Текст книги "Царь зверей"

Автор книги: Адель Бахтеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

К концу учебного года выяснился лидер класса, джунгли обрели своего льва, им стал пухлощёкий парень с весьма стойким нравом. У него было множество влиятельных друзей, как в средней школе, так и в старших классов и немудрено, что именно он занял кресло вождя. Но кроме него в классе оставались и другие задиры, которые уступили в схватке с сильнейшими конкурентами, но злыми от этого они быть не переставали. Их, как и прежде, стоило опасаться, разница лишь в том, что теперь они далеко не самые сильные. И они это понимали. Безусловно, в классе их было не так уж и много, остальные ученики распределили между собой роли обычных парней, готовых дать в рыло, или же последних терпил, всезнающих ботаников и чудиков не от мира сего. Я же в свою очередь не относил себя ни к одному из вышеперечисленных сословий. Меня редко задирали в силу роста и массы моего тучного тела. Годы плодотворных занятий спортом дали свои плоды и я ни разу не был последним задохликом. Правда, в морду бить я так и не научился. Однажды, мне в пятом классе удалось задавить массой одного хулигана и при этом не нанести ему ни единого удара по его мерзкой физиономии. Я схватил его в ключик и словно борец повалил гада наземь. На следующий день мы с ним закусились в раздевалке и теперь он взял меня в ключик со словами: «Я здесь самый сильный. Усёк!». Я недовольно покачал головой, и не проявил ни малейшего упорства, чтобы вновь повалить его наземь. Он ослабил хватку и отпустил меня на все четыре стороны. Я запросто мог навалять ему – Мама не горюй! Но в таком случае он бы ни за что, не отвязался от меня. И было проще один раз ему поддаться, нежели спорить с ним, кто из нас сильнее.

Учёба в пятом классе подошла к концу, и вскоре я приспособился к жизни в провинции. Я перестал тосковать о прошлом и плакать над школьной фотографией. Прежние одноклассники остались в прошлом, как и любимая столица. И временами я видел в провинции свой новый дом, пусть и маленький, но весьма уютный.

Наверное, пришло время сказать, что с этих пор я закоренелый провинциал.

То ли ещё будет!

Глава 3

Неизведанные горизонты

В шестой класс я переходил с большим нежеланием, и мне всё чаще приходилось думать о переводе в новую школу. Будем честны, отношения с одноклассниками я выстроил не лучшим образом, и к школе в целом привыкнуть не успел. Лишь с годами я понял, в чём моя проблема – я показал себя не в лучше свете. Мне стоило сходу заявить о себе и сцепить в бою с главным хулиганом в классе, если не во всей школе. Что и делали некоторые из моих сверстников, но в большей мере, они угнетали именно слабых. От них вреда меньше и авторитет они повышают нехило. И мне будет по боку, если я вдруг проиграю схватку, потеряю зуб, или под глазом засияет фингал, в любом случае я дам о себе знать, как о человек, с которым лучше не враждовать. Первое впечатление, самое главное.

Но были поводы и для радости, без них никуда. Например, состоялся мой переход в новую хоккейную команду. Например, состоялся мой переход в новую команду. И честно говоря, я потерял дар речи, пообщавшись с новым тренером. Ни единого крика, ни единого нарекания в мой адрес, лишь спокойные и выверенные замечание. Мне было непривычно, что мой тренер ни на кого не орёт. А если и упрекает игрока за не желание работать на тренировках, то делает он это спокойно и без лишней ругани. Мой прежний тренер, как и позапрошлый, словно две капли отравленной воды – говорили исключительно на повышенных тонах. Они ругались, их пасть исторгала ядовитую слюну, в глазах от ненависти лопались капилляры, на лбу проступали синеватые жилки, и мне казалось, не сегодня, так завтра они станут избивать своих подопечных ребят. Его лучшие года остались позади, но и старым его точно не назовёшь. Тренер одним только своим видом олицетворял нетленную мудрость.

Он подошёл ко мне в самый разгар тренировке, и я приготовил свои уши к вечным крикам, о которых мне доводилось знать не понаслышке. Но вместо ругани и мата, он задал вполне логичный вопрос: «Ты чего такой зажатый!? Успокойся, мы здесь все одна семья». И даже после этой короткой беседы, мне с трудом верилось, что тренер предпочитает крикам спокойный и размеренный тон. В моём понимании тренер, это речной поток безудержных эмоций, куда вплетается и ненависть, и злоба, и гнев. Но этот тренер словно бы не испытывал бурных эмоций, он безмятежно следил за тренировкой, давал ребятам указания, частенько улыбался и если ругал, то делал он это без единого мата. На дворе пылало знойное лето, и я впервые за долгое время встал на коньки. На первых порах мне пришлось не легко, ноги ватные, форма сидит неудобно, благо мастерство не пропьёшь. И не взирая, на все неудобства, мне удалось впечатлить тренера. За лето я набрал добрых пять килограмм и чего греха таить…. Я был не в лучшей форме. И я очень удивился, когда тренер подозвал нас всех в центральный круг и указал клюшкой в мою сторону.

–Ты точно первый день на льду!?

–Да.– робко ответил я ему. Он улыбнулся.

–А теперь объясните, почему этот парень, впервые после отпуска встав на коньки, играет лучше Вас!?– он отстранился от меня на пару шагов, и стал, виден всем, кто находился на льду.

В кругу стояла немая тишина, и никто ни единого слова в своё оправдание сказать не осмелился. Лишь редкий кашель обрывал тишину, а в остальном было тихо, и все опустили глаза в пол, вернее на лёд.

–Молчите, значит.– задал нам вопрос тренер.– Ну, хорошо. Тогда продолжим.

Как Вы поняли, смотрины в новую команду я прошёл без особого труда, но попотеть пришлось. Хотя в самом начале, мне казалось, что всё идёт коту под хвост. Отношения в новой команде выстроились добрые. В первое время ко мне относились с толикой недоверия, ибо я, как и прежде, был весьма несговорчив. Языком я трепался неохотно и в основном держал его за зубами, в то время как даже откровенно слабые игроки, находившиеся здесь исключительно по блату, точили лясы на любые темы. Не знаю в кого я именно таким родился, но в новом окружении, среди незнакомых мне лиц, я всегда был и оставался одним из самых молчаливых ребят, словно рыбой немой. Наверное, я присматривался к новым лицам и пытался понять, кто, что из себя представляет. Из какого теста они слеплены. Не исключено, что среди моих родственников, давно умерших затесался один незаметный чекист. Я свою родословную почти не знаю, так что всякое может быть. Клоунов в команде видно сразу, в раздевалку они шутят на самые пошлые темы, но в разговоре с девушками теряют весь свой запал. Но это не мешает им располагать к себе внимание красивых дам. С лидерами дела обстоят сложнее, они мало шутят, и с их лиц не сползают хмурые брови. Они, как правило, первыми в команде лишаются девственности. Ребят в команде было много, и каждый из них, словно шестерёнки в дорогих часах, занимал своё законное место в львином прайде. Их было много, и все они выполняли свою роль, как на льду, так вне его пределов, одни были нытиками, вторые отморозками, ну, а третьи, их было меньше всего и они подобно мне, с

В тот год я слишком часто был в разъездах. Где мне только, не довелось побывать, я исколесил чуть ли не всё Поволжье и узнал о нашей стране много интересных фактов. Оказывается, Саранск не такой уж и маленький город, а Волгоград славится героическими победами в великой отечественной войне. Кстати, в Волгоград мы добирались на поезде, и мне удалось повстречать немало гостей из соседних стран. Были они злостными нелегалами, или же находились в стране согласно федеральным законам, я доподлинно не знал. Да и говорить с ними было не о чем, всё, что они знал на великом русском языке, это Родина-мама, здрасьте и дом. Он готовили странный напиток из молока и называли это вкусными лимонадом. Но мы им не верили, в поезде лучше никому не верить, иначе тебя запрут в туалете, как это сделали с одним очень доверчивым гитаристом. Как раз незадолго до нашего приезда, пару лет тому назад, на автовокзале средь бела дня прогремел взрыв, который унёс с собой жизни ни в чём невиновных граждан. В те годы я был несмышлёным ребёнком и не понимал, что за взрывами стоят ужасные люди и не менее ужасные вещи. И с возрастом, набравшись опыта, я стал более зрело относиться к подобным вещам и лично сопереживал пострадавшим в трагедии людям. Я понимал, что это не шутки, но не понимал – зачем они это делают? Ведь лучше жить в доброте и верить в силу нетленной любви, как бы это ванильно не звучало.

Волгоград, Саранск, Ульяновск, Нижний Новгород и множество других городов, о которых я составил своё личное, ничем не предвзятое мнение. Именно в те годы юношество я убедился, что провинция ничем не хуже многих густонаселённых городов, а в чём-то даже и лучше. Мне удалось полюбить свой новый город, однако сердце моё лежало к месту, откуда я был родом – столица. Я взглянул на провинцию под новым углом и стал замечать в ней много хорошего. Зелень, добрые люди, уют и множество скверов, всё это не могло не радовать, даже столичного сноба.

***

Perfecto

За два года я испытал слишком много потрясений, и это не могло не сказаться на моей психике подростка, чьё тело с недавних пор обросло несметным количеством волос и даже в зоне-бикини не осталось свободного места. Сплошные заросли и это меня дико смущало. Я решил побрить волосатые ноги и сделал только хуже. Откуда я мог знать, что после бритья, волос на ногах станет вдвое больше, и они будут грубыми, словно овечья шерсть. Но это даже не цветочки… В те годы, я впервые стал замечать за собой множество странностей, а именно я начал складывать тетради и учебники строго по возрастанию, карандаши и ручки должны быть одного размера, и обувь в прихожей я сортировал ровным строем вдоль побитого плинтуса и носочками они все смотрели на стену. И стоило мне заметить в доме скомканное полотенце, или одеяло, во мне тотчас просыпалось желание навести абсолютный порядок, а если быть точнее, то сделать неровное, идеально ровным. Может с ручками и карандашами в пенале я переборщил, но всё остальное указывало на так называемый перфекционизм. В шестом классе мой перфекционизм казался мне безобидным, но с возрастом я всё чаще уделял внимание ненужным мелочам. Я стремился достичь идеала во многих вещах, но при этом понимая, что всё в этом мире относительно. Идеальных вещей не бывает, и всё познаётся в сравнении. Но перфекционизм не давал мне покоя. Сначала, это были безобидные вещи, нечто вроде тетрадей в рюкзаке и обуви в прихожей. Я полагал, что в этом нет ничего странного, а тем более страшного. И даже прочитав об этом в интернете, я всё равно не сгущал над собой красок. Однажды, я долгое время не выходил из квартиры, поскольку расставлял вещи в идеальном, как мне казалось порядке. Я ходил по дому и собирал носки, складывал их в одну кучу, затем сглаживал ворс на ковре, расставлял стаканы в правильном порядке – ни один из них не должен был касаться друг друга и тому подобное. В конечном итоге, я опоздал на урок и вид у меня был крайне усталым. И не только переезд из столицы в провинцию был причиной моих душевных отклонений. Ровно, как и переезд, моя родная мать была причастна к моему перфекционизму. В молодые годы она заставляла меня перепроверять вещи, отчего вырос немного параноиком. Перепроверь на кухне газ, перепроверь воду в ванной комнате, перед уходом не забудь выключить свет, либо же мы спускались на первые этаж, и мать не помнила, закрыла она входную дверь, или же оставила её открытой. И тогда я поднимался на пятый этаж, красный от усталости, словно помидор и в очередной раз убеждался, что дверь закрыта. Не спорю, мать учила меня уму разуму, но я лично помню те случаи, когда на полпути к школе мне приходилось возвращаться домой, чтобы проверить закрыл ли я за собой входную дверь, и выключил ли я свет в прихожей, перед тем, как выйти.

несколько мне приходилось на полпути к школе возвращаться домой, чтобы проверить закрыл ли я за собой входную дверь, и выключил ли я свет в прихожей, перед тем, как выйти. И я не мог просто взять и не вернуться домой, иначе тревожные мысли изводили меня страшными пытками, какими мать пугала меня в детстве. Я представлял себе, как в ванной ручьём льётся вода, как воры выносят самое ценное, как процессор на компьютер сгорает от перегрева. И каждый раз я возвращался домой, чтобы проверить квартиру, успокоить в себе маленького параноика и наконец-то пойти на учёбу. Весь мой перфекционизм вскоре вылился в нечто большее, чем тетради в рюкзаках и обувь в прихожей… Меня настиг ОКР, не иначе как, обсессивно-компульсивное расстройство, но об этом чуть позже.

***

Д.Р.У.З.Ь.Я.

Учёба в шестом классе, мало чем отличалось от учёбы в пятом, или же в четвёртом. Отношение в классе у меня были не самые лучше, но мне удалось сблизиться со многими парнями. И пускай эти ребята и близко не стояли в одном ряду с главной элитой школы, но мне с ними было интересно. Мы, как и многие другие, заметно подсели на компьютерные игры. В те годы, мало кто предпочитал компьютеру учебники и задачки по математике. Играли все, но больше всего нам нравилось играть в танки. Мы часами напролёт, едва ли не до самого утра, особенно по выходным торчали за мониторами и лишали себя пряных сновидений. Но в танки играли не все, лишь я и ещё парочка ребят, с которым мне удалось найти общий язык. На тот момент действительно считал их всех друзьями, но в будущем вся наша дружба оказалась фальшивой иллюзией, словно пустынный во всех смыслах мираж.

Но в танки играли не все, лишь я и ещё парочка ребят, с которыми я сблизился до самой дружбы, на тот момент я считал их друзьями, но в будущем вся дружбы оказалась сплошной иллюзией, словно пустынный мираж. Он, как бы есть, но и его, как бы нет. Нас было трое, немного позже в нашу компанию влился четвёртый парень, но если вы подумали, что мы зачуханные ботаники, то вы глубоко заблуждаетесь. Мы не воплощали собой ходячих прыщей, или же хроническую девственность, напротив, некоторые из нас были тесно связано с криминалом. И выяснилось, что я не совсем тихоня и во мне есть некая доля бунтарства и нежелание мириться со многими вещами. Мы дружились не с первых дней учёбы и поначалу, особенно в пятом классе мы больше враждовали, нежели пытались сплотиться в одну нерушимую команду. Самого длинного в нашей компании звали Петя, и любой конфликт он сводил к точному удару прямо в челюсть. Тощего паренька звали Сёма, и он отличался худобой. Лицо его было бледным, руки хлипкими, кроме того он любил точные науки и за это мы дали Сёме погоняло – «Скелет». И действительно, Сёма немногим напоминал ходячий скелет, он даже двигался, словно груда костей и как-то раз, его унесло ветром. Но повторюсь, что у Вали был математический склад ума и задачи он щёлкает, как орехи… На раз-два! В сентябре прошлого года, Петя разбил Вале, нос из-за того, что Валя перешёл дорогу одному очень важному человеку. Именно этот авторитет, в пятом классе прижал меня к стене и угрожал расправой, а позади него, как раз и находился тот самый амбал Петя. Валя получил в нос от Пети, но мало, кто мог тогда подумать, что из этого конфликта в будущем вырастет крепкая дружба. Получается, что не ударь он его, тогда, то не было бы между нами тёплых отношений. Как бы там ни было, но через год «Скелет» Сёма и силач Петя были, не разлей вода. Я в команду влился чуть позже.

Мы часто гуляли, сидели за соседними партами, в столовой кушали за одним столом и весело проводили время… Я, «Скелет» и «Питон», так мы прозвали Петю. И ему в отличие от Сёмы, погоняло приглянулось. Окончательно мы сблизились в седьмом классе, а в шестом мы только-только находили общий язык. Отношение между девочками у нас складывались по-разному, я легко общался с девушкой, но признаться ей в чувствах стеснялся. «Питон» же в свою очередь зачастую ловил на себе взгляды самок. Но девственности из нас первым лишился «Скелет». Кто бы мог подумать, что в нашем трио, именно «Скелет» первым лишится девственности. Я делал ставки на «Питона», а Петя ставок не делал. У него были дела куда важнее, он по уши погряз в криминале. И если днём он был одним из нас и лучше всех играл в «бананы», то в сумерках, он становился на скользкую дорожку. Какие поручения он выполнял мы, доподлинно не знали. Сам «Питон», нам об этом рассказывал редко, но все его истории были интересными. Например, однажды, они вместе с ребятами «порамсили» с пацанами из соседнего района. Им не приглянулось, что они делают деньги на их земле. Слово за слово и между ними завязалась нешуточная бойня. В ход пошли кастеты, дубинки, часы, кирпичи. Они, словно стихийное бедствие, подняли шум на весь район и принялись ломать друг другу носы. Вызвали наряд полиции. «Питона» повязали сотрудники правопорядка, и всё шло к тому, что его поставят на учёт в ПДН. Но не успели они отвезти его посадить за решётку, как на одном из перекрёстков возле участка, «Питон» втихую вскрыл заднюю дверцу УАЗика и спокойным шагом, не торопясь, вернулся к себе домой. Но люди в форме успели занести в протокол его имя и фамилию, и дня через три, к нему домой постучались. Они спросили у него, знает ли он Щеглова, Пулицина и Котова, на что «Питон» ответил: «Ну, пересекались мы с ними пару раз». Пакуй чемоданы, сказали старший по званию, но тут из-за угла вынырнул отец «Питона» и на повышенных тонах, крайне дерзко он выпроводил гостей за дверь. Они и пискнуть не успели, и слово поперёк вставить, как Королевский Питон выставил их за порог квартиры и отбил у них сына.

В шестом классе мы больше общались, чем ссорились и всё чаще находили темы для задушевных бесед. Годом ранее, один из нас разбил второму переносицу, а теперь мы не разлей вода. Но заступаться друг за друга в схватке с упырями мы не спешили. «Питон» стоял за «Скелета» горой и если что он любому сломает нос, или же выбьет челюсть. А рука у него была тяжёлая. В моём случае, «Питон» навряд ли постоит за меня горой. И было заметно, что в их компании я взял на себя роль хорошего товарища, с которым можно поболтать на любые темы, и сколько ни старайся, но в друзья они меня записывать не торопились. Так что, в классе мой тыл оставался незащищённым, в отличие от моих одноклассников.

Глава 4

Стыд

В шестом классе перед началом учебного года мать мне прикупила фиолетовую наплечную сумку, в которой я носил учебники и тетради. Вернее я сам настоял на фиолетовом цвете, мать с недоверием отнеслась к моему выбору, но пару зелёных купюр всё же отсчитала. Он мне нравился по большей части из-за металлической эмблемы в виде льва. И один из дегенератов, посчитал эту сумку женской, видите ли, из-за слишком «бабского» цвета. Мне становилось неловко от мысли, что этот рюкзак похож на женскую сумку, и впредь я отворачивал лицевую сторону к ноге, чтобы не люди не подумали обо мне дурно. Вдруг начнут издеваться надо мной, а мне этого не нужно. И после школы в раздевалке я прятался в туалете, дожидаясь, когда большая часть парней выйдет на улице и лишь затем я шёл в за курткой в раздевалку. Вот до чего мне было стыдно и неловко перед людьми.

Я стыдился многих вещей и себя в том числе. «Испанский стыд» мне был знаком не понаслышке и краснел я обычно за двоих. Мне было стыдно, когда люди кричат на всю маршрутку, когда поют тупые песни, когда говорят о личных проблемах, когда дети пытаются казаться взрослыми, когда человек умничает, можно смело сказать, что стыд, это моё второе имя. И этот стыд позволял мне считать себя выше других, поскольку люди с самого рождения несут полную чепуху. Думается мне, я во многом отличался от своих сверстников, иначе стал бы кончать жизнь самоубийством. Или, быть может, я ничем не лучше других и глубоко заблуждаюсь в собственной уникальности. Не исключено, что стыд заложен во мне на генетическом уровне. Я иногда краснел, как за мать, так и за родного отца. Я стыдился даже самого себя…. Я стыдился поступков двухлетней давности, сделанных мною давным-давно, стоило мне только вспомнить, как я винил себя за собственную глупость и мои щёки наливались кровью… Возникало неутолимое желание побить всю посуду, уронить шкаф и разбить телевизор. Кроме того, меня смущало моё рыхлое, слегка полноватое тело. Я отнюдь не находил себя слишком толстым, но и стройным телом похвастаться не мог. Моё тело, это один сплошной недостаток, брюхо из штанов выпирает, талия широкая, как у слона, и грудь второго размера, хоть на рынок иди и лифчики покупай. И с такими данными о любовных романах говорить не приходиться. Да, что уж там… Я стыдился сходить на городской пляж и искупнуться в речке. Меня преследовало чувства, что люди смотрят в мою сторону исподлобья и в уме обливают грязью, мол, глядите до чего жирный пацан с грудью второго размера. Куда уж там до красивых женщин. В раздевалке перед уроком физкультуры я обычно прятался в самом дальнем углу, чтобы никто не смог увидеть моё дряблое тельце. И снимая футболку, или же рубашку, я незаметно втягивал в себя живот и переставал казаться толстым. Не только в раздевалке, но и на пляже я прятал свой толстый живот и мог часами выдавать себя за слегка полноватого спортсмена.

Я не любил зазнаек и людей, которые пытаются умничать. Забегу немного вперёд…. В колледже, я был знаком с одной девочкой, и она очень хотела казаться взрослой. Пыталась быть «на стиле» и меня это дико вымораживало. Она покупала взрослые платья, носила откровенные кофточки, красилась, словно опытная дама в летах. И говорила она безумно пафосными фразами, если мы парни, говорили просто: «Где можно купить дешёвую трубу», то она говорила: «Где продаётся дешёвая электроника», или же «Я настоящая сучка и этого у меня не отнять». Но стоит отдать ей должное, выглядела она во многом сексуально и парни к этой особе клеились, будь здоров, хоть отстреливайся и то не факт, что поможет. Она ходила по клубам с шестнадцати лет, имела взрослого парня и напрямую отшивала мужиков.

И если мне подворачивался случай блеснуть умом, то делал я это с большой неохотой. Но в особенности я не любил человеческую глупость и непросвещённость, казалось бы, в простых вещах. И я не мог толком определится, что меня бесило больше, их глупость или желание, показаться умными, хотя на деле они дважды два складывают с трудом. Хотите верьте, хотите нет, но люди с детства несут полную чушь, лишь бы выставить себя в лучшем свете. Однажды, я краем уха подслушал разговор трёх очень хвастливых детей, и как вы понимаете, мне была стыдно за них… Хотелось заткнусь уши ватными палочками.

Однажды я стал свидетелем разговора детей, и как вы понимаете мне стало дико за них стыдно… Хотелось заткнуть уши ватными палочками.

–У моей матери на счету имеется миллион.– сказал самый толстый.

–А у мой матери поменьше… Тысяч шесот, семсот.

–У моего отца десятый айфон.– хотят на тот момент, в моде был шестой, о десятом в те годы и думать боялись.

О человеческой глупости говорить не приходится, она вся, как на ладони. И мой стыд, это очередное доказательство того, что я неуверенный в себе молодой человек. Но что я могу поделать, если я стыжусь, даже незнакомых мне людей. И, наверное, именно неуверенность в себе одна из причин, по которой я отважился покончить с собой. Поводов было предостаточно и не стоит думать, что я из-за одной незначительной причины, решил окончить земное поприще. И неуверенность в собственных поступках двухлетней давности, это мизерная доля той самой чаши, в которой плескалась вся моя закомплексованность. В те годя многому не придавал должного значения, поскольку был недостаточно взрослым и не испытывал серьёзный проблем в общении с людьми. Я долгое время считал себя вполне нормальным человеком до тех пор, пока все мои воздушные замки на семнадцатом году жизни не разбились о скалу реальности. Лишь тогда я понял, что не приспособлен к взрослой жизни, в плане общения с людьми и с противоположным полом.

Но мой стыд здесь не причём, об этом я расскажу Вам немного позже.

Глава 5

Шестой класс

Я не был одним из тех, кто на учёбу приносил вместо тетрадей, конспекты писал на листочках и не имел собственного карандаша. Карандаш у меня был и главное, какого качества! Точёный, бежевого цвета и с резинкой на обратном конце, вот только ручек пишущих у меня в пенале сроду не водилось. И первые десять минут от урока я отнимал на поиски утраченной ручки. И если девочки жадничали, то обычно я писал карандашом, потому как у мальчиков на целый учебный год была одна синяя ручка.

Я старался получать в школе хорошие отметки. И на то у меня были крайне веские причины – мать пообещала мне купить дорогой планшет, который впоследствии я разобью на улице. Я был несказанно рад! Мне удалось закрыть триместр без единой тройки и двойки. Врать не стану, было тяжело, и поначалу мне подобного рода затея, казалась невозможной. И виной тому математика. Как ни старайся, но математику я не понимал, и если честно, то я и не лез из кожи вон, чтобы вникнуть в этот и без того сложный предмет. Мне было скучно в мире цифр, я чувствовал себя в нём одиноким, я терялся в этом бесконечном потоке информации, которая давался мне с трудом. Но моя классная руководительница похлопотала за меня перед учителем математики и помогла мне в этом нелёгком деле. Я получил свой заслуженный планшет и стал брать его на выездные матчи.

Осень я любил меньше всего, и даже зима не идёт в сравнение с бесконечным листопадом, первыми звонками и ненавистной мне школы. Присущий осени жёлтый цвет угнетал безмятежностью, морил сном и принуждал меня просыпаться, ни свет, ни заря, чтобы вскинуть на плечи многопудовый рюкзак и лениво отчалить от домашней пристани в школу. И не мудрено, что именно осень среди психологов считается месяцем разбитых сердец, нераздельной любви и самоубийц. Попробуй не спустить курок, когда ты ещё толком не успевал оправиться от лета, а на тебя уже взвалили тонну информации.

С одноклассниками мне приходилось туго, и фиолетовый рюкзак лишь усугублял моё и без того затруднительное положение. Мне приходилось прятать сумку за спиной, или же отворачивать её лицом к ноге. Просить новый рюкзак я стеснялся, к тому же это мой выбор и зря я не послушался родную мать. И как-то раз, на обратной стороне портфеля какая-то сволочь белым, словно снег мелом вывела жирными буквами надпись: «Лох». Меня это возмутило, и я решил нажаловаться классной руководительнице. Но ей было по большей части плевать. Мы ей, мягко говоря, надоели, она устала нянчиться с нами, словно с детьми и на многие вещи закрывала глаза. Сам я эту суку ни за что не найду. В классе не было стукачей, даже среди одноклассниц не находилось тех, кому хватит духу слить эту сволочь. Я держал на карандаше пару конченых задир, но без неопровержимых доказательств, мне предъявлять им было нечего. И даже, если бы я имел те самые, неопровержимые доказательства, то у меня кишка тонка, чтобы прихлопнуть их, или же стереть с лица земли. За хулиганами стояли другие хулиганы, и если я вдруг надумаю причинить одному их них вред, то они сплотятся против меня в волчью стаю и так прижучат меня! Будь здоров. Рюкзак я отмою на раз плюнуть, а вот запятнанную честь слабака, не способного дать сдачи, в стиральной машине, к сожалению, не отмыть, как ни старайся.

Жизнь в классе, подобно джунглям, где крутые парни сбиваются в стаи, и опасность подстерегает тебя на каждом шагу. Держи уши востро, да чтоб глаз не дремал. Есть огромный свод правил, которые ты обязан соблюдать, чтобы коршуны не налетели со всех и не заклевали тебя, прежде чем ты успеешь опомниться. Но самое главное правило – это ни при каких условиях не оставляй тыл не прикрытым. Отвлечёшься на секунду, или же потеряешь бдительность, как на твоей спине мелом выведут надпись: «Чмо», либо, как это было с моим одноклассником на уроке музыки, тебе за шиворот нальют жидкого мыла. Он сидел один за партой и никого не трогал, как вдруг к нему подкрался один далеко не умный персонаж и унизил его на глазах всего класса. Благо, в унитаз никого не окунали, в этом плане мы на километр были изощрённее американцев, и каждый раз наши парни изобретали новый вид экзекуции.

В тот год я мало внимания обращал на жизнь в провинции и был далёк от мыслей наложить на себя руки. Если мне и хотелось убить себя, то исключительно за плохо отыгранный матч. Учёбу я посещал исправно, и за все годы, проведенные за школьной партой, я от силы прогулял, три, или четыре урока. Я понятия не имел, что со мной сделает мать, если я осмелюсь прогулять учёбу. Одно я знал, точно – всыплет она мне по полной программе и криками дело не обойдётся. И лезть в пасть крокодилу я не желал, мне было проще отсидеть пять уроков от звонка до звонка, чем искушать судьбу отцовским ремнём. Но если честно, то ремнём меня ни разу не пороли и я не знал, каково это, боятся армейской бляхи. И отсутствие в моей жизни ремня не говорит о том, что мать не поднимала руку на родного сына. Поднимала и ещё как! Классная руководительница, однажды, позвонила, моей маменьки, и в срочном порядке доложила, что её сын не делает домашнюю работу. И не успел я снять куртку, как оголтелая женщина стала избивать меня стальной вешалкой.

Спорт отнимал у меня всё свободное и немного учебного времени. Я был в разъездах и неделями пропадал, то в одном городе, то в другом. Первой мой выезд занял целую неделю и вместо того, чтобы грызть гранит науки, я гонял шайбу в славном городе Витебск. Хоккей я ставил на порядок выше занятий в школе, мне было куда интересней гонять шайбу, чем томить себя за партой и ПИСАТЬ! ПИСАТЬ! ПИСАТЬ! Не скажу, что я на льду сиял из раза в раз, но мне пророчили будущее словного атлета, чьё имя крепко засядет на устах болельщиков. И эта ношу, которую взвалили на меня мои родители, не давала мне в полной мере расправить крылья и взлететь над ледовой площадкой. Я боялся напортачить, допустить ошибку на льду и тем самым подвести команду. И виноват в этом мой прежний тренер, который гнобил нас из-за любой оплошности, будь она незначительная, или же предрешила исход целого матча. Теперь я часть новой команды, мной руководит мудрый человек, однако меня не покидает чувство, что оказавшись с тренером наедине, на меня вновь обрушится ядовитая слюна и шквал критики. Любые ошибки на льду я воспринимал слишком близко к сердцу и надо признаться… Я не умел проигрывать. Всё моё настроение на ближайшую неделю, зависело от того насколько хороший матч я выдам в сольном исполнении. И если я покажу достойный уровень, то я воссияю от счастья, но если же я не смогу убедить себя в отлично проведённом матче, то не видать мне хорошего настроения. Я весь убитый стану ходить по школе, и думать о том, насколько я был ужасен в роли нападающего, или насколько часто я терял свою позицию. Я буду спать, и видеть, как тренер недовольно качает головой, сажает меня на скамейку и делает кроткие замечания в мой адрес.