Текст книги "Чума Атлантиды"

Автор книги: А. Дж. Риддл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 32

Тренировочный лагерь Иммари «Камелот»

Кейптаун, Южная Африка

Дориан стоял у высокого окна. Войска Иммари, рассеянные внизу, сворачивали лагеря и направлялись к гавани и дожидающимся там кораблям.

Отрядом солдат распоряжалась женщина, наделенная… осанкой, что ли, подумал Дориан, и чем-то еще, но подобрать для этого определение ему никак не удавалось.

– Коста! – окликнул он своего нового адъютанта, трудившегося за письменным столом позади него.

Поспешив к Дориану, толстый коротышка встал рядом с ним у окна.

– Да, сэр?

– Кто эта женщина?

Коста вгляделся вниз.

– Которая…

– Вон там, – указал Дориан, – блондинка с… поразительной внешностью.

Коста замялся.

– Я… я не знаю, сэр. Она что, не справляется с обязанностями? Я могу приказать понизить ее…

– Нет-нет. Просто выясните, кто она такая.

– Есть, сэр, – Коста все мешкал. – Остальные корабли уже на подходе. Мы все еще стараемся собрать побольше обмундирования для холодной погоды…

– Оно нам не понадобится.

– Сэр?

– В Антарктиду мы не пойдем. Мы отплываем на север. Нам предстоит схватка за Европу.

Часть II
Правда, ложь и предатели

Глава 33

Флот Иммари

Близ побережья Анголы

Дориан провел пальцем вдоль голой спины Йоганны, по ее попке и дальше по ноге. Красота. Безукоризненность.

Когда он поднял палец, женщина заворочалась, а потом подняла голову и откинула с глаз золотистые волосы.

– Я что, храпела? – смущенно поинтересовалась она.

Дориану очень нравился ее акцент – голландский, как он думал. Может, ее родители были первым поколением переселенцев в Южную Африку? Спросить ее означало бы выказать личную заинтересованность. Слабость. Слоун пытался внушить себе, что она скучная и поверхностная, что она не заслуживает его интереса, что она лишь одна из множества девиц на этом корабле, да и во всем флоте, коли уж на то пошло. Но… что-то в ней было. Дело не в разговорах. Изрядную часть времени она проводила в своей каюте, лежа там нагишом, перелистывая старые журналы светской хроники, отсыпаясь или ублажая его.

Дориан откатился от нее.

– Если бы ты храпела, тебя бы тут не было.

– Ты хочешь… – изменившимся тоном произнесла она.

– Когда я захочу секса, ты об этом узнаешь.

И тут же, как по команде, раздался негромкий стук в стальную дверь каюты.

– Войдите! – громко сказал Дориан.

Дверь слегка приоткрылась, и в щелку втиснулся Коста, но едва он увидел Дориана и женщину на кровати, как резко развернулся и бросился обратно.

– Да ради бога, Коста, неужели ты никогда не видел двух голых людей? Стой. Какого черта тебе надо?

– Все будет готово к трансляции обращения к испанским пленным через час, сэр, – сообщил Коста, по-прежнему не глядя на Дориана. – Отдел общественных связей хотел бы пробежаться по тезисам.

Встав с постели, Слоун натянул штаны. Девушка тоже подскочила, отыскала свитер и с улыбкой протянула ему. Избегая встречаться с ней взглядом, Дориан швырнул свитер на кресло перед письменным столом.

– Я напишу собственные тезисы, Коста. Зайди за мной, когда будет пора.

* * *

Дориан слышал, как Йоганна извивается в постели, пытаясь привлечь его внимание, но игнорировал ее. Ему надо было сосредоточиться, найти верный посыл. Это обращение сыграет важную роль – оно задаст тон для дальнейшего продвижения в Европу, для всего того, что последует за ним.

Нужно преподнести свои цели как нечто большее, нежели простое выживание, банальный эгоизм. Необходимо выдать им решение о присоединении к Иммари как нечто возвышенное – решение присоединиться к движению. Декларация независимости, начало с чистого листа. Свобода от Орхидеи… и что? Что у испанцев было на злобу дня? Что наболело? Какая «чума» терзала их до Чумы Атлантиды? На что мир охотно откликнется?

Слоун набросал на странице:

Чума = глобальный капитализм: дарвиновская сила, остановить которую нельзя; она просачивается в каждую нацию, отсеивая слабых и отбирая сильных.

Орхидея = вливания Центрального банка: легкие деньги, липовая панацея, которая не устраняет первопричины, а только подавляет симптомы, продлевая мучения.

Текущая пандемия = как очередной глобальный финансовый кризис: неудержимая, неизлечимая, необратимая. Неизбежная.

Это может сработать. Впрочем, решил Дориан, стоит подать это в более сдержанном тоне.

«Арес прав», – подумал он. Чума – величайшая возможность перестроить человечество. Единое человеческое общество без классов, без трений. Армия, трудящаяся как один человек ради общей цели – безопасности.

Йоганна сбросила простыню, выставляя ему на обозрение свое впечатляющее тело.

– Я передумала.

«Ты передумала?» – удивился Дориан. Прежде всего тому, что она вообще о чем-то думала. А теперь еще и переменила свою «мысль». Представил, что последует дальше. Наверно, реплика о потенциальном разрыве «звезд», о которых Дориан никогда и не слышал, или «как ты думаешь, это платье мне бы пошло?». Будто это платье выставлено на продажу в интендантском складе корабля.

– Очаровательно… – проворчал Дориан, возвращаясь к работе.

– Я поняла, что ты мне больше нравился, когда ничем другим не занимался, кроме как спал, пил и трахал меня.

Испустив вздох, Дориан отложил авторучку. Речь может и подождать.

Глава 34

Сортировочный лагерь Иммари

Марбелья, Испания

Кейт стояла в очереди, озирая лагерь, раздумывая, пытаясь отыскать какой-нибудь выход. Район Орхидеи лежал в руинах, превратившись в пепелище, почти не похожее на приморский курорт, которым он был до чумы, и даже на временное пристанище, каким показал его вчера Мартин. Пожары на месте сторожевых башен и автопарка еще дымились, посылая к небесам тонкие столбы черного дыма, будто змей, ползущих вверх по белым башням отеля. Заходящее солнце пылало над Средиземным морем алыми и оранжевыми красками. Очередь Кейт в молчании продвигалась к морю, будто овцы на бойню.

Солдаты Иммари занимались именно тем, что предсказывал Мартин: отделяли овец от козлищ. Больных направляли к ближайшей башне, где часовые с автоматами и электрохлыстами загоняли их в двери. Кейт ломала голову, что с ними сделают дальше. Оставят там умирать? Без Орхидеи эти люди будут мертвы через трое суток. Мартин затерялся где-то в группе. Кейт не видела его с того самого момента, когда их захватили в плен, и все обшаривала толпу взглядом в надежде отыскать его.

– Шаг вперед! – гаркнул солдат.

Может, Мартина уже загнали в башню, а может, он где-нибудь позади. Кейт никак не могла оторвать глаз от башни, где содержали больных. Как поступят с башней через пару дней, когда она будет битком набита мертвыми? А что произойдет, когда Марбелью эвакуируют? Мысленным взором Кейт увидела, как взрывы сотрясают основание здания и оно рушится на землю. Нужно как-нибудь вытащить оттуда Мартина. Она…

– Пошевеливайтесь!

Кто-то схватил ее за руку и потащил вперед. Другой схватил за шею, ощупывая лимфоузлы. Потом отшвырнул ее влево, к очередному человеку – не солдату, а, скорее всего, врачу, который провел у Кейт во рту вдоль щеки длинной ватной палочкой и засунул ее в пластиковую пробирку со штрихкодом. Множество таких пробирок уже были выстроены в очередь к большому аппарату. Образцы ДНК. Они секвенируют геномы выживших. Крашеные волосы и чумазый вид после катакомб внушали Кейт некоторую надежду, что солдаты ее не узнают: сейчас она ни капельки не походила на себя двадцать четыре часа назад. Но если у них есть образец ее ДНК и они его сопоставят, то смогут узнать, кто она такая.

В этот миг охранник с другой стороны схватил ее за запястье и сунул руку Кейт в круглое отверстие другого аппарата. Запястье прошила острая боль, но прежде чем женщина успела вскрикнуть, все прекратилось. Охранник крепко толкнул ее в спину, и Кейт оказалась лицом к лицу с очередным солдатом, который принялся водить вдоль ее тела ручным металлоискателем.

– Чисто, – сказал он, толкая Кейт в толпу по другую сторону техников и аппаратуры.

Она мгновение постояла на месте, гадая, что делать дальше. Группа чуть расступилась, и Кейт увидела два знакомых лица – мужчины и женщины, которые вели их по катакомбам прямо в руки захватчиков, лоялистов Иммари, помогавших схватить ее и Мартина.

К ней подошел еще субъект – белый пузанчик среднего возраста без малейшего намека на загар.

– Всё в порядке. Всё уже позади! – проговорил он истерично-взвинченным тоном. – Вы – выжившая. Мы спасены!

Кейт оглянулась на техников, потом бросила взгляд себе на запястье, где вокруг черного штрихкода пламенел багровый рубец.

– Откуда вы знаете…

– Что вы выжившая? У вас не было идентификатора Орхидеи – импланта.

«Импланта?» Об этом Мартин ничего не говорил.

Слабонервный будто угадал замешательство Кейт.

– А вы не знали об имплантах?

– Я была… оторвана от жизни.

– О боже мой! Дайте угадать… вы были в отпуске, и когда грянула чума, скрывались? Я тоже!

– Ага, что-то типа того, – медленно кивнула Кейт.

– Вот дела!.. С чего же начать? Ну, импланта у вас нет, значит, вы не попадались к ним в руки и вам не приходилось терпеть принудительное лечение. Вы просто не поверите. После вспышки заболевания испанское правительство объявило военное положение. Взяло ситуацию под контроль и согнало всех – в смысле, всех, кто остался в живых, – в огромные концентрационные лагеря. И заставило всех принимать лекарство – эту Орхидею, которая оттягивает чуму, но не излечивает ее. Подсадили каждому имплант – какой-то биотехнологический прибор, синтезирующий лекарство из аминокислот самого организма, или что-то вроде того. Во всяком случае, так утверждалось. Кто знает, что он там вытворял… Но у вас его нет, и вы, несомненно, выжившая. Теперь для нас всё в полном ажуре. Иммари освободили Марбелью. Ходят слухи, что подобное разыгрывается по всей Южной Испании. Они наведут здесь порядок, и мир вернется к норме.

Кейт снова окинула толпу взглядом. Теперь она увидела, что новоприбывших делят на две категории. Ее собственная группа оказалась намного меньше – заведомо выжившие. Вторая же группа явно была больше – скорее всего, в нее попали те обитатели Района Орхидеи, которые не выказывали признаков инфекции. Пробы ДНК, штрихкоды… на Кейт снизошло понимание. Иммари каталогизируют всех и каждого, проводя собственные исследования, пытаясь выделить эндогенные ретровирусы, контролирующие ген Атлантиды. Такова их цель – увеличить размер выборки. Освобождение дает побочный эффект. Ширма. Или это дополнительный результат?

В памяти эхом раздались слова Мартина: «Обещай, что присягнешь…» Нет, Кейт не станет присягать после того, что они сотворили. Продолжают творить. Что она сможет сделать, если присягнет? Рано или поздно ее отыщут. Отсрочить этот момент невозможно. И кроме того, она не понимала, как может спасти Мартина. Будь у нее выбор, она бы предпочла умереть, зная, что не приносила лживых клятв, ни на миг не склонилась перед врагом.

Пространство позади Кейт озарил яркий свет. Солдаты скрепили вместе ряд белых простыней, сделав уличный экран наподобие летнего кинотеатра. На экране появился грубый деревянный стол перед стальной переборкой. Капитанский стол на корабле? Перед камерой прошел человек с суровым и лишенным тени эмоций лицом, повернулся и уселся за стол, выпрямившись, словно аршин проглотив.

Кейт невольно напряглась. Во рту у нее вдруг пересохло.

– Меня зовут Дориан Слоун.

Эхо этих слов мало-помалу утихло, и Кейт осталась наедине с единственной мыслью: «Если Дориан жив, значит, Дэвид погиб». Доказательство этого бесстрастно взирало на толпу с экрана десять футов высотой и двадцать футов шириной. «Если Дориан жив, значит, Дэвид погиб». И эта беспощадная однозначность поведала Кейт, какие большие надежды она питала. Слезы наполнили глаза, но женщина сморгнула их. Сделала глубокий вдох, борясь с желанием утереть глаза. Остальные вокруг нее тоже утирали слезы, но совсем по иной причине. Люди в толпе аплодировали, обнимались и ликовали. Некоторые лица оставались суровыми, как у Кейт, а многие просто устремили взгляды в землю или прочь от экрана. Среди ликующих воплей и угрюмых взглядов Дориан продолжал чеканить, даже не догадываясь о них:

– Я пришел к вам не как освободитель, не как спаситель и не как вождь. Я человек, стремящийся выжить, личность, старающаяся спасти как можно больше жизней. Я просто оказался в уникальном положении. Как председатель совета директоров «Иммари Интернейшнл», я контролирую ресурсы, способные сыграть решающую роль. Иммари располагает подразделением безопасности, частной разведывательной службой, природными ресурсами, компаниями связи, транспортными организациями и, что самое главное, одной из самых передовых глобальных научно-исследовательских групп во всем мире. Короче говоря, мы в состоянии оказать кое-какую помощь в эти трудные времена. Но наши ресурсы ограничены. Мы вступаем только в сражения, в которых способны одержать победу. Но мы не повернемся спиной ни к этим сражениям, ни к нашей ответственности перед человечеством. Мы спасем все жизни, какие сумеем. Поглядите на свой жребий. Поглядите, что дали вам правительства мира.

Мы столкнулись с беспрецедентной угрозой в ходе человеческой эволюции. С поворотным пунктом. Потопом. Мы стоим по пояс в крови тех, кто не в состоянии выжить в этом новом мире. Правительства приковали вас к этим людям, не способным плыть в стремнинах этого потопа. Они обрекли вас на утопление. Мы же предлагаем вам путь вперед, протягиваем руку со спасательного плота. Мы предлагаем вам выбор. «Иммари Интернейшнл» хватило отваги сделать то, что надлежит, спасти жизни тем, кому возможно, и предложить покой и облегчение мук тем, кому помочь мы не в силах. Вот что я пришел предложить вам сегодня – жизнь, новый мир, построенный выжившими. В обмен мы не просим ни о чем, кроме вашей преданности и помощи в построении нового мира. Нам потребуется вся доступная помощь, все трудоспособные индивидуумы, которых нам удастся найти. Истинный вызов ждет нас впереди. Мы ищем лишь возможности сыграть свою роль в грядущем катаклизме, и я прошу вас сейчас: присоединяйтесь к нам или воздержитесь. Если вы воздержитесь, мы не причиним вам вреда. Мы доставим вас к тем, кто не согласен с нами, дабы вы могли поискать свое собственное решение. Мы не жаждем кровопролития; у мира и без того довольно крови на руках.

Противники называют нас империей. Они распространяют ложь в отчаянной попытке удержать власть. Посмотрите, как они распорядились этой властью: построили мир с двумя классами наций – страны третьего мира и страны первого мира. И позволили капитализму попирать граждан каждой нации – и первого, и третьего мира, разграничивая нас сообразно нашей экономической ценности. Место человека в обществе определялось тем, сколько мир готов был платить за то, что он производил изо дня в день. Эта чума – просто биологический эквивалент тех же программ, которые они веками использовали, чтобы разделять нас.

«Иммари Интернейшнл» предлагает предельно простое решение: один мир с одним народом, где все трудятся вместе. Если вы предпочитаете старый мир, если вы предпочитаете Орхидею, если предпочитаете сидеть в концлагерях, дожидаясь панацеи, которая никогда не появится, предпочитаете дожидаться жизни или смерти, можете ждать дальше. А можете выбрать жизнь, справедливый мир, шанс построить нечто новое. Выбирайте сейчас. Если вы не хотите сопричастности к Решению Иммари, оставайтесь, где есть. Если же хотите поддержать нас, помочь нам спасти как можно больше жизней, шагните вперед, к людям, держащим транспаранты «Иммари Интернейшнл». Люди за столом опросят вас, узнают, какие умения вы можете предложить, как вы можете помочь собратьям по людскому племени.

Толпа вокруг Кейт начала рассеиваться. На месте остался лишь каждый десятый. А может, и меньше.

Как ни противно было Кейт это признать, но Дориан произнес речь, способную убедить всякого, кто не знает, как выглядит ситуация на самом деле. Язык у него был подвешен что надо; уж кто-кто, а она это очень хорошо знала. И пока женщина стояла там, глядя, как люди сбегаются к солдатам Иммари, перед мысленным взором Кейт пронесся ряд образов. Отец – погиб в попытке предотвратить бойню, затеянную Иммари. Мать – скончалась от чумы, которую те выпустили в мир. Дэвид – погиб от руки Дориана. А теперь и Мартин, ее приемный отец, скоро станет их последней жертвой. Он принял немало трудных решений и пошел на многие жертвы – по большей части ради нее, ради ее безопасности. Он так долго пытался ее защитить…

И покинуть его Кейт просто не может. Да и не покинет, что бы ни случилось. Она завершит его исследования.

Кейт пощупала рюкзак, висящий на плечах. Может, там и вправду ключ к созданию лекарства?

Она сделала шаг вперед. Еще один. Она будет подыгрывать – до тех пор, пока придется. Именно так поступал ее отец. Но он подставил Иммари спину, и они погребли его в шахте под Гибралтаром. Кейт слабины не даст.

Она влилась в растущую массу людей, которые толкались и галдели вокруг столов.

– А, вот вы где!

Кейт обернулась. Мужчина среднего возраста, говоривший с ней прежде.

– Привет, – отозвалась Кейт. – Извините, что была не слишком разговорчива прежде. Я… не знала толком, на чьей вы стороне. Оказывается, я выжившая.

Глава 35

Окрестности Сеуты

Северное Марокко

Сквозь тьму ночи и сияние огней по периметру Дэвид видел громадную военную базу впереди лишь мельком.

Окрестности ее тоже представляли собой загадку. Колонна из трех джипов катила по полю, которое Вэйл иначе как застывшей лавой назвать не мог. Тут и там от бугристого, обугленного грунта поднимались язычки дыма. Запах подтверждал наихудшие опасения Дэвида. Иммари вырыли ров вокруг этой части города, а затем сожгли ее и сровняли пепелище с землей, оставив голую открытую местность, которую врагу придется преодолеть для атаки. Умно. Радикально, по-зверски, но умно.

Зрелище напоминало ему что-то – какую-то лекцию, что ли… На миг он вдруг вновь оказался в Колумбийском университете, еще до того, как мир переменился, рухнув Дэвиду на голову в самом буквальном смысле. Голос профессора гулко раскатывался по аудитории:

– Римский император Юстиниан повелел сжечь трупы. Это было в середине шестого столетия, прошу заметить. Западная Римская империя пала перед готами, разграбившими Рим и захватившими правление над ним. Восточная же империя, строившаяся вокруг Константинополя, ныне Стамбула, обладала в цивилизованном мире огромным могуществом, являя для своего времени величайший метрополис на Земле. Она властвовала над Персией, Средиземноморьем и каждой страной, до которой могла доплыть ее армия. Чума, пришедшая в пятьсот сорок первом году нашей эры, навеки все преобразила. Столь губительного морового поветрия мир не видел ни до, ни после того. Улицы города покраснели от крови, источаемой телами. Трупов было так много, что Юстиниан повелел сбрасывать трупы в море. Но все равно их было слишком много. У самых городских стен римляне рыли громадные братские могилы, каждая из которых вмещала семьдесят тысяч человек. Погребальные костры пылали сутками…

«История повторяется», – подумал Дэвид. Если это случилось в Сеуте, то как выглядит остальной мир? Чума, выпущенная на свободу «Протоколом Тоба», предотвращению которого Дэвид посвятил последние десять лет жизни, вовсю бесчинствовала. Он проиграл. Сколько человек умерли? Почти против воли его мысли сосредоточились на одном человеке – Кейт. Выбралась ли она в Гибралтаре? И если да, где она сейчас? В Южной Испании? Здесь, в Марокко? Она – иголка в стоге сена, но если удастся пережить встречу с надвигающимся левиафаном, Дэвид спалит стог дотла, чтобы отыскать ее. Придется поджидать своего часа, шанса бежать. Сидя на заднем сиденье джипа, он проводил взглядом последнюю выжженную полосу.

Колонна сбросила скорость перед стальными воротами посреди гигантской стены. По обе стороны от ворот висело по черному флагу. Как только ворота открылись, чтобы пропустить джипы, порыв ветра подхватил флаги, и они развернулись: [II]. «Иммари Интернейшнл». Высокую белую стену, вздымающуюся в высоту как минимум футов на тридцать, тут и там марали черные подпалины – несомненно, следы штурма вражеской кавалерии. Стена в черную полоску с воротами смахивала на зебру, разинувшую пасть, чтобы проглотить колонну. Флаги развевались на ветру, будто уши. «Во чрево чудовища», – подумал Дэвид, когда они проехали под стеной, и ворота за ними быстро закрылись.

Восемь солдат, которые задержали его в горах, связали ему руки и привязали к поясу. Дэвид молча ехал на заднем сиденье джипа, беззвучно снося тряскую – порой до безобразия – поездку из гор. Прокрутил в голове ряд сценариев побега, но каждый из них обрывался на том месте, где он выпрыгивал из джипа, ломая себе уйму костей и полностью лишаясь боеспособности.

Теперь же Дэвид принялся извиваться на сиденье, вертясь влево-вправо, рассматривая внутреннее устройство базы, отыскивая возможность бежать. В пределах высоких стен солдаты Иммари торопливо пополняли запасы башен, испещривших стены. Масштаб поразил Дэвида. Какова же здесь численность личного состава? Как минимум тысяча человек вдоль стены, обращенной к суше. И наверняка еще столько же у стен, выходящих к морю. А кроме стены, башен и широких подъездных путей, вдоль улицы выстроились дома, выглядевшие по большей части незанятыми, но время от времени попадались на глаза солдаты, входившие или выходившие из дверей.

По обеим сторонам от дороги тянулись три вспаханных полосы, а через каждые двадцать футов из земли торчал деревянный столб наподобие телефонного, только покороче. На каждом из них в нескольких футах друг от друга висели по два бугорчатых мешка. Поначалу Дэвид принял их за гигантские осиные гнезда.

Впереди замаячила другая побеленная стена, почти точь-в-точь такая же, как наружная, и тогда Дэвид сразу понял, что это такое: огневой мешок. Если врагам Иммари удастся прорваться через внешнюю стену, в этой промежуточной зоне их покрошат в капусту. Вспаханная почва вдоль грунтовой дороги наверняка скрывала мины, и Дэвид тут же предположил, что мешки, висящие на столбах, набиты гильзами от снарядов, металлоломом, гвоздями и другим хламом, способным при взрыве изрешетить всякого оказавшегося между стенами.

Древняя крепость подверглась и другим современным усовершенствованиям. На каждой из сторожевых башен стояли мощные пулеметы, определить модель которых Дэвиду не удавалось. Нечто новое? Крыши с многих домов сняли, и Дэвид предположил, что внутри находятся зенитные батареи, установленные на гидравлических подъемниках, готовые подняться и открыть огонь по любому вражескому летательному аппарату. Хотя вряд ли у всадников отыщется хоть один самый захудалый самолет.

Солдаты снова переговорили по радио, и ворота внутренней стены распахнулись. Эта стена казалась не так обуглена, как наружная, но несколько зебровых полосок все же тянулись от земли до ее верха. Пока они въезжали во внутренние ворота, Дэвид почувствовал, что шансы совершить побег сходят на нет. «Вырубай ближайшего охранника и беги» здесь не прокатит. Надо сосредоточиться…

За внутренними воротами вдоль очередной улицы – уже без минных полей и импровизированных фугасов – выстроились дома и магазины. Улица эта больше напоминала причудливое древнее поселение. Здесь на глаза попадались не только солдаты, но и люди в штатском. Здесь явно располагалась главная жилая секция базы.

За вторым рядом домов и магазинов возносилась очередная стена – уже каменная и куда более старая. Распахнулись очередные ворота. Город раскрывался прямо как русская матрешка, где внутри одной куклы скрывается другая.

Сеута, вероятно, строилась так же, как прочие городки вдоль Средиземного моря. Тысячи лет назад обитатели этого места, несомненно, построили на берегу небольшую деревушку. Постепенно эта деревушка разрослась до торгового поста, принося процветание поселенцам и не слишком щепетильным оппортунистам – ворам и пиратам. Дальнейший рост коммерции и преступности привел к постройке первой городской стены, но городок продолжал век за веком расти, обзаводясь все новыми крепостными стенами для защиты новых граждан.

Здесь здания были куда древнее, и на глаза не попадалось ни единого штатского – только солдаты да нескончаемые штабеля артиллерийских орудий, боеприпасов и прочего. Иммари готовились к войне, и здесь явно находился крупный центр снабжения. А еще – цитадель города. Судить его будут здесь.

Дэвид обернулся к солдату, сидящему в джипе позади него.

– Капрал, я знаю, что вы следуете приказаниям, но вы должны освободить меня. Вы совершаете большую ошибку. Вывезите меня за городские ворота и отпустите. Никто об этом не узнает, а вы сможете избежать суда трибунала за препятствование тайной операции.

Юноша поглядел на Дэвида, поколебался и поспешно отвел взгляд.

– Не могу, полковник. Согласно действующему приказу мы должны арестовывать или убивать всех за стенами города.

– Капрал…

– Мы уже на подъезде, сэр. Вам придется говорить с майором, – молодой солдатик отвернулся.

Джип въехал во двор, который вмещал целый автопарк джипов. Колонна остановилась, солдаты вытащили Вэйла из машины и отконвоировали его внутрь здания, провели по нескольким коридорам и наконец поместили в камеру с толстыми железными решетками и крохотным окошком высоко наверху.

* * *

Стоя посреди камеры с руками, по-прежнему связанными и привязанными к поясу, Дэвид ждал. Через какое-то время послышались звонкие шаги по каменному полу и показался солдат. На его безукоризненно отглаженном черном мундире виднелась единственная серебряная шпала на плече. Лейтенант. Он встал лицом к лицу с Вэйлом, но держась на безопасном расстоянии за решеткой. В отличие от капрала в джипе, этот солдат не выказал ни малейшего колебания.

– Назовитесь.

Дэвид шагнул ему навстречу.

– А вы разве не хотели сказать: назовитесь, подполковник?

По лицу солдата пробежала тень нерешительности, и он медленно проговорил:

– Назовитесь, подполковник.

– Вас проинформировали о тайной операции здесь, в Марокко, лейтенант?

Глаза у лейтенанта забегали. Сомнение.

– Нет… Меня не уведомили…

– А знаете почему? – Дэвид приподнял свои связанные руки. – Не отвечайте. Вопрос риторический. Вас не уведомили, потому что – совершенно верно – операция это тайная. Секретная. Если вы отметите мое присутствие здесь, то моя операция будет провалена. Равно как и ваши шансы на повышение или какие-либо серьезные задания, кроме прополки картофеля. Вам ясно?

Дэвид выждал минутку, давая этим словам достучаться до рассудка молодого человека, и продолжил, несколько смягчив тон:

– На данный момент я не знаю вашего имени, а вы не знаете моего. Это хорошо. На данный момент это просто недоразумение, глупая ошибка рядового состава патруля периметра. Если вы освободите меня и предоставите джип, все будет забыто.

Лейтенант мгновение помедлил, и Дэвиду показалось, что он собирается что-то достать из кармана – вероятно, ключи, – когда вдруг снова послышалось цоканье подковок по камням, и в коридоре показался другой военный – майор. Офицер старшего командного состава поглядел на лейтенанта и перевел взгляд на Дэвида, словно поймав их на горячем. Выражение лица его казалось кротким, почти бесстрастным, разве что чуточку ближе к легкой заинтересованности, как подумалось Дэвиду.

При виде майора лейтенант вытянулся в струнку и доложил:

– Сэр, его нашли среди холмов близ Джебель-Мусы. Отказывается назвать себя, а у меня никаких приказов о назначении или переводе.

Дэвид пристально вглядывался в майора. Да, он узнал этого человека. Волосы у него отросли, щеки ввалились, но взгляд остался в точности такой же, какой Вэйл увидел несколько лет назад на фотографии, приколотой скрепкой к ксерокопии рапорта о выполнении боевой задачи. Оперативник написал рапорт от руки аккуратными печатными буквами, словно каждая буква и слово были у него на счету. Этот майор являлся оперативником «Часовой башни» – членом тайной оперативной группы, в которой работал Дэвид. Недавно Вэйл узнал, что на самом деле «Часовая башня» находилась под контролем Иммари. Этому майору может быть известно, кто такой Дэвид. Но если нет… Так или иначе, если Дэвид не разыграет концерт, с ним покончено.

Он подошел к железным прутьям решетки. Лейтенант попятился, положив ладонь на кобуру. Майор с места не двинулся, только медленно повернув голову.

– Вы правы, лейтенант, – произнес Дэвид. – Я не подполковник. Как и человек, стоящий рядом с вами, – не майор… – Не давая лейтенанту даже словечка вставить, Дэвид повел дальше: – Я сообщу вам об этом «майоре» кое-что еще, чего вы не знаете. Два года назад он с успехом осуществил покушение на высокопоставленного террориста по имени Омар аль-Кусо. Застрелил его в сумерках с расстояния почти в два километра, – Дэвид кивком указал на майора. – Я помню это, потому что, когда читал рапорт об операции, еще подумал, что это невообразимая меткость.

Майор вытянул шею, потом пожал плечами и впервые отвел взгляд.

– По правде говоря, мне просто повезло. Я уже дослал второй патрон, когда вдруг понял, что аль-Кусо уже не встанет.

– Я… не понял, – пробормотал лейтенант.

– Само собой разумеется. Наш таинственный гость только что описал засекреченную операцию «Часовой башни», откуда следует, что он либо начальник отделения, либо главный аналитик. Сомневаюсь, чтобы аналитики посещали спортзал так же часто, как присутствующий здесь подполковник. Освободить его.

Открыв камеру, лейтенант развязал запястья Дэвида, после чего снова обернулся к майору.

– Должен ли я…

– Вы должны прикинуться ветошью и не отсвечивать, лейтенант, – развернувшись, майор зашагал по коридору. – Следуйте за мной, подполковник.

Идя за ним по каменному коридору, Дэвид мог лишь гадать, углубляется ли он еще дальше в западню или почти выбрался из нее.