Текст книги "Археологические раскопки в Ленинграде"

Автор книги: А. Грач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Интерпретируя данное сооружение, мы пришли к убеждению, что оно представляет собой один из отсеков подпола деревянного здания. На первый взгляд кажется необычной выкладка дна деревянными плахами. Однако прощупывание почвы под срубом показало наличие сильно насыщенного водой болотного» слоя. Это обстоятельство и объясняет несколько необычную конструкцию подпола.

Представление о том, что мы имеем дело именно с подполом деревянного здания, получает убедительную аргументацию, если привлечь некоторые архивные документы XVIII в. Из архивных материалов известно, что вокруг здания Кунсткамеры располагались деревянные постройки, принадлежавшие Петербургской Академии наук. В числе их были и строения непосредственно служебного характера, склады («магазейны») и другие постройки. Какие же документы XVIII в. свидетельствуют о том, что на территории, где были сделаны находки, имелись деревянные строения?

Факт наличия на данной территории жилых или хозяйственных строений документируется рисунком Марселиуса (1725 г.), одним из основных сюжетов которого является находившееся тогда в строительных лесах здание Кунсткамеры, законченное постройкой только в 1727 г. (табл. XXXVII). Однако рисунок Марселиуса не может быть вполне достаточным источником, так как не отвечает самым элементарным требованиям масштаба.

Несравненно более надежным источником является малоизвестная гравюра первой половины XVIII в., недавно опубликованная Т. В. Станюкович.²⁷ Эта гравюра в смысле соблюдения масштабных требований не идет ни в какое сравнение с вышеупомянутым рисунком Марселиуса. На гравюре изображено здание Кунсткамеры в основном с тыльной стороны, а также со стороны бокового входа и небольшой участок близлежащей территории (табл. XXXVIII). При рассмотрении этого документа факт наличия деревянного строения на территории наших раскопок подтверждается.

Очень ценные сведения по интересующему нас вопросу содержатся в одном весьма интересном документе – «промемории», датированной октябрем 1737 г. Важность для нас этого документа заставляет процитировать его полностью.

Промемория из комиссии, учрежденной

для разсмотрения о строении в Санктпетербурге,

в академию наук

В оной комиссии академия наук промемориями представляла, чтоб для необходимых при оной нужд, вместо сломаных, по силе Ея И. В. именного изустного июня 29 дня сего 131-то году указу, деревянных нужнейших покоев позволено было построить магазейн, кузницу, словомытную и словолитную, столярную, да для караулу покой; також профессору Делилю, который всегда при астрономическом обсерватории живет, – поварню да конюшню, прежних от академических апартаментов подалее. Да в оной же комиссии означенная академия справкой показала, что оным покоям надлежит быть на время, дондеже надлежащие каменные покои построены будут, о чем по определению комиссии сего октября 9 дня подано было в кабинет Ея И. В. доношение и требовано указа. А ныне, по указу Ея И. В., подписанному на том доношении, за руками господ кабинетных министров, комиссия учрежденная о строении приказала:

В постройке в назначенных на плане местах вышеобъявленных деревянных покоев, на время, до постройки впредь оных и протчих потребных к оной академии покоев каменных, для показанных от той академии необходимых нужд, дать позволение. А которая имеется в близости к академическим полатам, разстоянием от оных меньше осми сажен, кухня, – оную сломать ныне в немедленном времени и перенесть на то место, где по плану показан академический дровяной и материальный двор, и построить оную к Неве реке, чтоб разстоянием от академических полат была не меньше двадцати девяти сажен, и чтоб те вышеобъявленные все академические деревянные покои построены были все поземные, по показанию архитектора Трезина, с наилутчею от пожарного случая предосторожностью. И для того строения с означенного плана в тое академию сообщить копию, которая при сем и посылается. А какие именно при академических апартаментах надлежащие каменные покои, и кроме-ль тех вышеобъявленных деревянных строений, впредь строить надлежит, о том, чтобы в оную комиссию, по силе прежде посланной в тое академию сего октября 4 дня промемории, сообщено было известие и тем строениям прожекты. И академия наук да благоволит о том учинить по Ея И. В. указу.

X. В. фон Минних

Головин

Андрей Рух

Praes. in cancell. acad. d. 22 octobr. 1737.

К тексту «промемории» приложен довольно подробный план (табл. XXXIX), снабженный следующей подписью.

Опись строению по сему плану

А. Полаты, библиотека и кунсть-камора. В. Полаты академическия, при том деревянные покои построены: № 1. Кухня профессора Делиля. № 2. Дровяной и материальный двор, и при том две светлицы с сенми, где живет надсмотрщик от академии Шмит, и караульная. № 3. Столярная. № 4. Словомытная.

Вновь от академи строить желают: № 5. Сарай и конюшну с избою профессору. № 6. Светлицы для анатоми. № 7. Кузницу и слесарную. № 8. Словолитную и где спиртус сидят. № 9. Магазейн и караульная.²⁸

Приведенный текст «промемории» и приложенный к ней план, в сочетании с другими архивными материалами, дает возможность сделать следующие выводы:

1. В первой половине XVIII в. на территории Таможенного переулка, то есть именно там, где были проведены археологические исследования, имелись деревянные строения.

2. В непосредственной близости к Кунсткамере находилась поварня (на приведенном нами плане она обозначена цифрой 1), принадлежавшая знаменитому астроному XVIII в., академику Ж. Н. Делилю, являвшемуся одним из ведущих специалистов Петербургской Академии наук.²⁹ Есть все основания для того, чтобы предположить тождественность этой постройки с тем деревянным строением, которое изображено на упомянутой выше гравюре XVIII в. (табл. XXXVIII).

3. Поскольку поварня Делиля, как это устанавливается в результате анализа архивных материалов, некогда находилась непосредственно на территории наших раскопок, можно полагать, что значительную часть обнаруженных предметов следует связывать именно с этим зданием.

4. Факт наличия на территории раскопок вспомогательных строений, имевших отношение к Академии наук, делает понятным и то обстоятельство, что наряду с предметами быта были найдены вещи, близкие к научному обиходу – стеклянная аптечная посуда, линза, аптечные глиняные банки.

5. На основании указа императрицы, подписанного «за руками. .. кабинетных министров», и исходя из интересов пожарной безопасности здания Кунсткамеры, комиссия предписала сломать поварню Делиля и перенести ее на другое место. Таким образом, архивный материал указывает на 1737 г. как на одну из верхних дат отложения обнаруженного при археологических исследованиях культурного слоя, что не противоречит тем датировкам, определение которых было сделано на вещевом материале, в целом относящемся, как об этом уже было сказано, к первой половине XVIII в.

6. Что касается подпола деревянного здания, который был выявлен при раскопках, то не исключена возможность того, что он мог относиться к зданию, помеченному на плане, приложенном к «промемории», цифрой 5. Иными словами, сруб был найден там, где предполагалось согласно текста «промемории» построить «сарай и конюшну с избою» для профессора Ж. Н. Делиля. Во всяком случае факт принадлежности деревянной постройки, часть подпола которой была выявлена раскопками, к одному из вспомогательных хозяйственных или жилых строений Петербургской Академии наук вряд ли может вызвать сомнения.

На первый взгляд вызывает некоторое недоумение тот факт, что для того чтобы снести маленький домик – поварню, потребовался специальный правительственный указ. Это недоумение рассеивается, если вспомнить ту политическую ситуацию, которая сложилась в Петербурге к 1737 г.

В этот период Петербург, так же как и вся Российская империя, переживал тяжелое и мрачное время расцвета бироновщины. Вся власть в государстве фактически находилась в руках алчной и беспринципной «немецкой» партии, возглавлявшейся фаворитом императрицы Анны – Эрнестом Бироном, а также Минихом и Остерманом. Отличавшаяся крайней леностью по части дел государственных, императрица Анна Иоанновна повелела с 1735 г. считать указы, подписанные двумя кабинет-министрами, равносильными указам, подписанным лично царицей ³⁰ (любопытно, что привлеченный нами документ – «промемория» – сочинен именно на основании такого указа, составленного «за руками господ кабинетных министров»).

Недовольство бироновщиной росло и ширилось как в провинции, так и в столице империи – Петербурге. Тайная канцелярия была озабочена появлением в лесах под Петербургом «лихих людей», для предотвращения их проникновения в город были даже вырублены леса по «перспективной дороге», вдоль Фонтанки, по Нарвской дороге. Событием, произведшим особое впечатление на правительство, явился огромный пожар, который начался 24 июня 1737 г. Современники событий предполагали, что пожар этот был не случаен, а возник в результате преднамеренного поджога. И действительно, на чердаке одного из домов, находившегося в непосредственной близости от дворца Елизаветы Петровны, были обнаружены горючие материалы и даже бочки с порохом.³¹ Вследствие этих событий правительство попыталось предпринять энергичные меры, для того чтобы обезопасить основные здания города, в том числе здание Петербургской Академии наук, от возможных поджогов. Именно поэтому были выработаны новые жесткие правила предосторожностей «от пожарного случая» и, в частности, определено расстояние, на котором вспомогательные строения должны были находиться от «академических полат». И, наконец, именно потому такой, казалось бы, незначительный вопрос, как уничтожение маленькой поварни Делиля, стал одним из основных пунктов специального правительственного указа; надо полагать, что немаловажную роль во всем этом деле сыграло то обстоятельство, что территория, прилежащая к зданию Кунсткамеры, как об этом явственно свидетельствуют материалы раскопок, издавна являлась местом сосредоточения значительного числа простого работного люда.

Большое число работных на территории академических зданий не может и не должно вызывать удивления – здесь в XVIII в. на протяжении очень долгого времени велись строительные и отделочные работы. Достаточно указать хотя бы на строительство здания Кунсткамеры, которая возводилась с 1718 по 1727 гг. (последний год считается условной датой первоначального завершения основных работ) и находившегося рядом с ней дворца Прасковьи Федоровны. Так например, только в 1726 г. на строительстве обоих этих зданий трудилось около 250 работных людей. Строительные работы, связанные со зданием Кунсткамеры, продолжались в 30-х гг. XVIII в. и позднее. Есть все основания полагать, что работные и мастеровые люди подолгу жили поблизости от тех объектов, на строительстве которых они были заняты – трудность переправ (при Петре I, например, не существовало мостов через Неву) исключала, в частности, возможность ежедневного перемещения больших партий людей, занятых на работах. Мастеровые люди одно время были поселены даже в самом здании Кунсткамеры (вспомним приведенное выше свидетельство М. В. Ломоносова).

Нам остается рассмотреть еще один вопрос, также весьма существенный, – вопрос о том, как и откуда прибывали в Петербург работные люди, владельцы простых бытовых предметов, найденных при раскопках. На ранних этапах истории города работные составляли большинство населения – их десятками тысяч сгоняли сюда со всех концов России. Непрерывное строительство, развитие промышленности и торговли активно влияло на повышение численности городского населения.

Уже в 1704 г. в Петербург было пригнано 40 тыс. помещичьих и казенных крестьян. Работа первоначально была организована в три двухмесячные смены. Полное материальное довольствие людей, направляемых на строительство города, возлагалось на тех, «которые в домех оставались», т. е. на тяглое население тех же губерний, откуда пригоняли работных.³² Поэтому естественно, что работные люди приходили в Петербург со своим коштом, в том числе и с бытовыми предметами (утварь и т. д.). С 1718 г. Петр, приняв к сведению соображения руководителя строительных работ князя А. Черкасского, решил перейти от принудительного привода работных в Петербург к набору по найму. Много раньше (в 1710 г.) были приняты меры к принудительному переселению в Петербург из разных губерний империи мастеровых людей с семьями на постоянное житье (по указу было намечено переселить 4720 человек). В последующие годы были изданы новые указы аналогичного характера.³³ Так разными путями создавался костяк работного населения Петербурга – строители, кузнецы, плотники, столяры и резчики, прядильщики и каменщики – из Казани, Старой Руссы, Новгорода, Торопца, Ярославля, Углича, Холмогор, Архангельска, Великого Устюга, Владимира, Московской и Киевской губерний, Переяславля-Рязанского, Олонца, Каргополя и многих других мест империи.³⁴ Люди шли на стройку новой столицы, неся с собой уклад жизни, соответствовавший тому укладу, который они оставляли в родных местах.

Найденная нами при раскопках разнообразная вещевая коллекция предметов быта работных людей отражает исконно русские формы быта – эти формы прочно держались в среде простого люда. Предметы быта были принесены при переселении на берега Невы и пополнялись путем торгового обмена. Одна из основных задач будущих исследований состоит в том, чтобы со всей возможной полнотой установить конкретные центры, откуда гончарные изделия, обувь, металлические, деревянные, костяные и другие предметы попадали в Петербург. Весьма интересно также установить круг обиходных изделий, изготовлявшихся на месте.

Заключение

Заканчивая характеристику проведенных исследований, следует подвести некоторые итоги. Обнаруженный раскопками материал представляет весьма значительный интерес для изучения культуры и быта Петербурга XVIII в. Многочисленные вещевые серии, обнаруженные при раскопках, дают наглядное представление о быте различных по своему социальному положению слоев населения раннего Петербурга. Особенно важно отметить не столько обнаружение памятников быта сравнительно обеспеченных людей (эти предметы имеют в интересующем нас плане главным образом значение датирующего признака), сколько открытие ценных памятников, характеризующих быт простого петербургского люда. В результате исследований были также открыты новые материалы, до некоторой степени дополняющие наши сведения по истории развития некоторых отраслей отечественной техники.

Материалы раскопок дополняют картину классовых контрастов раннего Петербурга, столицы крепостнической Российской империи – нищету широких масс народа – работных людей, простых тружеников, согнанных сюда со всех концов необъятной империи, чтобы корчевать леса, рыть и углублять каналы, забивать сваи, строить арсеналы и верфи, возводить дворцы, казенные здания и простые деревянные постройки.

Наряду с этим материалы раскопок памятников XVIII в. наглядно показывают, что в то время как высшие слои общества сравнительно быстро поддались наплыву неумолимо насаждавшегося Петром «европейского» быта, простой петербургский люд во многом упорно держался старых, испытанных многими веками народных традиций.

Итоги проведенных работ показывают, что открытие культурного слоя XVIII в. на Васильевском Острове является фактом заметного научного значения. Раскопки показали, что вовсе не канули безвозвратно в вечность памятники быта тех, чьими руками воздвигался великий город на Неве, – быта работного люда. Археологические исследования поставили на повестку дня необходимость внимательного изучения истории быта городского населения XVIII в., необходимость воссоздания этнографического облика разных его слоев.

Вполне закономерно встает вопрос: могут ли быть открыты в Ленинграде новые интересные памятники быта населения, жившего в городе в XVIII в., могут ли экспозиции музеев пополниться новыми яркими материалами, характеризующими быт работного, трудового люда? На этот вопрос безусловно можно ответить утвердительно. Раскопки, предпринятые на территориях, занятых городом в XVIII в., должны дать богатый материал. Но следует подчеркнуть, что открытие новых памятников не придет само собой – в будущем необходимо резко усилить работу по охране и изучению памятников старины, скрытых в земле на территории Ленинграда, а также на территории ряда его пригородов – Петродворца (Петергоф), Ломоносова (Ораниенбаум) и некоторых других. Прежде всего, основываясь на советском законодательстве об охране памятников культуры, нужно взять под строгий контроль проведение земляных работ. К этому большому и важному делу следует привлечь самые широкие круги общественности. Все это не замедлит принести свои плоды, и история Ленинграда обогатится новыми интересными материалами.

Опыт специального археологического изучения поздних памятников, относящихся к русскому быту XVIII в., следует распространить на другие районы как европейской части СССР, так и востока страны – Урала и Сибири. Это позволит заполнить многие лакуны, пока еще существующие между древними объектами славяно-русской археологии и объектами позднейших эпох, являющихся предметом собственно этнографического исследования.

Указатель

соотношения реконструкций и публикуемых в тексте иллюстративных

таблиц, включающих предметы, найденные при раскопках

№№ реконструкций

№№ таблиц

Фронтиспис

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

XXXVII-XXXIX

XXIII, XXIV, XXV, XXVI

VII-X

V, VI

V, VI, XI-XIII, XXV

I-III

XIV, XV

IV, XXXIII

XVI

XXI, XXII, XXVII, XXVIII

XIX, XX, XXXIII

XXV, XXVI

XVII

XXIX-XXXII

XVIII, XXI, XXII

XXXVIII-XXXIX

XXV, XXVI, XXXIII

Таблицы

Табл. I. Фрагменты фарфоровой посуды.

Табл. II. Фарфоровая чашка и блюдце (после реставрации).

Табл. III. Фарфоровая миска (после реставрации).

Табл. IV. Образчики расписных изразцов начала XVIII в.

Табл. V. Курительные трубки.

1 – фрагменты трубок; 2 – клеймо с изображением женщины, несущей бадьи на коромысле;

3 – клеймо с изображением мужчины, курящего трубку (клейма сильно увеличены).

Табл. VI. Курительная трубка (натуральная величина).

Табл. VII. Сероглиняный горшок (после реставрации).

Табл. VIII. Горшок (после реставрации).

Табл. IX. Артельная миска (после реставрации).

Табл. X. Миска (после реставрации).

Табл. XI. Сосуд иностранного происхождения (после реставрации).

Табл. XII. Фрагмент глазурованного кувшина (после частичной реставрации).

Табл. XIII. Поливная керамика.

1 – мисочка (после реставрации); 2 – молочник (после реставрации).

Табл. XIV. Фаянс.

1 – тарелки (после реставрации); 2 – соусник и крышки от соусников /после реставрации).

Табл. XV. Фаянс.

1 – чайник (после реставрации); 2 – крышка от чайника (после реставрации).

Табл. XVI. Фаянс.

1 – расписная тарелка (после реставрации); 2 – чашка (после реставрации)

Табл. XVII. Детские игрушки.

1 – фигурка в кафтанце (натуральная величина); 2 – свистулька-птица (натуральная величина).

Табл. XVIII. Штоф (после реставрации).

Табл. XIX. Бутыли (после реставрации).

Табл. XX. Бутыли (после реставрации).

Табл. XXI. Стекло.

1 – бокал (после реставрации); 2 – солонка (после реставрации).

Табл. XXII. Фрагменты стаканов.

Табл. XXIII. Аптечные банки (после реставрации).

Табл. XXIV. Аптечная посуда.

1 – пузырек с пробкой (после реставрации); 2 – сосуд типа колбы; 3 – баночка.

Табл. XXV. Изделия из дерева.

1 – половник; 2 – запор от ставни; 3 – каблучок женской туфли; 4 – затычка от бочонка; 5 – веретено; 6 – ручка деревянной ложки с орнаментом.

Табл. XXVI. Изделия из кости и дерева:

слева – гребень (натуральная величина); справа – деревянные резные украшения (натуральная величина)

Табл. XXVII. Металлические изделия.

1 – пряжка от башмака (натуральная величина); 2 – вилка (до очистки; натуральная величина).

Табл. XXVIII. Щипцы для снятия нагара со свечи (после реставрации; натуральная величина).

Табл. XXIX. Образцы кожаной обуви.

Табл. XXX. Образцы кожаной обуви.

Табл. XXXI. Образцы кожаной обуви.

Табл. XXXII. Детская обувь.

Табл. XXXIII. Лапоть.

Табл. XXXIV. Начало расчистки сруба (вид сверху).

Табл. XXXV. Сруб (часть подпола дома; схематическая съемка).

Табл. XXXVI. Восточный угол сруба.

Табл. XXXVII. Кунсткамера в лесах (рис. Марселиуса, 1725 г.).

Табл. XXXVIII. Кунсткамера с тыльной стороны и со стороны бокового входа (гравюра первой половины XVIII в.). По Т. В. Станюкович, 1953.

Табл. XXXIX. План, приложенный к промемории «Комиссии о строении» от 22 октября 1737 г. (Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, д. 19, а. 250).

Реконструкции

Предлагаемая вниманию читателя серия научных реконструкций, выполненная художником Г. А. Песисом, создана по мотивам раскопок, проведенных на Стрелке Васильевского Острова. Реконструкции преследуют одну основную цель – с использованием материалов раскопок дать картины жизни и быта разных социальных слоев населения Петербурга, главным образом простых людей – работных, солдат, ремесленников.

Для большей исторической широты реконструкции художнику пришлось обратиться к музейным собраниям Государственного Эрмитажа, Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого Академии наук СССР, Государственного исторического музея (Москва), Государственного музея истории Ленинграда, Музея М. В. Ломоносова Академии наук СССР и других хранилищ. Кроме того, был привлечен и обширный материал по гравюрам XVIII в., а также многочисленные издания того времени.

Таким образом, все вещи, показанные на реконструкциях (посуда, одежда, обувь, инструменты, оружие и т. д.), воспроизведены с подлинных предметов XVIII в., найденных при раскопках в Ленинграде, и с экспонатов, хранящихся в музеях. Это позволило с достоверностью воссоздать ряд живых сцен труда и быта населения раннего Петербурга.

1. В химической лаборатории.

2. Обед работных людей.

3. Солдаты в кордегардии.

4. Рассказ матроса о далеком плавании.

5. Ученый спор.

6. Судомойки.

7. Облицовка печи изразцами.

8. Роспись фаянсовых изделий.

9. Снятие нагара со свечи.

10. Стеклодувы.

11. Резчик в мастерской.

12. Дети с игрушками.

13. Сапожник в мастерской.

14. Аустерия.

15. У поварни Делиля.

16. Забивка свай под мостки к «глобусному покою».

Примечания

¹ Общие сведения о застройке Стрелки Васильевского Острова см.: Г. Богданов. Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга от начала заведения его с 1703 по 1731 г. ..., СПб., 1779, стр. 22-24; М. С. Бунин. Стрелка Васильевского Острова. Изд. «Искусство», Л. – М., 1948.

² Осип Беляев. Кабинет Петра Великого. СПб., 1800. – Г. Богданов, ук. соч., стр. 104-106. – Палаты Санктпетербургской императорской Академии наук, библиотеки и кунсткамеры с кратким показанием всех находящихся в них художественных и натуральных вещей, сочиненное для охотников, оные вещи смотреть желающих. СПб., 1741. – Очерк истории музеев имп. Академии наук. СПб., 1865 (сб.). – Б. Ф. Адлер. Музей этнографии и антропологии им. Петра Великого при имп. Академии наук. «Землеведение», т. II, 1904. – П. Пекарский. Наука и литература при Петре Великом. 1862. – Елисеев. Обзор этнографического и антропологического музея имп. Академии наук. СПб., 1893. – Л. Штернберг. Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого. «Живая старина», вып. III – IV за 1911 г., 1912. – А. С. Лаппо-Данилевский. Петр Великий – основатель имп. Академии наук в С.-Петербурге. СПб., 1914. – Т. В. Станюкович. Кунсткамера Петербургской Академии наук. Изд. АН СССР, М. – Л., 1953. – А. И. Андреев. Основание Академии наук в Петербурге. Сб. «Петр Великий», М. – Л., 1947, стр. 284-333. – A. Липман. Петровская Кунсткамера. Изд. АН СССР, Л., 1945. – B. В. Гинзбург. Анатомическая коллекция Ф. Рюйша в собраниях Петровской Кунсткамеры. Сб. Музея антропологии и этнографии, т. XIV, 1953, стр. 263-305. – Б. Н. Вишневский и Е. В. Жиров. Анатомические коллекции Кунсткамеры (путеводитель по выставке). Л., 1934. – Т. В. Станюкович. Художественное убранство и размещение экспозиции Петровской Кунсткамеры. Сб. Музея антропологии и этнографии, т. XVI, 1955, стр. 385-400. – Очерки истории Ленинграда, т. I. Период феодализма (1703-1861 гг.). Изд. АН СССР, М. – Л., 1955, стр. 133, 134, 145, 178, 180, 226-228, 340, 341, 556. – Очерки истории СССР. (Период феодализма; Россия в первой четверти XVIII в., преобразования Петра I). Изд. АН СССР, М., 1954, стр. 699, 700.

³ Исследования проводились под руководством автора настоящего издания. В первичной камеральной обработке добытых материалов, производившейся во время раскопок, принимали участие сотрудники Института этнографии Академии наук СССР Н. В. Соколова, М. Е. Глинка, Т. В. Победимова. Определение предметов, близких к научному обиходу, консультировал заведующий Музеем М. В. Ломоносова Академии наук СССР В. Л. Ченикал. Работы по консервации и реставрации большинства обнаруженных предметов выполнены реставратором Института этнографии Академии наук СССР Т. С. Земсковой. Фотографирование памятников на месте раскопок производил А. В. Маторин.

⁴ В конструировании и постройке глобуса приняли участие А. К. Нартов, А. Усиников, Ф. Летвинов, а также мастер Скотт. «Каменный о двух этажах покой» для глобуса был закончен постройкой под наблюдением архитектора Я. Шумахера в 1752 г. Ввиду того, что к этому времени сооружение Большого академического глобуса еще не было закончено, в покое временно был установлен доставленный с великим трудом из Москвы огромный глобус, преподнесенный царю Алексею Михайловичу Нидерландскими Генеральными Штатами (для перевозки его потребовались специально оборудованные подводы, 8 лошадей, 4 сопровождающих для охраны глобуса в пути). См.: Т. В. Станюкович. Кунсткамера..., стр. 126-129, рис. 45; А. А. Титов. Дополнение к историческому, географическому и топографическому описанию Санктпетербурга с 1751 по 1762 год, сочиненное А. Богдановым. СПб., 1903, стр. 105; J. Bakmeister. Essai sur la Bibliotheque et la Cabinet de curiosites et d'histoire naturelle de l'Academie des Sciences de Saint Petersbourg. 1776 (русский перевод В. Костыгова опубликован в Петербурге в 1779 г. под заглавием «Опыт о библиотеке Кабинета редкостей и истории натуральной Санкпетербургской императорской Академии наук», см. стр. 133; цит. по: Т. В. Станюкович. Кунсткамера. . ., стр. 126). Документы в Архиве Академии наук СССР см.: ф. 3, оп. 1, № 112, лл. 232, 242; № 118, лл. 202, 718-720, 726, 736, 791 и др. (цит. по: Т. В. Станюкович. Кунсткамера..., стр. 126).

⁵ Т. В. Станюкович. Кунсткамера..., стр. 128.

⁶ Т. В. Станюкович. Кунсткамера..., стр. 118-123. – Материалы для истории Академии наук, т. VIII, СПб., 1885, стр. 620, 621, 630, 635 и др.

⁷ П. Билярский. Материалы для биографии М. В. Ломоносова. СПб., 1895, стр. 62. – Т. В. Станюкович. Кунсткамера..., стр. 118.

⁸ Весь обнаруженный при раскопках материал поступил в Институт этнографии Академии наук СССР, а затем был передан для экспонирования в Музей М. В. Ломоносова и в Государственный музей истории Ленинграда.

⁹ Фотографирование клейм проведено в Лаборатории археологической технологии Института истории материальной культуры Академии наук СССР С. Н. Замятниным и С. А. Семеновым.

¹⁰ Очерки истории СССР, стр. 55. – Д. С. Бабурин. Очерки по истории Мануфактур-коллегии. М., 1939, стр. 39.

¹¹ Очерки истории Ленинграда, т. I, стр. 78.

¹² Очерки истории СССР, стр. 144.

¹³ Общую характеристику см.: Я. В. Станкевич. Керамика нижнего горизонта Старой Ладоги (по материалам раскопок 1947 г.). Советская археология, т. XIV, 1950, стр. 187-216.

¹⁴ Мне известны две аналогии подобному привозному сосуду. Один из таких сосудов (сохранился фрагмент тулова с клеймом у горлышка) был найден при раскопках фабрики цветного стекла М. В. Ломоносова в Усть-Рудице. В центральном круге клейма – затейливая монограмма, по внешней кайме оттиска – надпись, включающая два слова – Auerbrunn и Biliner. Гораздо более сходен по цвету поливы с нашим сосудом другой его аналог, хранящийся в Государственном историческом музее (Москва) – фрагмент сосуда (плечики и горлышко) с сохранившимся клеймом.. Клеймо это, также как и клеймо иноземного сосуда, найденного при раскопках в Таможенном переулке, окаймлено неровной полосой синеватой поливы. По внешней кайме клейма четко различимы буквы А, М, В, А, L, S.

¹⁵ М. В. Воеводский. Глиняная посуда Москвы XVI – XVIII вв. по материалам, собранным при работах Метростроя. Сб. «По трассе первой очереди Московского метрополитена», М., 1936. – М. Г. Рабинович. 1) Московская керамика. Материалы и исследования по археологии СССР, № 12, 1949, стр. 57-105; 2) Московские гончары в XV – XVIII вв. (археологические материалы). Краткие сообщения Института этнографии Академии наук СССР, вып. I, 1946, стр. 69-73. – В. А. Мальм. Горны московских гончаров XV – XVII вв. (по материалам раскопок ГИМ, 1946 г.). Материалы и исследования по археологии СССР, № 12, 1949, стр. 44-51.

¹⁶ В. В. Хвойко. Древние обитатели Среднего Приднепровья. Киев, 1913, стр. 52, 60. – Л. А. Динцес. Русская глиняная игрушка (происхождение, путь исторического развития). М. – Л., 1936, стр. 28 сл.

¹⁷ Эта фигурка обнаружена в детском погребении, которое по некоторым предметам (крестики, серьги, обрывок византийской парчи) в целом датируется XI – началом XII в. и является по ряду стилистических особенностей безусловным прототипом более поздних игрушек. См.: М. В. Фехнер. Глиняные игрушки московских гончаров (по материалам раскопок ГИМ, 1948 г.). Материалы и исследования по археологии СССР, № 12, 1949, стр. 52; Л. А. Динцес, ук. соч., стр. 30, табл. V, 7.

¹⁸ Н. Бартрам. Игрушечный промысел в Московской губернии. В кн.: Кустарная промышленность России. Разные промыслы, т. I. СПб., 1913, стр. 220.

¹⁹ Очерки истории Ленинграда, т. I, стр. 277. – И. Г. Георги. Описание столичного города Санкт-Петербурга, ч. I. СПб., 1794, стр. 58.

²⁰ М. Г. Рабинович. Московская керамика, стр. 66, рис. 4.

²¹ Определения заведующего Музеем М. В. Ломоносова Академии наук СССР В. Л. Ченакала.

²² Очерки истории СССР, стр. 80. Для широкого читателя большой интерес несомненно представит книга М. П. Свешникова «Тайны стекла» (Л., 1955).

²³ В. И. Ленин, Сочинения, изд. 4-е, т. 22, стр. 263.

²⁴ При закреплении деревянных остатков из раскопок в Таможенном переулке был применен оригинальный метод – пропитывание предметов пластифицированным бутваром, предложенный бывшим заведующим Отделом реставрации и консервации Государственного Эрмитажа Е. А. Румянцевым. Применение этого метода дало хорошие результаты. Основные сведения о применении синтетических смол при консервации археологических памятников см.: Е. А. Румянцев. Использование синтетических смол при археологических раскопках. Краткие сообщения Института истории материальной культуры Академии наук СССР, вып. XLIX, 1953, стр. 133-138.