Текст книги "Скорость. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Адам Хлебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Nак. Игорь Николаевич в отъезде. А это значит, что решать вопрос с амортизаторами придется самому на свой страх и риск. Если они на рынке запчастей «уплывут», то придется заказывать Володе.

Я вздохнул и пошел к кран балке. На подъемнике стояла черная «Волга», на которой князь приехал в первый день нашего знакомства.

Я уже знал, что это не наша машина, она принадлежала НАМИ и мы помогали ее обслуживать взамен полученных от них коленвалов на ВАЗ. В порядке кооперации.

Игорь Николаевич в отъезде. Значит решать вопрос с амортизаторами придется самому. Если они на рынке запчастей «уплывут», то придется заказывать Володе.

На следующий день я съездил к маме на работу и она вручила мне десять хрустящих зеленых пятидесятирублевых купюр с профилем нахмуренного Ильича.

На купюрах красовалась надпись, сообщающая, что «Банковские билеты обеспечиваются золотом, драгоценными металлами и прочими активами государственного банка».

В каком количестве и что означало это обеспечение не уточнялось. А интересно было бы узнать.

Мама поинтересовалась условиями в которых я живу, внимательно выслушала мой рассказ про команду, коллектив в очередной раз пожелала мне удачи.

Ее поддержка была для меня важна. Она сильно изменила свое отношение ко мне после того, как я ушел.

Она теперь смотрела на меня, как взрослого мужика, как на будущую опору семьи. Именно так она мне и сказала.

К вечеру пятницы я вымерял все посадочные места, сверил по справочнику артикулы производителя.

К счастью у Трубецкого была собрана отличная библиотека, которой он разрешал нам пользоваться. Но только на работе. Уносить книги и справочники домой нельзя.

Я записал все данные по амортизаторам, которые нашел и заверил, чтобы не опростоволоситься и не купить на рынке не подходящую запчасть. Это стало бы настоящей катастрофой. Вторые пятьсот рублей не найти.

Перед уходом я тщательно прибрался боксе, подобная работа мне нравилась. Я представлял будто я работал в конюшне с породистыми лошадьми. Правда лошадей у нас было всего две Жигуленок и Волга, принадлежащая НАМИ.

Оставшись довольным своей работой, я отравился в свой вагончик. В тот день я хотел лечь пораньше, чтобы приехать на открывающийся рынок в числе первых посетителей.

Уснул довольно быстро, снова погрузившись в странный сон. Я видел девушку похожую на Нину там в будущем.

На треке на сервисных позициях меня окружали суетливые техники из моей и других команд, вокруг царила атмосфера праздника. Одна за другой стояли невероятно красивые гоночные машины.

Десятки барабанов ритмично выстукивали дробью бразильскую самбу, звуком напоминая что-то среднее между там-тамом пионерскими. Пам-пабам-ба, пам-пабам-ма. Тук-тук-тук-тук.

Вдалеке гудели дудки и трубы, наигрывая одновременно несколько разных мелодий.

Шум праздника был всепоглощающим.

Девушки в американских кепках-бейсболках, бордовых футболках и обтягивающих шортиках маршировали вдоль трибун.

Жонглировали клетчатыми флагами и улыбались всем, кто разглядывал и наслаждался красотой их движений.

Целое море зрителей на трибунах. Даже океан, настолько густой что можно был лишь видеть головы зрителей или руки, если они поднимали их вверх.

Люди на трибунах улыбались и свистели в ответ. Махали руками, кричали девушкам, пускали «волну».

Но вдруг, среди этой плотной толпы я увидел двоих. Мужчину и женщину. Оба смотрели на меня.

Хорошенькая женщина с интересом, едва улыбаясь, смотрела на меня оценивающе. Кажется, это была Нина. Да это она, она держала своего спутника под руку. Лицо мужчины же было жестким и сосредоточенным.

Он смотрел на меня настоящим волком. Глаза его горели ненавистью. Оттого казалось, что он вот-вот оскалится, зарычит и по-волчьи клацнет зубами. Кто-то тихо с опаской шепнул на ухо:

– Отвернись, это же Ваха…

Я же продолжал смотреть ему прямо в глаза. Лицо будто приближалось, будто в кадре фильма, когда камера наезжает на объект.

Потом я перевел взгляд на лицо девушки. Оно изменилось. Теперь это не была Нина. Лицо было незнакомым.

Я раскрыл глаза и увидел, что уже рассвело. Мало кто знает, что в летом в Москве рассветает в полчетвертого утра.

Я понял, что пора вставать и нужно собираться на на авторынок «Сукино болото» в Южном порту.

На часах половина пятого.

Плотно позавтракав и вскипятив чай в стакане кипятильником, я все же решил взять с собой сто рублей, на случай, если с меня потребуют аванс.

По словам Володи рынок открывался затемно. Самые первые продавцы запчастей приезжали туда на своих машинах.

Я же мог добраться только на метро, которое открывалось в пять утра. Пройдясь по спящему городу, я ровно к пяти добрался к вестибюлю «Академической» на Площади Хо Ши Мина.

У метро уже стояло несколько человек с заспанными лицами. Одни курили. Другие ежились и прогуливались взад вперед.

Один мужик читал толстую шестнадцати полосную газету, принеся ее с собой. «Литературка».

Хрупкая девушка, почти подросток, читала книгу, погрузившись в повествование настолько, что совсем не замечала ничего вокруг.

Я смотрел на этих людей и представлял, как они живут.

Я любил рисовать в воображении их жилища, места работы и отдыха. Хотя очень часто у наших людей место жительство и было единственным местом отдыха.

Без двух минут пять люди начали подтягиваться ближе к двери и нетерпеливо поглядывать на часы, заглядывать в вестибюль станции, ища глазами дежурную или дежурного.

Это была такая игра нервов. Толпящиеся у входа люди переминались с ноги на ногу. Сотрудников метрополитена нигде не было видно. Кто-то начинал возмущаться.

– Уже почти пять, где же они?

– Еще спят наверно, им спешить некуда. Это мы встали ни свет ни заря.

Народ ожидал, что дежурные опоздают, не раскроют двери метро вовремя.

Если дежурные действительно опоздают, то они рискую услышать много нелестного в свой адрес.

Легкое нервное волнение последних секунд перед открытием передавалось почти всем.

Даже девушка читавшая книгу, начинала то и дело поглядывать на дверь украдкой и прислушиваться к недовольному роптанью толпы.

Я посмотрел на свои часы. Ровно пять утра. И вот, словно по мановению волшебной палочки, ниоткуда появилась дежурная и стала отпирать дверь.

Напряжение толпы тут же улетучилось с первыми щелчками замка. Все права защищены, как говориться. Никто не украл у людей ни минуты времени.

Мне кажется дежурные всегда потешаются над первыми посетителями, специально не появляются в поле зрения, чтобы привести граждан в тонус.

Еще ни разу не было такого, чтобы они открыли метро не вовремя. Казалось бы, пусти людей на минуту раньше – никто не будет нервничать. Но такого тоже никогда не происходит.

Пятачок с грохотом провалился в недра автомата-турникета. Я спустился по эскалатору, вышел на платформу и стал ожидать поезда. С утра в субботу они ходили так же регулярно, только с чуть большими интервалами.

Синий чешский головной вагон с двумя никелированными ободками вокруг фар, оглушая почти пустую станцию звуком электродвигателя замедляющего ход медленно вылез из тоннеля.

Через несколько секунд пассажиры зевая, расселись по длинным скамейкам вагона, который сиял своими никелированными поручнями.

Говорят, что московский метрополитен самый красивый в мире. Насчет красоты не знаю, наверное так и есть, но то, что он чистый – это сто процентов. В вагоне царила идеальная чистота.

«Осторожно двери закрываются, следующая станция Ленинский проспект». Поезд дернулся и повез нас дальше.

Сквозь открытые форточки доносился оглушающий прерывистый свист трущегося о контактный рельс токосъемника. Я улыбнулся.

В раннем детстве, когда мы только переехали с семьей в Москву этот звук меня пугал и я долго к нему привыкал, потому что старшая сестра нагоняла на меня страх, и говорила, что в тоннеле жил Соловей разбойник, который иногда преследовал поезда и воровал непослушных братьев.

Именно братьев. По словам Наташки, сестры Соловья разбойника не интересовали, потому что девочки не вкусные.

Погруженный в свои мысли и воспоминания я не заметил, как добрался до нужной станции. На «восьмом» автобусе от метро Автозаводская я добрался до остановки «Южный Порт».

Выйдя, я увидел прямо перед собой большое современное здание из стекла и бетона с вывеской «Автомобили» на длинном торцевом козырьке.

Пустырь перед зданием был уже сплошь забит «Москвичами», «Жигулями» и «Волгами». Между машинами ходили люди и заглядывали в салоны.

Когда я соскочил с подножки, выходя из автобуса, мне навстречу вышел мужик лет пятидесяти в кепке и плаще с золотыми зубами. Лицо его имело темный оттенок, будто он давно болел почечной недостаточностью.

Он остановился напротив меня с широко распростертыми объятиями, будто бы встретил старого знакомого.

Я даже оглянулся, думая, что он узнал какого-то знакомого у меня за спиной. Но там никого не оказалось.

Улыбаясь во весь золотозубый рот, он обратился ко мне:

– Молодой человек, запчасти интересуют? Аккумуляторы, резина, глушители, ходовая, что-то для движка? Есть всё! На любые автомобили.

Глава 13

Он остановился напротив меня с широко распростёртыми объятиями, будто бы встретил старого знакомого.

Я даже оглянулся, думая, что он узнал какого-то знакомого у меня за спиной. Но там никого не оказалось.

Улыбаясь во весь золотозубый рот, он обратился ко мне:

– Молодой человек, запчасти интересуют? Аккумуляторы, резина, глушители, ходовая, что-то для движка? Есть всё! На любые автомобили.

* * *

Вот как? На любые? Я не был столь наивен. Любой школьник знал о проблемах с дефицитом и большими очередями.

– Спасибо, дядя. Я подумаю, а где тут «Фестиваль»?

– А что тебе надо? – он хитро улыбался.

Такой без выгоды справок не выдает, зимой снега не допросишься.

– Ну не говоришь и не надо, дядя. Сам найду.

– Чувак, «Фестиваль» – это площадка перед павильоном, вот же он. Прямо перед тобой. Пошли со мной.

Подсказал мне молодой парнишка, года на три старше меня, только припарковавший белую, чуть с оттенком слоновой кости, Победу недалеко от остановки у тротуара.

Он вышел из машины и запер её на ключ, а мужик с золотыми зубами отошёл, потеряв ко мне всякий интерес.

Авто моего нового собеседника было обуто в резину с широким профилем и импортные диски, оттого имело вполне спортивный и поджарый вид.

Видно, что кузов совсем недавно крашен и отполирован. Лак Победы призывно поблёскивал в свете раннего утра, она словно обрела второе рождение в заботливых руках.

– Никогда не видел белую Победу. Ух, широкая резина! Двести тридцать пятая? Гайцы не докапываются?

Парень оглядел меня с интересом, он понял, что встретил родственную душу. Протянув ладонь для рукопожатия, он представился:

– Серёга. Нет, останавливают, разглядывают, любуются, говорят, что не по регламенту. Но чаще отпускают. Правда, клёвая? – спросил он с теплотой в голосе.

– Саша, – я представился и ответил крепким рукопожатием, – да она просто офигенно выглядит!Нет слов! Цвет, колёса…Если не секрет почем брал?

– Колёса?

– Колёса тоже, во сколько такая красота встала?

– Ну сама тачка, тысяча восемьсот, брал у генерала, пробег девяносто тысяч, считай для такой машины новье, но уже ржавела в гараже. Ещё столько же вложил в ремонт. Это три шестьсот на круг. И колёса триста. Новые ступицы, диски, резина.В общем с оформлением и ремонтом четыре тысячи.

Ни хрена себе он суммы называет. Я насторожился, уж не из этих ли он, из кидал? По виду не скажешь, что уголовщиной занимается.

– И где такие деньжищи взял? Наследство, что ли, получил?

Он почувствовал моё недоверие.

– Нет, не наследство, – он внимательно посмотрел на меня ещё раз, – Студент?

– Да, вот в МАДИ поступил, на первый курс.

– Я тоже. Сходил в армейку отслужил. Теперь взялся за ум, в механико-технологическом техникуме учусь. Ты это, не переживай, я никого не ограбил, не зарезал. Заработал.

– Ты что на Север, на вахту ездил? Там заработал?

Только там можно было за короткий срок много заработать простому рабочему парню.

– Нет, – он смотрел на меня? явно раздумывая достоин ли я доверия, и стоит ли мне вообще рассказывать о способе своего заработка. Потом, видимо, решился, – нет, не на Северах, но всё по-честному, я чехлы шью.

– Как это, шьёшь чехлы?

– Как-как, ну типа как в ателье по ремонту одежды. Сечёшь?

– Не совсем.

– На машинах сиденья протираются, портятся, рвуться. Иногда проще сшить новые чехлы, чем ремонтировать старые. А в магазинах их нет, понимаешь?

– А как ты их шьешь? Машины ведь разные.

– Я в армейке в ВВ служил, слыхал такие?

– Ну да, внутренние войска, зоны охраняют вроде.

– Точно. Так вот, служил я в Сыктывкаре, там на зоне швейным цехом один армянин рулил. Хачиком его звали. Это, если, что имя такое, а не ругательство. Полное имя Хачатур, «крест приносящий» значит. Цеховик в душе, начальник цеха по должности, сидел за то, что на трикотажной фабрике в третью смену продукцию налево производил.

– Фьють, – я присвистнул.

– Не свисти, денег не будет. Так вот, он производство организовал. Ну как организовал – официально начальство по плану закупало оборудование и запускало швейный участок в зоне, но Хачик подсказал какое оборудование, как наладить технологический цикл, рабочий день, как выкройки замутить и всё такое. Мы с ним подружились, он меня и научил чехлы на машины шить. Сказал, что это такое дело, если всё по уму делать и не лезть на рожон и не светить деньгами, то даже внуки мои никогда голодать не будут, если всё по уму делать.

– Ты поэтому Победу выбрал, чтобы не светить?

– А то! Правильно мыслишь. На меня с моей Победой девки не хуже вещаются, чем на райкомовских папиных сыночков на чёрных Волгах. Что ещё такому парню, как я нужно? На кармане всегда есть бабки, рядом чиксы, живу ни в чём себе не отказываю ништяк. И всё благодаря чехлам

– А кому ты их шьёшь?

– Ну, есть тут люди, – он напустил таинственности, – собирают заказы. А я потом приезжаю, замеряю и шью.

– И долго делать один комплект?

– Зависит от сложности и наличия материала, но примерно неделю – десять дней.

Потом поразмыслив, сделал неожиданное по своей импульсивности предложение:

– Хочешь, я тебя тоже научу?

Я пожал плечами, думая, что он запросит цену за обучение.

– Я пока не знаю. Я на самом деле учеником автослесаря пошёл. Может быть, и пригодится в будущем.

Но он ничего насчёт платы не сказал.

– А, понятно. Ну, смотри. Я тебе телефон оставлю.

– Спасибо.

– Так-то ты молодец, что на «жучка-ловилу» не повелся.

– На кого?

– Ну мужика с золотыми зубами.

– Да он мне сразу каким-то стрёмным показался.

– Тебя-то что, за запчастями послали? Я тут все ходы-выходы своими ножками протоптал, если надо, подскажу по запчастям.

– Нет, мне человек нужен.

– Кто, как его зовут? Может, я знаю.

– Мне Баклан нужен.

Мы уже прошли площадь, где продавались отечественные машины и подошли к пятачку, где стояла подержанная продукция западного автопрома. Я никогда не видел в одном месте, столько Фордов, Ситроенов, Вольво и Мерседесов.

– Тогда ты уже прошёл. Тебе нужно вернуться. Запиши мой телефон, – он дождался, пока я достал блокнот и карандаш, – ты вообще тут поосторожнее. Появились жулики, которые ворованные запчасти продают, недотёпы покупают подешевле, а потом оп! Под рученьки белые их менты хватают. «Гражданин, пройдёмте». Записывай.

Он продиктовал номер телефона.

– Мало ли кому чехлы нужно будет перешить. Или сам захочешь научиться. Можно неплохо подработать. Да не смотри ты так.

Он поймал мой взгляд.

– Ничего противозаконного, по-большому нет. Когда в ателье людям шить дорого, знаешь же, что надомные портные шьют одежду. Понимаешь?

Я кивнул.

– Вот и я шью, только для машин. Студенты шьют, подрабатывают, что тут такого? Никому мы не нужны и не интересны.

– Главное, чтобы дело не пришили, – с улыбкой ответил я, – а где искать этого самого Баклана?

– Типун тебе на язык! Скажешь тоже. Ты его лично знаешь?

Я помотал головой.

– Понятно, вон видишь, группа мужиков в кепах стоит и курит?

Он показал в сторону одноэтажного деревянного здания с серой вывеской

– Там написано «Выписка нарядов на обслуживание».

– Вывеску вижу.

– У них спроси, они тебе подскажут. Только это, не стоит его Бакланом называть. Он этого не любит. Это кликуха для своих. Его зовут Иннокентий.

– Хорошо, спасибо! А сколько платят за чехлы?

– Ну за хороший комплект девяносто-сто рублей. За очень хороший, может, сто пятьдесят.

Я тут же в уме посчитал, что он может заработать до шестисот рублей в месяц при удачном стечении обстоятельств.

– А за эти? – я указал рукой на пятачок с Фордами и Мерседесами.

– За «фирмовые» машины больше. Но там всё сложнее. Заинтересовался всё-таки?

– Я спрашиваю из любознательности. А что именно сложнее?

На складе в гараже валялось поломанное кресло от Доджа, его обивку и поролон полностью пришли в негодность и требовали реставрации.

– Вот если захочешь учиться, придёшь ко мне, я тогда тебе и расскажу. А так это пустой разговор.

– А может, и не пустой, может, я твой заказчик в будущем.

Он улыбнулся и поднял брови.

– Ах вот даже как! Заказчик… Хорошо, буду ждать.

Мы попрощались с ним, но, как оказалось, ненадолго. Толпа покупателей всё прибывала. Теперь я понял, почему площадь перед павильоном назвали «Фестивалем».

Авторынок стал похож на большой человеческий муравейник, в котором копошились сотни людей, жаждущих автомобили.

Их было так много, что они заслоняли собой кузова машин, и яркие пятна крыш напоминали разноцветные полотнища флагов.

Вся эта масса людей хаотично раскачивалась, а точнее, двигалась будто демонстрируя замысловатые геометрические фигуры.

Целиком можно было видеть только те машины, которые находились в поле зрения совсем близко. У машин горделиво стояли владельцы. Их было сразу видно, потому что толпа обтекала их.

Иногда кто-то из посетителей авторынка останавливался и пытался что-то спросить у владельца. Отвечали далеко не всем.

Видимо, у продавцов каким-то образом срабатывала интуиция отделяющая «реальных» покупателей от зевак и праздно шатающихся граждан.

По молчаливым лицами и нахмуренный бровям можно было безошибочно угадать «знатоков», для которых посещение авторынка – своего рода хобби.

Они ничего не собирались покупать, но останавливались и слушали разговор продавца с потенциальным покупателем, придирчиво рассматривали каждую модель, как раньше в зубы коню.

Потом могли что-то прокомментировать, заглядывая в открытый капот, а затем двинуться дальше, чем вызывали раздражение обоих сторон.

Понаблюдав за продавцами, я пришёл к выводу, что тут редко, кто просто продаёт свою состарившуюся любимую «ласточку» с целью затем приобрести ей замену.

Поведение продавцов было уж очень типичным. А это значит, что в основном здесь торгуют люди, чей основной род занятий – перепродажа автомобилей. Этим они и живут.

Они, конечно, числятся сотрудниками где-то на советских предприятиях или учреждениях, но настоящая «работа» у них здесь на авторынке.

В проходах, образованных машинами, двигался людской поток, состоящий из самых разнообразных представителей мужского населения страны Советов.

Женщины встречались редко, но именно они невольно сигнализировали своим присутствием продавцам о достатке своих спутников и об их намерении приобрести авто.

С такими «клиентами» продавцы охотно разговаривали и даже позволяли заглянуть в салон машины.

Толпа обтекала «автотовар» – старые и поновее, те, что подешевле и совсем роскошные, седаны, универсалы.

Автомобили зазывно сверкали хромированными деталями, глянцевые и матовые, отполированные и уже заляпанные, строгих и пёстрых расцветок, будто обиженно таращились на бесконечную людскую реку.

Чуть впереди двигался крупный мужик азиатской наружности в тюбетейке, но в костюме европейского покроя.

Он с ярко выраженным чувством собственного достоинства осматривал уже десятую или одиннадцатую Волгу.

Пока узбек придирчиво и безуспешно искал свой идеал.

За ним семенила большая группа родственников или подчинённых из Средней Азии, а может, и тех и других, кто их разберёт.

Продавцы-перекупщики вели с ним терпеливые и вежливые беседы, чуть ли не кланялись. В случае с гостем из солнечного Узбекистана высокомерие сменялось на услужливость.

Сразу видно – бай приехал покупать себе нового железного коня.

Такой покупатель за ценой не постоит. Наверно ему называли максимально возможные цены.

Мне самому очень нравилось двигаться между рядов и слушать, как шёл торг и беседы о преимуществах и недостатках представленных моделей.

Но я вспомнил, что в этом манящий мир автомобильных грёз я приехал не ради развлечения, а по делу.

Мужчины в кепках всё ещё стояли на том месте. Некоторые из них отошли в сторонку и общались с посетителями.

Вообще, меня удивила открытость и лёгкость, с которой люди заключали полулегальные сделки, не особо скрывая.

Их было много. И милиция действительно ничего не предпринимала, чтобы пресечь происходившее на «Сукиных болотах»

Для меня это была какая-то новая, незнакомая, не совсем советская действительность.

Хотя я тут же вспомнил, как один из моих одноклассников фанател по западным рок-н-ролльным группам и ездил каждое воскресенье на толкучку на Калининский проспект к магазину «Мелодия».

Они эту музыкальную барахолку называли «толчок». Там менты много раз пытались разогнать стихийный рынок и устраивали облавы, «засланных казачков» организовывали с целью выявить костяк и наказать «дирижёров» и наиболее рьяных исполнителей, но ничего не могла с этим поделать.

Но то пластинки, а то автомобиль. Машина – это тебе не иголка в стоге сена, ее не утаить.

В общем, если «звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно».

– Доброе утро. Мне Иннокентий нужен, не подскажете, как его найти.

Обратился я к двум субъектам подозрительной наружности стоящим у здания с указанной вывеской.

Они тихо беседовали между собой, услышав мою просьбу, повернулись ко мне, держа руки в карманах.

– Иннокентий много кому нужен, – процедил один из них прокуренным голосом сквозь жёлтые от сигаретного дыма зубы, – что надо? Может я тебе помогу?

– Мне Иннокентий нужен, – настаивал я на своём.

Они снова переглянулись, но ёрничать и подкалывать не стали.

– Кто спрашивает?

– В каком смысле? – я не очень понял вопрос.

Разве не понятно, что спрашивает тот, кто стоял перед ними.

– Во дает! – он посмотрел на второго, закуривающего очередную сигарету, – ну, кто ты есть мил человек? Звать тебя как? Или погоняло, какое имеешь?

– А это, – я мгновенно среагировал, – Сашей меня зовут.

– Откуда ты, Саня? – он оценивающе разглядывал меня из-под козырька своей кепки.

– Из Академии Наук. Слыхал про такую, дядя?

Он явно был в замешательстве потому что не принял мои слова за чистую монету. Скорее посчитал дерзостью и раздумывал, как ответить. Затевать конфликт или промолчать.

– Скажи, что я от Володи.

– Какого Володи? Пушкарева, что ли?

Я не знал фамилии моего Володи, поэтому промолчал и не стал демаскироваться. Мало ли как сложится. Чем меньше про тебя такие типы знают, тем лучше.

– Ладно, жди здесь.

Он сплюнул себе под ноги и не спеша удалился за угол. Я стоял, как ни в чём не бывало, хотя чувствовал себя довольно некомфортно.

Эти двое выглядели так, как Промокашка из «Места встречи изменить нельзя».

Интуиция подсказывала, что они могут, не задумываясь воткнуть шило в шею, любому, кто встанет у них на пути.

Поэтому я машинально рассчитал дистанцию до второго и немного отступил, делая вид, что оглядываюсь и с любопытством изучаю происходящее на авторынке.

Теперь он даже в глубоком выпаде не сумеет до меня дотянуться.

Но все меры предосторожности оказались лишними. Тот, который ушел, вернулся через пару минут и позвал меня с собой.

– Пошли, покажу, где Баклан.

Мы зашли за угол и очутились на приёмной грузовой площадке.

– Вон та дверь. Направо на второй этаж, Академик.

Он мне уже и кликуху, погоняло по ихнему, для меня придумал. Мне захотелось ответить ему что-то колкое или грубое, но что-то подсказывало, что не стоило этого делать.

На такое можно махнуть рукой. Кличка не оскорбительная и обидная. Он не ставил своей целью намерено унизить меня.

Поэтому я снова промолчал, чем, видимо, вызвал у него уважение.

Баклан-Иннокентий оказался толстым мужиком лет сорока пяти, тяжело дышащий от избытка жира, и внешне похожий скорее на жирного кривоносого пингвина, нежели на птицу баклан.

Как потом выяснилось его кличка не имела никакого отношения к пернатым, а была присвоена ему за тугодумие и слегка придурковатый взгляд.

– Здравствуйте, вы Иннокентий? – сказал я человеку, сидящему в крохотной конторке и едва умещающийся за светлым канцелярским столом.

– Ну… – он шумно дышал носом.

– Я от Володи из Совтрансавто.

– Ну, знаю такого… – он смотрел на меня красными глазами, говорящими о злоупотреблении алкоголем.

– Я по поводу тех амортизаторов.

– Каких тех?

– Кони, спортивных.

Я достал бумажку с переписанными артикулами из справочника.

Он посмотрел на бумажку и вернул её мне.

– А чё Володя твой? Чё не привезёт?

– Он может, но сроки…У нас гонка.

– Погоди, я счас приду.

Видимо, Баклан пошёл на склад, оставив меня сидеть в его каморке.

Он вернулся минут через пять, неся в руках завёрнутые в промасленную бумагу амортизаторы.

– Они?

– Я не знаю, сейчас проверим.

Сначала я сверил номера на кожухе гидроцилиндров, а потом замерил посадочные расстояния и все габариты, включая диаметры колец. То что нужно.

– Они!

Баклан постучал жирными пальцами по столу, выбивая дробь. Наверно, думал какую цену назначить. Потом он почему-то встал обошёл меня, приоткрыл дверь и выглянул в коридор.

Страхуется. Боится, что я с ментами пришёл, что ли?

За дверью никого не оказалось, он удовлетворённо кивнул, запер дверь на ключ, оставив его в замочной скважине, и вернулся за стол. Потом взял тетрадь, оторвал небольшой клочок бумаги и написал на нём цифру.

Не отпуская бумажку из рук, он показал мне цену. 1000 рублей.

– Увидел? – он снова тяжело дышал.

Я кивнул. Тогда он порвал своими пальцами-сардельками и без того мелкий клочок на ещё более маленькие и выбросил в сетчатую пластиковую корзину под столом.

– У меня только пятьсот. Это всё.

– Это несерьезный разговор, – он повернул голову в сторону, пытаясь скрыть свое разочарование, – пусть тебе твой Совтрансавто везет за такую цену.

У меня откуда-то взялась железобетонная уверенность, что я уломаю этого толстяка на такую сделку, которая выгодна мне.

– Ладно, Володя нам за пятьсот и привезёт – сказал я дружелюбным тоном, – как знаешь. Просто ты эти амортизаторы больше никому не продашь. Потом цена будет четыреста.

– Пф-ф, – он презрительно фыркнул, мол яйцо курицу не учит.

– Думаю, что погорячился с четырьмястами рублями. Будешь просить за триста забрать. Не веришь? Догадайся, а откуда я это знаю?

– Знаешь, Иннокентий, почему тот, кто заказывал амортизаторы, не взял их у Стрелкова? Кстати, его Серафим Белецкий зовут, он классный гонщик и точно не дурак, чтобы подставлять свой канал поставок запчастей.

Я весело подмигнул толстяку.

– Тут сам Стрелков лажанулся, поленился проверить размеры посадочных шпилек. Не подходят они на машину Белецкого, а переваривать чашки никто не будет. Потому что это другая жесткость, другой угол наклона стоек, другие тормоза и другие рулевые тяги. И то, если всё это заменить никакой гарантии, что подвеска правильно работать будет. Понимаешь?

Баклан слушал меня без энтузиазма. Он поморщился.

– Слушай, мне все твои стойки, тяги, жесткость до звезды. Цена такая. Берешь, бери. Нет иди ищи хоть в Совтрансавто, хоть на Луне, я таких как ты, каждый день пачками вижу.

– А я говорю не продашь. Таких, как я ты не можешь видеть, чувак. Они все другие. Не продашь потому что они подойдут только на машину ВАЗ 21013 с экспериментальной торсионной подвеской. Завод выпустил их ровно пятьдесят штук. Знаешь, сколько из них переделали под гоночные?

Он крутил в руках карандаш, уставился на меня и вопросительно поднял брови.

– Думаешь, примерно пятьдесят? – на этих словах он даже расслабился, сложилось впечатление, что морщины на лице разгладились, у него появилась надежда продать залежавшийся неликвид, – угадал, Иннокентий, ровно одна! И эта машина стоит в гараже нашей гоночной команды. Всего хорошего, Иннокентий!

Не знаю, что толкнуло меня так поступить. Во мне проснулся какой-то торгаш – авантюрист. Это было весело.

Я бодрым шагом направился к двери и взялся за ключ. При этом я блефовал, но излучал полную уверенность.

Если он согласится на шестьсот, а это был мой предел, то буду по вечерам шить чехлы для Сереги.

– Девятьсот.

Остановившись, я повернулся к нему:

– Четыреста.

– Восемьсот.

Я снова взялся за ключ и совершил один оборот. Замок громко щёлкнул.

– Я же говорил, будешь просить взять за триста.

– Слушай, пацан! – он явно разозлился, – ты мне мозгу не делай, не доводи до греха. Шестьсот или проваливай в бебеня.

– А тебе оставляю сто авансом, ты мне пишешь расписку, ещё пятьсот через неделю.

Он побагровел от злости. Нужно было спасать ситуацию.

– Подожди, Иннокентий, не злись. У меня только пятьсот. Я не рассчитывал на шестьсот. Но признаю – цена справедливая. Я деньги не печатаю и не загребаю экскаватором, как вы тут всё. Мне ещё стольник нужно где-то раздобыть, понимаешь? Для меня это весомая сумма.

– Гони свой стольник, четыреста привезешь до вечера. Еще стольник через неделю. Тогда и заберёшь свои сраные гоночные амортизаторы. Они у меня вот где уже.

Он приложил ладонь к своему горлу.

– Хорошо, пиши расписку на сто рублей.

– Чего? – он снова закипал.

– Без расписки не возьму. Я вечером приеду, а ты мне скажешь, не знаю никакого Александра. Плакали мои бабки. У нас тут даже нет свидетелей, кто мои слова подтвердит и то, что ты получил сто рублей.

– У нас так не принято. А если менты меня вместе с твоей распиской за жопу возьмут?

– Мы с тобой оба рискуем. Меня могут повязать не меньше твоего, у меня вообще суд скоро. Пиши расписку.

Я извлёк из внутреннего кармана купюру в сто рублей положил на стол, хлопнув сверху ладонью

Он разозлился, но достал чистый лист бумаги и спросил:

– На кого писать?

– Пиши на Саню Академика.