Текст книги "Плечо боевого друга"

Автор книги: Афанасий Денюшкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ПЛЕЧО БОЕВОГО ДРУГА

Под ураганным огнем врага подразделение, которое вел в бой политработник гвардии капитан Тарасов, заменивший раненого комбата, с ходу форсировало Вислу и закрепилось на противоположном берегу. Плацдарм есть!

Подвигу храбрецов армейская газета посвятила передовую статью «Гвардии капитан Тарасов и его богатыри».

Эту статью герои форсирования Вислы читали через несколько дней. А тогда, после боя, не успели они как следует закрепиться, разнеслась весть: «В батальон приехала жена Николая Островского – Раиса Порфирьевна». Встреча с ней состоялась на опушке леса. Сидела Раиса Порфирьевна рядом с людьми, опаленными недавним боем, и рассказывала о Николае Островском.

Когда ее голос умолк, Тарасов окинул взглядом подчиненных:

– Кто из вас, товарищи, читал книгу «Как закалялась сталь»?

Солдаты хором ответили:

– Все читали!

– Поклянемся же, товарищи, что не уроним чести гвардейцев, будем такими, как Павел Корчагин! Как Островский!

В каких только переделках не побывал Николай Тарасов, каких испытаний не перенес, но всегда помнил ту встречу и клятву солдат.

Однажды фашисты окружили группу советских солдат в кирпичном доме. Положение казалось безвыходным. Тарасов сказал: «Друзья, будем биться до последнего. Другого выхода нет». Несколько раз фашисты хотели взять дом штурмом, но всякий раз отступали, неся потери. Когда же вражеские ряды поредели, Тарасов повел смельчаков в атаку. Герои прорвали гитлеровское окружение.

После этого боя солдаты говорили Николаю Егоровичу:

– Считайте, товарищ гвардии капитан, что мы с того света вернулись. Не удалось фашистам взять нас живыми.

Офицер улыбался, лукаво поглядывал на боевых товарищей:

– Мы еще покажем фашистскому зверю кузькину мать! Доберемся и до самого Гитлера!

Но в жестоком бою на реке Северный Донец офицер-гвардеец был тяжело ранен. Санитары подобрали Тарасова без сознания. К нему долго не возвращались слух и речь. Но тяжелая контузия не могла удержать его в медсанбате. Немного подлечился – и снова в бой.

– В Берлин опоздать боялся, – шутил Николай Егорович.

Ходил в атаки, был ранен и контужен, не раз смотрел смерти в лицо, но был уверен, что с победой дойдет до Берлина!

А путь к «волчьему логову» был нелегок. Нужно было с боями форсировать Дон, Днепр, Южный Буг, Вислу. Но мечта сбылась: дошел герой до Берлина. На его груди горели ордена Красного Знамени, Отечественной войны II степени, два ордена Красной Звезды.

После войны молодой политработник идет учиться. Он успешно сдает экзамены в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. Однако на последнем курсе Тарасов начинает чувствовать свинцовую тяжесть в руках и ногах. Случалось, что он не мог оторвать ногу от пола. В такие минуты невольно припоминались бои.

В 1954 году Николай Егорович Тарасов получил диплом с отличием. Общительного, знающего дело политработника быстро полюбили. Он стал для слушателей академии настоящим партийным вожаком. Но болезнь давала о себе знать все чаще и чаще. Живой и веселый человек незаметно увядал. Как-то, закончив трудовой день, Тарасов направился домой. Вышел на улицу и невольно ноги подкосились. Чтобы не упасть, он прислонился к стене. Друзья помогли ему добраться до квартиры, потом – палата Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. Догадывался, что болезнь коварна. «Неужели всему конец? – спрашивал он себя. – Жить и не приносить пользы людям? Нет, не могу. Такую жизнь я не признаю». Мужественно перенеся невзгоды, Николай Егорович искал выход из создавшегося положения. Однажды, с трудом выбравшись на улицу, он присел в сквере на скамейку. Подошла женщина, поздоровалась.

– Скажите, пожалуйста, какое у вас образование? – спросила она. Это была Ирина Дмитриевна Наследова, кандидат медицинских наук.

– Я окончил академию, – ответил Николай.

– Хотите, я помогу вам поступить в заочную аспирантуру университета имени Жданова? – предложила собеседница.

Николая Егоровича предложение это заинтересовало. Вскоре, обложившись книгами, Тарасов стал готовиться к экзаменам. К нему приходили ученые из академии связи, университета, консультировали его. Больше всего беспокоили Тарасова экзамены по немецкому языку. Секретарь парткома Александр Александрович Фролов, узнав об этом, попросил преподавателя немецкого языка Нину Владимировну Задорину помочь Тарасову. Имея двух детей, будучи занята работой в академии, она выкраивала часок-другой, чтобы заняться и с Николаем Егоровичем.

Экзамены Тарасов выдержал успешно. Затем стал работать над диссертацией. Работа эта отняла у него много сил, но он верил в победу. Перед ним цель – стать кандидатом наук.

Вместе с Михаилом Сергеевичем Замяткиным, другом Тарасова, едем к Николаю Егоровичу:

– Тарасов стал для меня и моих товарищей вторым Николаем Островским. Он служит для нас живым примером мужества. Человек парализован. В таком состоянии жить – уже подвиг. А он трудится, да еще как!

Вскоре мы в квартире Тарасова. В кресле сидит человек в светлой рубашке. Медленно поворачивается к нам, с большим трудом подает руку. Знакомимся. Заводим разговор.

Диву даешься, когда видишь, как терпеливо и упорно работает он, хотя пальцы рук не держат ни карандаша, ни ручки. Только один палец действует, и то с большим трудом. Вот им-то и печатает Николай Егорович на портативной машинке диссертацию. В глазах его светится огонек радости, когда сообщает, что 650 страниц уже готовы.

– Более двух лет я работаю над диссертацией, – говорит Николай Егорович. – Иногда так онемеет палец, что хоть бросай работу. Но нельзя, мечта должна сбыться.

Пока мы сидели у Николая Егоровича, дверь квартиры его почти не закрывалась. К нему приходили школьники, студенты, рабочие… Интересовались, как идут дела, как здоровье, не нуждается ли он в помощи.

– Я не одинок, – рассказывает Николай Егорович. – Друзей у меня много. Только что был сосед по квартире Николай Иванович Велигура, старшина запаса, душевный человек. Бреет меня, приносит книги, газеты. Одним словом, Велигура мой хороший друг и помощник.

Далее Николай Егорович рассказывает о капитане 1 ранга в отставке Дмитрии Ивановиче Лопаткине, который часто бывает у него, звонит по телефону. Десятки людей беспокоятся о судьбе Тарасова, протягивают ему руку дружбы, поддерживают его силы и настроение.

Герой Советского Союза Иван Николаевич Николаев служит в отдаленном гарнизоне. До него дошла тревожная весть, что его товарищ по фронту тяжело болен. И вот из далекого края пришло трогательное письмо.

«Знаю, дорогой друг, что тебе сейчас нелегко, – пишет Иван Николаевич. – Но мы верим, что ты так же, как Николай Островский, Алексей Маресьев и другие герои земли русской, победишь свой недуг…»

Николай Егорович показывает нам письма, телеграммы, открытки. Они присланы из самых разных краев нашей Родины. Нельзя без волнения читать письмо офицеров Свечникова и Марковина. Вот что они пишут:

«Дорогой Николай Егорович!

Узнав о Вашем мужественном подвиге, работники нашего политического отдела завели папку с названием «В жизни всегда есть место подвигу». Чуть ниже: «Переписка с Николаем Егоровичем Тарасовым». Здесь собрано все, что мы знаем о Вас, наш собрат по армии. По воскресеньям, в часы массовой работы, наши товарищи ходят в подразделения, чтобы рассказать личному составу о Вашей героической жизни, о том, как Вы побеждаете недуг, какое упорство проявляете в работе над диссертацией.

Папка с таким же названием ведется в читальном зале библиотеки офицерского клуба части. Думаем, что Вы не будете возражать против такой широкой огласки нашей с Вами переписки. Все это послужит делу воспитания сильных, мужественных и стойких воинов. Желаем Вам самого лучшего в жизни, работе, а главное – крепкого здоровья».

Вот как ответил на это письмо Тарасов:

«Дорогие друзья, родные братья мои! Со слезами на глазах я прочел ваше письмо. Не скрою, как бы ни был могуч, велик и образен наш русский язык, мне трудно подобрать слова, которые могли бы выразить чувства радости и благодарности за ваши добрые пожелания и поддержку. Если бы вы знали, как бодрят и радуют меня ваши теплые, сердечные слова! От них прибавляется сил, энергии, повышается настроение. Как солдат скажу: как бы ни точила меня болезнь, а она действительно сразила меня, я буду оставаться в строю, до последнего дыхания стараться сделать свою жизнь полезной народу. Будьте уверены, друзья, что я справлюсь с работой над диссертацией».

В Таллине живет давнишний товарищ Николая Егоровича подполковник запаса Петр Артемьевич Ларин. Вместе учились в Военно-политической академии имени В. И. Ленина. После войны Ларин демобилизовался, стал кандидатом исторических наук. И когда Петр Артемьевич узнал о трудном положении Тарасова, он сразу же написал ему письмо. С тех пор их переписка не прекращается.

«Ты, Николай, перенес недавно сложную операцию, – пишет Ларин Тарасову. – Искренне желаю тебе, дружище, полного и скорейшего выздоровления, успешной защиты диссертации. Верю, что недалеко то время, когда ты снова встанешь в строй, и жизнь твоя станет еще более радостной и счастливой. Крепко тебя обнимаю. Твой Петр Ларин».

Плечо боевого друга, его верная и надежная рука всегда придают человеку силы. Именно такие чувства испытывает Николай Егорович, получая от знакомых и друзей письма и телеграммы. В них – тревожное беспокойство за дальнейшую судьбу этого мужественного коммуниста, душевность и благородство наших людей. Нередко друзья приезжают в Ленинград из других городов, чтобы повидать Тарасова.

С Михаилом Царевым Тарасов вместе учился в школе, ходил рыбачить, собирал ягоды, грибы. Детство их прошло в сибирской таежной деревне Огоньки.

Война разлучила друзей. Михаил воевал в минометном полку, Николай – в стрелковом батальоне. Они потерялись и больше никогда не встречались.

Царев, получив тяжелое ранение, находился три года на излечении в госпитале. А когда малость поправился, то демобилизовался и уехал в город Полоцк Белорусской ССР. Там во время войны стоял полк, в котором он служил, там были похоронены его боевые товарищи. Это и позвало Царева туда.

Тарасов же, закончив Военно-политическую академию, проходил службу в Ленинградском военном округе, пока не свалила его тяжелая болезнь. Но встреча сибиряков, друзей детства, Николая Тарасова и Михаила Царева все же состоялась. И произошла она спустя двадцать лет. Было это так.

Подполковник в отставке Михаил Иванович Царев однажды прочел в газете «Красная звезда» очерк о Николае Тарасове. Из него он узнал, что друг его попал в беду, тяжело болен. И тогда он решил: «Поеду в Ленинград. Я должен повидать Николая». Инвалид, больной человек, он отправляется в дальнюю дорогу. В Ленинграде Царев с помощью справочного бюро отыскал адрес Тарасова. Кому доводилось в жизни встречаться с друзьями детства через десятки лет, тот представляет себе появление Царева в квартире Тарасова. Они говорили день, вечер и никак не могли наговориться. Мысленно совершили экскурсию в свое детство, покочевали по дорогам войны. Воспоминаниям их не было конца.

Как-то вечером в квартире Тарасова зазвонил телефон. Николай Егорович снял трубку и услышал голос:

– Коля, дорогой, здравствуй! Говорит твой бывший сослуживец по Группе советских войск в Германии Федор Алексеев. Помнишь такого? А?

– Алексеев! Как не помнить, – обрадовался Николай Егорович.

– Как поживаешь, дружище? Как здоровье?

– Спасибо, ничего. Правда, недавно перенес операцию. Теперь жду ее результата.

– Обязательно постараюсь побывать у тебя! До встречи!

Полковник Федор Алексеевич Алексеев сдержал свое слово. Получив очередной отпуск, он выехал из Куйбышева в Ленинград. Многие часы просиживал у Николая Егоровича Тарасова, ходил в городской комитет комсомола и другие организации, рассказывал о положении больного, всем сердцем хотел облегчить участь друга.

Много у Тарасова друзей среди членов ДОСААФ. Кто они? Рабочие парни и девушки с заводов и фабрик Ленинграда. Они приходят к нему, чтобы поделиться своими достижениями в спортивно-массовой работе, узнать, не нуждается ли в чем бывший боевой офицер. Иногда такие встречи продолжаются часами. Они рассказывают Тарасову о том, как работают, отдыхают. Порой Николай Егорович вспоминает о своей молодости. Рисует картины боев на фронтах Великой Отечественной войны.

– Никогда мне не забыть того прекрасного времени, – говорит Тарасов, – когда мы, юноши, с гордостью носили форму осоавиахимовцев. Учились метко стрелять, точно бросать гранату, вести рукопашный бой. На активистов оборонной работы тогда равнялась молодежь, у них учились дисциплине, честности, мужеству. На праздничных демонстрациях, в клубах и парках, на работе – всюду выделялись осоавиахимовцы. Их узнавали не только по форме, но и по делам. Хочу, чтобы и вы, нынешние досаафовцы, были похожи на них. Вам созданы все условия для духовного и физического развития, для счастливой жизни.

…За окнами дома сгущаются сумерки. В комнате, залитой мягким светом, у стола в кресле сидит Николай Егорович. На диване его частые гости – Вера Светлова, Мария Гринева, Василий Петров, Михаил Чернов. Разные по возрасту люди. Вот Василий Петров – человек бывалый, заслуженный. Он, например, умалчивает о своих боевых подвигах, хотя многим известно, что за войну на Балтике его наградили тремя орденами Красного Знамени и орденом Красной Звезды. Время берет свое, волосы Василия Дмитриевича сильно поредели, но ветеран не стареет душой. В праздник Победы летчик-фронтовик встречается с юношами, готовящимися вступить в ряды Советских Вооруженных Сил, и те слушают его с большим интересом.

Неторопливо течет беседа. Но, как говорится, пора и честь знать. Мы прощаемся с Тарасовым. Он просит нас включить радио. Слышатся слова песни: «…Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно». Он слегка кивает головой в такт песне и тихо говорит:

– Болезнь сковала меня крепко. Но я люблю жизнь и без борьбы не сдамся.

И мы верим – такие люди, как Николай Тарасов, не сдаются! Они побеждают любые трудности.

* * *

Заседание ученого совета Ленинградского университета закончилось. Председательствующий, профессор Шевердалкин объявил:

– Присвоить ученую степень кандидата исторических наук Тарасову Николаю Егоровичу.

Один за другим к ветерану войны подходят ученые и сердечно поздравляют его. Николай Егорович поочередно подает им руку, улыбается. Сбылась его заветная мечта: он кандидат исторических наук. Трехлетняя напряженная работа закончилась победой. Теперь можно поехать в санаторий, чтобы подлечиться, отдохнуть.

Телефон в квартире Тарасова не умолкает ни на минуту. Это многочисленные друзья и знакомые спешат поздравить его с присвоением ученой степени кандидата исторических наук.

Большая радость пришла к Николаю Егоровичу. Он, как и прежде, в строю.

ОРДЕН СОЛДАТА

Среди молодых солдат он ничем не выделялся. Так же, как и его сверстники, был робок и сговорчив. И когда командир военно-строительного отряда предложил воину стать бульдозеристом, он очень обрадовался.

– Об этом я только и мечтал, – ответил Сергей Богданенко, вытянувшись по стойке «смирно». – Буду работать столько, сколько потребуется стройке.

– Это хорошо, – одобрил командир. Я таких людей уважаю. А скажите, Сергей, за что вы получили орден Трудового Красного Знамени? Ведь такую награду заслужить непросто?

– Конечно, – ответил Богданенко. – Много пришлось поработать мне на комбайне. Приходилось по две смены вкалывать. Глаза слипались, руки немели, а руля не бросал. Погода «диктовала» свои права – надо было спешить убрать хлеба до наступления дождей. Упустишь момент – все потеряешь. Так что с усталостью в поле не приходилось считаться…

На Кубани Сергей учился в школе, закончил сельское профессионально-техническое училище и стал отличным механизатором-хлеборобом. От матери и отца он унаследовал не только бронзовый цвет лица, волосы цвета вороньего крыла, зоркие глаза, но еще и неуемную любовь к простору степей, к Родине. Рос парень смышленым, горячим, добрым. У него не было тайн от друзей, он делился с ними куском хлеба, яблоком или печеной картошкой. Нередко в играх, в езде верхом на коне Сергей опережал всех своих друзей.

Успешно окончив училище в 1963 году, Сергей Богданенко пришел по направлению в совхоз «Полтавский» Красноармейского района на должность механизатора. Молодой, неопытный специалист попал в надежные руки к знатному звеньевому Федору Яковлевичу Шерстюку, удостоенному за свой труд на Кубанской земле Золотой медали ВДНХ.

– Наш совхоз, сынку, – по-отцовски мягко сказал Шерстюк новичку, – передовой в районе. У нас не любят лодырей, пьяниц, нечестных людей. Отсюда делай вывод: работать требуется по-гиталовски, вставать рано и ложиться поздно. С душой относиться к технике. Чего не умеешь, не стесняйся, спрашивай. Научим, лишь бы была охота, а опыт – дело наживное. Он приходит с годами, с практикой.

День ото дня рос и мужал молодой механизатор под добрым и заботливым наставничеством звеньевого Шерстюка. В минуты короткого отдыха, в обеденный перерыв они садились рядком и неторопливо вели беседу о хлебе, о важном и почетном труде механизатора. Говорил больше Шерстюк, как старший по возрасту, фронтовик, знатный хлебороб. Сергей же ловил и запоминал каждое слово своего учителя, благодарил судьбу, что послала ему такого простого и заботливого человека.

Шло время. Авторитет молодого механизатора Сергея Богданенко креп. Молодежь совхоза избрала его комсоргом. Звеньевой Шерстюк гордился своим учеником и воспитанником. И надо же было такому случиться. Через год-другой Сергей учил хлеборобскому делу сына Шерстюка. Как говорится, долг платежом красен!

– Меня учил твой отец, Саша, – говорил Сергей. – Теперь я буду наставлять тебя. Запомни, друг мой, такую поговорку: «Хлеб на стол, и стол престол».

Саша Шерстюк стал штурвальным на комбайне Сергея Богданенко. В 1970 году парни были награждены Юбилейной ленинской медалью «За доблестный труд». Старший Шерстюк говорил на селе: «Я заронил доброе зерно в душу Сергея Богданенко, а он посеял его в душу моего сына Саши. Ребята работящие, любящие нашу землеробскую долю. Горжусь ими».

Тут он потрогал свои прокопченные табаком усы, широко и лукаво улыбнулся: дескать, знай наших. У него была причина гордиться своими учениками. Судите сами. Случалось, что в период уборочной страды Сергей и Александр сидели за рулем комбайна по восемнадцать и более часов подряд, обливаясь потом, глотая мякинную пыль, не разгибая спин.

Хлеб достается человеку нелегко. Чтобы его вырастить и убрать, приходится немало поволноваться: то суховеи налетят, то дождя ни росинки не выпадет. Вот и гадает хлебопашец: как ему быть, как спасти и собрать урожай. Ведь хлеб растить – дело сложное.

– В тот год, – вспоминал Сергей Богданенко, – мы работали от зари до зари. Заранее готовили комбайны: подтягивали гайки, регулировали узлы, смазывали детали. Чуть с востока покажется солнце, мы спешим в поле. Заходим и на комбайнах мчимся по волнам золотой пшеницы. Сердце захолонет от радости, когда в бункеры течет дождь спелого полновесного зерна. Водители автомобилей едва успевают отвозить его на совхозный ток. Домой возвращаемся затемно. Окунусь в речку, подышу свежим воздухом, на скорую руку поужинаю – и в постель. Спится мертвецки. А утром снова в степь, опять на комбайн. По сорок центнеров зерна собирали тогда с гектара. Мой труд был отмечен орденом Трудового Красного Знамени. Отец сказал мне: «Ты, сынок, первым орденоносцем стал в нашей семье. Твоя работа на комбайне принесла тебе большую радость. Мы с матерью гордимся тобой».

Что может быть дороже и милее для сына отцовской похвалы! Сергей будто крылья обрел, раз и навсегда поверил в свое хлеборобское счастье. Уходя в армию, он крепко обнял отца:

– Был я, папа, не последним комбайнером на селе. Буду таким же и в армии. Отслужу свой срок честно, вернусь на комбайн. За меня не беспокойся!

Я ВИЖУ СОЛНЦЕ

Нелегкая судьба выдалась у Ивана Еременко. Родился он в грозную военную пору. От отца с фронта ни весточки. За околицей рвались снаряды. Враг подступал к станице. А с мальчиком что-то неладное творилось. Пора бы уж на игрушки засматриваться, ручонками к ним тянуться, а он ко всему безразличен.

Евдокия Стефановна, мать, поделилась своей тревогой с подружкой. Та на следующий день привела врача. Посмотрел он мальчонку и такое сказал, что оборвалось сердце, потемнело в глазах от страшной правды. Затем врач заверил, что зрение, мол, вернуть еще можно, что, будь у него инструмент, он бы и сам смог помочь их горю.

– Я сбегаю за инструментом, – спохватилась соседка.

– Куда бежать? – тяжело вздохнул врач. – Больницу-то вчера варвары разбомбили. Все сгорело…

Обнял убитую горем мать:

– Не плачь, Евдокия Стефановна. Дай срок, будет твой сын видеть. Только бы поскорее нам фашистов прогнать.

Евдокия Стефановна завернула мальчишку в одеяльце, взяла узел с немудреными пожитками и вместе со всеми покинула родную станицу. А когда война кончилась, снова вернулась на родину.

Ваня рос любопытным, бойким, непоседливым. Ему все хотелось знать, все потрогать своими руками. Допоздна сидел он с матерью на порожке, слушал рассказы о деревьях, реках и озерах, о животных и птицах, о больших городах, о людях-героях.

– Мама, я скоро увижу солнце? – допытывался мальчик.

– Скоро, скоро, – отвечала мать.

Днем Иван возьмет, бывало, в руки палку и вместе с верной собакой Мушкой отправится по станице познавать мир. Станица небольшая и Ивана почти все знали, относились к нему с участием. Правда, иногда мальчишки озорничали, подсовывали ему в руки вместо цветов крапиву. Иван обжигался, злился, грозился палкой, но никогда не ссорился с ребятами. С ними он даже в кино ходил. Сядет скромно в уголке и слушает музыку, ловит слова, а ребятишки наперебой комментируют, рассказывают ему, что там, на экране, происходит. С ребятишками он и рыбу удил, а вот плавать так и не научился. В воде терял ориентировку и однажды чуть не утонул.

Ивану все давалось с трудом. Но умел он и гвоздь забить, и доску отпилить, и топор наточить. В хлопотах да заботах мать не заметила, как сыну пошел девятнадцатый год. Ростом вымахал высокий, ладный, в плечах косая сажень, голос басовитый… «Весь в отца», – думала Евдокия Стефановна.

Отец не вернулся с войны, и все хлопоты по воспитанию сына легли на плечи матери. Трудно было. А сын рос. Слепота угнетала: он стал строже, замкнутее.

Как-то мать с соседями собралась в районную станицу Удобную на весеннюю колхозную ярмарку. Перед отъездом она давала сыну тысячу наказов. А он вдруг попросил:

– Мама, возьми меня с собой!

Евдокия Стефановна растерялась, принялась отговаривать: мол, что тебе делать на ярмарке.

– Возьми! – настаивал сын.

В комнату широким шагом вошел бригадир Тарас Петрович, в белой рубахе, хромовых сапогах. Нарядный.

– Собирайся мать, машина подана.

– Я готова. Да вот Иван…

– Что Иван? Пусть к моим Степке с Петькой идет. Они опять мастерят что-то.

– Иван с нами просится.

– А что, Стефановна, парень дело говорит, – оживился вдруг Тарас Петрович. – Собирайся, Иван, живее… Районную станицу покажу тебе, на каруселях покатаемся, с хорошими людьми познакомимся…

Никто не знал тогда, что эта поездка изменит судьбу Ивана Еременко.

Шумом машин, ржанием коней, людской разноголосицей встретила Ивана незнакомая станица Удобная. Иван притих, крепко вцепился в руку Тараса Петровича, всюду следуя за ним. А он то долго спорил, покупая запасные детали для автомашины, то торопился куда-то, чтобы застать нужного человека и предложить ему ранние овощи.

– Привыкай, Иван, присматривайся, – шутил бригадир. – Вот уйдет скоро Тарас на покой, на твои плечи бригаду оставлю…

В небольшом скверике у памятника В. И. Ленину Тарас Петрович посадил Ивана на скамеечку и быстро исчез:

– К секретарю райкома на минутку забегу!

В сторонке резвились дети. Мимо Ивана проходили незнакомые люди. Вот он почувствовал, как что-то мягкое ударилось о носок ботинка и прошуршало под скамейкой. Ах, как он пожалел в эту минуту, что нет рядом верной Мушки: она бы сразу помогла разгадать тайну.

– Дяденька, достаньте мой мячик! – прозвенел детский голосок.

Иван не знал, что слова эти обращены к нему. Вдруг он слышит старческий, но твердый голос с упреком:

– Молодой человек, не ленитесь, достаньте девочке мячик.

Теперь Иван понял, что обращаются к нему. Неловко встал, сделал шаг вперед, ощупывая руками пустоту…

– Постой… постой… да вы… – растерялся старик и поспешно взял Ивана за руку выше локтя.

– Ничего, ничего, я сейчас, – заторопился Иван.

Дед усадил Ивана на скамейку, взял его палку и выкатил ею мяч. Они разговорились:

– Давно это… у вас?

– Да…

– Лечились?

– Собирались ехать в Одессу к Филатову, да не успели… А теперь нет профессора, умер… – ответил Иван.

– В нашей больнице, я слышал, есть замечательный глазник.

И вот незнакомый старик, Тарас Петрович, Евдокия Стефановна и Иван шагают в больницу. Шагают молча, каждый думает о своем. Уж больно мала надежда, шутка ли, девятнадцать лет человек не видит света.

– Надежда мала, но есть, – говорит врач после долгого и тщательного осмотра. – Нужна операция…

Ивана положили в больницу.

– Делайте, что хотите, все стерплю, лишь бы увидеть маму, солнце, землю нашу… – говорит он врачу.

Предстояли сложные операции. Сначала оперировали один глаз, затем другой. Долго лежал Иван с забинтованными глазами. Мучительно было его ожидание. Что-то будет? Волновался.

К больному часто заходили врачи, чтобы подбодрить его, но Иван сам успокаивал их:

– Хуже ведь не станет…

Счастье пришло неожиданно. Однажды утром, после осмотра, врач задержался в палате, присел на койку и тихо сказал:

– Ну, Ваня, пора повязку снимать!

Иван вздрогнул и крепче сомкнул веки. Так он сидел несколько секунд. А когда бинт размотали, он осторожно приоткрыл их, и – о чудо! – в дымке он увидел какого-то человека. Кто это? Мужчина или женщина? Но Иван так обрадовался необычному видению, что закричал:

– Вижу! Ви-жу!!

– Успокойся, сынок, успокойся! – врач погладил рукой голову больного, улыбнулся.

Никогда не позабыть Ивану и первой встречи с матерью. Нарядная, взволнованная, счастливая, вошла она в палату. Ей и верилось, и не верилось. Чуть ли не бегом мать и сын бросились навстречу друг другу, обнялись и долго стояли молча. Иван по привычке гладил руками ее лицо, трогал волосы…

– Так вот ты какая, моя милая и добрая мама!

Потом солнечным утром они шли берегом реки Уруп, любовались лугами, садами. Теплый ветер бил в лицо, волнами переливалась золотая пшеница. Широко открытыми глазами смотрел Иван на залитый солнцем мир.

Все лето Иван трудился в полевой бригаде у Тараса Петровича, и тот от души радовался: «Хороший хлопец пришел мне на смену». Но осенью Иван Еременко вновь почему-то загрустил, стал раздражителен. А однажды собрался и поехал в станицу Удобную. Он прослышал, что райвоенкомат не собирается призывать его в армию. Мол, льгота полагается, да и случай исключительный. А Иван стоит на своем: хочу в армию, пусть не думают люди, что я ни к чему непригоден. Сила есть, глаза теперь видят.

– Хорошо, – сказал военком, – пойдем вам навстречу: призовем в армию. Но вы, товарищ Еременко, должны пройти подготовку допризывника. Запишитесь в кружки ДОСААФ. Поняли?..

– Так точно, – по-военному ответил Ваня. – Я буду посещать занятия.

Вскоре Иван Еременко стал ходить на занятия в кружки. Все, что рассказывали руководители, он старался запомнить. Вот только плохо, что ничего не мог записать. Однажды его спросили: «А почему вы не записываете?» – «Я все запоминаю», – ответил Еременко, не выдавая того, что он неграмотный. «Узнают, – думал он, – не возьмут в армию. Лучше буду молчать. Так-то оно вернее…»

Когда на призывном пункте Ивана спросили, какое у него образование, впервые за девятнадцать лет, густо покраснев, Иван соврал:

– Четыре класса закончил.

Его призвали в армию. Радости юноши не было конца. Теперь он солдат Советской Армии!

Служит Иван Еременко военным строителем под Ленинградом. Служит хорошо. Солдат он добросовестный, упорный. Особенно в учебе. Жаден до знаний. Спешит наверстать все то, что упущено за девятнадцать лет. Солдаты, командиры окружили его исключительной заботой. Иван Еременко посещает вечернюю школу, а когда возвращается в казарму, к нему подсаживаются друзья Виктор Мотвиенко, Николай Лисков и начинают с ним решать задачи, писать, читать. Иван стремится быстрее окончить школу, а там… Да, он мечтает об институте.

– Живу я сейчас, как говорится, не переводя дыхания, – шутит рядовой Еременко. – Хочется все познать: вокруг столько интересного! Скоро закончу пятый класс. Это большая победа!