Текст книги "Человечек на стене"

Автор книги: Адольф Воловик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– У Репина для всего находилось время. Он гулял, читал, ходил в гости, преподавал в Академии художеств, писал статьи, написал книгу "Далекое близкое".

– Интересную?

– Очень. В ней он рассказывает о своем детстве, об учебе, о художниках, с которыми встречался.

Когда Илья Ефимович уже был известным художником, профессором академии, когда его картины покупались за большие деньги и он ни в чем не нуждался, когда ему не нужно было бегать после занятий по городу и красить крыши или кареты богачей, он продолжал учиться. В детстве ему учиться не довелось. Грамоте Репина научил дьячок.

Умение читать открыло Репину новый Необыкновенный мир. Еще мальчишкой он так пристрастился к книгам, что не расставался с ними до конца жизни. Он мог после целого дня тяжелой, изнурительной работы всю ночь при свете свечки читать. В академии Илья Ефимович находил время между рисованием и заработками на жизнь посещать лекции по физике, истории, литературе. Он прекрасно понимал, что настоящий художник из него получится лишь тогда, когда он будет много знать. Так сын простого солдата стал не только известным художником, но и образованнейшим человеком своего времени. О его высокой культуре не раз вспоминали близкие и друзья.

Друзей у Репина всегда было много. Когда после его смерти собрали все письма, что он написал, то их оказалось больше десяти тысяч. И письма не в две-три строчки, а очень подробные и обстоятельные. Илья Ефимович все делал обстоятельно. То, что для одного художника считалось законченной картиной, у Репина было только началом работы. Известно, что над картиной "Пушкин на берегу Невы" он работал около тридцати лет.

– Она была большая?!

– Дело не в величине Он никак не мог получить тот образ поэта, который хотел. За эти годы Репин нарисовал, наверное, сто Пушкиных.

– Сто картин?

– К сожалению, одну Он просто переделывал ее. Если бы Репин сохранял каждый вариант своей картины, то мы бы получили очень много интересных полотен. И не только таких как "Пушкин на берегу Невы". Картину "Запорожцы, сочиняющие письмо турецкому султану" Илья Ефимович рисовал двенадцать лет, больше двенадцати лет стояла в его мастерской картина "Арест пропагандиста".

И. Е. Репин Запорожцы, сочиняющие письмо турецкому султану

– Они его тоже не удовлетворяли?

– Наверное. Картина – не книга. В книге писатель может рассказать о начале событий, потом описать событие, подробно рассказать о людях, которые участвуют в этом событии. А художник может показать только один какой-то момент. Он должен все так изобразить на картине, чтобы зрителю было ясно, что происходило до этого момента. Рассматривая картину, зритель должен представить себе характеры людей. Да не только характеры, а всю биографию изображенного человека.

– Но это же очень трудно.

– Конечно, нелегко. Вот поэтому художник по-нескольку раз переделывает картины. Заменяет маловыразительных героев более интересными, более яркими. Работая над картинами, Репин перерисовал такое количество людей, что ими можно было бы заселить целый город.

– Целый город? Такой, как Москву?

– Нет, наверное, поменьше. У Репина есть одна картина, называется она "Крестный ход в Курской губернии"...

– Папа, а что такое "крестный ход" и "губернии"?

– Что такое "губерния", объяснить просто. Так до революции назывались области. Управлял областью царский чиновник – губернатор. А вот с "крестным ходом" сложнее.

Раньше многие люди верили в бога. Они считали его всемогущим и думали, что если его о чем-нибудь очень попросить, то бог поможет. Когда случалась засуха и мог погибнуть урожай, верующие молили бога послать дождь на землю. Они собирались в большие процессии и шли молиться в поле. А чтобы больше ублажить бога, люди несли с собой иконы, церковные знамена-хоругви. Вот такие процессии и назывались крестным ходом. Одну из таких процессий Репин нарисовал в своей картине "Крестный ход в Курской губернии" В ней изображена огромная толпа. И что ни лицо, то новый характер, новая биография. Смотришь на эту картину и словно читаешь книгу, в которой рассказывается о дореволюционной России. Тут и бедный люд, и помещик, и сельские богатей, и попы, и жандармы, которые нагайками наводят порядок.

И. Е. Репин Крестный ход в Курской губернии

Вот и представь себе теперь, сколько нужно было перерисовать человеческих лиц, чтобы создать такую картину.

– А где эта картина сейчас?

– В Москве. В Третьяковской картинной галерее.

– Ты когда-нибудь возьмешь меня в Москву? Я хочу тоже увидеть эту картину.

– Для этого совсем не обязательно ехать в Москву. Все лучшие картины, портреты, рисунки, скульптуры ты можешь увидеть и дома. С них сделаны точные копии. Они продаются. Если захотеть, можно из открыток собрать такую коллекцию картин, что любой музей позавидует. Но это тоже требует труда и терпения. Как видишь, Димка, ничего просто так не получается.

– Да, – вздохнул Димка, – не получается.

Мы с Димкой решили продолжать наши занятия рисованием. Занятия, которые требуют труда и терпения.

О том, как мы это делали, вы узнаете, когда прочтете следующую историю.

ИСТОРИЯ О НЕОБЫКНОВЕННОМ ПУТЕШЕСТВИИ

Сегодня утром Димка проснулся раньше всех. Несколько дней тому назад я пообещал ему, что в воскресенье мы совершим необыкновенное путешествие. И вот этот день наступил.

– Папа! Подъем!

– Ты чего это расшумелся, петух? Еще рано.

– Совсем не рано. Восемь часов. Я уже все приготовил.

И Димка показал старый рюкзак, заполненный больше чем наполовину

– Что там у тебя? – удивился я

– Все, что нужно для путешествия – соль, спички, твой и мой свитер, бинокль, компас, веревка.

– Постой, постой. Зачем нам веревка?

– Как – зачем? А вдруг нам нужно будет по скалам лазить!

– Я вижу, ты добросовестно подготовился. Только многое придется оставить дома. В нашем путешествии понадобятся только альбом, карандаш, пара бутербродов и деньги на трамвай.

Димка был явно разочарован.

Позавтракав и взяв с собой все необходимое, мы вышли из дому.

– Итак,– сказал я,– наше необыкновенное путешествие начинается.

Димка с недоверием посмотрел на меня:

– Что же тут необыкновенного? Идем по улице, и все.

– Да, но улица-то не простая. Мы с тобой находимся в стране лилипутов.

– А ты Гулливер? – ехидно спросил Димка.

– Почему я? Гулливер – ты.

– Ну да!

– Не веришь? Хорошо, сейчас убедишься. Закрой левый глаз. Теперь поставь перед правым глазом указательный палец и посмотри вон на то здание. Что ты видишь?

– Здание.

– А палец?

– И палец.

– А что больше: твой палец или здание?

– Палец.

– Вот видишь. Раз твой палец больше двухэтажного дома, то дом построен лилипутами, а ты великан.

– Так я могу и машину в руки взять, – сказал Димка. – Если машина далеко, то она кажется тоже маленькой.

– Мы сейчас с тобой сделаем важное открытие. Если внимательно взглянуть на все, что окружает нас, то мы заметим, как предметы меняют свою величину от расстояния. Чем они дальше, тем кажутся меньше. Спичка может оказаться больше телеграфного столба, а одним пальцем можно заслонить целую улицу. Видишь, в конце улицы показался трамвай? Смотри внимательно: он к нам приближается и становится все больше и больше. Давай сядем в него, и я тебе покажу еще кое-что любопытное.

Мы сели в трамвай и прошли к кабине водителя. Вагон тронулся. И в небольшом окне трамвая замелькали улицы, люди, дома, машины. Они приближались к нам, увеличивались в размерах и исчезали за рамой окна.

– Совсем как в кино, – заметил Димка.

– Да, – согласился я. – Теперь давай перейдем на заднюю площадку.

– А тут все наоборот получается! Все уменьшается и уменьшается. Если так ехать долго, то самые далекие дома в точечку превратятся.

– Вот ты сделал еще одно важное открытие. Таких открытий нас сегодня ожидает много. Ты больше ничего не замечаешь?

– Нет.

– Посмотри-ка внимательнее на телеграфные столбы.

– Они тоже уменьшаются.

– И только?

– А что же еще?

– Уменьшается и расстояние между ними. Каждый следующий столб нам кажется стоящим ближе к другому столбу. Если бы мы могли видеть столбы еще дальше, то они в конце концов превратились бы в сплошной забор.

– Почему рельсы сужаются?

– Представь себе, что мы рельсы прикрепим к телеграфным столбам. Что с ними произойдет?

– Уменьшатся.

– Нет, рельсы не уменьшатся, меньше станет расстояние между ними. Ведь каждый столб нам будет казаться короче, следовательно, и промежуток между рельсами станет меньше. Вот и создается впечатление, что они сужаются.

– Остановка "Лесопарк", – объявил кондуктор. Мы с Димкой так заговорились, что не заметили, когда трамвай приехал на конечную остановку.

Мы вышли, купили по порции мороженого и сели в тени под большим старым дубом.

– Прежде чем продолжать наше путешествие, – скачал я, – давай-ка вспомним все наши открытия. Называй их по порядку.

– Чем предметы дальше, тем они кажутся меньше – это раз. – Димка загнул один палец. – Уменьшаются не только предметы, но и расстояния между ними два. И если предмет совсем-совсем удаляется, то он превратится в точку – это три. Правильно?

– Правильно. Теперь мы можем приступить к следующим открытиям.

– А куда мы пойдем?

– Пока идти никуда не нужно. Мы кое-что можем выяснить прямо здесь. Сколько стенок тебе видно вон у того киоска?

– Две.

– А одну можно видеть?

– Можно, если стать прямо перед стеной, то видна будет только одна.

– А с трех сторон киоск можно увидеть?

Димка встал, походил вокруг киоска, пожал плечами и сказал:

– Можно и с четырех, если вокруг обойти.

– Так это, если обойти. А нужно смотреть с одного места.

– Тогда только две.

– А если взглянуть сверху или снизу?

– Снизу нельзя. Он же на земле стоит.

– Предположим, что мы его приподняли.

– Тогда можно три стороны увидеть.

– Вот и еще одно очень важное открытие. Любой предмет мы можем видеть не больше чем с трех сторон.

– Папа, а зачем это все нам нужно?

– Чтобы научиться рисовать. Представь себе, что ты хочешь нарисовать этот киоск. Как ты его нарисуешь?

Димка взял палочку и нацарапал на земле вот такой рисунок.

– Так неинтересно, – сказал я, – ты нарисуй киоск не с одной стороны, а с двух. Чтобы обе стенки были видны. Ведь, кроме высоты и ширины, у киоска есть еще одна мера – глубина. Как ты нарисуешь те линии, что уходят от нас в глубину?

– Они пойдут вбок.

– В какой бок? Влево, вправо, вверх, вниз?

Димка задумался.

– Вверх... нет, влево... или...

– Или вправо, или вниз. Да? Так не годится. Нужно решить точно. Ладно, не гадай. Все равно не угадаешь. Многие поколения художников не могли решить этот вопрос.

– Как же они тогда рисовали?

– В каждую эпоху рисовали по-своему, пока не раскрыли те законы, по которым можно правильно строить рисунки. Очень долгое время, много тысяч лет подряд, художники разных народов рисовали так, как ты нарисовал киоск. То есть плоско, с одной стороны. Никто из них не догадывался о том, что наиболее похожим будет предмет тогда, когда его нарисуешь, как видишь.

– Не понимаю, папа, как же они рисовали, если ничего не видели?

– Древний художник рисовал то, что он видел, но не так, как видел. Мы с тобой сегодня убедились в том, что из двух человек одинакового роста большим будет казаться тот, который стоит ближе к нам. Значит, и на рисунке мы должны изобразить одного больше, а другого меньше. Иначе мы не сумеем показать, что эти люди находятся на расстоянии друг от друга. Древние художники этого не учитывали. У них все люди получались одинаковыми. Когда необходимо было показать, что фигуры находятся на расстоянии, они рисовали их одну над другой. А чтобы было более понятно, отделяли один ряд фигур от другого чертой. Очень долгое время никто не пытался рисовать предмет, видимый с двух или с трех сторон. Рисунки древних похожи на детские.

Новгородская икона XIV века (Образец обратной перспективы )

Если малышу нужно, например, нарисовать забор, а за этим забором дом, то дом рисуется так, чтобы забор его не закрывал. Только лишь три-четыре тысячи лет тому назад начинают появляться рисунки, где фигуры и предметы закрывают друг друга. Причем одни обязательно наполовину выглядывают из-за других. Были и иные способы изображения. В Древней Руси и Китае вместо того, чтобы увеличивать предметы, стоящие ближе, увеличивали стоящие дальше.

Китайские художники еще пытались рисовать так, словно они смотрят на все сверху, с высоты птичьего полета. Даже в таком государстве, как Древний Египет, где уже умели строить прекрасные дворцы и храмы, где были созданы неповторимые образцы скульптуры, художники еще не постигли законов рисования. Дай мне, пожалуйста, альбом. Посмотри, как рисовали египетские художники.

Я быстро набросал вот такой рисунок.

– Что это, папа?

– Это водоем, а вокруг него растут пальмы.

– Не похоже.

– Я не виноват. Такой рисунок был нарисован несколько тысяч лет тому назад. А что здесь неверно?

– Вместо водоема прямоугольник какой-то, висит, как стенка в воздухе. Водоем должен лежать.

– Да. Если правильно нарисовать этот рисунок, то он будет выглядеть вот так.

– А когда же художники научились рисовать как следует?

– Совсем недавно: каких-нибудь пятьсот лет назад.

– Вот так недавно!

– Для жизни одного человека это, конечно, много, а для жизни всего человечества – очень мало. Так вот, пятьсот лет назад в Италии были найдены и разработаны основные законы изображения пространства. Сделали это итальянские художники и архитекторы Пьеро делла Франческа, Леон Батиста Альберти и Леонардо да Винчи.

– Пап, а в чем эти законы заключаются?

– В умении смотреть вдаль. Они так и были названы за конами перспективы, то есть умения смотреть вдаль. С некоторыми из них мы сегодня уже познакомились. Остальные узнаем, если продолжим наше путешествие.

Лесом было идти легко и совсем не жарко. Но вот деревья постепенно начали редеть и перед нами появилось море травы и одуванчиков. В поле было тихо и пустынно. Мы снова нашли развесистое дерево и устроились в его тени.

– Как ты думаешь, Димка, где мы сейчас находимся? – торжественно спросил я.

– В поле.

– Нет, на пороге двух величайших открытий. Правда, они уже давным-давно сделаны, но каждый человек открывает для себя все с самого начала. Ты знаешь, что такое горизонт?

– Знаю. Это линия, где небо сходится с землей. Это все знают.

– Но не все знают, что без этой линии ничего нельзя нарисовать.

– Даже цветок?

– Даже цветок. Любой предмет, который мы будем рисовать, может быть выше линии горизонта, ниже линии горизонта или на линии горизонта.

– Это тоже все знают.

– И ты знал об этом, когда пытался нарисовать киоск. А вот сообразить, куда, в какую сторону будут направлены линии, уходящие в глубину, не мог. Чтобы тебе все стало ясно, давай проделаем опыт. Вот тебе палочка. Возьми ее и держи перед глазами так, чтобы она одним концом была направлена к горизонту. Что ты видишь?

– Она в точку превратилась и слилась с горизонтом.

– Хорошо. Подними ее выше горизонта.

– Она кажется наклоненной вниз.

– А стоит тебе опустить ее ниже горизонта, как она будет казаться направленной вверх. То же самое происходит и с линиями предмета, которые уходят от глаз художника в глубину. Зная, где находится горизонт, художник определяет положение предмета и правильно рисует эти линии.

– Папа, но ведь линии могут идти не только вверх и вниз, а и вправо и влево. Как же их рисовать?

– Очень просто. Предмет может находиться прямо перед тобой, слева или справа. Если он находится слева, то линии будут направлены вправо, если справа, то – влево. Ну, а если предмет стоит прямо перед тобой, то уходящих в глубину линий ты не увидишь. Но это еще не все. Поднимать или наклонять линии в рисунке как угодно нельзя. Их направление подчиняется строжайшим законам. Следит за этими законами обыкновенная точка. Среди всех точек она занимает особое положение. Чтобы подчеркнуть ее важность, ей даже звание присвоили Точка Схода. Мы уже успели с ней познакомиться, когда путешествовали по городу. Помнишь, ты заметил, что все предметы, все линии, если их удалять и удалять, превратятся в точку.

Вот такая точка, в которой сходятся все линии, уходящие в глубину, и называется Точкой Схода. Находится она всегда перед нашими глазами, на горизонте. И каждый художник, когда рисует, обязательно с ней советуется, а делает он это так. Сначала ведет все линии в точку на горизонте, а потом ограничивает их, намечает размеры предмета. Вот как будет, например, выглядеть рисунок спичечной коробки, лежащей ниже линии горизонта.

– Теперь, зная всё эти законы перспективы, ты дома сделаешь рисунок этой коробки в других положениях.

– Папа, тут что-то не так.

– Почему?

– Как же я буду рисовать? Ведь в комнате не видно, где небо сливается с землей.

– И не нужно видеть. У горизонта есть одно любопытное свойство. Он всегда находится на уровне наших глаз. Мы сейчас сидим – он перед нашими глазами. Если мы встанем – он поднимется вместе с нами. Это легко проверить. Возьми карандаш и держи его перед глазами так, чтобы он совпал с линией горизонта. Теперь встань, но карандаш продолжай держать так же. Совпадает?

– Совпадает.

– Вот видишь, где бы ты ни находился, ты всегда легко определишь, где проходит линия горизонта.

Так мы с Димкой сделали первое открытие о том, что любой рисунок подчиняется строгим законам рисования. Я хотел было перейти ко второму открытию, но вдруг заметил, что Димку больше интересует сверток, которым снабдила нас на дорогу мама. Мы отложили в сторону альбом и карандаш, развернули сверток и тут же под деревом, на траве, как настоящие путешественники, с аппетитом позавтракали. Когда от свертка осталась одна бумага, Димка заявил, что он полон сил и готов совершать новые открытия. Я сказал, что для нового открытия нам совсем не нужно прилагать больших усилий, а достаточно только внимательно взглянуть вокруг. Димка посмотрел вокруг и ничего не заметил. Тогда я сказал, что огорчаться не нужно, так как все художники на протяжении многих веков тоже ничего не замечали.

– А что все-таки нужно заметить? – нетерпеливо спросил Димка.

– Воздух.

– Как же его увидишь, когда он прозрачный?

– Прозрачным он кажется тогда, когда его мало. Стоит слою воздуха увеличиться, как сразу станет заметно, что он не прозрачный и даже имеет цвет небо-то голубое. Долгое время художники проходили мимо этого явления и не учитывали его в своих картинах. Первыми, кто обратил на это внимание, были пейзажисты Рисуя на воздухе, они заметили, что чем дальше от них предметы, тем более голубоватый оттенок они приобретают, что по мере удаления предметы не только уменьшаются, но и теряют четкость, становятся какими то прозрачными, более плоскими И каждый художник в меру своей наблюдательности и способностей учитывал и пытался передать эти изменения.

Только в пятнадцатом веке в Италии Леонардо да Винчи исследовал это явление и разработал его основные положения. Теперь все художники знают, что такое воздушная перспектива, и умеют передавать ее на своих картинах.

– Значит, все законы рисования придумал Леонардо да Винчи?

– Законы не придумывают, а получают в результате исследований. И законы рисования разрабатывал не только Леонардо да Винчи, а и многие другие. В Германии – Альбрехт Дюрер, в России – Алексей Гаврилович Венецианов, Николай Николаевич Ге, Василий Дмитриевич Поленов. Леонардо да Винчи был одним из первых, кто попытался обосновать все связанные с рисованием законы.

Возвращаясь домой, мы еще долго обсуждали с Димкой наше путешествие и наши открытия.

Вы тоже сможете в любой погожий день совершить такое путешествие. Только не забудьте взять с собой альбом и карандаш.

ИСТОРИЯ, КОТОРАЯ ПРОИЗОШЛА В СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ

Каждая история, как ей и полагается, должна иметь начало. Начало этой истории положила кружка. Обыкновенная синяя кружка для воды. Уже второй час Димка пытался нарисовать ее, но у него ничего не получалось. Он с нетерпением ждал моего прихода с работы, и как только я появился в дверях, начал жаловаться на свои неудачи.

После обеда я взял несколько листов бумаги, ножницы и вырезал три одинаковых круга. Один из них положил на пол, второй на стул, а третий на стол. Потом мы с Димкой отошли в противоположный конец комнаты, и я предложил ему взглянуть на кружки. Оказалось, что три одинаковых кружка выглядели по-разному. Тот, что лежал на полу, почти не изменился. Зато тот, что лежал на стуле, начал казаться уже, а кружок, который лежал на столе, превратился в узкую полоску.

– Вот тебе и разгадка твоих ошибок, – сказал я. – Любая окружность тоже изменяется, если изменяется положение, с которого мы ее рассматриваем. Здесь, как и везде, действует закон перспективы. Чем ближе к линии горизонта лежит окружность, тем уже она будет нам казаться. А ты, когда рисовал кружку, это не учитывал. Ведь нижняя и верхняя часть кружки-окружности. Не забывай, что они у кружки одинаковы. Поэтому, когда будешь снова рисовать, наметь сразу ширину верхней и нижней частей.

– Ясно, – сказал Димка и направился исправлять ошибки.

Через некоторое время он вновь подошел ко мне и показал готовый рисунок.

– Вот теперь другое дело. Кружка как кружка. Я вижу, тебе что-то не нравится?

– Папа, ты понимаешь, я рисую, рисую, а у меня все какое-то плоское, неживое получается. Почему?

– Что ж, садись ко мне на диван, и я расскажу тебе.

– Историю? – обрадовался Димка.

– Историю, – сказал я и начал рассказ.

– Жил-был на свете один юноша. Он всегда ходил с большим альбомом для рисования, а из кармана его бархатной куртки выглядывали карандаши. Юноша носил берет и большой черный бант. Благодаря этому он выглядел очень важным и солидным. Когда жители городка, где он жил, встречали его на улице, то снимали шляпы и низко кланялись.

"Смотрите, смотрите, – с уважением говорили они друг другу, – наш художник пошел". Жители городка даже завидовали ему немного. Еще бы! Ведь он рисовал! А юноша был очень несчастным человеком. Что бы он ни пытался нарисовать, у него ничего не получалось. Начнет он рисовать яблоко, на бумаге его правильно разметит, линии аккуратно проведет, резинкой ни разу не воспользуется, а яблоко все равно не получается. "Это, наверное, оттого, что я его не раскрасил", – думает юноша. Возьмет он краски и так его раскрасит, и этак, а яблоко все равно плоское, словно из картонки вырезанное. Решил тогда юноша нарисовать что-нибудь попроще. Положил он перед собой кирпич. Приготовил самую лучшую бумагу, самые дорогие карандаши и стал этот кирпич рисовать. Рисовал день и ночь, и еще один день, и еще одну ночь. А когда пришел к нему товарищ, показал ему свою работу.

– Что это? – спросил товарищ.

– Кирпич.

– Совсем не похоже, – сказал товарищ, – не то коробка, не то просто кубик какой-то.

– Это потому, – сказал юноша, – что я цвет кирпича на бумаге еще не передал.

Купил он самые яркие краски, взял самую красную краску и покрасил кирпич. Потому, что люди привыкли видеть кирпич красным.

– Чепуха какая-то! – сказал товарищ.

Расстроился художник. "Нет у меня таланта", – сказал он сам себе. Порвал все рисунки и сжег в печке. Всю чистую бумагу мальчишкам отдал. Пусть змея сделают и пускают. Краски соседке подарил. Она ими в сарае дверь покрасила. А сам с горя пошел куда глаза глядят. Шел, шел. Устал. Прилег отдохнуть. Небо голубое-голубое. По небу облака плывут. Белые, пушистые. Всюду цветы. Синие, желтые, красные. С цветка на цветок бабочки летают. Крылышки у бабочек, как радуга, переливаются. Увидел все это художник и расплакался. Обидно ему стало, что такая красота вокруг, а нарисовать ее он не может.

Вдруг он увидел, что на стебельке искорка сверкает, да так ярко, словно солнце маленькое. Хотел он искорку рукой тронуть, а она уже на другой стебелек перескочила. Только он следом за ней руку протянул, как искорка сама к нему на ладонь прыгнула

– Здравствуй, – говорит, – почему у тебя на глазах слезы? Мужчина не должен плакать.

– Кто ты? – спросил юноша.

– Меня зовут Блик.

– Откуда ты?

– С солнца. Я маленький осколочек солнца.

– Как же ты попал на землю?

– Очень просто. Сел верхом на солнечный луч и прилетел сюда. Вот теперь и живу здесь.

– В поле?

– Не только в поле. Везде. Каждая травинка, каждая песчинка, любой предмет меня к себе в гости приглашают. Всем нравится, что я веселый, что радость приношу. Так я и живу. То у одного доброго хозяина в гостях, то у другого. А ты кто и почему плачешь?

Поведал юноша Блику о своих неудачах. Все как есть рассказал.

– Не вешай голову, – сказал Блик, – я помогу твоему горю.

– Как же ты можешь помочь? – спросил юноша.

– Я познакомлю тебя с моими друзьями. С их помощью твои рисунки оживут.

– Где же они? Зови их скорей сюда!

– Не торопись, – сказал Блик. – Сначала ты должен сбегать домой и принести бумагу, карандаш и краски.

– Но у меня их нет, – растерянно сказал юноша. – Я все роздал.

– Если поспешишь, то успеешь все это купить в магазине. А пока ты будешь делать покупки, я схожу за своими друзьями. Встретимся на этом месте. Договорились?

– Договорились! – радостно воскликнул юноша и бросился бежать в город.

– Вот и хорошо, – сказал Блик и, насвистывая, спокойно направился в другую сторону.

Друзья Блика жили одной семьей. Самым главным в этой семье был папа. Его звали Свет. Маму звали Тень. Папа и мама очень любили друг друга и никогда не расставались ни на одну минуту. У Света с Тенью была дочь – Полутень. Очень тихая и скромная девочка. Она всегда держалась за мамину юбку и никуда не ходила. С подружками не играла. Бывало, все между папой и мамой вертится.

– Сына бы нам, а, мать? – часто говорил Свет.

– Да, неплохо бы сыночка иметь, – соглашалась мама. И вот сын появился. Папа с мамой были очень рады. Они считали, что их сын особенный, ни на кого не похожий. Раз так, то и имя ему нужно выбрать не простое, а особенное. И назвали мальчика по-иностранному – Рефлекс. Рос Рефлекс как в сказке. Вырос зазнаваться стал. Решил, что он действительно особенный, неповторимый и единственный. Но это ему только так казалось. В действительности он был бесхарактерным и безвольным. Мнения своего ни о чем не имел. Скажут ему: "А ты голубоватый".– "И верно, голубоватый", – говорит Рефлекс. Скажут ему: "А ты розовый". – "Розовый", – соглашается Рефлекс. Но несмотря на это, он всюду лез вперед, никого не слушал, перебивал старших. Неизвестно, чем бы это кончилось, но появился Блик. Он всем очень понравился. А папа Свет в нем просто души не чаял. Взялся Блик за воспитание Рефлекса, да так строго, что Рефлекс сразу притих, стал послушным и даже начал помогать папе с мамой в их работе.

В тот день, когда произошла вся эта история, Свет, Тень, Полутень и Рефлекс отдыхали у себя в саду. Они очень обрадовались приходу Блика.

– Чудесно, – сказала Тень, – мы будем отдыхать вместе.

– Извините, уважаемая Тень, – сказал Блик, – но я пришел к вам по делу. И Блик рассказал о встрече с юношей.

– Всегда так, – проговорил Рефлекс, – отдохнуть не дадут.

Но его никто не слушал. Все дружно направились к месту встречи И Рефлексу пришлось идти вместе со всеми. Юноша уже ждал их.

– Вы незнакомы? – спросил Блик, представляя друзей

– Нет, – сказал юноша.

– Но ведь без меня и моих друзей не может обойтись ни один художник!

– Я не знал этого, – сказал юноша

– Не будем терять времени. Приступим к работе. Попробуем нарисовать вот это. – И Блик поставил перед юношей обыкновенную кружку.

Юноша раскрыл альбом и быстро нарисовал ее.

– А дальше? – спросил Блик.

– Дальше, наверное, нужно раскрасить, но я не достал ни красок, ни цветных карандашей.

– Пустяки, достаточно простого карандаша.

– Хорошо, – сказал юноша и стал заштриховывать рисунок кружки.

– Что ты делаешь?! – возмутился Блик. – Ты повторяешь свои ошибки. Неужели ты не видишь, что кружка не везде одинаковая. В одном, месте она светлее, в другом темнее. Видишь?

– Нет, не вижу.

– Ну-ка, друзья, по местам! – скомандовал Блик. Когда на кружке расположились Свет, Тень и Полутень, Блик подпрыгнул и очутился рядом со Светом.

– А теперь видишь? – закричал он.

– Вижу!

– Что?

– Вижу, что сначала кружка светлее, потом темнее, потом совсем темная, потом опять немножко светлее.

– А меня видишь? – спросил Блик.

– Вижу. Там, где Блик, там самое светлое место.

– Правильно, – сказал Блик. – Вот теперь и изобрази на своем рисунке все, как видишь.

Юноша покрыл легкими штришками всю кружку, но там, где был Блик, он оставил бумагу чистой. Затем нанес еще ряд штришков на то место, где были Полутень и Тень. Потом место Тени еще раз густо заштриховал, и тут случилось чудо. На листе бумаги появилась настоящая кружка, и она светилась на солнце.

– Не верю своим глазам! – воскликнул юноша. – У меня получился рисунок!

– У тебя всегда будут получаться рисунки, если ты будешь следить за тем, как на вещах располагаемся мои друзья и я. Без нас на бумаге ни один рисунок не будет как настоящий.

– И кирпич теперь я тоже смогу нарисовать?

– Конечно, – сказал Свет.

– Не только кирпич, но все, что захотите, – добавила Тень. – Только помните, что я всегда там, куда не попадает Свет.

– А я там, куда попадает мало света, – вдруг сказала молчавшая все время Полутень.

– К вашим услугам – на самом светлом месте, – поклонился Свет. – И если там, где я буду находиться, вы увидите сверкающие лучики солнца, то знайте это вам шлет привет наш дорогой Блик.

– Простите, а где мне искать вас? – обратился юноша к Рефлексу.

– Позади всех.

– Что же вы там делаете?

– Отражаю.

– Он отражает свет и цвет других предметов, – добавил Блик.

Жители города никогда не видали своего художника таким веселым. И вообще с ним творилось что-то необыкновенное. Он проскакал по центральной улице на одной ножке и мяукнул в чье-то окно. Но самое главное – он был без банта и берета. "Неужели он бросил рисовать?" – испугались все. Ведь никто не знал о том, что произошло с юношей в этот солнечный летний день.

ИСТОРИЯ О ХУДОЖНИКАХ, КОТОРЫЕ НЕ БЫЛИ ХУДОЖНИКАМИ

Когда в честь Димкиного дня рождения был выпит весь виноградный сок, когда были съедены все пирожные, переиграны все игры и стало скучно, кто-то из ребят предложил Димке показать рисунки. Димка вопросительно посмотрел на меня. Обычно я не разрешал ему хвастаться своими работами, но сегодня в честь такого события утвердительно кивнул головой.

Через несколько минут комната превратилась в выставочный зал. Рисунки лежали на диване, на креслах, на полу, стояли на книжных полках. Шло бурное обсуждение. Наконец все решили, что рисунки хорошие и что Димка обязательно будет художником.

– Куда мне! – сказал Димка. – Чтобы быть художником, знаете сколько учиться надо!

– Чтобы быть художником, нужно иметь талант, – сказал Саша.