Текст книги "Отпусти... Нам нельзя (СИ)"
Автор книги: Адалин Черно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Я… – хрипло и уверенно, – тебя… – опаляя горячим дыханием, – сейчас…, – шепчет мне на ухо, – поцелую…
Сдерживает своё обещание. Прижимается губами к моим губам, обнимает меня за талию одной рукой, прижимая к себе. Целует уверенно, но нежно и легко, будто просто касается. Я обвиваю его руками за шею, запуская руку ему в волосы.
Одно его движение, и я уже сижу на тумбе, а он стоит между моих ног, продолжая меня целовать, гладя одной рукой мою спину. Я тону, задыхаюсь, захлебываюсь в новых ощущениях, но внезапно поцелуй прекращается, но Денис всё еще рядом, всё еще со мной, всё так же обнимает меня за талию.
– Будь со мной, – хриплая просьба, а я так хочу сказать «Да». – Будь моей девушкой.
Это действительно происходит? Ещё утром я была сироткой, а сейчас он хочет, чтобы я была его девушкой? О чём он вообще. У него есть Валя.
– У тебя уже есть девушка, – выдавливаю из себя.
– Уже нет. Мы расстались… сегодня. Скажи «Да», Вита, пожалуйста.
Расстались…
Они расстались…
Знаю, что так нельзя, но я расплываюсь в улыбке. У него никого нет и он предлагает быть его девушкой.
Я уже хочу ответить да, но нас прерывает трель звонка. Денис отходит, отвечая на звонок, а я уже приняла решение. Да, я буду его девушкой. Плевать, что скажет папа, Татьяна, мне всё равно. Он мне нравится, я нравлюсь ему, почему нет.
Видимо, за этой мечтательной улыбкой он и застал меня. Взглянула на Дениса, увидев, как он переменился в лице. Отключился и с размаху зашвырнул телефон в стену.
– Что случилось?
– Ничего не случилось. Всё охренительно.
– Денис, я… подумала, я…
– Что? Млять, сиротинушка, ты серьёзно? Ты, правда, подумала, что я хочу ТАКУЮ девушку? – он окинул меня презрительным взглядом, а я не могла поверить, что слышу это.
Ещё минуту назад он говорил по-другому. Его тон, его глаза… так невозможно притворяться.
– Но…
– Боже, ты гонишь. Я. НИКОГДА. НЕ. БУДУ. С. ТОБОЙ, – выплюнул каждое слово.
Больно…
Боже, как же больно слышать это от того, от одного взгляда которого сердце пускается в бешенный пляс.
Я смотрела за тем, как он надевает мокрый свитер, пальто, слышала, как он забрал, наверняка разбитый телефон, обулся и, громко хлопнув дверью, вышел.
Только сейчас я смогла дать выход эмоциям. Взяла какую-то банку со стола и с размаху запустила о стену, глядя на то, как разлетаются осколки.
Битые осколки – разбитые мечты...
Медленно опустилась на пол, уже не сдерживая своих эмоций. На этот раз я не плакала, нет, я рыдала, потому что это невероятно больно – осознавать, что над тобой просто постебались.
Я ощущала себя преданной собакой, которую поманили колбасой и предали, посадив на цепь…
Дорогие, сегодня моя муза прямо ходит за мной) радую вас ещё одной продой и да, я сменила обложку. Скажите, нравится ли вам или же лучше вернуть ту, что была?
Глава 18
Просьбу Виты о помощи я честно старался игнорировать. Отключил телефон и пошёл на урок литературы. Продержаться удалось минут двадцать, после я вылетел из класса со словами:
– Встретимся у директора, Вера Митрофановна.
Не знаю, что мной двигало в тот момент. Я редко обращал внимание на чужое горе: сдох хомячок – да и ладно, умер близкий человек – бывает, бросил отец – тоже не редкость. Я рос циничным и высокомерным, но имел смелость признать это. Я не делал из себя добренького, не пытался измениться. Я просто был таким: бессердечным ублюдком, как меня часто называли девушки.
Только она была другой, и я рядом с ней чувствовал себя не таким, как обычно. Куда-то улетучивалась злость, ненависть, равнодушие, их сменяли совершенно новые для меня чувства. Появилось желание оберегать, помогать, защищать её от окружающих. Вита была непохожа на обычных девчонок, она не играла, ни разу не играла, всегда была искренней. Вчера, когда я её прогнал и обидел, только к утру понял, что рядом с ней только хотел казаться хуже. Это давалось с трудом. На смену привычной натуре на волю рвался совсем другой зверь. Неведомый и неизвестный для меня: ласковый, добрый, нежный.
Последний раз таким я был лет в десять, когда ещё у нас в семье всё было хорошо, когда ещё меня не коснулись реалии серьёзной жизни. Даже тогда, когда между родителями пробежал холодок, а мама вечно рыдала, я продолжал быть добрым. Хорошо учился, радовал её, дарил цветы на восьмое марта и День матери, старался быть хорошим и для отца.
Я смутно помнил, сколько всё это длилось, но в какой-то момент я перерос. Снял с себя маску, увидел реалии современной жизни, вдохнул запах лжи, горечи, измен, лицемерия. Я изменился очень быстро, но к матери всегда относился хорошо, я всегда уделял ей внимание. Она была для меня всем. Моей родной мамочкой, самой любимой, доброй, понимающей и всё прощающей. Да, со временем я начал её огорчать, иногда она плакала и из-за меня, но я неизменно просил прощения, стараясь сделать так, чтобы на её лице больше никогда не появлялись слёзы.
Да, мама не смогла меня изменить, не смогла поддержать во мне того доброго мальчика, которым я был когда-то. Она не смогла, а Вита… та худенькая девчонка, пришедшая к нам всего несколько недель назад, смогла. Она изменила меня, и именно ради неё я трясся в маршрутке.
Я мчался домой, чтобы помочь Вите. Впервые за несколько лет я выпустил наружу того мальчика, каким был всего шесть лет назад. Я вернул его, позволил ему заменить злобного циника. Влетев в дом, я не сразу заметил чужие туфли, не сразу увидел, что на полу валяются вещи, а на кухне воняет алкоголем.
Хотя нет…
Я всё это заметил, но до последнего не верил в происходящее. Я не мог. Говорят, что разочаровываться в близких людях всегда сложно.
Нет… это не сложно… это больно…
Настолько больно, что ты забываешь как дышать, а когда вспоминаешь, жадно хватаешь ртом воздух и ощущаешь жжение в легких, чувствуешь, как внутри поднимается волна гнева и безудержной ярости. Именно эти чувства я испытал, когда застал свою мамочку в постели с нашим юристом. Именно ярость и злость двигала мной, когда я со всей дури врезал ему по физиономии, продолжая наносить удары.
Отдалённо я почувствовал, что и мне прилетело, но на тот момент это было неважно. Не имело значения. Я был готов стерпеть любую физическую боль. В тот момент я бы, наверное, стерпел, если бы мне ампутировали руку или ногу… да что угодно, лишь бы не чувствовать ту бурю эмоций, которая прошлась по мне, растоптала и разрубила на куски, разбросав по комнате, в которой пахло изменой.
Сквозь пелену злости я услышал мамин голос, то, как она просит успокоиться, говорит, что ничего страшного не произошло.
Горько усмехнулся. Для неё нет, а у меня рухнул мир.
Мой привычный мир, в котором отец жалкая мразь, а мама добрая фея, рухнул, разлетелся… в нём наступил апокалипсис.
Я не избил дядю Олега, нет, я просто сбил его с ног и разхреначил ему нос. Небольшая плата за разбитые мечты, не правда ли.
Я не успокоился, когда она попросила, не стал садиться, чтобы поговорить и всё выяснить. Я ничего не хотел слышать. В моей голове отчётливо всплывали картинки из моего прошлого. С тех моментов, когда я был ещё слишком мал, чтобы осознать происходящее.
Я вспомнил, как неожиданно зашёл на кухню и увидел дядю Олега с мамой, когда они обнимались, вспомнил их перешёптывания в тот момент, когда мы с отцом играли в приставку. Для десятилетнего ребёнка в этом не было ничего страшного, но для семнадцатилетнего парня, который разочаровался в матери, это стало началом конца. Конца веры в то, что в мире существует добро и любовь. К хренам всё… нет любви в этом мире… и добра нет…
Я вылетел из дома так же быстро, как и пришёл. Вначале шёл, куда глаза глядят, а потом вспомнил её… Виту. Она не была такой или я нифига не понимаю в людях. Она сомневалась в матери. Когда я её защищал, она просила подумать, поразмыслить над тем, а может… всё не так… а вдруг.
Я не хотел больше разочаровываться, поэтому первым порывом было забыть обо всём, не думать о том, что ей нужна помощь. У неё есть кредитка, разберётся. Наймёт такси, в конце концов.
Очнулся уже тогда, когда выяснял её адрес через Рому, а точнее, через его отца. Я накупил продуктов и поехал к ней, попросил Стёпу помочь и решил сделать в жизни ещё одно доброе дело. Разочаруюсь? Ну и пусть. Больнее, чем сейчас уже не будет. Знал бы я, насколько сильно я ошибался, никогда бы не поехал туда, не помог и вообще продолжил бы свой школьный проект «выгони бедную сиротку», который придумал в ночь, когда она обидела мать, но так и не решился реализовать…
Раскрываю вам немного Дениса. Ближайшие главы 3 уделим ему особенное внимание, чтобы понять его поведение) Спасибо, что вы со мной)
Глава 19
Скачано с сайта knigomania.org
Враньё Виты относительно Стёпы я раскусил сразу.
Друг!
Да как же!
У меня были друзья, я был другом для девушек и мне точно не навешать лапшу на уши о друге. Я видел, КАК она на него смотрела. Нет, это не любовь, но что-то… необъяснимое. В её взгляде я угадал и злобу, и ненависть, и нежность, и радость… всё перемешалось и это меня бесило.
Когда Стёпа попросил «погулять» я уже представлял, как мой кулак со всей дури врезается ему в челюсть, но… ушёл. По сути, я не имел никакого права на Виту, она не моя девушка, у нас даже кровных связей нет. Она просто сводная сестра, живущая в моём доме. Вряд ли бы она меня расцеловала, узнай, что я расквасил морду этому Стёпе.
Молча пошёл в кафе, чтобы беситься там. Каким же было моё удивление, когда через минут десять позвонила и пришла Вита, сказав, что дальше мы сами и она не собирается с ним никуда ехать, наймём такси.
Да хоть два!
Послать Стёпу? Да с превеликим удовольствием.
– Стёпа, спасибо за помощь, – я протянул ему руку, – дальше мы сами.
– Чего так?
– Вита так захотела, – я пожал плечами. – Я не знал, что между вами что-то было, иначе не позвал бы тебя.
– Я это уже понял.
– Пока, – я уже развернулся, чтобы уйти, но друг меня окликнул.
– Я от неё не отступлюсь, понял?
Я медленно повернулся, долго всматриваясь в его лицо.
– Пока, друг.
Развернулся и пошёл к Вите. В тот момент в моей голове блуждала только одна мысль: не отдам. С Валей я уже разобрался. Утром мы расстались, потому что задолбала. Любви между нами не было, просто мы красиво смотрелись вместе. К чему эти отношения? Ничего хорошего от них мы не получили, кроме, пожалуй, секса.
Весь оставшийся день мы провели с Витой. Решили проблемы с отоплением, посидели в кафешке, прогулялись… под дождём, правда, но всё же. Таким свободным и спокойным я себя не чувствовал уже давно и хоть понимал, что вечером придётся всё рассказать о матери, но это уже не так страшило. Было по-настоящему спокойно и легко на душе. Хотелось праздника.
Пока бежали домой, в моей голове уже созрел план. Посмотреть какой-то романтический фильм, заказать пиццу с пепси, расслабиться. Я хотел позволить Вите узнать меня лучше, хотел показать ей себя с другой стороны, не чёрствого и бездушного ублюдка, а обычного парня, который, кажется, влюбился.
Если честно, самому в это верилось с трудом. Как можно втрескаться за несколько недель? Да если бы мне Ромка сказал подобное, я бы ржал и подтрунивал над ним. Но это было бы раньше, тогда, когда я не знал Виту, не был знаком с ней, когда она не пробуждала во мне совсем неизвестные чувства.
В квартире оказалось не просто холодно, а зверски холодно. Когда я был тут утром, всё казалось не так печально, да и я был одет в сухую одежду. Пришлось снимать свитер и пальто, чтобы немного их просушить. Вите хорошо, у неё здесь есть вещи, она может переодеться, а мне что надеть? Бабушкину шаль?
Самому стало смешно. Да уж. Дожился. Сплю в берлоге и радуюсь, потому что рядом та, которая меня согревает. Раньше меня бы даже не заставили тут остаться, не то, чтобы заснуть. Сейчас же всё казалось очень даже ничего, уютненько.
Когда зашла Вита, я уже и не думал об отоплении и о том, что мне холодно. То, как она на меня смотрела… это дало мне надежду на то, что у нас могут быть отношения. Она краснела… смущалась, намеренно отводила взгляд, чтобы не смотреть на меня. Это пьянило лучше алкоголя. Вызывало эйфорию и чувство счастья. Да, чувствовал себя тёлкой, потому что мысли бабские, какие-то, по-детски наивные, что ли, но в тот момент я не нашёл ничего лучше, как просто подойти к ней.
Я не планировал её целовать, не планировал настолько терять контроль и уж точно не хотел предлагать ей встречаться, но… руки потянулись к ней сами, а дальше я просто хотел почувствовать вкус её губ снова. Предложил ей стать моей девушкой и с замиранием сердца ждал ответа. Боже, да в тот момент я был готов молиться. Знал, что это глупо, понимал, что нельзя так привязываться, потому что потом будет больно, но наплевал на всё…
Отрезвил меня только телефонный звонок.
– Да, – буквально рыкнул в трубку.
– Денис, извини, что звоню, – начал Стёпа. – Я долго думал, говорить или нет, но… я думаю, что так будет правильно. Видишь ли, между нами не было отношений. Вита любила меня ещё в четырнадцать, а я её отшил, потому что была малявка. Ты слушаешь?
– Да, – почему-то мне не нравилось то, что он говорит и я не хотел слушать дальше… не хотел, но трубку не положил.
– Ты это, не обижайся, но я должен сказать тебе. Я понял, что она тебе нравится, поэтому…
– Давай короче.
– Сегодня Вита сказала, что всё ещё любит меня, но не может простить. Видимо она решила…
Дальше слушать я не стал. «Всё ещё любит меня, всё ещё любит меня» – всё, что крутилось у меня в голове в тот момент. Запустил мобильником в стенку. Млять. Любит она. Медленно развернулся и посмотрел на неё. В груди море боли и отчаяния. Зачем она так смотрела, почему не оттолкнула, не ушла, не выгнала… отвечала и целовала так, будто хотела этого.
Ещё и о Валенсии вспомнила. За долю секунды на место боли пришла дикая злость и ярость.
– Денис, я… подумала, я…
Да ну? Правда подумала? Неужели решила согласиться? Дико захотелось её ударить за игру вот эту, за ложь. Как она может быть такой белой и пушистой, когда только несколько часов назад признавалась в любви другому парню?
Захотелось сделать ей больно, в тот момент я желал ударить как можно больнее, сделать так, чтобы она никогда не смела врать мне. Никогда не смотрела в мою сторону, если уже кто-то есть.
– Что? Млять, сиротинушка, ты серьёзно? Ты, правда, подумала, что я хочу ТАКУЮ девушку? – сказал, глядя ей прямо в глаза.
Видел, как она меняется в лице, как проявляется её обида и лёгкая злость.
– Но…– разочаровалась, хотела возразить, что ли?
– Боже, ты гонишь. Я. НИКОГДА. НЕ. БУДУ. С. ТОБОЙ, – выплюнул каждое слово, наслаждаясь произведённым эффектом.
Начал натягивать мокрую одежду. Плевать! Сегодня я здесь не останусь. С громким стуком двери вылетел из квартиры, рвясь на воздух. Только когда вышел, смог набрать полную грудь воздуха. Дождь так и не прекратился. Взглянул на разбитый телефон, который предварительно подхватил. Не работает.
Злость и ярость распирали меня изнутри, со всей злости ударил кулаком о стену подъезда. Даже жгучая боль в руке не вырвала с корнем дикое, сжигающее и всепоглощающее чувство разрешения, уже поселившееся в сердце. Я стоял под дождём около её подъезда и не понимал, как… как можно быть таким идиотом, слепым болваном.
Внезапно я рассмеялся. Только утром меня предала родная мать, заставила меня взглянуть на нашу семью по-другому… этим, млять, утром. Как я мог быть настолько неосторожным, чтобы уже к вечеру полностью открыть свою душу для той, которой она не была нужна? Той, которая с лёгкостью плюнула в неё? Той, которая любила одного и смотрела на другого, целовала его и вообще решила согласиться встречаться.
Я этого не понимал. Да, сам был не пушистым пареньком. Сам целовал Виту, когда у меня была Валенсия, но млять… я её не любил никогда, не чувствовал к ней абсолютно ничего, да и я никогда не пытался быть хорошим. Вита же… белая, пушистая, нежная, идеальная… стерва. Сейчас она казалась мне ещё хуже всех тех девушек, которые были лживыми. Они были стервами, не скрывая этого, да – не идеальны, да – продажны, но они и не говорили об обратном, она же… казалась другой, но в итоге оказалась ещё хуже.
Хотелось отомстить, окунуть её в реальную жизнь, выбить из неё эту доброту и желание показать себя с лучшей стороны, я желал вылить на неё ведро помоев, открыть её истинное лицо.
Во мне говорила злость… даже не на неё… на себя. Я был самым настоящим идиотом. Сам влюбился, сам построил эту невидимую красоту, поднял её к небесам, назвав чуть ли не ангелом. Ну не придурок?
По пути встретил машину такси. Честно говоря, не хотелось ехать домой. Я желал вернуться к Вите, хорошенько встряхнуть её и заставить сказать всю правду, ответить, почему целовала, почему отзывалась на мои ласки так, будто не было у неё никого, не было никакой любви. Желал, но не вернулся. Пора поговорить с родителями и услышать, наконец, всю правду об их отношениях. А Вита… нет её больше в моей жизни и никогда не будет…
Вот так вот, дорогие мои. А сейчас у меня вопрос: сколько несовершеннолетних читает эту книгу? Прошу в комментариях поставить +++, если вам нет 18 лет. Это очень важно на будущее)
Глава 20
Приехав домой, я увидел совсем не изменившуюся картину. Мама с отцом спокойно ужинали, будто ничего не произошло. На несколько минут я так и застыл на пороге кухни, а после с разбега поднялся на второй этаж и влетел в свою комнату, чтобы переодеться.
Одежда полностью промокла и только сейчас я начал чувствовать озноб. Да я только сейчас начал чувствовать физическую сторону проблем: ныла рука, болели костяшки пальцев, меня слегка потряхивало от холода.
Быстро переодевшись, я спустился к родителям. На маму смотреть было больно, впрочем, мне нужно было привыкать, ибо завтра или когда там приедет Вита и на одну болезненную для меня особу станет больше.
– Денис, где ты был? Я волновалась.
Я взглянул на маму, не веря своим ушам. Говорит так, будто ничего не случилось. Ах да, как она там сказала? Ничего страшного? Ну что ж…
– Правда? У тебя было время волноваться за меня?
– Не неси чушь, конечно, я переживала.
– Да ну. А любовничек твой что же, нормально себя чувствует?
Я наблюдал за реакцией отца. Как только я сказал, он замер, поднял взгляд на мать и спросил:
– Он знает?
– О боже, мама, ты что ему не рассказала?
– Я не успела.
– Да ну, правда? А что, так понравилось кувыркаться со своим любовником, что напрочь забыла о семье и о том, что твой сын ему хорошенько врезал?
– Ты его ударил? – в голосе отца мне почему-то послышалось восхищение.
– Да, папа, я его ударил. Подробности у мамы узнаешь.
Я посмотрел на нее, ожидая объяснений, но мама спокойно ела, впрочем, как и папа.
– Мне никто ничего объяснять не будет?
– Что, например?
– Мама, ты привела в дом другого мужика, ты правда думаешь, что рассказывать нечего? Я всё это время считал, что ОН, – ткнул пальцем в отца, – предатель и изменщик. Ты всё время плакала и жаловалась, что он тебе изменяет, как ты устала, как тебе всё надоело. И что же я узнаю? Что это не папа такой, а ты. Вам самим не противна такая жизнь?
– Денис, – рявкнул отец, стукнув кулаком по столу, – прекрати. И вообще, что ты здесь делаешь и почему не привёз Виту. Ты её одну оставил?
– Нет, не прекращу. Мы все живём в обмане. Все. С Витой всё будет в порядке.
– Денис. Я думал, ты останешься с ней. Она мне так сказала, поэтому я не поехал. Почему ты вернулся?
– У нас возникло недопонимание, папа, и Вита меня выставила. Хватит переводить тему. Я жду объяснений.
– Я пойду ей позвоню, – отец встал и вышел, а я посмотрел на мать.
– Рассказывай, мама.
– Что рассказывать сынок? Мы не счастливы в браке и никогда не были.
– Не ври мне. Лет до десяти у нас всё было хорошо, но потом что-то изменилось. Я хочу знать что, – заметил, что мама мнётся. – Ты или мне сейчас всё рассказываешь или я разворачиваюсь и ухожу отсюда навсегда.
Мама ещё некоторое время подумала, но потом всё-таки начала говорить.
– Твоего отца фактически заставили жениться на мне. Он любил Варю, маму Виты, но его отец был против, потому что они договорились с моим отцом о браке. Тогда я уже была беременна, но скрывала это. Отец узнал на пятом месяце, рвал и метал, но они как-то договорились и мы поженились. Я тоже не хотела замуж, но умело это скрывала, потому что твоему отцу… ребёнок был не нужен, понимаешь? А я хотела, чтобы ты вырос в браке и у тебя был папа. Дима думал, что я сильно люблю его, ведь мы были помолвлены. Ребёнка он принял, но я потом узнала, что причина в матери Виты. Она сказала, что беременна от другого, ну и Дима принял решение жениться на мне. Только спустя десять лет он узнал, что я несчастлива в браке, что всё это мне не нужно было. Тогда он рвал и метал, бесился, потому что десять лет его жизни прошли впустую. Он так и не забыл Варю. Даже сейчас, когда её уже нет, я вижу, что он продолжает любить её. После того у него была своя жизнь, а у меня своя.
Я не мог поверить в то, что мама рассказала. То есть все семнадцать лет они жили просто потому, что им кто-то что-то сказал, один думал так, другой считал по-другому.
– То есть ты вышла замуж, чтобы у меня был отец, да? Это единственная причина?
– Можно сказать и так. Я видела в Диме желание меня защитить. Я знала, что он примет тебя. Ну и я хотела сбежать от отца, потому что он бы ни за что не принял ребёнка, рождённого вне брака.
– Ты понимаешь, что всё это звучит бессмысленно? Ты что-то недоговариваешь, мама.
– Недоговаривает, – в комнату зашёл отец. – Она сказала своему отцу, что ребёнок мой. И я думал также первые десять лет.
Тут я вспомнил о том, что узнал, что неродной папе только в тринадцать, а до этого тема не обсуждалась.
– Это правда, мама?
– Да, – пряча глаза, ответила она.
– Было бы отлично, мама, если бы ты хотя бы сейчас сказала правду, потому что всё, что ты когда-либо говорила мне, я теперь буду воспринимать за ложь. Прости, но ты потеряла моё доверие. Я дал тебе шанс сказать мне правду, но ты опять соврала. Зачем?
– Я не хотела, чтобы ты вообще всё это знал, ты ещё ребёнок…
– Ребёнок? Мама, мне семнадцать, через несколько месяцем будет восемнадцать, я имею право знать, что происходит в нашей семье.
Я обхватил голову руками, поставив локти на стол. Да уж, вот тебе и разрушенные мечты маленького мальчика. Не зря я рос циничным.
– Извините, – я встал, – мне нужно обдумать всё.
– Денис, – обратился ко мне отец. – Ничего не изменится. Мы не будем разводиться.
Я уставился на отца, не желая верить в то, что он действительно это говорит.
– Ты серьезно? Так и будете жить под одной крышей, делая вид, что счастливы? Вам обоим под сорок, имейте в себе силы разойтись и построить жизнь заново. У вас ещё есть время, – я развернулся и пошёл в свою комнату.
То, что я сегодня узнал, повергло меня в шок. Я всегда воспринимал маму по-другому, считал её доброй и отзывчивой, точно не склонной к вранью и плетению интриг. И что же я узнаю? Она не только врала мне на счёт их отношений, но и сделала из отца монстра. Неужели не видела, что я стал его ненавидеть, относился презрительно? Почему не объяснила всё?
В данную секунду я больше всего ненавидел ложь в любом её проявлении. За один день слишком много потрясений для подростка, слишком много правды вместо лжи. Честно говоря, я бы, наверное, предпочёл ничего не знать, жить в неведении, чем вот так.
Хотя нет…
Сейчас было как нельзя кстати. Сейчас, когда моё сердце начало открываться… полезно было узнать всё и… закрыть его заново. Нахрен всё. Нет меня больше доброго. Почему-то именно сейчас я осознал, что сделал громадную ошибку: показал слабость перед той, которая растоптала моё сердце.
Где-то в глубине души метнулся червячок сомненья: а правда ли то, что сказал Стёпа? Почему-то вспомнил родителей: между ними стояла ложь, они никогда не говорили о своих отношениях, не интересовались тем, что чувствуют, чего желают. Сейчас я поступаю так же. Я также поверил другому человеку, обидел Виту. А что если она и вправду ни в чём не виновата, а Стёпа… использовал способ убрать соперника.
Как же хотелось в это верить… до боли в груди, до распирающего сознание импульса хотелось знать правду.
Вылетел из комнаты, намереваясь поехать к Вите, поговорить и обо всём узнать.
– Ты куда? – остановил меня отец перед порогом.
– К Вите.
– Ты никуда не поедешь. Ты совсем обнаглел уже. Ты время видел? Уже полночь, Вита наверняка отдыхает, да и тебе уже не стоит никуда ехать.
– Папа… мне нужно кое-что узнать у неё.
– Вот завтра утром поедем вместе и узнаешь, а сейчас марш спать.
– Но…
– Никаких «Но».
– Я поеду, – решительно сказал я, дёрнув двери и выбежав из дома.
Они оба потеряли возможность управлять мною как только начали врать. Я должен узнать всё от неё, мне необходимо понять, действительно ли она его любит или же… всё это проделки «друга». Быстро вызвав такси, я сел в машину. Правильно ли я поступаю? Стоит ли мне ехать?
Чем ближе я подъезжал к дому Виты, тем больше сомнений возникало. Я хотел узнать правду, но боялся. Боялся, что не сдержусь… буду унижаться перед ней…
Нет. Не буду. Я задам вопрос, она ответит. Всё.
Приехав, я понял, что дверь заперта. Позвонил, ожидая, пока мне откроют.
– Ну привет, друг, – на пороге стоял Стёпа.
Дорогие мои, я читала ваши комментарии, но портал мне запретил комментировать до шестнадцатого числа. Возможно, блокировку снимут, но я не уверена. Спасибо за вашу поддержку, я читаю комментарии, просто сейчас не могу ответить. Не обещаю, но вероятно сегодня снова будет прода)))
Глава 21
Я всё так же сидела на кухне, смотря в одну точку и не понимая, за что он так со мной. Сначала целует, обнимает, обжигает своими поцелуями, позволяя познать те чувства, о которых я не подозревала, а потом… топчет, ломает, выворачивает душу наизнанку. Только сейчас, сидя на холодном полу на кухне я осознала, что чувства к Денису – нечто новое для меня.
В четырнадцать я тоже плакала по Стёпе, но… не было той обжигающей боли в груди, не было еле сдерживаемого желания крушить все вокруг. Тогда мне было, скорее, обидно… за то, что выставил, что не ответил на чувства, не позволил быть рядом. Тогда я тоже страдала, но та боль и эта, которая раздирает меня изнутри на части…
В тот момент, когда за Денисом закрылась дверь, я дико хотела бежать за ним, спросить за что и почему он так поступает со мной. Я бы поняла его ненависть, его нежелание принимать меня в своём доме, но зачем эти поцелуи, зачем объятия? Чтобы ударить больнее? С каждым разом, когда он вначале притягивает, а затем отталкивает, в моё сердце будто кол вгоняют, проворачивают внутри, а затем вытаскивают, зашивают, чтобы всё повторить наново.
Я не знаю, в какой момент стала настолько зависимой от этого парня, но я уже боялась того, что испытывала. Нет, не потому что не хотела, а потому что боялась. Он не был обычным парнем из книг, романтиком, тем, кто будет гулять с девушкой под луной, читать стихи и носить на руках. Он был, скорее, эдаким авторитетом, тем, по которому плачут по ночам в подушку и за которым бегает половина девочек из школы.
Влюбиться за две недели… как глупо…
Только сейчас осознала, что прошло не так много. Всего две недели назад я потеряла маму, приехала в новый дом, встретила ненавистного мне братца.
Чем больше я размышляла, тем больше склонялась к мысли, что я полюбила его сразу, как только увидела его полные ненавистью глаза, услышала его презрительный голос, почувствовала его руки на своей коже, губы…
Уже тогда я летела как бабочка на огонь, не осознавая, что опаляю крылья. Да и откуда мне было знать, что любовь появляется так быстро? Я всегда думала, что нужно знать человека, его привычки, знать о нём всё, начиная с того, что он любит есть и заканчивая увлечениями, хобби, названием любимых книг. Что я знала о Денисе?
Только то, что он самоуверенный, дерзкий, наглый и безжалостный. Я не знала, что он любит есть, название его любимой книги, если он вообще читает. Ни названия любимой группы, песни, ни увлечений. Я ничего о нём не знала, но когда он был рядом, я мгновенно расплавлялась, становилась мягкой, чувствовала его всем телом. Наверное, это и есть любовь. Внезапная… всепоглощающая и… болезненная.
Стёпу я любила, но не так. Он был прав… это привычка. Он был рядом несколько лет, воспринимал и поддерживал меня как старший брат. Наши мамы дружили, помогали друг другу, да и мы сблизились, он защищал меня от обид, давал советы, а я… думала, что влюбилась. Конечно, взрослый парень возиться с тобой, помогает и поддерживает, друг.
Именно им он и был… другом. Как жаль, что я поняла это только сейчас, влюбившись в другого. Послушай я Стёпу тогда, мы бы продолжили общаться и я бы не лишилась его поддержки, хотя… кто знает, может это и к лучшему.
В дверь позвонили, а я была не в силах встать. Внезапно осознала, что я так и не закрыла двери. Услышала, как повернулась ручка, и в груди разлилось липкое чувство страха.
– Вита? – я выдохнула.
Чувство страха ушло на второй план. Стёпа.
– Я здесь, заходи, – крикнула из кухни.
– Что ты делаешь на полу? – первое, что спросил Стёпа, появившись в дверном проёме.
– Сижу, – пожала плечами я.
Он подошёл и пристально взглянул на меня.
– Где Денис? Он тебя обидел?
– Нет, – я мотнула головой. – Я из-за бабушки плакала, а Денис… домой поехал, наверное.
– Ну что ты, – Стёпа уселся рядом со мной, обнимая за плечи. – Иди сюда, маленькая, с бабушкой всё будет хорошо.
На глаза снова навернулись слёзы. Я никогда не могла сдержаться, когда меня жалели. Когда кричали не плакала, никогда не плакала, а когда вот так нежно прижимали к себе… ревела.
– Ты ведь не из-за бабушки плачешь, да маленькая? – я согласно кивнула. – Видишь, как оно. Я ведь говорил тебе, что не любишь ты меня, что это привязанность только. А я тебя любил… и сейчас люблю.
Я отстранилась, вставая на ноги.
– Почему ты пришёл?
– Не поверишь, но приревновал. Я видел, как он на тебя смотрел.
– Как? Он меня ненавидит, – горько усмехнулась я.
– Возможно, но ты же помнишь, что я говорил когда-то?
– Помню. Ненависть всегда рядом с любовью. Так?
– Да, так, маленькая.
– Тогда почему? Почему он так поступает? Почему заставляет ненавидеть его?
Стёпа пожал плечами, давая понять, что тоже не знает.
– Откуда у тебя такая машина? – задала я вопрос, который меня волновал.
– Я устроился на работу водителем к одному богатому бизнесмену. Однажды я спас ему жизнь… ну и вот…
– И всё?
– Он был благодарен. Подарил мне часть акций в его компании. У меня и квартира своя есть. Думал, что приеду за тобой, заберу к себе. Не сейчас, конечно. Я хотел твоего восемнадцатилетия дождаться.
