Текст книги "Ночи «красных фонарей»"

Автор книги: А. Дж. Квиннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 62

Кризи расслабил левую ногу и в темноте сморщился от боли. Определенно это были первые приступы артрита. Он чуть слышно чертыхнулся. Он никогда не задумывался о том, что годы берут свое, но в последнее время его все чаще донимала ломота в костях, особенно когда ему приходилось подолгу сидеть без движения на свежем воздухе. На этом холме он уже около четырех часов наблюдал за виллой, расположенной внизу примерно в километре от него.

Гвидо раздобыл ему детальный план местности, сделанный на основе аэрофотосъемки. Еще до приезда сюда он знал, что в радиусе примерно восьмисот метров вилла окружена высокой оградой из стальной сетки. Он вынул из одного из многочисленных карманов черной кожаной куртки прибор ночного видения «трилукс» и стал разглядывать высокие стальные столбы ограды. Ясно, что ограда связана со сложной системой охранной сигнализации и, вероятно, она находится под током. Кризи подумал о том, что, строя ограду, Анвар Хуссейн поскупился. Ему надо было бы сделать ее выше и обязательно расширить так, чтобы холм, на котором он сидел в засаде, оказался на территории виллы. Со своего места он отлично видел вход в дом. С этой позиций даже снайпер средней руки мог запросто убрать любого входящего или выходящего из дома.

Когда Кризи приехал на свой наблюдательный пункт, у виллы стояли две машины. Еще четыре подъехали в течение следующего получаса. Всего на виллу прибыло шестеро мужчин и четыре женщины. Прежде чем войти в дом, они попадали в лучи яркой лампы, освещавшей вход, и Кризи отметил, что все были одеты как для официального приема. Должно быть, там предполагался званый ужин – в итальянском высшем обществе предпочитают ужинать поздно.

Сама вилла представляла собой белое двухэтажное здание с красной черепичной крышей. Свет горел лишь в окнах первого этажа. До Кризи смутно доносились звуки классической музыки. Не исключено, что обед проходил на открытой террасе, расположенной с другой стороны виллы. Туда он никак не мог подобраться так, чтобы хорошо видеть, что там происходит. Ночь была прохладной, и он снова ощутил боль в левой ноге.

Он стал думать о том, чем сейчас занимается Майкл. Последнее известие от него они получили через Рене, который позвонил им утром и сказал, что Майкл добился некоторых успехов и через несколько дней можно ждать определенных результатов. Кризи ощутил нараставшее нетерпение. Ему было не по душе оставаться исполнять вторые роли, когда Майкл разыгрывал главную. Однако он тут же обуздал свои чувства – другой возможности все равно не оставалось. Только Майкл мог проникнуть в «Синюю сеть» не с черного хода. Кризи попытался представить себе, чем занят Майкл в этот момент, и тут же в его душе нетерпение сменилось завистью. Он подумал о том, что Майкл сейчас лежит в постели с какой-нибудь очаровательной представительницей высшего римского общества или на пути к ней. Он печально попытался припомнить, когда сам был в последний раз с женщиной, и решил, что это случилось уже слишком давно.

* * *

В Милане Макси Макдональд и Фрэнк Миллер занимались тем же, чем Кризи в Неаполе. Они сидели у окна в квартире дома на углу небольшой боковой улочки, выходившей на Корсо Буэнос-Айрес, и наблюдали за квартирой Донати, расположенной на пятом этаже здания в двухстах метрах от них. Перед каждым стоял треножник: Макси смотрел в укрепленный на нем сильный бинокль, а Фрэнк делал снимки камерой «Никон», оборудованной специальными оптическими приспособлениями для съемки с такого расстояния.

Здание, за которым они вели наблюдение, было небольшим и уже далеко не новым, в нем сдавалось только шесть роскошных квартир. За последние два часа Фрэнк сделал фотографии всех, кто входил и выходил из дома. Всего их было четверо. Работа была нудной, но привычной, ведь в свое время они работали телохранителями, а до того служили в военной разведке.

Фрэнк рыгнул и с извиняющимся видом взглянул на усмехнувшегося Макси. Вечером Макси приготовил огромное блюдо спагетти с чесночным соусом, и от обоих страшно разило чесноком.

Перед входом в дом остановился длинный черный лимузин. Из него вышел одетый в форму водитель, обошел машину и открыл заднюю дверцу. Макси сфокусировал бинокль получше и стал внимательно наблюдать за тем, как высокий седовласый мужчина в темном плаще направляется к двери. Он слышал легкое жужжание и щелчки небольшого моторчика автоматического фотоаппарата, делавшего очередную серию снимков.

Фрэнк снова рыгнул и сказал:

– Это все, должно быть, из-за кьянти.

* * *

Кризи заметил, что из здания вышла первая партия приглашенных. Расстояние было слишком велико, а свет недостаточно силен, чтобы рассмотреть их черты, но он обратил внимание на то, что все они, прощаясь, пожимали руки высокому, совершенно лысому чернокожему человеку, который, как видно, был хозяином дома – Хуссейном. Когда отъехал второй автомобиль, Кризи принял решение проследить за третьим. Он спустился с задней стороны поросшего невысоким кустарником холма, к взятому напрокат черному «фиату», который он оставил в тени деревьев, росших вдоль небольшой проселочной дороги.

Через десять минут он заметил огни еще одной отъезжавшей машины. Это была бледно-голубая «ланчия». Через несколько секунд он тронулся следом за ней. Проехав около пятнадцати километров, они въехали в Неаполь. «Ланчия» затормозила около большого особняка на Виа Сан-Марко. Ворота разъехались на колесиках, и машина скрылась во дворе. Кризи медленно проехал мимо особняка, запомнив регистрационный номер автомобиля и адрес дома.

В пансион «Сплендид» он вернулся только в начале четвертого утра. Никто не спал, все играли в покер. Когда Кризи вошел, на него никто даже внимания не обратил. Все были целиком захвачены картами, на кону лежала куча денег. Он обошел вокруг стола и каждому заглянул в карты. У Йена была пара дам и пара десяток, у Пьетро – тройка валетов и двойка восьмерок, у Совы – флешь в черве, а у Гвидо – флешь-рояль в пике.

Первым скинул карты Йен, неразборчиво выругавшись по-датски. Пьетро продержался еще два круга, потом бросил карты. Сова и Гвидо не мигая смотрели друг другу в глаза. На какой-то миг Кризи показалось, что Гвидо похож на ласковую домашнюю кошечку. В конце концов Сова его раскрыл, и Гвидо с извиняющейся улыбкой положил карты на стол. Сова пробурчал крепкое французское ругательство, а Гвидо снял кон. Он взглянул на Кризи, широко улыбнулся и сказал:

– Ребята, оставайтесь у меня жить подольше. Я на вас делаю гораздо больше денег, чем обслуживая туристов. И работа – не бей лежачего.

Кризи усмехнулся и положил перед ним на стол клочок бумаги.

– Это – регистрационный номер голубой «ланчии» и номер большого дома на Виа Сан-Марко. Ты можешь утром узнать, кто там живет?

Гвидо взял бумажку, взглянул на нее и кивнул, потом сделал жест в сторону стола и спросил:

– Не хочешь к нам присоединиться?

Кризи ухмыльнулся.

– Я скорее живьем в огонь прыгну.

Глава 63

За обедом Джульетта выглядела подавленной. Лаура обратила внимание на то, что она, всегда сосредоточенная на еде во время любой трапезы, сейчас необычайно рассеянная. С того самого момента, как девочка впервые появилась в доме, она ела так, будто выполняла свой святой долг или ответственное задание. И действительно, она поправлялась и росла на удивление быстро.

Стоял субботний вечер, на ужин пришли Джойи с Марией. Поначалу Джульетта была весела, но в самом начале застолья разговор зашел о Гвидо, о его визитах на Гоцо и до, и после смерти Джулии. Каждый год он присылал им деньги, объясняя это тем, что хотел всего лишь снизить налоги, которыми его облагало итальянское правительство. Но им было хорошо известно, что это уловка. Они, конечно, люди небогатые, но привыкли жить просто. Поэтому они копили понемногу деньги, которые он им присылал, и со временем пристроили к дому крыло, где Гвидо жил каждый год во время отпуска. Кризи тоже дважды там останавливался, когда приезжал на Гоцо залечивать раны. Теперь там жила Джульетта. Они много говорили о пансионе «Сплендид» в Неаполе, которым Гвидо ведал в свое время вместе с Джулией, а теперь с Пьетро. Джульетта знала, что теперь этот пансион был превращен в базу, откуда Кризи и Майкл ведут борьбу со своими врагами. Заметив настроение девочки, Лаура сменила тему беседы.

После ужина Джульетта помогла вымыть посуду, потом, сославшись на то, что у нее болит голова, поцеловала всех, пожелала спокойной ночи и ушла к себе. Наверху она села на широкую кровать. Комната с высокими сводами и выложенными из больших каменных глыб стенами ей очень нравилась. Она представила себе, как в этой комнате обыкновенно жил Кризи, и вдруг, словно наяву, увидела его. Коротко подстриженные седые волосы, щеки в тонких красноватых прожилках и шрамы. Девочка тихо заплакала, но, услыхав шаги на лестнице, негромкий стук в дверь и голос Лауры, тут же взяла себя в руки.

Войдя, Лаура пересекла комнату, села рядом с Джульеттой на кровать и нежно ее обняла.

– Я знаю, как ты по ним скучаешь, – сказала она. – Нам надо было бы сначала подумать, а потом затевать этот разговор.

Джульетта покачала головой.

– Нет, все в порядке. Дело не в том, что я скучаю. Конечно, я скучаю… Но я знаю, чем они заняты, и очень за них беспокоюсь. В школе мне легче, потому что там у меня голова все время забита другим. А потом я начинаю думать о них и беспокоиться, может быть, даже слишком.

– Это вполне естественно, – сказала Лаура. – Конечно же тебе их не хватает. Но ты, Джульетта, слишком уж не переживай. Они везунчики, эти двое, и не из таких передряг живыми выбирались, поверь мне. Что бы нам такого для тебя сделать? Как бы тебя расшевелить? Завтра воскресенье, Джойи с приятелями собираются на рыбалку. Хочешь с ними пойти?

Джульетта покачала головой и улыбнулась.

– Нет. Я знаю, они готовы взять меня с собой, но ведь брать девчонок на рыбалку – плохая примета. Они считают, что тогда удача отвернется.

Лаура кивнула.

– Да, ты права. Нам Господь на этот остров поспал совершенно удивительных мужчин. Может, хочешь заняться чем-нибудь другим?

– Да. Как ты думаешь, не съездить ли мне на денек домой? Я бы там поплавала в бассейне, еду себе сделала бы на природе.

– Хочешь там побыть одной?

– Да. Если ты, конечно, не возражаешь.

Лаура улыбнулась.

– Конечно же нет. Я тебя отлично понимаю. После мессы Пол тебя завтра туда отвезет прямо из церкви, а вечером я тебя заберу обратно.

* * *

Утром, в начале одиннадцатого, Джульетта уже открывала ключом массивную калитку, ведущую в сад дома Кризи. Пол на прощание помахал ей рукой и уехал.

Девочка прошла через двор к бассейну и какое-то время постояла около него, глядя на воду. Потом подняла глаза и взглянула на чудесный вид, открывавшийся оттуда на гряду холмов, небольшие поселки, море и раскинувшиеся вдали острова. Она тут же ощутила, что в душу ее снизошла умиротворенность.

На кухне Джульетта положила холодный обед в холодильник. Потом у себя в комнате переоделась в купальный костюм. Стоял теплый августовский день. Она двадцать раз проплыла бассейн в длину, насухо вытерлась, вынула из сумки книгу и устроилась с ней в стоявшем на солнце шезлонге. Целый час она внимательно читала учебник мальтийского языка. Потом о чем-то вспомнила и пошла в спальню Майкла. Рядом с его кроватью стоял переносной магнитофон «сони» и лежали кассеты.

Спустя десять минут вокруг бассейна разносилась громкая музыка, а девочка танцевала под решетчатым навесом. Майкл обещал ей, что, когда вернется, возьмет ее с собой в диско-клуб и будет с ней танцевать. Ей бы очень не хотелось выглядеть там смешной. Она плясала около часа, меняя кассеты и отрабатывая движения. Устав, Джульетта пошла на кухню, взяла свой обед и распаковала его на столе. Приготовила его Лаура – еды хватило бы на троих взрослых мужчин. Вскоре на столе появились тарелка с ломтиками копченой ветчины, большой кусок пирога с рыбой, яйца вкрутую, местные сосиски, холодный картофельный салат, помидоры, огурцы и конечно же буханка хлеба с хрустящей корочкой.

Повинуясь внезапному порыву, она вскочила и побежала в винный погреб. После того как Джульетта оправилась от перенесенных там страданий, Майкл снова перенес в погреб внушительную коллекцию вин Кризи. Он объяснил ей, какие вина к каким блюдам подают, и показал этикетки лучших сортов. Девочка ходила между рядами бутылок, пока не нашла то, что хотела: бутылочку «Марго». Прежде чем закрыть дверь погреба, она немного постояла и, погрузившись в печальные воспоминания, оглядела эти стены, видевшие ее боль и отчаяние. Все ее существо заполнила волна любви и благодарности Майклу. На кухне она взяла штопор, высокий стакан и отнесла их на стол под навесом. Спустя час она чувствовала, что совершенно объелась и слегка захмелела.

Потом она долго слонялась по пустому дому. Прежде всего поднялась по ступеням в кабинет Кризи. Джульетта не могла оторвать взгляд от множества книг, стоявших рядами вдоль стен, снимала их с полок, листала, потом ставила на место. Книги здесь были старые и новые, романы, справочники, множество биографий и автобиографий великих людей. Ей стало интересно, прочел ли Кризи все эти книги. Некоторые полки были заполнены подборками старых журналов, на других лежали географические карты и атласы. На отдельном столике стояли компьютер и факс, а также несколько запертых на замок металлических сундучков и шкатулок.

Потом она забрела в большую комнату с огромным каменным камином, удобными креслами и старинным баром из красного дерева. Оттуда девочка вернулась в спальню Майкла и улыбнулась, взглянув на висевшие на стенах плакаты с изображением популярных музыкантов и красоток в эротических позах. Обход владений она закончила в спальне Кризи. Здесь было два огромных окна: одно смотрело на гряду холмов, тянувшихся вплоть до Зеббуга, другое – с небольшим балкончиком – на противоположную сторону острова Гоцо. Она чувствовала легкое головокружение. Девочка обернулась, снова взглянула на кровать и на стену позади нее. Глаза ее уперлись в верхний правый угол одной из каменных плит. Она вспомнила все, что однажды говорил ей Майкл.

Джульетта обошла кровать, приблизилась к стенной плите и нажала изо всех сил на ее верхний правый угол. Плита бесшумно отъехала в сторону, обнажив дверцу сейфа. Джульетта закрыла глаза, напрягла память, протянула руку к числовому замку и набрала код: 83, 02, 91.

Из центрального отделения она достала несколько папок. Девочка помнила, что в них хранились сведения о многих людях, друзьях и врагах. Целые два часа она сидела и читала бумаги из папок. Некоторое время она сидела в задумчивости и, наконец, приняла решение. Приподняв дно нижнего отделения, она вынула металлический ларец и открыла его. В нем лежали туго упакованные пачки банкнот. Она отсчитала пять миллионов итальянских лир и две тысячи американских долларов. Потом нашла конверт со своим новым паспортом и вынула его. Убрав все остальное на место, она закрыла сейф, задвинула обратно стенной блок, спустилась на кухню и нашла там телефонный справочник.

* * *

Лаура приехала в самом начале седьмого. Она открыла ворота в сад и нашла девочку спящей в шезлонге рядом с бассейном. Одета она была в джинсы и майку с короткими рукавами, рядом стояла ее сумка. Женщина долго стояла, глядя на девочку, на лице которой застыло спокойное, умиротворенное выражение. Лаура окликнула ее по имени и увидела, как в раскрывшихся глазах ребенка мелькнул панический страх. Но, узнав ее, Джульетта тут же успокоилась и улыбнулась.

– Ты хорошо провела день? – спросила Лаура.

– Великолепно, – с улыбкой ответила Джульетта. – Можно мне будет сюда еще раз наведаться?

– Конечно.

Глава 64

Полковник Сатта перебирал фотографии. Он сидел с Макси Макдональдом и Фрэнком Миллером на удобной банкетке в одном из лучших миланских ресторанов. Разглядывая последний снимок, он напрягся и тихо выругался.

– Кто это? – спросил Макси.

– Генерал Эмилио Гандольфо, чтоб его черти скорее в ад забрали. – Макси с Фрэнком терпеливо ждали, пока итальянец оторвется от лица на снимке. Потом Сатта пояснил: – Гандольфо – один из моих непосредственных начальников. Как и многие другие высокие чины, он в прошлом был тесно связан с фашистами. Это именно он отдал мне приказ прекратить расследование, связанное с Жаном Люком Донати и Анваром Хуссейном.

Фрэнк подался вперед и сказал:

– Но мы ведь не можем быть уверены, что он ходил именно к Донати. В доме есть еще пять квартир.

Сатта пожал плечами и печально улыбнулся.

– Если бы я имел привычку биться об заклад, поставил бы тысячу против одного, что он был как раз в квартире Донати.

– Он человек влиятельный? – спросил Макси.

Лицо Сатты стало совсем печальным.

– К сожалению, да. У него очень большие связи повсюду – с политиками, в обществе, с военными и в разведке.

Фрэнк делал какие-то пометки в блокноте. Потом он вырвал листок, поднялся и сказал:

– Схожу позвоню Йену и передам ему эти сведения, чтоб он забил их в компьютер.

– Что ты будешь есть? – спросил Макси. – Я тебе пока закажу.

– Возьми мне тарелку спагетти, – ответил австралиец. – И скажи, чтоб каким-нибудь соусом сверху полили.

Сатта от изумления вытаращил глаза. Макси только с ехидцей хмыкнул.

* * *

Гвидо вернулся в пансион сразу после шести вечера. Он застал Кризи, Йена и Сову в небольшом баре. Перед ними на стойке стояли стаканы с разными напитками. За стойкой распоряжался Пьетро. Гвидо получил свою обычную порцию «Чивас Ригэл» с содовой. Он вынул из кармана листок бумаги и протянул его Кризи.

– Это – владелец голубой «ланчии», – сказал он, – и дома на Виа Сан-Марко.

Кризи взглянул на листок и вслух прочел имя:

– Франко Делор. Что тебе о нем известно? – спросил он Гвидо.

– Лично с ним я не знаком, – ответил тот. – Но, как тебе известно, у меня есть друзья в полиции и связи в мафии. Франко Делор – личность любопытная. Мать его была итальянкой, отец – французом. В Неаполе он обосновался лет двенадцать назад. Вскоре после этого он попал под суд – его обвиняли в том, что он принимает участие в деятельности преступной группы, специализировавшейся на детской проституции. Каким-то образом ему удалось вывернуться и получить лишь условный срок. Тогда-то, судя по моим источникам, он обратился к Богу и посвятил себя благотворительности. С тех пор его досье совершенно чистое, хоть напоказ выставляй как образчик добродетели. Он – член попечительских советов нескольких благотворительных организаций, занимается устройством в Италии беженцев из стран Восточной Европы, переживших политические потрясения, в частности из Албании.

– Есть на него что-нибудь еще? – спросил Кризи.

Гвидо покачал головой.

– Я еще не закончил копать под него, может быть, что-то позже всплывет.

Йен встал, взял со стола листок бумаги и пошел к двери, бросив на ходу:

– Я занесу сведения о генерале Гандольфо и Делоре в компьютер.

Его остановил Гвидо.

– Да, есть еще одна деталь. По всей видимости, одна из благотворительных организаций, которую возглавляет Делор, недавно открыла бюро в Бари. Оно будет искать в Италии новых родителей для албанских сирот.

– В Бари? – переспросил Йен.

– Да, – ответил Гвидо. – Это самый близкий к албанской границе итальянский порт. Говорят, Делор проводит там много времени.

Глава 65

Есть люди, которые живут в основном внутренней жизнью, довольствуясь, главным образом, собственным воображением. Их вполне удовлетворяет тот организованный мир, который создан в их голове, а за пределами этой идеальной структуры бытия, в мире реальных вещей и событий, они чувствуют себя неуютно. Как правило, такие люди страдают либо физическими, либо моральными недугами – иногда действительными, а иногда вымышленными.

Именно к этой категории людей относился Массимо Беллу. Он считал себя совершенно непривлекательным для представительниц прекрасного пола. Был он невысокий и полноватый – сколько бы ни сидел на диете, все равно похудеть не удавалось. Волосы у него были прямыми и недостаточно темными, чтобы казаться красивыми, и тут ничто не помогало, даже самые дорогие шампуни и кондиционеры, которыми он пользовался. Он на всю жизнь запомнил слова парикмахерши, сказанные, когда ему было девять лет. Он пришел в парикмахерскую с матерью, которая терпеливо ждала, пока ему сделают прическу. Парикмахерша, симпатичная молодая женщина, трижды обошла вокруг него и вынесла приговор:

– Либо нам надо обрить его наголо, либо придется очень потрудиться, чтобы из этой шевелюры сделать хоть что-нибудь мало-мальски приличное.

Мать его разозлилась. Массимо опечалился. После этого случая он замкнулся, ушел в себя и погрузился в свою внутреннюю жизнь. Хотя тогда он был не по годам смышлен, в школе ему доставалось от сверстников. Он был слишком неуклюж, чтобы преуспевать в спорте, замкнутым и малообщительным, девочки на него внимания не обращали. Единственным его убежищем был разум, и в будущем он целиком посвятил себя его совершенствованию.

Массимо блестяще закончил школу и получил право на стипендию, благодаря которой он смог продолжить образование в Римском университете на факультете социологии. Окончив его, он пошел служить в то подразделение карабинеров, где требовалась особая острота ума, поскольку его сотрудники изучали общественные настроения и, в частности, анализировали модели криминального поведения. Через несколько лет он начал работать под руководством полковника Марио Сатты, для которого готовил аналитические справки о деятельности мафии.

Оглядываясь назад, он мог бы сказать, что в жизни был искренне привязан лишь к двум людям – полковнику Сатте и Кризи. Лишь эти два человека были ему действительно близки.

Жил Массимо в небольшой однокомнатной квартире на Трастевере. Кроме маленькой ванной и крошечной кухоньки, вся она была забита книгами, а в одном углу комнаты стоял компьютер, без которого он уже не мыслил жизни.

За ним пришли вскоре после одиннадцати. Раздался негромкий стук в дверь. Сначала он подумал, что, наверное, это сосед сверху, пожилой вдовец, давно вышедший на пенсию, который часто спускался к нему, чтобы занять чашку сахарного песка. На самом деле это был лишь предлог – старику хотелось немного поболтать, чтобы рассеять постоянную скуку одиночества. Беллу уже давно решил, что у старика, должно быть, скопилось несколько тонн сахара. В один прекрасный день, думал он, потолок обрушится и он умрет под горой сладкой пыли. Он выключил компьютер, потом открыл дверь. За ней был не старик-сосед, а два молодых человека, одетых во все темное, с пистолетами в руках.

Они позволили ему надеть плащ. Он понимал, что идет умирать. Глаза ему завязывать не стали – это был верный признак того, что возвращаться ему не придется. За годы работы против мафии у Беллу выработалось своего рода чутье на мафиози. Эти люди наверняка были не из мафии – это был второй признак. Вели они себя так, словно суета жизни и ее законы, установленные людьми, их совершенно не касались – и это было третьим признаком неизбежности смерти.

Пунктом их назначения был какой-то подвал в районе Фочене. Когда его вывели из машины и потащили вниз по ступенькам, он не сопротивлялся. Его привязали к креслу, стоявшему перед столом, и стали ждать. Прошло десять минут, дверь открылась, и в помещение вошел Жан Люк Донати. Беллу узнал его по фотографиям в его деле. Донати сел за стол, вынул из внутреннего кармана пиджака ручку и небольшой блокнот. Положив их перед собой, он взглянул на Беллу и произнес:

– Ты проводил расследование в отношении меня и Анвара Хуссейн. Зачем?

– Это моя работа, – ответил Беллу.

Донати покачал головой.

– Нет, в твои обязанности это не входило. Конечно, ты исполнял инструкции полковника Сатты, но и он не должен был этим заниматься. Откуда или от кого исходили эти указания?

Беллу пожал плечами. Он понизил голос и сказал:

– Я знаю, кто ты и что собой представляешь. И ты, и те, кто стоит за тобой, – просто мразь. Ничего ты от меня не узнаешь.

* * *

Его пытали четыре часа. Он сидел окровавленный и истерзанный. Ногти на его пальцах были вырваны, как и четыре зуба. Разбитые нос и обе скулы кровоточили. Все в паху было изувечено. Но Массимо Беллу в этом теле уже не осталось. Все его существо сконцентрировалось в разуме. После нечеловеческих пыток он с трудом улыбнулся, глядя в растерянное лицо Донати, который понял, что так он ничего не добьется.

Донати совершенно точно понял смысл вымученной улыбки. Он был человеком терпеливым и отдал какой-то приказ молодому костолому, стоявшему в левом углу подвала. Сам Донати вместе со вторым бандитом отвязали Беллу, подняли его и положили на стол. У него не было ни сил, ни желания сопротивляться.

Через несколько минут явился первый подонок, который принес небольшой портфель. Он поставил его на стол рядом с головой Беллу и раскрыл. Из портфеля он вынул шприц.

Донати кивнул головой и сказал:

– Двадцать миллиграммов… не больше. Будь очень осторожен. Если будет меньше – может не хватить, больше – сдохнет. – Он взглянул в обезображенное лицо Беллу. Мягкость его голоса лишь усиливала крывшуюся в словах жестокость. – Значит, тело твое может все стерпеть. Посмотрим, как себя поведет твой разум. Боли ты с этого момента чувствовать не будешь, только блаженство. Я тебе вколю чистый валиум. И не такую дозу, как принимают невротички из высшего света, когда пытаются облегчить свои надуманные беды, а достаточную для того, чтоб отправить твои мысли в такое путешествие, какое ты и вообразить не в состоянии. Мне только жаль, что ты можешь не вернуться из этого путешествия.

Сквозь боль Беллу почувствовал укол иглы. Потом прошло всего несколько секунд, и он превратился в ребенка, играющего на лужайке около дома деда в Тоскане. Перед ним возникло личико Мариеллы, его младшей двоюродной сестренки, которая смеялась над ним и обидно подшучивала. Он увидел разгневанное лицо матери, она бранила его за то, что он ударил сестренку. Сквозь сине-зеленую туманную пелену он услышал вкрадчивый голос:

– Кто дал тебе задание шпионить за «Синей сетью»?

В течение следующих сорока минут Донати узнал все о детстве Беллу. Он узнал о его разочарованиях, страхах и надеждах. После этого стало ясно, что двадцати миллиграммов валиума недостаточно. Несмотря на одолевавшие его сомнения, он велел вколоть Беллу еще десять миллиграммов. Тогда он узнал о привязанности Беллу к двум мужчинам, имена которых он так и не произносил.

– Откуда они? – почти в отчаянии прошептал ему в ухо Донати.

Искалеченные губы Беллу слегка растянулись в улыбке.

– Один из Рима, – сказал он.

– А второй? Второй откуда?

С окровавленных губ сорвалось какое-то слово, которое Донати не мог разобрать. Он наклонился ближе.

– Что ты сказал? Откуда он? – настойчиво повторил он свой вопрос.

– Из каменного дома на каменной горе, – сказал Беллу, как будто загадывая своему мучителю загадку.

Донати бросил взгляд на двух молодых бандитов, которые тоже напряженно вслушивались в слова карабинера. Оба они склонились над Беллу.

– Где это? – спросил Донати. – Где находится этот дом на горе?

Все они расслышали это слово.

– На Гоцо… конечно, на Гоцо.

И тут же грудь Беллу в последний раз поднялась и опустилась, он захрипел и умер.