Текст книги "Царь зверей"
Автор книги: Адель Бахтеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Памяти А.П. Чехова
Если у родителей нет времени заниматься детьми, то лучше
Преступные группировки
Дело близилось к зиме.
Мой тучный силуэт робко возвышался на краю горбатого моста и с каждый секундой я уверенно приближался к неминуемой гибели. Вернее будет сказать к самоубийству. Я с грехом пополам одолел заржавелые перила и обеими руками вцепился за изящные прутья, некогда Романовского, а ныне Достоевского моста. И томный взор мой тяжело бродил по скудным владениям затхлой речушки, что так уверенно катила, свои упругие воды и утекала далеко за горизонт событий. Достоевский мост одна из немногих достопримечательностей нашей провинции, в былые поры он и впрямь манил туристов со всех уголков страны. А теперь мост, впрочем, как и весь город стал монументом неисчерпаемой коррупции.
Тугая петля грациозно огибала мою шею, и одно лишь неведомое чудо удерживало меня от самоубийства. Жизнь мне чудилась невыносимой. Настолько, что я был готов расшибиться в лепёшку, спрыгнув с моста, лишь бы не быть частью этого мира. Одно время по молодости я пытался быть хорошим, но общество меня отвергло, и тогда я сделался холодным, отчасти равнодушным. И вот к чему я по итогу пришёл. На улице было весьма прохладно. Не слишком, чтобы надеть пальто и укутать нос вязаным шарфом, но достаточно, чтобы озябли щёки и онемели пальцы на руках. Холодок был ощутим, в особенности краснели щёки. Летний ветер трепал густую шевелюру, и кончики моих волос парусило в лучах утренней зари, точно истрёпанный флаг реял на поле боя. И право, вся моя жизнь сплошь и рядом походила на поле боя, где мне, увы, не суждено быть в числе выживших. Я скорее останусь героем, чья грудь насквозь прошита вражеской пулей.
И теперь, будучи в метре от бесславной гибели, сама затея наложить на себя руки, казалась мне крайне бредовой. Недостаточно иметь при себе желание кончить жизнь самоубийством, кроме того оказывается, нужна весомая причина и её у меня, как таковой не было. Как же мне стыдно… Позор… Я не могу спрыгнуть с моста! На кой чёрт я тогда вообще сюда припёрься. Болван! Лучше бы дома на диване сидел, дрых целыми днями, убивал время за просмотром сериалов и жил сегодняшним днём. С головой бы зарылся под одеяло, спрятался в зоне комфорта и окопался бы там, словно трус в тылу. Это куда лучше, чем стоять на краю моста, держа в руке привязанный к шее камень и помышлять о самоубийстве. Я слишком боялся смерти… Наверное, поэтому я не находил в себе сил сигануть с моста. Трудное, это как выяснилось дело, самоубийство. Не от хорошей жизни я оказался на этом месте. И уж точно не вчера мне пришла в голову идея наложить на себя руки. Годами я копил в себе гнев и скопил не малую чашу лютой злобы. Доходягам вроде меня не по зубам причинять насилие, как моральное, так и физическое. Лишь в крайних случаях, мы способны потерять контроль над телом и забить до смерти человека. Я человек не злопамятный и гашу конфликт в зародыше своей безучастностью. И единственное, что мне оставалось, так это спрыгнуть с моста. А чтобы мои природные инстинкты не принудили меня к борьбе за выживание, я привязал к шее увесистый камень. Как же страшно… Но ничего. Крепись. Сейчас я сброшусь в реку, и всё будет путём. Вернее уже ничего толком не будет. Но, во всяком случае, я избавлю себя от мученических страданий. Надо лишь досчитать до пяти.
Один!– Смерть… Шептала мне в ответ река.
Два!– Умри… Не унималась речушка и словно бы завлекала меня на дно. Быть может это духи, прежних утопленников? Тянут меня в братскую могилу.
Три!– Скорее… Ой. Что-то мне страшно. Наверное, изжога доконала мой хлипкий организм.
Четыре!– Иди ко мне… Мой сладкий… Волновалась речушка. Алый рассвет топил город в крови, и лишь одна цифра отделяла меня от неминуемой смерти. Мне всего-то надо ослабить хватку, выпустить из рук кованые прутья и – дело сделано! Но до чего же было трудно, кончать жизнь самоубийством.
И прежде чем, оглашать свой смертный приговор, я расскажу Вам господа читатели, с чего всё началась.
Это моя исповедь, дорогие друзья.
Глава 1
Здравствуй, провинция!
История моего переезда из богатой столицы в серую провинцию, что называется из князей в грязи, не таит в себе трусливого бегства от коллекторов, или судебных приставов. Я учился в четвёртом классе, когда мои родители принялся нелёгкое решение перебраться в далёкую провинцию, откуда был родом мой отец. Там и жизнь попроще будет, и спешить никуда не надо. Всё в шаговой доступности, и детский сад, и дом, и работа, и семья, и отдых. Вышел на улицу, а кругом благодать и свежестью пахнет. Это если ветер южный, а если западный, то бумажным комбинатом смердит и ни о какой свежести думать не приходится. Лишь по утрам и поздним вечером на дорогах можно застать автомобильное столпотворение.
И если отец к переезду относился с небывалой лёгкостью, то мать, напротив, места себе не находила. Как же так!? Все жизнь она была завсегдатаем в торговых центрах, одевалась исключительно в бутиках, пила не кофе, а двойное капучино, подчас захаживала в модные рестораны и ни в чём себе не отказывала. А теперь, что её делать прикажете!? Стряпать ужин самой, и одежду покупать, либо в дешёвых магазинах, либо на рынке торговаться. Нет… Возвращаться на родину, откуда она уже сбегала мать не намерена. Но кто её слушать будет. Отцу предложили неплохую работу, бесплатную квартиру и кресло начальника. Подобного рода возможность выпадает редко, и отказывать себе в удовольствии ради очередной прихоти непослушной матери, отец явно не станет. Он не подкаблучник, чтобы потворствовать капризам взрослой женщины. Я же в свою очередь не был против внезапной смены обстановки. Хотя в коллектив новый мне вливаться будет трудно. Сам по себе я парень стеснительный, кстати, будем знакомы, меня зовут Лев, но в душе далеко не кровожадный зверь, а если и зверь, то из меня выйдет отличный медведь…Малоподвижный, неповоротливый, я не искал проблем на свою голову, но если понадобиться, то глотку любому перегрызу. И не удивительно, что мать после моего рождения, упорно настаивала на имени Михаил. Возможно, внутри меня сидит самый настоящий Лев, но слишком робкий и зажатый, чтобы одним только своим рыком усмирять целые толпы зверей.
Родившись на стыке веков, я представлял собой поколение Z. Я не думаю, что мы особо отличались от предыдущих поколений. Ни под каким предлогом я не поверю, что наши праотцы, не пили водку и в пьяном угаре не занимались любовью. Меняются лишь вкусы, однако сама суть остаётся прежней. И любые упрёки в адрес молодых людей, это ни, что иное, как расхождение во вкусах. Стариков раздражает сам факт, что музыка их поколения больше не в моде, а принимать новую, они не собираются. К моим сверстникам я питаю двоякие чувства. Многие говорят, что моё поколение обнищало, как телесно, так и морально. Мы катимся на самое дно, где нам и место. Так о нас думают старики. И действительно, предпосылки имеются. Недавно, я стал свидетелем того, как душевное обнищание стало поводом для гордости. Одна из моих одногруппниц на полных щах заявила: «Я книгу в последний раз в руки брала года два назад, если не больше». О своей культурной нищете она говорила с высоко поднятым носом, и сказанного видимо не стыдилась. Будто неприязнь к чтению в порядке вещей и нет в этом ничего из ряда вон выходящего. Но я не думаю, что это есть признак культурного обнищания. И в стародавние временами находились люди необученные грамоте и никого это в те годы не смущало.
Меня воспитали родители, а в этом им помогали телевизор и компьютер. Не скажу, что я прямо-таки вылупился в богатой семье, где на обед подают лобстеров, а на ужин чёрную икру, но и бедностью от меня не разило. Деньгами я не сорил, да и кто позволит мне сорить рублями. Мать заругает… Хоть омаров мы и в глаза не видели, но и нищими нас не назовёшь. Мы семья среднего достатка и в чужом добре сроду не нуждались. Правда, мать часто меня наставляла: «Дают, бери, берут, беги».
Новый город отразился на каждом из нас по-своему. Отец с присущей ему лёгкостью адаптировался к непривычной обстановке, но вот матери пришлось не сладко. Она женщина вполне себе общительная, на контакт с людьми дёт легко, но не я забуду, как она плакала в спальне, пока отец собирал чемоданы и кулаком трамбовал горы вещей. Я не далеко ушёл от матери. Но если она горевали по бутикам, ресторанам и расточительной жизни, то я, напротив, с трудом влился в новый коллектив. С похожей проблемой я столкнулось ещё раз, но то случится в относительно далёком будущем. В данную минуту я тосковал по Нине Александровне, моей классной руководительнице и одноклассникам. Да что уж с классом, я скучал по охраннику у входа в школу и техничкам. Во мне одновременно уживались две мои главные проблемы – я был слишком стеснителен и застенчив. Мне тяжело давалось общение с незнакомыми людьми, даже в больницу отнимал у меня много сил и нервов. Но это лишь цветочки. Помнится мне в юные годы, я не решался в маршрутке, где полным-полно людей выкрикнуть свою остановку и как-то раз доехал до самого автоавтовокзала. И кроме того я слишком быстро привыкал и с трудом отпускал, расставался. В своё оправдание я лишь скажу, что все мы люди быстро привыкаем и неважно к чему именно, будь то пряники на обед, или же порка кнутом.
Но не я один был новеньким в классе. Я, как и многие другие, переходил в среднюю школу, а значит, все классы будут собраны по итогам переводной контрольной работы, которую я, кстати, не писал. И класс, в который меня определили, набирался из двух категорий учеников. Первые, это ботаники, по разным причинам завалившие итоговый тест, а вторые, это матёрые двоечники, которым удалось слизать переводную работу. Мы были золотой серединой, ни больше, ни меньше.
И кроме учёбы школе я усиленно занимался спортом, а если быть точнее, то хоккеем. Это не было простым увлечением, нечто вроде макраме, или вышивания. Для меня спорт был куда важнее учёбы, ибо жил исключительно хоккеем и не мог себе толком представить жизнь без ледового дворца. Любовь к хоккею мне привил отец, он годами вдалбливал в мой неокрепший ум одну лишь единственную мысль – что надо усиленно заниматься спортом, если я хочу добиться всего на свете. И лишь с возрастом мне стало ясно, что записав меня в спортсмены, отец хотел за счёт меня удовлетворить свою несбыточную мечту детства – стать великим хоккеистом. Не спорю, он желал мне лучшего, но подчас перегибал палку. К этому я вернусь, немного позже, ведь пока я лишь обосновался в новой школе, вернее пытаюсь обосноваться. И надо сказать, делаю я это из рук вон плохо.
В любом коллективе должен быть гордый лев, авторитет класса, чьи слова не поддаются сомнения. И каждый из самцов намеревался застолбить за собой кресло предводителя стаи бабуинов. Понятно дело, что классе начались кулачные бои… Именно в школьных схватках определялось будущее всех учеников, кто в классе будет «терпилой», плясать под чужую дудочку, а кто подомнёт под себя весь класс. Среди девочек подобных баталий мне наблюдать не доводилось. И я твёрдо убеждён на личном опыте, что характер любого человека, его повадки и умение держать себя на людей проявляются именно в детстве. Сперва у ребёнка отобрали в песочнице игрушечный грузовик, а во взрослой жизни те же хулиганы, только взрослые и в масках у большого мальчика бизнес. Или же, хулиганы сломали ребёнку велосипед, и тогда он в отместку разбил своим недоброжелателям носы, или, по меньшей мере, он попытался нанести им заслуженные увечья. И в тот год мне впервые навешали люлей, за излишнюю дерзость. Я может и был стеснительным парнем, но родился в созвездии Льва и нарекли меня мои родители Львом неспроста. Я не любил, когда мной помыкают, или пытаются загнать в угол. Но прежде драться мне, к сожалению, не приходилось и гасить конфликт в зародыше, я на то время не умел. С чего именно начался тот конфликт, я точно сказать не могу, но тот хренов засранец знатно прижал меня к стенке и от внезапного страха я резко поник.
Он меня не бил, лишь прижал стене и начала угрожать. Я был выше своего оппонента, и намного массивнее, но у меня в рукаве был козырь, это смелость и врождённая наглость. Может он и учился из рук вон плохо, но подобное качество всегда будет, кстати, и, научившись его применять, он далеко пойдёт. Я мог ему дать сдачи, но воздержался. Почему!? Не знаю… Следом, он убрал кулак от моего лица и ушёл вместе с классом в столовую. В своё оправдание я лишь добавлю, что позади хулигана, высилась двухметровая шпала, с который впоследствии сближусь. Но на тот момент, он запросто мог встать горой за своего товарища. И сойдись мы в честной схватке, то я уложил бы его на лопатки без весомого труда, но двух быков заарканить не каждому матадору под силу. Я не смог дать ему отпор, наверное, испугался последствий. Мне довольно трудно поднимать руку на людей. Словно незримый барьер, не позволяет мне оголить кулаки и всыпать уроду по первое число. Мама не горюй!
Я едва сдерживал в себе слёзы и думал, как скоро учебный день подойдёт к концу. Мне было обидно, что я не смог дать ему сдачи. А самое главное я не имели малейшего понятия, с чего вдруг я струсил перед лицом опасности. Я сновал по школьному коридору, и в мыслях придумывал план мести. И какой только бред мне в голову не лез, и фотокарточку морды его протокольной над бочком унитаза повесить, и пиджак мелом вымазать, но в любом случае победа оставалась за мной. Быть героем в собственных мечтах довольно просто, достаточно иметь хоть толику фантазии и ты запросто сможешь потягаться с самим Джеймсом Бондом. Я линчевал того хулигана всеми способами, я унижал его на глазах всей школы, делал из него посмешище, но стоило мне на секунду отвлечься от прежних мыслей и забот, как жажда мести резко пошла на убыль. Здравый смысл взял вверх над пылким нравом, и я со временем остыл, охолодел к тому хулигану. И правду говорят, что думать надо на холодные голову и от поспешных решений ничего хорошего ждать не стоит. Дай эмоциям стихнуть, и лишь затем можно действовать. В очередной я доказал сам себе, что парень я далеко не злопамятный и обиды ни на кого не держу.
В столовой я бегло перекусил булочкой с маком, и нехотя отсидев, два урока математики, наконец-то вернулся к себе домой. Я заперся в спальне и припал щеками к письменному столу. Отец сидел за компьютером и не заметил моего прихода. Мать в это время была на работе. Будучи педагогом по образованию ей ничего не оставалось, кроме как идти работать преподавателем начальных классов в местную школу. Первый день в новом окружении, среди незнакомых мне людей выдался крайне тяжёлым. Мне вспоминался мой прежний класс и в особенности тот дружный коллектив. Я нашёл среди кипы бумаг школьную фотографию, где мы в обнимку с ребятами корчим смежные рожицы назло классной руководительнице. По щекам моим поползли слёзы обиды. Я рыдал над той фотографией и тосковал по прежним временам.
Тот год мне запомнился надолго, хотя из радостных событий там было разве что… Да ничего там не было, сплошное уныние. Наверное, я единственный во всём классе, кто не мог найти общий язык с одноклассниками. Все друзья в прошлом… В сотнях километрах от захолустью, в котором я сейчас пребывал.
Новый коллектив преследовал меня отовсюду. Куда бы я теперь не пошёл, везде… Абсолютно, везде новые лица, которых мне прежде видеть не доводилось. Схожая со школой ситуация меня поджидала не только на улицах города, но и в спортивной команде. И не успел мы толком разобрать чемоданы, как отец первым дело разузнал, где здесь поблизости находится ледовый дворец. И на следующее утро он повёл меня к новому тренеру. Трёхдневная щетина, спортивный костюм и свисток, вот Вам и полный набор конченного садиста.
Не поймите меня превратно, но это исчадие ада с лысым черепом, кровушки моей испил лет на двадцать вперёд, словно пиявка он жадно сосал мои нервы и за спиной поливал грязью. И так всегда… Сколько я его помнил, он довольно быстро терял душевное равновесие и любой разговор сводил на крики. Садистское отношение не могло не отразиться на моей психике, и я стал сильно нервничать накануне матчей. Я боялся рисковать и идти в обыгрыш, потому как любая оплошность грозила мне словесной расправой. «Бараны! Идиоты!», кричал он нам в разгар матча. «Ты чего сюда пришёл!? Номер отбывать!?», брызжа слюной, неистово ругался тренер. Свои выкрики душевно больного он аргументировал довольно просто: «Если я кричу на ребёнка, значит, он мне не безразличен, как хоккеист». И так со всеми… Ругался он не только в мой адрес.
Однако возразить ему я ничем не мог. Ибо кишка тонка. Он единственный тренер на весь город и если ты хочешь играть в хоккей, то будь добр терпи оскорбления и вечные ругательства. Его наружный вид не вселял особого доверия, и загорелое лицо исподволь намекал на то, что у человека не всё в порядке с головой. Иначе стал, был человек в здравом теле и трезвом уме поливать дерьмом семью ребёнка. «Ты кем хочешь стать!? Человеком, или дерьмом последним!? Твой отец ноль без палочки и ты хочешь пойти по его стопам!? Детали на фабрике перебирать!?», вот каким образом тренер отозвался о родителях смугловатого паренька. Он намеренно выбрал слабую жертву, не способную ответить на издёвки. И этой жертвой был я. На тот момент мне было одиннадцать годков, и что я мог сказать ему в ответ?
Вот именно, что промолчать и не поведать о случившемся отцу. Я не стал выносить сор из избы и спустил всё по тормозам. Так что в хоккее мне в полной мере раскрыть не удалось. Хотя я по многу раз слышал в свой адрес лестный отзывы касательно моих навыков и умений владеть шайбой, нечто вроде: «Парень, да у тебя золотые руки! Ты знаешь, как укротить шайбу!». Но это всё сущие мелочи… Как-то раз мне пожали руку в благодарность за хорошо проведённый матч. Мне было настолько приятно, что я чуть от радости не описался. Родители мне постоянно говорили, что из меня выйдет превосходный хоккеист, и в юные годы я грезил о спортивной карьере. На меня взвалили немыслимый пласт ответственности, и эту ношу я носил на протяжении долгих лет, пока в один из прекрасных дней я не перегорю, точно лампа в светильнике.
Квартира, в которую нас заселили, была меньше прежней, и пока я не замечал особой разницы. Но в скором времени я сполна испытаю на себе нехватку личного пространства. Я жил в гостиной комнате и ночи коротал на выдвижном диване, в то время как мои родичи ютились в спальне. Окна квартиры выходили на чудный лес и мрачные гаражи. Но это куда лучше, чем глазеть на ржавые трубы местных заводов и фабрик, коих в городе насчитывалось аж пять штук. На их средства, можно сказать, и существовал наш маленький город. Не будь у нас в городе собственной промышленности, то на месте школ и больниц сейчас бы высился один сплошной хвойный лес, или же пустыри вселяли полную тоску и ни единой души пределах ста километров не сыщешь.
Провинция, она и в Африке провинция. Тут каждый друг друга поимённо знает, и стоит ненароком пукнуть в одном конце города, как на другом уже все обо всём знают, да ещё и в подробностях. Самым громким событием в нашем городе за последние десять, значится угон инкассаторской машины. Дело обстояло так… Недовольный жизнью банкир, выхватил заряженную гвоздями лупару и прострелил одному из инкассаторов филейную часть берда. Его коллега по работе со страху выронил автомат и трусливо побежал в укрытие. Между тем банкир явно воодушевлённый заморскими боевиками, рассупонил две пуговицы на белой рубашке, и как ни в чём не бывало, угнал инкассаторский автомобиля. К слову горе-банкира в конечном итоге схватили, и отправился он не на Кубу, как планировалось изначально, а срок в Сибири мотать на лесоповал. Весь месяц напролёт городские СМИ не умолкали о случившемся и строили версия, куда банкир дел десять миллионов рублей из общей суммы.
Город, ради которого я вместе с родичами бросил столицу, напоминал мне деревню во Франции. Один в один, Кот-д’Ор, не настолько чистый правда и по свежести он значительно уступает. Но событий на один квадратный метр в этом городе ровно столько же, сколько и во французской деревушке. Не подумайте ничего обо мне дурно, однако мне есть с чем сравнивать. На своём веку я исколесил всё Приволжье и побывал в таких местах, куда современные технологии ступать отказывались. И я могу с уверенностью сказать, что моя провинция не худший из представленных в России городов. Отрицать не стану, в этом городе, как и во многих других, бытует три главные К нашей необъятной: Коррупция, Кумовство и Кража казённого имущества. Не берусь утверждать, но одно очень высокопоставленное лицо нашего города, имени я его называть не стану, разъезжает по убитым дорогам на чёрном внедорожнике и недавно отгрохал себе двухэтажный особняк. По меньшей мере, не всё настолько плохо, как это бывает в некоторых городах России, где местный бюджет держится исключительно на взятках. Скрывать не стану, чиновники воруют, как и во многих других областях, но чувство меры здесь людям Всем кушать хочется, не спорю.
Подчас сверху поступает инициатива от мэра города, что пора бы нам возвести очередной сквер, или же парк, или же вовсе отреставрировать недобитое вандалами сооружение. Но делается это редко и по особо важным случаям. Недавно, кстати, накануне выборов, чиновникам пришла в голову идея освежить асфальт. Задумка хорошая, но реализация хромает, будь здоров. Мало того, что они асфальт криво положили, так ещё и на бордюрах сэкономить умудрились и не купили их вовсе. Спустя время дорога заметно поистрепалась, местами выступили трещины, по которым во время ливней сочилась вода и оттого эти раны становились шире. Особенно чиновникам пришлось по вкусу разбивать скверы, парки и другие места скопления пьющих подростков и матерей с колясками, вместо того, чтобы заложить фундамент новой школы. И неспроста они это делают, ведь на строительстве одного парка можно раздербанить уйму денег. Отгрохать пару скверов намного проще, чем одну большую школу. В этом городу помогают нехилых размеров предприятия, о которых я уже упомянул ранее. На одном из них, как раз трудился мой отец. Он исполнял обязанности начальника цеха по изготовлению металлоконструкций для чего-то там. Город большими средствами не располагает, как например, Москва, с этим трудно поспорить, но, во всяком случае, здесь если чиновники и умудряются воровать, то в пределах нормы.
И вроде бы город маленький, но привыкнуть к нему было крайне тяжело. Меня тянуло в столицу, откуда я был родом и где прожил недолгих одиннадцать лет, перед тем, как меня увезли в провинцию. Но и здесь, как в других городах имеются свои пускай и небольшие, но плюсы. Кому-то по нраву жизнь в далёкой провинции, вести медленную и соразмеренную жизнь, никуда не торопиться. В столице спешат даже часы, о людях там, и говорить не приходится, сплошная беготня. Река жизни в столице течёт до того быстро, что увлекает на дно, даже самых прочуханных авантюристов и сбивает с ног любого, кто не был готов к здешним раскладам, кто недостаточно силён, чтобы плыть и отбиваться от акул. Но такова жизнь, а это одна большая река, где тебя с детства подстерегает скалистая местность и множество подводных камней, которые ты обязан миновать и вместе с тем, остаться человеком.
Я привык жить в спешке и торопиться даже в те места, где меня никто не ждёт. Первое время, как только я перебрался в провинцию, мне было непривычно видеть свободные дороги и отсутствие автомобильных пробок. В столице пробка занимала часы и точно плавленый сыр, тянулась на сотни метров. За время, проведённое в пробке, люди успевали, как родить, так и зачать ребёнка и это Вам не шутки. А сейчас я иду по улице, где мимо меня проносятся от силы пару машин и это, между прочим, в обеденный перерыв. Лишь по утрам и поздним вечерам, на дорогах возникает редкие заторы, но это лишь капля в море по сравнению со столицей.
Сплошное уныние преследовало меня, куда бы, я не пошёл. Единственный кинотеатр в городе и тот находился, чуть ли не на окраине, у въезда в город. И если подумать, то из развлечений в город были подъезды, гаражи и прочие места, где молодёжь распивала алкогольные напитки. Первое время, я не замечал за собой в кинотеатрах, клубах и прочих вещах, которых в столице полным-полно. Но повзрослев, я ощутил явную потребность в досуге, но из интересного находил разве что компьютер. В пятом классе я был недостаточно взрослым, чтобы ходить по ресторанам и всё свободное время я оставлял на тренировках. И не явиться на тренировку я мог лишь по двум уважительным причина, либо мне делали трепанацию черепа, либо я задержался на учёбе. Фешенебельные рестораны, впрочем, как и смазливые женщины меня, в ту пору особо-то не интересовали. И в те годы я не задумывался о том, нравится мне город или же я питаю к неприязненные чувства. Даже сейчас, набравшись опыта, я не мог толком определиться – какие именно чувства я должен испытывать к этому городу. Я скорее изо всех сил пытался привыкнуть к непривычной обстановке и перестать терзать себя мыслями о прошлом. Как первое, так и второе мне давалось весьма трудно. Столичная жизнь избаловала меня во многом, и я ужасался при виде здешних продуктовых магазинов, а в особенности меня смущала разнообразие продуктов, вернее будет сказать, их отсутствие. До пятого класса я был мальчиком, рождённым в столице, но стоило мне навострить лыжи в провинцию, я тотчас же стал провинциалом во всех начинаниях.
И Вы читаете записки не жителя столицы, а коренного провинциала.
Глава 2
Слишком нежный
–Почему ты пишешь местоимение Вы с большой буквы.– спросил меня как-то раз мой одноклассник.
–Всё очень просто… Я пытаюсь быть вежливым в общении. И в этом нет ничего странного.– сказал я ему в ответ.
И действительно, порой я очень даже боялся оскорбить человека и тем самым сделать ему больно. Кроме того я убеждён, что зло сделанное тобой, аукнется тебе в будущем. О чём может идти речь, если я не могу толком на обидчика руку поднять. Мать заложила в меня излишнюю сентиментальность, и я терпеть не мог жестокое обращение, лишь в некоторых случаях я допускал определённую грубость. Она с детства учила меня доброте и как-то раз, при виде котят сказала: «Этих малышей обижать нельзя. О них мама заботится, которая будет плакать, если не досчитается своих деточек». Или же: «Не ломай ветки, иначе деревце будет плакать». Вот ещё один пример, слегка бредовый, на этот раз под горячую руку попались компьютерные игры: «Зачем ты их убиваешь, а если их дома дети ждут». Даже, когда мои школьные обидчики получали по заслугам, я испытывал к ним исключительно тёплые чувства. Но больше всего я ненавидел насилие по отношению к женщинам. И будь то убийство в кинофильме, или же новости о домашнем избиении, в любом случае мне становилось не по себе, когда на женщин поднимали руку. Берите выше! Любые драки между женщинами, я воспринимал в ярые штыки. Просто в моём понимании, женщина, это цветок и его нужно холить и лелеять. И мне в отличие от похотливых самцов, неприятно смотреть на то, как пара девиц мутузят друг друга из-за сущего пустяка. Ну, сломала она тебе тушь для ресниц и что с того!? Не надо ссориться дамы, Вы созданы для лучшего. Это в очередной раз доказывает, насколько я стеснительный и зажатый в себе человек.
В пятом классе я получил первую в жизни тройку и испытывал смешанные чувства. Ведь до этого момента, я обходился одними лишь четвёрками, да пятёрками. А тут на тебе раз! И тройка… Исправить оценку учительнице не разрешила и оттого мне становилась грустно. Я едва сдерживал в себе слёзы и наивно считал, что с этих пор моя жизнь пустилась под откос. Помнится мне, в третьем классе я ненароком схлопотал тройку по математике и, вернувшись, домой, расплакался. Слишком много внимания я уделял оценкам в дневнике, но с возрастом моё отношение к учёбе изменилось. И я очень благодарен своему учителю, что она не позволил мне исправить оценку. Я понял, что жизнь на тройке не кончается, и года не прошло, как учитель по рисованию влепил мне за триместр – удовлетворительно. Но учился я всё также, прилежно и без нареканий.
Пятый класс, кроме неудовлетворительных оценок, запомнился мне школьными драками на перемене и ближе к концу учебного года, в классе выяснился очевидный лидер, и я как Вы понимаете в их числа не входил. Вы только представьте… Оставалось пять минут до окончания урока, в классе царил бардак и как вдруг ни с того ни с сего один из моих одноклассников стал избивать другого лишь из-за того, что второй сломал ему трёхрублёвый карандаш. Он надавал ему гору смачных подзатыльников, тыкал мордой о парту, словно кота нагадившего в тапки и не раз упоминал сломанный карандаш. Словно он не карандаш ему сломал, а жизнь испоганил. Я, в отличие от моего соседа по парте испытывал смешанные чувства. Ведь избивали далеко не терпилу, а одного борзого коня, с которым у меня были свои счёты и постоянные конфликты. Он угнетал лишь слабых учеников, потому как на авторитетов тявкать у него кишка тонка. Наверное, по этой причине ему так и не удалось застолбить за собой место вождя и предводителя всего класса. Он был крайне мерзким типом.
Как-то раз он нацепил на одноклассника мусорное ведро, писал на чужих рюкзаках мелом, прятал сменную обувь и докучал всему классу, даже девочкам. И вопреки всем издевательствам, в какой-то мере мы с ним сблизились, но конфликт между нами не угасал, вплоть до момента, пока он не перевёлся в другую школу и тогда весь класс, вздохнул с облегчением. Однажды, в более зрелом возрасте, мы с ним на пару, заклевали главную тихоню класса. Она ничего нам толком не сделала, но мы насмехались над ней в течение целого урока и отпускали в её адрес колкие шуточки. Эта девочка была самой тихой ученицей во всей школе, если не во всей округе. Она сидела за партой даже на переменах, носила очки, говорила лишь с девчонками и была прилежной ученицей. Немногим она походила на меня, стеснительная и слишком зажатая, она боялась дать отпор и с нами говорила слишком тихо, вполголоса. Мы не понимали, что делаем и напрямую задавали ей грубые вопросы.
–Слушай, может она рыба, или просто напросто язык проглотила!? Алё гараж, ты нас слышишь!? По-любому её научили спать с открытыми глазами. Нет, ну ты прикинь, если у неё вместо стёкол специальные линзы, по которым она смотрит фильмы.– не утихал придурок.
–Ты может, скажешь нам, почему ты молчишь?– спросил я в ответ, впрочем, такой же придурок, как и любой задира. Но если мне в будущем удалось осознать ошибки прожитых лет, то этот полудурок местного пошива даже не подумал, что мог причинить той безобидной тихоне душевные раны. И я безмерно благодарен ей за то, что, не взирая, на мои выходки тихоня с лёгкостью шла мне навстречу и выручала в трудные минуты. И если вдруг эта книга появится на полках магазинов, то знай А.Ш., ты очень хороший человек, пусть мы с тобой и не был по-настоящему близки.
