Текст книги "Планета КИМ. Книга 2"

Автор книги: Абрам Палей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

VI. Возвращение

Земля увеличивалась медленно, но так же неуклонно, как увеличивается число с прибавлением новых единиц. Пришло такое время, когда все стали поодиночке и очень часто ходить в маленькую кабинку пилота. Бинокль переходил из рук в руки.

Но уже и простым глазом наблюдаемая, явственно раздваивалась голубая звезда на большую, голубую, и маленькую, светло-серо-голубоватую. Затем Земля стала заметным диском, величиной в серебряный рубль. Облачные волокна проплывали по нему.

Свету в ракете прибавилось настолько, что, наконец, выключили электрические лампы межпланетного корабля. Все говорило за то, что расстояние между ракетой и Землей сокращается.

Особый циферблат, находившийся в кабине пилота перед его глазами, указывал количество газа в резервуарах. Сравнивая это количество с тем, которое было истрачено до сих пор, Семен видел, что остается достаточно. Но он не забывал, что много горючего придется потратить при спуске для торможения ракеты, для борьбы с силой падения на Землю. А если ракета почему-либо уклонится с правильного пути, то еще вопрос – хватит ли газов для того, чтобы выправить путь.

Но этим последним сомнением Семен и подавно ни с кем не делился. Самое трудное прошло. Авось, и завершительная часть необычайного приключения, начавшегося в марте 1941 г., пройдет благополучно.

Теперь Семену стало значительно легче, Ким помогал ему. Семен отдохнул. Часто, поручив Киму управление аппаратом, вернее – наблюдение за тем, чтобы ракета не уклонялась с правильного пути, он пристально вглядывался в родную планету.

Диск ее уже был равен приблизительно лунному диску, каким тот виден с Земли во время полнолуния. Ее голубой цвет стал бледнее, серее, но общая яркость увеличилась и была во много раз сильнее яркости полной Луны. Облака закрывали ее густо. Но когда их не было видно (хотя весь диск целиком никогда не был свободен от них), то внимательному глазу виднелись смутные очертания материков. Края их расплывались в плотной толще земной атмосферы, но Семен узнавал Америку, похожую на песочные часы, знакомые очертания Африки, Австралии и Старого Света. Да, вот Европа, она не больше ладони новорожденного. Что-то в ней теперь делается? Скоро, скоро они узнают это, если путешествие кончится благополучно.

В одну из таких исполненных нетерпеливого ожидания минут, стоя рядом с Кимом и обняв его за плечи (машина шла по данному ей направлению), Семен сказал своему юному другу:

– Теперь уже близко.

– А как? – встрепенулся Ким.

– Сейчас легко сосчитаем. Таким диском, как в от момент мы видим Землю, жителям Земли бывает видна полная Луна. Но диаметр Луны приблизительно вчетверо меньше земного, и, значит, Луна на таком же расстоянии должна казаться в шестнадцать раз меньше. Видимый диск уменьшается пропорционально квадрату расстояния. Если Земля кажется нам отсюда такой же, как Луна с Земли, то, значит, мы находимся от нее в 4X4 = 16 раз дальше. Но тебе известно из твоих занятий по астрономии среднее расстояние от Земли до ее спутника?

– Приблизительно 400.000 километров, – ответил Ким.

– Ну, это довольно грубое приближение, – возразил Семен, – более точная цифра – 384.400 километров. Но так как речь идет о среднем расстоянии и так как оно никакой практической роли играть не будет, то мы можем удовлетвориться этим круглым числом. Итак, помножим его на 16.

– 6.400.000 километров, – сказал Ким, подумав секунду, а затем воскликнул: – Как близко!

Семен невольно рассмеялся. Но, по существу, Ким был прав. Это было, действительно, очень близко по сравнению с теми 414.115.000 километров (в среднем), которые отделяли их от Земли, когда они жили на малой планете. И, что приятнее всего, это расстояние, судя по увеличению земного диска, продолжало непрестанно сокращаться.

Наблюдать Землю становилось все интереснее. В зависимости от своего вращения вокруг оси, она приобретала фазы, подобные лунным, превращаясь то в узенький серп, то в более широкий, то в полный диск, то почти вовсе исчезая из виду, – но тогда она все же часто мерцала еле уловимым пепельным цветом, отражая лунный свет. Когда же она сияла своим ярким серо-голубым светом, при внимательном наблюдении можно было заметить места исключительного блеска – полярные области и горные вершины, где снег наиболее сильно отражал солнечные лучи. Вершины гор отбрасывали длинные тени, но тени эти далеко не были так резки и черны, как тени лунных вершин, наблюдаемые с Земли.

Потом и Луна стала видна в качестве крошечного диска, а на огромном диске Земли сквозь основной голубой цвет стали пробиваться добавочные тона: белизна снежных пространств, желто-красный отсвет песчаных пустынь, зеленоватый колорит лесов и полей.

Наконец, Земля, безмерно увеличившаяся, перестала казаться диском: она заполнила все поле зрения в окнах. Вместе с тем она, потеряла свою яркость и продолжала быстро тускнеть. И вот – стали меркнуть звезды. Ракета вступила в пределы земной атмосферы.

Это произошло неожиданно для Семена. Первоначально ракета двигалась с очень малой сравнительно скоростью, но Семен, бесконечно утомленный длительным напряжением внимания, не учел огромного увеличения скорости с тех пор, как ракета вступила в область земного притяжения.

Неужели он запоздал с торможением, и межпланетный корабль разобьется? Погибнуть теперь, когда они уже у цели, после всего пережитого – как это было бы глупо!

Эта мысль мелькнула в нем метеором. Он вернулся к машине. Клавиатура кнопок и рукояток была покорна его привычным рукам. Но эти руки слегка дрожали. Ким с удивлением взглянул на старшего друга. Семен не заметил его изумленного взгляда. Он давал ракете обратный ход, изменяя направление выхода газов. Стрелка циферблата скоростей показывала теперь умеренную скорость, почти достаточную для спуска. Еще, еще немного…

Но толчок, еще более сильный, чем тот, с каким они опустились на планету Ким, снова бросил ракету на бок. Локоть Семена врезался в циферблат скоростей, и пилот застонал от боли. Он хотел твердо стать на ноги. Но за год невесомой жизни в ракете и за два почти десятилетия на планете Ким он отвык от земного притяжения и не смог сделать сразу нужное усилие. Он напряг все мускулы, и это оказалось очень трудным. Ракета с ее населением была в поле мощного тяготения.

Итак – они на Земле.

VII. На старой планете

Превозмогая острую боль в локте, Семен весело обернулся к Киму: – Приехали, милый!

Ким лежал у ног Семена. Он был жив и невредим, но вид у него был крайне беспомощный. Лицо его выражало недоумение, изумление и ужас. Глаза были широко, открыты. Семен наклонился к нему. Ким лежал совершенно неподвижно.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил Семен, наклоняясь к нему, – ты сильно ушибся?

– Нет, нисколько, – отвечал Ким, но я упал и не могу подняться.

– В чем дело? – поразился Семен, – какая-то странная контузия.

Он стал поднимать Кима с полу. С непривычки тело юноши показалось ему теперь страшно тяжелым. Тут он понял причину беспомощности Кима: его связывало невидимыми цепями земное тяготение. У Кима, конечно, было вполне достаточно физической силы, но он еще не научился соразмерять напряжение мускулов с тяготением.

Ведя под руку своего молодого друга, ноги которого как бы прирастали к полу с каждым шагом, неверной походкой Семен вошел с ним в общую каюту. Они застали картину разгрома. Воздушная машина, динамо, сундук и другие вещи были разбросаны в полном беспорядке. Кое – кто стонал от ушибов. Нюра лежала возле сундука. Она ударилась при падении головой об его стенку, и Тамара только что привела ее в чувство. Она стояла перед ней на коленях, держа алюминиевый стакан с водой.

Майя, Владимир и Рэм ползали на четвереньках, борясь с притяжением. Старшие помогали им встать. Это было уморительное зрелище, и Нюра, придя и себя и случайно бросив на них взгляд, залилась почти истерическим хохотом, столь заразительным, что через несколько секунд тесная каюта огласилась всеобщим стонущим смехом. Тамара уронила стакан, и лужица поползла по алюминиевой стене, ставшей полом.

Семен с удивлением почувствовал, что ему тяжело дышать. Голова стала тяжелой, перед глазами пошли багровые круги. Он подумал, что это следствие усталости или ушиба. Но, когда его взгляд вновь случайно упал на сброшенную и развороченную воздушную машину, он понял: в таком состоянии машина уже не могла действовать.

Тамара, уставшая от смеха и прислонившаяся к стене, пожаловалась:

– Ой, умираю от смеха! Дышать нечем! Задыхаюсь…

– Это не от смеха, – возразил Семён. Выпустив руки Кима, которому пришлось схватиться за ременной поручень, чтобы не упасть, он бросился в сужение конуса и настежь распахнул герметическую дверь. Густой влажный весенний воздух, напоенный сладостными ароматами цветов, хлынул в каюту. Впечатление от этих запахов было потрясающим. В первый момент все остолбенели. Молча, жадно вдыхали они вливающийся земной воздух, с наслаждением и восторгом.

– Какая прелесть! – тихо сказала Майя.

Новый мир, в который она вступала, очевидно, был прекрасен, если уже его дыхание так гармонично и очаровательно. Преодолевая страшную силу притяжения, она с трудом поднялась и оперлась на руку Нюры.

– Ну, что ж, ребята! – объявил Семен, – не оставаться же нам в ракете! Давайте выходить.

– Интересно, в какой части земного шара мы находимся! – воскликнула Тамара.

– Твое любопытство очень скоро будет удовлетворено, – резонно ответил Семен. И, обратившись к Киму, спросил с веселой усмешкой:

– Что ты это делаешь, мой друг?

Ким, как только услышал, что собираются выходить наружу, едва передвигая плохо повинующимися ногами, направился к узлу, в который были связаны термосные костюмы после того, как люди вошли в ракету на малой планете. Он так привык, выходя, каждый раз надевать костюм, что совершенно машинально готовился сделать это и теперь.

– К чорту костюмы! – заявил Семен. – На Земле они нам не понадобятся.

Ким даже чуть недоверчиво взглянул на него – не шутит ли он. Однако Семен был хотя и весел, но серьезен. Ким отошел от узла.

Странная кучка людей вышла из отверстия в сужении конуса. Все они шатались, как после тяжелой болезни. Четверо же самых младших едва двигались, и их вели под руки. Все люди были сухощавы и стройны. Самому старшему из них никто не дал бы больше тридцати лет. На них была чистая одежда, но, если всмотреться, много раз заплатанная терпеливыми руками женской половины коммуны. Головных уборов не было ни у кого. У двоих или троих сохранились стоптанные башмаки. У всех остальных, в том числе у юношей и подростков, к подошвам босых ног, лишенных чулок и носков, были прикреплены толстые резиновые подошвы, род сандалий. Это было изобретение Лизы, которым она очень гордилась. Она сшила эти подошвы из материи запасных термосных костюмов, подшивая ее в несколько слоев.

– Все-таки, где же это мы? – повторила Тамара. Ракета лежала посреди пустынной зеленеющей равнины. Огромный горизонт замыкал ее правильным кругом. Солнце заходило. Бледноголубое небо было почти безоблачно. Лишь на западе стрельчатыми полосками вытянулись легкие перистые облака и, восприняв рубиновое сияние заката, напитавшись его горячим блеском, рдели пылающей гаммой незаметно переходящих друг в друга тонов. Легкое весеннее благоухание проникало воздух. Оно было едва уловимо, но в первый момент, влившись в ракету, показалось сильным тем, кто отвык от земных запахов, и тем, кто никогда не знал их. Было тихо. Но неопределенный ровный шум доносился издали, подобный шуму дальнего водопада. Он шел с запада, оттуда, где пылающий солнечный диск уже коснулся краем Земли и был кровав и огромен.

Люди жадно впивали этот земной шум, полной грудью вдыхали густой благоухающий земной воздух и смотрели, смотрели… Одни были лишены всего этoro двадцать лет; другие первый раз попали в этот мир. И те, и другие были потрясены одинаково сильно: первые – радостью возвращения и воспоминанием, вторые – новизной, более поразительной, чем все то, что им о ней рассказывали.

– Что это за шум? – заговорила первая Тамара. Семен взял свой бинокль, висевший у него на поясе, и, приложив его к глазам, устремил на запад. Тотчас же он воскликнул:

Вода!

Там, где солнечный диск уже врастал в Землю, сквозь стекла ясно обозначалась полоса воды. Казалось, что Солнце тонет в ней. Запад стал темнеть, и противоположного берега не было видно. А у самой воды виднелись какие-то странные строения. Принимая во внимание дальность расстояния, они должны были быть очень велики. Но они были вытянуты гораздо больше в длину, чем в высоту. Повидимому, это был целый город строгой и простой архитектуры. Он был далек, Солнце заходило, и в городе не было заметно никакого движения.

Переходя из рук в руки, бинокль дошел до Кима. Ким уже почти твердо стоял на ногах. Теперь он уже освоился с земным притяжением, как и оба поколения его друзей.

Едва юноша прильнул к стеклам, у него вырвался восторженный крик:

– Это море!

Семен покачал головой:

– Нет, это скорее река – судя по цвету воды. Шум, доносящийся оттуда, похож на шум водопада или воды, несущейся в открытые шлюзы.

И, помолчав, он прибавил:

Однако, чорт возьми, пора выяснить, что это за страна. Кругом ни души…

– Нет, вот идет человек! – взволнованно воскликнула Лиза.

И все с изумительной быстротой обернулись по направлению ее взгляда.

В самом деле, к ним приближался человек. Никто не заметил вначале его появления, так как до сих пор смотрели в противоположную сторону. Он появился неожиданно и непонятно откуда: поблизости не было видно никакого жилья.

Но еще более странным оказалось то, что никто сразу не мог определить, насколько близко от них находится этот идущий к ним человек. Привыкнув жить на планете, где нет перспективы, кимовцы теперь с трудом могли ориентироваться в расстоянии.

Однако человек, повидимому, был уже достаточно близко, так как можно было не только видеть его лицо, но и различить выражение изумления на нем; он, несомненно, заметил грандиозную ракету и толпившуюся около нее кучку необычайного вида людей.

Он приближался медленными, ровными земными шагами, пытливо вглядываясь в странное зрелище.

Это был довольно высокий мужчина в простом светлосером пиджачном костюме, с которым плохо гармонировала широкополая соломенная шляпа. Из-под нее выступало энергичное бритое лицо с крепкими желтоватыми скулами, выдающейся нижней челюстью и слегка приплюснутым широким носом. Он держал в зубах потухшую изогнутую трубку с большим чубуком. Несмотря на его несомненную реальность, младшие кимовцы смотрели на него, как зачарованные, словно они наблюдали чудесное видение.

– Это, несомненно, американец, – авторитетно заявил Федя Ямпольский. – Я помню – точно таких видал незадолго до нашего отлета с Земли, когда приезжала рабочая делегация из Америки. А, впрочем, мы сейчас все это выясним окончательно.

И, подойдя вплотную к иностранцу, который теперь был от группы в нескольких шагах, он применил на практике знание английского языка, полученное во время «университетских» суббот, быстро составив вопросительную фразу:

– Where are we?*

*Где мы находимся?

На что иностранец немедленно же с достоинством ответил, подозрительно отодвинувшись от него на два шага:

– Вибачайте, громадянине, я не розумiю вас. Чи ви не розмовляете украiнською мовою, будь ласка?

Едва он произнес эти слова, как Федя в самозабвенном восторге, мгновенно утратив самообладание, бешено бросился ему на шею. Но, не привыкнув еще правильно соразмерять свои усилия, он на этот раз применил слишком большую мускульную силу. Его объятие сбило с ног незнакомца, и тот в падении увлек и его. Оба они покатились на землю. Незнакомец, выронив изо рта трубку и сжав зубы, правой рукой крепко прижал к себе Федю, а левой вытащил из бокового кармана пиджака плоский короткоствольный револьвер, похожий на браунинг.

Все это произошло в течение нескольких секунд, Семен увидел револьвер и понял, что незнакомец, превратно понявший чересчур экспансивное движение Феди, готовится к обороне. Он воскликнул:

– Гражданин, может-быть, вы понимаете по русски? Товарищ от радости бросился обнимать вас. Мы двадцать лет не видели людей. Федька, дурак, вставай.

Гражданин понимал по-русски. Он выпустил Федю (пылкий кимовец, со сконфуженным выражением лица, поспешил вскочить на ноги) и сам встал неторопливо и с достоинством. Оба борца имели довольно помятый вид.

«Американец» снова внимательно осмотрел находившуюся перед ним странную группу. Затем его взгляд остановился на чудовищной ракете, и он замер в окончательном недоумении.

VIII. Два поколения кимовцев в стране советов

Тракторист и механик Остап Марченко прекрасно говорил по-русски.

Семен с самого начала в коротких словах объяснил Марченке, что они – члены экспедиции, двадцать лет назад отправленной на Луну; попали на другую планету и лишь теперь нашли возможность вернуться на Землю. Марченко вежливо выслушал его, но скептически покачал головой. В маленьких глазах его сквозило явно выраженное недоверие.

Однако оно сильно поколебалось, когда ему показали подробности устройства ракеты. Необычайный, аппарат во всяком случае доказывал, что путешественники прилетели откуда-то издалека.

Надвигалась темнота. Ее медленное наступление очень интересовало молодежь, никогда не видевшую сумерек. Марченко предложил отправиться к нему домой. Это было довольно далеко, с наступлением вечера становилось заметно холоднее, а костюмы межпланетных путешественников были очень легки.

Итти пришлось долго, так как вновь прибывшие двигались медленно и с трудом. Но дорога прошла незаметно, в оживленной беседе. На Марченку сыпались вопросы, не менее многочисленные, чем метеоры, некогда осыпавшие алюминиевый дом на малой планете.

Прежде всего путешественники поинтересовались, где они находятся. Очевидно, это не Америка, а Украина. Но какая местность?

Они узнали, что постройки, виденные ими в бинокль, – не что иное, как Днепровская силовая станция.

В противоположной же стороне, на расстоянии нескольких километров от того места, где они опустились, находится большой агро-город Калининск, и зеленая равнина является частью его зерновых полей.

За вопросом о месте последовал вопрос о времени, снова повергший Марченку в величайшее недоумение. Оказалось, странные гости не знают, которое теперь число, какой месяц и даже какой год. В глазах Марченка опять засветилось недоверие. Тогда Семен вкратце рассказал ему о пережитом ими на малой планете «крушении времени» и об обратном полете.

День их возвращения на Землю оказался 10 апреля 1961 года. Это была почти годовщина их отлета. Двадцатая годовщина. Итак, их предположения о времени почти не разошлись с действительностью.

Затем гости засыпали Марченку вопросами о международном положении и строительстве социализма. Их головы закружились от того, что они узнали.

Около пяти лет назад было сломлено сопротивление последнего оплота капитала – Соединенных Штатов Америки. С тех пор весь мир превратился в единый Союз Советских Республик. Теперь заканчивалась советизация самых глухих и отдаленных мест земного шара.

Однако до окончательного установления коммунистического строя было еще далеко. Тяжелое наследие капитализма было не так-то легко ликвидировать. Надо было затратить много усилий и времени, чтобы перевоспитать человечество в новом духе. Особенно трудно было с американскими рабочими, до сих пор не вполне оправившимися от моральной подавленности и разобщения, в которых их так искусно держал капитал.

В Азии и особенно в Африке было еще немало отсталых, некультурных народностей. Туда были брошены лучшие силы, и культурный прогресс шел быстрыми шагами. Но еще больше предстояло сделать.

В сущности, главная, завершительная стадия работы только еще начиналась по-настоящему. Но общий энтузиазм, владевший человечеством, был так велик, его единая воля – так настойчива, что темп строительства был чрезвычайно силен.

Многое уже было сделано, особенно в области организации производства и распределения, так что те сведения, которые старшие кимовцы на малой планете сообщали своей молодежи о нелепом распределении продуктов на Земле, оказались в значительной мере устаревшими.

Наконец, в темноте вдали сверкнули огни.

– Ну, вот, мы скоро и дома, – довольно произнес Марченко, – небось, уже здорово есть хотите.

Но удивительные гости словно нанялись ошеломлять его самыми невероятными вещами. Стараясь вложить в голос всю доступную ему силу убедительности, Семен ответил:

– Мы уже двадцать лет ничего не ели.

Марченко даже остановился от изумления:

– Как же вы жили, ничем не питаясь?

– Ну, это не совсем так, – питаться-то мы питались.

И, по возможности коротко, он рассказал о питательных таблетках, их составе и способе их приготовления.

Однако если наши путешественники и не проголодались, то все они без исключения очень устали от непривычной ходьбы и сильного притяжения. Поэтому они с большим удовольствием приблизились к жилищу Марченка.

Он занимал довольно удобную и просторную комнату в большом шестиэтажном доме, стоявшем на самом краю города. Непосредственно за этим домом начиналась необъятная зеленая пашня.

Марченке пришлось дважды поднять лифт, чтобы перевезти всех гостей к себе на шестой этаж. Пока они с удовольствием умывались по очереди над стенным умывальником (теперь уже воду не надо было экономить), Марченко рассказал им несложные обстоятельства своей встречи с ними.

В предвечерний час, когда работа уже кончилась, он вышел погулять и, отойдя довольно далеко от дома, увидел какой-то предмет, привлекший его внимание. Это была ракета. Он отправился посмотреть, в чем дело, и наткнулся на путешественников…

Наконец, кимовцы кончили свой туалет, и Марченко отправился с ними в коммунальную столовую своего корпуса, находившуюся в соседнем коридоре. Необычайный вид гостей вызвал общее изумление, и многие из находившихся в столовой окружили их тесным кольцом. Но Марченко был голоден, и потому не расположен долго рассказывать. В кратких словах сообщил он о невероятной судьбе прибывших. Затем все уселись за стол.

Гости ели мало, и Семену пришлось объяснить на этот раз подробнее, как они питались на планете Ким. Уже много лет они не испытывали чувства голода, и теперь ели без удовольствия, только для того, чтобы начать вновь привыкать к еде. Они убедились также, что их вкусовые ощущения настолько атрофировались, что они едва замечали вкус кушаний. Челюсти же двигались с трудом и неумело и повиновались кимовцам так же плохо, как струны гитары молотобойцу.

Еще сложнее дело обстояло с молодежью, которую за столом коммуны впервые стали обучать земному способу питания. Было много шуток и смеха, но, в конце концов, все-таки дело пошло на лад.

За ужином старшие кимовцы продолжали свои расспросы. Их интересовало, везде ли уже введено социалистическое земледелие. Оказалось, что еще далеко не везде. В частности, в Китае и в некоторых других странах Востока до 25 % крестьян продолжали пока обработку земли индивидуальным путем. Но, преимущества коллективной работы и быта были так очевидны, что переход крестьян к новым формам труда и жизни совершался очень быстро.

После ужина было решено, что пора осведомить научные круги о прибытии межпланетных путешественников. Марченко предложил послать подробную срочную радиограмму знаменитому киевскому астроному Титаренке. Все нашли эту мысль удачной, и Марченко на своем маленьком автомобиле отправился на радиостанцию, где сидел у аппарата дежурный телеграфист.

Ким поехал с Марченкой. Земля щедро раскрывала юному пришельцу свои чудеса. Лифт и авто поразили его, не знавшего другого способа передвижения по поверхности планеты, кроме собственных ног. Он заинтересовался способом сообщения на расстоянии. Сколько еще чудесного ему предстоит узнать в этом удивительном мире!

Затрещал передатчик, и незримые волны понесли странную весть киевской радиостанции и всем, работавшим с ней на одинаковой длины волне.