Текст книги "Готская Испания"

Автор книги: А. Корсунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

"Плуг с зубом" был и в более позднее время широко распространен в Испании20. Сохранились образцы лемехов вестготской эпохи, найденные на севере страны, в районе Бургоса. Некоторые из них, копьеобразной формы, являются прообразами кастильских лемехов 21.

Какие-либо сведения о наличии у вестготов и свевов тяжелого колесного плуга, который, согласно Плинию, применялся в римских провинциях, отсутствуют. Но в средневековой Испании колесный плуг был известен22; не исключено, что он был в употреблении в отдельных районах Испании и в готский период.

Исидор Севильский упоминает и многие другие сельскохозяйственные орудия: серпы, мотыги, грабли, вилы, бревна для выжимания винограда, особые ножи и серпы для обрезывания ветвей на деревьях и лоз, пилы, чаны для жидкостей, которые служили при выжимании винограда и оливок23.

В готских деревнях строились водяные мельницы24. 42> Как и в римскую эпоху, применялись ручные мельницы 25.

Большое значение в хозяйственной жизни страны имело скотоводство, особенно разведение крупного рогатого скота, овец и свиней. В Вестготской правде немало статей о пользовании пастбищами и об охране скота 26. Готы занимались также пчеловодством 27, охотой 28 и рыболовством 29, огородничеством и садоводством 30. Не случайно многие параграфы Вестготской правды посвящены защите огородов и садов 31.

Данные о сельскохозяйственном производстве готской Испании показывают, что каких-либо коренных изменений в этой области за период V-VII вв. не произошло, хотя с VI в. заметны некоторые признаки начинающегося подъема сельского хозяйства 32. Быть может, техника сельскохозяйственного производства по сравнению с римскими временами несколько упростилась и повысился удельный вес экстенсивного скотоводства. 43> Но в то же время поселение готов в Испании способствовало расширению площади культивируемых земель. Римские законы, касающиеся пустошей, не вошли ни в Бревиарий Алариха, ни в Вестготскую правду33. Зато нередко упоминается о расчистках лесов под пашни 34, о том, что нужда в земле заставляет земледельцев распахивать участки, непосредственно примыкающие к дорогам 35 и к переправам через реки 36.

В результате утверждения германцев на территории полуострова выросла численность непосредственных производителей, владевших средствами производства: поэтому взаимодействие римских и германских элементов сыграло свою положительную роль в хозяйственном развитии страны.

Существенное значение для характеристики аграрных отношений готской Испании и уровня ее производительных сил имеет проблема общины. Известно, что новые методы землепользования, применявшиеся большими семьями германских общинников в ряде варварских королевств, содействовали улучшению качества обработки почвы 37.

Сведения о земельной общине в Вестготском государстве весьма скудны. В готских законах встречается немало таких данных, которые по-разному истолковываются исследователями: одни держатся того мнения, что у готов господствовали римские аграрные порядки, другие находят здесь общину-марку. Н. Д. Фюстель де Куланж, например, все упоминания о consortes готских 44> законов выводил из римской традиции38. С точки зрения Э. Леви, sortes этих законов обязаны своим происхождением не римскому ager compascuus и не германской марке, а условиям раздела земель между местным населением и пришельцами39. Г. Л. Маурер, напротив, видел в consortes германских общинников40.

В действительности же содержание термина consortes в Вестготской правде не однозначно. Иногда так именуются совладельцы какого-либо имущества (например, лица, совместно владеющие рабами, землей) 41. В некоторых случаях consortes это римлянин и гот, разделившие между собой землю42. Вместе с тем в Вестготской правде отражены и иные связи между землевладельцами. Нередко под consortes подразумеваются крестьяне, соседи, независимо от своей этнической принадлежности, сообща использующие угодья. Так, например, глава о потравах, отмечает, что "консорты или госпиты не подлежат никакому преследованию, так как известно, что у них пользование теми пастбищами, которые не огорожены, является общим" 43.

О некультивированной земельной площади, находящейся в общем пользовании соседей-консортов, вероятно, идет речь и в тех параграфах первой главы Х книги Вестготской правды, где рассматриваются случаи оккупации чужой земли. Различаются два возможных варианта правонарушения: захват земли консорта и неконсорта 44. При этом допускается, что в первом случае землевладелец мог и не знать, на чьем участке он делает 45> заимку45. Нарушитель прав владения консорта сохраняет за собой тогда возделанный участок, возвращая консорту равноценный46. Во втором случае подобная возможность ошибки со стороны лица, совершившего заимку, не предусматривается. По мнению А. И. Неусыхина, сопоставлявшего главу Вестготской правды о заимке на земле консорта с соответствующей главой Бургундской правды 47, в них отражен такой порядок, когда "всем соседям в равной мере было предоставлено право заимки на общей территории некультивированных земель, отдельные части которых на практике лишь по мере надобности подвергались тем или иным совладельцем освоению под пашни или под виноградники" 48.

Следует, однако, добавить, что соседями-консортами, имеющимися в виду в названных главах, могли быть готы и римляне, в свое время разделившие между собой земли.

Таков же характер термина consortes в главе, посвященной выпасу свиней в лесу – общем владении консортов 49. Характерно, что в другой главе Вестготской правды – о столкновениях по поводу границ земельных участков – отсутствует упоминание о римских tertiae, имеющееся в соответствующем законе Эйриха 50, говорится просто о консортах51.

Крестьяне живут в деревнях, которые называются vici52, villae, villulae 53. Жители деревень – соседи, выступающие субъектами определенных правовых норм 54. Иногда группы соседей совместно владеют пастбищами, 46> что могло быть связано с римской системой размежевания земли 55.

О применении такой системы в Испании V-VII вв. говорит не только отмеченное Н. П. Грацианским знакомство Исидора Севильского с трактатами римских землемеров. Еще более важно то, что, судя по "Этимологиям", земельные меры, связанные с этой системой, еще в VII в. были известны крестьянам Бэтики 56.

В общем, местное население Испании в V-VII вв., видимо, жило преимущественно деревнями римского типа. Остатки древнего иберийского общинного устройства ко времени готского поселения сохранились лишь в некоторых районах – в стране басков, в Лузитании, в Тарраконе 57.

Готские же законы исходят из представления, что крестьяне-соседи связаны родственными узами58. Это следует объяснить тем, что готы, подобно бургундам, селились большими семьями.

В Вестготской правде можно обнаружить некоторые черты германской марки. Общинники-соседи нередко 47> совместно решают свои дела 59. Регулируя отношения земледельцев друг с другом, Вестготская правда имеет в виду, что соседям-общинникам приходится проезжать через чужие участки для того, чтобы попасть на собственный. Если земледелец так огородил пашню, виноградник или пастбище, что не оставил места для проезда, то не следует винить того, кто, проезжая, нанес ущерб данному участку60.

Эта же глава Правды предоставляет крестьянам право проезда через сжатые поля и пустоши, хотя бы последние и были обведены рвами 61. Земледелец, выгнавший чужой скот с принадлежащей ему пустоши, обведенной рвом, обязан уплатить за это штраф 62. Собственник скота, совершившего потраву в чужом владении, лишь возмещал ущерб пострадавшему63. Если же потрава была причинена лугу, где пастьба запрещалась, то владелец его мог получить штраф от хозяина скота 64. В одной из глав Вестготской правды говорится, что консорты совместно пользуются теми пастбищами, которые не огорожены65. Земледельцам запрещается наносить ущерб чужому скоту в случае потравы, произведенной в 48> их владениях66; в известной мере закон считается с потребностью общинников, не имеющих своих угодий в выпасе для скота; они вынуждены пасти его в чужих лесах67.

О том, что поля и леса общинника были на какое-то время открыты для проезда и прохода соседей, свидетельствуют и правила устройства охотничьих ловушек. Тот, кто ставил их на своих землях, должен был делать это вдали от часто используемых дорог. Следовало также заранее предупредить соседей о ловушках68.

Отмеченные факты позволяют сделать вывод, что вестготской деревне рассматриваемого периода не чужды были (по крайней мере, в некоторых районах страны) такие черты германской общины, как совместное пользование неподеленными угодьями, система открытых полей, чересполосица и пр. Этот вывод, на первый взгляд, не согласуется с приведенными ранее данными о расселении готов вперемежку с местным населением и о наличии римских элементов в аграрном строе готской Испании; он, казалось бы, не соответствует тому, что владения испано-римских, а позднее также и готских земледельцев представляли собой целостные участки, где пахотные поля перемежались с виноградниками, садами и огородами.

Мы сможем разрешить указанное противоречие, лишь признав, что в Вестготском государстве имело место своеобразное переплетение римских и германских аграрных порядков. При поселении в Галлии и Испании общинный строй готов сохранялся не повсеместно, но 49> преимущественно там, где они оседали компактно в виллах крупных землевладельцев. Рядом с готскими общинниками (даже тогда, когда они селились большими семьями) жили галло-римские и испано-римские свободные крестьяне, прекаристы и колоны. Германцы, становившиеся госпитами местных земледельцев, неизбежно оказывались в сфере действия римских правовых норм, а испано-римские крестьяне связывались определенными хозяйственными отношениями с готскими земледельцами 69. Таким своеобразным сочетанием римских и германских порядков объясняется, очевидно, одновременное присутствие в готских законах, с одной стороны, следов марки, а с другой, признаков аграрного строя римской деревни 70.

Источники свидетельствуют о сосуществовании в готской Испании – притом в течение длительного периода – частной собственности римского типа и аллодиальной собственности, обычной для германцев, когда у них зарождались феодальные отношения. Формирование аллода у вестготов не определяло здесь начало феодализации в такой решающей мере, как во Франкском королевстве, ибо местное крупное землевладение и римская частная собственность в Испании в V-VII вв. сохранились в большей мере чем к северу от Пиренеев. Тем не менее появление аллода и эволюция общинного устройства варваров имели важнейшее значение для феодализационного процесса в этой стране. Вдобавок обе формы собственности – римская собственность на землю и германский аллод развивались здесь в тесном взаимодействии.

Для выяснения характера общины и собственности у вестготов в V-VII вв. существенно определить общественную роль родственных связей между лицами, 50> принадлежавшими в прошлом к одним и тем же родовым объединениям или более узким группам родичей. Важно выяснить, в какой мере индивидуальная семья, появляющаяся уже в V в.71, вытеснила большую семью.

В юридических памятниках упоминаются различные категории родственников. Наиболее обширный круг – это те, кто вправе наследовать родичу, не оставившему завещания. Вестготская правда перечисляет семь степеней родства – от отца, матери, сына и дочери, занимающих первую ступень на родственной лестнице, до таких родственников по боковой линии, как праправнуки и праправнучки братьев и сестер, относящихся к седьмой ступени. Счет родства велся и по отцовской и по материнской линиям. В случае отсутствия близких родичей наследовали лица, принадлежавшие к следующей, более отдаленной степени родства72. Эта система наследования полностью совпадала с римской, нашедшей отражение и в Бревиарии Алариха 73. Но имеются сведения и о признании таких родственных связей, которые присущи обычному праву готов. Так, Вестготская правда предоставляет право наследования незаконнорожденным детям (при отсутствии законных) 74. Из готских законов далее видно, что существовал некий круг родственников, значительно более узкий, чем тот, который определялся готско-римской системой семи степеней родства. Он состоял из лиц, связанных в известной мере имущественными интересами, совместно решавших семейные дела (заключение брака, назначение опекунов, охрана чести женщин), осуществлявших кровную месть75. Такая родственная группировка не имеет четкого обозначения в источниках: обычно говорится просто о родственниках – parentes, parentela, parentalis propinquitas, prosapies. В этом круге выделяется еще более узкий, обозначаемый выражением "близкие родственники" – proximi parentes, или propinqui. Именно эти ближайшие родственники отбирают у невесты то, что жених вручил ей в качестве 51> приданого сверх установленной законом нормы76. Они же хранят приданое своей родственницы, полученное от жениха, если у нее нет родителей77. Такие родичи в первую очередь получают приданое жены кого-либо из своих родственников, которая умерла бездетной и не оставив завещания78. К ним переходит пятая часть имущества вдовы родственника, еще при жизни мужа нарушившей супружескую верность79, имущество женщины, вступившей в связь с рабом (если у нее не было детей) 80.

О браке девушки и юноши, чьи родители умерли, договариваются их ближайшие родственники81. Они также должны следить за поведением девушки, у которой умер отец. Если она уличена в нарушении целомудрия, родичи карают ее смертью 82. Лица этого круга выступают опекунами оставшихся сиротами детей своих родичей 83. Во власть ближайших родственников отдают убийцу их родича84, похитителя их детей85, а также женщину, которая согласилась выйти замуж за мужчину, зная, что жива его первая жена 86. Похититель девушки, которую родственникам удалось отбить, отдавался в рабство этим лицам 87.

Характерно, что в монастыри нередко вступали целые группы родичей с домочадцами и рабами 88. 52>

Состав рассматриваемого круга родственников точно определить трудно не только потому, что имеется мало прямых указаний, но и потому, что он изменялся, все более суживаясь.

Упомянутые выше законы, определявшие порядок наследования по степеням родства, охватывали широкий круг лиц. Но действенность этих постановлений была невелика; те, кто принадлежали к более отдаленной степени родства, могли участвовать в наследовании лишь тогда, когда отсутствовали другие, более близкие, родичи 89.

Ограничения свободы завещания делались готским правом обычно в пользу детей и внуков, иногда – правнуков домохозяина 90. Прочие родственники могли вовсе игнорироваться завещателем. В законе Рекцесвинта прямо говорится: человек, не оставивший детей, внуков или правнуков, может свободно распоряжаться своим имуществом и никто из близких родственников по восходящей или боковой линии не вправе ему препятствовать в этом91.

Оговорка, согласно которой никакие родственники, за исключением перечисленных, не могут претендовать на наследство, если составляется завещание, косвенно раскрывает внутренний смысл этого закона: он состоял в устранении притязаний близких родственников на имущество их родича. Вполне вероятно, что обычное право тогда еще признавало такие притязания.

На приданое, полученное женой от мужа, после ее смерти могли претендовать лишь ее дети, в некоторых случаях также внуки и муж 92.

В то же время, когда речь идет об участии родственников в заключении брака, в назначении опеки над 53> малолетними родичами, в охране чести девушки, на первый план, помимо родителей, выступают ее братья, дядья по отцу и их сыновья 93.

Таким образом, в VI-VII вв. наиболее прочные связи сохранились среди родственников, принадлежавших к трем поколениям, что соответствует традициям большой семьи 94.

О наличии ее остатков у вестготов в этот период свидетельствуют и некоторые данные, относящиеся к хозяйственной жизни. В законах VI-VII вв. упоминаются семьи, состоящие из трех и более поколений и совместно ведущие хозяйство. В Кодексе Леовигильда разбирается случай, когда некие лица, взявшие по договору у собственника земли какой-либо участок, самовольно расширяют запашку в связи с тем, что у них (там, где они живут) подросли дети и внуки 95. В законах Хиндасвинта рассматривается порядок наследования имущества женщиной, муж которой, уже имея семью, продолжал жить вместе с отцом, не получив от него полагающуюся ему свою долю семейного имущества ни полностью, ни частично96. Отец и мать, раздающие свое имущество посторонним лицам, лишают детей того, что, по выражению другого закона Хиндасвинта, является продуктом их собственного труда, "присоединенного к труду родителей" 97.

Но постепенно большая семья уступает место 54> индивидуальной: она налицо у вестготов уже в V в. (хотя на практике может быть и не утвердилась еще настолько, насколько можно судить об этом по официальному романизированному праву). В VI-VII вв. индивидуальная семья упрочивается. Кодекс Эйриха тщательно ограждал права детей на имущество их умершей матери от возможных посягательств отца. Последний мог пользоваться этим имуществом до тех пор, пока не приводил в свой дом мачеху, но не имел права отчуждать что-либо из материнского наследства детей. Если сын женился или дочь выходила замуж, отец обязан был выделить им их долю этого наследства, оставив себе в пользование его третью часть. Если же сын или дочь достигали двадцатилетнего возраста (не вступив еще в брак), они получали от отца половину всего причитающегося им от матери. В случае его вторичной женитьбы нужно было немедленно отдать детям все имущество их матери. Предполагалось, что в дальнейшем дети не будут жить в одном доме с отцом и мачехой 98.

Уже некоторые древние готские законы предусматривают, что сыновья могут при известных обстоятельствах отделиться от отца еще при его жизни 99. Раздел же имущества между братьями после смерти отца – явление столь хорошо известное в готской Испании, что оно находит отражение и в законах, и в формулах 100.

Римские положения о манципации сыновей, применявшиеся испано-римским правом 101, также получили распространение среди вестготов, свидетельством чему служат формулы 102.

Сын приобретал имущественные права еще тогда, когда жил с отцом.

Из имущества, которое досталось сыну в военных походах, лишь одна треть принадлежит отцу, а две трети 55> – сыну; тем же, что получено от короля или патрона, сын распоряжается самостоятельно, и родители не вправе претендовать на это имущество 103. В другом готском законе говорится о доле родительского наследства, которая могла быть выделена дочери еще до ее замужества 104.

В основе подобных постановлений лежит идея строгого разграничения имущественных прав родителей и их детей, характерная для индивидуальной семьи.

Об укреплении последней свидетельствует и упрочение власти отца – главы семьи (в противовес прочим членам родовой группы). Для галло– и испано-римского населения Вестготского королевства сохраняли силу установления римского права о patria potestas, вошедшие в Бревиарий Алариха 105. Они оказали влияние и на готское право V в. Согласно Кодексу Эйриха, дети после смерти матери остаются под властью отца 108. Домохозяин (и его жена) обладали дисциплинарной властью по отношению к детям и внукам, пока те находились в составе семьи 107.

Отцу принадлежало право выдавать дочь замуж, а дочь не могла нарушить его волю 108. Характерно, что Вестготская правда предусматривает случай, когда решению отца о браке дочери противодействуют мать, братья и другие родственники. Закон решительно утверждает права главы семейства, устанавливая высокий 56> штраф для тех родичей, которые пытаются нарушить отцовскую волю 109.

Хотя в праве еще признается древнегерманский принцип опеки родственников над женщиной, все же заметен рост ее правовой самостоятельности. Как уже отмечалось, женщина владела своим имуществом независимо от мужа. Девушка или вдова иногда могла самостоятельно договариваться со своим будущим мужем об условиях брака, о размерах приданого110. Если она выходила замуж за равного ей по званию, делая это вопреки воле братьев, умышленно оттягивавших ее брак, то не теряла своей доли в родительском наследстве 111. Девушка могла выйти замуж и не считаясь с волей родителей, но лишалась при этом права наследовать им 112.

Согласно обычному праву, у родителей еще долго сохранялась власть над дочерью, они могли выдавать ее замуж вопреки ее воле. Против этой тенденции обычного права направлен ряд законодательных положений113.

В Вестготской правде разбираются казусы, когда женщина не находится под чьей-либо опекой114.

* *

*

Укрепление индивидуальной семьи было тесно связано с формированием у вестготов собственности аллодиального типа. 57>

До V в. у них отсутствовала частная собственность на пахотную землю. Но осев в 418 г. в Аквитании, они внедрились в общество, в котором полная индивидуальная собственность на землю была давним и прочно утвердившимся институтом. Получая в римском fundus наделы, варвары нередко обнаруживали, что это имение или определенные его части являются объектом продаж, обменов, отчуждений 115. Тесный контакт с галло– и испано-римлянами, обусловленный самим порядком расселения, явился мощным ускорителем процесса, давно назревавшего в самом готском обществе, – формирования поземельной собственности.

В V в. у готов были приняты римская процедура защиты собственности (rei vindicatio) 116, римский принцип давности владения 117, применялась римская форма завещания 118. Сохранившиеся фрагменты Кодекса Эйриха свидетельствуют о стремлении готских властей оградить земельную частную собственность на землю от каких бы то ни было покушений. Много внимания уделяется порядку разрешения споров по поводу границ владений различных хозяев и выяснения их прав собственности на те или иные участки 119. Так, длительность владения, согласно готскому праву, не могла нарушить прав юридического собственника земли 120.

В источниках имеются также некоторые сведения о купле-продаже земельных участков. Готы покупали землю уже в начале V в. Так, например, Паулин из Пеллы 58> получил деньги за земельный участок у Бордо от некоего гота 121. В Кодексе Эйриха говорится о продаже земли епископами и священниками готской (арианской) церкви 122. Практикуются дарения post morte; возможно, их объектом служили и земли 123.

В нашем распоряжении нет, однако, данных о том, что продаваться могла вся земля гота, в том числе и его наследственный надел 124. Известно, что бургундские законы, которые во многом испытывали влияние готского права V в., различали наследственное семейное имущество, полученное при поселении на римской территории (sors), от всякого иного. Право домохозяина распоряжаться наделом было ограничено 125. У вестготов же имущество, приобретенное домохозяином или его сыном отличалось от семейного. Первым можно было распоряжаться значительно свободнее, нежели вторым 126. Вероятно, в V в. у вестготов существовали ограничения в правах домохозяина по распоряжению общим семейным достоянием. Частично они, как мы видели, сохранились и в VI-VII вв. В процедуре передачи имущества в V в. заметны архаичные черты. В законах Эйриха еще отражена практика выплаты вознаграждения за дарение, напоминающее лангобардский launegild 127.

Есть основания предполагать, что во второй половине V в. у вестготов появилась земельная собственность, сходная с франкским аллодом в ранней его форме. После смерти домохозяина земля переходила к его детям. При этом права наследования для сыновей и дочерей были не одинаковы. Дочь могла получить свою долю лишь в пожизненное пользование, т. е. была лишена 59> возможности отчуждать это имущество. Такое запрещение относилось, очевидно, только к земле, которую после смерти дочери наследовали, по-видимому, ее братья 128.

В VI в. в готском обществе расширяется практика отчуждения земли. Если Кодекс Эйриха, перечисляя обычно отчуждаемое имущество, упоминает о рабах, скоте и в общей форме о "вещах", то Antiqua Вестготской правды включает в этот перечень и землю 129. В начале VI в. дарителям запрещается требовать вознаграждение от лиц, получивших дарение 130.

Официальное право стремится устранить неравноправие женщины при наследовании семейного имущества. Закон Кодекса Леовигильда изменил порядок, существовавшей ранее, в V в., и, должно быть, также в первой половине VI в., установив, что сестры беспрепятственно наследуют равные с братьями доли из всего имущества родителей 131. Другой закон того же кодекса предписал, чтобы в наследовании имущества, причитающегося родичам из материнского рода, женщины принимали участие на равных правах с мужчинами 132.

Претворение в жизнь законов о наследовании несомненно встречало определенные трудности. В середине VII в. издан был закон, который подчеркивал справедливость требования, чтобы порядок наследования 60> "не разделял тех, кого соединила природная близость" 133. Согласно этому постановлению, женщины получили равные права с мужчинами на наследование имущества всех родственников – как из материнского, так и из отцовского рода 134. Следовательно, прежде при наследовании родичам по отцовской линии они не находились в равном положении с мужчинами.

В некоторых случаях ограничения для женщин в области наследственных прав сохранились в VI и в начале VII в. В Кодексе Эйриха указывается, что внук от сына, умершего при жизни отца, получает из имущества деда, то, что причиталось его отцу. Внуку же от дочери причитаются лишь две трети того, что наследовала его мать135. Это правило – оно не было чисто германским по происхождению136 применялось до середины VII в. Лишь закон Хиндасвинта установил равное право наследования для внуков от сыновей и дочерей 137.

Не вполне равноправными были мужчины и женщины и при наследовании по восходящей линии. Так, если умерший имел деда по отцу и другого по матери, то наследство переходило лишь к первому 138. Это ограничение было отменено в VII в., причем только в отношении приобретенного имущества 139.

Источники свидетельствуют также о том, что в готской 61> Испании существовали ограничения в области завещания имущества, чуждые римскому праву. Вопрос этот довольно сложен, поскольку в юридических памятниках, в частности из-за фрагментарности сохранившихся законов Эйриха отсутствуют некоторые данные, необходимые для исчерпывающего изучения проблемы.

Отдельные исследователи считают, что до 70-х годов V в. у готов вообще отсутствовала свобода завещании, и только Эйрих якобы разрешил свободным людям завещать имущество посторонним лицам, а женщинам к тому же распоряжаться приданым, полученным от мужа 140. Основанием для этой точки зрения служат содержащиеся в двух законах Хиндасвинта упоминания о некоем прежнем законе, упраздняемом ими и предоставлявшем родителям право завещать свое имущество кому угодно, а женщине – возможность беспрепятственно располагать своим приданым141; ссылаются также на закон Эйриха, согласно которому женщина, получившая подарки от мужа, могла при условии беспорочного поведения свободно распоряжаться подаренным после смерти супруга 142. Lex abrogata, о котором идет речь у Хиндасвинта, нельзя, однако, признать, как показал Ж. Лакост, готским законом. Хиндасвинт должен был знать, что в кодексе Леовигильда содержится законоположение, разрешающее женщине, у которой есть дети, распоряжаться лишь одной пятой частью имущества, подаренного мужем ей сверх приданого 143.

Что же касается упомянутого закона Эйриха, то, возможно, он предполагает как раз такую ситуацию, когда у женщины нет детей 144. Быть может, 62> существовало не дошедшее до нас установление Кодекса Эйриха, регламентировавшее условия владения подаренным имуществом и той женщиной, у которой имелись дети. Если lex abrogata, там, где в нем говорится о приданом, не является готским, то он, естественно, не может быть готским и в той части, в которой упоминается свобода завещаний. Ж. Лакост заключает, что Хиндасвинт отменял действие некоего римского закона. Новое установление этого короля было рассчитано и на готское, и на испано-римское население 145. Ж. Лакост не указывал, однако, о каком римском законе идет речь. Следует иметь в виду, что полной свободы завещания не знало и римское право периода империи. Уже в конце республики законодательство ограничивало свободу действий лиц, составлявших завещания. Для того чтобы наследники не могли оспаривать законность завещания, нужно было оставлять им не менее четвертой части 63> причитавшегося при обычном наследовании, т. е. когда отсутствовало завещание. Соответствующие положения сентенций Павла и кодекса Феодосия вошли и в Бревиарий Алариха 146.

Подобные ограничения свободы завещаний и дарений, характерные для испано-римского законодательства VI в., были незначительными по сравнению с официальным готским правом V-VI вв. и тем более сравнительно с германским обычным правом, продолжавшим свое существование в готской Испании. Ведь согласно Fragmenta Gaudenziana, в пользу незаконнорожденных детей можно было завещать не более четвертой части имущества 147. По законам Кодекса Леовигильда, женщина могла свободно распоряжаться имуществом, подаренным ей мужем, лишь в том случае, если у нее не было детей. Если же дети были, она, очевидно, не могла каким-либо образом отчуждать это имущество148. С вещами, полученными от мужа сверх приданого, женщина поступала по своей воле только при отсутствии у нее детей. Коль скоро таковые имелись, она была вправе свободно распоряжаться только пятой частью этого достояния 149. Жена не могла претендовать на получение своей доли имущества, приобретенного мужем с помощью ее же рабов 150.

О стремлении законодателя сохранить по мере возможности за родом мужа семейное имущество свидетельствует следующее требование: если бездетная жена не оставила завещания, то дарения, полученные ею в свое время от мужа, после ее смерти должны быть возвращены ему самому или его наследникам (а не ее родственникам). То же самое происходило, если женщину уличали в недостойном поведении 151.

В VII в. были изданы законы, фиксировавшие границы, в которых отец семейства мог распоряжаться своим имуществом, а сын – делать дарения невесте. Закон Хиндасвинта запрещал родителям лишать наследства своих детей. Отцу и матери, деду и бабке, имеющим детей или внуков, разрешалось отдавать церквам, а также либертинам и прочим посторонним лицам не более пятой части своего имущества 152. Поскольку предлогом 64> для лишения детей наследства нередко служило обвинение в нанесении ими оскорблений родителям, предписывалось ограничиваться в подобных случаях телесным наказанием 153. Лицам, желавшим увеличить долю одного из детей или внуков по сравнению с долями других детей, дозволялось делать это лишь в пределах десятой части имущества 154.