Текст книги "Записки жандарма"

Автор книги: А. Спиридович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Появление «Искры» и ее полные революционного огня и задора статьи как бы открыли глаза правительству, и оно узрело, наконец, весь вред марксизма, сеявшего классовую рознь и гражданскую войну, пропагандировавшего царство хама и босяка под именем диктатуры пролетариата. И правительство начало борьбу с социал-демократами более решительными мерами. Но в этой борьбе русское общество ему не помогало. Русская профессура, за малым исключением, и русская пресса, и вообще русская интеллигенция или продол жали низко кланяться своему идолу или молчали. Изобличением безнравственности марксизма, как теории, доказательством вреда и неприемлемости коммунизма к государственной жизни страны никто не занимался. Между тем, все известные ныне тезисы коммунизма были и тогда уже налицо и были переведены на русский язык.

***

Широко пошло организационное строительство в те годы и у социалистов-революционеров. «Рабочая Партия политического освобождения России», о которой упоминалось уже, объединяла из Минска свои еврейские группы в Белостоке, Екатеринославе, Житомире, имела сторонников в Двинске, Бердичеве и Петербурге. Члены этой организации, разгромленные в 1900 году по Минску, уцелели по многим пунктам. Над ними царил Гершуни, сея семена террора.

Работавшие по южной России социалисты-революционеры, после неоднократных неудачных попыток к объединению, соединились, наконец, летом 1900 года на Харьковском съезде в так называемую южную «Партию социалистов-революционеров» [66]66
  [66] «Южная партия социалистов-революционеров». Первая попытка организовать партию была сделана в августе 1897 года на объединительном съезде в гор. Воронеже по инициативе Киевский и Воронежской групп эсеров. На съезде были представлены следующие группы: Киевская, Полтавская, Харьковская, Петербургская и Воронежская. После двухдневного обсуждения программных вопросов, съезд поручил Воронежской группе составить проект программной статьи. Члены съезда обменялись явками и адресами. В начале ноября 1897 года в Полтаве состоялся второй съезд, к которому был представлен проект, составленный при участии всей Воронежской группы А. О. Сыцянко. Проект с небольшими изменениями съездом был утвержден. В нем говорилось о массовой борьбе против правительства, об организации всех революционных групп и о терроре, как средстве самозащиты («Историко-революционный сборник» под ред. В. И. Невского, т. 1 М. – П. 1924 г. Гиз. «Пропавшая грамота партии эсеров»). В марте 1893 г. были разгромлены сильнейшие организации эсеров: Петербургская и Киевская. Созванный в августе 1898 года III съезд ничего существенного не сделал. IV съезд был созван летом 1900 года в Харькове. Им был утвержден проект программы, выработанный Воронежской группой, который удалось выпустить из печати в ноябре 1900 года под названием «Манифест партии социалистов-революционеров».
  См. С. Слетов – «К истории возникновения партии социалистов-революционеров». 1917 г. [С. 229]


[Закрыть] и выпустили программный манифест.

На севере работал «Союз социалистов-революционеров» [67]67
  [67] «Северный союз социалистов-революционеров» (1896 – 1901) вышел из Саратовского кружка эсеров, организованного А. Аргуновым. В 1896 году кружок выработал программу, которую опубликовал под названием «Основные положения программы союза социалистов-революционеров». В 1897 г. деятельность «союза» была перенесена в Москву, где до 1898 года занимался мелкой организационной деятельностью. С 1898 года «союз» развил литературно-изд. деятельность, издал несколько прокламаций и брошюр, начал издание своего органа, первый номер которого под названием «Революционная Россия» вышел в январе 1901 года в количестве 500 экземпляров. Второй номер вышел в мае, а номер третий не смог выйти в виду ареста типографии, находившейся в Томском переселенческом пункте, и о которой охранке стало известно благодаря Азефу. Одновременно с типографией были арестованы в разных местах 22 человека, из них многие потом играли видную роль в партии социалистов-революционеров, например, А. Аргунов. Е. Колосов, С. Барыков, Н. Чернова и др. [С. 229-230]


[Закрыть], во главе с Андреем Аргуновым [68]68
  [68] Аргунов, А. А. (род. в 1866 г.) – из дворян, окончил Московский университет, в революционном движении участвует с конца 80-х годов. Один из организаторов «Северного союза социалистов-революционеров» (см. выше). Арестованный по делу «союза», Аргунов был осужден на 8 лет ссылки в Восточную Сибирь. Вернувшись из ссылки, Аргунов принял активное участие в работе партии социалистов-революционеров, неоднократно входя в состав центрального комитета. После Октябрьской революции Аргунов принимал участие в работах самарского комитета учредительного собрания и сибирского всероссийского правительства, а после колчаковского переворота в Сибири эмигрировал за границу.
  См. Аргунов – «Из прошлого партии социалистов-революционеров», «Былое» №10(22) за 1907 г. [С. 230]


[Закрыть].

«Союз» образовался в 1896 году в Саратове, но на следующий же год руководители его перебрались в Москву, где в течение двух лет «союз» заводил иногородные и заграничные связи и налаживал дело. «Союз» издал на гектографе несколько прокламаций и брошюр и отпечатал вновь свою программу – «Наши Задачи».

Осенью 1899 года с деятелями «союза» познакомился приехавший из-за границы Азеф. Он явился с хорошими рекомендациями от заграничной организации Житловского [69]69
  [69] Житловский, Хаим (род. в 1863 г.) – член партии социалистов-революционеров, один из организаторов заграничного «союза социалистов-революционеров». Организатор социалистической еврейской рабочей партии, добивавшейся нормальных условий для развития еврейских трудящихся масс. Впоследствии СЕРП требовала предоставления еврейской нации особой территории «с правом устраивать основы своей экономической жизни так, как это соответствует воле большинства еврейского народа». Типичная мелко-буржуазная партия, в 1917 – 1918 году поддерживавшая мелко-буржуазную Украинскую Раду и боровшаяся против большевиков. Лучшие революционные элементы этой партии в 1919 году перешли в компартию. Сам Житловский еще до войны переметнулся к сионистам (буржуазная еврейская партия, добивавшаяся организации самостоятельного еврейского государства с господством буржуазии). После Октябрьской революции Житловский повел бешеную травлю против Советской России. [С. 230-231]


[Закрыть] и был принят хорошо, как человек сочувствующий социалистам-революционерам и их делу.

Живя за границей, Азеф уже в то время давал кое-какие сведения заведывавшему заграничной агентурой департамента полиции П. И. Рачковскому. Тогда это был еще маленький сотрудник. Попав в Москву, он с согласия Рачковского, стал сообщать некоторые сведения и Зубатову, продолжая числиться за Рачковским.

В то время руководители «союза» мечтали иметь свою типографию и издавать свою газету, к чему и предпринимали некоторые шаги. Они завязали переговоры с представителями группы народников «Русского Богатства» [70]70
  [70] «Русское Богатство» – ежемесячный журнал, основанный в 1876 г. Л. Оболенским, в начале 90-х годов перешел к народникам и стал главным органом борьбы против марксизма. В 900-х годах вокруг «Русского Богатства» группировалась радикальная народническая интеллигенция, организовавшаяся потом в народно-социалистическую партию (н.-с.). [С. 231]


[Закрыть] Пешехоновым [71]71
  [71] Пешехонов, А. В. (род. в 1867 г.) – народник, член редакции журнала «Русское Богатство». Один из организаторов партии «народных социалистов», занявший среднюю позицию между кадетами и эсерами. В первом коалиционном временном правительстве (май 1917 г.) Пешехонов был министром продовольствия. После Октябрьской революции остался в России. В 1924 году эмигрировал за границу, где написал пасквиль на Советскую Россию. В последние месяцы в эмиграции сделал ряд заявлений о желании вернуться в Советскую Россию для совместной работы с советской властью. [С. 231]


[Закрыть] и Мякотиным [72]72
  [72] Мякотин, В. А. (род. в 1867 г.) – историк Украины и общественный деятель, один из организаторов «партии народных социалистов», с конца 1904 года член редакции «Русского Богатства». За оппозиционную деятельность несколько раз отбывал наказание в Петропавловской и Двинской крепостях. После Октябрьской революции боролся против советской власти. Сейчас находится в эмиграции. Типичным мелко-буржуазным демократом Мякотин выступает в своих книгах и статьях по социальной истории Украины. [С. 231]


[Закрыть]. Те дали согласие на сотрудничество в журнале.

Весною 1900 года «союз» поставил в Сибири небольшую типографию, но вскоре переправил ее в Финляндию, в Куокалу. Печатня была небольшая, плохо оборудованная, работники неопытные, незнающие дела. Работали трое. В январе 1901 года появился первый номер отпечатанного ими журнала «Революционная Россия», в котором были, между прочим, статья Мякотина «Разгром Финляндии» и Пешехонова – «Хроника наших дней».

В кругах департамента полиции появление журнала произвело сильное впечатление. Филеры Московского отделения уже вели в Финляндии наружное наблюдение за типографией, но арестовать ее было нельзя, так как то было на территории Финляндии.

Вскоре появился «Летучий листок» в память 1 марта 1881 г. [73]73
  [73] 1 марта 1881 года. В этот день Александр II был убит на улице в Петербурге по постановлению исполнительного комитета партии «Народная Воля». Бомбометателями были Н. И. Рысаков и И. И. Гриневецкий, смертельно раненый при взрыве брошенной им в Александра II бомбы. За этот террористический акт пошли на виселицу виднейшие деятели «Народной Воли»: А. Желябов, Софья Перовская, Кибальчич, Т. Михайлов, а также Рысаков, на допросе оговоривший всех товарищей по делу. Надежды народовольцев, что после убийства царя легко будет свергнуть самодержавие, не оправдались. После 1 марта 1881 г. наступила мрачная реакция.
  См. «Первое марта 1831 года» (по неизданным материалам), изд. «Былое», Петроград 1918 год. [С. 231]


[Закрыть], а в конце мая 1901 года вышел и второй номер «Революционной России», призывавший к борьбе и террору. Статья Пешехонова «Выстрел Карповича» [74]74
  [74] «Выстрел Карповича». 14 февраля 1901 года член партии социалистов-революционеров П. В. Карпович стрелял в министра народного просвещения Боголепова (см. примеч. 96) за жестокую расправу, которую в то время последний учинил над студентами, протестовавшими против царских правил об отдаче студентов в солдаты за выступления против правительства. Боголепов был ранен смертельно и через несколько дней скончался. Карпович был осужден на 20 лет каторги, замененной ему заключением в Шлиссельбургской крепости. Сосланный в Сибирь в 1905 году Карпович вскоре бежал оттуда за границу, где пробыл до 1917 года, одно время принимая участие в «боевой организации» партии социалистов-революционеров. После февральской революции 1917 года, возвращаясь в Россию, Карпович погиб вместе с другими русскими эмигрантами при взрыве парохода немецкой подводной лодкой. [С. 231-232]


[Закрыть] заканчивалась цитатой из Некрасова:

 
За идеалы, за любовь
Иди и гибни безупречно.
Умрешь не даром. Дело прочно,
Когда под ним струится кровь…
 

Летом были отпечатаны еще два номера «Летучего листка». Все это производило сильное впечатление. Смелые мысли о терроре в печати являлись новостью.

Дела «союза» шли успешно: приход кассы увеличивался, связи разрастались, стали поступать корреспонденции из разных городов. Так, Гершуни прислал статью «О зубатовцах». В Петербурге начал работать постоянный редакционный коллектив с руководителями «Русского Богатства».

Зная кое-что, благодаря Азефу, и имея еще кое-какие агентурные сведения об этой работе, Зубатов обдумывал, как нанести удар столь успешно развивавшейся организации. Департамент полагался на него. Арестовать типографию в Финляндии и нанести удар по «союзу» в Петербурге признавалось неудобным по многим соображениям. Надо было придумать такую комбинацию, которая дала бы возможность свободно, действовать и розыскному органу да и прикрывала бы следы агентурных источников. Предстоящий провал надо было свалить на наружное наблюдение.

Так или иначе, но руководители организации стали думать о выборе нового места для типографии и решили перебраться в Сибирь и там поставить большую типографию. Местом для нее облюбовали Томский переселенческий пункт, куда в качестве служащих поступил работавший в Куокале Барыков [75]75
  [75] Барыков, С. И. (род. 1871 г.) – из дворян, активный работник партии социалистов-революционеров, один из деятелей «Северного союза социалистов-революционеров». Арестован при ликвидации типографии «союза», впоследствии принимал участие в «боевой организации» партии социалистов-революционеров. После смерти Швейцера (см. примеч. 164) Барыков вместе с Ивановской и Моисеенко стоял во главе «летучего отряда», организовавшего покушение на великого князя Владимира Александровича и Д. Ф. Трепова в марте 1905 года. [С. 232]


[Закрыть] и еще несколько женщин, членов организации. Туда надо было перевезти из разных мест типографские принадлежности, надо было также объехать некоторые города и сорганизовать доставку корреспонденции и разных материалов.

Все это надо было не упустить, видеть и знать Московскому отделению. За финляндской дачей филерское наблюдение было усилено, социалисты-революционеры А. Аргунов, Мария Селюк [76]76
  [76] Селюк, М. С. – активный работник «Северного союза социалистов-революционеров», уцелела при разгроме «союза» в сентябре 1901 г. и выехала за границу. Приняла участие в объединении «Южной партии социалистов-революционеров» и «Северного союза социалистов-революционеров» в объединенную партию социалистов-революционеров. Впоследствии неоднократно состояла членом центрального комитета партии социалистов-революционеров. Принимала участие в террористической работе. [С. 232]


[Закрыть], С. Барыков и еще некоторые были обставлены наблюдением опытных филеров. Летом Барыков поехал на юг; поехали за ним и филеры. Он посетил ряд городов, побывал на Кавказе, где особенное внимание уделил Баку, и, наконец, проехал в Томск, куда отвез тяжелый багаж – то были части новой типографии.

Другие филеры проводили в Томск некую госпожу Вербицкую, везшую также некоторые типографские части. Установило наблюдение и то, что какие-то вещи привозились на Томский пункт из Омска, что при проезде из России Барыков и Вербицкая имели на некоторых станциях Сибирской дороги конспиративные свидания.

Скоро по всем данным наружного наблюдения стало ясно, что социалисты-революционеры сгруппировались на Томском переселенческом пункте, в нескольких верстах от города, в лесу, и что там, очевидно, была поставлена типография. Работавшие на пункте не посещали города, все же сношения с Томском вел врач Павлов и его жена [77]77
  [77] Павлов, В. Е. (род. в 1871 г.) – сын чиновника, врач, член «Северного союза социалистов-революционеров». Заведовал Томским переселенческим пунктом, где находилась типография «союза». 23 сентября 1901 г. при аресте типографии был взят и Павлов.
  Павлова, урожд. Буткова, С. В. (род. 1880 г.) – дочь священника, окончила фельдшерскую школу в Москве, жена В. Е. Павлова. Оказывала содействие в работе по печатанию прокламаций и брошюр «Северного союза социалистов-революционеров». [С. 232]


[Закрыть].

Зубатов решил не давать социалистам-революционерам отпечатать что-либо на новом месте и произвести аресты всех причастных лиц при первой возможности. Аресты в Томске не были опасны для внутренней агентуры, но на всякий случай, для производства ликвидации и дознания по этому делу было решено послать своего офицера. Выбор пал на меня, что было утверждено и департаментом и министром.

Я уже несколько времени и до того по приказанию Зубатова знакомился в отделении со всеми данными наружного наблюдения и с некоторыми агентурными сведениями по этому делу, теперь же я стал заниматься этим еще внимательнее. В половине сентября я получил предписание выехать экстренно в Томск для производства ликвидации и дальнейшего по нему дознания. Посылка офицера из Москвы мотивировалась, главным образом, необходимостью прикрыть при производстве дознания источники внутренней агентуры, т.-е. не дать революционерам повода думать, что в раскрытии организации играло роль шпионство со стороны этой агентуры.

Быстро мчал меня поезд в Сибирь, но так как филерское наблюдение установило, что на пункт привезли из Омска кипы бумаги, то Москва решила поспешить с ликвидацией и распорядилась произвести обыски до моего приезда в Томск.

23 сентября местная томская жандармерия в сопровождении наряда полиции и филеров нагрянула неожиданно на переселенческий пункт, где в домике администрации была обнаружена на полном ходу типография социалистов-революционеров. В ней были застигнуты Барыков, Вербицкая, Севастьянова [78]78
  [78] Севастьянова, А. А. (1873 – 1907) – дочь чиновника, фельдшерица, член «Северного союза социалистов-революционеров», потом член «боевой организации» эсеров. 21 ноября 1907 г. по постановлению «боевой организации» эсеров стреляла в московского ген.-губернатора Гершельмана. 7 декабря 1907 года казнена. [C. 232-233]


[Закрыть] и, кажется, еще фельдшерица Мутных. Отпечатанные частично экземпляры третьего номера «Революционной России» сушились развешенными по всем комнаткам. Был обнаружен архив журнала с богатым рукописным материалом в виде подлинных писем из разных городов. Кроме работавшего станка нашли также и части прежней печати. Работою руководил Барыков, фельдшерицы же исполняли роль наборщиц. Медицинские щипчики служили для захвата букв. В ту же ночь были арестованы в Томске врач Павлов с женой, а также были произведены аресты и по другим пунктам Сибири.

Я узнал об аресте типографии в пути. Однажды вечером, на участке между Омском и Томском, пассажиры нашего поезда были встревожены необычной остановкой его на разъезде среди степи. Завывала метель. Остановился и встречный поезд. Поднялась суета, бегала поездная прислуга. Оказывается, искали меня и, найдя в салон-вагоне, где мы мирно играли в шахматы, попросили во встречный поезд. Там находился прокурор Омской судебной палаты Ераков, возвращавшийся в Омск из Томска, где он ознакомился с результатами обыска. Он хотел познакомиться со мною.

Поздоровавшись, прокурор палаты сразу огорошил меня вопросом: – «Какие вы имеете агентурные сведения по этому делу?» – Как ни неожидан был вопрос, я ответил, что агентурных сведений у меня нет никаких.

– Зачем же вас тогда прислали и почему не могут производить дознание местные офицеры? – Прокурор палаты закидывал меня вопросами, был, видимо, недоволен и удивлен присылкой постороннего офицера и не скрывал своего недоумения. Как мог, я старался разъяснить, что это желание министра внутренних дел, в виду той связи, которая должна установиться по делу с Европейской Россией, что дознание, вероятно, придется перенести в одну из столиц и т. д.

Прокурор палаты слушал. Он рассказал мне затем результаты обыска и прибавил, что дал уже указания, кого следует освободить после моего приезда. Ну, подумал я, и господа! Не разобрались еще в деле, ничего еще не знают, а уж беспокоятся об освобождениях. Это добра не предвещало. Мы расстались вежливо-холодно, видимо, не удовлетворенные друг другом.

Приехав в Томск, познакомившись с властями и приняв дело, я был поражен данным ему направлением. Виновные были привлечены по статьям за устройство типографии без надлежащего разрешения, как будто это касалось самой легальной типографии. О сообществе, преследовавшем изменение существующего политического строя, не было и в помине. Местный прокурор сразу же поспешил объявить мне, кто должен быть освобожден, и просил сделать это поскорее. Я ответил категорически, что пока не разберусь в деле, никто освобожден не будет, что дело важнее, чем думают, и что к нему надо отнестись весьма серьезно, а не с налету.

Получалась самая обычная в то время вещь. В политических делах прокуратура в большинстве случаев прежде всего схватывалась за освобождение и прежде всего принимала на себя роль адвоката арестованных, забывая, для чего она существует. Столицы, конечно, не в счет; там прокуратура была на своем месте, но бывали в этом отношении исключения и в провинции, где также находились иногда прокуроры даже еще более жестокие, чем жандармские офицеры.

В качестве наблюдающего за производством дознания мне дали молоденького, симпатичного, совершенно неопытного товарища прокурора, для которого выше прокурора палаты ничего на свете не существовало.

Побывав на месте обнаружения типографии, я убедился в недостаточной тщательности произведенного обыска. На одном из шкафов я нашел экземпляр «Колокола» Герцена [79]79
  [79] «Колокол» Герцена – журнал, издававшийся Герценом за границей с 1 июля 1857 г. по 1 июля 1867 г. сначала в Лондоне, потом в Женеве (всего за 10 лет вышло 245 номеров). Журнал пользовался большой популярностью в России, главным образом, благодаря статьям, разоблачавшим самодержавных властителей. [С. 233]


[Закрыть] со свежими рукописными пометками, сделанными, как оказалось потом, Евгением Колосовым [80]80
  [80] Колосов, Е. Е. (род. в 1879 г.) – сын офицера, окончил Томский университет. Впервые арестован в 1897 г. за участие в демонстрации 4 марта 1897 г. по поводу самоубийства студентки Ветровой. В конце 90-х годов вступил в «Северный союз социалистов-революционеров». Член центрального комитета партии социалистов-революционеров. После февральской революции при выборах учредительного собрания избран депутатом его по списку эсеров. В последние годы сотрудничал в журнале «Былое» и других периодических изданиях. Ему принадлежат книги: «Сибирь при Колчаке», изд. «Былое», Петроград, 1923 г. и «Государева тюрьма». [С. 233]


[Закрыть], и это подорвало у меня доверие к тому, что было сделано. Оплошность была большая. Наличность книги Колосова в типографии устанавливала формальную его причастность к ней. Он и был к ней причастен, он покупал в Омске для типографии бумагу и привозил ее. Не занесенная в протокол обыска его книга теряла значение улики.

Начал я допросы, прокуратура торопила с освобождениями, я протестовал… Я дал телеграмму в Петербург, прося разрешения министра внутренних дел, в виду важности настоящего дела, производить одновременно с формальным дознанием о типографии, также и расследование о социалистах-революционерах в порядке положения о государственной охране. Так как расследование велось без участия прокуратуры, то я получал большую свободу действий.

Вскоре я получил телеграфное распоряжение министра Сипягина [81]81
  [81] Сипягин, Д. С. (1853 – 1902) – егермейстер, министр внутренних дел с 1899 г. Вел беспощадную борьбу с рабочими (расправа с рабочими Обуховского завода в 1901 г.), с голодающими крестьянами, студентами и земством. 2 апреля 1902 г. убит по приговору «боевой организации» партии эсеров в Мариинском дворце С. В. Балмашовым.
  См. В.И.Ленин – «О борьбе Сипягина с крестьянами», соч., т. IV Гиз. 1920 г., стр. 55 – 66.
  С. В. Балмашов (1881 – 1920) – из дворян, сын политического ссыльного. В 1900 г. за участие в студенческих беспорядках был сдан в солдаты. В 1901 году Балмашов организовал в Киеве «Киевский союз социалистов», который влился в местную организацию социалистов-революционеров. Осенью 1901 г. Балмашов вступил в «боевую организацию». За убийство Сипягина казнен в Шлиссельбургской крепости 3 мая 1902 г. [С. 233]


[Закрыть] производить также и расследование… Я продолжал производить и дознание и расследование. Кого нельзя было сразу привлечь формально к дознанию, тот привлекался к расследованию и по мере возможности переводился на дознание; кого прокуратура настаивала освобождать по дознанию, тот содержался под стражей в порядке охраны по расследованию.

Уже два месяца бился я с дознанием, работая до поздних вечеров; были установлены связи по Петербургу, Москве, Ярославлю, Нижнему Новгороду и Чернигову; некоторые арестованные признали себя членами союза социалистов-революционеров, но полного откровенного показания получено еще не было. Барыков, главный обвиняемый (серьезный, симпатичный мужчина), говорил только то, чего нельзя было не говорить, и держался вообще осторожно. В Томске он являлся центральной фигурой. Его губили найденные при нем письма да подводила невеста, продолжавшая писать из Саратова, не зная об аресте жениха. По этой переписке она тоже была арестована.

Дамы держались проще, но была среди них одна пренесимпатичная барыня. Привезут ее, бывало, в сорокаградусный мороз на допрос, бранится, посиневшая, во всю… Предложишь ей погреться около распаленной печки, предложишь чаю – начинает успокаиваться. Снимет ботинки, греет ноги и становится поспокойнее, но показания дает скупо; нет, нет, да и фыркнет: – вы, мол, жандармы… Другие женщины были очень симпатичны, простые, без революционной напускной учености и важности.

Говорили привлеченные в общем все понемногу. Социалисты-революционеры были в этом отношении лучше социал-демократов. На последних уж очень отражалось влияние «Бунда» и его техники. Здесь же все было больше по-русски, нараспашку, и разговаривать с эсерами было гораздо приятнее.

Из сопоставления различных показаний и данных обысков получалось нечто весьма существенное: наличность союза и его цели устанавливались формально, но полной картины все-таки не было. Товарищ прокурора удивлялся, чего я добиваюсь и почему я недоволен дознанием. Между тем, зная многое по агентурным и филерским данным, я, естественно, хотел получить те сведения, но уже как показания самих привлеченных. Только в переводе на протоколы допросов эти сведения приобретали формальные значения улик, и получить их было задачей моей работы. И, конечно, я старался получить эти откровенные показания.

Наконец, однажды вечером, в начале декабря, одна из арестованных, попавшая в революционную среду, видимо, по недоразумению, начала давать откровенные показания. То заветное, что хранилось у меня в моих личных папках и не показывалось никому, даже своим сослуживцам по корпусу, стало воплощаться в официальное показание. Союз социалистов-революционеров… начало работы… члены организации… необходимость переправы типографии… перевозка валика, перевозка других частей, работа, печатание…

Кто был следователем, тот поймет, что переживал я, получая показания. Товарищ прокурора, обычно дремавший, сразу проснулся и смотрел широко раскрытыми глазами. Следующий день был настоящим праздником. Мои сотоварищи офицеры радовались не меньше меня, довольна была и прокуратура. Многое в моем упорстве и нежелании освобождать делалось понятным. В Петербург полетела подробная телеграмма, прокуратура осведомила Омск. Живее пошли допросы других арестованных, получались подтверждения частностей, создавалась формальная картина всего дела.

Я съездил в Омск, установил, где Колосов покупал бумагу для типографии и как доставлялась она в Томск. Как жалел я в это время, что не мог использовать против него как улику его «Колокола» с его собственно ручными заметками!

По разным городам России были посланы требования о производстве дополнительных формальных обысков и в числе их требование в Москву об аресте А. Аргунова, работавшего тогда, кажется, в Ярославле. В числе привлеченных были жена и сестра последнего и кто-то из свойственников.

Во второй половине декабря получилось распоряжение о переносе всего дознания в Москву со всеми арестованными, что должно было выполнить жандармское управление. Забрав следственное производство и распрощавшись с Томском, я не замедлил выехать в обратный путь…

В рождественский сочельник я вернулся в Москву. Начальство поздравило меня с успешным выполнением поручения. Я допросил еще несколько лиц и в том числе А. Аргунова, который держался очень неспокойно, и передал дело в Московское жандармское управление, которое должно было раздвинуть рамки дознания и охватить весь «союз».

По окончании дела, из числа привлеченных к нему социалистов-революционеров двенадцать человек были сосланы в Сибирь на сроки от трех до восьми лет, которые были позднее сокращены. Многие из них приняли затем вновь видное участие в революционной работе. Так, Севастьянова бросила бомбу в московского генерал-губернатора Гершельмана, Н. Куликовский [82]82
  [82] Куликовский, Н. А. (род. в 1870 г.) – из дворян, учитель, окончил Омскую учительскую семинарию, член «Северного союза социалистов-революционеров», потом член «боевой организации» партии эсеров. 28 июня 1905 г. по постановлению «боевой организации» совершил покушение на московского градоначальника графа Шувалова. Осужден на вечную каторгу. [С. 233]


[Закрыть] убил графа Шувалова, С. Барыков и Н. Чернова [83]83
  [83] Чернова, Н. М. (род. в 1870 г.) – из дворян, домашняя учительница, член «Северного союза социалистов-революционеров», член «боевой организации», принимала участие в подготовке покушения на Д. Ф. Трепова в 1905 году в отряде Швейцера. Арестована в марте 1905 г. вместе с Барыковым, Ивановской и др. По указу Николая II 21 октября дело Черновой, как и ряда других боевиков, было прекращено. [С. 223-224]


[Закрыть], участвовали в подготовке убийства генерала Трепова, а Аргунов играл большую роль в центральном комитете и т.д.

Тот удар по социалистам-революционерам был очень силен и очень перебил их работу по России, но все-таки департамент полиции не доделал тогда своего дела. Арест томской типографии и причастных к ней лиц по Сибири не сопровождался одновременным, в сентябре же месяце, заарестованием всех известных членов «союза» по разным городам Европейской России. С этими арестами запоздали месяца на три, а в это время много работали и Аргунов, и Селюк, и поддерживавший тесную связь с ними Гершуни.

И вскоре после ареста типографии, за границу выехала Селюк, которую Аргунов снабдил всеми нужными материалами для выпуска за границей арестованного в Томске третьего номера «Революционной России».

В конце же года за границу выехал и Азеф, которому еще незаарестованные руководители «союза» передали все связи, явки, пароли и посылали его за границу, как своего доверенного представителя наряду с Марией Селюк. – «Азефу мы вручили все, как умирающий на смертном одре», – говорил позже Аргунов.

Все это знал департамент полиции и он тому не воспрепятствовал. Выехал туда и Гершуни с полномочиями от саратовских и южных организаций, и ему не помешали.

За границей же начались переговоры об объединении, в результате чего в январе 1902 года официально образовалась «Партия Социалистов Революционеров» [84]84
  [84] Организация партии социалистов-революционеров. – После разгрома «Северного союза эсеров» и «Южной партии эсеров» дело объединения партии перешло к Саратовской группе социалистов-революционеров. Наряду с ней вели большую работу нелегальные эсеры: Е. К. Брешковская, Г. А. Гершуни, П. П. Крафт, М. М. Мельников и др. После большой подготовительной работы в ряде городов России Гершуни выехал за границу с объединительными планами. Туда же выехали осенью 1901 года М. Ф. Селюк и Е. Азеф, которому Аргунов перед арестом передал все связи. При содействии М. Р. Гоца и В. М. Чернова состоялось слияние «Северного союза социалистов-революционеров» с «Южной партией социалистов-революционеров» и официальным органом объединенной партии становится «Революционная Россия». В № 3 «Революционной России» было опубликовано о состоявшемся соглашении.
  О программе объединенной партии эсеров см. собр. соч. В. И. Ленина, т. IV. Гиз 1910 г., стр. 118 – 136. [С. 234]


[Закрыть] с центральным комитетом во главе, с центральным органом «Революционная Россия» и с девизом: «В борьбе обретешь ты право свое».

Народилась партия, которая принесла России так много непоправимого вреда. Ближайшая задача партии – свержение самодержавия, конечная цель – переустройство России на социалистических началах. Средства борьбы – пропаганда, агитация и террор. Партия приступала к работе среди рабочих и интеллигенции и, где можно, среди крестьян.

Партия являлась идейной последовательницей Бакунина [85]85
  [85] Бакунин, М. А. (1814 – 1876) один из основателей анархизма и его теоретик. Участвовал в московском кружке Станкевича, где познакомился с философией Гегеля. В 1840 году уехал за границу, где познакомился с Прудоном и Марксом. В 1849 г. принимал участие в подготовке восстания в Дрездене. Был дважды приговорен к смертной казни, но выдан русскому правительству, присудившему его к 20 годам заключения в Шлиссельбургской крепости. Александр II заменил Бакунину крепость поселением в Сибири, откуда тот в 1861 году бежал в Америку и оттуда в Лондон. Вскоре переехал в Италию и основал «Международное братство». В 1869 году Бакунин вступил в «Международную Ассоциацию Рабочих» (I Интернационал), откуда был исключен в 1872 году по настоянию Маркса за дезорганизаторскую работу. В 1870 году организовал анархический «Федеративный Союз». Бакунин отрицал государство и частную собственность. Он стоял за вольные союзы производителей, особенно крестьян. Средствами переворота Бакунин рекомендовал: бунт, восстание, террор, тайные организации. Бакунин оказал большое влияние на русское революционное движение. Основные тактические принципы Бакунина разделяли народники.
  См. М. А. Бакунин. – «Избранные сочинения» т. I – V, изд. «Голос труда». Москва – Петроград. 1919 – 22 г. г., Полонский «Бакунин», т. I. [С. 234-235]


[Закрыть], Герцена и Лаврова. Ее идеологом в легальной печати был столь популярный Михайловский [86]86
  [86] Михайловский, Н. К. (1842 – 1904) – видный теоретик народничества 80-х – 90-х годов. Составил письмо от исполнительного комитета «Народной Воли» к Александру III, после убийства Александра II, с требованием учредительного собрания и народоправства. В 90-х годах, возглавляя редакцию «Русского Богатства», вел ожесточенную борьбу против марксизма и социал-демократов. Из школы Михайловского вышли многие народные социалисты и социалисты-революционеры (Чернов и др.). Михайловский выдвинул в своих теоретических работах идею «долга перед народом», который должны уплачивать «каюшиеся дворяне». Михайловский также идеализировал крестьянское «трудовое» хозяйство, как полную противоположность буржуазному.
  См. Н. К. Михайловский. – Собр. соч., т. I – X, изд. ред. «Русского Богатства» и позже Н. К. Михайловского. [С. 235]


[Закрыть], принимавший, правда, робко некоторое участие и в подпольной работе. Партия являлась представительницей своеобразного русского социализма с основной эфемерной мечтой русской интеллигенции, что наша крестьянская община может быть легко использована, как ступень к переходу на социалистический строй, что наш крестьянин природный социалист. В революционных рядах партия явилась прямой последовательницей партии «Народной Воли» с ее тактическим девизом: «Цель оправдывает средство».

По иронии судьбы и по неизменному закону для всех российских революционных партий второй половины прошлого столетия, главнейшими заправилами этой «народнической» русской партии оказались: Гоц, Минор [87]87
  [87] Минор, О. С. (род. в 1861 г.) – впервые арестован 19 декабря 1883 года за участие в народовольческих кружках. В 1886 году выслан в Якутск, где участвовал в вооруженных сопротивлениях политических ссыльных. По этому делу осужден на бессрочную каторгу. В 1898 году получил разрешение выехать в Россию под гласный надзор полиции и в 1902 году выехал за границу. Принял активное участие в организации партии эсеров. Член центрального комитета партии. Руководитель московского комитета партии эсеров в 1905 году. После февральской революции был во главе правого крыла эсеров. После Октябрьской революции вел вооруженную борьбу против советской власти. Сейчас находится в эмиграции, активно работает в газете «Дни», которая изо дня в день клевещет на Советскую Россию. [С. 235]


[Закрыть], Гершуни, Рубанович [88]88
  [88] Рубанович, И. А. (род. в 1860 году) – французский подданный, народоволец, затем социалист-революционер. Член центрального комитета и редактор эсеровского журнала «Русская Трибуна» (1904 – 1909). Вел сношения от ЦК партии с Международным Социалистическим Бюро (II Интернационала). Был представителем партии эсеров на международных конгрессах II Интернационала. В годы войны социал-патриот. После Октябрьской революции противник советской власти. [С. 235]


[Закрыть], Натансон [89]89
  [89] Натансон, М. А. (1849 – 1919) – сын купца. С начала 70-х годов участвовал в народнических кружках. Впервые арестован в 1872 году и выслан в Архангельскую губернию. В 1878 году вновь был арестован и выслан в Сибирь, где пробыл до 1877 г. В 1893 году вместе с Тютчевым организовал социально-революционную партию «Народного права» (см. прим. 139). С образованием партии социалистов-революционеров вошел в центральный комитет. Во время реакции (1907 – 1910) боролся против ликвидаторов и упадочников в среде эсеров (Савинковщина и т. п.). С начала империалистической войны примкнул к интернационалистскому крылу II Интернационала. После февральской революции организационно порвал с правым крылом партии и стал во главе левых социалистов-революционеров, которые боролись вместе с большевиками против правительства Керенского. После Октябрьской революции Натансон был представителем левых эсеров во ВЦИКе. После восстания левых социалистов-революционеров против советской власти в июле 1918 года и распада партии левых эсеров вошел в группу «революционных коммунистов», которая вскоре влилась в ВКП(б).
  См. «Былое» № 16 за 1921 г. ст. О. В. Аптекмана – «Две дорогие тени». – Из воспоминаний о Г. В. Плеханове и М. А. Натансоне, как семидесятниках». [С. 235-236]


[Закрыть], Азеф… Говорить тут о любви к России и о заботах о русском народе не приходится. Среди них сверкали русские имена, вроде будущего селянского министра и немецкого шпиона Виктора Чернова [90]90
  [90] Чернов, В. М. (род. в 1876 г.) – из потомственных дворян, один из лидеров партии социалистов-революционеров. Бессменный член центрального комитета партии. Во время войны был интернационалистом. После февральской революции 1917 г. был министром земледелия в коалиционном временном правительстве. После Октябрьской революции принимал активное участие в вооруженной борьбе против советской власти. Был неудачным председателем кратковременного учредительного собрания. Вдохновлял чехословацкую авантюру и кронштадтское восстание (1921) Находится в эмиграции и в своих докладах и статьях травит Советскую Россию. [С. 236]


[Закрыть].

Департамент полиции не сумел тогда помешать сплочению партии, хотя и имел к тому полную возможность. Не сумел, хотя имел около центра своего осведомителя Азефа, хотя объединение происходило за границей, где находился весьма талантливый его чиновник Петр Иванович Раковский, получавший сведения непосредственно от Азефа. Центральный и руководящий по розыску правительственный орган не был на высоте положения. Там чванились знанием розыскного дела, но промахи делали непоправимые. Не даром же особым отделом в то время заведывал красивый светский Дон-Жуан, любитель-театрал Леонид Александрович Ратаев [91]91
  [91] Ратаев, Л. А. (род. в 1860 г.) – видный деятель охранки. Служил там с 1882 года, прошел длинную лестницу служебных ступеней. Был руководителем заграничной охранки, где его непосредственным сотрудником был Азеф. 1 августа 1905 года вышел в отставку, получив пособие в 15.000 франков и поселился в Париже под фамилией Рихтера. Во время суда над А. А. Лопухиным (см. прим. 127) дал обширные показания по делу Азефа.
  См. «Дело Лопухина» в особом присутствии правительствующего сената», стенограф, отчет, СПБ, 1910. [С. 236]


[Закрыть], слывший в Петербурге под кличкой «Корнета Отлетаева».