Текст книги "Там где цветут эдельвейсы (СИ)"
Автор книги: Жанна Д
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== Часть 1 ==========
Я застал Машку в большой комнате с портретом Андрюхи в руках, опять всю в слезах.
Этот долбаный сюжет повторяется изо дня в день. Похоже, что я ничего никогда не смогу изменить, а так хочется, чтобы жизнь перестала зависеть от него, от моего бывшего друга.
Я ненавижу его. Просто ненавижу, хотя нельзя ненавидеть мёртвого, тем более друга.
Зато Машка продолжает любить…
– Тебе валерьянки накапать? – Я спросил лишь для того, чтобы она обратила на меня внимание.
– Митя, родной, я не верю в его смерть.
Я забрал у неё фотографию, вытер с защитной плёнки ладонью капли слёз и поставил на место, за стекло книжной полки.
– Машенька, – я поднял её на руки и вместе с ней аккуратно уселся на диван, – Машенька, любимая, ты осознаёшь, что мне тоже трудно, мы решили быть вместе, у нас сын…
– Это его сын, Митя. Понимаешь, его.
– Да. Я всегда знал, что Пашкин отец – Андрей, но папой он называет меня. Маша, я клянусь тебе, что как только он сможет понять – я всё честно расскажу ему. Он будет знать, кто его отец.
– Я не верю в смерть Андрея, – она продолжала повторять одно и то же. – Я очень хорошо знаю его, он не мог умереть. Он спортсмен, он сильный, ловкий, умный. Митя, он не мог умереть!
– Хорошо. Допустим, что он жив. Прошло два года. Где он? Почему не даёт о себе знать? Ты же исключаешь возможность того, что он бросил вас с Пашкой?
– Получается, не только нас, но и своих родителей, и тебя тоже. Разве нет? Митя, я хочу знать правду.
– Ты её знаешь. Его накрыло лавиной.
– Только тело так и не нашли.
– Маша, лавина – это тонны снега, это невероятная сила, это смертоносная мощь.
– Кому ты всё это рассказываешь? Мне? Я единственный раз не поехала с ним.
– Ты была беременна, я помню.
– Почему не поехал ты?
– Потому что это было его задание, его гвоздь, его репортаж. А у меня было другое. Я в шахты тогда спускался, расследовал смерть шахтёров в Караганде. Если хочешь, я тебе принесу тот очерк из архивов или в нете сейчас найду. Ты меня обвиняешь в трагедии, случившейся с Андреем? Маша, он был моим другом.
– Только ты любил меня, а я – его.
– Дружбу из-за бабы не предают.
Она дёрнулась и встала с моих колен.
– Я для тебя лишь баба?
– Кто я для тебя, Маша?
Она внимательно и испытующе смотрела в мои глаза.
– Митя, прости. Я никак не могу справиться с собой. Он мне снится: то зовёт меня, то обвиняет… Прости. Конечно, я не должна так себя вести. Я очень благодарна тебе за твою поддержку, за то, что у Пашки есть отец.
– А у тебя мужчина для удовлетворения твоих потребностей. Так?
– Митя, ты не прав. Просто, наверно, в новые отношения надо вступать, покончив со старыми, а у нас с тобой всё кувырком. Ты хочешь уйти?
– Я хочу семью. Нормальную, такую, которая тылом является.
– Что будем делать?
– Решай. Пашка в детский сад идёт завтра третий день, ты можешь начать работать, материально я буду помогать. Но я устал от твоих истерик, от того, что в постели мы всегда втроём. Его призрак неизменно с нами. От того, что ты называешь меня его именем, да хотя бы от того, что ты меня используешь, а не любишь.
– Люблю, Митя.
– Ты уверена?
– Да.
– А если он вернётся?
– Не знаю. Мить, как я могу знать? Хотя думаю об этом каждый день. Я же счастлива с тобой.
– Но продолжаешь его любить.
– Я не знаю! Не знаю, любовь ли это или болезнь. Он умер так внезапно, что я не верю в его смерть. Если бы я труп видела… А то ушёл в дверь, поцеловал на прощание и обещал вернуться. Митька, пойдём спать. Утро вечера мудренее. Не обижайся ты на меня. Пожалуйста, не обижайся.
Мы остаёмся с ней вдвоём на огромной двухспальной кровати. Сна нет.
Она целует мою грудь, трётся носом, и я, забыв о неприятном разговоре, отдаюсь чувствам,тону в ощущениях и понимаю, что нет более желанной женщины, чем она, моя Мария. Я овладеваю ею немного грубо, но так, как она любит.
Уже засыпая, слышу её тихий шёпот:
– Мне так хорошо с тобой, Митька.
И мне хорошо, когда ты плавишься в моих руках, думаю я. В моих, не его. Когда я вхожу в тебя и ты поддаёшься мне, когда ты кричишь. Я знаю тебя, чувствую и хочу всегда.
Утром, не в силах разлепить глаза, просыпаюсь от её ласк и поцелуев.
Сын играет кубиками на полу тут же рядом. Я не могу при нём, но хочу её до безумия. Она тоже хочет меня.
– Пашка ещё ничего не понимает, – произносит Маша, форсируя свои провокационные действия.
И я сдаюсь.
Мы делаем это под одеялом, второпях. Я даже не замечаю, получила ли она удовольствие. Присутствие ребёнка рядом решает всё.
– Митя, после садика я отвезу Пашку к маме. Ужин при свечах и мы вдвоём. Согласен? Мой план хорош?
– Спрашиваешь! – Я безумно рад Машиному предложению.
– Так не опаздывай, – говорит она и снова целует меня в грудь.
Я лечу на работу окрылённый, настроение отличное, дурных мыслей больше нет, и мир вокруг прекрасен.
Я высаживаю Марию с Пашкой из автомобиля у детского сада и чувствую, что опаздываю на летучку в редакции.
Но испортить мне настроение не может ничто и никто, даже шеф. И пробка на дороге, в которую я встрял и встал намертво.
Я вспоминаю о незаконченной статье, набираю текст тут же, в машине, на лаптопе. На планшет падает письмо.
Открою его в редакции. Сейчас не до этого, впереди явно что-то случилось – по обочине дороги мчится «скорая», потом несколько нарядов полиции.
Опять авария, главное, чтобы без жертв. Машины медленно начинают движение, пусть в один ряд, но всё же. Я успел дописать статью и скинуть её на комп начальнику отдела.
Теперь можно не торопиться, я сделал всё.
Выруливаю на обочину, беру в руки фотоаппарат и пешком, захлопнув дверцу автомобиля, иду к месту аварии.
По дороге вспоминаю о недавнем выступлении депутата думы Киреева. «За последний год в ДТП погибло более двух тысяч человек, получили увечья почти двадцать тысяч человек. В мирное время гибнут люди, как во время военных действий. Урон государства исчисляется миллионами. И это только по нашему региону. Большинство ДТП происходит далеко не из-за неисправности автомобилей или несовершенства дорожной инфраструктуры, а по вине участников дорожного движения, по вине водителей. Это девяносто пять процентов от всех дорожно-транспортных происшествий».
Вот с его цитат и начну репортаж. Включаю диктофон и наговариваю секретарю текст новой статьи. Затем делаю снимки с различных ракурсов, без лиц пострадавших, так, чтобы не понять, кто там, и в то же время было видно детали и ужас произошедшего.
Отправляю всё сразу в редакцию.
По дороге к машине звонит шеф, репортаж с аварии пошёл на первую полосу.
А я молодец. Впрочем, как всегда. Я лучший, я самый лучший.
Пока хвалю себя, понимаю, что лучше Андрея мне не быть никогда. Я второй после него по всем фронтам.
========== Часть 2 ==========
– Громов, ну какого чёрта! – так шеф приветствует меня, входящего в отдел.
– И вам не хворать. Что опять стряслось?
– Ты не был на планёрке.
– Я вам дал материал. Я не могу находиться в двух местах сразу.
– Оправдываешь своё опоздание?
– В следующий раз проеду мимо сенсации, и вы ничего не получите.
– В Караганде опять взрыв метана. Собирайся. Тебе Света билет забронировала. И там практикантка у нас, её с собой бери, опытом делиться. Только не пугай девочку.
– Что она у нас делает, если из пугливых?
– Практику проходит. Может быть, это будущая звезда журналистики. Громов, не мне тебя учить, как надо обращаться с женщинами.
Кое-как отвязываюсь от шефа и направляюсь к своему кабинету в виде крохотной комнатушки, где помещается рабочий стол, книжный шкаф и два кресла, одно из которых моё, а второе предназначается посетителям.
Да, там тесно, но тихо. Не то что в общем отделе.
У меня под дверью действительно стоит девица. Ростом метр с кепкой, «воробей на морозе». Улыбаюсь скорей своей ассоциации, а не девочке с огромными глазами инопланетянки, радующейся при виде меня.
– Дмитрий Иванович, меня к вам направили, я Надя.
– Здравствуй, Надя. – Открываю двери своего кабинета, пропуская её вперёд.
Самое смешное, она решила, что я просто счастлив её появлению. Ну ладно, не буду разочаровывать девочку. Включаю чайник и наливаю кофе себе и ей.
Она устраивается за столом, разглядывает фото на стене, дипломы в рамочках, всю мою коллекцию достижений. А там есть что посмотреть. Не зря же мне отдельный кабинет выделили.
Потом подходит ближе, читает подписи и останавливается рядом со шкафом. Там, за стеклом, фото меня, Андрюхи и Машки в горах, а у Машки в руках эдельвейсы.
– Как вы попали в отдел криминальных расследований? – спрашивает меня она.
– Нос люблю совать куда не следует. Ты спортом занималась?
– Почему занималась? Я и сейчас занимаюсь борьбой. Я тоже так, как вы, хочу. Чтобы и в горы, и в шахты. Я читала статьи. Это ваши друзья?
– Да, друг и жена.
– Ваша или его?
Я теряюсь от её вопроса. Пожалуй, первый раз в жизни не знаю, как правильно ответить.
– Он был одним из лучших журналистов.К сожалению – был! Он умер, Надя, погиб два года назад, ну, чуть больше.
– То есть погиб на задании?
– Да нет, на отдыхе. – Я говорю эти слова и понимаю, что не прав. Что Андрюха ездил не просто так, он копал и, может быть, что-то выкопал такое…
Нет, не может быть! Это паранойя, и я её подцепил от Машки.
Для Андрюхи это была обычная командировка, он выполнил задание и дал материал, а потом они с коллегой из Алматы Ерланом поехали в горы, взяли вертолёт напрокат, поднялись гораздо выше турбазы и горнолыжного курорта, там спускались на лыжах по дикому склону. Их накрыло лавиной.
Панику поднял пилот вертолёта, когда прилетел за ними и не обнаружил ребят.
Началась поисково-спасательная операция. Тело Ерлана обнаружили через сутки на глубине двух метров, а Андрея так и не нашли.
Несчастный случай!
До этого момента я не сомневался, что всё было именно так. А если нет, если кому-то было выгодно представить всё в виде несчастного случая? И проблема решена. Свидетелей-то нет, только снег и горы. Вот они уж умеют молчать.
Картинка в голове не складывалась. Их было двое, значит, кроме стихии никто не мог причинить им зла. Всё. Точка.
Надо поговорить с Машкой, а то сойду с ума от её истерик.
Входит секретарша шефа, как всегда – без стука.
– Ну что, собирайтесь, друзья, вечером самолёт. – Света кладёт на стол распечатку билетов. С ухмылкой разглядывает мою практикантку, подмигивает. – Удачи тебе, Димыч!
Я делаю пару звонков в Караганду, узнаю ситуацию и погоду. Договариваюсь с коллегами о встрече. Набираю вызов Марии.
Ужин вдвоём отменяется и всё, что планировалось после ужина, тоже. Обещаю звонить ей из Караганды два раза в день, утром и вечером.
Быстро набираю заметку для первой полосы, все остальные подробности уже будут с места событий.
«Тридцать первого августа около четырёх часов утра в Шахтинске на шахте № 2, произошел внезапный выброс метана.
В момент аварии в шахте находились сто тридцать шесть человек, из них трое – в аварийной выработке. В пять тридцать пять работник шахты обнаружил тела трех пострадавших без признаков жизни. В результате ЧП погибли Ахметжанов Рустам Ренатович, 1983 года рождения, Руденко Валерий Валентинович, 1980 года рождения, и Шебанов Максим Сергеевич, 1986 года рождения. У всех троих остались жены и дети».
Везу Надю к ней домой, ещё раз напоминаю, чтобы не забыла взять с собой тёплые вещи, потому что ночи уже холодные.
Возвращаюсь в свою квартиру, ем щи, приготовленные Машкой. Собираю сумку, проверяю комплектность камер, заряд аккумуляторов.
Я не успел просмотреть почту, но теперь уже и не успею, а там накопилось много писем, требующих ответа и просто непрочитанных, среди них могут быть важные.
Хочу в отпуск к морю вместе с Машкой и сыном.
Хотелки оставляю дома за закрытой дверью, а сам ухожу. Впереди работа.
В самолёте пытаюсь отдохнуть, но у меня ничего не получается. Надежда укуталась в плед и спит, а её голова покоится на моём плече. Смешная девчонка всё пыталась выведать что-то про мою личную жизнь, про отношение к смерти, про то, как я пропускаю через себя происшествия, о которых пишу, как живу с этим.
Пытался объяснить, что со смертью мы уже почти друзья. Что просто пишу о том, что вижу; анализирую, пытаюсь сказать, как надо, чтобы такое не повторилось. Надеюсь, что пишу не зря.
Это же как техника безопасности, на крови созданная, так и я пишу, чтобы услышали и решали что-то. Да хоть ту же технику безопасности соблюдали. Чтобы приборы, определяющие концентрацию метана, работали, чтобы не на авось полагались.
Говорил, говорил, а потом глядь – она спит.
Паспорт видел – девятнадцать этому чуду. Тощая такая, борьбой, блин, занимается. Смешно. Надо проследить, чтобы ела нормально, мне только её обмороков не хватает. А глаза огромные, карие – истинная инопланетянка. Носик курносый и веснушки. Смешная. Вот никогда бы в такую не влюбился. Машка моя другая: Машка красивая, Машка – королева.
Сожалею о несостоявшемся вечере и уплываю в сон.
В аэропорту нас встречают представители прессы. Уже светло, хотя ещё не жарко. Обычное сентябрьское утро.
Господи, вчера ещё было лето.
Мне рассказывают, что на ликвидации последствий аварии работают порядка шестидесяти горных спасателей. Что создана межведомственная комиссия по расследованию причин ЧП. В нее вошли специалисты ДЧС области, департамента промышленной безопасности, министерства труда и компании «АрселорМитталТемиртау».
Закидываем с Надей вещи в гостиницу. Беру фотоаппарат, камеру, и едем к месту аварии. Надо поговорить с семьями, узнать, как им поможет руководство шахты, есть ли в забое люди, все ли эвакуированы и подняты на поверхность.
Надя плачет. Она впервые в жизни сталкивается с горем так близко.
Плачет во время интервью, пытается остановить меня, когда я прохожу на опасную территорию, когда работаю вместе со спасателями.
В гостинице за ужином молчит, насупившись.
Я не трогаю её, она должна сама пережить всё.
В номере набираю текст статьи на лаптопе. В двери стучит Надя.
– Дмитрий Иванович, мне так страшно одной, можно я тут у вас на диване лягу? Я не буду вам мешать.
– Дима, называй меня просто Дима.
Она переносит свои вещи в мой номер и устраивается на диване.
Дежавю какое-то. Машка когда-то тоже вот так вошла в мою жизнь. Набираю её номер, рассказываю о себе, о Наде. Интересуюсь сыном, прошу не скучать.
Перед сном пытаюсь просмотреть почту и ответить на письма. Отбрасываю спам, отвечаю, пока не натыкаюсь на то, первое, что пришло вчера утром. Обратного адреса у него нет. Открываю текст:
«Зачем ты украл мою жизнь, Митя?» И подпись – Андрей.
========== Часть 3 ==========
Я читаю текст письма снова и снова.
«Зачем ты украл мою жизнь, Митя?»
Митя! Митей меня Андрюха никогда не называл. Не сходится. Только Дима или Димыч. Не мог он так написать. И выглядит письмо уж слишком по-женски. Андрюха бы меня обматерил, или вообще слать письмо не стал бы – сам бы пришёл. Морду бить.
А если ходить не может?
Даже если не может, то какого чёрта ждал два года?
Вопросы, одни вопросы, и сердце в галоп – такой, что мушки перед глазами и боль за грудиной.
Я хочу, чтобы он был жив, хочу, чтобы это правдой оказалось. Он мой друг. Соперник, но друг. Я его смерть не пережил, а потому понимал мою Машку.
Мысль о Маше холодом сковывает спину. Если он жив…
Мне подумать страшно о продолжении этой фразы.
Господи, неужели вот сейчас я желаю другу смерти, потому что присвоил его жену и сына?
Нет, не желаю!
Хотя Пашка скорее мой сын, чем Андрея. Биологически – его. Пусть сам растит ребёнка дальше, а я помог. Просто помог в трудное время. Пацан маленький, привыкнет к другому папе, настоящему, а я дядей буду. Не денусь никуда, всё равно буду с ними.
Снова перечитываю две строки письма.
Набираю ответ, прошу о встрече и отправляю в никуда.
Комп, бездушная машина, сообщает, что такой адресат не существует.
Надо включить мозги, привести их в рабочее состояние и думать. Интересно, Марии тоже такое письмо пришло? Если да, то как она там одна? Смотрю на время, у меня первый час ночи, но разница три часа между нами остаётся. Беру в руки смартфон и нажимаю вызов. Долго жду, пока она возьмёт трубку.
– Мить, что ты? Я Пашку спать укладываю.
– Поговори со мной.
Пытаюсь говорить осторожно, просто выведать, как они там. Но любимая женщина слышит нотки паники в голосе.
– Устал?
– Скучаю.
Чувствую, что она довольно улыбается.
– Ты там с кем? Эта девочка с тобой, да?
– Практикантка. Девятнадцать лет. Да, со мной.
– Совершеннолетняя… Мне пора ревновать?
– Не говори глупостей, она не в моём вкусе.
– А я в твоём вкусе? Митя, что случилось?
– Ничего.
– Я слышу, я чувствую. Я тоже очень скучаю по тебе.
– Маша, ты не помнишь, над чем работал Андрей тогда, ну, перед тем как ушёл? Я не про официальное расследование, которое он вёл. Было что? Скажи.
Слова даются мне трудно, я не могу говорить.
– Я отдала тебе всё. Все материалы. Почему ты вспомнил о нём?
– От тебя паранойей заразился.
– Нет, я всё отдала. Вернёшься – вместе всё пересмотрим. Может быть, у родственников Ерлана что осталось. Я не спрашивала.
– А у Ерлана кто есть из родни?
– Братья, сестра, жена и дочка. Но с женой он в разводе. Да что тебе выяснять на ночь глядя приспичило?
– Ладно, спи там.
– Сплю, Мить, я устала. Ты тоже спи, целую.
Разговор не приносит облегчения. Вопросы остаются вопросами. Но у меня появляются идеи, в каком направлении копать. А ещё письмо пришло в тот же день, что нам прислали эту практикантку. И почему шеф её мне подарил? Сам бы и занимался воспитанием будущего журналистики… И вопросы она задавала странные. Очень двоякие вопросы задавала.
Подхожу к дивану и спрашиваю девушку:
– Надя, ты ведь не спишь. Кто ты и зачем тебе всё это? Скажи правду.
– Какую правду, Дмитрий Иванович? – она садится на диване и смотрит мне в глаза. – Я студентка третьего курса, вот и всё. К вам в отдел я на практику пришла, а вот к вам лично очень просилась. Правда, очень. Вы легенда живая, а ещё, оказывается, совсем не старый!
Ещё одна новость. Я совсем не старый! Мне тридцать два года. Приплыли! Я ещё ничего так для этой девочки.
– Не старый, порадовала! Спи!
– Теперь уснёшь! Что случилось-то?
– Спи!
Подхожу к бару, смотрю, что в нём есть приличного из выпивки. Ассортимент радует глаз. Ещё бы вкус соответствовал. Наливаю виски и выпиваю залпом. Повторяю лечение.
Возвращаюсь к событиям более чем двухлетней давности.
Март.
Известие о гибели Андрея застало меня здесь же, только шахта другая, и там тоже были живые люди, отрезанные от мира обвалом. Разгребали, как могли: техникой, руками, лопатами. Работали круглосуточно. Я со спасателями. А как иначе? Две руки-то есть, а у тех шахтёров воздух закончится – и всё.
Спасли, подняли всех живыми. Думал в ночь очерк писать, а пока с ребятами отмечали. Тут звонок – Маша. Плачет, кричит, просит вернуться.
Вернулся. В самолёте очерк написал. О чём? О спасателях или о друге, о потере, утрате или о боли, о неизвестности, сжигающей душу? Писал, что чувствовал.
Никогда ту статью не перечитывал, хотя говорили, что это была бомба.
Потом в Алматы полетел на похороны Ерлана. Машка в это же время в больницу загремела на сохранение, оставлять её было страшно, но пришлось. Заодно забрал у казахстанских коллег вещи Андрея, отдал их его родителям.
Вот тогда встал вопрос: где и с кем жить Марии. Они с Андрюхой с родоками не ужились, квартиру снимали. Оставлять Машку одну на съёмной квартире было глупо. Мало ли что сотворит, ещё беременная, да и одну с ребёнком тоже не бросишь.
К родителям Андрюхи она не пойдёт, к своим тем более. Предложил пожить у меня, пока не родит и ещё какое-то время. Согласилась. И она, и родственники. Как выписали, так к себе перевёз.
Тяжко было. Её кормить и поить приходилось. Уговаривать жить ради сына. Напоминать, что они сами с Андрюхой меня просили крёстным стать их мальчику.
А потом как-то пришёл с работы, а она меня встречает, ужином накормила и говорит:
– Ты не бойся за меня, Митя. Я не умру, Андрей не хотел моей смерти. Ты прости меня, что я его любила, тебя тоже, но не так, как его. Простишь?
Ничего ей не ответил, ужин похвалил.
Так и жили – вместе и врозь. Она за хозяйство взялась. Готовила, прибиралась. Я работал. Потом Пашка родился.
Странное ощущение – живой, крикливый, тёплый.
Маша уставала, не высыпалась, я помогал. Андрюхины родители сначала приходили, потом перестали. Матери его тяжело было на внука смотреть, когда сына больше нет.
Так ещё месяца три прошло.
Из командировки вернулся злой и уставший.
Летал на место падения самолёта Ан-28, принадлежащего авиакомпании East Wing, который упал в двадцати восьми километрах от Алматы. На борту воздушного судна находилось пять человек: три члена экипажа и два медицинских работника.
Судно выполняло рейс по маршруту Алматы-Шымкент-Алматы. Борт исчез с радаров спустя двенадцать минут после взлета и упал в селе Междуречинск на территорию крестьянского хозяйства. Пилотам удалось увести самолет от построек, но всё же машина задела линии электропередач.
Женщина, к которой направлялись врачи, и её нерождённый ребёнок – погибли.
Долго не мог прийти в себя после этой трагедии. Держал на руках маленького Пашку, играл с ним и обещал всегда быть рядом, беречь и защищать. Вот тогда я обратился к нему впервые «сынок». Потому как действительно почувствовал его своим сыном.
Марии о трагедии рассказал, статью забабахал.
Спать лёг поздно, но не спалось. Слышал, как Маша к Павлику вставала, как покормила, как песню ему мурлыкала.
Потом пришла, легла рядом со мной, ночнушку скинула, обняла, прижалась телом и целовать стала, ласкать…
А уже после всего, что между нами случилось, прошептала:
– Я люблю тебя, Митя.
========== Часть 4 ==========
– Надя, значит, система такая. Мы прилетаем домой, и я передаю тебя другому наставнику. Понятно?
– За что, Дмитрий Иванович?
– Что значит «за что»? У меня дела, работа. Отпуск возьму и займусь семьёй.
– Так отпуск или работа? И мне сказали, что вы не женаты.
– Женат! И кому лучше знать – мне или тому, кто сказал? А потом, что с тебя толку? Пишешь ты паршиво, помочь со статьями не можешь, водяру и вискарь не пьёшь, ну зачем ты мне?
– Учиться, вы ж не учите.
– Вот, я не учу, отдам тебя тому, кто учить будет.
– Я буду, честное слово! Только не отдавайте!
– Что будешь?
– Водку пить с вискарём, не прогоняйте меня, а!
– Надь, ты дура или прикидываешься?
– А какая разница, если вам до меня дела нету.
– Надя, мне сейчас не до тебя, я должен расследовать одно дело, понимаешь, почти личное. Два с половиной года назад погиб мой самый близкий друг. До вчерашнего вечера я думал, что это несчастный случай. А теперь понимаю, что его могли убить.
– Как вы это поняли?
– А мне письмо пришло от анонима. Странное письмо. Андрюха его написать никак не мог. Там говорится, что он жив. То есть не говорится, а подразумевается.
– А если жив? – Она не мигая смотрела на меня своими инопланетными глазами.
– Если жив – я его найду, а если мёртв, то найду его убийц. Но сначала мне придётся поработать с документами, а потом лететь в Алматы. Если шеф заинтересуется – в командировку; если нет, то за свой счёт.
– А если я с вами за свой счёт, мне практику зачтут?
– Зачтут. Но зачем тебе всё это надо?
– Я люблю мой родной город, мы же совсем недавно, всего четыре года назад, из Алматы уехали. А так я там родилась и выросла. Вы без меня пропадёте, Дмитрий Иванович.
– Уехали почему?
– Так мама решила после смерти папы. Родственники к себе позвали, да и образование лучше в России. Диплом котируется.
– Диплом! Получишь ли ты ещё свой диплом? Журналистка, блин. Надь, смотри. Трупов ты боишься, спать одна в номере не можешь, писать не умеешь. Что я забыл из твоих достоинств?
– Водку не пью.
Я рассмеялся.
– Точно! Не пьёшь!
– Дмитрий Иванович, я могу помочь с расследованием, понимаете, могу. Вам же кучу статей и материалов просмотреть надо будет. Вы один не справитесь. А тут я в помощь. Я внимательная очень и детективы люблю.
– А ещё навязчивая и наглая.
– Как все журналисты.
– И что мне с тобой делать?
– Учить, воспитывать и ещё раз учить. Я способная, я исправлюсь. Вы не пожалеете, что меня под крыло взяли!
– Я? Тебя? Под крыло? Ох, Надя! Сумку твою давай да поехали. Сейчас машину с паркинга заберу, тебя домой закину и в редакцию.
– И я в редакцию. У меня практика, не забывайте.
***
Узнав у Светы, что шеф на месте, я сразу направился к нему.
– Вот статьи, фотографии по Шахтинску. Надеюсь, я могу быть свободен?
– Не можешь. Громов, репортаж нужно сократить до трёх тысяч знаков. Это первое. И второе – зачем ты просил Свету поднять все статьи и материалы, по которым работал Андрей?
– Займусь этими делами.
– Дома проблемы? С Машей?
– Нет, с Машей всё хорошо, только я письмо получил странное.
Пришлось рассказать всё от начала и до конца.
– Дима, Андрей погиб. Ты это понимаешь, я понимаю. Но кому-то нужно, чтобы ты влез в это дело. Зачем? Вот в чём вопрос. Может быть, твой аноним так мстит? Опять-таки, кому? Тебе? Вполне возможно, давая очередной «гвоздь», ты наживаешь врагов. А если не тебе, то, может быть, Маше? Андрей не был примерным мужем, и ты это знаешь.
– Зачем было ждать два с лишним года, чтобы мстить Маше?
– Согласен. Слишком долго ждали. Есть ещё вариант: кто-то очень хочет, чтобы расследование, затеянное Андреем, завершилось, и виновные были наказаны. Таким образом аноним будет отомщён.
– И правосудие свершится моими руками?
– Да.
– Что бы это ни было, я должен узнать правду. Мне плевать на анонима, но я должен разобраться в смерти друга. Ради себя, ради Маши, ради Павлика. Понимаете, я должен найти Андрея, мёртвого или живого.
– Дима, я дам добро при условии, что публиковать будем всё, что нароешь. Только будь осторожен, Павлику необходим отец.
– Когда я получу материалы?
– Света к вечеру всё тебе пришлёт. Бумаги подготовлю за день-два. А теперь фишка – Андрей расследовал смерть журналистов в Средней Азии и Казахстане. Он пытался связать их гибель с неугодными властям статьями и передачами ТВ, понимаешь? Он вышел на «батальоны смерти», осуществляющие зачистки по приказу…
– Речь о самых верхах?
– Нет, не думаю. Слишком много прислужников рангом, а то и пятью рангами ниже. Верхи о таких делах могут вовсе не знать. Да и зачем им мышиная возня? Копай друг, но и про родное издание не забывай. План уже есть?
– Конечно, сначала изучу то, что вы мне дадите, посмотрю домашний архив, в компе Андрюхином пороюсь, а уж потом поеду на место его гибели.
– Хорошо. Дерзай. Всё, свободен.
Перед уходом домой глянул последние статьи Андрея. В частности – о заказном убийстве кыргызского журналиста Степана Павлова. Дело казалось раскрытым, а виновные наказанными. Подсудимые – граждане Казахстана Алишер Иликов и Шерар Ураин – приговорены к десяти и одиннадцати годам тюрьмы соответственно, гражданин Кыргызстана Алдар Иманкулов приговорен к семнадцати годам тюрьмы.
По данным следствия Степан был выброшен с шестого этажа жилого дома в городе Алматы, куда прибыл шестнадцатого декабря три года назад. Ноги и руки его при этом были связаны скотчем. От полученных травм он скончался двадцать второго декабря в одной из больниц. Гражданин Кыргызстана Алдар Иманкулов получил за данное преступление вознаграждение в сумме тысяча долларов США.
Обвиняемые свою вину не признали.
Тысяча долларов за убийство? Абсурд какой. Но так написано, значит, именно эта сумма была озвучена в суде. Алдар Иманкулов – бывший сотрудник спецслужб. Степан – оппозиционный журналист, пытающийся озвучить правду-матку.
Озвучил.
Итак, надо получить статистику о гибели журналистов в данном регионе за прошедшие пять-десять лет, потом попытаться выявить закономерности, общности в их работе и связи с расследованием Андрея и самим Андреем.
В какое дерьмо я лезу? Отмыться бы потом и живым остаться. Павлику нужен отец. Да я бы и ещё от детей не отказался.
========== Часть 5 ==========
Уже второй час ночи, а я всё читаю Андрюхины записи. Кажется, я забыл поесть, рядом с компом стоит тарелка с давно остывшим ужином. А вот кофе выпил.
Надо бы ещё налить. В желудке спазмы и боль, и волосы на голове шевелятся. Но не от голода, а от той информации, которую пытается усвоить и переработать мой мозг.
Что же это происходит? Суровые девяностые остались позади, криминальные разборки различных группировок – тоже, но, видимо, бандиты, став крупными бизнесменами, не потеряли своей бандитской сущности. Правда, методы стали более цивильными: на улицах никто не палит из автоматов, смерть настигает незаметно и является простым несчастным случаем.
Я никогда не лез в политику и не пытался расследовать такие заказные убийства.
Может быть, потому и был вторым всегда.
Вторым после Андрюхи, вот он падок до сенсации. И в немалой степени поэтому он мёртв, а я ращу его сына. И пусть я вечный второй, зато живой. Отвлёкся что-то.
Читаю дальше.
События четырёхлетней давности.
«20 июля в шесть пятнадцать утра скончался журналист интернет-газеты «Навигатор» Аслан Шарипов, вследствие тяжелых черепно-мозговых травм, полученных в результате ДТП.
Как сообщает «Информбюро – 31 канал», это чрезвычайное происшествие получило новую версию: заказ властей. По словам редактора Интернет-газеты Ярослава Крутова, неделей ранее Шарипов взял интервью у министра информации и днём позже у опального оппозиционера (фамилия не указана). По данным источника, после трагедии исчез личный диктофон журналиста с записями обоих интервью».
Я вспоминаю Аслана. Милый, умный, целеустремлённый и такой молодой. Однажды мы отдыхали вместе на Медео, пили, катались на коньках…
Нет, это мы пили, а он не пил, говорил, что спиртное не переносит. Я вижу его улыбающегося, весёлого, а как иначе – вся жизнь впереди. Пытается клеиться к Машке, которая просто повисла на своём Андрее. А Аслан уверяет, что как только встретит такую – обязательно женится.
Я даже не знал о его смерти.
«Как сообщалось ранее, авария произошла шестнадцатого июля около двадцати трёх часов в четырнадцати метрах западнее улицы Ауэзова, в Алматы. Двигающаяся по проспекту Абая в западном направлении частная автомашина «Mitsubishi Galant» под управлением временно неработающего уроженца Кызылординской области Т. Усенова столкнулась с пересекающим в северном направлении проезжую часть проспекта Абая А. Шариповым, который, не завершив переход, внезапно развернулся и пошел в обратную сторону. Сразу после ДТП водитель «Mitsubishi Galant», оказав пострадавшему первую помощь, сообщил о случившемся в полицию и вызвал скорую помощь, сообщил KZ-today со ссылкой на сообщение ГУВД Алматы».
