Текст книги "Знать и помнить"

Автор книги: А. Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

В Великой Отечественной войне Красная Армия победила, руководимая ее полководцами. Эту истину не перечеркнет тот факт, что исключительную роль в управлении играл Сталин. Эта роль не была однозначной. Почему его нельзя считать великим? Факты истории ставят под сомнение и его компетентность, и его нравственность. То и другое несовместимо с величием. Главным образом по его вине командным кадрам Красной Армии был нанесен огромный ущерб непосредственно перед войной. Враги, полагая, что Красная Армия стала "колоссом без головы", ускорили нападение на СССР. Характерно, что среди ведущих деятелей Красной Армии были репрессированы именно те, которые отстаивали прогрессивные взгляды, выступали за скорейшее оснащение армии, авиации и флота новейшей боевой техникой. Репрессии неизбежно усиливали среди командиров привычку "чутко прислушиваться к мнению начальства", сковывали инициативу, без которой немыслимы успешные военные действия. Армии в определенной степени удалось восполнить эти утраты. Они, однако, не могли не сказаться на ее боеспособности, особенно в первые месяцы войны.

В 1941 – 1945 годах сложилась новая славная полководческая школа, история которой еще не написана. Замечу вскользь, что на страницах ряда изданий в СССР, а также за рубежом от остальных советских полководцев резко отделяют Г. К. Жукова. "Мы в долгу перед Жуковым", – пишет "Литературная газета", имея в виду отсутствие ему памятника. Почему же мы не "в долгу" перед остальными советскими маршалами?

Наряду с репрессиями другим роковым действием Сталина и его советников был грубый просчет в оценке намерений противника накануне 22 июня 1941 года. Многие действительные соображения Сталина или те, которые ему приписывают отдельные авторы, при более глубоком рассмотрении оказываются ошибочными. Надежда на обязательства Германии по пакту от 23 августа 1939 года была наивной. Уже в 1939 – 1941 годах фашисты многократно демонстрировали полное пренебрежение любыми правовыми и нравственными нормами. Напомню лишь о захвате Чехии вопреки Мюнхенскому соглашению, только что подписанному Германией. Сталин не хотел дать фашистам повод для нарушения пакта о ненападении. Но разве их до этого останавливало отсутствие повода? Разве они не фабриковали сами эти поводы при нападении на Польшу и другие страны? Старание "не дать повода" не помешало фашистам сочинить ложь об "упреждающем характере" нападения на СССР. С другой стороны, если была уверенность, что фашисты в 1941 году нападут, то что могло бы изменить появление повода?

Сталина беспокоила неподготовленность Красной Армии. Но знает ли военная история хоть один случай, когда армия имела бы стопроцентную подготовку? Можно ли уповать на отличную подготовку в течение совершенно не гарантированных нескольких мирных лет и отказаться от немедленного приведения пограничных округов в состояние удовлетворительной готовности?

Напомню, что наша партия еще в начале века пришла к выводу, что войны империалистами не объявляются, а начинаются внезапно. Эта идея была отражена в наших армейских уставах, получила теоретическую разработку в трудах советских военных теоретиков уже на опыте агрессивных походов вермахта 1939 – 1941 годов. Не может быть принята в качестве извинительной и ссылка на возможную неблагоприятную реакцию западных держав в случае мобилизации наших приграничных округов. Допустим, что это вызвало бы очередную волну антисоветской пропаганды. Но верх очень скоро взяли бы долговременные интересы этих держав.

Безнравственно скрывать, что фактор внезапности возникает не только вследствие профессионализма и подлости агрессора, но и по вине обороняющегося. Войска Красной Армии не были приведены в боевую готовность. Нападение оказалось внезапным, что чрезвычайно усилило противника. Здесь кроется главная, если не единственная причина поражений в начале войны.

Распространенные доводы – "история отвела нам мало времени", "наша миролюбивая страна не могла приложить большие усилия в интересах укрепления обороны" – не имеют реальной основы. В отведенное нам время мы могли сделать больше, если бы не допустили просчетов и самоуспокоенности, если бы следовали рекомендациям передовых ученых, а не заслуженных псевдопрофессионалов.

И, главное, по всем основным характеристикам Красная Армия ни в чем существенно не уступала немецкой. Наоборот, она имела преимущества в идейно-политическом и нравственном отношениях, выгоды обороняющейся стороны. При перерастании войны в затяжную все долговременные факторы войны обращались в пользу СССР.

Ряд авторов сообщает о превосходстве вермахта в боевом опыте. Внешне это так. Но ложная трактовка действительно приобретенного опыта привела вермахт к грубой переоценке собственных сил и в конечном счете к краху. Тезис о том, что вермахт опирался на военно-экономический потенциал всех стран, захваченных Германией или зависимых от нее, также не является выводом из серьезного научного исследования. В действительности вермахт в июне 1941 года лишь в незначительной мере использовал некоторые ресурсы этих стран.

Однолинейность мышления не позволяла Сталину охватить все составляющие сложной военно-политической обстановки в тогдашнем мире. Он считал возможным лишь один вариант развития военных событий: Германия нападет на кого хотите, но не на СССР. При нарушении ленинского принципа коллективности руководства другие политические и военные руководители оказались не в состоянии направить события по правильному пути. Просчеты Сталина не ограничивались предвоенным периодом. Тяжелые последствия имела, например, его ошибочная оценка намерений противника летом 1942 года.

Нелепо утверждать, что якобы вообще не было нашей победы (Литературная газета, 1987, 6 мая), поскольку ее добились такой кровью, что виновников неоправданных потерь надо исторгнуть из истории. Прошлого не переделаешь и не отменишь, хотя цена победы и была неимоверной.

Потери убитыми в армиях СССР и Германии соотносятся примерно как 3,5: 1. Напомним, что немцы нападали, а наступающий обычно несет несравненно большие потери, чем обороняющийся. Объяснить такое соотношение можно только фактором внезапности, который Сталин и его советники отдали противнику. Девиз "нам нужна одна победа, мы за ценой не постоим" красиво звучит в песне, но смысл его страшен. Многие принимают число 20 миллионов погибших как некую данность, не задумываясь над тем, был ли иной исход. Некоторые вообще категорически отвергают исторические альтернативы. Не исследован вопрос, какое влияние оказали эти потери на последующее развитие страны.

А разве девизы "план любой ценой" и "победа любой ценой" не имеют общей методологической основы?

Другие следуют ущербному принципу "победителей не судят", возникшему в то время, когда не существовало и зачатков общечеловеческих морали и права, а люди еще не научились соотносить цели и средства, необходимые для их достижения.

В последние десятилетия советские писатели проявили готовность не просто художественно изображать прошлое, но и исследовать его. Первое действительно невозможно без второго, достаточно вспомнить опыт А. Пушкина или Л. Толстого. Однако некоторые писатели, негативно относясь к тем или иным историкам, переносят это отношение на всю историографию, забывая, что вне науки нельзя изучить прошлое. Этот упрек я отношу и к И. Стаднюку. Он упустил возможность переосмыслить созданный им упрощенный образ Сталина, понять антисоциалистическую и антинаучную сущность его культа. В романе этот культ сводится к "гипнотической силе", "гигантскому авторитету"

Сталина, недопустимо связывается с "натурой" революционных масс.

Для переосмысления образа Сталина КПСС дала нам теоретическую и политическую основу. Мы призваны раскрыть истоки современных механизмов торможения, полностью преодолеть любые проявления культа. Без этого невозможна демократизация общества.

3 июля 1987 г.

М. А. Гольдман,

участник войны,

пенсионер, г. Минск

ПРАВО КАЖДОГО

Сегодня для любого мало-мальски мыслящего советского человека ясно, что все те негативные явления, которые сейчас так болезненно ломает наш народ, связаны с деятельностью Сталина и его приспешников. Характерно, что в своем "Открытом письме"

Стаднюк не анализирует истоки зла, нанесенного советскому народу Сталиным, не предлагает помянуть тех, кто безвинно погиб в застенках. Стаднюк думает лишь об одном:

как бы побольнее ударить Самсонова.

Кто имеет право на поиск истины? Каждый. Вот и я ищу истину: кто конкретно доносил, арестовывал, пытал, вырывал .признания у безвинных, расстреливал их? Где могилы расстрелянных? Как увековечить память мучеников? Сколько их – замученных, расстрелянных? Как наказаны убийцы? Вот что должны знать и хотят знать советские люди.

Это нужно и потомкам. И главное, как возник культ личности, не повторится ли он в ближайшее время и каковы соответствующие гарантии, если наша политическая система остается пока без изменений?

3 июля 1987 г.

О. П. Тёмушкин,

доктор юридических наук,

заслуженный юрист РСФСР,

г. Москва

"ОДНА НЕПРАВДА

НАМ В УБЫТОК"

Одна неправда нам в убыток

И только правда ко двору!

(А. Твардовский. По праву памяти)

Революционная перестройка, которую с энтузиазмом и трепетной надеждой поддержали все передовые слои советского общества, не имеет и не может иметь альтернативы – она жизненно необходима. Опыт, накопленный после XX съезда, показывает, что перестройка в сознании возможна лишь при условии полного преодоления идеологии и стереотипов, связанных с культом личности. И притом не с культом вообще, а именно Сталина как носителя самых уродливых и бесчеловечных его проявлений.

Его культ связан не только с физическим уничтожением огромной массы людей, но и с внедрением в общественное сознание самых отрицательных качеств, не свойственных народу, – подозрительности, страха, чувства безысходности, а отсюда и равнодушия к делу, бездумного повиновения командному окрику, безынициативности, неуверенности в себе, то есть тех пороков, которые питают ныне механизм торможения. Изжитию этих пороков способен послужить лишь правдивый анализ прошлого. Как подчеркивалось в докладе М. С. Горбачева "Октябрь и перестройка: революция продолжается", такой анализ "должен помочь нам решать сегодняшние наши проблемы: демократизации, законности, гласности, преодоления бюрократизма – словом, насущные проблемы перестройки".

Мне нередко приходится выступать перед различными коллективами по проблемам социалистической законности.

По просьбе аудитории, как правило, приходится обращать взгляд в ретроспективу. Люди настойчиво требуют рассказать правду о массовых репрессиях времен Сталина. Заслуживает всяческой поддержки стремление нашей печати рассказать правду о временах беззакония, воздать должное его жертвам.

Но было бы наивным прекраснодушием полагать, что в стране не осталось людей, которые по-прежнему поклоняются своему идолу. Речь, конечно, отнюдь не только о тех, кто выставляет его изображение на ветровых стеклах автомашин. Это скорее смешно, чем опасно. Тревожат те, кто, обладая авторитетом, а иной раз властью и влиянием, всячески сопротивляется разоблачению культа личности Сталина, в том числе и выплескивая свои эмоции на этот счет на страницы печати. При этом они камуфлируют свою позицию утверждениями о том, что, разоблачая культ личности, мы якобы принижаем достижения народа, подрываем авторитет социализма. Неужели они не понимают, что беззакония во времена Сталина не только не свойственны социалистическому строю, но, более того, были преступлениями именно против социализма! Неужели не понимают, что, рассуждая так, невольно солидаризируются с нашими идейными противниками, пытающимися доказать недоказуемое:

что культ личности и связанные с ним беззакония якобы неизбежны для социализма, свойственны ему.

А между тем иногда приходится встречать весьма нечеткие суждения по этому поводу. Особенно опасно, когда такие утверждения высказываются работниками идеологического цеха – писателями, журналистами. Вспомним тенденциозную статью Вячеслава Горбачева "Перестройка и подстройка" в журнале "Молодая гвардия" (1987, No 7) или спор, затеянный писателем И. Стаднюком на страницах "Социалистической индустрии".

Академик А. Самсонов упрекнул его за неправдивое, необъективное освещение в романе "Война" роли Сталина в Отечественной войне и за то, что он оценил уничтожение командования Западного фронта во главе с генералом Д. Г. Павловым как правомерную акцию. У людей несведущих может сложиться убеждение, что Д. Г. Павлов и его ближайшие помощники являются главными виновниками тяжелых поражений, постигших наши войска в первые дни войны.

Следуя уроку правды, преподанному XXVII съездом КПСС, необходимо, ссылаясь только на факты, рассказать об этом трагическом эпизоде – хотя бы во имя того, чтобы восстановить добрые имена генерала Д. Г. Павлова и его соратников, генералов В. Е. Климовских – начальника штаба фронта, А. Т. Григорьева – начальника связи фронта, Н. А. Клыча – начальника артиллерии фронта, А. А. Коробкова – командующего 4-й армией.

И. Стаднюка крайне удивил упрек А. Самсонова в необъективности. "Такого обвинения, какое предъявили вы мне, товарищ академик, я еще не встречал", – пишет он.

И. Стаднюк, видимо, забыл, что еще более уничижительную оценку его произведению он уже слышал ранее от своих коллег по перу. "Один известный прозаик в кабинете первого секретаря Московской писательской организации, в присутствии нескольких секретарей, сардонически изрек, обращаясь ко мне, что скоро придет время, когда мои книги о войне будут преданы анафеме, а сам я буду стыдиться их" (стенограмма выступления И. Стаднюка на пленуме правления Союза писателей СССР. – Литературная газета, 1987, 6 мая).

Что бы сейчас И. Стаднюк ни пытался объяснить, но по прочтении его романа следует вполне однозначный вывод:

командование Белорусского фронта во главе с генералом Павловым прямо и непосредственно повинно в постигшей страну трагедии. И за все это по заслугам предано суду и по справедливости наказано смертной казнью. Ни в какой степени не опровергает, а, напротив, лишь подтверждает такой вывод приведенная в статье И. Стаднюка выдержка из его романа: диалог Сталина и маршала Шапошникова. Из этого диалога следует лишь, что трагедия генерала Павлова и его соратников меркнет по сравнению с той страшной бедой, которая обрушилась на страну.

Я считаю неправомерным, более того, аморальным рассуждать на тему о том, как следует соотносить такие ценности, как жизнь и честь группы лиц по сравнению с судьбой сотен тысяч их сограждан. Ведь тысячи состоят из единиц, и судьба каждого человека не может быть безразличной, в том числе и в пору великих народных бедствий.

По Стаднюку, виновник произвола – Мехлис, Сталин же – жертва обмана и недобросовестного доклада, злобного навета. Так, Стаднюк пишет: "Как известно, Д. Г. Павлов и его соратники были преданы суду военного трибунала по предложению приехавшего в Касню 2 июля 1941 г.

Мехлиса... и получил ли такое поручение Мехлис от Сталина, не знаю". Неужели наивность И. Стаднюка зашла настолько далеко, что он считает Сталина таким простаком и всерьез полагает, что без Сталина возможно было решение такого вопроса, как физическое уничтожение группы видных генералов в момент острой военной опасности, когда каждый боец, не говоря уже о военачальниках, был на особом счету?

С мнением о том, что и в массовых репрессиях, и в беззакониях, допущенных в отношении виднейших политических и военных деятелей, выдающихся ученых, писателей, конструкторов оборонной техники, виновны Ежов и Берия, Мехлис и Лысенко, Каганович и Шкирятов – словом, кто угодно, только не лично Сталин, мне приходилось и приходится встречаться часто. Но как же Сталин мог допустить, чтобы политический, оборонный и моральный потенциалы страны в канун предстоящей схватки с фашизмом понесли такой страшный урон? И не только не воспрепятствовать этому, но даже ничего об этом, оказывается, "не знать"...

В том, почему Сталин расправился с Павловым, загадки нет: это присущий ему стиль, метод его руководства страной, четко отработанный и безотказно действовавший на протяжении десятилетий его правления. Допуская промахи, которые очень дорого обходились народу и государству, акты прямых беззаконий и произвола, Сталин со свойственным ему коварством умело искал и находил вину других лиц, сваливал все на них, а затем жестоко их карал, сам оставаясь в глазах народа в ореоле непогрешимости.

При проведении в стране коллективизации было допущено отступление от ленинской политики по отношению к крестьянству. Это повлекло, в частности, необоснованное раскулачивание крестьян, которые кулаками никогда не были, последовали репрессии, что принесло неисчислимые беды массе людей, серьезно подорвало экономику страны. Когда все уже было совершено, и именно так, как замыслил Сталин, он выступил со статьей "Головокружение от успехов"

и свалил всю вину за беззакония на излишне ретивых исполнителей. Кстати, автор романа "Люди не ангелы"

И. Стаднюк все это в свое время художественно убедительно и показал...

Массовые репрессии 30-х годов осуществлялись по указанию и под неусыпным контролем Сталина, на базе выдвинутой им же антимарксистской идеи о неизбежности обострения классовой борьбы по мере того, как будет укрепляться социалистический строй.

В нужный момент ответственность за все беззакония была последовательно свалена на исполнителей злой сталинской воли, сначала на Ягоду, а затем на Ежова. Они были расстреляны, а Сталин опять чист, да к тому же в образе высшего, справедливого судьи.

Как никто лучше сказал об этом А. Твардовский:

Да, он умел без оговорок,

Внезапно – как уж припечет

Любой своих просчетов ворох

Перенести на чей-то счет;

На чье-то вражье искаженье

Того, что возвещал завет,

На чье-то головокруженье

От им предсказанных побед.

("По праву памяти")

Что касается трагедии Д. Г. Павлова и других погибших с ним генералов, то здесь сработала та же схема.

Сталин считал, что Гитлер не начнет войну летом 1941 года, пока не развяжет себе руки в войне с Англией, чтобы не вести ее на два фронта. К этому времени Сталин настолько уверовал в абсолютную непогрешимость своих суждений и оценок, что отвергал любую иную версию, которая им противоречила. И именно поэтому, вопреки данным разведки, другим объективным данным, из которых следовало, что фашисты готовят нападение на СССР в июне 1941 года, отвергал предлагаемые военным командованием предупредительные меры, которые должны были свести на нет эффект от внезапного нападения. Гитлер, как известно, не посчитался с расчетами Сталина и решил дело по-своему, напал на Советский Союз, обеспечив себе эффект внезапности.

Как дорого этот сталинский просчет обошелся стране, общеизвестно. За это надо отвечать – но не Сталину же, а кому-то другому. Нашли. В данном случае генерала Д. Г. Павлова и его штаб. С успехом могли подобрать и другую жертву. К этому времени уже была богатая практика на этот счет. Теперь доподлинно известно, что такая же участь была уготована и генералу И. С. Коневу, командующему Западным фронтом в октябре 1941 года, и только авторитет Г. К. Жукова спас от расправы этого талантливейшего военачальника, закончившего войну Маршалом Советского Союза, командующим фронтом, бравшим Берлин.

Скажем прямо, неблагодарную миссию взял на себя Стаднюк, который решил оправдать акт произвола и беззакония с помощью художественного произведения, которое, подчеркнем это особо, вышло в свет уже тогда, когда подлинная роль каждого из персонажей трагедии четко определилась. Что касается Д. Г. Павлова и его соратников, то приговор по их делу определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 июля 1957 года был отменен, дело прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления. Таким образом, все они посмертно реабилитированы.

И очень важно сейчас показать, кто был действительным виновником этой трагедии, и восстановить, в том числе и средствами искусства, попранную честь и доброе имя невинно пострадавших людей, ставших жертвами непомерных сталинских амбиций и просчетов.

Но во имя сталинистской концепции "вождь всегда прав"

И. Стаднюк этого не сделал.

Заслужил ли Д. Г. Павлов упрек за неумелое командование войсками фронта? Думаю, что в этом не вина, а беда Павлова. Он принял округ, ставший вскоре фронтом, да к тому же одним из ответственнейших, незадолго до начала войны. Опыта командования крупными войсковыми соединениями не имел. В Испании, а затем во время финской кампании командовал танковым корпусом, за проявленный героизм был удостоен звания Героя Советского Союза. Но для руководства фронтом он еще явно не созрел. Симптоматичны найденные мною в следственном деле объяснения Павлова суду: "Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступления в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились в мирное время к этой войне".

Возникает вопрос: как Павлов оказался на таком ответственном посту при отсутствии для этого достаточных данных? Ответ однозначен: "В 1937 – 1938 гг., а также и в последующее время в результате необоснованных массовых репрессий погиб цвет командного и политического состава Красной Армии, говорится в книге "Великая Отечественная война Советского Союза. 1941 1945. Краткая история". – Как "агенты иностранных разведок" и "враги народа" были осуждены и уничтожены три Маршала Советского Союза (из пяти имевшихся в то время)... погибли все командующие войсками военных округов... Из армии были устранены все командиры корпусов, почти все командиры дивизий, командиры бригад; около половины командиров полков... Всего за 1937 – 1938 гг. репрессиям подверглась одна пятая часть офицерских кадров".

Избиение военных кадров продолжалось вплоть до начала войны. Жертвами незаконных репрессий пали генералы Рычагов П. В. – командующий ВВС Красной Армии, Штерн Г. М. – командующий противовоздушной обороной страны, Смушкевич Я. В. – главный инспектор ВВС, дважды Герой Советского Союза; заместитель наркома обороны, командующий Прибалтийским Особым военным округом генерал-полковник авиации А. Г. Локтионов, начальник Военно-воздушной академии генерал-лейтенант авиации Ф. К. Аржинухин.

Были репрессированы, но затем освобождены Мерецков К. А. – начальник Генерального штаба Красной Армии, Ванников Б. Л. – нарком вооружения.

К чему привели массовые репрессии, видно, в частности, из следующего. Выступая на заседании Высшего военного совета в ноябре 1937 года, командующий Закавказским военным округом Н, В. Куйбышев (вскоре также необоснованно репрессированный) признал боевую подготовку войск неудовлетворительной. "Основная причина этого в том, – сказал он, – что округ в кадровом отношении сильно ослаблен". Последовала реплика наркома: "Не больше, чем у других". – "На сегодня, – продолжал командующий, – у нас тремя дивизиями командуют капитаны как старшие по званию..."

Как бы в оправдание своей неосведомленности по поводу всех этих событий И. Стаднюк сетует: откуда мне это знать, если архивы закрыты. "Не знаешь не пиши!" – сказал бы я. Но архивы в данном случае ни при чем. Ведь об этом после XX съезда КПСС писалось в открытой партийной печати, говорилось в исторических исследованиях, наконец, в художественных произведениях. Достаточно сослаться хотя бы на прозу и публицистику К. Симонова.

В непосредственной связи с обсуждаемым вопросом находится и характеристика поведения Сталина в последующий период Отечественной войны. Ряд авторов, в том числе мемуаристы и военные историки, оценивают его роль в этот период положительно. Отмечают проявленную им политическую волю, целеустремленность и настойчивость, умение организовать и дисциплинировать людей.

Я коснусь этой проблемы лишь в части, относящейся к области, близкой мне как юристу. Действительно, в период войны актов массовых репрессий, произвола и беззаконий, характерных для сталинского стиля руководства страной, заметно поубавилось. Более того, был освобожден из заключения и возвращен в строй ряд крупных командиров.

В том числе генералы К. А. Мерецков, К. К. Рокоссовский, А. В. Горбатов, комкор Л. Г. Петровский, героически погибший в 1941 году, и многие другие. Они вскоре же возглавили крупные воинские соединения.

Какие еще нужны доказательства в подтверждение того, что репрессиям в свое время подверглись заведомо невинные лица?

Логичен и такой вывод. Когда судьба самого Сталина напрямую оказалась зависимой от того, быть или не быть социалистической державе, он резко изменил свою тактику по отношению к людям.

Но стоило отгреметь последним залпам войны, как Сталин, как бы беря реванш, возвратился к испытанным методам "правления". Необоснованные репрессии возобновились с прежней силой. Жертвами их стали: командующий ВВС страны Главный маршал авиации А, А. Новиков, заместитель министра обороны маршал артиллерии Н. Д. Яковлев, крупнейшие флотоводцы – министр Военно-Морского Флота СССР адмирал флота Н. Г. Кузнецов; его заместитель адмирал флота Л. М. Галлер, начальники Главного Военно-Морского штаба адмиралы В. А. Алафузов и Г. А. Степанов, командир механизированного корпуса Герой Советского Союза генерал-лейтенант В. В. Крюков и его жена Л. Русланова, любимая и популярнейшая певица, исполнительница русских народных песен. Был фактически отставлен Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, репрессирован маршал авиации С. А. Худяков. О нем расскажу несколько подробнее.

Худяков С. А. был арестован 14 декабря 1945 года без санкции прокурора и при отсутствии каких-либо данных о его преступной деятельности. Лишь 22 августа 1947 года ему было предъявлено обвинение в том, что он в 1918 году, то есть в возрасте 16 лет, находясь на военной службе в составе красногвардейского отряда в г. Баку, был завербован английским офицером для шпионской деятельности. Нелепость и смехотворность обвинения очевидны. Данными о какой-либо конкретной враждебной деятельности Худякова никто не располагал. Было другое: Худяков 25 лет безупречно прослужил в Советской Армии, прошел путь от рядового бойца до маршала авиации, за большие заслуги был награжден семью орденами. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 18 августа 1954 года по заключению Генерального прокурора СССР дело Худякова С. А. прекращено за отсутствием состава преступления в его действиях, а сам он реабилитирован посмертно.

Подверглись незаконным репрессиям и были уничтожены такие видные государственные деятели, как Вознесенский Н. А. – член Политбюро ЦК ВКП(б), председатель Госплана СССР, выдающийся ученый-экономист, Кузнецов А. А. – секретарь ЦК ВКП(б), в период блокады Ленинграда возглавлявший областную и городскую партийные организации, Родионов М. И. – Председатель Совета Министров РСФСР, Попков П. С. – секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, один из организаторов обороны Ленинграда, и многие, многие другие.

Было сфабриковано провокационное "дело врачей", якобы покушавшихся на жизнь руководящих советских и партийных работников.

И. Стаднюк предъявил претензии академику А. Самсонову в непоследовательности. Он, видите ли, ранее давал иную, то есть положительную, оценку Сталину. Упрек вроде бы серьезный. Но объективность требует учитывать, что ошибочные суждения А. Самсонова имели место до XX съезда КПСС, когда многое еще было неясно. И речь-то сейчас идет не о том, последователен или нет в своих выступлениях А. Самсонов. Речь идет о сегодняшнем отношении к одному из драматических эпизодов нашей недавней истории.

И. Стаднюк, к сожалению, не внял мудрому совету старших собратьев по перу и, издав свой роман .в 70-е годы, когда о Сталине уже все было известно, совершил, не побоюсь этого слова, бесчестный поступок. Вот почему, я думаю, глубоко прав тот "известный прозаик", который сказал, что скоро придет время, когда сам И. Стаднюк будет стыдиться своего романа.

Уверен, что это время – время перестройки, очищения и покаяния наступило.

3 ноября 1987 г.

А. Г. Латышев,

кандидат исторических наук,

руководитель кафедры

международного коммунистического

движения Московской высшей

партийной школы

ЗА ПОИСК ИСТИНЫ...

НО БЕЗ "ПРОРАБОТОК"

История – удивительная наука. Ничто в ней не становится постулатом сразу, не обретает в короткий срок черт законченности. Много лет спустя историки вновь возвращаются к уже забытым, казалось бы, именам и с высоты своего знания дают событиям и людям оценки гораздо более справедливые и объективные, чем, возможно, было прежде.

Именно такой период переживаем мы сегодня, по велению времени восстанавливая в истории социалистического государства имена советских, партийных и государственных деятелей, ученых, работников культуры, павших жертвами инспирированных Сталиным политических процессов 30-х годов. Акция справедливости – именно так можно расценить процесс, переживаемый сегодня нашей историей.

Но работа исследователей, писателей, публицистов, ученых по заполнению "белых пятен" истории сейчас, в 80-е годы XX столетия, – работа, имеющая огромный нравственный и политический заряд, – уже не может позволить себе субъективизма, истерического надрыва, огульного отрицания всего, что сделал советский народ за 70 лет героического пути. Ее, эту работу, конечно же следует вести строго на основании архивных документов, воспоминаний очевидцев событий тех лет, скрупулезно анализируя все спорные моменты исторического бытия.

"Открытое письмо" писателя И. Стаднюка академику А. Самсонову глубоко затронуло мои чувства. Попытаюсь высказать ряд соображений, не поддаваясь чувствам.

Прежде всего абсолютно не согласен с тоном обвинений Ивана Стаднюка в адрес А. Самсонова в том, что тот в брошюре "У стен Сталинграда" (Воениздат, 1952 г.) и в журнале "Вопросы истории" в 1950 году называл И. Сталина "гениальным полководцем" и "великим вождем", а впоследствии, мол, изменил свои оценки.

И писатели, и историки писали в конце 40 – начале 50-х годов в условиях ужасных репрессий. Вспомним хотя бы "ленинградское дело", так называемую "борьбу против космополитизма", аресты врачей, преследования генетиков.

Все это я помню смутно – тогда был школьником. Но, может быть, товарищ Стаднюк – участник событий того времени – назовет фамилию хотя бы одного историка, который, описывая вчерашнюю войну, не называл тогда Сталина гениальным полководцем? Этично ли теперь, спустя почти 40 лет, в столь резкой форме напоминать людям, что они писали о Сталине при жизни Сталина? Тем более что сам А. Самсонов справедливо пишет о "смягчающих обстоятельствах" у историков: