Текст книги "Знать и помнить"

Автор книги: А. Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Воспитывает не просто история. Воспитывает правда истории.

Началась работа над десятитомной историей Великой Отечественной войны советского народа. Прекрасная возможность для того, чтобы, исходя из ленинского понимания правды истории, раскрыть все полностью, опираясь на документы. Есть ли полная уверенность, что это будет сделано?

Откровенно говоря, пока такой уверенности нет. Все еще не опубликованы полностью те документы, которые необходимы исследователям. В данной книге у меня появилась возможность напечатать некоторые из них.

...К осени 1941 года единоборство СССР и фашистского рейха достигло критической точки. В начале октября, окружив наши армии в районе Вязьмы, гитлеровцы прорвались к советской столице. Началась великая битва под Москвой.

15 октября 1941 года ГКО принял решение об эвакуации столицы. Оно никогда не публиковалось полностью, привожу его:

"Ввиду неблагоприятного положения в районе Можайской оборонительной линии, Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев...

2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совеха, также правительство во главе с заместителем Председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется зaвтpa или позднее, смотря по обстановке).

3. Немедленно эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба – в г. Арзамас.

4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить... произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию)" [Институт истории СССР АН СССР. Документы и материалы.

Инв. No91, л. 77].

До крайних мер (взрыва предприятий) дело не дошло.

В Москве остались и Сталин, и оперативная группа Генштаба. К концу ноября – началу декабря героическим сопротивлением советских войск противник был остановлен в непосредственной близости от столицы. В жестоких боях в значительной мере была подорвана его мощь.

5 – 6 декабря 1941 года войска, защищавшие Москву, перешли в контрнаступление, переросшее затем в общее наступление. 38 дивизий врага были разгромлены. В битве под Москвой фашистская Германия потерпела первое крупное поражение во второй мировой войне.

Трудный путь к Победе только начинался. Тыл страны продолжал преодолевать суровые испытания. С марта 1942 года обозначился подъем уровня производства. Фронт получал больше различных видов вооружения, боеприпасов.

Коммунистическая партия, опираясь на всемерную поддержку народа, мобилизовывала силы и средства для продолжения борьбы. Однако военно-политическое положение СССР оставалось сложным. Несмотря на создание антигитлеровской коалиции, Советский Союз вел вооруженную борьбу против фашистской Германии один на один. Советско-германский фронт оставался главным фронтом второй мировой войны. Под гнетом фашистской оккупации находились Прибалтийские республики, Белоруссия, Украина, ряд областей РСФСР, Ленинград оставался в тисках блокады.

Многие тысячи ленинградцев гибли от голода, налетов вражеской авиации, артиллерийского обстрела. Немецко-фашистские войска находились в 150 километрах от Москвы.

Ранней весной 1942 года на фронте возникло относительное затишье. Обе стороны готовились к продолжению борьбы.

После первой зимней кампании Генеральный штаб Красной Армии предложил на летнюю кампанию 1942 года план глубокой обороны, чтобы обескровить на ее рубежах врага, только после этого перейти к активным действиям. Сталин думал иначе. Он решил опередить Гитлера и развернуть наступательные операции под Ленинградом, на Украине, в Крыму. Это ошибочное решение, не учитывавшее недостаток резервов, усугубилось просчетом в определении направления главного удара противника. Ставка решила, что он будет нанесен на Западном направлении, то есть на Москву.

Соответственно были дислоцированы и резервы.

Все это обернулось трагедией 2-й ударной армии в болотах под Новгородом, гибелью войск в Крыму, прорывом нашего фронта в районе Харькова. Главный удар противник нанес на юго-западе, в сотнях километров от советской столицы. Допущенные ошибки имели особенно тяжелые последствия для войск Юго-Западного и Южного фронтов.

7 июля они начали отступать. Часть из них попала в окружение.

Крупные группировки немецко-фашистских войск наступали на Кавказ и Сталинград. Страна вновь теряла обширные территории, людские ресурсы, материальные и культурные ценности. Численность населения на неоккупированной территории к концу 1942 года составляла 130 миллионов человек (против 194,1 миллиона в 1940 году).

17 июля началась Сталинградская битва. 24 июля пал Ростов – ворота Кавказа.

Сталинградская битва развертывалась в невероятно трудных и сложных условиях. В большой излучине Дона ряд дивизий оказался в окружении, тысячи солдат попали в плен. Но в стране мало кто знал, насколько велика опасность – строки официальных сообщений были скупы. А народ ждал правды. И она была сказана.

В приказе народного комиссара обороны Союза ССР No 227 от 28 июля 1942 года говорилось:

"Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.

Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.

Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке, этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах.

Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам...

После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории. Стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину... Из этого следует, что пора кончать отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв...

Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам, они напрягают последние силы; выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, – это значит обеспечить за нами победу...

Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если хотим спасти положение и отстоять нашу Родину. Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции, нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу. Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование: ни шагу назад без приказа высшего командования. Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо, как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины...

Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:

1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами:

а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда; б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования фронта; в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины...

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный Комиссар Обороны Союза ССР И. Сталин".

Приказ до крайности суровый, но объяснимый в ту тяжелую пору. Крайнюю необходимость, а не жестокость увидели в нем войска действующей армии.

Теперь скажу подробнее о Сталинградской битве. Среди полученных мною писем есть и такие, в которых участники ее рассказывают о боях в большой излучине Дона в июле – августе 1942 года. М. И. Ржавскмй, гвардии капитан в отставке, описывает бои в окружении частей 33-й гвардейской стрелковой дивизии. "Главные силы 84-го и 88-го гвардейских полков (более 3 тысяч человек) под общим командованием командира 84-го полка гвардии подполковника Барладяна Г. П., войдя в группу полковника Журавлева, с помощью 13-го танкового корпуса сумели с боями пробиться к Дону". В 84-м полку оставалось 700 человек, а в 88-м – 420.

Сталинградская битва – одна из крупнейших во второй мировой войне закончилась 2 февраля 1943 года. В ходе ее были разгромлены пять армий фашистской Германии и ее союзников: две немецкие (6-я и 4-я танковая), две румынские (3-я и 4-я) и одна итальянская (8-я). За 200 дней в междуречье Волги и Дона противник потерял убитыми, ранеными и пленными до 1,5 миллиона человек. Он лишился и огромного количества боевой техники. Сталинградская битва внесла решающий вклад в достижение коренного перелома в ходе Великой Отечественной и второй мировой войн. Красная Армия прочно овладела стратегической инициативой. Двигаясь от волжского рубежа на запад, советские войска уже не знали поражений.

8 ходе победоносных сражений 1943 – 1945 годов из фашистского рабства были вызволены миллионы советских людей. Известия с фронтов сообщали о грандиозной Курской битве, завершившей коренной перелом в войне, о форсировании Днепра, о разгроме гитлеровских войск при освобождении Украины, Белоруссии, Молдавии, Советской Прибалтики. Продолжая наступление, Красная Армия оказала решающую помощь народам Европы в восстановлении их суверенитета и национальной независимости.

9 мая 1945 года в пригороде Берлина Карлсхорсте поверженный враг подписал акт о полной и безоговорочной капитуляции. Война в Европе закончилась великой Победой. Гитлеровский вермахт был полностью разгромлен.

"Третий рейх" прекратил свое преступное существование.

Опыт минувшего многогранен. Изучая исторический подвиг советского народа в Великой Отечественной войне, исследователь обязан помнить, что ему предстоит раскрыть не только позитивное, но и негативное содержание событий.

Уровень советской военной науки и военного искусства на разных этапах, в разные периоды войны не мог быть однозначен. Высокой ценой нам пришлось заплатить за накопленный опыт.

Точны ли находящиеся ныне в обиходе цифры наших потерь в войне? Каковы они были в каждом сражении, битве?

По данным официальных сводок немецкого командования, только в крупных "котлах" 1941 года в плен попало более 2 миллионов советских бойцов и офицеров. Логично предположить, что в пропагандистских целях эти цифры завышались. Но пока советские историки молчат по этому поводу, западным исследователям остается полагаться на немецкие данные. Восстановить правду надо и тут.

Неудачи и поражения первого периода войны действительно привели к массовому пленению советских воинов.

Миллионы из них погибли в гитлеровских концлагерях.

В советской печати, например, опубликована цифра: 3,9 миллиона советских военнопленных было уничтожено только на оккупированной советской территории [См.: Руденко Р. Забвению не подлежит. – Правда, 1969, 24 марта.]. На территории Польши, по уточненным данным, погибло 1,8 миллиона наших военнопленных2. Но ведь наши пленные погибали также в лагерях на территории самой Германии и оккупированных ею европейских стран. Немало советских воинов, выдержав все испытания фашистского плена, осталось в живых. Сколько же их было всего? Это предстоит выяснить.

А теперь – о судьбе выживших советских военнопленных. Все они, за небольшим исключением, по возвращении на Родину оказались под подозрением в измене" предательстве и т. п. Это явное следствие той атмосферы недоверия и подозрительности, которая царила в годы культа личности Сталина.

В самом деле, вот читатель бывший комбат А. А. Каменцев (г. Стрый Львовской обл.) прислал мне запавшие в его память фрагменты приказа НКО No 270 от 16 августа 1941 года. Среди них такие:

"1. Командиров и политработников... сдающихся в плен врагу – считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту... [Московские новости, 1988, 17 апреля, No 16]. Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишить государственного пособия и помощи".

Клеймо подозрений лежит и на пропавших без вести.

А ведь подавляющее большинство оказавшихся в окружении сдались в плен отнюдь не добровольно. В плену советские воины в своем подавляющем большинстве вели себя достойно, в нечеловеческих условиях оставаясь патриотами своей Родины. Безнравственно мнение, что каждый из миллионов военнопленных в безвыходной обстановке обязан был лишить себя жизни.

В истории не было войн без убитых, изувеченных, военнопленных. Существует и международное право, охраняющее интересы военнопленных. И нам ли, самому гуманному государству в мире, даже десятилетия спустя после войнй не признать прав человека, гражданина, ветерана, если он даже побывал в плену? Презумпция невиновности должна строго соблюдаться и в данном случае. А коль скоро речь идет о тех, кто, находясь в плену, пошел в услужение к фашистам, лишь суд может установить вину и покарать виновных.

Я считаю, что пропавшие без вести и бывшие военнопленные (разумеется, не сдавшиеся добровольно) должны быть восстановлены в правах участников войны. Живые и мертвые.

Ветеран 2-й ударной армии писатель Г. И. Геродник (г. Валга Эстонской ССР) рассказывает о Любанской операции под Новгородом, в ходе которой армия попала в окружение. "Но вот в июне 1942 года мы, оставшиеся в живых, с тяжелыми боями и огромными потерями вырвались из окружения. Дистрофики, израненные, обмороженные, с распухшими от длительного пребывания в болотах суставами...

И начинается новая полоса испытаний. Нас именуют "окруженцами" и "власовцами". Таскают по допросам. Мы заполняем длинные анкеты. Мы попадаем в некую касту фронтовых париев. Незавидна участь и павших в боях наших однополчан, которых мы своими руками хоронили в братских могилах. Военкоматы и отделы собеса не распространяют на их семьи право пользоваться льготами, которые по закону полагаются вдовам, сиротам и родителям павших бойцов и офицеров Красной Армии".

Ветераны пишут о многих "белых пятнах" в истории войны: о белостокском "котле", окружении войск Юго-Западного фронта под Киевом в 1941 году, вяземском "котле", харьковском окружении 1942 года, о других драматических страницах истории. Свидетельства ветеранов помогают по крупицам раскрывать малоизученные события первого периода. Долг историков – тщательно изучить эти свидетельства.

Рассмотрим подробнее и вопрос о потерях. Прошли десятилетия после войны. Время, казалось бы, достаточное для объективного осмысления событий.

Широкое распространение имеет утверждение о том, ч4о в 1941 – 1945 годах наши прямые потери составили не менее 20 миллионов человек. Это спорный вопрос. Есть основания полагать, что потери советского народа в войне были большими.

Эта проблема требует дальнейшего изучения. Ведь если в 1940 году население СССР составляло 194,1 миллиона человек, то к началу 1946 года всего 167 миллионов. Получается, что при среднегодовом довоенном приросте к 1946 году у нас могло быть 213 миллионов человек. Следовательно, война обошлась для страны в 46 миллионов человеческих жизней [См.: Кузнецов Ф., Поляков Ю. Минувшее: полная правда, – Литературная газета, 1987, 30 сентября].

Читатель Р. С. Гаухман, ветеран войны, почетный связист СССР, высказывает такие заслуживающие внимания соображения о наших и немецких потерях в войне: "Злодеяния фашистов на временно оккупированной территории СССР не ограничивались прямым убийством приблизительно 7 миллионов советских людей. Помимо естественной убыли, не менее 3 миллионов умерли из-за нарушения нормальных условий жизни: голода, холода, болезней при отсутствии медицинской помощи... Из 13,6 миллиона жизней советских людей воинов – 4,2 – это раненые, скончавшиеся в госпиталях (полевых, эвакуационных), это не менее 5 миллионов павших в боях, причем не менее 1 миллиона погибло на поле боя или умерло от ран в последний период войны, это свыше 4 миллионов загубленных в плену и пропавших без вести (в том числе умерших на поле боя из-за невозможности эвакуации)".

О вражеских потерях (вермахт, флот, авиация, войска СС) читатель пишет: "...потеряв безвозвратно одну треть из общего числа призванных в Германии 13,6 миллиона, гитлеровское командование уже не могло противопоставить войскам советских фронтов ничего, что могло бы предотвратить за четыре месяца 1945 года ускорение краха гитлеровской государственной и военной машины. А ведь к 4 миллионам погибших добавилось и 2 миллиона умерших в госпиталях".

Этим же вопросам посвящено письмо историка Р. А. Медведева (г. Москва): "У нас в исторической науке до сих пор нет исследований, посвященных понесенным страной потерям в людях. Когда-то давно была названа общая цифра в 20 миллионов человек, но не вполне ясно, из каких составных частей сложилась эта цифра. Сколько, например, убитых, раненых, пропавших без вести, оказавшихся в плену было у нас по годам – в 1941, 1942, 1943, 1944, 1945 годах?..

Нет точных данных и о числе советских людей, умерших на немецкой каторге. Неизвестно, сколько осталось в Европе "перемещенных лиц". А ведь это тоже для нас людские потери. Сколько погибло от немецких репрессий на оккупированных территориях, сколько умерло от голода, включая умерших в Ленинграде? Знать эту цену победы важно и для историков, и для всего народа. Эти данные лишний раз показывают и тяжесть войны, и героизм народа и армии, оказавшихся способными на столь большие жертвы".

Думается, что сегодня наша историческая наука еще не располагает данными, чтобы дать ответы на все эти справедливые вопросы. Вместе с тем ясно, что настало время для вдумчивого и всестороннего исследования вопроса о потерях в минувшей войне. Это, вне всякого сомнения, потребует доступа ученых к соответствующим архивным фондам.

Бесспорно, будут еще созданы многочисленные труды о Великой Отечественной войне, изданы сборники документов. Особенно недостает их по таким темам минувшей войны, как стратегическое руководство Вооруженными Силами (директивы Ставки и ГКО), оперативные решения командования фронтов, данные о наших потерях (раздельно по крупнейшим битвам), о количестве окруженных войск и т. д.

Сейчас по ряду проблем, как это ни парадоксально, наши знания о действиях немецко-фашистской стороны подчас более обширны, чем о своих собственных. О побежденном противнике мы знаем больше, чем о победителе. В уникальном двухтомнике В. Дашичева "Банкротство стратегии германского фашизма", вышедшем в 1973 году под моей редакцией, приведены почти все многочисленные документальные источники по стратегии германского империализма, включая, конечно, и цифры потерь вермахта в войне. К глубокому сожалению, пока нет подобного свода документов советской стороны, а сведения о наших потерях далеко не во всех случаях можно признать исчерпывающими. Эта приблизительность не приличествует победителям.

В ОСНОВЕ ПРАВДЫ – ЗНАНИЕ

Многие читатели, высказывая несогласие с моей критикой культа личности Сталина, утверждением, что Сталин не был великим полководцем, в обоснование своих суждений часто ссылаются на авторов военных мемуаров, в особенности на высказывания маршалов Г. К. Жукова и А, М. Василевского.

В связи с этим хочу пояснить, какую роль в исторической науке играют мемуары, какое место они занимают в изучении исторических событий.

Вот что пишет, например, читатель В. А. Леонтьев (г. Химки Московской области): "В 60 – 70-е годы были опубликованы воспоминания виднейших полководцев и государственных деятелей – Жукова, Василевского, Штеменко, Кузнецова, Яковлева, Воронова, Шахурина и других, в которых дан достаточно объективный, справедливый (и действительно правдивый) анализ всей государственной, военной, политической и дипломатической деятельности т. Сталина во время войны. Были отмечены заслуги т. Сталина, не обойдены молчанием его ошибки и просчеты. Их выводы были действительно правдивыми и документально достоверными. Вы же любите ссылаться на воспоминания этих людей, односторонне вырывая отдельные цитаты из их книг, и делаете противоположные выводы!"

Не буду опровергать это надуманное обвинение. Скажу прежде всего о главном: мемуары советских военачальников являются выдающимся вкладом в историографию войны. Огромна и их популярность в народе. Особой известностью пользуются мемуары Жукова и Василевского. В них немало сказано о И. В. Сталине, его авторитете политического руководителя СССР, председателя ГКО, Верховного Главнокомандующего и пр. Маршалы высоко оценивали Сталина как военного руководителя, но подчеркивали, что это произошло лишь после того, когда он изменил свой стиль единоличного управления вооруженной борьбой и стал прислушиваться к коллективному мнению.

Надо отметить и другое. Мемуарам как жанру исторической книги присуще личностное, субъективное, а нередко, в силу ограниченности опыта мемуариста, и одностороннее восприятие явлений и фактов прошлого. Изучать историю только по мемуарам нельзя. Это понимает, например, читатель Е. П. Шамонин. "Наша военная история, – пишет он, – смотрит в прошедшее через очки полководцев, а это, на мой взгляд, равносильно тому, если бы историю русской литературы написали по превосходным мемуарам Панаевой, Никитенко и т. д., не более того".

События прошлого воссоздаются на основе критического изучения различных источников: документов, свидетельств современников и пр. Историческая литература, включая и мемуары, является неотъемлемой частью духовного наследия поколений. Ее содержание неотрывно от конкретно-исторических условий существования общества, различных политических, идеологических и других факторов. Отсюда неоднозначность и сложность ее формирования, наличие в ней крупных достижений и серьезных недостатков. Это полностью относится и к мемуарам о Великой Отечественной войне. В послевоенное время (1964 – 1975 годы) я имел творческие контакты со многими ее авторами маршалами Г. К. Жуковым, А. М. Василевским, И. X. Баграмяном, А. И. Еременко, И. С. Коневым, К. К– Рокоссовским, адмиралом Н. Г. Кузнецовым, другими полководцами и флотоводцами, возглавляя академическую серию "Вторая мировая война в исследованиях, воспоминаниях, документах".

О трудностях издания серии помню до сих пор. Так, сборник воспоминаний и документов "900 героических дней", посвященный обороне Ленинграда, длительное время задерживался и наконец был издан со значительными изъятиями. Воспоминания трижды Героя Социалистического Труда Б. Л. Ванникова "Записки наркома" были уже набраны в типографии, но так и не увидели свет. И лишь теперь, спустя два десятилетия, они опубликованы в журнале "Знамя". Всего же в серии издано около 40 мемуарных книг.

Встречи с выдающимися военачальниками позволяли услышать много нового о событиях кануна и начала войны. Такие встречи проходили и в Институте истории АН СССР с выступлениями маршалов Г. К. Жукова, С. К. Тимошенко, И. С. Конева, А. И. Еременко, Ф. И. Голикова, Главного маршала авиации А. А. Новикова и других.

6 мая 1969 года, например, на Ученом совете выступал Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров, который прошел войну с первого ее дня до последнего. Он говорил о причинах наших неудач. "Я – командир 5-й танковой дивизии, которая стояла на первой линии. И разве можно было так делать, зачем так близко около границы нужно было держать танковые дивизии, если мы не хотели наступать на противника? Ведь если мы хотели обороняться, то их надо было держать подальше от границы".

"Было пять округов, пять командующих. А что произошло? Все пять были сняты, все до одного! Это что – просчет? Или как это понять? Я понимаю, если один-два, а то все пять. Попов был снят, Кузнецов был снят, Павлов был предан суду и расстрелян, Кирпонос погиб, Черевиченко, начав войну командующим округом, закончил войну командиром корпуса. Как это понять?

Вот, друзья мои, это история. Я не буду разбирать, почему так произошло, но это – факт.

Затем явились новые люди, с другой хваткой, с другим пониманием, которые знали, какая это война" [Институт истории СССР АН СССР. Документы и материалы. Стенограмма заседания Ученого совета 6 мая 1969 года].

Мемуары, как и в целом историческая литература, отражают время своего появления. Это относится и к самым выдающимся произведениям. Всемирно известные мемуары маршала Г. К. Жукова "Воспоминания и размышления" отличаются глубиной анализа, богатством исторического содержания, документальностью, суровой правдивостью. Маршал рассказал о многом, но мог сказать больше. Когда появилось первое издание его книги, сверху уже направленно реанимировался культ личности Сталина, насаждался догматизм, приглушалась критика негативных явлений прошлого, возвеличивалась личность Л. И. Брежнева, чувствовались застойные явления во всех сферах жизни. В этот процесс вносили свою лепту историки, боязливые издательские редакторы, необъективные рецензенты, различных рангов консультанты. Мемуары, изданные в 1956 – 1964 годах, заметно отличались от мемуаров второй половины 60 – начала 80-х годов.

Положение Г. К. Жукова после войны было сложным.

Завистники его полководческой славы под руководством Берии готовили над ним расправу. Он был направлен командующим военным округом в Одессу, затем Свердловск.

Проводились аресты близких к нему офицеров. В 1953 году Г. К. Жуков возвратился в Москву, был назначен первым заместителем министра обороны, а в начале 1955 года – министром обороны. Но пробыл на этом посту недолго. Уже в октябре 1957 года его сняли с этой должности.

И снова опала, обвинение в "бонапартизме". Так продолжалось почти десятилетие. Только 8 мая 1965 года имя Г. К. Жукова прозвучало на торжественном заседании в Кремлевском Дворце съездов, а сам он под гром аплодисментов появился в президиуме. Но и после этого тень опалы продолжала висеть над ним. В 1967 году он тяжело заболел, силы его были надорваны. Такова обстановка, в которой маршал Г. К. Жуков создал свой замечательный труд. Неудивительно, что механизм морального и административного торможения заставлял его обходить молчанием предвоенные и послевоенные репрессии среди командного состава Красной Армии, жестокие последствия приказа No 270 от 16 августа 1941 года, другие трудные вопросы. Не в полный голос мог он сказать об ошибках и просчетах И. В. Сталина.

Писатель В. В. Карпов, беседуя с журналистом В. М. Песковым о мемуарах Г. К. Жукова, отметил, что они "несут на себе печать времени, в котором они писались и издавались. Жуков был человеком прямым и честным. Но существовали редакторы, правщики, консультанты. Во всех мемуарах они свой след оставляли. Иногда это был след мужества, а иногда трусости" [Комсомольская правда, 1986, 30 ноября].

Вот один из примеров. В "Воспоминаниях и размышлениях" автор сдержанно пишет относительно ошибочного решения Ставки Верховного Главнокомандования от 5 января 1942 года о переходе наших войск в общее наступление на всех главных направлениях [См.: Жуков Г. К. Воспоминания и размышления, т. 2, с. 47 – 49]. Между тем этот же вопрос в коллективном труде, вышедшем в 1966 году под моей редакцией, рассматривается им развернуто и бескомпромиссно:

"Фактическое развитие событий доказало ошибочность решения Верховного на переход в январе в наступление всеми фронтами. Было бы целесообразнее собрать больше сил на фронтах Западного направления (Северо-Западный, Калининский, Западный, Брянский фронты) и нанести сокрушительный удар по группе армий "Центр", разгромить ее и продвинуться на линию Старая Русса, Великие Луки, Витебск, Смоленск, Брянск, после чего можно было бы прочно закрепиться и готовить войска к летней кампании 1942 года.

Если бы девять армий резерва Ставки Верховного Главнокомандования не были разбросаны по всем фронтам, а были бы введены в дело на фронтах Западного направления, центральная группировка гитлеровских войск была бы разгромлена, что, несомненно, повлияло бы на дальнейший ход войны" [Жуков Г. К. Первое стратегическое поражение вермахта. – Провал гитлеровского наступления на Москву. М., 1966, с. 54 – 55].

Характерны и отдельные детали. В книге мемуаров описывается эпизод, когда Г. К. Жуков 18 апреля 1943 года прибыл на Северо-Кавказский фронт в расположение 18-й армии генерала К. Н. Леселидзе. Дальше сказано:

"Мы хотели посоветоваться с начальником политотдела 18-й армии Л. И. Брежневым, но он как раз находился на Малой земле, где шли тяжелейшие бои" [Жуков Г. К. Воспоминания и размышления, т. 2, с. 150]. Спорность этого эпизода очевидна, и придумал его не мемуарист.