Текст книги "Технология власти"

Автор книги: Абдурахман Авторханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Услышав от меня, что некоторые предполагали, что они арестованы, Сорокин расхохотался:

– Юдин и Митин арестованы?! Нет уж, лучше увольте ГПУ!

О своих делах Сорокин не говорил ни слова. Я не стал допытываться, будучи убежден, что он сам расскажет. Так и случилось.

Вечером он пригласил меня к себе, а от него мы вместе поехали к Зинаиде Николаевне. Она, видимо, уже ожидала гостей. Мы приехали первыми. Скоро прибыли один за другим Резников и "Генерал". Зинаида Николаевна подала чай, но "Генерал" потребовал водки, а ее не оказалось. Я вызвался пойти за водкой. Когда я вернулся, беседа была уже в разгаре. Из дальнейшего рассказа я понял, что Сорокин отсутствовал "по мобилизации" ЦК. Случилось это так. Вскоре после назначения нового бюро ЦК вызвал группу слушателей старших курсов (почти весь состав нового бюро) и некоторых преподавателей. С вызванными, с каждым лично, имел беседу заведующий отделом печати ЦК – И. Варейкис. Под строжайшим секретом он сообщил им причину их вызова: ЦК решил (на самом деле такого решения ЦК вынесено не было, а было указание Молотова, исходящее, несомненно, от Сталина) создать "теоретическую бригаду" для пересмотра и критического анализа всех статей, речей и книг, написанных Н. И. Бухариным до и после революции. В Секретариате ЦК была разработана и подробная тематика предстоящей работы. Каждый из участников "бригады" был обязан взять на себя одну из предложенных тем. Темы были самые различные. Некоторые работы, названные Сорокиным, помню, вышли потом в виде отдельных брошюр: "Философские основы правого оппортунизма", "Кулачество и правый уклон", "Правые реставраторы капитализма", "Классовая борьба и теория равновесия", "Социал-демократия и правый оппортунизм", "Коминтерн и правый уклон" и т. д.

Н. Бухарин был членом Политбюро, а о той борьбе, которая происходила внутри Политбюро между группами Бухарина и Сталина, в партии ничего не было известно. Как я уже упоминал, еще в сентябре 1928 года Сталин категорически отрицал наличие правых и даже "примиренцев" в Политбюро.

Оказывается, правые там были, но не будучи подготовленным теоретически (разоблачения) и организационно (репрессии) для немедленной расправы с ними, Сталин не давал этому факту огласки и исподволь готовился к предстоящей схватке.

Поскольку Бухарин считался официальным и главным теоретиком партии, надо было первый удар нанести с этой теоретической стороны.

ИКП в целом находился под сильнейшим влиянием "школы Бухарина", но были отдельные профессора и старшие слушатели, которые могли быть полезными ЦК в борьбе с Бухариным. Ни талантом, ни тем более научной подготовкой эти недоучившиеся "красные профессора" не отличались, но этот недостаток легко восполнялся их претенциозным "всезнайством", а главное – приказом ЦК.

– Требуется доказать,– заявил мне Варейкис,– рассказывал Сорокин,– одну простую аксиому: Бухарин – теоретически ничто, а политически – дрянь!

Видимо, этот же тезис он повторил и другим профессорам.

Через неделю все вызванные, в том числе и Сорокин, исчезли из ИКП для выполнения этого "специального задания ЦК.

Под страхом исключения из партии члены бюро были предупреждены, чтобы они не разглашали ни характера своей работы, ни места нахождения "бригады". Бригада была откомандирована в Ленинград и работала под непосредственным руководством С. Кирова и Б. Позерна. Из членов Политбюро о работе бригады знали, кроме Сталина и Кирова, только Молотов и Каганович. Через полтора месяца работа в основном была закончена и Сталину доложили результаты – до десяти больших статей

на вышеназванные темы и полный список "сочинений Бухарина" с подробным предметным указателем: когда, где и что писал или говорил Бухарин по тому или иному вопросу. В связи с этим был разработан специальный "указатель" и к произведениям Маркса, Энгельса и Ленина, чтобы легко было сравнивать марксо-ленинские высказывания с утверждениями Бухарина. Весь этот материал был предназначен пока что не для печати, а лично для Сталина. Члены бригады обязывались уже индивидуально продолжать свою работу для издания отдельных брошюр в будущем, но опять-таки соблюдая необходимые предосторожности.

Еще до своего отъезда Сорокин сообщил Резникову, а через него и Бухарину, какую ему Сталин готовит "бомбу" на очередном пленуме ЦК. Бухарин не придал особого значения этому факту, кажется, даже взял его под сомнение. Он не допускал, чтобы Сталин мог заниматься сведением с ним теоретических счетов, когда разногласия внутри ЦК идут по линии политики, а не теории.

Резонные и весьма обоснованные предупреждения Резникова, как и Угланова, кандидата в члены Политбюро, что Бухарина будут бить как раз за "теорию", чтобы развенчать его славу как одного из руководителей партии, а потому надо готовиться к контрудару именно в области "теории", не возымели на Бухарина никакого действия. После подробной информации Сорокина Резников решил устроить Сорокину свидание с Углановым, который не только был единомышленником, но и личным другом Бухарина. Свидание это состоялось на квартире Д. Марецкого, члена редакционной коллегии журнала "Большевик" и ученика Бухарина. Угланов на свидание не явился, но зато явился сам Бухарин. Сорокин подробно доложил Бухарину о работе "теоретической бригады" в Ленинграде. Бухарина заинтересовала, собственно, только роль Кагановича и Кирова в этом деле. Сорокин рассказал и об этом.

– Можете ли вы письменно изложить мне то, что вы рассказали?– спросил Бухарин.

Сорокин вручил Бухарину уже готовое письмо, предупредив его, что он подписал это письмо, по совету Резникова, псевдонимом, чтобы избежать возможных неприятностей. Бухарин выразил явное неудовольствие советом Резникова, но требовать подписи не стал.

Однако Резников оказался прав: через несколько месяцев письмо Сорокина лежало в делах Кагановича.

VII. ПАРТИЯ В ПАРТИИ

Будущий историк большевистской партии, добросовестно изучив все этапы ее истории, идейные раздоры, организационные "размежевания", отколы и расколы, объединения и разъединения, наконец, динамизм большевиков в Октябре, триумф в гражданской войне и пафос нэпа, недоуменно остановится у порога ее радикального нового этапа – 1924 года. И чем дальше, тем больше будет нарастать это недоумение. Добравшись до джунглей конца двадцатых и начала тридцатых годов, он вообще разведет руками: ведущие актеры великой драмы начинают заикаться, немые статисты, напротив, приобретают дар слова, а закулисная толпа театрального люмпен-пролетариата грубо и напористо заливает сцену...

– Умер режиссер русской революции – да здравствует режиссер!– кричит люмпен-пролетариат. Он, жадный до власти и неразборчивый в средствах, и ведет своего кумира к пустующей после Ленина режиссерской будке революции.

Ведущие актеры один за другим сходят со сцены, статисты вступают в главные роли, люмпен-пролетариат получает "хлеб и зрелища", а режиссер властной рукой и железной волей переворачивает новую страницу кровавой драмы. Почему это ему удается?

Вот кардинальный вопрос, на который обязан ответить будущий историк. Тщетно он будет искать ответа в генеалогии большевизма, психологии большевиков, в мессианстве "русской души", в темпераменте грузинского характера. Напрасны будут его поиски в пыльных архивах революции, в партийных резолюциях и даже протоколах Политбюро. Сами социальные условия того времени мало что смогут объяснить ему. Гениальность Сталина в интеллектуальном отношении он возьмет под сомнение. Граммофонные пластинки с речами Сталина и тринадцать томов его сочинений вообще разоружат будущего историка: он убедится, что Сталин – тошнотворный оратор и кустарный теоретик.

Тогда как же этот посредственный человек смог стать грозным владыкой великого государства и ярким символом целой эпохи?

Одного ответа на этот вопрос нет. Надо знать всего Сталина и всех его врагов. Одно несомненно: Сталин – великий психолог люмпен-пролетариата и гениальный Макиавелли анец в политике. Февраль дал власть народу,

Октябрь – плебсу, а Сталин – люмпен-пролетариату. Октябрь национализировал богатых, но не обогатил бедных. "Военный коммунизм" допролетаризировал город и пролетаризировал деревню. Нэп повернулся лицом к сильным, ничего не дав плебсу – "лицом к деревне", "учиться торговать", "обогащайтесь!". Плебс опустился ступенью ниже – он стал люмпен-пролетариатом и занял очередь у "Биржи труда" не с тем, чтобы идти на работу, а просто угрожать:

– За что мы боролись, за что кровь проливали?

– Ленина повесить, Троцкого – к стенке21!

В верхах партии тоже происходили глухое брожение и дифференциация. Одни тянули "влево", другие "вправо", третьи качались "без руля и без ветрил" между теми и другими.

Вакантное место Ленина продолжало пустовать, но оно, как и природа, не терпело пустоты. Лозунг Троцкого "возместим потерю Ленина коллективной волей и коллективным разумом ленинского ЦК" – оказался пустословием. Междуцарствие продолжалось только до тех пор, пока Сталин не овладел массой люмпен-пролетариата и техникой великого флорентийца. Уничтожив "левых" руками "правых", "правых" – руками "кающихся", "кающихся" – заговором люмпен-пролетариата от Ежова до Маленкова, Сталин превзошел Ленина. Удалось это ему потому, что он сумел создать в партии партию. Эта "внутрипартийная партия" вербовалась из профессиональных политических дельцов, которые должны были обладать всеми человеческими качествами, кроме одного: морального тормоза. Если сама идея была подсказана Лениным ("ядро профессиональных революционеров" – "Что делать?"), то техника и устав ее были разработаны Сталиным не в период его прихода к власти, а задолго до этого.

В связи с этим я невольно припоминаю рассказ одного старого грузинского социал-демократа, который вместе с Джугашвили учился в семинарии, вместе с ним сидел в царской тюрьме в Кутаиси, а через 35 лет доживал свои последние дни в сталинской тюрьме.

Он рассказывал:

"Однажды преподаватель древней истории задал нам

21 В середине двадцатых годов в государственном цирке в Москве была разыграна общеизвестная москвичам сатира: на арене валяются портреты Ленина и Троцкого. Один клоун обращается к другому и приказывает убрать их.– "Куда же их убрать?" – "Ленина повесить, а Троцкого – к стенке!".

тему для письменной работы. Тема называлась "Причина гибели Цезаря". Джугашвили написал самое оригинальное сочинение. Отвечая на прямо поставленный вопрос о причинах падения Цезаря, он добросовестно изложил школьную концепцию и добавил от себя – действительная же причина заключалась в том, что у Цезаря отсутствовал аппарат личной власти, который контролировал бы аппарат государственной (сенатской) власти.

В приложенной к сочинению схеме организации власти Цезаря, сената и провинциальных наместников Джугашвили выводил "белые места", охваченные красными клещами. "Белые места" – уязвимые точки для нанесения ударов цезаризму, а "красные клещи" – оборонительные меры для их предупреждения. В комментариях к схеме Джугашвили утверждал, что провинциальные наместники были слишком самовластны, чтобы они могли чувствовать над собой не столько власть сената, сколько дамоклов меч Цезаря. Борьба с сенатской знатью окончилась помилованием врагов и сохранением коллективного символа власти сената, что делало иллюзорными права "вечного диктатора". Кроме всего этого, Цезарь искал друзей, чтобы разделить с ними власть, а не исполнителей, которые обязаны повиноваться. Поэтому он и погиб от рук друзей (Кассий и Брут), не огражденный железными клещами верноподданных исполнителей.

Преподаватель спросил своего ученика:

– Не похожа ли ваша схема на абсолютную монархию?

Ученик ответил:

– Нет, личная власть монарха опирается на аппарат осударственной власти, а по моей схеме и сам аппарат осударственной власти держится аппаратом личной власти.

Впоследствии Сталин такие и подобные им суждения о "диктатуре пролетариата" называл суждениями "еще окончательно не оформившегося марксиста" (сравните предисловие к первому тому "Сочинений И. В. Сталина"). Но мне всегда казалось и сейчас кажется, что в этих семинарских сочинениях Джугашвили – весь будущий Сталин.

Если бы у нас не было никаких других доказательств на этот счет, то одни уже воспоминания Троцкого "Моя жизнь" – не оставляют ни малейшего сомнения, что начиная с апреля 1922 года, то есть со дня своего назначения генеральным секретарем ЦК, Сталин методически и настойчиво работает над осуществлением своей семинарской схемы. Прежде всего Сталин воссоздал снизу

доверху весь партийный аппарат и поставил его над партией. Первым человеком, который разгадал тайну этого "нового курса" Сталина еще при жизни Ленина, был Троцкий. В письме ЦК, в октябре 1923 года, Троцкий открыто обвинил аппаратное руководство ЦК в "групповой политике". Это же обвинение было выдвинуто и в "Заявлении 46". Групповую политику Сталина Троцкий видел в том, что "партийный аппарат, несмотря на идейный рост партии, продолжает упорно думать и решать за всех", но "партия должна подчинить себе свой аппарат"22. Однако ни эти предупреждения Троцкого, ни "Заявление 46", ни глухое требование больного Ленина "быть осторожными на поворотах" не могли удержать Сталина от уже взятого курса.

Троцкий свидетельствует23:

"Ленин вызвал меня к себе, в Кремль, говорил об ужасающем росте бюрократизма у нас в советском аппарате и о необходимости найти рычаг, чтобы как следует подойти к этому вопросу. Он предлагал создать специальную комиссию при ЦК и приглашал меня к активному участию в работе. Я ему ответил:– Владимир Ильич, по убеждению моему, сейчас в борьбе с бюрократизмом советского аппарата нельзя забывать, что и на местах и в центре создается особый подбор чиновников и спецов, партийных и беспартийных, вокруг известных партийных руководящих групп и лиц, в губернии, в районе, в центре, то есть в ЦК. Нажимая на чиновника, натыкаешься на партийца, в свите которого спец состоит, и, при нынешнем положении, я на себя такой работы не мог бы взять".

Ленин согласился с этой оценкой Троцкого и предложил ему блок Ленин-Троцкий против Сталина24.

Это уже показывает, как далеко зашел Сталин, а главное – какой силой стал его аппарат еще до смерти Ленина!

Идеально налаженная взаимная работа главы ВЧК Ф. Дзержинского и главы Секретариата ЦК Сталина помогла Сталину и здесь. Когда обвинение Троцкого в установлении диктатуры партийного аппарата нельзя уже было игнорировать, Сталин предложил Политбюро создать "нейтральную партийную комиссию" под руководством Дзержинского для рассмотрения жалоб Троцкого и "46". Эта комиссия сделала все, чтобы обелить "аппарат Сталина" и дискредитировать Троцкого, но

22Л.Троцкий. "Новый курс", 1923.

23Л.Троцкий. "Сталинская школа фальсификаций", 1932,

стр. 85-86.

24 Т а м же, стр. 86.

октябрьский пленум ЦК (1923 г.) постановил предложить Политбюро принять все меры к тому, чтобы обеспеч дружную работу.

"Я должен заявить, товарищи, за период после тября мы приняли все меры к тому, чтобы дружн работа с т. Троцким была налажена, хотя должен ск зать, что дело это далеко не из легких. Мы имели два частных совещания с т. Троцким, перебрали все вопрос хозяйственного и партийного порядка, причем пришли известным мнениям, не вызывавшим никаких сомнени Продолжением этих частных совещаний и этих попьпч наладить дружную работу внутри Политбюро было, чем я уже докладывал вчера, создание подкомиссии из трех. Подкомиссия эта и выработала проект резолюци ставшей впоследствии резолюцией ЦК и ЦКК о демократии. Так было дело. Нам казалось, что после того, как резолюция принята единогласно, нет больше основана для споров, нет оснований для внутрипартийной борьбы Да так оно и было на деле до нового выступления т. Троцкого на другой день после опубликования резолюции Щ проведенного независимо от ЦК и через голову ЦК, которое расстроило все дело, изменило положение радикальным образом"25.

Так жаловался Сталин на Троцкого, признавая одно временно тот знаменательный факт, что "октябрьски: пленум предложил", по существу, не Троцкому, а ем прекратить практику создания собственной партии в пар тии, хотя комиссия Дзержинского пришла на пленум со сталинскими тезисами "о клевете Троцкого" на "партаппарат и ленинские кадры партии". Выступление же Троц кого "через голову ЦК" было вызвано тем, что, положив в сейф ЦК решение пленума, Сталин, как ни в чем ни бывало, продолжал свое дело по созданию и укреплении "диктатуры партаппарата".

Низовая партийная масса, после этого обращения Троцкого, несмотря на террор и давление этого уже почти окончательно сложившегося аппарата Сталина-Дзержинского, весьма резко реагировала на поведение Сталина. На собраниях "пролетарских ячеек Москвы", этих крепостей сталинизма, Сталин и Дзержинский, пользуясь именем Ленина, собрали против Троцкого только 9843 голоса. Обвинения Троцкого против Сталина поддерживали 2223 человека, голосовавших за осуждение Сталина

25 Речь Сталина на ХIII партконференции 1924.

большее количество членов партии не участвовало в дискуссии, чтобы завтра же не оказаться если не в подвалах Дзержинского, то в очередях у "Биржи труда", как безработные.

Катастрофическое поражение Сталин потерпел в партийных организациях высших школ Москвы. Из 72 вузовских ячеек за ЦК высказались 32 (2790 чел.), за оппозицию – 40 ячеек (6594 чел.)26.

Еще хуже было дело у Сталина в провинции. Многие провинциальные организации решительно требовали смены "нового курса" Сталина. Если все еще не было единодушного бунта в партии против своего аппарата, то объяснялось это, главным образом, колоссальным личным авторитетом Ленина, из-за болезни лишенного возможности дать партии объяснение. Партия ждала его выздоровления. Сталин ждал его смерти. Но уже на XIII партийной конференции Сталин принял и профилактические меры по изменению состава столь непослушной партии – по его предложению конференция решила привлечь в партию новых 100 тысяч членов от рабочего станка, закрыв путь в партию мелкобуржуазным элементам. К "мелкобуржуазным элементам" относилась провинция (крестьяне) и вузы (студенты). Сталин приглашал пролетариев от станка и люмпен-пролетариат, чтобы вернее покончить с "саботажниками" создания партии в партии.

21 января 1924 года Ленин умер. В тот же день экстренный пленум ЦК выпустил обращение, в котором говорилось:

"Пусть злобствуют наши враги по поводу нашей потери. Несчастные и жалкие! Они не знают, что такое наша партия. Они надеются, что партия развалится. А партия пойдет железным шагом вперед! Потому, что она ленинская партия. Потому, что она воспитана и и закалена в боях! Потому, что у нас есть в руках то завещание, которое оставил ей т. Ленин!"27

В этом "завещании", опубликованном после XX съезда КПСС, Ленин писал, что Сталин груб, капризен и нелоялен и поэтому требовал снятия Сталина с поста "генсека" ЦК. Нет никакого сомнения, что если бы Ленин остался в живых хотя бы еще несколько месяцев, Сталин перестал бы существовать политически. В этом случае решение

26 А. Бубнов. ВКП(б). БСЭ, 1-е изд., т. XI, стр. 498.

27 "КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК", 1954, ч. I, стр. 806.

Ленина было бы окончательным и, как всегда, безап ляционным.

Сталин это знал лучше других и поэтому готовил Ленину "аппаратную" оппозицию против осуществления его воли. Имел бы Сталин успех? Сомнительно. И здесь встает вопрос, который Троцкий ставит в своем незаконченном (и тут Сталин его предупредил, вовремя подослав убийцу в Мексику) биографическом очерке "Сталин", а именно – не убил ли Ленина сам Сталин?

Троцкий рассказывает, что после своего очередного визита к больному Ленину Сталин сообщил Политбюро, что Ленин требует от него яда, чтобы покончить с собой! Это сообщение Сталина было встречено с возмущением членами Политбюро. Сам Сталин не открыл своего отношения к этому требованию Ленина. Замечая, что Ленин хорошо знал, кто способен, да и заинтересован дать ему яд, Троцкий молчаливо допускает такую гипотезу, хотя и не настаивает на ней. Могло ли это случиться? Люди, знающие характер Сталина и сущность его системы, не могут отрицать такую возможность.

Н. К. Крупская еще в 1927 году произнесла общеизвестную в партии фразу: "Живи сегодня Ильич, Сталин посадил бы его в тюрьму!" А из сталинской тюрьмы, как известно, не вышел живым ни один ленинец. Почему же тогда не убить и самого Ленина? Возьмите полный список членов ленинского ЦК, избранного на VI съезде партии в августе 1917 года. Кто из них остался в живых?

1. Ленин – умер ,

2. Каменев – расстрелян

3. Троцкий – убит Сталиным

4. Сталин

5. Зиновьев – расстрелян

6. Свердлов – умер

7. Ногин – умер

8. Рыков – расстрелян

9. Бухарин – расстрелян

10. Бубнов – расстрелян

11.. Урицкий – убит (террористом)

12. Милютин – расстрелян

13. Коллонтай – умерла

14. Артем (Сергеев) – умер

15. Крестинский – расстрелян

16. Дзержинский – умер

17. Иоффе – покончил с собой из-за Сталина

18. Муранов – умер

19. Сокольников – расстрелян

20. Смилга – расстрелян

21. Шаумян – расстрелян (англичанами)

22. Берзин – расстрелян

23. Стасова – арестована (потом освобождена)

24. Ломов – расстрелян

Таким образом, из 24 членов ЦК, руководивших октябрьским переворотом большевиков, к концу всех чисток один Сталин остался в живых и на свободе, 7 умерло естественной смертью, 11 расстреляны Сталиным, 1 убит Сталиным, 1 арестован, 2 убиты врагами, 1 покончил жизнь самоубийством.

Спрашивается, почему же Сталин должен был пощадить и самого Ленина, уничтожая начисто всю ленинскую гвардию?

Вернемся к теме. Я уже цитировал рассказ Троцкого, как прямо на глазах Ленина Сталин создавал свою собственную партию в партии. Смерть Ленина только ускорила этот процесс.

Прежде всего ЦК решил в ответ на смерть Ленина призвать в партию "рабочих от станка"– так называемый "Ленинский призыв". Под этим лозунгом было торжественно принято в партию до 250 000 человек рабочих с производства, сочувствующих новому сталинскому курсу в партии. Таким образом, партия выросла к маю 1924 года до 730 000 человек. Одновременно сталинцы приступили к чистке партии от ее членов, которые во время дискуссии 1923 года голосовали против Сталина за Троцкого.

В первую очередь эта чистка коснулась, разумеется, вузовских ячеек, в большинстве открыто ставших на сторону Троцкого (Сталин и ЦК обвиняли Троцкого, между прочим, и в том, что, выдвинув лозунг: "Молодежь – барометр партии", он только льстит молодежи и противопоставляет ее "старым кадрам"). После такой чистки к концу 1925 года в партии было только 640 000 человек. Около 100 тысяч студентов, профессоров и работников вузов, членов партии, Сталин, по уже упомянутому "плану Маленкова", исключил из партии за недоверие к себе28 . Исключенных из партии немедленно выгоняли и из вузов.

28 "XIV съезд ВКП(б), стенографический отчет".

Этот жестокий урок, данный Сталиным "пролетарскому студенчеству", был в памяти у каждого, когда начали обсуждать "правые" дела в стенах ИКП. Большинство слушателей ИКП явно сочувствовало правым но сталинское меньшинство работало по-сталински – оно создало в ИКП свою собственную партийную организацию на тех же принципах, на которых Сталин создал свою партию во всей партии.

"Дайте нам организацию профессиональных революционеров и мы перевернем Россию",– говорил Ленин еще в 1902 году ("Что делать?"). Эта мысль Ленина оставалась центральной руководящей идеей Сталина на путях к его личной власти в борьбе с оппозициями. На этот раз говорилось не о "профессиональных революционерах", а об "активе" партии. Это было не только магическое слово, но и магическая идея. Уже спустя два десятка лет "Правда" напоминала партийному аппарату и имя автора этой идеи и ее значение в истории сталинского переворота29: "т. Сталин указывает, что актив при умелом его использовании может составить величайшую силу, способную на чудеса". Действительно, в борьбе с Троцким этот актив составил "величайшую силу" и продемонстрировал "чудеса", столь легко дискредитировав казавшийся до этого неоспоримым авторитет Троцкого в партии и стране. Правда, многие из старого "актива" сами оказались троцкистами, но в целом "актив" себя оправдал.

Стали н сделал отсюда только тот вывод, что и "актив" надо подбирать и организовывать, как Ленин подбирал и организовывал группу "профессиональных революционеров". Нельзя допускать в активе потенциальных врагов "генеральной линии". Надо подбирать его не по признакам прошлых заслуг перед революцией, а по признакам актуальным – на что данный коммунист способен сегодня.

"ЦК руководствовался при этом гениальной мыслью Ленина о том, что главное в организационной работе – подбор людей и проверка исполнения",говорил Сталин об этой своей практике30. Очищая послетроцкистский актив, Сталин уже к. концу двадцатых годов дал понять партии, что в этом активе он потерпит только послуШ' ных и беспощадно будет преследовать старых "вельмож"'

29 "Правда", передовая, 25.7.1952.

30 И. Сталин. "Вопросы ленинизма", стр. 479.

Партийные комитеты на местах получили директивы о том, кого и как вычищать из "актива". Внешне эта чистка актива была обставлена так, будто партия снимает с работы лишь "бюрократов" и "честных болтунов". На самом деле снимали возможных союзников Бухарина и правых, о чем широкая партийная масса еще ничего не знала. Таким образом, снятые с руководящих постов лица механически выбывали из категории актива, хотя бы они были известными деятелями партии до революции, во время революции и гражданской войны. Тем самым они переставали оказывать влияние на внутрипартийные дела. Вот это и была негласная чистка актива, "подбор людей", способных поддержать сталинское руководство в ЦК против бухаринского крыла, когда Сталин решил вывести свои споры с правыми из Политбюро на суд "актива" и партии. Но кого же все-таки считать членом актива – местного, районного, областного, центрального? Так называемых номенклатурных работников райкомов, обкомов и ЦК партии, иначе говоря, бюрократию партийного, административного, хозяйственного, профсоюзного и военного аппарата? Но не все члены этой бюрократии числились в "активе", а только избранные. Кто же их избирает? Партийный аппарат. Только те могут участвовать на собраниях партийного актива, которые получают персональные пригласительные билеты от партаппарата (РК, обкомов, ЦК). Кому же он рассылает приглашения? Только тем руководящим коммунистам, которые числятся без минусов в списках особых секторов партийных комитетов. Бывало много случаев, когда весьма заслуженные коммунисты, все еще занимающие видные посты в органах администрации и хозяйственного управления, на партактивы не приглашались, если их лояльность к сталинской линии вызывала сомнение.

Это и понятно, так как актив – это элита партии, на его собраниях подтверждалась от имени всей партии правильность линии ЦК и Сталина. Актив или активы служили для создания общественного мнения в партии так же, как эту роль в печати выполняла "Правда". Решение партактива механически принималось за волю всей партии. Поэтому понятие "активист" одновременно символизировало собою и преданность сталинской линии и принадлежность к партийной элите. Чтобы сделать какую-либо карьеру в партии и государстве, коммунист должен был попасть в этот "актив". Так создавалась та партия в партии, которая привела к столь легкой победе Сталина над правыми.

Сейчас же после возвращения "теоретической бригады" ЦК из Ленинграда в Коммунистической академии состоялось первое собрание актива так называемого "теоретического фронта" СССР. Билеты на собрание раздавал непосредственно Агитпроп ЦК. Не помню, сколько билетов было прислано в наш ИКП, но помню хорошо, что многие не только из студентов, но и из профессоров "бухаринской школы" не были приглашены. Бухаринцы, числившиеся ранее в активе и действительно много сделавшие для Сталина и Бухарина во время борьбы с Троцким, подняли открытый скандал. Они обвиняли Юдина и Орлова, вычеркнувших их имена из списка приглашенных, представленного в ЦК, в групповщине. Покровский взялся урегулировать вопрос в ЦК, но оттуда последовал ответ действительно не ЦК виноват в этих "досадных упущениях", но исправить ошибку сейчас невозможно,– "билетов на актив больше нет". Опальные "активисты" "линчевали" Юдина, но "легально" на актив все-таки не попали. Я сам в активе, как новичок, не числился, но сочувствовал обиженным.

Если бы не скандал в ИКП, я, быть может, и не придал бы особого значения тому, что собирались там говорить. Поэтому, когда Сорокин предложил достать мне билет, я охотно согласился пойти с ним на собрание. Собрание состоялось в большом зале Коммунистической академии на Волхонке. Присутствовали не только члены Комакадемии, профессора и студенты ИКП, РАНИИОНа, но и руководящие работники ЦК во главе с Кагановичем, который только что был переведен с Украины в Москву и назначен секретарем ЦК. Из Ленинграда специально на собрание приехал Позерн, шеф пропаганды Кирова. Председательствовал наш ректор Покровский (он был и председателем президиума Коммунистической академии). Работники ЦК, хотя и не члены Коммунистической академии (только Криницкий и Стецкий числились, насколько я помню, членами Академии), сидели за столом президиума. В зале и на галерке я заметил многих из "скандалистов", которые все-таки попали на собрание (впослед-ствии я узнал, что они прошли по "блату"). Никто из присутствующих, за исключением членов ЦК и членов "теоретической бригады", не был в курсе дела, почему или в связи с чем происходит сегодня собрание актива. Председатель собрания М. Н. Покровский, который был

и оставался до самой смерти личным другом Бухарина (между прочим, на похоронах Покровского в 1932 году на Красной площади от имени ЦК, как официальный оратор, выступил именно Бухарин с большой речью, в которой он, воздавая дань покойному как ученому, назвал Сталина "фельдмаршалом пролетарских сил"), объявив собрание актива открытым, огласил необычную повестку дня: "Теоретические ошибки т. Бухарина и его школы". Этим, вероятно, объяснялось и то, что, нарушив обычный в подобных случаях порядок, Покровский не стал держать в качестве председателя вступительную речь, а тут же предоставил слово Л. Кагановичу. Шумный зал Коммунистической академии замер. Каганович начал издалека. "Ленин ратовал не за всякую науку, а за науку партийную, большевистскую. Ленин не признавал никаких авторитетов, когда речь идет об интересах марксизма. Ленин, как никто, умел громить врагов и бить друзей в борьбе за марксистскую науку. Вспомните "Материализм и эмпириокритицизм"... Если мы хотим быть достойными учениками Ленина, то и мы должны быть беспощадны к тем из нашей среды, кто думает учить не только нас, но и Ленина... После смерти Ленина никто не может претендовать на роль нашего учителя в вопросах марксизма – у нас есть только один учитель,– это ленинизм и одна лаборатория ленинской политической и теоретической мысли ЦК. Однако в наших кругах есть горе-теоретики, которые думают, что ключи от марксизма-ленинизма находятся в их собственном кармане. К этой категории горе-теоретиков относится и Бухарин с его школой..."