Текст книги "Скорость. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Адам Хлебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

В хорошую погоду идти легче вторым, чем первым. Второй встаёт за первым бампер в бампер. Это называется «поймать сквозняк». Лидер рассекает воздух, и, разряжая его, помогает тому, кто сзади.

«Сквозняк» позволяет снизить нагрузку на двигатель и использовать разрежение, как дополнительную тягу в момент обгона.

Правда тут требуется высокое мастерство второго – потеряв «сквозняк» машина попадает в турбулентный поток, к котором управлять намного сложнее.

Но Коля шел отлично. Они с лидером постепенно отрывались от основной группы. Ноздри в хвост, точно повторяя манёвры первого.

Наблюдая за гонкой, я увидел, как «седьмой» Махарадзе подобрался к четвёртому и на кротком повороте очень рискованно, но уверенно обошёл его.

Теперь он летел третьим. Он постепенно сокращал дистанцию с Николаем.

Вдруг там, где шли первые три машины серая трасса стала темнеть. Трек накрывала туча, из которой, как из ведра полил ливень.

До трибун он дошёл минуты через две. Зрители раскрыли зонтики. Но я не обращал на дождь никакого внимания. В одно мгновенье я и мои коллеги рядом промокли до последней нитки. Вода стекала с меня ручьями.

Я встал и стоя вглядывался в трэк. Гонщики завершали первый круг, группа лидеров пошла на второй.

В сердце закралась тревога. Наш Жигуленок, не сбавляя хода, всё ещё молнией летел за лидером бампер в бампер.

Но одно дело «поймать сквозняк» на сухой трассе, а другое идти в облаке дождевой пыли с бешено работающими дворниками.

В какой-то момент мне показалось, что Николая выбросит с трассы, машины фланировала вправо в неуправляемом сносе, но он сумел вернуть управление, выровнять и вернуться в хвост лидеру.

Он может и выбрал бы другую тактику, но сзади напирал Давид Махарадзе, которому Соменко из-за Нины не уступит ни за что на свете.

Три лидирующие машины снова ушли в слепую зону.

Я ждал с замиранием сердца, когда ониснова появятся в поле зрения. Но мои худшие опасения подтвердились. Из слепой зоны на огромной скорости вылетели всего две.

Нашего Жигуленка среди них не было. Теперь Давид Махарадзе шёл на первой позиции. Ещё секунд через десять выскочили третий, четвёртый, пятый гоночные автомобили, принадлежащие другим командам.

– Твою же мать! – вскочил с места Слава, с громким шлепком хлопая себя по мокрым бёдрам. А потом, показывая пальцем на участок слепой зоны, закричал во всё горло:

– Там кто-то горит! Твааааюю мааать!

Над тем местом, где предположительно находился зигзагообразный поворот, поднимался столб густого черного дыма, под которым виднелись высокие языки яркого пламени.

АНОНС

Вторя часть тут:

/reader/392956

Спасибо ваш Адам Хлебов.

Глава 16

Из слепой зоны на огромной скорости вылетели всего две.

Жигулёнка среди них не было. Теперь Давид Махарадзе шёл на второй позиции. Ещё секунд через десять выскочили третий, четвёртый, пятый гоночные автомобили, принадлежащие другим командам.

– Твою же мать! – вскочил с места Слава, с громким шлепком хлопая себя по мокрым бёдрам. А потом, показывая пальцем на участок слепой зоны, закричал во всё горло:

– Там кто-то горит! Твааааюю мааать!

Над тем местом, где предположительно находился зигзагообразный поворот, поднимался столб густого чёрного дыма, под которым виднелись высокие языки яркого пламени.

* * *

Пока люди изобретают всё более мощные автомобили, хирургу всегда найдётся место под солнцем.

Артур Хейли

– Саша, Артур, в техничку! Слава, остаёшься с Ниной, – скомандовал Трубецкой и быстрым шагом направился к микроавтобусу «Техпомощи».Это был старенький списанный «РАФик», отслуживший свой век в Скорой помощи. Пока мы добежали до технички, дождь так же внезапно прекратился, как и начался.

Гонку не остановили, поэтому нам пришлось добираться до места аварии не по трассе. А по внешней дороге. Мы потеряли на этом несколько драгоценных минут.

Когда мы добрались до места аварии, то увидели следующую картину: несколько машин остановилась, горящий жигулёнок, поливали из огнетушителей, Соменко успели вытащить из салона, он лежал за ограждением на земле неподвижно на спине и смотрел на нас.

Мы втроём подбежали к нему.

– Как вы, Николай? – Трубецкой опустился на одно колено и взял руку Николая.

– Ничего не чувствую, – Соменко на секунду посмотрел на меня и тут же отвернулся.

– Попробуйте пошевелить рукой, – обратился князь к нашему гонщику, потерпевшему катастрофу.

Но я не заметил никакого движения. Николай смотрел в небо. По щеке скатилась слеза.

– А другой?

– Ни рукой, ни ногой…

Каналья, похоже, что Соменко поломался, не дай Боже. Кроме сожаления и человеческого сочувствия, в тот момент я ничего к нему не испытывал.

Автомобильный спорт– опасное увлечение. Каждая гонка – это рулетка. Уравнение с множеством неизвестных. Постоянны лишь скорость, риск, и высокая вероятность катастрофы.

Никому не пожелаешь оказаться на месте Коли.Так себе перспектива пролежать всю жизнь прикованным к койке.

– Карету неотложной помощи вызвали? – спросил князь.

– Сразу же, сказали, что едут, – ответил подошедший водитель Техпомощи.

– Что произошло, Николай, расскажите, – Трубецкой обратился к Соменко?

– Я шёл за Мелковым из Ленинградского ДОСААФа, как он вдруг резко затормозил на прямой, ни с того, ни с сего. Я резко ухожу вправо.

И начинаю его обгонять. Но тут сзади удар в левое крыло. Махарадзе меня намеренно закрутил.

Видит, что я на сликах шёл. Меня раскрутило как волчок, машину бросило на ограждения со всей дури. А потом отбросило на другую сторону, через всю трассу.

Дальше темнота. Очнулся уже здесь. Лежу и вижу, как вы подбежали. Так и понял, что я разбился.

Николай взглянул на меня в смятении. Как я и думал, Давид Махарадзе оказался полной мразью. Пока было непонятно, что со второй машиной. Гонку наконец-то остановили, зафиксировав позиции.

– Ничего, Коля, мы разберёмся, – Трубецкой похлопал по его руке, – вы обязательно восстановитесь и встанете на ноги. Мы найдём вам лучших врачей. Я поеду с вами. Александр, Артур, очень осторожно скажите Нине, что Николая забрали в больницу. Я сам ей расскажу остальное, как только вернусь.

Подъехала скорая, и мы помогли погрузить Соменко на носилки и в салон. Трубецкой уехал с ним.

Я посмотрел, на то, что осталось от Жигулёнка. Его уже потушили.

Полностью сгоревший остов, оттащили с трассы. Машину восстановить невозможно.

Там даже нечего сдавать в металлолом.

Вместе с Артуром мы вернулись на трибуну, обсуждая по дороге, как сообщить Нине новость о том, что Николая увезли на скорой.

Решили, что если она будет слишком дотошна и требовать подробности, то ответим, что состояние средней тяжести, самое главное это то, что он остался жив, а остальное в руках врачей.

К нашему огромному удивлению её не оказалось рядом со Славой, с которым её оставили.

– Как там Коля, жив? – опустил глаза Слава.

– Жив, но увезли на скорой. Чего-то, я не понял, – я недоумённо посмотрел на нашего нахмурившегося механика, вглядывающегося куда-то в сторону стартовой площадки, она же финишная – а где, Нина, Слав?

– Вон, – он мотнул головой туда же, куда смотрел.

Я всмотрелся и без труда нашёл её силуэт среди пёстрой толпы гонщиков и членов команд.

Нина стояла и поздравляла победителем гонки, Давида Махарадзе.

Вот…

В голове крутились самые нелестные ругательства, относящиеся к неверным женщинам.

Она поправила причёску и протянула руку Давиду в поздравительном рукопожатии.

Нина что-то лепетала ему, мило улыбаясь, и вся эта картина не оставляла сомнений в её действиях.

Она старалась охмурить, очаровать победителя, совершенно не обращая внимания на стоя́щую неподалёку Ламару.

Поняв, что катастрофа случилась именно с Николаем, Нина предала его и команду и переметнулась в лагерь соперников.

– Да нет же, не может такого быть! – эмоционально воскликнул Артур.

– Может, – мрачно ответил Слава, – ты баб не знаешь. Такие, как эта Нина, могут скакать, как синичка с ветки на ветку без зазрения совести. С ней всё понятно.

– Может, ты ей что-нибудь сказал грубое или обидное?

Слава вытаращил глаза на Артура.

– Ты чё? Я молчал всё время, ничего не говорил! Я до сих пор в ауте…

– А она?

– А она сказала, что в нашей команде, ей больше ловить нечего, типа она всегда знала, что Коля – хреновый гонщик и ей с нами не по пути.

Подумав, он добавил:

– Ещё сказала, что не собирается всю жизнь носить за кем-то судно. Что там у Николая, всё очень плохо?

– Хуже некуда. Скорее всего перелом позвоночника, ничего не чувствует, ни рукой, ни ногой пошевелить не может. Вот она гадина, – ответил Слава, закуривая сигарету и глядя, как Нина встала с командой наших соперников фотографироваться на память.

Выпустив из ноздрей две мощные струи сизого дыма, он продолжил:

– Я с самого начала, как только Колька её привёл, нутром чувствовал, что она та ещё приживалка. Зря он с ней связался! Я помню, как он сказал нам, мол, где Нина – там победа. А ещё посмотрел и подумал про себя: ну да, ну да, как же. Всё наоборот. Где победа – там Нина. Тут как тут. Стерва.

– Точно! – расширив веки, замахал указательным пальцем Артур, – она же к нам от «азлкашов» пришла в позапрошлом сезоне, когда мы в «вазовцами» их сделали!

«Азлкашами» называли гоночную команду москвичевского завода.

– Дай спички, – Артур тоже закурил и выпустил облако дыма, – ну ничего, это мы ещё посмотрим, кто тут победитель. Наши наверняка жалобу в федерацию подадут, – Артур тоже закурил и выпустил облако дыма.

С таким циничным предательством я столкнулся в жизни впервые.

Конечно, во время учебы в школе у меня отваливались приятели, товарищи, так же как и у других мальчишек.

По-моему, через это проходят все пацаны. Тогда было обидно, всё-таки не так адски больно, как в ситуации с подругой Соменко.

Каналья, в моей душе будто что-то хрустнуло и надломилось. Тяжесть навалилась не только на меня. Артур и Слава были подавлены не меньше моего.

Тем временем «Иудушка» отправилась на выход с группой гонщиков из Кутаиси.

Она перестала улыбаться, почувствовав наши тяжёлые взгляды, не поднимая глаз, бросила мимолётный взор в нашу сторону, а потом двинулась за членами команды победителей с опущенной головой.

Кто-то из них слегка приобнял её за талию. Нина не сопротивлялась. Через несколько секунд её серьёзность улетучилась, и она уже весело посмеивалась над шутками своих новых спутников.

Теперь я не испытывал к ней ничего, кроме презрения. Она не вызывала никаких других чувств. Ни её красивая фигура, ни изумительные глаза больше ничего не значили. Она предала не только Соменко, но и всех нас.

– Мы выиграем следующую гонку. Сто́ит вломить Махарадзе. Он должен знать своё место, – твёрдо произнёс я, сам от себя не ожидая этой фразы.

– Да ну куда там… – Слава обречённо опустил голову, – о чём ты говоришь? Какой там выиграть? Тут сохранить бы команду.

– Это точно. У нас ни машины, ни гонщика. Боюсь, денег от Академии в ближайшее время нам совсем не светит. – Поддержал Славу Артур.

– Это почему ещё? – я нахмурил брови и вопросительно посмотрел на обоих

– Если честно, у нас ещё до «твоего» Москвича стоял вопрос о финансировании гоночной команды. Тебе просто не стали говорить. Дела у команды шли не ахти как. На общем собрании было решено дать нам ещё полгода, чтобы мы могли показать результаты. – Слава смотрел на пасмурное небо.

– Теперь результаты показывать некому и не на чём, – Артур похлопал меня по плечу, – ты не расстраивайся, ты молодой, ещё найдёшь себе работу. Парень ты толковый, тебя с руками и ногами оторвут.

– Стопудово! – подтвердил Слава

– Всё из-за этого козла, – Артур кивнул в сторону Махарадзе.

– Ну нет! Хрен ему! Этому гаду с рук не сойдёт… – я рванул его догонять.

Слава попытался меня остановить, но не успел. Я увернулся, подняв локоть, и проскочил мимо него

– Стой, куда ты…

Но я уже отбежал довольно далеко.

Нагнал его секунд через тридцать, я громко обратился к Давиду Махарадзе.

– Одну минуточку, подожди, генацвале.

Давид Махарадзе остановился и повернулся ко мне. Когда он увидел, что его останавливает какой-то школьник, то не сумел скрыть разочарования.

Улыбку сменила презрительная гримаса. Он не вспомнил, что мы виделись на рынке, но узнал во мне сегодняшнего спутника Нины.

Весь его внешний вид говорил о том, что он не считает меня ровней, а следовательно, нам и говорить не о чем.

Он отвернулся и хотел продолжить путь, продолжив беседу с коллегами, и я был вынужден остановить его, придержав за плечо.

– Ты что, не слышишь, Махарадзе? Я с тобой разговариваю.

Вся команда Махарадзе, как по команде надвинулась на меня.

Я видел возбуждённые лица, вставшие между мной и Давидом. Они выросли перед ним стеной, как бы защищая своего кумира.

Один из них седоватый, маленького роста хватал меня за пуговицу на рубашке, размахивал раскрытой ладонью, и брызгая слюной, что-то эмоционально выговаривал, коверкая слова акцентом.

Значения и смысла слов я не понимал, потому что не слушал и смотрел прямо в глаза улыбающемуся Махарадзе. Просто жалел, что у меня нет с собой фотоаппарата.

В них читалось превосходство над простыми смертными, вызванное то ли его безнаказанностью, то ли действиями его свиты. Естественно, у меня такой же не было и не могло быть.

– Ты специально выбросил его с трассы. Ты думаешь, что отделаешься улыбкой?

Несмотря на его спокойное выражение лица мы, прожигали друг друга взглядами.

Члены его команды обступили меня не только спереди, но и сзади.

Я показал пальцем, на его машину, которую готовили к загрузке в трейлер, и удержал руку в том направлении.

– На твоём капоте и переднем левом крыле белая краска от нашей машины, вмятины, следы от столкновения. Ты видел, что он идёт на сликах и нарочно выбил его со второй позиции.

Грузины начали негодовать. На шум начали обращать внимание механики и спортсмены из других команд. Они тоже стали показывать на упомянутые повреждения.

– Ты, кто такой, слушай, – один из них крутил на моей груди пуговицу, – ты что, тут судья или кто? Без тебя разберутся

Он заводился и говорил это на повышенных тонах. Я же игнорировал его и совсем не обращал на них внимания.

– Тебе будет лучше, если ты сходишь к судьям и расскажешь всё как было, – я выдержал долгий взгляд Махарадзе.

Наконец, он заговорил

Кто-то из толпы начал пихаться, и мой оппонент остановил их жестом, сказав что-то на грузинском, потом обратился ко мне почти без акцента:

– Он не смог машину удержать, пошёл дождь и его закрутило. Я тут не при чём. С меня уже всё спросили. Я ответил.

Он улыбался своей белозубой улыбкой.

– Мы с тобой оба знаем правду, – настаивал я на своём.

Улыбка сошла его лица. Теперь он не скрывал своего враждебного отношения. И сделал шаг мне навстречу.

– Не делай мне мозги! Что ты тут из себя строишь? Я перед любым отвечу, клянусь тебе! Ты много на себя берёшь, сопляк. Что ты хочешь? Хочешь, я тебе объясню, как надо себя со старшими вести?

Давид расставил руки в стороны и по-петушиному выставил грудь вперёд, как бы бросая вызов и демонстрируя, что не боится вступить в драку.

Это было глупо с точки зрения любого боксёра и уличного бойца. Как раз тот случай, когда драка неизбежна, а значит, надо бить первым.

Я уже прицелился, мысленно рассчитал расстояние до его подбородка и примерно понимал, кого я вырублю вторым ударом. Два прямых, левый-правый. Дальше, как повезет. Предугадать невозможно.

Будет куча мала. Главное – не дать себя повалить на землю и прикрываться одним ближним, чтобы другие не могли меня достать.

Мозг уже послал телу импульс, но тут кто-то сзади повис у меня на левой. Это был Артур.

– Не сейчас…– он шепнул мне на ухо, – Саш, не здесь.

В следующую секунду прямо передо мной выросла спина Славы, он резко проскользнул между мной и толпой из команды соперников.

Он загораживал меня, держа в руках тяжелый гаечный ключ на тридцать шесть.

– Отошли, а то зашибу! Отхреначу к едреней фене!

Давид сказал своим несколько фраз на грузинском, те отступили, недовольно ворча и сверкая злобными взглядами.

Махарадзе нахмурил свои густые чёрные брови и вытянул в мою сторону указательный палец.

– Ты не думай, что всё кончилось. Я тебя запомнил. Ещё поговорим. За слова надо отвечать!

– Скажи где и когда, только скажи где! Я с удовольствием с тобой поговорю. Я-то за свои слова отвечу, а вот ты ответишь не только за слова, но и за то, что Николая увезли в больницу со сломанным позвоночником!

Давид потерял терпение и ринулся в мою сторону, но теперь его остановила свита. Он эмоционально сбросил с себя руки удерживающих, что-то сказал и развернулся. Его спутники потянулись за ним.

Неожиданно прозвучал голос Нины, обращённый ко мне:

– Сашенька, тот, о ком ты так печёшься, между прочим, называл тебя червяком. Он тебя открыто ненавидит. Тебе уже пора начать разбираться кто твои друзья, а кто враги.

Она стояла и держала в двух руках перед собой опущенную дамскую сумочку. Ресницы её невинно хлопали, а на лице играла улыбка.

– Я тебе не Сашенька. Иди, куда шла, я тебя ни видеть, ни слышать не хочу.

– Да? Правда? А чего так? – она натянула наигранно-удивлённое выражение лица, потом промурлыкала, – это ты пока не хочешь. А чуть повзрослеешь… Звони. У Соменко есть мой телефон.

Она развернулась и быстро зацокала своими каблучками, покачивая бёдрами, догоняя Давида и стараясь произвести на нас впечатление.

– Вот, стерва! Тьфу! – Слава в сердцах махнул рукой.

– Да хрен с ней. Надо было все-таки ему вломить как следует, – разочарованно проговорил я

– Ага, ко всему дерьму, что сегодня произошло, нам для полного счастья не хватало только дисквалификации команды за драку, – Артур стоял, сложив руки на груди, – Николаевич бы нас совсем не понял. Да и руки пачкать неохота.

– Да чё там руки, ты скажи как есть. Брат этого Давида – законник. Никто с ним связываться не хочет.

– Законник?

– Да. Вор.

Мы остались стоять втроём, молча провожая взглядами команду Кутаиси и тех, кто был с ними рядом.

Через некоторое время к нам подошёл один из механиков соседней команды. Это был знакомый Славы из девятого таксопарка, возрастом сильно за шестьдесят. Он тоже смотрел вслед уходящим соперникам.

– Я всё ненароком слышал. Он совсем уже обнаглел, раз ему сошло с рук, два сошло с рук. Главное хитрый, делает всё с умом, чтобы без свидетелей.

– И не говори, Степан Михалыч, – Слава пожал ему руку, а с нами поздоровался кивком.

– Как без свидетелей? А наш Коля?

– Ну его слово против слова Николая. Кто там разберёт, как было, особенно в ливень. Они машину отрихтуют, покрасят, скажут, что ничего не было.

Свидетелем мог быть гонщик команды ДОСААФ из Ленинграда, но по словам Соменко, он действовал заодно с Давидом.

Прежде чем обращаться к нему за помощью и свидетельскими показаниями надо было выяснить не находятся ли они с Махарадзе в дружеских отношениях.

Поэтому я предусмотрительно помолчал. Слава с Артуром тоже.

– Нам нужна новая машина, – я посмотрел на ребят, – не раскисайте.

– Нужна-то нужна, да только где её взять? Бесполезно.

Слава обречённо махнул рукой. Он был подавлен и с тоской смотрел вперёд в одну точку.

– Должен быть выход, выход есть всегда! – в моей душе крепла уверенность, что я переверну Землю, а машину найду, —давайте думать.

– Да, что тут думать? – Артур тоже сник, – тачки у нас больше нет и гонщика тоже.

– Нет, ну а если у кого-нибудь в аренду взять? – не унимался я.

– Что значит в аренду? – Слава недоверчиво уставился на меня.

– Ну может, у кого-то стоит машина без дела? Не стал человек выступать в этом сезоне, или выбыл раньше времени. Мы же можем договориться и взять машину на время?

– Чудак человек, – рассмеялся Артур, – вот ты даёшь! Кто же свою машину отдаст в чужую команду? Ты бы отдал нашу?

– Если бы она стояла без дела, то зависит от того, что бы мне предложили взамен и доверяю ли я человеку, который просит машину.

Я прикидывал, у кого можно разузнать про выбывшие экипажи.

– Да нет, брось. Во-первых, ни у кого нет свободных машин. А во-вторых даже если бы и была, то всё равно не доверят. Да и гонщика у нас нет.

Вдруг в разговор вмешался Михалыч, механик из команды девятого таксопарка.

– Вы это, насчёт машины с Сашей Дзюбой переговорите…

Артур и Слава молча переглянулись в их глазах на минуту мелькнула надежда.

– Так, ребят… – я обратился к обоим своим коллегам, – ну-ка, что за Саша Дзюба? Расскажете?

* * *

Глава 17

Вдруг в разговор вмешался Михалыч, механик из команды третьего таксопарка.

– Вы это, насчёт машины с Сашей Дзюбой переговорите…

Артур и Слава молча переглянулись, в их глазах на минуту мелькнула надежда.

– Так, ребят… – я обратился к обоим своим коллегам, – ну-ка, что за Саша Дзюба? Расскажете?

Мне пришлось догонять и переспрашивать Михалыча.

– Где найти Сашу Дзюбу?

– Так, на третьем автокомбинате работает.

* * *

Автомобили покупают не для того, чтобы вкладывать

деньги и зарабатывать. Их покупают,

чтобы тратить деньги.

Эрих Мария Ремарк.

Теперь я стоял у открытых ворот ремонтного бокса на Третьей автобазе и наблюдал, как человек в импортном синем комбинезоне автомеханика ковыряется под днищем легковушки, лёжа на спине.

Головы и верхней части тела не было видно. Снаружи торчали его худые ноги, обутые в необычные рыжие ботинки.

Обувь выглядело очень стильно, и меня очень удивило, что человек носит такие шикарные башмаки на работу.

Похоже, что передо мной модник, стиляга, который даже в замасленный бокс носит «фирму». Я деликатно подождал некоторое время, надеясь, что меня заметят и спросят, что я тут делаю.

Но мастер был настолько увлечён своим делом, что я простоял минут десять, а потом решил взять инициативу в свои руки.

– Гм-гм. Извините, что отвлекаю от работы, мне нужен Саша Дзюба, не подскажете, как его найти?

Но человек под днищем сначала никак не отреагировал на моё обращение. И даже он даже не шелохнулся.

Заснул, что ли? Может, не слышит.

– Уважаемый, где найти Сашу Дзюбу? – сказал я так громко, что на мой голос обернулся проходящий мимо по тротуару мужчина.

На этот раз человек зашевелился и начал вылезать из-под днища.

Как же я несказанно удивился, когда увидел, что ботинки и фирмовый синий комбинезон принадлежали очень симпатичной молодой девушке.

Это была юная особа, лет восемнадцати с красивыми карими глазами. Из-под её косынки выглядывали светлые локоны, а тонкие шея и плечи подчёркивали ее исключительную женственность.

Она была так привлекательна, что у меня на секунду дух перехватило.

Во-первых, я совсем не ожидал тут встретить девушку, женский пол в таких местах не работает. А во-вторых, я совершенно не понимал, что такая красавица тут делает.

Её яркая внешность изрядно контрастировала с промасленными полами в сочетании с тусклым освещением помещения.

Она была чертовски хороша и будто светилась в полумраке тёмного бокса.

– Что надо? – спокойно спросила девица, вытирая белой тряпкой испачканные смазкой руки.

Возникла короткая пауза, я чувствовал, как она серьёзно и изучающе смотрит на меня. Где-то в области солнечного сплетения я ощутил холодок от ее взгляда. А затем тело налилось приятной энергией. Кажется, я ей нравлюсь.

– Извините, девушка. Мне нужен Саша Дзюба, как его найти?

– Её.

– Что…? Не совсем вас понял. Что значит «её»?

– То, и значит. Она стоит перед тобой. Что надо, спрашиваю?

– Как это… – я немного растерялся. Я совсем не предполагал, что Дзюба – это девушка.

– Так это… – она передразнила меня.

Я даже огляделся по сторонам и за спину, чтобы убедиться в том, что девчонка не шутит и где-то сзади не стоит потешающися надо мной настоящий Дзюба. Но вокруг не было ни души.

Мы с ней были в боксе одни.

– Слушай, зачем пришёл? – девушка начинала раздражаться, – У меня совсем мало времени. Мне машиной надо заниматься!

– Всё-всё, не сердитесь, пожалуйста, – я сделал успокаивающий жест ладонью и представился, – я Каменев Александр, из гоночной команды автобазы Академии Наук. Слыхали про такую? У нас гараж на Вавилова двадцать один.

– Ну? – она смотрела на меня исподлобья, пытаясь понять, что от неё нужно.

– Мне сказали, что у вас стоит гоночный автомобиль без дела…

Она злобно сверкнула глазками.

– Машина не продаётся! Разговор окончен – в голосе прозвучали стальные нотки. Стало понятно, что моя собеседница – девушка с гонором. Или как говорят – с характером.

Видимо, я был не первый, кто интересовался автомобилем, про который мне рассказал Михалыч.

– Нет-нет, подождите, девушка, вы меня не так поняли. Речь не идёт о покупке вашей машины. Я на это вовсе не претендую.

– А что тогда от меня нужно?

– Саша, у нас временно отсутствует в команде автомобиль, и я хотел попросить у вас вашу машину для соревнований. В аренду.

– Как это в аренду? – теперь пришёл её черёд удивляться, она впервые с начала нашего разговора не хмурилась.

– В аренду – это значит в пользование. Вы нам предоставите вашу машину, мы будем на ней участвовать в гонках, а мы вам за это будем её обслуживать, движок форсировать и всякое такое.

– Нет уж, спасибо! Я сама могу обслуживать и ремонтировать машины. До свидания, неинтересно.

Она почти не скрывала своего раздражения и уже собиралась снова лезть под машину. Надо было срочно придумать, какие-то убедительные аргументы, но в голову ничего не шло.

– Чехлы могу вам бесплатно пошить, на любую легковушку. А если очень постараться, то и на иномарку. Ещё каждую неделю поход в кино. Кроме того, я приглашаю вас на свидание. Буду угощать вас в кафе мороженым. Я знаю место, где…

– Не интересует, всего доброго, – из-под днища раздался её приглушённый голос.

– Вы меня без ножа режете, Саша. А я, между прочим, ваш тезка, меня тоже Александром зовут.

– Прекрасно, Александр, меня не интересует ваша аренда. Я всё сказала, машину вы не получите.

«Чем же взять эту крепкую деваху? Что ей предложить. Думай, думай, Каменев. Тебе нужна машина!».

Я не собирался сдаваться.

Любовь! Ну, конечно же, любовь! Все девицы в её возрасте мечтают о настоящей любви. Великой Любви с заглавной буквы «Л». В то же время, они очень сентиментальны и сердобольны. Они обожают плаксивые истории про любовь!

Надо рассказать ей про Нину и Николая Соменко. Саша Дзюба наверняка поймёт меня и согласиться, что Нине нужно доказать, что она совершила большую ошибку, предав команду и Николая.

Я постарался как можно красочнее описать Нину, Николая, команду, как я туда попал, как доставал амортизаторы. Словом, всё, что происходило до и после гонки, избегая упоминания моего конфликта с Соменко и его физического состояния.

Мой рассказ о неверности и непостоянстве нашего бывшего «талисмана» Нины мог пронять до мурашек любую девушку, но Саша оставалась непреклонной.

– Забавно. Куда же смотрел ваш Коля, когда приводил её в команду. Где была его голова? А да, вы мужчины, всегда оправдываетесь тем, что теряете голову при виде смазливой мордашки. Извини, Александр, но я ничем помочь не могу. Жаль, конечно, что так у вас вышло. Ты мешаешь мне работать.

Она перешла на «ты». Это уже кое-что. Хотя мои надежды на то, что рассказ про Нину растопит её сердце и поможет мне в получении гоночного автомобиля, таяли с каждой секундой.

– Саш, ну если вот так по-человечески, ты можешь войти в моё положение? Нашей команде очень нужна машина. Это дело принципа. Понимаешь, не будет машины, не будет команды.

– В положение войти могу, судя по тому, что ты рассказываешь, вины твоей нет. Ты же предлагал ему дождевую резину – гонщик отказался. Но машину всё равно не дам.

– Такое ощущение, будто у тебя в груди камень вместо сердца. А человек страдает.

– Меня мало волнуют, чужие душевные стенания. У меня самой море таких. Ваш Соменко сам способен с вашей Ниной разобраться.

– В том-то и дело, что нет, не разберется. Он лежит в больнице, и большой вопрос будет ли он ходить.

Она ответила после короткой паузы.

– Ну, что же. Это автоспорт. Ваш гонщик знал, на что идёт. Желаю ему скорейшего восстановления и здоровья.

– Ладно, я понял. Спасибо и на этом. Значит, буду искать другой способ наказать этого Махарадзе. В федерации у него наверняка хорошие связи. Его отмажут. Надежды на то, что его дисквалифицируют, нет.

Саша неожиданно замолчала, вылезла из-под машины, поднялась, и, глядя мне в глаза, спросила:

– Как ты сказал?

– Что?

– Кого отмажут в федерации автоспорта?

Я недоумённо посмотрел на неё. И тут я понял, что не упоминал имён, когда рассказывал про аварию на последней гонке.

– Махарадзе. Это он столкнул Соменко с трассы.

– Давид Махарадзе?

– Да, он самый. А ты его знаешь?

– Что же ты сразу не сказал про Махарадзе? Это в корне меняет дело.

Она промолчала и сложила руки на груди. Я пока не понимал, что именно ее заставило изменить своё мнение.

– Кто у вас старший? Трубецкой?

– По факту да – Игорь Николаевич, а с юридической точки зрения начальство в Академии Наук заседает. Почему интересуетесь?

– Трубецкой хорошо знал моего отца. Если он не откажет мне в просьбе, то считай, что в вашей команде есть машина.

Серьёзность, с которой она произнесла последние слова, не оставляла у меня сомнений в том, что автомобиль у нас будет.

– Хочешь посмотреть на машину?

– Спрашиваешь! Конечно, хочу! Если не покажешь, то я сейчас прямо тут сдохну!

– Пошли.

Она отвела меня в дальний угол большого бокса. С самого начала нашей беседы я не заметил, силуэт машины, накрытой брезентовым чехлом.

Мы приблизились к ней, и Саша, отвязав тесьму, рывком обнажила капот и лобовое стекло ещё одной гоночной «копейки».

Вместе с поднявшимся облаком пыли, раздался характе́рный хлопок ткани чехла, эхом разнёсшийся по помещению.

– Знакомься – это Сокол. Иногда я его называю «Соколиком».

– Ни хрена себе! – я восхитился чёрными гоночными полосами и надписями на Жигулях необычной жёлтой расцветки.

Машина выглядела восхитительно и просто переливалась и бликовала своей глянцевой поверхностью кузова. Диски с резиной тоже выглядели сногсшибательно.

Знаменитый Генри Форд произнёс удивительно простую, но весьма значимую для всего автопрома фразу: «Восемьдесят процентов красоты автомобиля сосредоточено в его колесах».

Похоже, что он не ошибался.

Спортивные кованые диски и резина желтой гоночной «копейки» также имели убойнейший вид.

Я не удержался и погладил переднее крыло.

– Это же не заводской цвет, верно?

Саша была довольна произведённым на меня впечатлением. Я же ощущал себя «выпавшим в осадок»

Девушка улыбалась и от этого выглядела ещё более привлекательно.

– Точно. Краску отцу моряки привезли из Японии из Йокогамы, считай с завода Ниссан. Это его машина. Он сам полностью готовил её к соревнованиям.

– А отец разрешит нам на ней гонять?

– Тебе что не сказали?

– Что не сказали?

– Он погиб два года назад. Разбился на соревнованиях. Сегодня я владелица этой птички. Это его наследство. Моё приданое, так сказать. Он всю жизнь болел только машинами и меня заразил. Сокол – это все, что он оставил, после себя.