Текст книги "Царь зверей"

Автор книги: Адель Бахтеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Я очень удивился, когда мне сказали, что мой первый выезд займёт, целую неделю. Мы выехали из города на заре и до Витебска добрались лишь к обеду. На отдых у нас лишнего часа в запасе не было, и на лёд мы вышли, уставшие и голодные. Что называется, с корабля на бал. Первый матч мы продули со счётом – 5:1. Я отыграл слабо, и весь день корил себя в неудачах. Впереди нам предстояло отыграть три матча, с двумя разными командами. Поселились мы в частной гостинице и жили в хороших условиях. Мой новый тренер был удивительной породы человек, как говорится Мировой! Перед тем, как сесть за стол он каждого из нас вынуждал спеть отрывок любой песни, какая нам только приглянётся. Таким образом, он надеялся развязать мне язык и сблизить с новым коллективом. Из двенадцати возможных очков мы набрали всего лишь одно. В тяжёлой схватке по буллитам мы уступили матч местной команде и заработали в копилку лишь одно жалкое очко. Но в целом тренер мной был доволен и похвалил меня на глазах у всей команды. «Здесь, похоже, один только Веселов грамотный человек! Все остальные ворон считают!». Прежде со мной такого не случалось, разве что пару лет тому назад тренер из-под палки расщедрился на крайне скупую похвалу. Мы сытно поели в столовой, упаковали чемоданы, сказали персоналу, прощай, и разбрелись по автобусу. Водитель дал по газам, и мы тронулись с места. Домой мы вернулись в сумерках, но это не помешало моей матери наутро выпроводить меня в школу. Для меня в приоритете был хоккей, но мать считала, что учёба куда важнее клюшки, да шайбы. И проще дерево убедить, что Земля плоская, чем родную мать в её неправоте. Между тем в нашей семье случилось нежданное для меня пополнение.

Глава 6

Семейство Веселовых

У меня родился брат и к такому меня жизнь не готовила. Я, конечно, подозревал, что крупный живот у матери, к переменам, но кто же мог подумать, что чета семейства Веселовых решится на пополнение. Лишь за неделю до родов у меня, как у члена семьи (именно, что члена), поинтересовались, готов ли я встретить на пороге дома братца. Я ответил, что в принципе готов к лишней паре ботинок у входа, но откуда мне было знать, что мои родителя воспримут эти слова буквально. Но что-либо менять было поздно и через семь дней мне показали чудо, завёрнутое в махровое полотенце. Я и понятия не имел, как относится к этой массе, что исторгает по всему дому кал и рвотные массы на ворсистом ковре. Я хорошо помню тот день, когда родители надумали зачать мне младшего брата. Вернувшись с тренировки, я первым делом разогрел в микроволновке ужин и принялся уплетать макароны по-флотски. Я не жалел кетчупа и щедро надавил на полупустую упаковку. И не успел я притронуться к вилке, как в соседней комнате заскрипел пружинистый матрац. Мне показалось это весь странным, но лишь спустя месяц до меня дошло, что этот скрип был предвестником рождения.

Лишний рот за обеденным столом, меня не смущал и к рождению младшего брата я относился должным образом. В первый же день на воле, мы его решили искупать в детской ванной. И кто знал, что в итоге он обделается по уши прямо в тазике с тёплой водой. И откуда в нём столько дерьма!? Я задавал себе этот вопрос ещё ни раз. Как относится к рождению брата, меня никто не научил и первое время я старался делать вид, что всё нормально. Но не может быть нормальным место, где в шаге от тебя вечно визгливый ребёнок и горы памперсов в туалете. Чуть ли не вся родня с разных концов нашей необъятной, слетелась к нам домой, чтобы отпраздновать рождение нового члена семьи. Было решено назвать его Гришей. Отмечали тихо, скромно и без пьянок. В реанимацию никого не увозили и от белочки с ума никто не сошёл. И, казалось бы, первым должен был напиться отец, один из виновников торжества. Но я не припомню, чтобы он налакался водки и голым нырял в фонтан, как это делали другие отцы и не только. Наутро от гостей и след простыл. Все они разъехались по домам, за исключением бабушек и дедушек. Рождение внука вынудило их перебраться провинцию, к тому же в столице им делать было нечего, цены большие, много приезжих, воздух грязный и кругом идиоты, как выразился мой дед. За баснословные деньжища они продали свои коммуналки в Москве и перебрались в тихую глушь, за сотни километров от вечной суеты. Цены в столице растут, словно тесто на дрожжах и не мудрено, что предки моих предков расщедрились на двухэтажные дома в частном секторе. Но жили они в разных уголках города, чтобы дозировать общение и не доводить друг друга до ручки.

***

Тесно

Рождение брата не могло не отразиться на моей личной жизни и личном пространстве. Как только родился мой брат, то отец переселился в гостиную на диван. Но вот не задача, ведь диван принадлежал мне и получатся, что с этих пор, я должен был ютиться в одной кровати с отцом. Мать тщетно пыталась брата к детской кровати, но, сколько бы усилий она не прикладывала, сколько бы она его не убаюкивала, он всё одно, плакал и просился к титьке. Тридцать три квадратных метра! По уставу положено на одного жильца. И получается, чтобы чувствовать себя на отлично, не просыпаться разрядить обойму автомата Калашникова, наша дружная семья должна ютиться в хоромах. Размеры нашего гнезда, далеки от этих цифр. Всего на всего 69 квадратных метров…. И тот, чьи уста посмели обронить знаменитую фразу: «В тесноте, да не в обиде», понятия не имеет, каково, одним табором ютиться в крохотной берлоге. Но что поделать приходиться идти на уступки…

И как бы это странно не звучало, но я спал в одной кровати с отцом и по ночам ощущал на затылке его тёплое дыхание. Подростком, мне пришлось не сладко жить в одной квартире с родителями и спать под одним одеялом с отцом. Бывало всякое… Ночью я просыпался от слабых тычков в мою сторону, или сопения под ухом, от воплей во сне и заливистого храпа. Но в те годы, я не находил в этом ничего странного… Не на полу же мне спать. Я не испытывал никаких моральных угрызений по этому поводу.

Становится понятно, что жизнь в подобных условиях противопоказана детям в переходном возрасте. Их организм меняется, в том числе и характер поддаётся кардинальной шлифовке. Они должны расти в полной свободе, чтобы впоследствии их жизнь не была омрачены душевными терзаниями и комплексами, каких в этом мире тьма тьмущая! И поверьте мне на слово, я хорошо знаком с душевными недугами, как например, обессивно-компульсивное расстройство. До определённого возраста, а именно до шестнадцати лет я не придавал этому особого значения, да и не было у меня свободного времени, чтобы думать о нехватке личного пространства. Всё свободное время я проводил либо на тренировках, либо за компьютером. Ребёнок, в отличие от зрелого подростка отличается тем, что он довольствуется малым и ему в голову не приходит, что спать в одной кровати с родителями, это удел сопливых младенцев. И к тому же я до первого класса делил одну кровать с мамой.

И только к шестнадцати годам, я мне впервые закралась в голову мысль, что я до сих пор сплю в одной кровати с отцом. Со стороны это казалось диким, но в моём понимании ничего из ряда вон выходящего я не замечал. К тому времени я значительно прибавил в ширине и в высоте. Нам было тесно в одной кровати, но мы продолжали перетягивать друг у друга одеяло, толкаться по ночам и разражаться неистовым храпом. Во сне, будучи ребёнком, я часто матерился и отец, устав от моей брани, как-то раз, толкнул меня в спину и сказал: «Будешь материться, на пол пойдёшь спать». Но главной претензией, как моей, так и моего отца, были острые колени, которыми отец врезался мне прямо в поясницу и мешал спать. По несколько раз за ночь я отодвигал от себя волосатую ногу, или пинал его в ответ. Но стоит добавить, что и я не редко запрокидывал на отца свои ноги и получал в свой адрес уйму жалоб. И даже сейчас мне неловко говорить вам об этом.

***

Обыденность

Я стал свидетелем того, как жизнь моих родителей превращается в повседневную рутину. И каждый день становился зеркальным отражением предыдущего. С утра они шли на работу, кто, куда… Мать в школу, отец на завод, строить корабли и вечером они возвращались домой, уставшие и голодный. Прожитые дни тянулись сплошной вереницей, а седых волос на голове становилось всё больше и больше. Я не успевал застать момент, когда мой отец уходил на работу. Он вставал на заре, хватал со стола термос, контейнер с обедом, прогревал машину и трогался с места. Но так было не всегда…. Совсем недавно, несколько лет тому назад, отцу довелось иметь своё личное дело по продаже автозапчастей и машинных масел. Но кризис в те годы не щадил, ни женщин, ни стариков, и безжалостным катком он прошёлся по моему отцу, оставив его без гроша в кассе. Дела обстояли хуже некуда, деньги в кассе растворялись, точно сахар в кружке и была принято решение прикрыть лавочку. Финансовый кризис обул моего отца до последней ниточки и магазину «Автозапчасти и машинные масла» пришёл полный конец.

Вести собственное дело в те годы было не выгодно, и отец подался в рабочие. Он, будучи дипломированным специалистом, утроился на машиностроительный завод и имел честь работать техником среднего звена. Отец мой не сильно горевал о былых днях, где он в роли важного дельца крутил нулями в отчётной ведомости и только успевал, что пополнять кассу. И теперь он вынужден изо дня в день посещать машиностроительный завод, или же бывать в частых командировках. Вернувшись с работы, отец первым делом усаживался за компьютер. Отец возвращался с работы и первым делом садился за компьютер. Он часами мог сидеть перед монитором и долбить по клавиатуре, похлеще заядлого пианиста. Танки, словно отдушина для гнева, отец вымещал на них всю свою злобу и ненависть. Он не играл в танки, как в них играют подростки, он скорее давал волю эмоциям. И бранных слов отец в таком случае не жалел, матерился только в путь! Сколько же новых скверных слов мне пришлось узнать в минуты, когда отцу не везло в игре!? На пальцах руки не пересчитать и в двух словах не описать. Я в этом плане был тише отца и если играл за компьютером, то делал это тихо и без лишнего мата. Я обходился без криков, что не скажешь о моём чересчур эмоциональном отце. На этой почве у них с матерью частенько случались бытовые ссоры. И они мало чем отличались, друг от друга. Я же говорил, абсолютная повседневность.

–Да, как ты можешь кричать матом при детях!?– негодовала мать.

–Я же тихо!– пытался выкрутиться отец, но удавалось ему это очень редко, лишь по праздникам.

–Весь дом на ушах стоит!?– продолжала возмущаться мать.– Ты это называешь… Тихо!

–На себя посмотри.– парировал атаки отец.– Когда с детьми уроки делаешь от тебя только один мат и слышен.

На этом их ссора обычно подходила к концу. Лишь напоследок мать обзывала отца: «Полным дибилом!», и запиралась в соседней комнате. И отец не в силах был контролировать свой гнев и продолжал ругаться матом, пока я в это время смотрел телевизор, или же сидел за телефоном.

Спасть мы укладывались в разное время суток… Мать с братом в девять часов вечера, отец в этом плане повторялся редко, то в телевизоре на интересный фильм наткнётся, то его сон в семь вечера сморит. Но позже всех под одеяло нырял именно я. Ведь только по ночам я ощущал себя поистине свободным человеком. Все спят, никто не суетится и я волен делать то, что мне заблагорассудится, главное не шуметь, иначе мать возмущаться станет.

Утро перед школой не предвещало между тем ничего нового. Мать будила меня в семь утра и честно скажу, что поднимался я с кровати путём немалых усилий. Мне было тяжело просыпаться ранним утром, ведь я спать укладывался в сумерках. А в каникулы так вовсе, я мог до утра сидеть за компьютером и по сети общаться с друзьями. Недосып преследовал меня отовсюду и чтобы прийти в себя я взял привычку спать днём. Один часок крепкого сна после учёбы, заряжает тебя энергией до самой ночи. И на утро вновь хронический недосып.

На столе меня ждала яичница, чай на травах и пятнадцать минут полной тишины. К тому времени отец был на пути к любимой работе, мать убегала в школу, брата отводили в детский сад и в доме я оставался совсем один. С включённым телевизором, я смаковал яичницу и дорожил каждой минутой проведённой за этим столом. Следом я одевался и шёл на учёбу.

Мать в отличие от отца имела красный диплом об окончании института социальных и гуманитарных знаний, но работала она далеко не по профессии… Учителем начальных классов. Работа непыльная платят хорошо, а главное рабочий день, неполный. Наставлять детей на ум, что может быть лучше. Моя мать довольно вспыльчивая женщина и заводилась она, словно двигатель комбайна. И действительно, временами проще танк, на ходу остановить голыми руками, нежели родную мать утихомирить. Из себя она выходила легко и просто, достаточно было принести домой звонок от классной руководительницы, как по голове тут же прилетали крепкие затрещины. Учёбы для матери было самым главным в её жизни. И плевать, что в юные годы я на первое место выдвигал именно хоккей. Приходилось успевать, как в школе, так и на тренировках, чтобы мать не суетилась понапрасну. Думается мне, в школе она была довольно строгим учителем и дети на её уроках вели себя послушно, что называется, ходили на цыпочках.

В целом их быт не отличался обилием страстных событий и любовью, как мне известно, они занимались исключительно по праздникам. Я их за это не осуждаю. Но ради чего они продали свою молодость!? Ради семьи, или же детей. Она могли путешествовать по миру, познавать новые страны, изучать неизученное и постигать непостигаемое. Но вместо бурной жизни в океане страстей, они мирно плыли по речушке и временами отдыхали на местных курортах. Отец в отличие от матери, часто пропадал в командировках и где только он ни успел побывать. Работа привносила в его жизнь новые ощущения, какие он испытывал в командировках. И время шло, а молодость не вернуть. Я презирал время, ибо оно силой отнимал у моих родителей юные годы, и не давало им дышать полной грудью. Были времени, когда мои родители тусили на вечеринках, отжигали на дискотеках и пили прямо из горла. Правда, и сейчас моя мать неплохо отжигает на дискотеках, но пьёт из бокалов и рюмок. А молодость не вернуть…. Сегодня ты мужчина в расцвете сил, тебе нет и тридцати лет, а завтра бац! Тебе стукнуло сорок лет, и вся жизнь неизменно катится в глухую старость. Словно фрукт, ты был сочным, спелым яблоком, но проходит время, срок годности истекает, и в один из солнечных ты становишься перезрелой грушей, и тебя продают по скидке, или же убирают на самое дно.

Я ненавидел повседневную обыденность и старался убежать от неё, пока это представлялось мне возможным. Мне было грустно, что люди тратят годы своей жизни на серое однообразие и даже не понимают, в какое русло реки впала их жизнь. Я переживал ни столько за незнакомцев, сколько за себя и боялся, что меня настигнет скука и повседневная рутина. Я наивно полагал, что обыденность и скуку легко миновать, но как же я тогда глубоко ошибался. В шестнадцать лет я погряз в рутине, в семнадцать я тщетно пытался из неё выбраться, и некоторые обязательства тянули меня вниз, на самое дно. В восемнадцать я принял решений покончить жизнь самоубийством и лишь один неловкие шаг отделяет меня от бесславной гибели. Мы живём по стандартному шаблону, дом, ясли, школа, институт, у пацанов армия, у девушек беременность, следом работа и будет чудом, если ты полюбишь её, как свою жену и детей, а затем пенсию и вечность. И лишь к старости люди понимают, что их жизнь навязанный обществом вечный шаблон, который мы разорвать может, но сделать этого боимся. Ведь большего нас пугает неизвестность перед будущим. Мы не знаем, что нас поджидает за ближайшим углом, быть может клад, или бандитская пуля, мы понятия не имеем, что прячется в недрах шкафа, или под кроватью ,именно это нас и пугает… Незивестность.

Глава 7

Предсезонная подготовка

Летние каникулы вызывали у меня исключительно тёплые чувства. Я мог сидеть за компьютером до самого утра и ни о чём не беспокоится. Были, разумеется, вещи, которые портили мне летний отдых. Я терпеть не мог отцовскую дачу, куда меня загоняли родители и принуждали пахать за четверых. Я корпел на грядках, не разгибая спины, рыхлил граблями перекопанную землю и считал минуты до моего «дембеля». В остальное время суток я торчал за компьютером и лишь изредка выходил погулять с друзьями на улицу. И если у моих сверстников каникулы подходили к концу с приходом сентября, то мой отдых прерывался посреди лета. Восемнадцатого июля, мы всей командой начинали усиленную подготовку к предстоящему сезону. С этого момента можно считать, что мой отдых утонул в каждодневном марафоне на длинную дистанцию и в многопудовых гантелях. Первые недели были «Втягивающими»… Мы тренировались с восьми утра и до самого обеда. Первая тренировка, затем у нас был перекус в столовой, небольшой отдых и позже мы выходили на вторую тренировку. Начиная, со второй недели мы проходили курс военной подготовки особо элитного подразделения, иными словами это не описать. Километровые забеги по утрам, знойная жара в обед и прочий садизм над подопечными. Но так было ровно до тех пор, пока я не сменил тренера и не перешёл в новую команду. Первая предсезонка в новой команде поразила меня своей простотой. Я готовился к тому, что нас будут гонять по изрытому полю в знойную жару и крыть нас благим матом. Но всё было иначе… Мы пробежались, сделали разминку, сыграли в футбол на большом поле и разошлись по домам. На обратной дороге, по пути в раздевалке я спросил у ребят, когда мы приступим к тренировке. Вид у них был крайне уставший, язык висел на плечах и ноги ватные по асфальту плелись. Они удивились, мол, ты чего в могилу нас свести хочешь!? Иди в раздевалку и бегом домой. Я даже не знал, что и сказать в ответ. Мы приходило утром, уходили до обеда и лишь однажды, мне тренировка показалась тяжёлой. Но это и в сравнение не идёт с тем, что я испытывал годом ранее. Семь километров по лесистой местности, силовые тренировки по вечерам и вечно знойная жара. Мы не тренировались, мы скорее отдыхали и вразвалочку бегали вокруг стадиона. Ближе к августу мы со всей командой перебрались в деревню, где мы должны были пройти, как мне казалось, настоящую подготовку. Мы разложили сумки в местной общаге и наутро выбежали на футбольное поле. Я ожидал, что вместе с потом у меня выстрадаю всю кровь из организма. И мы побежали… Ровно тридцать минут составил наш утренний забег, и мы приступили к футболу. На этом тренировка подошла к завершению, и мы ровным строем умыкнули в столовой. Я и вспотеть толком не успел, в то время как мои товарищи волочили за собой ноги и умывались потом. Десять дней, пролетели, словно один час. Мы упаковали чемоданы и вернулись домой. На этом предсезонная подготовка подошла к концу, и впереди меня ждал учебный год, седьмой по счёту. Я не особо горел желанием идти на учёбу и томить себя за партой. Благо, что отношения среди одноклассников, я наконец-то выстроил и нашёл интересных в общении ребят.

***

Седьмой класс, как в первый раз

Питон и скелет, были, наверное, моим лучшими, как я считал на то время друзьями. И вряд ли они считали меня своим закадычным другом, скорее всего я заблуждался, и кроме школы нас в этой жизни ничего не связывало. Питон и Скелет, не отходили друг от друга ни на шаг, и было трудно представить их в разлуке. Столовая, дорого от школы и до дома, кинотеатр, они всюду ходили вместе и некоторые считали их больше, чем друзья. И пары слов не хватит, чтобы верно описать их отношения. Скелет не воплощал собой гору мышц, он был настоящим задохликом, и даже рослые девочки могли навещать ему знатных люлей. Он скорее был деревянным столбом, и в классе над ним часто подшучивали. Питон не спешил заступаться за друга и наблюдал, как одноклассники обзывают его «Мямлей». На моей памяти не было случая, чтобы Питон отстаивал честь Скелет, но и между тем они были, не разлей вода. И кто знает, что творилось у них в голове.

На уроках мы часто садились за соседние парты, и учителям приходилось нас рассаживать по углам, иначе урок вести становилось невозможно. Первым учитель отсаживал Скелета, и тогда я втихую подсаживался на свободное место к Питону. Гомон в классе не умолкал, и зачастую мы были тому причиной. Учитель грозно смотрел на меня сквозь толстые очки и мысли его пылали адским гневом, казалось, что из носа сейчас повалит чёрный дым. Я ощущал на себе её гнев, и мне становилось смешно. Не знаю с чего вдруг, но в юности, когда учитель отчитывал нас перед всем классом, я стыдливо опускал глаза и начинал смеяться, заражая смехом, первые ряды. Учителя в считанные секунды выходили из себя и выгоняли из класса. Отличные способ довести учителя, но здесь главное не переборщить, в ином случае дело может обернуться к тебе жирной задницей директрисы. Учился каждый на свой лад. Питон не проявлял жадного интереса к учёбе и в сумке у него кроме тетрадок и пары ручек, ничего не было. Он предпочитал сидеть на Камчатке, за последней партой, и глазеть в телефон, либо же травить байки. На уроках мы шутили, откровенно смеялись над одноклассником, спрашивали друг у друга, кто с кем хотел бы переспать, но храбрых львов, старались обходить стороной.

В седьмом классе я заметно возмужал, и на моей смуглой груди пробились первые волосинки. С переходным возрастом я немного запоздал. Я увлёкся хоккеем не на шутку, и порой даже на собственное взросление, мне зачастую не хватало времени. Я либо пропадал в школе, строчил конспекты в тетрадях и решал задачки, либо я гонял шайбу на твёрдом льду. Времени в обрез, даже на компьютерные игры я лишнего часа не находил, куда уж там до переходного возраста. Я не был проблемным подростком и все свои силы я оставлял на тренировках. Некогда мне было за гаражами курами и в подъездах пиво хлебать, я с головой был погружён в спорт и кроме льда ничего не видел. Я связывал своё будущее только с хоккеем, клюшкой и шайбой. И не стоит говорить, что все спортсмены от природы тупые. Это далеко не правда, спортсмены не глупые, им времени на самообразование не хватает, в отличие от ботаников. Их голова забитыми мыслями о тренировках, а накануне важных матчей они теряет нервов больше, чем любитель за покерным столом. Они живут спортом, точно гении живут книгами, и в этом нет ничего зазорного. И лишь к двадцати, тридцати годами, зрелые спортсмены, лишённые подросткового романтизма, дают себе полный отчёт в том, что Земля не вертится вокруг одного лишь спорта.

Я пренебрегал чтением, не занимался самообразованием и во многом ленился. Матери не нравилось моё отношение к учёбе вне стен школы. Она буквально принуждала меня взять в руки книгу и читать. И надо признаться, чтение меня увлекало, и однажды, я за пару дней, осилил «Капитанскую дочку», автором который был, есть и будут великий и неповторимый Пушкин А.С. Я благодарен матери за, что она вынуждала меня читать книги и лишь, благодаря этому, я не скатился в бездну полную невежества.

Мой переходный возраст не был трудным, хотя подчас я позволял себе некоторые заскоки. Я не любил, когда в доме со мной разговаривают в повелительном тоне. Мать говорила мне вымыть посуду, я отвечал ей, что сделаю это чуть позже. Она не утихала, но и я отступать был не намерен. В конечном итоге, страсти накалялись до предела, и типичный конфликт плавно перетекал в бытовую ссору. Внешне я оставался вполне спокойным подростком, иногда позволял себе выходить за рамки дозволенного, но в целом, я не делал ничего такого, что могло бы представить перед судом. Прыщи, лишний вес, волосатые подмышки, запах пота, в целом тело моё менялось, но и душа несла определённые изменения. Надо сказать, в седьмом классе я стал слишком борзым и мог идти войной даже на самых отважных. С последним я загнул, но мне хватало дерзости посылать на три буквы хулигана, или авторитета и получать от них закономерных тумаков. Я посылал сверстников, когда те занимали кресла в коридоре, правда, на старших быковать мне смелости не хватало. Сильнее всего я боялся упасть в глазах одноклассников и стать для них посмешищем. Я видел парней, которым ломали в драке носы, выбивали зубы, но им было плевать на синяки, ибо телесные шрамы со временем затянуться, а потерять в классе довольно просто. Я боялся, что меня побью и руками предпочитал не махать. Да и не умел я, как следует по морде садануть. Иногда, я всё же путал берега и набирался духу, чтобы отправить в адрес местного авторитет пару ласковых слов. В ответ он мне давал мне знатных лещей, и мне тотчас же становилось не по себе. Весь мой дух испарялся в одночасье, и мне было стыдно за себя, что я не мог дать в ответ. Не спорю, я перегнул палку… Не на того голос повысил, но получить затрещину на глазах всего класса, это ли не унижение. Я вынашивал план мести, я линчевал его всеми способами, и ножом закалывал, и позорные листовки по школе разбрасывал, и одной левой его в нокдаун отправлял, и многое другое. Не проходило и получаса, как я обо всём унижал и терял смелость, на которую я сильно рассчитывал. Весь мой запал уходил в осадок, и я не видел голодной нужды в отмщении.

И кроме вспышек гнева, я ощутил за собой потребность в женской ласке. И всё бы ничего, однако, мои одноклассницы повзрослели, и детские колготки сменили дамские чулки, губы стали напомажены, брови накрашены, а на щеках блестел тональный крем. Они играли на моих гормонах, словно трубач на тромбоне и было трудно не смотреть на них похотливыми глазами девственника. Я не был тем, кому было достаточно подмигнуть бровями, чтобы укротить дамское сердце. Расположить к себе внимание одноклассниц лет до семнадцати, мне казалось невозможным. И чтобы утолить в себе жажду и не выходить к доске с гаванской сигарой между ног, я стал прибегать к онанизму. Я не мог больше сдерживать себя в половом созревании, и мне пришлось поддаться собственным желанием. Сны мои были пошлыми, гаубица целилась только вверх и стрелка на полшестого не смотрела.

Вопреки страхам, я лишил себя девственности, физическое, но в душе я оставался мальчишкой. И чтобы войти во взрослую игру, мне сперва надо было познакомиться с женщиной, чего я делать боялся. Мне казалось, что если я сейчас подойду и предложу сходить в кино, то она обязательно отошьёт и весь класс будет надо мной смеяться.

Мне было легко общаться с женщинами на повседневные темы, иногда мне удавалось подшучивать и корчить из себя умника. На большее меня, к сожалению, не хватало. Я был робок и зажат в разговорах на личные темы. Я мог заставить женщину улыбаться, благодаря искромётной шутке, но пригласить её на свидание, мне никаких сил не хватит. И за все девять классов, я ни разу не целовался с девушками и на свидания никого не приглашал. Я думал, что с годами страх быть потерпеть неудачу на личном фронте отпадёт сам собой, но как же я тогда ошибался. Смелость в общении с женщинами, ни в шестнадцать, ни в семнадцать лет, ко мне, так и не пришла. Я оставался мальчиком, пока добрая половина моих сверстников лишилась девственности. В пятнадцать лет они ломали отцовские кровати, я в шестнадцать лет, напрягал, жилистый кулак. Он у меня в этом плане собаку съел. Чтобы уверенность нашла тебя, возраст не нужен, надо лишь взять быка за рога и пригласить его на свидание. И если вдруг девушка тебе откажет, а бык отвернётся к тебе задом, то не стоит по этому поводу горевать. Быть девственником в восемнадцать лет и не знать, что из себя, представляет поцелуй в губы, не так уж и просто. Но в седьмом классе я старался об этом не думать. Большинство подростков занимается онанизмом, и я не вижу в этом ничего ужасного. Мальчикам в эти годы приходится не сладко, их в этом плане надо всячески поддержать.

Я не имел понятия, с чем связан мой страх, пригласить девушку на свидание. На первых красавиц класса я и не смотрел, мне до них, как до Юпитера. У них были свои хулиганы, и я в их тусовку, на тот момент не вписывался. Но в классе, среди обычных девочек было достаточно изумрудов, которые изводили меня своей красотой. Но и к ним я подойти стеснялся… Я, не желал собирать своё сердце по осколкам и намеревался сохранить своё достоинство. В седьмом классе я не рассматривал женщин, как хороших собеседниц, говорить с ними в те годы мне было не о чем. Мной руководили гормоны, и совладать в тринадцать лет крайне сложно. Я не желал прослыть в обществе похотливым зверем, жаждущим плотской любви, и соблюдал рамки приличия. Я не животное, в конце концов, а женщины, не ходовой товар, чтобы говорить о них, как о вещах. Умная, привлекательная женщина достойна лучшего и она вправе, решать самой, кем ей быть, а кого лучше избегать. И как жаль, что в Европе всё большее число женщин пытаются быть похожими на мужчин. Феминизм необходим в тех странах, где на женщин смотрят, как на инкубатор для продолжения потомства, где мужчина глава семьи, а женщина глава по уборке, где у женщин право голоса отсутствует с самого рождения. Признаюсь, я далёк от феминизма, я не угнетаю белых мужчин, не отнимаю у них рабочие места, не пытаюсь добиться полной власти, как в политике, так и в повседневном быту. Феминизм должен быть направлен во благо женщинам, а не в ущерб мужчинам. Я рад за женщин в Европе, теперь они свободны и ничем, а главное никем не обременены.

Некоторые из парней, в моём классе запросто могли ущипнуть девушек за зад и не испытать при этом угрызений совести. И главное, что девушки не были против того, чтобы очередной красавчик, или же хулиган заигрывали с ними на переменах, или во время занятий. Они сидели на коленках и радостно улыбались, им нравилось, красивые парни, или же школьные авторитеты обращают на них внимание. Но такова жизнь, и порой нам женщин не понять. В молодости они выбирают красавцев, или же подлых мерзавцев, а в старости предпочитают иметь мужчину с тугим кошельком. И стоило обычному парню из моего класса, подкатить свои шары для боулинга к даме, она непременно их откатить в обратную сторону, или как зарядит по теннисным мячам! Я видел, как мальчик пытался подсесть к девушке перед началом урока, и это выглядело ужасно. Она отшила его грубо и беспощадно. Он, свесив, нос вернулся на последнюю парту, и больше на моей памяти он попыток заарканить даму не предпринимал. И некоторые мальчики, стелились перед красивыми девочками и надо сказать, меня эта дичь угнетала. Я был недоволен тем, что самцы бегают за влажной мечтой, поиметь одну из красавиц. Чтобы добиться вниманию одноклассниц, нужно оставаться мужчиной, а не быть подкаблучником… В моём классе учился один экземпляр и он всегда старался угодить девочкам, или же он любил угождать всем, кто его окружал. Но когда я его просил об услуге, он шёл на попятную. Девочка попросила его сходить в столовую за водичкой и, несмотря на все мои упрёки, он пошёл и принёс бутылки минеральной воды. Девочка просила его не обращать на меня внимания, и минут пять, он ходил вокруг, да около. В своё оправдание она привела довод: «Если мать, попросит тебя выкинуть мусор, ты же не станешь ей отказывать!?». Действительно, одно дело родная мать и домашние обязательства, и совсем другое незнакомая девушка. И какой бы она красивой не была, но слово матери закон и ради постели ты его нарушить не в силах ровно до тех пор, пока ты живёшь в одном доме с родителями. Многие из парней, готовы были на многое, ради симпатичных одноклассниц. Их можно понять, ими движет не трезвый ум, а гормональный взрыв. Но впоследствии, многие из них лишились девственности и вошли в игру зрелых мужчин. Лишались девственности даже те, на кого, и подумать не могли даже самые отчаянные оптимисты. Я долго не решался войти в игру и, мне было страшно получить отказ. Так что, в свои полные восемнадцать лет, я оставался закоренелым девственником.