Текст книги "Бой - баба"

Автор книги: Афанасий Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13

Отдышалась помаленьку Александра. В себя пришла. На кавалера с уважением взглянула. Вина бутылку из бара достала. Победу предложила отпраздновать.

Смутился Виктор. Головой покачал:

– Не стоит. Они щенки. Я ни одного настоящего бойца не увидел. Лучше скажите – почему они к вам пристали?

Ушла от ответа красавица. Быстренько на другую тему перескочила. Скоропостижное увольнение решила отметить.

Жмет плечами ухажер. Увольнение – так увольнение. А сам глаз внимательных не спускает. Лицо женское сосредоточенно изучает.

Смеется натянуто Александра. Шутить пытается. Только туговато у нее сегодня с юмором. Шутки невеселые выходят.

Спросила, пригубливая очередной бокал:

– Где вы так драться научились? Опять скажете – в разведке?

– Ну да. Там всему учат.

– Ой, возьмите меня к себе! – несколько театрально захлопали женские ладошки. – Я у вас поварихой буду! Или санитаркой…

Сменилось внезапно настроение красавицы. Личико ухоженное посерьезнело. И голосом упавшим, чуточку тусклым:

– Научите меня драться. Вы не думайте – я сильная! Все выдержу!

– Верю, – спокойно встретили напор карие глаза. – Только за день ничему не научишься. Годы нужны. Проще мне вас защищать.

– И долго?

Ответ пришел после паузы. По-армейски краткий и четкий. Не оставляющий места для сомнений и двусмысленности:

– Всю оставшуюся жизнь. Рассмеялась тихо Александра. Снова невесело, без былого задора:

– Это что… предложение?

– Нет. Приглашение в загс.

– А не много ли вы на себя берете? Избили трех мальчишек и решили – теперь все можно?

Нет, не решил. Просто отпуск кончается. Убываю в часть, на новое место службы

– Так вы офицер?

– Да!

Ответ прозвучал излишне жестко. С плохо скрытым раздражением. Занервничал вдруг Виктор. Красавица опять разговор в сторону повела.

Попытался к первоначальной теме вернуться:

– Может, все же расскажете – что эти урлы от вас хотели?

Вздохнула погрустневшая женщина. В сторону отвернулась:

– Вам это знать необязательно. Один раз помогли – и хватит. Спасибо. Остальное я сама решу. Привыкла, знаете ли, ни на кого не надеяться. Время такое…

– Разрешите не согласиться, – со спокойной уверенностью возразил начинающий нравиться мужчина. – Время нормальное. Даже отличное. Пусть тяжелое, зато прозрачное. Каждого насквозь видно. И насчет «я сама» и «привыкла не надеяться» – вы тоже не правы. Начинайте отвыкать.

Усмехнулась ставшая задумчивой Александра уголками полных губ. Качнула головой с легкой укоризной:

– Вы же меня совсем не знаете…

– Вы мне нравитесь. И это – главное.

– Могли бы и про любовь хоть слово сказать…

– Я… стесняюсь.

Не выдержала красавица. Улыбнулась открыто неожиданному признанию:

– Зря. Женщина любит ушами.

– Виноват. Исправлюсь. Рассмеялась звонко Александра.

Легко и свободно. Понравился ей окончательно новый кавалер. Смешной он какой-то. Прямой, как палка. Сильный, ловкий и смелый. Как он охрану «смотрящего» раскидал! Словно кутят беспомощных. С таким – надежно. И безопасно. Как за каменной стеной. А сказала совершенно противоположное:

– За приглашение в загс – спасибо. Но больше его не повторяйте. И вообще, держитесь-ка от меня подальше.

– Это почему? Из-за тех молодчиков? Так пусть попросят – я им еще добавлю.

Это воры, Виктор! Они вам не простят. Лучше прерывайте-ка поскорей отпуск и бегите без оглядки в свою часть. Там, за забором, спокойней.

Хмыкнул непонятно армейский офицер. В глазах лукавство заиграло:

– А вы ведь тоже меня не знаете. Я не заяц, по кустам от ворья бегать.

– У них оружие! Автоматы! Они людей запросто убивают! Слышали про расстрел в сауне?!

– Слышал. Одного не пойму – вы-то тут при чем? Урки власть с деньгами делят, а вы вдруг – крайняя. Так не бывает. Скажите честно: что между вами общего?

Опустила голову Александра. Вымолвила с печальным вздохом:

– Долгая история… Вам ее знать ни к чему…

– А все-таки?

– Даже «все-таки» еще раз повторю – держитесь от меня подальше. Все понятно?!

Не стал настаивать Виктор. Понял, переждать лучше грозу. А дальше обстановка подскажет. Женское настроение – что погода в горах. Каждые десять минут меняется. И действительно, подперлась горестно кулачком красавица. О другом неожиданно завелась:

– Скажите, почему мужчины такие эгоисты? Если сами налево ходят – это доблесть и геройство. Доказательство силы и способностей. А если бедная женщина всю жизнь мается, половинку свою ищет, найти ее никак не может – то все наоборот. И шлюха она развратная, и стерва, и кое-что похуже. Как думаете?

– Считаю вопрос неактуальным, – по-солдатски грубовато отрубил офицер. – Я своей половине изменять не собираюсь.

– А вы женаты? – вкрадчиво пропел женский голосок.

– Пока нет. Но скоро буду.

– Прекратите, Виктор! – с явным облегчением деланно возмутились с другой стороны стола. – Или я рассержусь.

– Это настолько серьезно?

– Хуже, чем вы можете себе представить. Я роковая женщина, Виктор. Любой неосторожно приблизившийся ко мне рискует жизнью.

Так уж сразу и жизнью? – прищурились недоверчиво карие глаза. – Больно круто.

– Если не верите, спросите в прокуратуре. Там подтвердят.

– А в чем причина?

– Следователь считает, что во всем виноват свихнувшийся уголовный авторитет по кличке Камыш. Якобы это он убивает всех моих поклонников. А сейчас войну затеял с чеченцем Муратом.

– Так это вор быков на джипе подсылал?

Кивнула молча Александра. Руками растерянно развела. Шмыгнула носом, сдерживая внезапно подступившие слезы:

– Я даже не знаю, что и думать…

Людей душат, режут, стреляют… И все из-за меня…

Вскочила на ноги красавица. Бросилась, закрыв лицо, в спальню, захлопнула с силой дверь.

Александра появилась через полчаса. Как ни в чем не бывало. Даже переодетъся успела. Сделала удивленное лицо:

– Вы еще здесь? Я думала – уже ушли.

– Честно говоря, боюсь вас одну оставлять.

– А я не собираюсь отпускать, – мельком взглянула в сторону быстро темнеющего окна красавица.

– Неудобно как-то…

– Не будьте ханжой, Виктор. Вспомните собственное обещание. Кто собирался меня защищать?.. Или уже все? С глаз долой – из сердца вон?

– Ну что вы! – не на шутку заволновался бравый офицер. – Я не в том смысле…

– Хватит! – оборвала пустую дискуссию Александра. Добавила уже озабоченно: – Поздно уже. Воры могут внизу караулить. Или…

Споткнулась посреди фразы женщина. Замкнулась вдруг в тоскливом молчании. Стало слышно, как с негромким тиканьем идут большие настенные часы.

– Что «или»? – с напряженным вниманием в голосе нарушил установившуюся тишину Виктор.

– Или убийца… – почти неслышно и обреченно ответила с осунувшимся лицом красавица.

– Так вы все-таки верите в сумасшедшего вора?

– Нет, только не Камыш.

– А кто?

– Не знаю… Следователь говорил – мы можем быть даже незнакомы.

– А пробовали проверять своих поклонников?

Женщина печально вздохнула:

– Некого, Виктор. Ни одного не осталось… Хотя нет. Есть один. Но он такой неуклюжий… как медвежонок… И робкий. Молоденький совсем, краснеет, как девчонка…

– Может, он и есть? Знаете, психи ведь разными бывают. Не только буйными…

– Нет, нет и нет! – решительно вскинулась Александра. – Роберт не маньяк! Это точно!

– Вам-то откуда известно? Вы что, врач-психиатр?

– Нет, не психиатр… Но чувство у меня такое внутреннее, понимаете? Не может малыш быть больным. Кто угодно, только не он!

– Знаменитая женская интуиция? – иронично усмехнулся мужчина. – Чем докажете?

– А почему я должна что-то доказывать? – вскинулись навстречу удивленные бровки. – Знаю – и все. Этого вполне достаточно.

Зловеще заскрежетала железная дверь. Сидящий на неудобном стуле узник повернул на звук голову.

За весь долгий, наполненный неизвестностью и страхом день никто его не потревожил. Роберт уже начал бояться, а не забыли ли про него?

В камеру быстрым шагом вошли те же двое. Капитан и похожий на узколобую гориллу сержант в форменной рубашке с закатанными рукавами.

Офицер милиции вынул из принесенной с собой папки тоненькую стопку исписанных листов. Застыл, бегая глазами по прыгающим строчкам. Достал из кармана ручку, исправил что-то в наспех набросанном тексте.

Сержант тоже время даром не тратил. Врезал пару раз по шее подозреваемому, заглянул с садистской ухмылкой в поплывшие зрачки:

– Как дела, браток? Надумал?

Перед лицом задержанного мелькнули серые, покрытые торопливыми каракулями мятые листочки. Как ни в чем не бывало капитан буднично произнес:

– Вот твое чистосердечное признание, Роберт. Зачитать?

Подозреваемый угрюмо молчал. Его упершийся в глаза оперативника немигающий взгляд не выражал ничего, кроме глухого упрямства.

Но работа есть работа. Никуда не денешься, кому-то же надо ее делать. И капитан скучным, монотонным голосом выдал вслух арестанту его собственноручное покаянное признание сразу в четырех убийствах. Дочитав последнюю строчку, где говорилось о полном осознании вины и была просьба о снисхождении, опер победоносно поднял сияющие глаза:

– Ну как? Сойдет для начала? Смотри, парень, лучше не упирайся. У нас «висяков» на всех хватит. Еще штук десять «мокрух» спокойно навесить можем. Запросто.

Вставший за спинку стула сержант с силой клюнул костяшкой пальца по темени арестанта. Гаркнул, наклонясь, прямо в ухо:

– Ты че молчишь, падла?! Колись давай! Будешь подписывать?!

Сотряслась от немилосердного удара по шее загудевшая голова. Заполыхали пронзенные оглушительной болью, вновь распухающие уши.

Откуда-то издалека донесся слегка озабоченный голос:

– Не-е, Михалыч, так мы ничего не добьемся. Здоровый больно, долго продержится. «Слоника» надо делать – точно говорю.

– Ну, делай, – вяло согласились в том же далеке.

Через минуту на лице подозреваемого оказалась плотно облегающая кожу маска обыкновенного противогаза. Роберт с шумом потянул в себя пахнущий пылью и резиной спертый воздух.

В мутных от налипшей грязи стеклах очков показалась злорадно оскаленная харя громилы-сержанта:

– Ну как? Нормально? А так? Арестант не видел, как руки палача привычным движением надели резиновую заглушку на входной патрубок противогаза. Только мгновенно запотели и без того непрозрачные очки.

Очень скоро стало нечем дышать. Молодой организм жадно поглотил жалкие остатки кислорода внутри маски и алчно требовал еще. Расперло напрасно сосущие пустоту легкие, бешеными толчками ударила в набухшие виски. Хлынули неудержимым потоком слезы из расширенных глаз. Выгнулось дугой сильное тело, грохнулось вместе со стулом об заплеванный пол, едва не подмяв под себя придерживавшего бьющуюся в конвульсиях жертву обезьяну-сержанта.

Сдернули наконец маску с Роберта. С судорожными натужными всхлипами он вбирал в себя воздух и никак не мог надышаться.

Даже затхлая, навсегда провонявшая атмосфера пыточной камеры показалась ему сейчас живительной, ни с чем не сравнимой благоухающей влагой. Бесценным даром в наполненной жуткими кошмарами призрачно-бредовой жизни.

Крепкие равнодушные руки подняли разевающее бессильно рот скрюченное тело. Обратно на стул усадили. Даже пыль со штанов стряхнули.

Вызывающий смутный ужас насмешливый голос проревел над все еще звенящим ухом:

– Ну что, падла?! Будешь признаваться?! Перед носом вжавшегося в жесткую спинку арестанта внезапно появилась маска противогаза:

– Или повторить? Подозреваемый молчал. Глаз он уже не поднимал, но упорное молчание говорило само за себя.

– Как хочешь, брат, – в ноздри ударила кислая вонь потной резины.

Задержанный уворачивался как мог, сучил ногами и пытался опрокинуться на спину. Но все было бесполезно. Плотная ткань уже обхватила мокрое от слез багровое лицо.

Для прогулки по городу Мурат выбрал самое лучшее время суток. Сумерки. Когда и людей на улицах еще достаточно, и физиономий уже не различить. Одни неясные размытые фигуры со светлыми пятнами вместо лиц.

Чеченский боевик шел один. Без привычного сопровождения. Даже небольшая группа «лиц кавказской национальности» обязательно привлекла бы внимание первого же патруля. А у одиночки всегда есть шанс проскочить незамеченным.

Мурат не был самоубийцей или фанатиком химерической идеи. Он не собирался погибать вместе с вшивым местным «положенцем».

Еще на родине неглупый чечен пристально присматривался к своему грозному предводителю – отрастившему правоверную бороду Шамилю Басаеву.

И понял: джихад – джихадом, а жить хочется всем. Даже легендарным героям вольнолюбивой Ичкерии.

Шамиль всегда имел в запасе три-четыре варианта собственного спасения. Мог хладнокровно послать на верную смерть любого из подчиненных. Но сам никогда лишнего не рисковал. За спинами рядовых боевиков удачно прятался.

Хитрый Мурат добросовестно старался перенять все самые коварные ухватки учителя. В спину стрелять, безоружных расстреливать. Раненых пленных бестрепетно добивать. Грабануть при случае, после – на врагов свалить. Они, дескать, жулики. Не я.

Потому чести великой удостоился. Сначала в приближенные попал, а позже – в личные эмиссары по распространению самопального героина. И сегодня пробил наконец тот час, когда понадобилось применить все изощренные навыки и умения, приобретенные на поле боя в родных Кавказских горах.

План у Мурата был тщательно продуман и прост. Пять воинов джихада с автоматами незаметно скапливаются на «хате» у семейки конченых наркоманов. В квартале от места будущей схватки.

Свидетели чеченцам не нужны. Поэтому супругам-героинщикам придется умереть. Ничего не поделаешь – это фатум. Судьба. Все равно проку от их существования нет.

Сам Мурат поднимется в квартиру красотки из мэрии. Заставит ее срочно вызвать к себе «смотрящего». Потом тихо-мирно уйдет вместе с ней.

А боевики замкнут кольцо вокруг подъезда и расстреляют во славу Аллаха подъехавшего на зов любимой женщины воровского «положенца».

Дамочка нужна была чеченцу вовсе не для постели. Просто он понимал, что с первыми же выстрелами поднимется по тревоге вся городская милиция.

Боевики-то ладно. Выкрутятся как-нибудь. Хуже, если сам Мурат на патруль нарвется. Вот тогда-то заложница и пригодится. Не привыкать храброму джигиту за юбки женские прятаться. В самых безнадежных передрягах глупое бабье спасало. Авось и нынче выручит. А если повезет и он никому на глаза не попадется… Что ж. Пулю красотка в затылок получит. Это тоже фатум. То бишь – судьба.

Осложнения начались уже на входе в квартиру воровской подруги. Подозрительно долго не открывали дверь. Наконец послышался настороженный голос Александры:

– Кто там?

– Мурат. Открой, красавица. Дело есть.

– Не могу. Завтра приходите. Днем. Взвинчен до предела чеченец. Дрожь невидимая изнутри его колотит. Мозги на неимоверной скорости пашут. Потом едучим глаза застилает.

Подсказало подстегнутое адреналином подсознание верный вопрос:

– Ты одна?

Промедлила с ответом красотка. Паузу растерянную выдержала. Понял мгновенно Мурат – врет шалава. Опалило горячего кавказца. Ярость необузданная в груди вскипела. Рука сама за рукоятку спрятанного за пояс «ствола» схватилась. Желание дикое охватило – расстрелять немедленно профуру сквозь дверь. Пусть знает – чечен обманщиц не любит.

Совладал с собой опытный террорист. Задавил безрассудные страсти. Нельзя ему отступать, шанс последний с вором расквитаться терять.

Наркоманы-то наверняка уже убиты! И какая-нибудь подружка в гостях или сосед в трико пузырями – не самая большая помеха. Им тоже можно фатум устроить.

Заявил взопревший Мурат, не теряя присутствия духа:

– Завтра прийти не смогу. Сегодня уезжаю.

– Так езжайте, – повеселел голос за дверью. – О делах по телефону поговорим.

– Нельзя. Помнишь, я тебе подарок давал? У меня денег нет…

Реакция оказалась ожидаемой. Рассмеялись с сарказмом за дверью. Произнесли колко:

– Эх вы-ы… джигит! Ждите, сейчас вынесу.

Через минуту тревожного ожидания приоткрылась узкая щель. Высунулась тонкая белая ручка, протянула маленькую изящную коробочку.

Могучий пинок настежь распахнул жалобно заскрипевшее деревянное полотно. Одним гигантским прыжком Мурат очутился возле замершей от неожиданности Александры. Приставил к виску красавицы взведенный пистолет, одновременно перехватывая свободной рукой высокое женское горло. Выкрикнул изготовившемуся к рывку неизвестному у стенки:

– Ни с места! Иначе она – труп! Захлопнул за собой дверь чечен.

Вместе с полузадушенной Александрой спиной к ней прижался. Снова закричал, накаляясь от прущей через край ярости и еле сдерживаемого страха:

– Есть еще кто?! Выходи! Считаю до трех!

Холодный ствол буквально влип в пульсирующую голубую жилку на женском виске:

– Раз!

Поднявший руки мужчина, бросил негромко, всем своим видом подчеркивая спокойную невозмутимость:

– Угомонись. Нет больше никого. Один я.

Внял увещеваниям кавказец. Поверил. Мужичок-то так себе. На бойца не похож. Ссутулился вяло, головенку в плечи втянул.

Но на всякий случай рявкнул с угрозой Мурат:

– Лицом к стене! Быстро! Ноги расставь! Руки на стену!

Пристрелить бы лучше сразу же мужичка. Так безопасней. Жаль, пока нельзя. Соседи грохот выстрела услышат. Милицию раньше времени вызовут.

И неизвестно еще, как баба себя поведет. Ударится в истерику – хрен заставишь Камыша вызвать. Провалишь из-за блажной дуры начавшую налаживаться операцию. Потому повторил чечен мрачно:

– Лучше не шевелись! Дернешься – ее первой убью! – поволок упирающуюся Александру к телефону.

Заставил террорист красотку «смотрящему» на мобильник позвонить. Сказать, что Мурат объявился. Свидание назначил. Пусть Камыш подъедет срочно. Разговор есть не телефонный.

Успокоился немного наркоделец. Кончились накладки! План на всю катушку заработал! Что может быть слаще хорошо продуманной, заранее подготовленной, любовно выношенной мести?

Вскинул горделиво голову Мурат, номер квартиры мертвых наркоманов набрал. Загорготал важно по-своему, отдавая команды собравшимся в точке сбора боевикам. Закончил короткий разговор, взгляд презрительный на притихшего у стены мужичка перевел.

Одно только успел заметить рано расслабившийся чечен – мелькнувшую перед глазами стремительную тень. На пол, роняя оружие, полетел. Охнул сдавленно, сгибаясь под тяжестью прыгнувшего ногами вперед разведчика. Затих, теряя сознание.

Глава 14

На этот раз удушье пришло намного быстрее. Снова текли ручьями слезы, снова разрывало легкие и шумело в голове. Снова билось в конвульсиях сильное большое тело.

Темнело в выпученных глазах, колотилось в бешеном ритме загнанное под горло сердце. Незаметно и медленно все вокруг погрузилось в спасительную тьму.

Пришел в себя Роберт. Проклятое сознание никак не хотело умирать. Оно упрямо сражалось за жизнь, не давая сдаться истерзанному, молящему о пощаде измученному телу.

Осел грузно на жестком стуле почти сломленный парень. Жжение у него нестерпимое в груди. Комок саднящий в захлебывающемся надрывным кашлем горле. И брызги холодной воды на разгоряченном потном лице.

Проворчали недовольно где-то рядом:

– Передерживаешь, сержант. Еще немного – и концы бы отдал.

– Да ладно, Михалыч, – отозвался вызывающий уже непреходящий ужас голос гориллы. – Он же молодой. Живучий, падла. Ни хрена с ним не сделается.

Кто-то приподнял за слипшиеся волосы безвольно болтающуюся голову, похлопал небрежно по щекам:

– Хорош придуряться. Говори – будешь признаваться?!… Или еще разок «слоника» попробуем?

Заметил сержант затравленный взгляд задержанного, губы змеиные в глумливой ухмылке растянул. Произнес с издевательским подобием сочувствия:

– Сынок! Это только начало. Будешь молчать – я тебя с «ласточкой» познакомлю. Хочешь птичку?!

Стоящий чуть в отдалении капитан увидел выплеснувшееся на лицо подозреваемого жуткое выражение почти животного ужаса. Вмешаться счел нужным.

Потянул, отстраняя, помощника за плечо, к арестанту обратился:

– Не бойся, Роберт. Не будет никаких «ласточек». Ты только признайся – и все!

– В чем? – с трудом выдохнули обметанные жаром ссохшиеся губы.

– Не, Михалыч. Он точно псих! – легко, с сытой уверенностью свободного и безнаказанного человека расхохотался обезьяноподобный сержант. Ударил наотмашь раскрытой пятерней:

– Ты че, падла, издеваешься?! Тебе же читали – четыре мертвяка за тобой! Усек?!

– Я никого не убивал…

– Вре-о-ошь!!! – вдавило барабанную перепонку от дикого рева. – Признавайся!!!

И тут же в другое ухо:

– Тебя видели!!! Есть свидетели!!!

– Колись, падла! Колись, мать твою!

Внезапный сдвоенный удар по многострадальной шее взболтал адский коктейль из мечущихся в панике мыслей.

– Найдены отпечатки твоих пальцев! Неопровержимые доказательства!

– Признавайся, гнида! Колись, гад!

– Тебя опустят! Снимут штаны и трахнут!

– «Ласточку» сделаю! За руки подвешу! Колись!

– Тебе конец! Всей жизни конец, понимаешь?!

– Колись, пивень! Колись, педрила! Признавайся!

– Больше ничего не будет! Ни-че-го!!!

– Колись, падла! Колись!!!…

Уши заложило окончательно. Впавший в ступор узник вперил бессмысленный взгляд в пространство, полностью отказываясь что-либо воспринимать в окружающем бреде.

Поняли состояние подозреваемого бывалые дознаватели. Ор сумасшедший прекратили. Передохнуть, водички попить решили.

Отер трудовой пот с усталого лица капитан. Снова к задержанному вежливо подступился:

– Я все понимаю, Роберт. Трудно вот так, сразу, сознаваться в содеянном. Давай вместе подумаем, как облегчить твою участь. Может, ты не так уж и виноват? Скажи, кто велел тебе убивать? Голос свыше? Во сне кто-то являлся? Или все гораздо проще? Начальница бывшая виновата?

Голос оперативника неожиданно сделался доверительно-приторным, вползая ядовитой гадюкой в смятенную душу:

– Скажи, она тебе часто изменяла, да? С барыгами разными, с жуликами богатыми? А после до воров докатилась. Вообще по рукам пошла. Так? И ты хотел ее спасти. Правильно? Или наоборот? Она сама тебе приказывала? Убей, мол, такого-то. Иначе меня не получишь. Верно я говорю? Угадал? Признавайся!!! – поднялся внезапно до истошного крика медоточивый голос. – Ты кого защищаешь?! Она же шлюха! Подстилка! Всем дает!!!

Хрюкнул утробно нагнувшийся к другому уху сержант. И снова заорали оба слаженным дуэтом, надсаживая закаленные не одним допросом глотки:

– Колись! Не жалей профуру!

– Сознавайся! Она все равно тебя бросит!

– Стерва она! Колись!!!

– На хрен ты ей нужен?! Признавайся!!!

Ныла сотрясаемая ударами шея, глохли уши, переворачивалось, незаметно трансформируясь, отказывающее сознание.

Хотелось только одного. Чтобы поскорей закончился этот нескончаемый бредовый кошмар наяву.

Стоит бледная, растрепанная Александра посреди комнаты, на офицера смотрит, проворно связывающего кавказца. Не нашла ничего лучше, как попрекнуть:

– Что ж ты… раньше не мог?

– Извини, – буркнул Виктор, заканчивая пеленать ноги террориста, – момента подходящего не было.

Привел женщину в чувство, попросив:

– Ты не стой истуканом. Звони в милицию. Воры же скоро подъедут!

Подхватилась красавица. Снова к телефону потянулась. Теперь без принуждения. Хотела «02» набрать, но передумала – следователю знакомому позвонила.

Вздохнула с облегчением, услышав в трубке характерный, показавшийся вдруг таким родным теплый баритон. Ситуацию принялась объяснять.

С трудом пробился сквозь дебри путаных слов прокурорский. Одно уяснил: Мурат связанный в квартире Александры лежит. Камыш вот-вот появиться должен. Дальше – полный сумбур!

Кто связал? Какой-то Виктор… Кто он такой и как там очутился? Офицер, дамочку охраняет… Какой офицер? От кого охраняет? Полная непонятка!

Расплакалась неожиданно красавица. Дураком безмозглым обозвала. Камыш уже почти в двери ломится, а он допросы идиотские устраивает.

Понял свою ошибку следак. Заговорил в трубку серьезно, пытаясь забыть только что нанесенную нервничающей женщиной обиду:

– Обычный наряд не годится. Постреляют их ни за что. Сейчас ОМОН попробую поднять. А вы пока запритесь как следует. Дверь никому не открывать! Когда все кончится, я сам к вам постучусь. Поняли?! И за Муратом хорошенько присматривайте. Опасный зверюга!

– Шикарные сережки, – задумчиво протянул Виктор, заглядывая в бархатную глубину оброненной Александрой коробочки. – Да-а… мне такие подарки не потянуть…

– Заберите их себе! – слишком резко ответила непонятно отчего смутившаяся красавица. – Мне они не нужны!

– Мне тоже, – миролюбиво откликнулся офицер, протягивая закрытый футляр владелице. – Можешь выкинуть в окно.

– Мы уже на «ты»? – сердито фыркнула вздернувшаяся надменно лохматая головка.

– Уже целых десять минут, – хитро прищурились карие глаза. – Благодаря Мурату. Худа без добра не бывает.

Передернуло красавицу. Мерзкое ощущение впивающегося в висок ствола вспомнилось. Абсолютная собственная беспомощность и покорно расставленные ноги понравившегося было кавалера.

А главное – исходящий от чеченца отвратительный запах. Густой чесночный перегар и терпкая вонь немытого мужского тела. Он что, неделю ванну не принимал? Или потел так от страха? Правильно Виктор его треснул. Еще надо было добавить.

Повертела в руках компрометирующую коробку Александра. Совсем уж решилась совету мужчины последовать, да вовремя заговорила в ней рачительная хозяйка.

Лучше продать. Безработной деньги ох как нужны!

Неожиданно громкая, требовательная трель дверного звонка заставила женщину испуганно замереть на месте, моментально вымыв из головы грустные мысли. Тревожно екнуло сердце.

Уже давно завладевший пистолетом Мурата Виктор метнулся бесшумно в прихожую, знаком приказывая Александре не двигаться.

Не послушалась привыкшая к самостоятельности красавица. Подошла твердым шагом к дверям и выкрикнула, сопротивляясь обхватившим ее сильным рукам:

– Кто там?

– Толик, – донесся приглушенный знакомый голос.

– Пусти! – возмущенно прошипела Александра, изо всех сил вырываясь из мужских объятий. – Это свой. Надо открыть, пока Камыш не приехал.

Парень оказался крепким орешком. Еще две пытки «слоником» перенес. Только на пятой сломался. Прохрипел, еле шевеля разбитыми раздосадованным гориллой губами:

– Убивал я… Один… Александра ни при чем…

– Ты че, охренел?! – заорал тоже выведенный из себя капитан. – Мы же договорились!

– Брось, Михалыч, – остановил замахнувшегося на упрямца опера сержант. – Успеем еще с бабой разобраться. Детали пока выжимай.

– Она не баба, – донеслось от стула. – А ты – не мужик… Хлесткий, способный свалить быка удар опрокинул задержанного вместе со стулом на пол.

– Вот падла! – дуя на сбитые костяшки пальцев, с чувством произнес верзила. – Че тут скажешь – достал!

Начавшего давать долгожданные показания подозреваемого окатили водой из-под крана. И сразу же перешли к выяснению обстоятельств дела.

– А вот скажи мне, – спросил, быстро заполняя бланк протокола, повеселевший оперативник, – как ты узнал о местожительстве банкира?

– Никак…

– Но он же жил всего в двух остановках от тебя.

– Я на автобусе не езжу…

– Это почему?

– Пешком хожу… Так интересней…

– Правильно! – бодро хохотнул капитан. – Береги здоровье смолоду!

Уставился непонимающе на пустой протокол, снова улыбкой расцвел:

– Ну ладно. Так и запишем: увидел случайно в автобусе и проследил до дома. Так, а где пистолет взял? Ну, «Макаров»? Вот только отпираться не надо! Мы все уже нашли. И пули, и стреляные гильзы.

Перед лицом сжавшегося в ужасе арестанта закачалась трижды проклятая маска противогаза.

– Ты, падла, лучше не зли! Я с тобой сам скоро психованным стану. Колись давай, гнида!

Заклацали отпираемые замки, и Он увидел ее. Свою Королеву. Красную, растрепанную, запыхавшуюся. В мятом, сбитом набок коротеньком платье.

Жулькалась опять с кем-то, значит. Шлюха… Сука блудливая…

Красавица что-то быстро трещала, оправдываясь, хватала Его просительно за руки, но Он ничего не слышал. Почувствовал с горечью, как ухнуло куда-то вниз разочарованно сжавшееся сердце. Это был конец. Конец всем заоблачным мечтам о возвышенно прекрасном будущем. Цель оказалась недостижима. У нее опять появился другой. Или все тот же не подстреленный Им на базаре ара. Какая разница? Она неисправима. Так и будет тасовать мужиков как перчатки.

Вспыхивающие ослепительными зигзагами мысли молниями чертили сгущающуюся в голове чернильную черноту. Где-то в груди образовался и начал быстро расти леденящий кровь могильный холод.

И в этот момент Его посетило озарение. Потрясло мгновенным открытием, заставив по-другому взглянуть на предавшую Его чудесные мечты бывшую Королеву.

Понял Он наконец-то, за что папашка так люто и так немилосердно карал безответную забитую супругу. И почему она терпела – тоже понял.

Все правильно. Надо бабу наказывать. Иначе с этим отродьем разговаривать нельзя. Они все одинаковые. Так и будут вертеть хвостом, пока кулака не нюхнут.

Понимание принесло облегчение. Тьма в голове рассеялась, уступив место удивительно выпуклому, пронзительно ясному и гениально простому хладнокровному расчету. В доли секунды Он уже знал – что делать.

Раз такое дело – Он сам займется воспитанием Королевы. Лично. И не как тупой папашка – кулаками, по-деревенски. Найдется инструмент. Было бы желание.

Сил на исправление Королевы не пожалеет, все будущее состояние на нее потратит. Он такой, Он упрямый. Все равно своего добьется.

Из темных глубин памяти всплыло некое смутное воспоминание. Видал Он кассету по видику. Как какой-то мужик украл и спрятал в собственном доме понравившуюся ему телку. Сначала наказывал развратную стерву нормально, без кровянки. Но жестко так, круто. Без сюсюканья. Пока не дошло. Потом трахал как бог. Влюбил в себя в конце концов! А Он чем хуже?..

Стукнуло тут в охваченную болезнью голову – все в масть! Все классно! Он узнавал – Королеву-то с работы выперли!

Баба она одинокая, искать особо некому. Соседи не заблажат, а кобели сами разбегутся. Им-то че, сосок смазливых и без Сани вокруг навалом. Помоложе есть. И мордой ничуть не хуже.

А он любит. И будет любить. Даже такую. Подлую, ненавистную, порочную.

Пусть она шлюха! Пусть тварь! Он все равно на руках ее носить станет.

Терзанет, конечно, для начала маленько. Сожмет сердце в кулак – и терзанет. Для ее же пользы. Чтобы поняла. Оценила чтоб. Зато потом…

Дернули тут Его с силой за руку, порог переступить заставили. Понял Он моментально значение высшего промысла.

Она сама хотела Его! Че бы иначе силком на себя тащила? Она же чистая внутри! Ждет Его и надеется! Даже если сама еще толком не догоняет…

Толик повел себя довольно странно. Застрял в дверях с неестественной улыбкой на лице, прижав к груди бутылку шампанского и коробку конфет. Встал каменным божком, будто ничего не слышал.

Как Александра ни старалась, как ни уламывала его поскорей зайти в прихожую – все бесполезно! Оглох он, что ли? Пришлось насильно мужика в квартиру втаскивать.

И Виктор помогать не захотел. Заткнул чертов пистолет за пояс, замер статуей у стенки, молча переводя внимательный взгляд с хозяйки на нежданного гостя.