Текст книги "Герцог-грешник"
Автор книги: Адель Эшуорт (Эшворт)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 10
Вивьен лениво сидела на канапе, сложив руки на коленях, и смотрела на потолок гостиной. Затем она перевела взгляд на обои: маленькие толстенькие ангелочки, золотые завитки, переплетенные зеленые растения и кремовые розы. Возможно, чересчур цветисто, но это была ее комната, ее дом и ее жизнь, и она сама могла выбирать, в каком стиле эту жизнь прожить. Вивьен демонстрировала это множество раз – друзьям и тем, кто ее любил, но в последние три недели ее спокойный и безмятежный мир оказался перевернутым – сначала из-за хитрого актера, потом из-за герцога.
Закрыв глаза, Вивьен вспомнила о больших сильных ладонях герцога, о его губах, о своем трепете, когда он крепко держал ее в объятиях. Этот мужчина желал ее и, возможно, нуждался в ней как в человеке. И все же в их отношениях оставалось столько неясного... Слишком много тайн.
– Миссис Раэль-Ламонт, это только что пришло для вас.
Вивьен быстро встала и направилась к домоправительнице, которая вошла в гостиную с запиской в руке.
– Спасибо, Гарриет. – Она взяла протянутый женщиной листок, и та, повернувшись, вышла.
На бумаге, запечатанной красным воском, не было никаких указаний на отправителя, однако, распечатав и прочитав послание, Вивьен словно окаменела.
«В субботу уезжаю в Туро. У вас всего шесть дней. Г.М.».
Гилберт Монтегю... Этот человек собирался расстроить ее жизнь, всадить нож ей в грудь и вырезать сердце с мастерством охотника.
И тут случилось неожиданное: вместе с острым чувством предательства, беспомощности и гнева Вивьен вдруг ощутила прилив свежей энергии, готовой переполнить ее и даже вызвавшей необъяснимый приступ смеха. Несколько секунд спустя ее глаза наполнились слезами от этого бесконтрольного смеха, и она прикрыла рот ладонью, чтобы кто-нибудь не подумал, что она сошла с ума.
Все это было слишком неожиданно, слишком странно для ее восприимчивой и чувствительной натуры. Господи, каким образом ее простая, незамысловатая жизнь так круто переменилась? Как случилось, что два столь непохожих человека обрели контроль над ее судьбой? Вивьен никогда не уклонялась от трудностей и всегда с достоинством встречала их, но в этот момент она вдруг осознала, что проблемы, которые ей предстояло теперь решать, возникли из-за ее трусости, именно страх позволил этим мужчинам вертеть ею по своему желанию.
Больше у Вивьен не было сомнений, как ей надлежит поступить.
Сложив руки в молитвенной позе с листком бумаги между ладонями, она на несколько долгих мгновений закрыла глаза, заставляя себя успокоиться, затем решительно скомкала бумагу, бросила ее в мусорную корзину рядом с письменным столом и направилась к двери гостиной.
Хватит жалеть себя. Пришло время действовать.
Уилл сидел в кабинете, пытаясь сосредоточиться на лежавшей перед ним почте, но, как ни старался, задача урегулирования налогов на имение не могла заслонить ярких воспоминаний о нежных губах Вивьен. Господи, как приятно ощутить их на своих губах...
– Ваша светлость, к вам миссис Раэль-Ламонт...
Голос Уилсона заставил герцога вздрогнуть.
– Проводите ее сюда.
– Сию минуту, сэр.
Уилл закрыл глаза и пожелал, чтобы желание близости оставило его хотя бы сейчас. Ему надо обсудить с Вивьен столько вопросов, и она, возможно, хочет извиниться за свой утренний гнев. Скорее всего именно поэтому она и пришла спустя лишь пару часов после того, как он оставил ее у порога дома.
Герцог поднялся и повернулся к двери, прислонившись бедром к краю письменного стола и скрестив руки на груди.
Уже второй раз за сегодняшний день он стоял перед прекрасной вдовой, которая сейчас казалась гораздо спокойнее, чем утром. Свою подобающую для посещения церкви одежду она сменила на простое платье из муслина цвета спелого персика, с глубоким вырезом, хотя и довольно просторное в талии. В полуденном зное Вивьен словно несла с собой прохладу, она выглядела замечательно с гладкой кожей и блестящими завитками волос, которые откровенно просили, чтобы он намотал их на пальцы.
Когда она шла к нему, в ее взгляде уже был заметен вызов. Уилл мог предположить, что Вивьен все еще сердита на него. Сам он тоже пока не успокоился и тем более недоумевал, почему она пришла сюда после утренней сцены.
В конце концов Уилл решил позволить ей руководить их встречей.
– Благодарю вас, Уилсон.
Дворецкий послушно вышел и закрыл за собой двойные двери.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга.
– Ваша светлость, – наконец чопорно произнесла Вивьен.
– Не ожидал, что увижу вас снова так скоро, мадам.
Она на мгновение вскинула брови.
– Не ожидали...
Это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Вы, должно быть, устали – путешествовать в такую жару...
Вивьен сжала губы.
– Право, это не относится к делу.
Что ж, тогда он повернет разговор по-другому.
– Почему вы здесь? – спокойно спросил герцог, в то время как его тело напряглось до предела.
Не отводя от него глаз, Вивьен глубоко вздохнула.
– Меня интересует, когда я смогу получить сонет, – решительно призналась она.
Ее прямота заставила Уилла на некоторое время замолчать. Изменение в ее тактике искренне озадачило его.
– Полагаю, когда буду готов отдать его вам, – ответил он.
Вивьен прищурилась.
– Вы сказали, что хотите более близкого общения взамен, и меня начинает удивлять, почему вы до сих пор не воспользовались представленной вам возможностью.
Уилл почувствовал, как застучало его сердце – этот стук усиливался с каждой секундой, но внешне он оставался абсолютно спокойным.
– Именно это я и делал все последнее время. – Он резко повернулся. – Разве я не наслаждался вашим обществом?
На мгновение Вивьен смешалась, но затем, крепко обхватив себя руками, храбро заявила:
– Вы все еще не овладели мной.
Уилл дышал медленно и ровно, осознавая, что сейчас ее скорее всего волнует, какое впечатление на него произведут ее слова. Ей достаточно было опустить взгляд, чтобы понять, как сильно он желал ее. Почти интуитивно он решил, что она специально смотрит ему в глаза, потому что боится того, что могла бы увидеть. Была она вдовой или нет, Вивьен, разумеется, понимала, как притягивала его.
Самым удивительным оказалось то, что она не отшатнулась в смятении или испуге и продолжала неустрашимо стоять перед ним с решимостью женщины, которая некогда знала, что такое любовные утехи, и снова желала их. Уиллу потребовалась вся его воля, чтобы не броситься к ней, не обнять за талию, не поднять юбки и не завладеть ею...
– Ведь вы хотите... именно этого, не так ли?
Эти спокойные, уверенные слова вывели его из состояния грез. Господи, если бы только она знала...
– Я думал, что ясно выразил свои желания.
Вместо того чтобы дрогнуть, Вивьен только еще больше выпрямилась.
– Вы все еще сердитесь.
– Не понимаю, о чем вы.
– Естественно. – Она, наконец, отвела от него взгляд и в раздражении коснулась завитков на шее. – Я никогда не могла научиться понимать мужчин.
Это признание позабавило герцога.
– И что же я сделал такого, что было бы трудно понять? – поинтересовался он. – Может быть, объясните?
– Объяснить вам? – Вивьен воздела руки к небу. – Но ведь это я озадачена и сбита с толку!
Разговор достиг той точки, когда потом никто не может вспомнить, с чего все началось.
– Послушайте...
– Чего вы ждете, Уилл? – Вивьен отодвинулась от него и оказалась около кушетки. – Мне нужен этот сонет, а вам нужна я.
Деревья зашелестели листвой от сильного порыва ветра; с дальнего берега донесся звук сирены, но никто из них не обратил на это внимания.
– Для чего вам нужна эта рукопись, Вивьен? – Голос герцога звучал спокойно, но настойчиво. – И почему она потребовалась вам именно сегодня? Вы ведь здесь не из-за того, что вам хочется оказаться со мной в постели, не так ли?
Вивьен ничего не ответила – она просто повернулась и поднесла руки ко рту. Одного этого жеста было достаточно, чтобы Уилл почувствовал ее разочарование.
Наконец, после продолжительного напряженного молчания, Вивьен наморщила лоб и взглянула на него.
– Мне нужна эта рукопись, и поэтому я предложила купить ее...
– Она не продается.
– А я продаюсь?
Это едкое замечание заставило герцога вскипеть. Он невольно сжал ладони в кулаки.
– С самого начала, мадам, я просил вас сказать мне правду и, прежде всего объяснить, почему вы пришли ко мне с таким смехотворным предложением. Сейчас вы здесь, и вы в отчаянии. Почему?
Щеки Вивьен порозовели, а губы вытянулись в тонкую упрямую ниточку.
– И ничего я не в отчаянии...
– Не стоит отрицать очевидное.
Ею вновь овладел гнев – это было видно по напрягшимся скулам и прямой, словно она проглотила линейку, спине. Неожиданно все вылилось в настоящее противостояние двух людей, и для обоих это было откровением.
Уилл покачался на носках, затем медленно направился к ней.
– С самого начала вы пришли ко мне с некими загадками, и теперь я хочу получить ответы на них. Но больше всего я хочу узнать, чего вы боитесь, и кто вас так пугает.
– Я ничего не боюсь.
Брови герцога чуть заметно дрогнули.
– Да? Тогда почему вы не брезгуете проводить время с убийцей? Очевидно, что-то пугает вас больше, чем я.
Взгляд Вивьен потемнел; казалось, она вот-вот даст ему пощечину. Но несколькими секундами позже герцог подумал, что она добьется своего без слез или желания исцарапать ему лицо.
С трепетом, который не мог скрыть ее нежный голос, Вивьен прошептала еле слышно:
– Вам никогда не приходило в голову, сэр, что мне хотелось бы получить от вас больше, чем вашу бесценную рукопись? Что она может быть только предлогом? Что я просто желаю вас как мужчину?
Впервые в жизни Уильям Рали, герцог Трент, готов был упасть на колени перед женщиной. Удивленный, он взглянул сверху вниз на прекрасное лицо Вивьен.
Она насмешливо улыбнулась, зная, что поставила его в тупик, и герцогу стало ясно, как Вивьен горда этим. Теперь он, наконец, понял. Она использовала его, как все женщины используют мужчин, потакая их потребностям и низким желаниям. Каким же закоренелым преступником он должен был показаться ей, когда она впервые появилась на пороге его дома всего три недели назад...
Протянув руку, Уилл обхватил ладонью ее шею. Вивьен вздрогнула, широко раскрыла глаза и попыталась отступить, но он крепко держал ее, давая понять без обиняков, что полностью владеет ситуацией.
– Вы хотите, чтобы я поверил, будто вы изобрели все это лишь потому, что физически желали меня? – Он больше не скрывал своего гнева.
Вивьен попыталась высвободиться, но ей это не удалось.
– Ничего я не хотела.
– Но именно это вы и сказали, моя дорогая. Бог мой, каким глупцом я вам кажусь! Некто высокомерный, полностью лишенный даже крупицы нежности. Человек, который убил свою жену, которого сторонится общество, который не способен насладиться очарованием находящейся рядом леди, – вот каков я в вашем представлении...
Вивьен задрожала, но это скорее был признак возрастающего в ней гнева, а никак не страха. Во всяком случае, теперь Уилл абсолютно точно знал, что она не боится его.
– Я желаю вас как мужчину, ваша светлость, – вырвалось у нее. – Почему вы не верите мне?
Испытывая глубокую горечь, Уилл мрачно ответил:
– Потому что я готов согласиться быть кем угодно, но только не дураком.
Вивьен сглотнула; ее широко распахнутые глаза, сверкающие словно бриллианты, вновь наткнулись на его взгляд.
– Что бы я ни думала о вас, подобное никогда не приходило мне в голову.
Его щека дернулась, когда он очертил большим пальцем линию на ее шее и уперся в крохотную пульсирующую жилку.
– Если я действительно привлекаю вас как любовник, миссис Раэль-Ламонт, почему вы не соизволите называть меня по имени?
Вивьен сжала его руку, но не оттолкнула. Она просто держалась за него, словно не была уверена, каким окажется его следующее движение.
– Потому что я не ожидала, что мы будем так интимно близки, – тихо ответила она.
По какой-то необъяснимой причине эта словесная перепалка между ними вызвала в крови герцога необъяснимое волнение, и он чуть не расхохотался.
– До или после передачи сонета?
– До и после.
– Но это же абсурд.
Глаза Вивьен еще больше расширились, словно она только сейчас поняла, в чем дело.
– Возможно, но все дело в том, сэр, что между нами был уговор.
Кровь снова закипела в нем.
– Договор? И это все? Вы полагаете, мне доставляет удовольствие, когда меня используют?
Неожиданно Вивьен смутилась и осторожно бросила взгляд на закрытые двери.
– Я вовсе не использую вас...
– Но вы рискуете всем, оставаясь со мной. – Голос герцога почти звенел. – Вы были так рассержены, когда я появился сегодня в церкви, в вашем налаженном мирке, и вас весьма смутило то, что пришлось признать меня перед вашими друзьями. Но ведь именно вы первой пришли ко мне. И сейчас вы тоже находитесь у меня. – Он наклонился к ней, почти касаясь лицом ее лица. – Скажите же, наконец, почему вы здесь?
На долю секунды он увидел колебание в ее глазах, словно Вивьен взвешивала про себя – сказать ему правду или продолжить игру. Уиллу вдруг захотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть, а потом заняться с ней любовью...
Словно угадав его мысли, Вивьен вдруг расслабилась и, тихо вздохнув, опустила ресницы.
– Простите меня...
Эти тихие слова поразили его в самое сердце.
– Пожалуйста, Уилл... – Вивьен склонила головку набок и начала осторожно целовать его ладонь, с нежностью касаясь губами, подобными лепесткам розы.
Когда-нибудь в будущем он будет вспоминать об этом дне, когда ему удалось в первый раз овладеть ею, и о том, что послужило поводом для их первой встречи, которая привела его к главному решению: быть с Вивьен, отдать ей всего себя. Жаль лишь, что она так мало предлагала взамен. И все же она пока выигрывала.
Герцога охватила волна первобытной страсти, усиленной все углубляющейся яростью. Он решительно взял Вивьен за подбородок и прильнул губами к ее губам.
Вивьен, вскинув руки, обняла герцога за плечи, дразня и еще теснее прижимаясь к нему грудью.
Только в этот момент Уилл понял: Вивьен переоделась в платье без обруча, что было большим благом для них обоих. Между тем она начала ласкать его шею, проводя кончиками пальцев по волосам на затылке и ощущая себя так, словно таяла и растворялась в нем. Ее язык касался изнутри его верхней губы, когда она поцеловала его в ответ с жаркой страстью, которую он не получал от женщины уже много лет.
Герцог мгновенно позабыл обо всем; он застонал и крепче прижал Вивьен к себе, а затем запустил пальцы в ее волосы. Через мгновение ее дыхание стало таким же быстрым и неровным, как и у него, и она вцепилась в его рубашку.
Она нуждалась в нем, желала его. Уиллу оставалось только надеяться, что Вивьен мечтала о нем и по ночам, как он о ней.
Со вздохом Вивьен оторвалась от его губ и, прильнув к нему всем телом, начала покрывать медленными поцелуями его скулу и щеку, в то время как его губы легко скользили по ее шее, а руки, лаская спину, опускались все ниже. Уилл не боялся, что кто-то войдет и помешает им; прислуга получила строгий приказ держаться подальше, когда он находился наедине с Вивьен, – о чем гостья, похоже, уже догадалась.
Наконец, Уилл почувствовал, что Вивьен готова сдаться.
Господи, как он желал ее! Она даже не имела представления, как давно он желал ее. Никогда в жизни он не был так возбужден, так готов отдаться неутолимому желанию. И все же сейчас ему нужно было сдерживаться...
Нежно, но настойчиво Уилл подтолкнул ее к черной кожаной софе. Когда Вивьен легла, платье аккуратно очертило ее формы. Она опустила голову на мягкое изголовье и потянула его за рубашку, молчаливо приглашая присоединиться к ней.
Уилл колебался; лечь сверху ему мешали ее пышные юбки и тесный корсаж, поэтому он встал перед ней на колени на толстом восточном ковре и оттолкнул чайный столик, чтобы освободить побольше места. Снова найдя ее губы, он приник к ним глубоким поцелуем, мешая ей заговорить.
Но Вивьен и не пыталась возражать; она тихо застонала, когда герцог медленно провел ладонью вниз по ее ноге, неторопливо двигаясь к лодыжке. Ее дыхание стало прерывистым. Обняв Уилла, она потянула его к себе, так что он почувствовал, как поднимается и опускается ее грудь при каждом вдохе. Ее бедра начали самопроизвольно двигаться, словно показывая, что в ней нарастает страсть.
Уилл прижал свою возбужденную плоть к краю софы, чтобы усмирить вожделение.
Еле слышно Вивьен произнесла его имя, и это исторгло стон из его груди. Ладонь герцога начала скользить по ноге Вивьен, поднимаясь все выше под юбками и лаская колено поверх тонкого шелкового чулка.
Теперь Уилл воспринимал ее через затрудненное дыхание, через мерное покачивание ее бедер, через настойчивый стук сердца в груди. Не отрываясь от губ Вивьен, он погрузил язык в манящую, горячую и влажную глубину ее рта. Ее руки крепко обнимали его, гладя напряженные мускулы.
Вивьен прижалась грудью к его груди и наконец почувствовала, как Уилл рукой нащупал средоточие ее желания, спрятанное под тонким слоем шелка.
– Пожалуйста... – взмолилась она еле слышно.
Он застонал, скользя губами по ее щеке и глубокой ямке на шее.
– Вивьен, дорогая, – выдохнул он, – позволь мне отдать тебе всего себя...
Она снова протяжно застонала, обняв ладонями его голову и пропуская пальцы сквозь волосы, целиком поглощенная его чудесным нападением на ее роскошное тело.
С осторожной нежностью Уилл начал поглаживать кончиками пальцев тонкий шелк, покрывающий ее женскую плоть. Через секунду Вивьен приняла его ритм, двигая бедрами вверх и вниз навстречу его ласке.
Он опустил губы на ее совершенную по красоте ключицу, вдыхая аромат лаванды, проводя губами по кружевам в поисках скрытых тонкой тканью сосков. Из-за неожиданности происходящего он не мог ощутить ее всю и понять, как ее обнаженное тело будет воздействовать на него, но на сегодня этого было довольно.
Уилл нашел напрягшийся сосок и принялся ласкать его через ткань одежды, продолжая ускорять движение пальцев между ее бедер до тех пор, пока не понял, что Вивьен достигла вершины наслаждения.
Подняв голову, он взглянул ей в лицо, рассматривая каждую прелестную черточку, вслушиваясь в сладкий женский лепет, сосредоточась на тепле, которое Вивьен порождала движением бедер под его рукой.
Наконец, ее ресницы затрепетали, и в этот чудесный момент Вивьен взглянула ему в глаза и прошептала:
– Да, о, да...
Тут же Уилл завладел ее ртом. Тело Вивьен дрожало и сотрясалось, она буквально таяла от его ласк.
Взяв в ладонь свою напрягшуюся плоть и продолжая держать другую руку на горячем лоне Вивьен, Уилл почувствовал, что больше не в силах сдерживаться, еще мгновение – и экстаз накроет его с головой.
– Вивьен... – выдохнул Уилл, нежно кладя голову ей на плечо и касаясь губами горячей кожи.
– Войди... – взмолилась она. – Возьми меня, Уилл. Пожалуйста.
– Дорогая, – прошептал герцог, – я не хочу, чтобы наше первое свидание наедине... зашло слишком далеко...
Вивьен задрожала под ним и продолжала дрожать, пока ее дыхание не выровнялось. Больше она не произнесла ни слова.
На несколько томительных минут время остановилось для них обоих. За окнами оранжереи начал накрапывать дождь, он падал на крышу и растущие в саду деревья. Уильям почувствовал, как под стук дождя и мерное биение ее сердца у него под щекой его пульс тоже приходит в норму.
Наконец Вивьен слегка изогнулась, положила руки ему на плечи и с нежной силой оттолкнула его. С явной неохотой Уилл поднял голову и сел, глядя сверху на ее разгоряченное лицо.
Глаза Вивьен были закрыты, длинные темные ресницы создавали поразительный контраст, образуя полумесяцы над ее чистыми, разрумянившимися щеками.
Господи, как же она красива! Ее удивительная внешность волновала его кровь и разогревала желание всякий раз, когда Вивьен дарила ему хотя бы тень улыбки.
Указательным пальцем герцог пробежал по ее бровям.
Вивьен повернулась на бок, положила ладони на ручку софы и села. Некоторое время она ничего не делала, просто смотрела на стоящий перед собой столик, затем с грацией знатной леди встала, разгладила юбки и мгновенно поправила прическу, убрав выбившиеся пряди. При этом она даже не взглянула на герцога.
Уилл неловко поднялся и встал рядом.
– Вивьен...
Она тут же прервала его, положив руку ему на грудь и покачав головой, затем выпрямилась и не спеша направилась к двери.
Глава 11
Клемент Гастингс неуклюже опустился в кресло напротив Уилла и достал из кармана куртки свою маленькую записную книжку. Еще утром он прислал герцогу короткую записку с просьбой уделить ему несколько минут для сообщения ценной информации.
Поскольку Уилл все это время не мог думать ни о чем, кроме первого интимного свидания с Вивьен, он встретил известие о визите детектива с не слишком большим энтузиазмом.
– Благодарю вас, что пришли, Гастингс. – Откинувшись в кресле-качалке, Уилл кивком предложил начать доклад. – Что у вас новенького на сегодняшнее утро?
– Итак, – Гастингс положил ногу на ногу, – мои люди обнаружили некоторые весьма необычные факты относительно прошлого Монтегю.
Уилл медленно наклонился вперед.
– Продолжайте.
– Настоящее имя этого человека – Гилберт Герман; он правнук еврея из Богемии, эмигрировавшего в Англию в 1756 году, когда началась Семилетняя война. Его прапрадед, Исаак Герман, и прапрабабка, которая в то время ждала ребенка, прибыли сюда в поисках работы и в конце концов, как мы полагаем, начали небольшое торговое дело на восточной окраине Лондона, близ реки. – Гастингс поудобнее устроился в кресле.
Герман... Уилл никогда раньше не слышал это имя.
– Они назвали ребенка Дэвидом, и так же звали отца Гилберта, – продолжал Гастингс. – Дэвид Герман-второй, отец Гилберта, очевидно, был яркой интересной личностью: он продолжил торговое дело, когда ему исполнилось двадцать два, быстро достиг успехов. Вскоре он уже владел солидной пароходной компанией...
– И как же называлась эта компания? – перебил Уилл.
Гастингс нахмурился и еле заметно пожал плечами.
– Мы точно не знаем, ваша светлость. Отец Гилберта продал ее уже через три года после того, как приобрел, – быстро сделал деньги и быстро расстался с этим делом, как мы можем судить. Двадцати семи лет он женился на женщине по имени Мэри-Элиэабет Кресуолд из Нортгемптона, чей отец владел небольшим банком. С вырученными от продажи компании деньгами и влиятельным тестем через несколько лет Дэвид Герман стал богатым банкиром в Лондоне.
– А когда родился Гилберт?
– М-м... позвольте... Да, в тысяча восемьсот двадцать втором, два года спустя после того, как его отец женился на мисс Кресуолд. – Гастингс нахмурил брови, проглядывая свои записи. – Он так и остался единственным ребенком – говорят, что у его матери были тяжелые роды и ей посоветовали больше не иметь детей; к тому же она умерла от болезни легких два года спустя. Гилберта воспитывал отец, очевидно, надеясь, что ребенок пойдет по его стопам, но когда тот был еще юношей, выяснилось, что у него нелады с цифрами и он никогда не преуспеет в банковском деле. Подозреваю, что именно тогда Гилберт решил избрать профессию актера. Остальное вам приблизительно известно.
Уилл откинулся в кресле; в недоумении прищурив глаза, он некоторое время постукивал большим пальцем по крышке стола. Гастингс, закрыв записную книжку, ожидал вопросов или указаний. Что, черт побери, может быть общего между сыном еврея-банкира и Вивьен? И каким образом этот Гилберт узнал о его бесценной рукописи?
– Дэвид Герман-старший и Дэвид Герман-младший все еще живы? – спросил он, уже зная ответ.
Детектив покачал головой:
– Нет, ваша светлость, старший Дэвид умер естественной смертью несколько лет назад, а младший погиб во время пожара в собственном доме.
– Понятно... – Уилл глубоко вздохнул. – Он умер до того, как его сын уехал в Европу?
– Да, ваша светлость, банкир умер девять лет назад. Однако он оставил Гилберту кругленькую сумму, хотя вскоре тот почти все пустил по ветру. У самого актера нет ни гроша за душой, если только он хорошенько не прячет свои деньги. Мы не нашли и следа какого-нибудь существенного капитала, принадлежащего ему или его отцу.
– Итак, – Уилл медленно встал и принялся мерить шагами персидский ковер, размышляя вслух, – семья еврея-эмигранта приехали в эту страну, начали бизнес, у них появились сын и внук, который, в свою очередь, продал бизнес в молодые годы. Внук женится на женщине, чей отец оказался владельцем банка. С помощью банкира и его денег он со временем и сам составил приличное состояние. Его жена умирает, и их единственный ребенок, наполовину еврей, становится шекспировским актером, который неожиданно появляется в Корнуолле для весьма необычного разговора с местной вдовой, продающей цветы, а та, в свою очередь, пытается выманить у меня бесценную рукопись...
– Да, и это все, что нам пока известно, ваша светлость.
Уилл остановился перед огромным камином и задумчиво посмотрел на две прекрасные китайские вазы, которые, если их продать, принесли бы ему гораздо больше денег, чем рукопись, решись он выставить ее на антикварном рынке. Обыкновенному человеку сонет вряд ли нужен.
– Почему Вивьен? – услышал герцог свой произнесенный вслух вопрос. – Какую роль она играет во всем этом?
– Не имею ни малейшего представления. – Гастингс откашлялся. – Хотя вполне вероятно, что актер шекспировского театра, откуда бы он ни появился, не прочь обрести рукопись, подписанную самим мастером.
Кивнув, Уилл засунул руки в карманы и повернулся к детективу.
– Согласен. Но зачем ему использовать миссис Раэль-Ламонт? Зачем ей подвергать риску свою работу, доброе имя и будущее, посещая меня?
Крайне осторожно подбирая слова, Гастингс ответил:
– Подозреваю, ваша светлость, что этот человек имеет какую-то власть над вдовой. А пока мы даже не знаем, каковы его намерения. Изменение имени «Гильберт» на «Монтегю» может вообще не содержать злого умысла – возможно, он сделал это из-за своей работы на сцене или, что более вероятно, потому что это – еврейское имя.
Уилл прекрасно понимал, какую роль антисемитизм может сыграть в карьере человека в городе или за его пределами, и все же перемена имени показалась ему весьма загадочной. Вероятно, все обстоит гораздо сложнее – уж очень много возникает вопросов.
– Не нравится мне все это, Гастингс. Здесь есть какой-то душок, и я хочу установить причинные связи...
– Мы найдем их, сэр, – убежденно произнес детектив.
– А как насчет той женщины в таверне? – поинтересовался герцог, словно это только что пришло ему в голову.
Гастингс вздохнул.
– Пока ничего. Мы попытались отыскать ее по мантилье, но неудачно. Она все еще загадка.
Ну вот, снова тупик! Если и было что-то, чего Уилл не выносил, так это чувствовать себя дураком.
– Что может быть общего между привлекательной блондинкой, сыном банкира, ставшего шекспировским актером, и вдовой, спокойно живущей в южном Корнуолле? – громко спросил он, не ожидая ответа. Впрочем, ему следовало бы лучше знать Клемента Гастингса, который, не говоря уже о прочем, был блестящим знатоком правил хорошего тона и поэтому счел себя обязанным отреагировать.
– Я считаю, что разгадку надо искать в личности Гилберта Монтегю, или, точнее, Германа. Все начинается с него. У меня пока нет никаких сведений по поводу того, что мадам Раэль-Ламонт не та, за кого себя выдает, но на всякий случай двое из моих людей проверяют ее прошлое и судьбу ее покойного мужа. Если она что-то скрывает, мы непременно выясним это.
– Что ж, хорошо. – Уилл кивнул.
Гастингс встал, понимая, что это сигнал к его уходу.
– Я буду сообщать вам все важные новости, ваша светлость, особенно если мы узнаем что-то о женщине или мадам Раэль-Ламонт.
– Да, благодарю вас, Гастингс.
После того как детектив поклонился и вышел, Уилл несколько долгих секунд оставался на месте, разглядывая искусный узор крайне дорогого восточного ковра под ногами. Герцога неожиданно поразило, как странно складывалась его жизнь: он мог позволить иметь подобную роскошь и вообще любую роскошь, какую только пожелает, и все же в данный момент не чувствовал себя значительной и достойной личностью или хотя бы человеком, в чем-то испытывающим недостаток. Он скучал по Вивьен, по обмену насмешливыми замечаниями, доставлявшими радость им обоим, по моментам страсти, которая овладевала ими, как только они оказывались рядом. Именно сейчас ее не было с ним, а он так в ней нуждался!
