Текст книги "Охота (СИ)"

Автор книги: Zmier

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– На, покури, боль облегчит. – Говорил он тоже не как обычно – с криком и эмоциями, а спокойно и размеренно.

– Твою гадость? Я не собираюсь, мне не настолько больно.

– Прости уж, вся нужная трава мокрая. Да и ты же хотела помощи, так принимай. – После этих слов Ита ожидала резких слов от Тилла, но он, похоже, вновь впал в апатию.

– Ты мне просто помогать не хочешь, да?! – пытается кричать Ита, но это прозвучало нелепо: хрип и тихий голос приглушили всю резкость.

– Я согласен с Вусом – кури. Это приказ, – вернулся в разговор Бонум.

– Но это даже не лекарство!

– Приказ! Вус, иди сюда, а ты, Тилл, понесёшь Иту.

– Но провинился же он! – Она указал на Вуса. – Да и я могу идти.

Из-за такого заявления Бонум будто впал в ступор. Он только смотрел на Вуса и ждал чего-то. Через несколько секунд Вус понял, чего хочет командир, и ушёл с поляны.

– Вот я и боюсь, Ита. Вдруг он поранит тебя за то, что ты выкинула его бесценный опиум, или вовсе убьёт, – проговорил это командир с особым удовольствием. Сразу после и Бонум оставил Иту. Этому уходу она уже скорее радовалась.

Ита выбросила трубочку из пергамента в овраг, как только ушёл Бонум. Остался лишь Тилл, но его не заботило состояние отравы брата. После некоторой паузы он всё же начал разговор.

– Мне жаль. Я ничего не могу поделать. – Сразу после этих слов он последовал приказу Бонума и поднял Иту на руки.

– Мы никогда не сможем совладать с тем, что он добрый, никогда.

Комментарий к Смерть

Полностью переписано.

========== Волки ==========

Вокруг было темно и очень грязно. Деревья давно иссохли, и образованную пустоту заполняли лишь бесконечные кусты и высокая трава. Пробелов в этих зарослях, тем не менее, было довольно много, и представляли они из себя малые полянки. К одной из таких и шёл Лэас. Для старого и безногого он удивительно бесшумно пробирался сквозь ещё не высохшие после дождя траву и кусты, но очень медленно. Кому-то эти мгновенья могли бы показаться мучительно долгими, даже скучными, но Лэасу они были бесконечно приятны, ибо он находился на охоте.

Пространство вокруг снова наполнили бездушный вой, за эту ночь прозвучавший не раз. Именно к нему и направлялся Лэас, стараясь идти как можно тише. На то существовали свои причины: протез, сильно затрудняющий передвижение, опасность быть растерзанным за самый тихий шорох и желание продлить моменты охоты, которой суждено когда-то закончиться. Существовала и другая причина – волчий вой. Но что-то в нем было не так, он звучал слишком далеко от пастбищ и селений людей, но излишне близко к окраине леса. К тому же вой появлялся каждые пять минут, а одиночный волк не смог бы так голосить. Значит, всё просто, в глуби чащи пребывает целая стая этих существ, но что она могла найти в мертвой части леса?

Лэас искал пропавшего ученика и не желал находить бездыханное тело, и это являлось последней, важнейшей причиной. Только вот волки любят убивать, ведь им нужно чем-то питаться, а большую часть кроликов и другой, обычной для этих хищников пищи уничтожили такие, как Лэас. Означает ли это, что где волки, там и труп? Наверняка да, а может быть и нет. Лэас попытался отринуть эту мысль, просто вышвырнуть из головы, но всё же вполне понимал, что и его ученик мог быть застигнут врасплох. Тем не менее Лэас страшился найти труп Сципула, одновременно мечтая о таком исходе.

Охота, чёртово любимое занятие, нет, на этот раз цена за неё по-настоящему высока. Слишком колоссальна, бесчеловечна, ужасна. Только о ней и думал Лэас, гадая, а не заплатил ли кто-то кровавой монетой? Если же некие свихнувшиеся – безразлично: люди или звери – осмелились на подобное действо, тогда можно считать, что они уже мертвы, о да, в случае уплаты Лэас отыграет в полную силу. Спасти ученика или начать охоту – ради этого Лэас шёл и продолжает идти к вою.

Где-то вдали ухали совы, везде стрекотали сверчки, а буквально в ста метрах от Лэаса повторился вой. Пахло грязью и потом, и лишь чуток пылью. Вдалеке что-то горело, а вблизи не было видно ничего, кроме очертаний непонятных форм и теней деревьев и травы. Всё будто пыталось напугать Лэаса, но его такие дорожные страхи лишь вымораживали. Бесило именно повторение одного и того же каждую охоту, всё это он уже видел и не раз, а надоесть могут и экзотические удовольствия. Вот и Лэасу сперва стало скучно от таких “страхов”, а потом и вовсе начало бесить, лишь отвлекая от по-настоящему важного – охоты.

Дыхание Лэаса было размеренно, кинжал всегда наготове, как и арбалет. Ему не о чем волноваться – одежда вполне защитит от клыков, а любимое оружие дальнего боя поможет находиться поодаль от любых иных видов драк. Конечно, Лэас не считал себя бесстрашным – возможная смерть и люди со своими хаотичностью, нравами и презрением к старому охотнику пугали его не меньше огня, но неужели ему стоило бояться тех, чьи повадки, инстинкты и другие аспекты жизни он выучил наизусть через книги и практику? Думать над ответом долго не пришлось – в таком страхе смысла просто нет.

Но всё же Лэаса настораживало то, что вой повторялся часто и явно был не одиночным. Количеством сможет взять любой хищник, а уж волки со своей привычкой собираться в стаи тем более. Ради личной безопасности ему следует быть осторожным, именно поэтому сейчас он пробирался с такой опаской.

Вдруг из-за кустов донёсся шум: чёткий и страшный. Это был звук рвущейся плоти и громкого чавканья, будто кто-то поедал сырое мясо оленя. Лэас подходил к ним всё ближе, и с каждой секундой собственная вера в себя падала, а ужас рос. Как он и предполагал, здесь находились волки. Другая его догадка также оправдалась – они что-то ели. Звери были довольно худы, а их пищей являлся человек, и он точно уже сдох. Конечно, Сципул – охотник, а только такие обыкновенно по лесам и ходят, но он ли это? Лица убитого отсюда Лэасу, даже с его зрением, не было видно. Слишком темно, да и волки силуэтами закрывали башку человека. Тем не менее такой исход вполне допустим, и он печален, но возможно и то, что это всего-то простой путник, потерявшийся в лесу. При последнем варианте сражение за труп становится абсолютно лишним, но вот при первом является не только осмысленным, но и просто необходимым для Лэаса.

В поисках ответов он начал огибать круг. Сейчас ему важно было любое подтверждение верности или ошибочности собственной теории. Первое, что явилось доказательством, – одежда. Такую носили все охотники из их города: кожаную, с чёткими краями, твёрдыми складками, высокой прочностью и знаком княжества в углу. Тем не менее ныне она была безвозвратно утрачена, а Лэас держал в руках лишь эмблему города. Остальные части одежды оказались разбросаны по всей поляне и, наверняка, вокруг неё. Вторым подтверждением был лук – он всё время лежал на пустыре, но Лэас заметил его только сейчас. Это оружие он заказывал лично для ученика и запомнил каждую деталь лука, и теперь, благодаря звёздному свету, мог утверждать – человек, недавно умерший и растерзанный волками – Сципул.

Лэас быстро подался вперёд, желая одного – смерти убийц. Так же скоро он понял, что безрассудство его погубит. Для начала нужно рассчитать свои силы и сравнить их с силами противника, и только после этого сделать выбор – идти в бой, точно зная план победы, или вовсе не вступать в битву.

Поляна огромна, почти без травы, сражаться на ней опасно, а Лэасу ещё и весьма неудобно. Волков, по крайней мере, здесь, четверо, что довольно странно для этих тварей – ведь обычно они образуют стаи более чем из десяти особей, бывает даже, их количество достигает двадцати. Лэас охотился и на такие огромные своры, но то было давно, когда он сам пребывал в лучшей форме, да и нынешнее высокомерие не мешало, в то время разделить радость охоты с другими людьми являлось обыденностью. Воспоминания о молодости напомнили и тех, кто именно истреблял этих тварей и продолжают уничтожать – сами они, охотники. А ведь таких, как Лэас, в княжестве существует немало, вот волков и поубавилось, да и других зверей.

Силы Лэаса даже по сравнению с этой стайкой довольно слабы: три арбалетных болта, охотничий кинжал и опыт, а также удобные для засады кусты. Точно, он просто перестреляет трёх волков из своего оружия, а потом зарежет последнего. В ближнем бою с хищниками, конечно, тяжко, но с одним он должен справиться. Либо он победит, либо сдохнет, причём глупо и недостойно. Нет, он не закончит жизнь таким идиотским способом, Лэас обязан выиграть, а поскольку это единственный рабочий план, по которому получится одолеть всех четырёх зверей, то пора на охоту.

Лэас подошёл к более пригодной позиции и замешкал. Всё должно пройти безупречно, ведь промах может оказаться летальным. Затем встал в незаметную и при этом удобную позу для стрельбы, после чего пришлось муторно заряжать арбалет. Спустя десять секунд всё было готово. Осталось лишь нацелиться на зверя, на что времени уйдёт в разы меньше. Наконец Лэас выбрал животное, которое умрёт первым – самого крупного волка, он был лишь чуть толще остальных. Судя по всему, он вожак, а значит самый опасный в стае. Лэас выстрелил и не промахнулся: буквально через секунду в шее главаря красовался болт. Животное упало, издавая стонущие звуки и захлёбываясь в крови. Важнейшее преимущество волков – после количества, конечно – было потеряно, а с ним координации и глаза. Звери, тем не менее, явно не собирались стоять на месте или убегать как можно дальше. Нет, они начали рычать и вынюхивать убийцу собрата.

Всё вокруг стало пугающим и непонятным, даже темнее, чем прежде. Сердце Лэаса стучало, словно барабаны, пот не сходил со лба, и Лэас дышал, будто бешеный пёс. Тем не менее трястись рукам, как и всему остальному телу, он не позволил, быстро вернул дыхание в обычное русло и стряхнул пот со лба. Затем зарядил ещё один болт. На этот раз в цель он выбрал самое неподвижное животное. Долго выжидать для идеального выстрела он не стал, и снаряд вылетел из арбалета очень скоро. После упал и ещё один волк, в этот раз Лэас поверг врага прямо в сердце, и он умер мгновенно. Такой факт неизмеримо обрадовал бы Лэаса, только вот оставшаяся пара зверей до сих пор жива и бежит прямо на него, а отпугнуть их криками явно уже не получится.

Времени нет, Лэас в спешке зарядил арбалет, частично потеряв контроль на всем телом, кроме рук. В сей момент волк был уже донельзя близко, буквально пару десятков шагов – и он находился в прыжке. Обычному человеку такая дистанция показалась бы вовсе не опасной, но зная, насколько далеко твари прыгают… Это конец для кого-то из них – либо зверя, либо Лэаса. Он натянул арбалет. Расстояние от него до волка уменьшилось до двенадцати шагов. Лэас смиренно прицелился, и осталось лишь девять. Он готов выстрелить, а между ними жалких полдюжины ярдов. Время будто замирает: волк с раскрытой пастью над Лэасом, а тот в панике жмёт на спусковой крючок. Либо он, либо зверь, по сути никакого выбора, только случайность решит исход. Животное чересчур близко, но нынче оно падает уже из-за физики. Лэас отошёл, и труп упал наземь, враг повержен. Сам Лэас теперь весь в крови, но что сие по сравнению с уходом из жизни? На этот раз он попал в глаз и проткнул голову насквозь. Враг мёртв, Лэас победил, всё закончено. Поляна до сих пор пуста и красива, а вот окружающий лес теперь весь в крови и кишках.

Только волков было четверо, и Лэас понял это очень кстати. Он вынул кинжал из ножен и начал выжидать. Вскоре он услышал рычание и звуки бега, затем повернулся, как оказалось – вовремя. Лэас быстрыми выпадами отогнал животное в сторону. А волк ведь ему чуть шею не сломал, едва ли голову от тела не отделил, чуть не растерзал на мелкие кусочки. Да, если бы он не достал оружие заблаговременно, зверь бы исполнил всё это.

Волк вновь пошёл в нападение, но Лэас давно узнал, как бороться с ему подобными. Он просто продолжил размахивать кинжалом. Главное в таком деле – резкость и сила удара, волки этого боятся. Зверь, казалось бы, отошёл, решил убежать, но вновь быстро напал. Как предсказуемо. Один мощный удар – и волк лежит на земле, скуля, второй – и зверь мёртв. Из него течёт кровь, но органы хотя бы не вываливаются наружу, и этому надлежит радоваться. Теперь точно конец сегодняшней охоте, Лэас победил, а всё лишь ради любимого дела и ученика.

Лэас вышел на поляну и ощутил запах свежего мяса, крови и пота, срезанной травы и хвои. Все они скорее приятны Лэасу, нежели противны, да и может ли быть иначе? Для Лэаса нет, ибо это запахи спокойствия и законченной драки. Вдруг появилось жжение в колене. Опять она его терзает, чёртова фантомная боль, снова невовремя, естественно это лучше, чем если бы возникла несколько минут назад. Сдерживая жжение по всему телу, он пошёл к не менее ужасной и больной вещи – к трупу. Теперь Лэасу важно и то, точно ли он дрался за ученика.

Перед ним явно человек. Тело целиком оголено, украшено лишь глубокими ямами от укусов и багряными нитями, лезущими из живота. Почти полностью мертвец был разодран, а кровавые ошмётки от него разбросаны по всему полю, и лишь голова почему-то оказалась нетронута. На ней тоже находились гниющие ранки, но они чересчур малы и теперь, по чертам лица, можно точно сказать, что человек – Сципул.

Подойдя, Лэас нехило удивился и одновременно возрадовался. Не волки убили его ученика, да, покойного обгрызли эти лохматые ублюдки, только вот на фоне относительно мелких укусов очень выделялась чудовищная дыра. Она находилась прямо возле сердца, близко к вылезающими органами, подобную волки не сделают, их зубы не настолько огромны и остры, да и не каждый нож на такое способен – скорее копьё. Рану от него ни с чем не спутать, её сделали люди. Это доказывает отсутствие стрел возле лука, да и кинжала нигде нет, спёрли. Похоже, что уроды далеко и не ушли, волки – не падаль, гниль есть бы не стали. А раз так, то он найдёт их и отомстит за ученика, не вернётся к матери Сципула безрезультатно. Да и он знает, куда идти – за кострами. Теперь стало понятно, кто их создаёт. Явно не охотник и не разведчики, а воины, именно они убийцы. Опасно и сложно, но Лэас любит охоту и своего ученика достаточно, да и свой принцип он никогда не нарушит.

“Глаз за глаз. Смерть за смерть”

========== Плата ==========

Ита не спала уже вторую ночь. Её терзали сомнения насчёт ненужных смертей. К ней на ум всё лез тот мальчик, погиб он, по сути, от маленького промедления и – одновременно – от действий. Конечно, он был для Иты врагом, жаждал её смерти, делал попытки убийства и не имел даже капли сострадания. О нём не стоит волноваться. Ита понимала это, но знание ничего не давало, облегчение не приходило. Милосердие не уместно на войне, не нужно такое качество её участнику, тем более обращённое к врагу. В этом Иту убеждали все, да и она сама очень желала принять такую точку зрения, но не получалось. Ита считала смерть недопустимой вещью, ошибкой, как природы, так и человека, а жизнь тем, чего не должен отнимать никто. Существовала и другая причина: в глубине души она боялась того, что рассказы безумцев окажутся явью. Мщение охотников, ещё больше смертей, море крови, трупов, жестокости… Нет, Ита не допустит подобного исхода, не позволит умереть тем, кого она любит, кто ей близок, не даст смерти забрать хотя бы ещё одну жизнь, даже повода для этого.

– До сих пор не спишь? – Голос донёсся сбоку. Это был Дакс.

– Как ты…

– Понял? Ну, во-первых, ты сидишь, а во-вторых, твои пальцы… – Любовник указал на её руки. Они стучали друг о друга, порождали еле слышный звук. Ита засмущалась и перестала. Действия эти были незначительны, но от них появилось чувство тревоги – Ита не могла припомнить, долго ли повторяла столь бессмысленные действия.

– Давно я так?

– Неважно. Интереснее знать, почему ты не спишь?

– Я не могу… Глупо, конечно, звучит, но так и есть. Пока знаю, что мы в опасности… я просто не в силах позволить себе сон, – неуверенно ответила Ита.

– Но тебе необходимо спать! Вроде сильная девушка, а понять, чего не нужно делать, чтобы ты не сдохла, неспособна, – говорил Дакс грубо, но по-своему ласково. Он явно не желал Ите обиды.

– Из-за меня погиб человек, – недовольно ответила Ита.

– Эх, сколько разговоров об одном и том же. Ты не виновна в смерти того парня, как долго повторять? Что бы ты вчера не сделала, всё равно не смогла бы никого остановить. – Лицо Дакса выражало недовольство. Иту это оскорбляло, но она была не в силах ответить ничего внятного, лишь сумела прокричать:

– Я… Я могла бы!

– Ох, глупышка. Что ты сделала бы? Ты, конечно, способна ударить Бонума хоть сейчас и попасть после этого в розыск. Такие действия вчера непременно привели бы к твоей скорой гибели, но ведь так было бы лучше? Да? Или вовсе убить сына феодала и получить ещё более жуткую смерть… или жизнь. У тебя не было выбора, детка, признай это, – говорил Дакс всё с насмешкой, но Ита теперь отчётливо видела в столь грубых словах истину.

– Я могла… Хотя, кому я вру. Прав ты, Дакс. В первом, втором, третьем – всегда честный. Только вот меня мучает один вопрос. Почему ты не говоришь про то, что я не должна вспоминать о том парне?

– Не мне решать, какой следует быть твоей памяти. Ты никому ничего не обязана, тем более себе. Ну а кто считает иначе… впрочем, они попросту глупцы. Ни черта не добьются словами, а на поступки не готовы. Вот мой ответ, а теперь прошу – поспи хотя бы двадцать минут. – Конечные слова он проговорил с особой нежностью. Ита покраснела, но отозвалась:

– Так не тебе же решать, сам сказал, – усмехнулась Ита.

– А я и не приказываю, я умоляю – спи, – последнее слова Дакс прокричал, будто направлял её на нужное действие, но Ите уже было всё равно.

– Хорошо. – Ита зевнула, распрямилась в спальном мешке и закрыла глаза.

Вдруг появился крик. Он был будто во сне, исходил оттуда. Кто-то звал её, иные проклинали. Мыши, лес, лучник. Картинки сменялись одна другой, Иту наполнял страх перед неизвестным, и будто это уже она кричала. Сон закончился, но произошла смерть, а потом Ита открыла глаза.

Ей было безумно холодно и почему-то пахло гарью. Дакс не находился рядом, палатку наполнил солнечный свет, а снаружи кто-то, прямо как во сне, кричал. Ита вылезла из спального мешка, наспех оделась и вышла на улицу.

– Что произошло? – спросила она у человека. Кто находился перед ней, Ита не увидела, глаза были ещё немного заспаны. Единственное, что она понимала, – силуэт неподвижен.

Ита обошла человека вокруг и поняла – это Дакс. Тот так и стоял на месте, будто застыл, и указывал пальцем вдаль. Лицо его свидетельствовало о горе, по щекам текли слёзы, волосы были взъерошены, а главное оружие, нож, почему-то лежало на земле. Ита подняла его и вернула хозяину, а после взглянула на место, куда указывал Дакс.

Там находился знакомый силуэт. Ита пригляделась и сообразила, что это Новисай. Она его не знала и никогда не понимала, разговаривал он не часто, и то лишь с Даксом, но драться умел. Он всегда являлся самым сильным в команде, будто кабан. Теперь же Новисай стал немощен, словно мышь. Простреленная нога, кровь, недавние крики – всё говорило об этом, но больше всего сказало состояние – Новисай упал, не в силах подняться. Ите отчего-то стало жалко такого незнакомого соратника, и она пустила слезу, но поняла, что нужно действовать и делать это быстро.

Ита ещё раз взглянула на Дакса, тот лишь повторял имя друга вновь и вновь. Сейчас он бесполезен, нужен весь отряд, а он пытался помочь Новисаю ещё меньше, чем любовник Иты, его члены лишь просиживали время у костра, грели руки и занимались иными, не менее бесполезными вещами. Выражения лиц каждого говорили ровным счётом ничего. Не находилось в них ни печали, ни радости. Выделялся только Бинот, глаза которого были устремлены к небу, а не к земле.

– Почему вы ничего не предпринимает, а просто сидите? Вы оглохли, ослепли, вам плевать? Да как вы смеете греться тут, пока Новисай в опасности? – утвердительно прокричала Ита.

– Мы видим и слышим, всем сердцем переживаем за соратника – ответил Бонум, – но не можем уйти без двух человек. – Эти слова выбили Иту из колеи.

– Двух? – еле слышно задала вопрос Ита. Он адресовался скорей себе, но ей ответили, и даже не Бонум, а Вус:

– Мой брат пошёл спасать Новисая, – сказал он с печалью и гордостью.

Только сейчас Ита обнаружила: Тилла тоже нет, после повернулась. Новисай до сих пор сидел и стонал, и к нему пробирался Тилл, и вроде был незаметен. Может, всё не так плохо? Да! Он выживет, ведь его до сих пор не обнаружил враг, он вернётся – дала себе надежду Ита. Сразу после этой мысли Тилла пронзила стрела, только, в отличие от Новисая, в сердце. Тилл упал, и из него потекла кровь. Ита представила себе, что происходит вблизи, и обрадовалась хотя бы своему расположению. После Ита отвернулась и заревела, словно ребёнок, не в силах остановиться. Она редко плакала, но Тилл был ей почти так же дорог, как Дакс, приходился настоящим другом. Всегда поддержит и защитит, он, в отличие от остальных, не считал женщину на войне особенным.

– Нет. Нет. Нет, – теперь уже Ита повторяла эти слова тихо, почти беззвучно.

– Зачем ты его туда отправил, Бонум? – сквозь слёзы пролепетала Ита, после успокоилась и грозно сказала: – Ты не знаешь эту обманку, Бонум? Выстрел – и человек обездвижен, ещё один – и второй мёртв. Может, тебе просто плевать на жизнь Тилла?! Ты погубить всех нас хочешь?! – последнюю фразу Ита прокричала.

Бонум вмиг стал будто плюшевый: лицо его искривилось так, как у маленького ребёнка, который совершил ошибку. Он отдалялся от Иты, несмотря на то, что находился довольно далеко, на “безопасном расстоянии”, даже пустил слезу, наверняка фальшивую.

– Я не отправлял его, себе бы такого не позволил, только вот и остановить не смог, и он пошёл. Я предупреждал Тилла, Вус тоже, да и Бинот, но он не слушал.

– Ты виновен в его гибели, как бы ты не оправдывался, – крикнула Ита.

– Я лишь вас защищаю. Могла бы хоть за это поблагодарить! Многие лорды такого себе не позволяют. – Он сменил вину на упрёки, и его нынешнее поведение лишь больше взбесило Иту.

– Ладно, на поле все равны – убьём того, кто уже уничтожил двух наших парней.

– Нет, это глупо и опасно.

– Что? У нас численное преимущество!

– Я не рискну ещё большим количеством жизней и запрещаю идти к тому убийце, и не только тебе, а всем. Мы вернёмся домой, и там всё будет хорошо.

– Ты в этом уверен? За потерю двух разведчиков в один счастливый момент к тебе вполне могут нагрянуть и забрать.

– Чушь, не забывай, чей я сын!

–Глупец – вот кто ты. Нас пока что больше, и мы можем окружить врага, но будь по-твоему. Бинот, дай лук.

– Зачем он тебе?

В этот момент Иту передёрнуло. Что им сказать? Быть может – правду? Ту самую, что говорит о нужде убийства Новисая? Не для забавы конечно – для дела. Ита помнит все уроки военного ремесла и уловки, одной из которой является трюк с простреленной ногой. Они этого не понимают, не знают. Для них правда будет звучать дико: “Я – трусливая и подлая девушка. Готова хладнокровно убивать своих бывших друзей. Врага же не только не могу прикончить, но ещё и жалею, словно мне он давний друг”. В контексте и того хуже, да и кто будет вслушиваться в такую речь? По мнению слушающих, она лишь предлог для создания могилы собрату по войне. Или ей облапошить соратников, безмолвно умертвить Новисая и выглядеть ещё большей предательницей. Наверняка подумают, что сговорилась с недругом заранее. Нет, она обязана убить Новисая, ведь враг смог найти их так скоро. Теперь он буквально за несколько минут подстрелил одного её соратника, а другого обездвижил. Вот Ита и задалась вопросом: если враг сделал всё это без каких-либо сведений о них, то что он сможет со знаниями Новисая? Ита остановилась – впервые она не знала ответа, да и не хотела узнавать. После Ита оглянулась и поняла, что вот так глупо стоит несколько минут.

– Чего молчишь то? Нет ответа? – Теперь и Бонум напомнил ей о вопросе.

– Есть. Лук нужен для выполнения одной цели – убить Новисая. С вами, слабаками, всё равно его не вернуть, а рассказать врагу он способен многое, и уж будьте уверены – скажет. – Вокруг была тишина, и никто её не нарушал. – Зачем всё это? Вам до сих пор плевать – не доверяете, не понимаете. Пусть Бинот сам стреляет. – Все вокруг застыли в шоке, даже не ответили, и лишь Бинот монотонно проговорил:

– Не одобрит такого бог, я тебя предупредил. – С этими словами он кинул лук.

Тот приземлился к ногам Иты, и она его подняла. После ещё раз взглянула на остальных членов отряда. Все до сих пор стояли, ничего не делали, это и хорошо, значит никто не против. Только вот и Ите тяжко убивать соратника, хоть и малознакомого. Её руки тряслись, глаза до сих пор слезились. Она снова посмотрела на пейзаж: сплошной лес, поляна и рассвет. Затем вдохнула побольше воздуха и, наконец, зарядила лук, прицелилась и выстрелила. Кто-то ударил её и не слабо. Рука соскользнула, возникло головокружение, и Ите стало понятно – мимо. Она поднялась и взглянула на обидчика: это был Дакс. Теперь шок поразил Иту, но только сейчас она услышала ещё и крик Дакса.

– Зачем ты такое делаешь, дура? Совсем ум вышибло?

– Дакс, это и вправду ты? Даже если так, молчи или говори спокойнее.

– Ты не заслужила такого разговора, Ита. Ты принадлежишь только мне, и это единственная причина, почему я тебе его дам, – проговорил он это удивительно спокойно. После небольшого отдыха Дакс продолжил: – Это слишком, Ита – убивать своих, когда они могут спастись. Вот о чём я.

– Дакс? Это не перебор, мои слова вполне логичны, хоть и печальны. Ты и сам понимаешь, что твоего друга убьют в любом случае.

– Всё ещё можно исправить, всегда имеется шанс на хороший исход. Новисай сбежит. Как бы долго ты не предпринимала попыток меня переубедить, есть одно обстоятельство – Новисай до сих пор жив, у него ещё осталось время. – Видно было, что Дакс искал причины для продления мгновений существования друга. Глаза сузились и учащённо моргали. Взор мелькал от Новисая к луку и обратно. Лицо исказилось и выражало злобу и готовность на всё. Сами движение также подтверждали желание – Дакс наворачивал круги.

– Не ты ли мне недавно заявлял, что иногда ничего нельзя изменить? Даже если ты поменял взгляды, то почему не замечаешь уловку? Стрелок не убил его лишь для того, чтобы позже получить побольше информации о нас. Зачем я тебе это до сих пор объясняю? Ты уже видел такую уловку раньше, да и сам испытывал, я же помню.

– В тот раз… Тогда… Да как ты осмелилась вообще что-то предъявлять? Мне плевать на всё, пока я здесь, ты не убьёшь Новисая! – Дакс вновь стал злобным, а вдобавок к этому его вид пугал. То ли взглядом, то ли рукой у ножа. Ита отошла от него подальше, хотя знала, что её любовник – самый слабый человек в отряде.

– Дакс, послушай уже, обратись к разуму, выкинь эмоции и пойми – у нас с каждой секундой всё меньше времени, быть может, в одного из нас уже целятся, а мы тут только и делаем, что сидим и спорим о тяжёлом, но единственно верном решении.

– Ты должна перестать сеять раздор. Даже если ты считаешь убийство правым и веришь в свои слова, это ничего не меняет, ибо подобное мнение является истиной исключительно для тебя. Ты на самом деле пойдёшь до конца? – Он простоял в молчании несколько секунд, а Ита так и не ответила. – Вперёд! Тебе ничто не мешает: убей меня и тогда перейди к нему. – Дакс демонстративно встал как раз там, куда Ита направляла оружие. Она ходила, делала рывки, неожиданные манёвры, но её любовник двигался вместе с ней. Напряжение лишь росло, но Ита смогла беспристрастно сказать:

– Перестань, успокойся, Дакс, неужели ты считаешь меня настолько жестокой? Я не такая и не потеряю последнего разумного человека.

– Не стреляй, и я останусь цел, – сухо ответил Дакс.

– Перестань, Ита, – раздражённо закричал уже Бонум, – Дакс прав, ты не убьёшь нашего собрата! Ты можешь отговариваться сколь угодно, девочка. Все вы вправе это делать, но никто больше не посмеет убивать без моего ведома. Рискнёте – вам не жить.

– Вы все идиоты, теперь точно. – Ита вновь заплакала.

– Быть может это, так – не вмешаться в диалог раньше было ошибкой, признаю, – но нынче, как видишь, и справился и даже готов кое-что предложить. Мы спасём Новисая и убьём того, кто прострелил его ногу – я обещаю. – Ита не поверила этим словам, но немного успокоилась.

– И как же?

– Сейчас собираемся и валим, после я всё объясню, клянусь.

========== Бега ==========

Они бежали. Нет, даже не так – сбегали. Страх накрыл их всех и не хотел отпускать. Иту чувства тревожили не меньше, внутри всё бурлило, но она понимала, что в любой момент можно остановиться. Ита говорила об этом непрерывно, постоянно повторяла одни и те же фразы. Каждый в отряде сознавал сложность ситуации, Ита же понимала ещё и то, что выход из этого положения есть, и он намного проще самих обстоятельств. Бонум же лишь неизменно повторял: права Ита в одном – ситуация не из простых. Командир обещал спасение Новисая, победу над врагом, но всё оттягивал момент исполнения. Для Иты в этих поступках проскальзывал скрытый смысл, слова “Я самодовольный ублюдок”. Бонум считал себя вечно правым, в этом виделось подтверждение не произнесённого. Единственным исключением для него являлся такой случай: он не прав, но эта неправота ведёт к истине. Только это не работало: разводить костры было ошибкой, убийство оказалось ненужным, побег же не имел никакого смысла. Ничто из этого не привело к верному решению, к успеху хоть в чём-то.

Бежали они уже не первый час, с каждой секундой напряжение росло, время неустанно вело к ночи, будто ускорялось. Грязь находилась повсюду – в земле, облаках, деревьях и людях. Вокруг был сырой лес, который состоял только из дубов и редких елей, из-за их плотного взаимного прилегания казался страшным, будто замкнутым. Ещё больше ужаса приносил один факт – скоро прольётся дождь, понять это можно было по грозовым тучам. Иногда попадались кустарники, цеплялись за одежду и портили её. Единственным спасением от всего этого стали поляны, но и они не были безопасны. Здесь Иту пугала уже не природа, а тайный убийца, который непременно следил. Пахло потом, пылью и шишками. На фоне этих трёх другие запахи казались мелочными. Тишины не было нигде – её постоянно прерывало хлюпанье ботинок, разговоры и роса, бега животных и ещё немало лесных звуков.

Нужно ли говорить о последствиях этих решений? Вместо безопасности и радости соратники Иты получили утомление и злость. Побег не приближал их к заветной защите, скорее отдалял её наличие, ведь силы у каждого иссякали, нужда во сне и еде росла, а уж с психикой у всех произошёл полный перекос. Ита заметила это давно, долгое время просто не верила, но после очередного “тихого” разговора отрицать изнеможение соратников стало бессмысленным и бесправным поступком. Всё выдавали лица и одежда товарищей, тон их голоса. Каждый из них теперь был в грязи, постоянная дорога давно разорвала и очернила обноски, но за сегодняшний день они потемнели сильнее всего. Ни на одном лице не было улыбки, хотя бы намёка на неё, у каждого соратника из-за утренней неразберихи появились особые признаки.