Текст книги "Мой маленький котёнок (СИ)"

Автор книги: Zeynab Murad

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

–…Я был терпелив с ним слишком долго. Он взял у меня больше, чем должен был, и ему пришло время заплатить, – сказал отец.

Моё сердце стало бешено колотиться, когда я напряглась, чтобы расслышать каждое слово, при этом пытаясь не выдать себя.

Интересно кто же это?

– Да, именно. Он думает, что ему это сойдёт с рук, но он ошибается. У меня есть план, и он надёжен. Он даже не узнает, что его ударило.

Папочка бросил трубку и набрал сразу другой номер.

Я знала, что подслушивать нехорошо, но теперь я была слишком заинтересована, чтобы отбросить это.

– Привет… Нет, оставь пока отчеты, у меня для тебя срочное дело. Я хочу, чтобы вы собрали все материалы дела, над которыми мистер Рамирез работал за последние десять лет. Я хочу, чтобы вы проверили их на предмет любых несоответствий, любых признаков правонарушений или мошенничества, – он хищно ухмыльнулся. – Поверь, найдёте вы там не мало.

В его голосе была холодность, которая заставила меня вздрогнуть. Отец продолжал говорить, его голос становился всё более напряженным.

Услышав имя мистера Рамиреза я потеряла дар речи.

Получается он ещё и подставлял отца?

– О, у меня полно идей. Я начну с утечки информации в СМИ, чтобы убедиться, что все знают, что за человек Рамирез на самом деле. После придём за его активами, заберём всё, что он накопил за эти годы. И, наконец, когда он останется ни с чем, я позабочусь о том, чтобы он точно знал, кто это с ним сделал… Мы заберем всё, что у него есть. Его репутация будет разрушена… Да, напишите мне, как всё будет готово.

Я встала, чтобы уйти, но меня остановил голос папы:

– А ты куда ещё?

– Я? Я… Я в школу, – вопрос застал меня врасплох.

– Ты никуда не идёшь. И не будешь ходить, пока мы не поговорим. Джанет приходить тоже нельзя.

– Но как? У меня важные экзамены и уроки!

– От двух-трёх дней ничего не будет. Дома позанимаешься.

Я собиралась возникнуть, но он меня перебил:

– Я всё сказал! У меня сейчас и так много дел, когда я приду, мы поговорим, – сказал папа и ушёл.

Я осталась сидеть на кухне и размышлять.

Если отец пошёл против мистера Рамиреза, значит я смогу наконец-то освободиться? C моего сердца снимается тяжесть даже при одной мысли. Неужели у меня будет жизнь без страха?

Время проходило мучительно медленно. Ни читать, ни смотреть фильмы, ничего не получилось. Я всё время отвлекалась и не могла сконцентрироваться, проверяя время, хотя мне не хотелось и думать, что настанет момент, когда мне придётся открыто поговорить об этом с отцом.

Было шесть часов вечера. Он должен был вот-вот прийти. Мой разум лихорадочно работал, пока я пыталась придумать выход из этого положения.

– Габриэль! – позвал меня папа, как только пришёл домой.

Он уже сидел на диване, скрестив руки на груди и ждал меня, когда я спустилась.

– Папа, пожалуйста, – взмолилась я.

Он нахмурил брови.

– Ты слишком долго избегала этого разговора, Габриэль, – строго сказал он. – Мне нужно знать, кто этот человек на видео. Ты не можешь продолжать убегать от этого.

Я почувствовала, как у меня сжалось в груди, когда я подумала о видео. Я совершила ошибку, большую ошибку. Но меня заставили. Что я могла сделать?

Он встал со своего места и шагнул ко мне, его глаза наполнились гневом. Я не могла заставить себя встретиться с ним взглядом, поэтому вместо этого смотрела в пол.

– Габриэль, смотри на меня.

Я делаю глубокий вдох и смотрю вниз на свои дрожащие руки. Чувствуя, исходящий от моего отца гнев, который заставляет меня ещё больше беспокоиться, я ухожу на кухню.

– Габриэль, я не смогу тебе помочь, если ты не будешь говорить со мной. Я не знаю, что с тобой происходит, но я вижу, что что-то не так. Ты должна сказать мне правду, – кричит он, а затем идёт за мной.

Я чувствую себя загнанным в угол животным, из которого нет выхода.

– Я не могу, – сказала я, мой голос был едва громче шепота. – Это слишком сложно.

– Слишком сложно? – он усмехается. – Что такого сложного в том, чтобы сказать мне правду? Это действительно так плохо?

– Ты многого не знаешь, – тихо отвечаю я.

– А, ты блять расскажи! – он хлопает ладонью по столу, заставляя меня подпрыгнуть.

Я хочу накричать на него, сказать ему, как это несправедливо, что он заставляет меня делать это. Но я знаю, что это ничего не решит. Поэтому вместо этого я делаю глубокий вдох и пытаюсь найти слова для объяснения.

– Просто…просто я не готова с тобой поделиться. Это тяжело! – мой голос повышается неосознанно, и я чувствую, как у меня начинается истерика.

Он наклоняется вперёд, его глаза сверкают.

– Что может быть настолько тяжёлым, что ты даже не можешь поговорить об этом со своим собственным отцом?

Слезы покалывают уголки моих глаз, но я смаргиваю их.

– Я не хотела! Не хотела! Ясно! Я ничего этого не хотела, – говорю я наконец. – Он заставил меня сделать это.

Неужели я смогла это сказать?

– Кто заставил тебя сделать что? – требует отец.

Я закрываю глаза и делаю ещё один глубокий вдох.

Это оно. Я должна сказать ему.

– Мужчина на видео, – говорю я, мой голос полностью охрип. – Я не хотела ничего из этого делать. Он заставил меня.

Как испорченная пластинка я повторяю одни и те же слова раз за разом. Склоняясь к стене, я падаю на пол.

– Кто? Габриэль, кто? – папа подбегает ко мне и начинает кричать.

– М-м-мистер Рамирез.

Наступает долгое молчание, а затем мой отец разражается чередой проклятий.

– Вот сукин сын, – говорит он, сжимая кулаки. Как он мог так поступить с тобой? Почему ты не сказал мне раньше? Я убью его! – отец пытается встать и уйти, но я крепко держу его.

– Не уходи, пожалуйста, мне страшно, – говорю я, мой голос дрожит. – Я не знаю, что делать.

– Пять лет? – голос моего отца теперь был похож на рёв, его глаза пылали гневом. – Он делал это с тобой в течение пяти лет?

Я кивнула, слёзы текли по моему лицу. Я больше не могла сдерживаться. Тяжесть секрета, который я так долго хранила, была слишком тяжела, чтобы его вынести.

Я никогда не видела отца насколько раненым.

– Не уходи, прошу. Ты мне нужен сейчас. Прошу…

Лицо моего отца немного смягчилось, его гнев уступил место беспокойству. Он обнял меня.

– Почему ты не сказала мне раньше? Почему ты скрывала это от меня?

–Я не хотела тебя разочаровывать, – сказала я.

– Я не хотела, чтобы ты думал обо мне хуже, – я глубоко вздохнула и посмотрела на него снизу вверх. – Я просто так устала…

– Устала? – спросил папа, его рука стала нежно поглаживать мою спину.

– Устала притворяться, что всё в порядке. Устала чувствовать, что меня всегда недостаточно. Устала чувствовать себя обузой.

Папа сжимал меня только сильнее в своих руках. Я уткнулась лицом ему в грудь, позволяя слезам свободно течь.

– Ты не обуза, Габриэль. Не смей даже так думать! – прошептал он, его голос был полон любви и уверенности. —Ты моя дочь, и я люблю тебя, несмотря ни на что.

Я прижалась к отцу, чувствуя, как тяжесть мира спадает с плеч. Впервые за долгое время я могла почувствовала себя не одинокой. И, может быть, только может быть, всё начало налаживаться.

========== Глава 8 ==========

Мейсон Хейз.

Мои глаза были на мокром месте, пока я шептал ей успокаивающие слова, обещая защитить её и всё исправить. Мне было невыносимо видеть, как ей больно, зная, что кто-то воспользовался её наивностью и доверием.

Когда я обнимал её, я почувствовал, как меня захлестнуло глубокое чувство вины. Как я мог не заметить этих знаков? Как я мог допустить, чтобы это случилось с моей малышкой? Что я за отец? Как так получилось, что я оказался неспособным защитить своего собственного ребенка от жестокости мира?

Сейчас, смотря вниз на её залитое слезами лицо, я понял, что должен быть сильным ради неё. Я должен был быть скалой, на которую она могла бы опереться, щитом, который уберег бы её от беды. Я поклялся себе, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы исправить, залечить раны и помочь найти обратный путь к счастью.

На данный момент всё, что имело значение, это прижимать её к себе и давать знать, что она в безопасности и ей никогда не придётся сталкиваться с ничем в одиночку.

– Всё хорошо, милая. Папочка, здесь, – шептал я ей в уши.

Обнимая её, внутри я плакал сам из-за её боли, из-за моей собственной слепоты и из-за жестоких поворотов судьбы, которые привели нас к этому моменту. Но больше всего я плакал из-за красоты духа моей дочери, из-за её силы и стойкости перед лицом невыразимой жестокости, и из-за неистовой любви, которая связала нас вместе как отца и дочь.

Я глубоко вздохнул, держа Габриэль в руках. Её тело сотрясалось от рыданий. Я вдыхал всё ещё детский аромат, который исходил из неё, отчего мне становилось только больнее. Она только что открылась мне о ужасе, через которую прошла, и я почувствовал, как внутри меня закипает гнев. Как кто-то мог так поступить с моей маленькой девочкой?

Я прижал её крепче, чувствуя её тепло рядом с собой, было очень сложно подавить гнев, который поглощал меня. Прямо сейчас ей нужен был я, а не моя ярость, но поделать с собой, я ничего не мог.

– Всё в порядке, – прошептал я, мой голос срывался. – Всё в порядке. Я здесь для тебя.

Но даже произнося эти слова, я знал, что они были пустыми. Как могло что-то быть хорошо после того, через что она прошла? Как я мог защитить её от всего мира, когда я даже не мог защитить её от этого?

Я не мог смотреть на неё, чувствуя боль в груди, от которой не мог избавиться.

Это была моя маленькая Габриэль, та, которая всегда искала у меня защиты, и я подвел её. Я это сделал наихудшим из возможных способов. Я не смог выполнить свою роль. Я – отец. Это моя роль и самое важное из всего, чем я являюсь. Но я провалился.

Гнев внутри меня угрожал поглотить меня, он был подобен лесному пожару, вышедшему из-под контроля и угрожавшему поглотить всё на своём пути. Это обжигало меня насквозь, яростный, как неумолимый жар.

Мне хотелось наброситься, ударить по чему-нибудь, что-нибудь сломать. Мне хотелось кричать, пока моё горло не пересохнет, а лёгкие не начнут гореть, хотелось уничтожить всё, весь мир хотелось разорвать, который позволил этому случиться с моим маленьким ангелочком, хотелось заставить Рамиреза заплатить, заставить его страдать так, как страдала она.

Мои руки сжались в кулаки, когда я стал представлять, что бы я с ним сделал. Я бы сломал его, заставил бы его молить о пощаде. Я видел, как я бью его со всей силы, которая у меня была, ломая кости и выбивая зубы. Я хотел услышать, как он кричит, увидеть, как дёргается. Я хотел заставить его заплатить за то, что он сделал, совершив жестокую и кровавую месть. И тогда он был бы уничтожен, целиком и полностью.

Но даже когда эти мысли проносились у меня в голове, я знал, что они тщетны. Я не мог исправить то, что произошло. Я не мог забрать боль моей дочери, и я не мог сделать мир более безопасным для неё. Всё, что я мог сделать, это быть рядом с ней, несмотря ни на что.

Моё сердце кровило. И ничто никогда не сможет заживить мою рану. Хотя бы потому, что это была не моя рана, и чтобы не делал.

Моего гнева и ярости тут было недостаточно. Это не стёрло бы травму и боль, которые он причинил ей. Это не вернуло бы её моральную невинность, которую она потеряла. Я знал, что мне нужно было быть расчетливей в своей мести, чтобы убедиться, что он заплатит за то, что сделал с ней, таким образом, чтобы ему было также больно, как он причинил боль ей.

Когда Габриэль успокоилась, я принёс ей стакан воды и спросил:

– Тебе лучше?

– Д-да.

– Ты же знаешь, что тебе придётся рассказать мне всё с самого начала?

Она жалостно что-то промямлила.

– Габриэль, – не хотя мне пришлось повысить голос.

– Да.

Поцеловав её в макушку, я сказал:

– Я люблю тебя. Всё будет хорошо.

****

Я понял, что мне нужно быть расчетливым и спланировать надлежащую месть, которая причинила бы мистеру Рамирезу такую боль, которую он никогда не забудет. Недостаточно было просто избить его, заставить страдать физически. Я хотел, чтобы он страдал всеми возможными способами. Мне нужно было разрушить его жизнь, заставить его пожалеть о том дне, когда он перешёл дорогу моей дочери.

Я начал думать о том, что я мог бы сделать, какие действия я мог бы предпринять, чтобы разрушить его репутацию, разоблачить его таким монстром, каким он был. Он потеряет работу, друзей, всё, что ему было дорого.

Было сложно подавить гнев и работать хладнокровно, но я был полон решимости сделать всё возможное, чтобы заставить его платить.

На пути стали выходить проблемы – одна за другой. У него были друзья во многих областях, которые сделали бы всё, что в их силах, чтобы защитить его. Но от этого мне хотелось лишь сильнее посадить этого ублюдка.

Я поговорил со своим сотрудником, и мы решили предложить его фирме сделку. Всё очень просто: я предлагал им большую долю в бизнес-проекте в обмен на юридическую помощь моей компании. Это был беспроигрышный вариант, по крайней мере, так они будут думать. Они и не подозревали, что бизнес, в котором я предлагал им долю, был фиктивным. «Компания-приведение» она была оболочкой того, чем она была когда-то, без клиентов и персонала.

На протяжении всей недели, я собирал как можно больше улик, чтобы убедиться, что их достаточно.

Я знал, что должен быть умным и мыслить нестандартно. Поговорив с девушками из клубов, которые он посещал, я нашёл, что он насиловал не одну девушку.

Но заставить их говорить, понятное дело было сложно, поэтому я нанял частных детективов, взломал компьютер мистера Рамиреза и поговорил со всеми, у кого могла быть полезная информация. Выяснилось, что его юридическая фирма также защищала других преступников, несмотря на наличие конкретных доказательств против них.

Это был долгий и трудный процесс, но дело против мистера Рамиреза было собрано. У меня были свидетельские показания, видеодоказательства и финансовые отчеты, которые показывали, как он расплачивался со своими жертвами, а также с жертвами своих клиентов и покупал молчание других.

Главный прорыв в деле дало мне видео, на котором Рамирез издевается над молодой девушкой. Это было неопровержимое доказательство, которое мне было нужно – оно надолго упрятало бы его за решётку, к тому же как оказалось девушка была дочерью важного человека.

Я передал видео властям и позаботился о том, чтобы его увидели нужные люди. И вот, наконец, мистер Рамирез был арестован и обвинен в своих преступлениях.

Сам факт того, что мистер Рамирез никогда больше не сможет никому навредить, было окончательной местью. И я знал, что моя дочь и все другие девочки, которым он причинил боль, наконец-то могут начать дышать полной грудью.

Но, конечно же, этого для меня было мало. Я договорился, чтобы меня впустили к нему. Он уже знал, что я его подставил и всё, что с ним происходило было благодаря мне, но с того момента мы не сталкивались.

Я вошёл в тюремную комнату, где содержался мистер Рамирез. Я чувствовал, как моё сердце колотится в груди, а кровь кипит от гнева.

– Как ты посмел причинить боль моей дочери, козёл?! – я закричал на него, мой голос эхом отразился от стен.

Мистер Рамирез посмотрел на меня, его лицо исказилось в удивлении.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал он, стараясь казаться невинным.

Придурок даже не знал, что я и об этом знаю.

– Не смей мне врать! – крикнул я. – Я знаю всё. Я знаю, что ты сделал с ней.

Мистер Рамирез только рассмеялся.

– Ну и что? Что ты собираешься с этим делать? – он насмехался.

Ёбанная, ты, сука.

Вот и всё. Я больше не мог этого выносить. Я бросился на него, колотить его по лицу. Меня не волновали последствия, я просто хотел заставить его почувствовать ту же боль и страдание, которые он причинил мне.

Я бил его снова и снова, чувствуя удовлетворение от каждого удара. Он пытался сопротивляться, но я был слишком силён и зол. Меня подпитывала жажда мести.

– Ты думаешь, что ты такой могущественный, такой неприкасаемый, – я плюнул на его жалкое тело, лежащее на полу. – Ну, больше нет. Ты – ничто. Ты просто трус, у которого сил хватало только на самых беспомощных. И теперь ты заплатишь за это.

Я продолжал бить и пинать его, чувствуя, как гнев внутри меня берёт верх. Мне было наплевать на охранников или других заключенных. Всё, что имело значение, – это заставить мистера Рамиреза страдать.

И тогда, наконец, я остановился. Я отступил назад, тяжело дыша, мои кулаки были в крови и синяках. Мистер Рамирез лежал на земле, постанывая от боли.

– Ты заслужил намного большего, – сказал я, мой голос был низким и угрожающим. – И это ещё не конец. Я собираюсь убедиться, что ты заплатишь за то, что ты сделал, каждый божий день своей жалкой жизни.

С этими словами я повернулся и вышел из комнаты, мой гнев все ещё горел внутри меня. Но я знал, что сделал то, что мне нужно было сделать. Я заставил его почувствовать лишь малую часть боли и страданий, которые он причинил Габриэль. Но это было только начало. Ведь все прекрасно знают, что происходит с насильниками в тюрьме.

***

Когда я работал в офисе, ко мне пришла моя помощница и ненароком заметила какая хорошая сегодня стояла погода, я отпустил её пораньше – пойти погулять со своим ребенком и сам решил пойти к Габриэль. У неё и так были каникулы, и она сидела дома.

Придя, я сразу поднялся к ней в комнату и увиденное повергло меня в шок.

Габриэль сидит с лезвием в руке.

Осознание бьёт меня как ток.

Она использует её, чтобы порезать себя. Кровь текла свободно, пачкая её, ковёр и одежду. Я смотрю на её руки, и как они покрыты свежими порезами, и не могу переварить это ужасное зрелище.

Мне казалось, что я нахожусь в кошмарном сне, как будто я не могу проснуться. Моя дочь, моя маленькая девочка, причиняла себе боль.

В её глазах видна ярость, которую она испытывала по отношению к себе, ко всему миру. И я знал, что все мои попытки, чтобы помочь ей были тщетны.

Я почувствовал, как внутри меня закипает ярость, которую я никогда раньше не испытывал. Я бросаюсь к ней, выкрикивая её имя в гневе и отчаянии:

– Что, чёрт возьми, ты делаешь? – я кричу, пытаясь выхватить лезвие из её руки.

Но она просто смотрит на меня со смесью страха и печали в глазах.

– Я больше не могу этого выносить, папа, – шепчет она. – Воспоминания, боль, это слишком много, – я попытался отобрать у неё бритву, но она оттолкнула меня. Она плакала, всхлипывая, её тело сотрясала боль.

– Отдай это, сюда! Немедленно!

– Не смей! Он оставил раны намного глубже, чем это чёртово лезвие! С меня хватит. Мне больно! Больно, и я устала эта прятать. Я хочу видеть свои раны, я имею на это права, – отвечает она, всхлипывая.

Мне всё-таки удаётся взять его в свои руки. В этот момент я почувствовал гнев, не похожий ни на один, который я когда-либо испытывал раньше.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на свою дочь, качая головой.

Да, возможно, моё решение не самое умное, но, я надеюсь, оно покажет ей, как сильно я забочусь о ней.

Я выхожу из комнаты и иду на кухню, мои глаза осматривают всё помещение в поисках чего-нибудь острого. И когда я нахожу то, что ищу, а именно нож для мяса, и возвращаюсь в комнату Габриэль, крепко сжимая предмет в руке, ощущая как острый край прижимается к моей коже. И когда я вижу выражение шока на её лице, я становлюсь более уверенной в своём решение.

Всё, о чём я забочусь, – это показать ей, что мы в этом вместе. Поэтому я беру острый край и демонстративно прижимаю его к своей коже, чувствуя, как холодный металл прорезает мою плоть.

Сначала появляется лишь небольшая струйка крови, но вскоре когда я повторяю это движение, она становится постоянным потоком, пачкая мою рубашку и ковёр под нами. Я вижу шок и страх в глазах Габриэль.

– Папа! Что ты делаешь? – она вскрикивает и тянется ко мне.

– Я показываю тебе, что мне не все равно, – говорю я, мой голос едва громче шёпота. – Я показываю тебе, что твоя боль – это моя боль. Что мы в этом вместе, несмотря ни на что.

И вот мы сидим там, истекая кровью и страдая, но вместе. Зная, что мы пройдём через это, несмотря ни на что.

Опустив голову, я преподношу её всё ещё кровоточащую руку к своим губам и, прижимаясь ими к порезу, как будто пытаясь поцелуем прогнать боль.

Вначале она ахнула от удивления, а затем расслабилась рядом. Я поцеловал ещё один порез, а затем ещё один, и так не в состоянии остановиться.

Это был сокровенный и волнующий момент.

Продолжая целовать её порезы, я почувствовал, как старое чувство охватило меня.

Моя маленькая девочка, я ненавидел то, что ей было так больно.

– Мне жаль, – прошептал я, задыхаясь от эмоций. – Мне так жаль, солнце.

Я знал, что моих слов недостаточно, но это всё, что у меня было. Всё, что я мог сделать, это прижать её к себе и поцелуями прогнать боль, надеясь, что каким-то образом этого будет достаточно.

– Я люблю тебя, – сказал я, мой голос дрожал. – Я так сильно люблю тебя, и я сделаю всё, чтобы помочь тебе.

На языке ощущался вкус её крови. Это был горький, металлический привкус, который наполнил мой рот. Возможно большая часть моего лица сейчас была испачкана.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала Габриэль.

Я не знаю, что нашло на меня в тот момент, но я поцеловал её, прижимаясь своими губами к её губам в нежном, любящем поцелуе. Это был поцелуй, рождённый любовью и болью, гневом и защитой. Это был поцелуй, который сказал всё, чего не могли выразить слова. Всё казалось настолько нереальным, что я даже не удивился, когда она ответила мне.

Когда наши губы встретились, я почувствовал связь, которая выходила за рамки всего, что я когда-либо знал. Я знал, что всегда буду рядом с ней, несмотря ни на что. Возможно, это просто был момент чистого отчаяния двух людей, пытающихся найти утешение в объятиях друг друга.

И то, что наши проблемы не исчезнут от одного поцелуя, а возможно лишь увеличатся, никого не волновало, сейчас это было спасением.

Когда я отстранился, я посмотрел в её глаза и увидел ту же печаль и отчаяние, которые я чувствовал. Мне не хотелось останавливаться, и я, не раздумывая, наклонился и яростно поцеловал её вновь, сжимая её волосы в руках.

Это был горячий, отчаянный поцелуй, наполненный всеми эмоциями, которые я испытывал. Я хотел, чтобы она знала, как сильно я её люблю, как много я бы сделал, чтобы защитить её. Я хотел, чтобы Габриэль знала, что она не одинока, и что вместе мы пройдём через всё.

Наши губы двигались вместе, наши тела прижимались друг к другу, как будто мы пытались слиться в одно целое. Я почувствовал, как её руки обвились вокруг моей шеи, прижимая к себе, и я знал, что она чувствовала то же самое, что и я.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, наши губы распухли, а дыхание стало тяжелым. Я посмотрел на Габриэль, и, как всегда, был поражен её красотой. Её длинные светлые волосы мягкими волнами ниспадали на плечи, обрамляя лицо и заставляя её большие карие глаза казаться еще больше. Её щёки были красными, а губы были искусаны и испачканы кровью.

Несмотря на печаль и боль, которые она носила внутри, ей всё ещё удавалось сиять, как маяк света. Её красота была как физической, так и духовной.

Я убрал прядь волос с её лица и заправил за ухо, позволив своим пальцам задержаться на нежной коже. Она закрыла глаза и ответила на моё прикосновение.

Что, блять, я только что натворил?

========== Глава 9 ==========

– Неужели ты вернулась? Не прошло и года? – спросила Джанет, сжимая меня в своих объятиях.

– Сама не верю.

– Так, теперь рассказывай, что случилось! Я так за тебя переживала.

– Ничего серьёзного, я же говорила. Ты же знаешь, у отца проблемы со своим партнёром. Просто у нас было не лучшее время, – ответила я, пытаясь оставаться честной.

– Я всё понимаю, но ты со мной перестала общаться! Мы с тобой не разлей вода! Я приходила к тебе, даже когда ты болела ветрянкой, а ты тут исчезла на два месяца? Мы же обещали друг друга всегда поддерживать, – подруга посмотрела на меня грозным взглядом.

– Да, обещали! Прости, пожалуйста, мне действительно нужно было побыть одной.

– Ничего страшного, я понимаю. Главное, что у тебя всё хорошо. Хотя бы пиши иногда, а? Дай просто знать о себе.

– Хорошо-хорошо. Лучше расскажи, что было без меня.

– О! Оказалось, что Ник с биологии изменял своей девушке с её близкой подругой! Она перед уроком зашла в класс, и такая драма была! Ты не представляешь. А ещё—

Закашляв, я её перебила:

– Насчёт уроков, Джанет.

– Аааа, ну, мистер Хейз вроде поговорил с учителями и уладил все вопросы. Ты же никогда не прогуливала особо? Главное экзамены хорошо написать, это ты сможешь. Кстати, мы уже скоро узнаем результаты приёма в Университет! То, что мы поступим я уверена, но так хочется, чтобы мы поступили на одно и тоже вместе!

– Надеюсь так и будет. Пойдём уже, скоро урок начнётся.

Весь урок я не могла перестать думать о будущем. Поступление в Англию, долгое время было лишь выходом из моей ужасной жизни. А сейчас, когда всё стало налаживаться, и оно было так скоро, никуда уходить не хотелось.

Время у меня ещё было, возможно я могла податься в университет в городе.

Но тогда это было предательством по отношению к Джанет и разочарование для отца. Я не могла бросить свою подругу, когда всю жизнь мы планировали учиться вместе. Мы разделяли наши мечты и планы на двоих и оставить её одну, когда всё было так близко к исполнению – ужасный поступок. А отец? Он столько вложил в меня и всегда хотел, чтобы я училась в самом лучшем учебном заведении, как когда он сам не смог.

Ситуация была сложная.

Но усложняло её не только это.

Каждую ночь, лежа в постели, я не могла не думать о том моменте с моим отцом. Прошла уже неделя, а он всё ещё преследовал меня в снах. Я не могла не чувствовать влечения к нему, к ощущению его рук на моём теле и к его вкусу губ на моих. Каждый раз, когда я закрываю глаза, передо мной появляется его изображение.

Мне хочется знать, как смотрелась моя алая кровь на его белоснежной бороде и мне так чертовски мало того сладко-металлического поцелуя.

Это было запретное желание, которому я не могла противостоять, горя внутри меня, как пламя, которое отказывалось гаснуть.

Я хотела его, хоть и знала, что это неправильно. Это было глубокое, тёмное желание, которым я не могу поделиться ни с кем другим.

С мистером Рамирезом мне было всё противно – отвратительно, нежеланно и постыдно. Мне казалось, что я никогда не захочу ни чьих прикосновений. Но с папой всё было по-другому. Он открыл для меня новый мир, наполненный страстью, желанием и любовью. Это было что-то, чего я никогда раньше не испытывала, что-то, что я никогда не считала возможным. Как будто он пробудил что-то внутри меня, что-то, о существовании чего я никогда не подозревала.

Это была очень запутанная ситуация, в которой я не могла до конца разобраться. Это запечатлелось в моей памяти, как напоминание о страсти и желании, которые мы оба испытывали, даже если мы не могли действовать в соответствии с этим.

Я всё ещё чувствовала жар его тела, прижатого к моему, и вкус его губ на моих. Это было неправильно, я знала это, но я ничего не могла поделать с тем, что я чувствовала.

Каждый раз, когда я закрывала глаза в моём животе поднимался жар. Мне постоянно снились с ним сны и разными концами этого момента, и я просыпалась, чувствуя одновременно стыд и возбуждение.

Один неправильный шаг, и наши отношения разрушены навсегда. Понимая это, я пыталась отодвинуть эти чувства в сторону, сосредоточиться на нахождение себя. Но каждый раз, когда я смотрела на него, каждый раз, когда наши глаза встречались, я чувствовала, как во мне снова пробуждается то самое желание.

Это была сбивающая с толку и сложная смесь эмоций, и я не знала, что с этим делать. Меня тянуло к нему, к его силе, его страсти и его любви.

И как бы я ни пыталась это отрицать, я знала, что хочу его. Поэтому вместо этого я держала свои чувства скрытыми, похороненными глубоко внутри, и пыталась сосредоточиться на движении вперёд.

Находиться рядом с ним было сложно. Когда настал еженедельный просмотр, и, несмотря на то, что я предлагала отменить его, папа настаивал на своём.

И вот когда мы сидели рядом и смотрели фильм, я снова почувствовала, как сильно нервничаю. Было невозможно находиться так близко к нему и не иметь возможности прикоснуться, почувствовать его кожу на своей.

Каждый раз, когда он двигался, каждый раз, когда его рука касалась моей, я чувствовала, как мало во мне оставалось воли. Это была постоянная боль, томление, от которой я, казалось, не могла избавиться.

Фильм продолжался, но я не могла на нём никак сосредоточиться.

Как я могла контролировать себя, когда от одного его вида у меня перехватывало дыхание?

Я украдкой взглянула на него, и моё сердце пропустило удар. Он был таким красивым, таким сильным, таким неотразимым. И всё же я знала, что это было неправильно на очень многих уровнях.

Чёрт, только не это.

Конечно же, в этом фильме должна была быть длинная сцена с тем, как главные герои занимаются любовью. Моё сердце бешено колотилось в груди. Обычно это был момент, когда всё становилось неловким, и мне приходилось отворачиваться или делать вид, что у меня что-то жизненно важное в телефоне.

Но не в этот раз.

На этот раз мы оба смотрели это в тишине, оба притворялись, что ничего не происходит.

Я украдкой взглянула на него и увидела, что его тело было напряжено, мышцы как и его челюсть были сжаты. Но он не пошевелился и не пропустил сцену, чтобы сделать хоть что-то, чтобы разрядить напряжение.

Это было самое горячее, что когда-либо было, и я чувствовала, как будто мы были в нашем собственном маленьком мирке, отделённые от реальности этой тонкой завесой желания.

И когда сцена подошла к концу, мы оба глубоко вздохнули, напряжение между нами наконец-то спало.

Это было нечто похожее на огонь, горевший внутри меня. И когда мы оба ложились спать той ночью, я знала, что он мне снова приснится, о том, что он заставлял меня чувствовать, о желании и потребности, которые я, казалось, не могла контролировать.

***

Отец на некоторое время уехал заграницу на конференцию, у меня был завал по урокам и наконец-то мне стало казаться, что всё возвращается на круги своя. Погода уже была тёплая, и я попросила нашего садовника позвать людей, чтобы почистить наш бассейн. Я рассказала об этом отцу по телефону, на что он он отреагировал радостно и положительно:

– Я так замотался, что и забыл про это. Спасибо, малыш, – сказал отец.

Мои щёки сразу стали гореть от его слов.

– Ничего особенного, пап.

– Нет-нет, я приеду и сразу устроим ужин на балконе.

– Когда ты приезжаешь?

– В эту пятницу.

– Ура! Жду тебя и очень скучаю.

– И я, моё счастье.

За постоянными встречами с Джанет и учёбой, я и не заметила, как наступила пятница. Я приготовила для нас ужин – нашу любимую пасту с томатным соусом и добавила немного его любимого вина, мы решили съесть её на балконе.