Текст книги "Охота (СИ)"

Автор книги: Zmier

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Бонум постоянно гладил живот, всё время смотрел на лесные ягоды и рюкзак Вуса, будто не привык к голоду. Одежда его была намного чище, дороже и красивей, чем у других, но теперь и она ухудшилась от постоянного движения: появились потёртости, само одеяние промокло, от изначальной одежды почти ничего не сохранилось. Выражение лица у Бонума сделалось унылым и грозным. Всё оно и, наверняка, тело под одеянием покрылись потом, но незначительно. В поведение Бонума также произошли изменения: то и дело он останавливался и стоял на месте. Сам он это называл “отдыхом”, хотя тех, кто прекращал движение разом с ним или отваживался заговорить о привале, он осуждал и засыпал всякими обвинениями, после рассылал выполнять мелочные дела. Ничего не осталось от давнего, позавчерашнего Бонума, кроме скверного характера. Он чудесным образом сохранился, даже сделался жёстче. Для Иты он остался лицемером, хвастуном и самолюбом. Да и как можно было думать о нём, если все другие соратники находились в куда более неприятных условиях.

Вус превратился в монстра. Пот покрывал его тело полностью, будто жирную свинью, и оттого к нему никто не подходил. На спине Вуса был огромный рюкзак, в котором лежали все вещи командира, самого Вуса и недавно убитого Новисая. Шагал он медленно, постоянно отряхивался от неприятной жидкости, ну а Бонум при каждой его остановке кричал на Вуса, и тот шёл дальше. Закутан он был в жаркие одежды, которые лишь ухудшали положение. Тело его окрасилось в белый цвет, на лице проскальзывали слёзы. С настроем у него тоже всё было не так: Вус просто ушёл в себя, почти не разговаривал. Оно и понятно. Недавно он потерял, быть может, не идеального, но единственного брата. К Вусу Ита испытывала неприязнь, даже теперь остались отголоски этого чувства, но более ей было жалко наивного.

С Даксом происходило что-то не то. Двигался он быстро, к Ите не приближался. При всей его подготовке и силе он был единственным, кто не вспотел, сохранил чистоту, но сменилось поведение. Дакс то и дело вглядывался в лес, искал там что-то скрытое, возможно, друга, который давно мёртв. Обыкновенно он разговаривал со всеми и о чём угодно, теперь же к Даксу было сложно и страшно приближаться. Ита не раз подходила к возлюбленному, но он всегда её отвергал. За эти недлинные промежутки времени она увидела кое-что. Он старался уйти от всех проблесков солнца, чем страдали остальные, но не Ита и Дакс. Он не устал, не в недосыпе была причина. Ита так и не нашла логичного повода, но обнаружила кое-что другое – тик. Часто он повторял бессмысленные действия, ещё более неоправданные, чем молитвы у Бинота. Ите он был сейчас мил и противен.

На фоне всех этих людей, которые устали и изменились за несколько минут, лишь один выделялся достаточно. Другим действия и внешность были продиктованы утренним инцидентом, для Бинота же такой причины не находилось. Он просто сошёл с ума. Без сомнения, в нём осталось что-то человеческое – он тоже промок, но скорее от воды, вылитой себе на одежду. Ряса его казалась особенно важной. До этого костюм священника был лишь походным, но теперь Ита вспомнила о том, кем является безумец. Часто он повторял непонятные слова и странные действия. Он двигал руками, глядел в небо и будто отдавал ему знаки. Лицо же его изображало одно – печаль. Самым же необычным было то, что в отличие от предыдущих дней Бинот шёл вблизи отряда. Нередко он высказывал недовольства, злился будто именно на то, что нарушил собственноручно созданный устав. Боги – так он часто говорил. Для Иты вера в каких-то всевышних существ находилась бредовой идеей, но почему-то у неё появилось желание повторить изречение Бинота. Она попыталась, но слово заменилось на другое – Чёрт!

О своём состояние Ита закричала бы, но не имела права. Самая сильная – так она себя назвала когда-то и пока что благополучно удерживала этот статус. В физическом плане её и вправду ничего не тревожило, разве что слабо проявленный пот. Несмотря на это идеальное здоровье, Ита устала. Руки и ноги находились в полном порядке, но она изнемогала в другом плане. Ей было до жути неприятно за всех остальных соратников. Бонум не предоставил им отдыха, еды или короткого привала. Он же и Дакс не дали ей спасти товарища утром. Сама же Ита нуждалась в хотя бы небольшой передышке.

– Нам нужно сделать привал. Этого хочет бог, хочу и я, думаю, все здесь, – сказал Бинот. Такой поступок стал неожиданностью, ибо до сего момента ни с кем, кроме своего бога, он и не общался. Несмотря на это, Ита была рада такому ходу событий, давно сама сказала бы, но после утреннего разговора не решалась.

– Разве?! Никто, кроме тебя, фанатик, и твоего бога не устал. Мы не допустим в своих рядах больших потерь, а для этого нужно двигаться. Мы остановимся только тогда, когда прикажет командир! – прокричал Вус рьяно, с жесткостью. Видно было, как сильно он устал: у него подгибались ноги, опустились руки, скривилась спина. Похоже, теперь он ещё и забыл все свои прошлые просьбы о том же, лишь бы в глазах Бонума быть хорошим. Даже потеря брата его не изменила. Частично Ита согласилась и с фразой Вуса, но всё же слова Бинота оказались верны, и она была готова отстаивать эту идею.

– Нет, Вус, тут прав Бинот. Не веришь мне, так помысли, что бы сказал твой брат. “Нужен привал” – думаю, это. Ну и устали все, просто погляди вокруг, да что другие, ты себя-то видел? Нам необходим отдых. – Ита сказала всё это резко, неразборчиво.

– Мой брат был бы за? Тогда я тоже. – Вус сменился вмиг, и не только в теле, ещё и в лице. Наконец он остановился, стоило Тилла упомянуть, и образумился.

– Отлично, замечательно. Надеюсь, командир не против. – Ита вновь сменила голос, последние слова и вовсе звучали как утверждение, а не вопрос. Из глаз у неё сыпалась желчь и тут же выливалась на командира. Бонум наконец полноценно вмешался в разговор. До этого он лишь стоял и наблюдал за ним.

– Устали, значит? Это относится ко всем? – промолвил Бонум. Ите показалось, что говорил он угрожающе, но позицию не сменила.

– Да, да, да, – вразнобой произнесли все, и лишь Дакс почему-то ничего не сказал. Мысленно Ита молила об одном слове, Бонум же выжидал и когда захотел заговорить, наверняка разрушить возможность, Дакс посмотрел на Иту и ответил: – Да.

– Правда значит, хорошо. Нам действительно нужен привал. Ошибкой было не слушать вас до этого, я считал себя одного усталым, но и вы тоже… – Бонум ответил как-то томно. Он всё время переводил взгляд на разных людей. Ита впервые за сегодня смогла найти в нём положительные качества: он влез в разговор, и это вмешательство оказалось нужным, полезным. Больше всего её порадовало и удивило то, что он не спорол какую-то чушь типа “Я здесь командир”.

– Отлично, значит, разбиваем привал – произнёс Бинот. О его существовании Ита почти забыла, а ведь именно он затеял этот разговор. Бонум же продолжительное время молчал, что-то обсуждал у себя в голове, почти беззвучно то-то шептал себе под нос. К несчастью, даже с идеальным слухом Иты услышать это не представлялось возможным.

– Конечно. Только вот где? Не поможешь, Ита? – наконец произнёс Бонум и этим вновь удивил Иту, второй раз за день.

– Ты спрашиваешь у меня? – смущённо спросила Ита.

– Кого же ещё? Не ты ли разбираешься в местностях лучше всех. По крайней мере, в нашем отряде. Я других не знаю, – сказал Бонум. Начал фразу он очень энергично, но вскоре вновь вернулся к медленному, горестному тону и такому же лицу.

– Хорошо, сейчас! – произнесла Ита и сразу же приступила к осмотру местности. Всё осталось как прежде – грязь, слишком открытые поляны и лес. Наконец, она нашла идеал и объявила свой вердикт.

– Вон там, – чётко указала Ита пальцем.

– Это место? Уверена? – произнёс Бонум, который теперь также направлял взгляд туда, где находилась рука Иты, но явно видел не то, что должен был.

– Нет, чуть правее, – сказала Ита.

– Точно? Там же густой лес, негде ставить лагерь и так далее, – произнёс Бонум очевидные вещи и одновременно совершил неимоверную ошибку.

– Я надеялась, что ты не потерял зрение. Там поляна, довольно маленькая. Она скрыта за деревьями, я отчётливо вижу. Мы спрячемся за ними, и если больше не будем… – произнесла Ита, но не успела закончить.

– Хорошо, там и остановимся. – Бонум Иту нагло перебил на важнейшем моменте. Отчего-то этот поступок показался ей надуманным, специальным, но она всё же хотела высказаться.

– Да, хорошее место, – вдруг влез в разговор Дакс, который после своего “да” точил какую-то палку и будто абстрагировался от всех, не слушал.

– Та поляна освящена богом. Мне нравится, – сказал Бинот довольно громко и с непонятной радостью. Смолчал лишь Вус. Он то ли вновь ушёл в себя, то ли считал болтовню теперь бесполезной, то ли следовал постулатам брата. Ита же молчать не собиралась, она бы заговорила, но как только подобная возможность появилась, все вокруг ускорились, перестали слушать хоть кого-то, просто не воспринимали теперь. Лишь Вус продолжал идти медленно. Остальные шли к месту отдыха удивительно быстро, прикладывали все последние силы. Поляна оказалось идеальной в представлении Иты. Именно такую она искала – сплошной пустырь, без единой травинки и запахов. Здесь было видно всё, что происходило внизу, и работало это лишь в одну сторону. Не достигали поляны и страшные, неприятные звуки.

Минут через двадцать развели костёр, несмотря на все предупреждения Иты и прошлые такие же промахи. Огонь – смерть для любого человека на войне. Этот урок ей когда-то дали, его она запомнила легко и теперь считала одним из главных правил, важностью которых её отряд всё время пренебрегал. Конечно, поляна сама по себе скрыта, но это никак не умаляло дыма и света. Проблема только в том, что переубедить соратников было невозможно.

Все товарищи исчезли в пустоте и замолчали, создавали странное ощущение, понять которые не выходило. Лишь Бонум чем-то занимался: вновь проговаривал что-то себе под нос. Дакс стоял, глядел куда-то вдаль, Вус тоже. Бинот выделялся тем, что не молился, а смотрел на всех остальных. Ита не знала, говорит ли он бессвязные слова мысленно, но это давало меньше поводов для злости. Сама же Ита пыталась прийти в норму, успокоиться. Она вновь испробовала всё, и снова помогло лишь одно лекарство. Ита просто точила нож. Это смягчило гнев Иты, но был и отрицательный эффект. Прошедшая битва и сегодняшний ужасный случай придали этим металлическим звукам что-то мистическое, страшное. Они навевали воспоминания о мальчике, которого Ита почти забыла, возненавидела, но не смогла стереть из памяти окончательно. Она всё же не прекращала точить нож – возможно, скоро новая битва, да и успокоительный эффект повыше.

Наконец обстановка пришла в некую норму, все сошлись к костру. Лицо каждого соратника теперь можно было увидеть, но делали они всё то же – ничего. Только Бонум действовал: он встал на пень и заговорил:

– Друзья, братья, соратники. Все мы ещё помним утреннее печальное событие. Ита покушалась на жизнь Новисая, от рук недруга умер Тилл. Лично для меня это небывалая трагедия. Я знал обоих. Тилл был хорошим малым. Всегда помогал мне, желал только добра. Новисая я знал меньше, но он был членом нашего отряда, действовал во благо и может выжить. Жертва Тилла не будет забыта! Мы не воины, лишь разведчики, но чем мы хуже? Неужели мы не имеем права мести? Имеем! Утром я совершил ужасную ошибку от недосыпа – отпустил врага. Такого не произойдёт впредь, отныне мы будем идти только вперёд! Мы убьём его, её или их, отомстим за Тилла и спасём Новисая. Никого из вас я не принуждаю, но всё же спрошу – кто со мной?

– Я всегда с тобой, Бонум, и я отомщу за брата, – прокричал Вус. Его настроения вернулись, кажется, он снова был счастлив.

– Мой бог давно пророчит кровь, мы не должны его предать, – ответил Бинот. Несмотря на ужасное содержание, говорил он это размеренно, наслаждался каждым словом.

– Мой друг не умрёт! – прокричал Дакс. Его долгое молчание внезапно обратилось в страшный яростный крик.

Только Ита была против. Она не сомневалась в искренности монолога и ответов на него, понимала, что Бонум не хитрит, не льстит, он уверен в своих словах. Более того, её окутывали эти же чувства – она отомстила бы и сама, но существовала одна проблема. Поздно, раньше нужно было убивать, утром, например. Тогда бы она поддержала такие настроения, но не сейчас. Печальнее всего, что свой протест Ита могла изложить лишь молчанием, когда Бонум её прервал там, на словах о костре Ита всё поняла. Бесполезно что-то говорить глухим, открывать глаза слепым. Так Ита и сделала. Она встала и ушла, а её ухода, похоже, никто и не заметил.

========== Звери ==========

Везде пахло углём и потом, отчего Лэаса пробирала дрожь. Многого он не мог понять за последние несколько дней, но всегда помнил одно – существует немало вещей, которых стоит бояться. Рабы страшатся плётка хозяина, дворяне ищут везде яд, безоружные на войне содрогаются перед солдатами. Зверям же следует сторониться костров, ведь они убивают, по крайней мере, приближают гибель. Лэаса пугало именно нелогичное для животных поведение. Он нашёл уже немало безобразных лагерей, и нигде разведчики не заметали следы. Лэас не представлял, насколько должны быть сильными и глупыми те, с кем ему необходимо сражаться. Он бы подумал, что против него достойный враг, если бы Лэас сам не знал ещё кое-что. Звери, которые чего-то страшатся, либо прячутся от опасности, либо пытаются её уничтожить – так до победы или смерти. Убийцы Сципула подобному правилу не подчинялись. Он от этого вновь стал ребёнком, который жизни ещё не видал. Добыча теперь не пряталась, как и не предпринимала попыток убить его, будто страха не было.

Звери сначала бежали, да с такой скоростью, которую Лэас не мог вообразить. Примерно за день они преодолели расстояние в три раза больше его пути. Это было логично, хоть и портило все планы Лэаса. На следующие сутки звери стали медленнее, будто обленились, прошли расстояние даже меньшее, чем Лэас, и всё же он их не догнал. Теперь же они и вовсе никак не передвигались, будто намеренно сменили стратегию на худшую. Враги совершили большую ошибку, обеспечили себе скорую смерть, когда превратили Лэаса в добычу. Всё это он смог сделать только по кострам. Враги часто разводили их в начале, продолжали их создавать и при сближении. Лэасу становилось страшно и радостно. Всё приближался момент отмщения, но костры до сих пор удивляли. Тем не менее найти разведчиков Лэас так и не смог, но теперь понимал, что это и не нужно – они сами к нему придут и умрут от своей же глупости.

Он понял это недавно, когда общался с одним из упырей. Тот выдал очень много ценной и в таком же объёме бесполезной информации. Лэас не ошибся, когда применил старый и вечно рабочий трюк. Он торжествовал на побоище, как радовался и сейчас. Только пытки были неприятной частью. Лэас не прогадал, когда оставил в живых одного – воины, как и разведчики обязаны знать язык врага, боль же развязывает его любому.

Конечно пытки поначалу не действовали. Парень просто гордо их терпел. Через некоторое время он произнёс первую фразу: “Я ничего не скажу”. Вскоре же из него полилась вся нужная информация. Сначала он назвал страну, из которой эти недоумки пришли – Агрейтон. Парень рассказал о ней что-то большее, но Лэасу было плевать. Тогда его тревожило лишь одно – княжество. На вопрос о нём узник выдал что-то о своём доме, но всё это было довольно бесполезно. После Лэас спросил: “Зачем вы сюда пришли? Почему вас так мало?” Ответ оказался неожиданным. Не воины они, а разведчики. От этого заявления Лэас рассмеялся, но быстро понял, что парень не врёт, не в таком он состояние. Именно из-за него он не понимал игр с приближением и удалением, с кострами и не скрытыми следами даже сейчас. Вскоре он и вовсе впал в печаль, в какой находился и теперь– битва будет неинтересной, скучной, а Лэас любит поиграть с добычей, понаблюдать за её беспомощными действиями, как это делают собаки или кошки. Вскоре печаль ушла, а злость и желание выполнения обещаний и осуществления мести лишь возросла.

Парень тот сказал и княжество – Палудивское. Они обязались доставить туда какую-то украденную информацию. Лэас знал об этом ужасном месте давно, оно располагалось рядом с одним из рассадников рабов. Путь туда точно лежал через реку, обойти которую у разведчиков не получится. Разлив вскоре охватит каждый водоём. Они просто не успеют спастись, даже если побегут к речке со всех ног. Этот факт вдохновил Лэаса. Судьба для него подобрала идеальное время, лучшее место из возможных и прекрасных, слабых жертв. Они не идут ему в руки сами, зато загнали себя в угол.

Парень намолол ещё немало чепухи, только бы его желание наконец-то исполнилось. Численность и сила отряда, взаимоотношения, характер и количество оружия – лишь это волновало Лэаса. Он узнал, что всего осталось пятеро человек, причём один из них баба, а остальные – аристократические псы, взятые в разведчики по прихоти отцов и дедов. С оружием был смех да и только – один меч, копьё и два кинжала на пятерых. Лэас в тот момент окончательно убедился, что победа окажется простой.

Последние слова парня соединились в глухом гласе. Он молил о смерти. В начале пыток он вообще ничего не просил, затем жизни, и наконец настал финальный этап. Обыкновенно Лэас не делал одолжения своим врагам, но в этот раз решил – невыполнение просьбы будет неправильным даже для него. Он понимал, что волкам, муравьям и иным животным плевать, мёртв связанный человек или нет. Они не прочь погрызть даже живого. Лэас не стал медлить и ответил на мольбу.

Уже второй день подряд он искал убийц Сципула, но всё не шло по его идеальному плану, ибо было даже лучше. Сейчас Лэас осматривал потухший костёр и пространство вокруг него. Таких за последние дни он находил немало, каждый из них казался неправильным, ненужным, но этот был довольно свежим. Пепел в нём ещё тлел, такое происходит с пламенем, которое потухло после ночи, а это означало одно – Лэас догнал их. Его возмутили сам костёр, лень разведчиков и явное невежество при создании источника огня. По всей поляне расположились следы от сапогов и дырки от кольев. Здесь точно находились люди, это доказывали смрад и отсутствие нового костра, хотя время близилось к ночи. Лэасу же оставалась ждать знака в небе, а пока пора было вновь скрыться в лесу.

Дышать стало непросто, внутри всё давно наполнил пепел, отчего появилось желание уйти. С юга дул ветер, и почему-то Лэасу казался он предвестником, и он поспешно побрёл в лес. Лишь светлячки, которые сейчас освещали кусты и редкую траву, служили источником света. От этой темноты и красоты Лэасу стало тепло на душе, он почувствовал, что к нему вернулась безопасность. Ныне день для него был во много раз лучше предыдущих. Пропали звуки, которые бесили Лэаса, не давали ему спать прошлые ночи. В самой чаще всё тоже было тихо и умиротворенно – ни одной души. До полного счастья Лэасу не хватало лишь понимания планов передвижения убийц Сципула. Тогда бы он застал их врасплох и перебил по одному. День отмщения для Лэаса станет лучшем в месяце.

Всё это время он шёл по следам, которые оставили недотёпы. Ему казалось, что он до конца чего-то не понимает. Путь разведчиков был слишком бесхитростен. Они точно знали о погоне, несмотря на это, убийцы не путали следы. Каждый шаг был отчётливо виден даже в темноте, когда солнце уже зашло за горизонт, а луна ещё не поднялась. Направление изменилось не резко, всё время оставалось примерно одинаковым, иногда следы даже обрывались, но Лэас продолжал идти по тому же направлению и всегда находил потерянное.

Шёл он необычайно быстро для себя, ветер давал ему одну подсказку – враги близко. Хотел бы Лэас быть ещё и бесшумным, но не выходило. Всё время он задевал своей одежду кусты, к счастью, твёрдая ткань не позволяла себя так легко порвать. Иногда он наступал в грязь и несколько секунд молчал, будто рядом стоял враг. Всё это происходило из-за скорости Лэаса, но и тут ничего нельзя было поделать – если он не успеет к новому огнищу или придёт только к утру, то не осуществит свой план, а может быть, потеряет след или умрёт, ибо второй раз этот трюк даже с такими “воинами” не пройдёт. Лэас шёл уже тридцать минут, с момента усиления дальнего пламени его ориентиром стал ещё и почти невидимый здесь дым. Наконец он подошёл к лагерю достаточно близко и удивился, ибо он догнал их очень скоро, всего за несколько дней. Всё же подходить к костру вплотную было бы глупостью. Тем не менее и без этого он увидел двух человек, которые спорили о чём-то. Он хотел всё применить приём, но понял, что не сейчас, это бесполезно и опасно. Разговаривали всего двое – мужчина и женщина. Голоса их было отчётливо слышно, но вот лица скрылись в ночи. Лэас представил себе и одного, и другого – оба с виду наверняка прилизаны и неприятны. Пришёл же он не на начало разговора, лишь на какие-то крики, которые выглядели довольно странно, бестолково и смешно вне контекста.

– Дакс! Когда ты успел так поглупеть? Ты не видишь? На нас открыли охоту, как на зверей. Мы не может ничего изменить и это только из-за вашей с Бонумом глупости, – это произнесла девка. Говорила она рьяно, но старалась не кричать. Гнев и печаль всё равно вырвались из её глотки. Лэас же истерики ненавидел. Тем не менее, баба была права, ибо они истинно не смогут изменить свою судьбу. Это предсказание, конечно, её не спасёт. Лэас вновь посмотрел на арбалет и всё же решил окончательно – не сегодня. Он не глуп, не будет стрелять в людей так близко к их лагерю, тем самым обеспечит себе выживаемость.

– Неужели тебе на всех плевать? Утро ничему не научило? Тилл не заслуживает отмщения, а мой друг спасенья? Это ты хочешь сказать или что? Всё о возможности изменить что-то было оговорено утром. Она у нас есть, больше пересказывать не собираюсь! – Парень кричал, в отличие от девушки, он не приглушал звуки, не делал слова мягче. Лэасу же они казались смешными, особенно его позабавило отмщение. Эти люди слепы, а у таких обычно не получается даже цель нормально найти, а отомстить уж тем более. Лэас чуть не засмеялся на словах о спасение одного из соратников, оба давно мертвы и один по собственной воле. Больше всего Лэасу нравился факт – эти люди являлись худшими разведчиками, какими они тогда окажутся воинами? Лэас предполагал, но представить не мог, ибо вместо хоть чего-то была пустота и кровь.

– Я уже сказала о своём отношение ко всем, они мне не чужды. Встречный вопрос – тебе плевать на здравый смысл, на меня? Я понимаю, почему ты так реагировал утром, но сейчас должен перестать. Ты был умён, мог обхитрить любого, теперь же обманываешь лишь себя, вовлекаешь в этот самообман и меня. Ты ослеплён местью, превращаешься в идиота, – последние слова девка смаковала, но в принципе говорила всё спокойно. Это было непонятно Лэасу, ибо парень, который вёл с ней диалог, не мыслил как-то особенно, а она совершала попытки переубедить безумца. Права девка оказалась во всём, кроме отношения к такому человеку.

– Теперь я идиот? После всего, что я сделал? Понимаешь, я не плюю на здравый смысл, не уподобляюсь тебе. Я всё ещё тебя не бросил, хотя поводов достаточно даже сейчас. Всегда ты была мне дорога. Лишь один факт меня останавливает от принятия твоей позиции – мне не плевать на убийцу моего брата, который пока что жив. Ты хоть знаешь, кем для меня был Новисай? Навряд ли, по глазам вижу, да и плевать тебе на него, – произнёс он это сбивчиво и довольно странно. Для Лэаса в таком поведение виделись одновременно бессмысленные слова и уход от темы. Девка, конечно, задавалась вопросом, нужна ли она этому парню, но не на нём сделала акцент. Фактически Лэасу было глубоко плевать, он лишь выуживал из их слов то, куда они пойдут завтра, а пока что получил только затёкшую ногу, постоянный запах пота, который дополняли укусы мошек и грязь по всему телу.

– Мне не плевать на Новисая, если ты хочешь знать, но мы упустили шанс, пойми уже. Он был, я не говорю обратное, но повторюсь – он пропал. Мщение охотникам теперь, когда они окончательно исчезли в лесах, – ужасная затея. Сам же знаешь – скрытны, бесчеловечны и опасны, – произнесла девка это с каким-то страхом и Лэасу такое было даже в угоду, его же хвалили. Всё-таки ему дали сегодня повод для шутки, ибо он один.

– Нашла мне доказательство – сказки. Я тоже слышал их от родителей. Видел я стариков и шлюх, которые сочиняли легенды о страшных охотниках и тут же рассказывали. Как ты вообще можешь подвергать сомнению наш успех из-за своих детских страхов? – произнёс парень и тем обидел Лэаса, но всё же смех вновь его переполнил, но остался внутри. “Сказки” сочиняли сами охотники.

– Легенды? Если бы, хотя, может, ты и прав. Повторюсь в третий и последний раз. Вслушайся сейчас, Дакс, – у нас был шанс на месть, на то, чтобы убить врага, теперь же мы его потеряли из-за побега, больше никогда не вернём. Охотник сейчас наверняка в тени, может далеко, но они быстрые. Он перебьёт нас всех, а мы и не заметим. Теперь ответь только на один вопрос, тогда мы закончим бессмысленный спор. Тебя не переубедить? – вдруг спросила девушка и тем предала доверие Лэаса, он ожидал от нее бунтарства, продолжения дискуссии, а она похоже сдалась.

– Нет, я тебе уже объяснил почему. У нас есть шанс, всегда он будет, не исчезнет никуда. Меня не переубедить, потому что я прав, а вот можно ли тебя, любимая? – произнёс парень. Этим он вновь раздражил и повеселил Лэаса. Наконец он понял, кем друг другу приходятся эти двое.

– То же. Я права, чёрт возьми, за меня всё говорит учитель и его книжки с уловками, мой опыт. Стой, не кричи, послушай – ссориться не желаю. Нам нужно перемирие, хотя бы между мной и тобой. Объясни просто, что мне завтра делать и куда ты направляешься. Я подслушала твой разговор с командиром, и он был неприятен. Скажи, в какое место ты идёшь, и я согласна больше не кричать, – произнесла девушка. Она окончательно распалась как личность для Лэаса, существовала теперь лишь в физическом мире. Он был доволен, ибо вскоре он восстановит эту бунтарскую особу, направит её на других. После убьёт, хоть и истеричную, но девку, что автоматически говорит всё о её физической силе.

– Ладно, мне тоже неприятны твои истерики. Мои попытки переубедить тебя превращаются в мерзкие вопли, не дают нормального результата. Ты моя любовь, я не должен так поступать. О походе: не понимаю, чем ты слушала, но всё же расскажу. С Бинотом мы направимся на север. Командир нам дал одно важное задание – мы пойдём на разведку, после которой месть свершится. В общем-то ничего опасного, мы будем рядом и вдвоём сможем так или иначе убить охотника или спасти друг друга. Это всё. – Лэас не слушал ничего после одного слова – север. Теперь он знал, где ему нужно совершать ритуал, а за этим он сюда и пришёл. Получил он, конечно, намного больше – усиление желания убить конкретно этого парня, что в таких дела важно. Несмотря на это, тот оказался прав – месть свершится, но не его, а Лэаса. Так же незаметно он отсюда ушёл, ибо пора было готовить главное оружие к приходу гостей.

========== Настоящая охота ==========

Лэас знал что такое безумие, замечал его повсюду. Это мерзкое состояние прилипало к каждому, не давало покоя носителю. Он видел, как полоумие меняет людей, не даёт ни малейшего шанса на выздоровление. Несмотря на это знание, Лэас грезил, что является хозяином безумия, а не наоборот. Видел он и глупость и бесполезность надежды. Не раз он замечал, как она, словно злостный паразит, проникает внутрь человека и питает душу ложью. Ничего из этого не нужно Лэасу – ни мелочное состояние, ни обманчивая вера. Ему необходима лишь охота.

К ней он готовился всю ночь: расставлял капканы и клетки, затягивал силки и развешивал удавки. Не нашлось времени только на самый эффективный способ – ямы, покрытые листьями и палками. Тем не менее, и существующих ловушек вполне хватало. Когда-то Лэас прочитал интересную мысль: “Жизнь – один огромный капкан. У каждого, кто попадётся в неё, единственный исход – смерть”. Долгое время он размышлял над этой фразой, но так и не пришёл к согласию с самим собой. Он был уверен, что всякий, кто попадётся в жизнь – умрёт. Лэас видел и большое противоречие – ловушки созданы для скорой смерти, существование же – вещь мучительно долгая. Он метался с этой мыслью, пока расставлял всё, но так и не пришёл к чему-то однозначному.

Лэас не был о себе высокого мнения, но когда смотрел на результат своей работы, восхищался ею. “Любой, кто попадётся в неё – умрёт” – наконец он понял, как эта фраза точна, подходит не только для жизни. Он был так убеждён в этом от одного – все его ловушки с определённого момента безотказно ловили зверей, которых Лэас потом благодушно убивал. Нет обстоятельств, способных помешать теперь срабатыванию капканов и силков. Несмотря на смену целей, они также хороши и безотказно работают. Гордился он и тем, что от любой ловушки он услышит характерный звук, тогда жертва просто не сможет убежать.

Всю нынешнюю ночь и большую часть дня он их расставлял. Много пришлось проверить не одноразовых ловушек. Успел он и отоспаться: в его распоряжение были целых два часа между заходом луны и рассветом. Он бы не спал вовсе, если бы не знал о своей болезни. От недосыпа у него тряслись руки, пару раз на охоте это сыграло злую шутку, теперь же он не мог такого допустить.

Несмотря на все его старания и апатию, Лэас ощущал страх. Он убедился, что ловушки сработают, но разуверился в себе, ибо недосып оставил свой отпечаток. Руки не тряслись, но Лэас чувствовал, что в любой момент могут начать, и этого опасался. Он бы на такое и внимания не обратил при обычной охоте, но она была очень специфической, ибо нацеливалась не на животных, а на людей. Такими, по крайней мере, враги выглядели, но внутренне они и звери, казалось, для него были одинаковыми, эти уроды точно. Разведчики действовали разумно и хаотично, но всё решал лишь один факт – Сципул зверски убит. Его убийцы не заслуживают милосердия, тем более человечного отношения – к этому выводу пришёл Лэас.

Теперь же ему оставалось одно – мучительно ждать, когда появятся хоть какие-то людские звуки. Он не сомневался, что разведчики придут, всё делал по указаниям, которые ему выдал тот парень. Чувствовал он и приближение охоты, оттого лишь сильнее грезил о будущем, чётче оглядывался вокруг.

Лэас учуял запах смерти, то ли от своих фантазий, то ли от предчувствия. В это мгновение он был близок, как никогда, но всё же далёк и слаб. Вонь сырых деревьев и ржавого металла и вкус гари стали лишь предвестниками драки. По-настоящему запах смерти проявился в самом Лэасе. Он видел десятки способов убийства, каждый из них ему импонировал, но не всякий был реализуем. Не сможет Лэас прижать врага к дереву из-за ноги или разбить башку о пустырь из-за отсутствия камней. Тем не менее, он всё ещё способен уронить врага на траву, где его найдёт смерть. От этих мыслей Лэас заинтересовался природой. Сегодня она выделялась особой красотой – солнце вышло в зенит, что дало идеальный обзор, немало лилось с реки холодных ручейков, которые своим блеском и тихим журчанием отвлекали внимание на себя. Ещё здесь расположилось много тысяч деревьев. В их тенях Лэас всегда скрывался. Всё это было довольно обыденно, но безопасность его радовала. Последнее, что он увидел – предстоящие события. Ещё раз он прокрутил в голове возможные способы убийства, затем вернулся к делу.