Текст книги "Остров Таусена(изд.1948)"

Автор книги: Абрам Палей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 13. Опасная охота

Когда Юрий вошёл в комнату, которую он оставил с час назад, ему на мгновение показалось, что ничего не произошло. Так же светила лампа с потолка. Одетый Гущин спал в той же самой позе. Видно было, что он не просыпался, даже не повернулся и, значит, не слышал воплей яростной борьбы и человеческих голосов.

Гущин умел крепко спать, с ним так бывало.

Обилие впечатлений и утомление действовали на него по-разному. Иной раз он от возбуждения вовсе не мог уснуть. А иногда, наоборот, засыпал внезапно и крепко и не просыпался, что бы ни происходило кругом. После такого сна он вставал освеженный и бодрый. Поэтому Цветков пожалел будить его. Раздевшись, он выключил лампу и лег. Сразу появился гигантский тигр. Но Отто, еще более огромный, вытеснил его и стал расти, расти…

«Куда же мне деваться, ведь он заполнит всю комнату?» – подумал, засыпая, Цветков, и все исчезло.

Его разбудил голос Таусена:

– Друзья мои, пора вставать! Сегодня предстоит много дела!

Гущин вскочил, как встрепанный. Он не мог сообразить, в чем дело: утро, светло, а он одет. Вид у него был такой растерянный, что Таусен и Цветков невольно рассмеялись.

– Ну и спишь же ты! – говорил Цветков. – А тут на живых людей тигры нападают!

– Что за чепуха! – воскликнул Гущин. – Какие тут могут быть тигры?

– И все-таки они есть! – ответил Таусен. – И, если захотите, можете принять участие в охоте на них.

– Нет, вы серьезно?

– Вполне серьезно. Сейчас мы собираемся на охоту.

– Вот это здорово! – крикнул Гущин.

– Но вы обещали рассказать… – начал Цветков.

– Теперь не успею, потом… – прервал его Таусен.

Завтракали на этот раз в комнате гостей, чтобы не потревожить раненого Ганса, который лежал в комнате Таусена.

– Как его здоровье? – спросил Цветков.

– Поправляется.

– Да что же тут произошло? – встревожился Гущин. – Значит, Юрий не шутит?

Кто ранен? Что вы от меня скрываете?

Амалия, как всегда, прислуживала за столом. Вид у нее был взволнованный.

Таусен ей что-то сказал, она кивнула и вышла.

Таусен и Цветков бегло рассказали Гущину о ночных событиях.

С изумлением слушал их молодой журналист.

– Как же я ничего не слышал? – поражался он.

Оказалось, что Таусен еще ночью отдал распоряжение о подготовке к охоте. На острове оставались еще два гигантских тигра, и саамы выследили их на рассвете.

– Это, правда, вовсе не тигры, – поправился Таусен, – но пока мы будем называть их так. Потом все объясню. Эти звери, оказывается, очень опасны.

– «Оказывается»! – усмехнулся Гущин. – А вы не знали?

– Не знал, – смущенно ответил Таусен. – Зверей необходимо уничтожить как можно скорее. Сегодня же!

Москвичи надели пуховые куртки и кожаные сапога; Таусен принес им винтовки.

На дворе потеплело, дул южный ветер, снег таял.

Четыре вооруженных саама ждали у крыльца. Здесь же толпилось все население острова. Труп зверя уже был убран. Только окровавленный снег на месте ночной борьбы напоминал о ней.

Марта и Амалия с тревогой глядели на вооруженных мужчин.

Таусен разделил охотников на две группы. В одной были он сам, Цветков и юноша саам. В другой – Эрик, Арне, Гущин и второй юноша.

Таусен со своим маленьким отрядом пошел на восток, а Эрик повел своих людей на юго-запад, по направлению к бухте.

Едва отряд Таусена отошел около сотни шагов, сзади раздался оглушительный лай. Разбрызгивая грязь и рыхлый снег, вприпрыжку догонял их Отто. Несмотря на перевязанный глаз, он выглядел совсем бодро. Собака остановилась, тяжело дыша. Саамы встретили ее ласковыми возгласами. Таусен потрепал пса по шее, что-то сказал ему, и Отто тихонько повернул обратно.

– Он нам не понадобится, – сказал Таусен. – Оружия у нас достаточно, а зверя мы легко нашем по следу.

В самом деле, охотники вскоре увидели следы тигра, которые отчетливо выделялись на грязном снегу.

Около часу шли по следу. Вдруг он исчез: в этом месте почва оказалась голой и твердой – это была застывшая лава. Снег сдуло ветром.

Люди остановились.

Внезапно раздался свирепый вой. Люди шарахнулись в стороны. Что-то мелькнуло в воздухе, и тигр прыгнул в самую середину едва успевших расступиться людей.

Все это произошло так молниеносно, что никто не успел снять ружья.

«Откуда он взялся? – пронеслось в голове Цветкова. – Лежал, верно, где-то поблизости…»

Зверь очутился лицом к лицу с молодым саамом.

Тот инстинктивно попятился назад, но тотчас же сделал шаг вперед, наступая на тигра. Хищник от неожиданности, в свою очередь, попятился, но тут же поднял лапу. Места для прыжка не оставалось, но зверь замахнулся лапой, как человек – рукой. Чудовищная, несокрушимая сила чувствовалась в этой лапе. И высунулись когти, как стальные кинжалы. Доля секунды – и они вопьются в живое человеческое тело…

Цветков вскинул ружье и выстрелил. Зверь упал, дергаясь всем телом. Таусен поглядел на Цветкова и словно увидел его впервые: высокий, крепкий, с выбивающимися из-под шапки огненными волосами.

«А ведь он казался мне медлительным», – подумал Таусен и сказал:

– Прекрасно, Юрий Михайлович! А теперь скорее на помощь друзьям!

Едва они отошли несколько шагов, как один за другим раздались два выстрела, а через полминуты – еще два. Каждый выстрел был слышен слабее предыдущего: очевидно, стрелявшие удалялись.

– Э, да им, кажется, действительно нужна помощь! – крикнул Таусен, что-то добавил по-норвежски и бросился бежать.

Цветков и саам – за ним. Прозвучал еще один выстрел, и Юрия охватила тревога.

Им долго пришлось бежать в сторону выстрелов.

Наконец они увидели другой отряд охотников. Люди стремительно бежали по направлению к бухте. Таусен громко окликнул их. Эрик обернулся, вслушался и остановил товарищей.

– В чем дело? Где зверь? – спрашивал Таусен и, выслушав ответ Эрика, перевел его Цветкову.

Второго хищника обнаружили гораздо ближе к дому, чем первого. Люди увидели его издали. Он беспокойно ходил взад и вперед. Заметив людей, он бросился бежать. Однако это не устраивало охотников. Тигра нужно было уничтожить во что бы то ни стало. Нельзя оставлять опасного зверя бродить по острову.

Эрик выстрелил первый, но неудачно. Пуля легко ранила тигра в переднюю лапу.

Зверь разъярился от боли, повернул назад и, прихрамывая, бросился к людям.

Тут же выстрелил Арне, но в спешке тоже промахнулся.

Почему-то этот выстрел напугал тигра, и он опять побежал, хромая, но очень быстро. Люди бежали за ним, но, как ни гнались, отставали. Выстрелил Гущин, за ним юноша-саам, но попасть в тигра было очень трудно. Оба промахнулись.

Гущин выстрелил еще раз, но тигр был уже далеко. Очевидно, и эта пуля не попала. Зверь скрылся.

Таусен нахмурился. Несколько минут он стоял молча. Потом сказал:

– Пойдемте в ту сторону, только не торопясь – ведь зверь все равно быстрее нас бегает.

Они шли с полчаса. Кровавые следы тигра вели почти по прямой линии к бухте.

Местами трудно было двигаться из-за грязи.

Наконец впереди мелькнуло что-то. Еще миг – и огромный зверь стал ясно виден. Крупными скачками он приближался к людям. Вот он остановился, словно раздумывая, куда бежать, и опять кинулся вперед.

Цветков не успел опомниться, как очутился лицом к лицу со зверем. Он ощущал его горячее дыхание. Что же друзья не стреляют? Верно, боятся попасть в него. Он отскочил назад. Но тут же сообразил, что положение ухудшилось: зверь получил простор для прыжка. Тигр прильнул к земле, сжался в комок стальных упругих мышц. Мгновение…

Но в этот же миг кто-то, стремительный и ловкий, очутился между зверем и Юрием.

Это Лева!

Юрий с ужасом подумал, что зверь сейчас растерзает Гущина… Он сделал движение, чтобы его отстранить, но поздно: Гущин подался вперед, успел приставить ружье прямо к груди зверя.

Выстрел прогрохотал словно в мозгу Цветкова.

Тигр все-таки сделал прыжок, но, тяжело раненный, он не рассчитал движения и перескочил через Цветкова. Кровь лилась из груди зверя широкой стру» й, но в нем было еще много сил, и ярость удесятеряла их. Он обернулся, и Юрий увидел его глаза – в них горела злоба. Цветков схватился за ружье, но Гущин скова опередил его и, задыхаясь от возбуждения, сделал еще два выстрела. Зверь свалился в судорогах, царапая лапами землю. Все это произошло так быстро, что никто не успел даже опомниться.

Таусен подошел к Гущину, который все еще тяжело дышал, и, положив ему на плечи руки (как не похож он был при этом на прежнего Таусена), долго смотрел в глаза юноши с восхищением и уважением.

Только за обедом Гущину удалось, наконец, расспросить Таусена.

– Скажите нам, откуда же здесь эти звери?

– Это, конечно, не тигры… – начал Таусен.

– А кто же?

– Просто кошки.

– Так вот почему у них такая расцветка кошачья! – сказал Гущин. – И кричал тот зверь по-кошачьи. А величина…

– А величина, – сказал Цветков, – это опять эксперименты нашего уважаемого хозяина.

– Как нетрудно было догадаться, – заключил Таусен.

– Но почему же вы не упоминали о них? – спросил Цветков.

– И зачем вы… ведь уже давно… – начал было Гущин, но Цветков остановил его взглядом.

– Я не предвидел, что так получится, – сознался Таусен. – Помните, я вам сказал: «Не то еще увидите». Работу по созданию гигантов я закончил только недавно и не все учел. Отто как был преданным псом, так им и остался, а в кошках после резкого увеличения размеров сразу проснулись инстинкты хищников. Ведь кошки менее привязчивы, чем собаки. Они не стали сидеть дома – разбежались по острову. Их стал мучить голод. А на кого они могли здесь охотиться? Разве на леммингов? Когда они были обыкновенными кошками, это их удовлетворяло. А что значит мышь для такого зверя? Или даже песец?

– Вы кормили их гипофизами? Или впрыскивали гормон гипофиза? – осведомился Гущин.

– Как вам сказать… В основном ваше предположение недалеко от истины, но это вовсе не так просто. Я работал над этим десять лет. Конечно, я имею дело с гипофизами. Мне удалось выяснить, что гормоны гипофизов некоторых морских млекопитающих отличаются исключительной активностью. Я воспользовался и другими эндокринными железами – в общем, применял сочетания разных желез. Но я не кормил ими животных и не впрыскивал им гормонов. Это дает сравнительно слабый результат, так как гипофизарный гормон роста разрушается в организме пищеварительными соками. И потому я делал иначе. В одних случаях я прибегал к трансплантации… то есть пересадке желез. Я нашел такую комбинацию гипофиза с другими железами внутренней секреции, которая дает наибольший эффект.

– Вы этих кошек с собой привезли? – продолжал спрашивать Гущин.

– Ну, что вы! Они уже были бы дряхлыми. Это третье поколение, как и Отто. Но опыты я начал еще с их родителями и, как видите, кое-чего добился!

Москвичи невольно переглянулись. Таусен заметил это, насторожился. Тогда Цветков резко переменил разговор.

– А какой умный пес Отто! – заметил он. И шутливо прибавил: – Он даже русский язык понимает. Вы к нему обращались по-русски в лаборатории, и он вас великолепно понял.

Таусен рассмеялся:

– Он интонации прекрасно чувствует и понимает. Еще маленьким щенком он проявил большие способности и привязанность ко мне. Я с ним был жесток: оперировал его для экспериментов – правда, под наркозом, но все же у него сохранились неприятные воспоминания об операционном столе и инструментах. Но он был уж очень подходящим экземпляром для опытов… И они дали, как видите, значительный результат…

Глава 14. Таинственные выстрелы

После обеда, когда за окном сгустились сумерки и в комнате зажгли свет, Таусен признался, что очень устал от ночных событий и сегодняшней охоты.

– Да и вам, мои молодые друзья, не мешает отдохнуть.

– Послушай-ка, – сказал Гущин Цветкову, как только они остались одни, – зачем ты дал мне знак молчать?

– Когда это? – не сразу понял Цветков.

– Когда я чуть не сказал о наших гигантах.

– А зачем? Сам увидит. Тогда это будет убедительнее. Ведь ему кажется, что он неслыханную вещь сотворил. И вдруг так его разочаровать! Нельзя же без подготовки – десять лет он был оторван от мира…

– Ты, пожалуй, прав.

– Ну вот. А тогда это будет нагляднее, и, главное, огорчение смягчится радостью, что он опять в широкой человеческой среде, что сможет работать вместе с большими учеными.

– Ты убежден, Юра, что мы скоро будем там и что он отправится с нами?

– Безусловно. А ты?

– И я тоже убежден.

Внезапно Цветков схватил Гущина за руку, глаза его потемнели.

– Что ты, Юра! – удивился Гущин.

Цветков приложил палец к губам, делая знак молчать.

И тогда они услышали слабый, отдаленный звук выстрела.

– Это второй, – шепнул Юрий. – Скорей на крыльцо!

Они выбежали из дома. Морозный ветер слегка пощипывал лицо.

И вдруг в тишине со стороны бухты раздалось еще несколько смягченных расстоянием выстрелов.

– Кто может там стрелять? Ведь наши все дома, – удивился Гущин.

Он бросился в дом, схватил ружье, вернулся и выстрелил подряд три раза. И снова, словно в ответ, со стороны бухты донеслись три негромких выстрела.

– Да ведь это люди с Большой земли! Люди, Юрка! – закричал Гущин.

Он обхватил приятеля и закружил его. Выбежал на крыльцо Таусен. В большом доме вспыхнул свет. Оттуда бежали саамы.

– Что случилось? – встревоженно спросил Таусен.

– Люди, люди с Большой земли! – громко повторил Гущин.

– Да, это, очевидно, так, – сказал Таусен, когда ему объяснили, в чем дело.

И новым для него, взволнованным и резким тоном добавил:

– Мы сейчас отправимся им навстречу. Может быть, они дают сигнал и им нужна помощь?

Гущин с трудом сдерживал дрожь. Ему показалось, что у него под меховой шапкой зашевелились волосы.

Возбужденно переговариваясь, выбежали саамы.

Таусен отдал им распоряжения и скрылся в доме.

Через несколько минут Таусен, Гущин и Цветков были готовы. У крыльца их ждала группа вооруженных саамов.

Не успели они отойти от дома, как их нагнал еще один человек. Таусен осветил его фонариком. Москвичи с удивлением узнали Ганса. Правда, Таусен накануне сказал им, что рана Ганса не тяжела, и все же они не ожидали так скоро увидеть его на ногах.

Между Гансом и Таусеном произошел короткий разговор. Речь Ганса была так выразительна, что Цветков и Гущин поняли ее без труда: он настаивал, чтобы его взяли с собой, и при этом энергично двигал правой рукой, показывая, что она не болит. Но Таусен не согласился. Ганс, опечаленный, повернул к дому, а маленький отряд быстро направился к бухте.

– Да неужели они не двигаются? – возмущался Гущин. – В чем дело, не пойму!

Долго шли они молча, шагая в ногу, вглядываясь в даль.

Наконец между холмами засинело мере. На беспредельной синеве ритмично вспыхивали белые барашки.

Люди прошли между холмами и вышли к бухте. Теперь вода стояла высоко – был прилив. Печальная развалина судна «Мария» чуть колыхалась на прибрежных волках. А неподалеку от нее, вплотную к суше…

– Да это ракетоплан! – крикнул Гущин сдавленным голосом.

От машины поднялся человек и пустился бегом к ним навстречу с криком «ура».

Гущин первый бросился обнимать незнакомца и, не рассчитав своих движений, повалился вместе с ним на землю.

Незнакомец быстро встал и помог подняться Гущину. Он был очень молод – вряд ли старше двадцати лет. Вздернутая верхняя губа придавала ему мальчишеский вид. Он был строен и крепок. Приветливым и в то же время недоумевающим взглядом смотрел он на островитян.

Гущин обернулся к Таусену; он видел впервые, как оживилось его лицо, засверкали глаза. Цветков молча взял руку Таусена, сжал ее, ощутил ее дрожь.

Саамы тоже с волнением смотрели на пришельца.

Юноша почувствовал неловкость от загнувшегося молчания.

– Кто вы такие, товарищи? – спросил он.

Дорогой нетерпеливый Гущин несколько раз уходил далеко вперед, но каждый раз Таусен сердито кричал ему вдогонку, чтобы он не отрывался от группы.

«Где они? Ждут у самой бухты или идут навстречу? – думал Гущин. – Может быть, они уже совсем близко – в темноте не видно, и через несколько минут или даже секунд мы с ними встретимся!»

Подойдя к Таусену, он поделился с ним своими соображениями.

– Повторите сигналы! – сказал Таусен.

Гущин на ходу вскинул винтовку и трижды выстрелил. Ветер, ровный, настойчивый, дул в сторону бухты. Через несколько секунд оттуда раздались три отчетливых выстрела – они звучали слабо, издалека.

– Видно, они и не думают двигаться к нам! Что их там держит? – с досадой говорил Гущин.

– Придем – увидим, – лаконически возразил Таусен.

Гущину хотелось броситься бегом, но он решил не сердить больше Таусена и с трудом сдерживал себя. Цветков почувствовал его состояние.

– Потерпи, Сурок, – шепнул он ему, – немного осталось.

Небо на востоке стало сереть. Начиналось утро. Медленно заалел на пасмурном небе восход невидимого за облаками солнца.

Рассвело. Перед ними расстилалась пустынная равнина. Вдали виднелись холмы.

– Повторить сигналы еще раз? – спросил Гущин.

– Не помешает, – согласился Таусен. – Пусть слышат, что мы приближаемся.

Гущин снова выстрелил три раза. Тотчас же раздались ответные выстрелы.

– Они приближаются! – радостно воскликнул он.

– Это мы приближаемся к ним, – возразил Таусен.

– Мы русские! – закричал Гущин.

От ракетоплана отделился и приблизился к ним еще один человек. Гущин сразу узнал его. Правда он впервые видел знаменитого полярного летчика, но хорошо знал его по портретам. Острые глаза, вертикальная морщинка на лбу над переносицей, молодое дерзкое лицо. Оно хорошо давалось художникам, фотографам и кинооператорам.

– Здравствуйте, товарищ Петров! – крикнул Гущин и схватил летчика за руку.

– О, смотрите-ка, это, видно, знакомые! – заметил юный спутник Петрова.

– А кто хоть заочно не знаком с Петровым? – восхищенно говорил Гущин, все еще пожимая обеими руками маленькую крепкую руку Петрова.

Таусен схватил вторую руку Петрова и крепко сжал ее.

– Спасибо за теплый прием! – сказал Петров. – Мы с Ирининым, – он кивнул на своего юного спутника, – страшно рады вам. Во-первых, потому, что нашли русских людей там, где не ждали…

– Мы не все русские, – перебил Таусен.

Петров посмотрел на него и саамов, во все глаза глядевших на новых людей.

– А как вы здорово говорите по-русски! – поразился Петров. – А вы? – обратился он к саамам.

– Нет, они, к сожалению, не говорят по-русски, – сказал Таусен. – Но какая счастливая случайность…

– Что случайность? – удивился Петров.

– То, что вы сюда залетели.

– Да что же это все-таки за остров? – спросил Иринин. – Его ни на одной карте нет.

Но Петров не дал ответить на вопрос Иринина и обратился к Таусену:

– Это вовсе не случайность… Впрочем, об этом после. А то мы никогда не договоримся. Давайте сначала познакомимся. Мою фамилию вы уже знаете. А товарищ Иринин – техник-радист, мой верный товарищ в полетах и приключениях.

Он вопросительно посмотрел на Таусена.

Тот церемонно поклонился:

– Академик Орнульф Таусен.

Имя Таусена было незнакомо Петрову, но звание академика внушило расположение.

– Я очень рад, – сказал он. – У меня такое впечатление, что все вы давно не видели людей с Большой земли.

– Это не совсем так, – возразил Таусен. – Вот эти два молодых человека прибыли сюда только неделю назад, а я и все остальные действительно живем здесь десять лет.

– Ого! – удивился Петров. – Как же вы сюда попали? И зачем? И что вы здесь делаете? А на чем прибыли эти два товарища?

– Ну, – сказал Цветков, – на ваши вопросы отвечать очень долго. Скажите лучше, что значит ваш ответ, что вы не случайно попали сюда? И почему вы ночью стреляли?

– Боюсь, – ответил Петров, – что на ваши вопросы так же долго придется отвечать, как на мои.

Таусен как радушный хозяин вмешался в разговор и пригласил всех отправиться к дому.

– По дороге обо всем побеседуем. Должны же вы отдохнуть с пути! А затем я вас познакомлю и с островом и со всеми его обитателями.

– А много здесь населения? – спросил Петров.

– Семнадцать человек, включая недавно прибывших, – ответил Таусен.

– А итти к вам далеко?

– Часа два с половиной.

– Конечно, – сказал Петров, – мы охотно и с благодарностью готовы воспользоваться вашим приглашением. Да ведь нам вдвоем уходить нельзя, а остаться одному из нас – обидно. Тут невозможно оставить машину без присмотра. На нас уж какие-то чудовища напали ночью. Мы в темноте хорошенько не разглядели.

– Это вы в них и стреляли? – спросил Цветков.

– Ну да!

– Кто же это мог быть? – удивился Таусен.

– Вы же сами, академик, сказали, что лучше побеседовать по дороге. А то мы до вечера друг друга будем засыпать вопросами. Тебе, Дима, – ничего не поделаешь, – придется подежурить в машине.

– Досадно, но ничего не поделаешь! – сказал Иринин.

– Может, ты боишься остаться один?

– Чего и когда я боялся? – обиделся Иринин. – Вам по дороге все расскажут. А когда я узнаю?

– Узнаешь. Не бросать же машину на произвол судьбы! Кстати, – обратился он к островитянам, – куда это вы направлялись целым отрядом?

– К вам на помощь, – ответил Таусен.

– Я так и думал. Спасибо… Так видишь, Димочка, мне все-таки необходимо как командиру машины раньше всего ознакомиться с неизвестным доселе островом, связаться с населением и потом, не медля, подробно обо всем доложить. При первой возможности вернусь или пришлю тебе смену. А ты пока радируй в Москву о ночных происшествиях, о том, что обнаружили остров… Будьте добры, академик, сказать координаты.

Таусен сказал.

– Ну вот, сообщи…

– Позвольте, товарищ Петров… – вдруг сказал Гущин, тяжело дыша от волнения. – Да… как ваше имя-отчество?

– Александр Филимонович.

– Позвольте, Александр Филимонович, – ведь нам надо раньше всего связаться с Большой землей. Нас, наверно, считают там погибшими.

– Э! – воскликнул Петров. – Да вы, начерно, те самые, кого я ищу!

– А кого вы ищете? – спросил Цветков.

– Гущина и Цветкова.

Едва Петров произнес эти слова, как Гущин кинулся к нему.

Петров отступил на шаг, крепко уперся, и только потому дружественный натиск Гущина не сбил его с ног, как Иринина.

Иринин засмеялся:

– Это здесь род приветствия, на острове: вновь прибывших обязательно сбивают с ног.

– Но не со всеми это удается, – отшутился Петров.

– Александр Филимонович! – воскликнул Гущин. – Дайте же нам связаться с нашими близкими! И с газетой!

– Ну, конечно, связывайтесь, друзья! – сказал Петров. – Разумеется, это раньше всего, а потом уж познакомимся с островом. Но как ни велико ваше нетерпение, сначала мне придется доложить о выполнении данного мне поручения.