Текст книги "Поцелуй для незерфей (ЛП)"

Автор книги: zaubernuss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Мальчик-Вылитый-Джеймс и девочка, живая реинкарнация Лили. Они явились, как призраки из прошлого, будто специально, чтобы настигнуть его. Порой это было невыносимо.

Не сильное облегчение принесло то, что через несколько лет Северус признал: сходство Гермионы с Лили не так уж велико, как кажется. В отличие от Лили, Гермиона не была сердцеедкой. В ней не было ни беззаботности Лили, ни ее готовности флиртовать налево и направо, ни самолюбования. Зато было то, чего Лили недоставало: глубочайшая верность.

Ученики считали, что профессору зельеварения нет никакого дела до их личной жизни – недаром он изображал полное равнодушие. Но Снейп всегда был наблюдателен, а шпионаж развил это качество. Северус не раз замечал, как друзья Гермионы обижают ее своей туповатостью и привычкой ляпать не думая. И каждый раз она благородно прощала их. Черт, да она даже простила Драко «грязнокровку»! После войны между ними установилось пусть шаткое, но перемирие. А ведь он никогда не был ее другом, скорее уж наоборот.

Ее незлопамятность поражала, открывала неведомые Северусу горизонты. Если бы Гермиона Грейнджер, а не Лили Эванс была его подругой, она несомненно простила бы его в той ситуации. И не отняла бы свою дружбу в наказание.

И вот – со всей добротой, деликатностью и пониманием она как-то умудрилась снять один за другим тщательно пригнанные за годы слои отчуждения и теперь беззастенчиво разглядывала его обнаженную душу.

Это… будоражило? пугало? Неважно. Как ни назови непривычные чувства, которые, сама не подозревая, Гермиона оживила в его душе, он не имеет права подпитывать их и наблюдать, что из этих чувств вырастет.

Он ее учитель, слишком старый для юной невинной девочки и слишком побитый жизнью, что физически, что морально. И это лишь самая очевидная причина, почему ни в коем случае нельзя было делать то, что он сделал, уступив минутной слабости. Они противоположны во всем: он порочен – она чиста; его душа темна– ее светла; он одиночка, затворник, изгой – она общительна, дружелюбна и всеми любима.

Но… Пока разум настаивал на недопустимости случившегося и занудно перечислял причины, по которым поступок Северуса ошибочен, а чувства – глупы и никому не нужны, его сердце, молчавшее много лет, вопило восторженным голосом, что наконец-то все на своих местах.

– И что теперь? – беспомощно спросила Гермиона. Рассудок окончательно вернулся к ней и осознал, в каком положении застал хозяйку.

Она. Только что. Целовалась. С учителем. Не просто с учителем, а со строгим и неприступным зельеваром. И ни секунды не жалеет! Возможно, она испытывает нечто большее, чем просто симпатию к нему. Удивительно лишь одно: она не заметила этого раньше. То, что с ней происходит, – не детское увлечение, не поклонение герою и не восхищение выдающимся умом. Ее просто тянет к нему. Она может слушать его целыми днями, смотреть и не насмотреться, ловить каждое движение бровей и угадывать, какие чувства оно выражает. Она хочет оставаться в его руках, лежащих на ее талии так уютно и правильно. Хочет целовать его еще и еще. Но он не позволит. То, что она ощущает как естественное и прекрасное, согласно общественному мнению и правда возмутительно и абсолютно недопустимо.

Северус вздохнул:

– Теперь вы пойдете в свою спальню. В понедельник мы увидимся на уроке. Я буду вычитать баллы за невыносимое всезнайство, а вы будете шипеть себе под нос проклятия в адрес ненавистного профессора.

– Ни за что! Даже не ждите, что я буду притворяться, будто ничего не изменилось!

– Ничего не изменилось, мисс Грейнджер, – сказал Северус и в подтверждение своих слов отступил на шаг. Однако в голосе его прорывалась мягкость, а в глазах – сожаление. – До конца учебного года, который будет долгим, как никакой другой, вы остаетесь моей ученицей, а я – вашим учителем. Вы сдадите свои ЖАБА, все на «превосходно», разве что кроме зельеварения, – он тихо усмехнулся над тем, как серьезно нахмурилась Гермиона, – и только после этого, со свидетельством об окончании школы в руке, спуститесь ко мне в подземелья. Если к тому моменту сохранится желание.

Гермиона посмотрела на него с ужасом и надеждой одновременно:

– Вы предлагаете подождать восемь месяцев и только потом осмыслить чувства, которые мы испытывали минуту назад?

– Думаю, мы оба понимаем, что это за чувства… – Северус послал ей многозначительный взгляд.

Гермиона воинственно прищурилась:

– Надеюсь, вы не хотите сказать, что это лишь влечение… – начала она, заранее отнимая оправдание, за которое он мог бы ухватиться. – Если так, то я должна объяснить…

– Это не так, – быстро вклинился Северус. Больше он ничего не добавил, но интонации было достаточно.

– О… – выдохнула Гермиона, застигнутая врасплох ненавязчивым, но предельно ясным признанием. – И все же… Хотите, чтобы мы держались подальше друг от друга до конца учебного года?

– Да. Так нужно ради нас обоих.

– Не знаю, хватит ли мне сил…

– Значит, у меня хватит на двоих, – решительно сказал Северус. – Гермиона, случившееся вовсе не делает мне чести. Ты хочешь отнять у меня последнее? Заставить нарушить клятву, которую я принес, становясь учителем?

Она опустила голову и огорченно покачала ею:

– Нет.

– Восемь месяцев – всего ничего. Их тебе как раз хватит на то, чтобы разобраться в себе, обзавестись каким-то опытом… Да поцеловать нескольких мальчиков, в конце концов! Понять, чего ты хочешь на самом деле.

– Я знаю, чего хочу, – уверенно ответила Гермиона, поднимая взгляд на Северуса. – Теперь – точно знаю.

Он с сомнением возразил:

– Ты так юна…

– Если только формально, – она пожала плечами, затем улыбнулась с оттенком горечи. – Неважно. Я понимаю твои мотивы и, как уже говорила, уважаю их. И правда, восемь месяцев ничего не изменят. Ты дождешься меня?

Снейп непонимающе посмотрел на нее. А куда он денется? Умчится в закат с другой юной красавицей, которая спустится в подземелья и падет в его объятия?! Он и так двадцать лет ждал. Не юной красавицы на фоне заката, конечно, а тех чувств, которые подарила ему Гермиона: утешение, тепло, близость, надежда… Хотя вряд ли здесь уместно слово «ждать». Ничего подобного он не ждал и даже помыслить о таком не смел.

– А ты как думаешь? – коротко откликнулся Северус, взглядом выражая все то, чему не позволил прозвучать вслух.

Улыбка Гермионы стала радостнее.

– Хорошо, Северус, – она многозначительно выговорила имя. У нее было право произнести его, лишь здесь и сейчас. – Увидимся летом. Можешь быть уверен.

Во второй раз она направилась к двери и во второй раз замешкалась, прежде чем нажать на ручку.

– Спокойной ночи, профессор Снейп. Спасибо вам за все.

– Пожалуйста, мисс Грейнджер, – ответил Северус в закрывающуюся дверь. – И вам спокойной ночи.

========== От автора ==========

Вот и все. Это камерная пьеса, и ей пора окончиться здесь, чтобы оставить место началу чего-то другого: романа или… чего хотите.

Если вас интересует мое мнение… Сомневаюсь, что Северус и Гермиона удержатся на расстоянии друг от друга все эти месяцы. Ее слишком долго тянуло к нему, а он слишком долго был одинок, чтобы так легко отказаться от ее присутствия.

Думаю, на уроках он будет обзывать ее всезнайкой (возможно, даже чаще, чем прежде), но в этом слове появится скрытый смысл, не понятный ни одному из свидетелей, и звучать оно будет с новой интонацией, которую никто, кроме Гермионы, также не услышит.

Она будет беззаботно улыбаться на язвительные комментарии и резкую критику, потому что вопреки словам будет видеть правду в его глазах. И потому что быстро выучит язык движений бровями. Иногда, совсем редко, она будет вести себя так, что Северусу ничего не останется, кроме как назначить ей отработку за нахальство и неуважение к преподавателю (специально для читателя, который беспокоился на этот счет: «неуважение» Гермионы, на самом деле очень даже уважительное, проявится, только когда профессор будет слишком уж строг к своей невыносимой всезнайке).

На первой отработке Северус заставит ее чистить котлы – в конце концов, и правда непочтительно игнорировать его решение держаться в рамках школьных правил. Но хотя бы даст ей моющие средства и будет читать вслух статьи из свежего «Еженедельника зельевара», пока она трудится. Стараясь усидеть за своим столом и сохранить собранность и невозмутимый вид.

Последующие отработки превратятся для Гермионы в факультатив по зельям. Она будет сидеть рядом с Северусом за учительским столом и проверять сочинения первокурсников, работать с ним плечом к плечу, разбирать запасы ингредиентов и наводить порядок на полках. Пару раз он попросит ее помочь с приготовлением зелий для Больничного крыла, и уже не под предлогом отработок.

И всегда у Северуса будет для нее чашка чая (больше никакого огневиски, извините), он в каждую встречу станет превращать жесткий деревянный стул в удобное кресло.

Эти вечера станут редкими маяками в серости будней. Остальные же Гермиона будет посвящать подготовке к ЖАБА, как будто нет ничего важнее в жизни, чем сдать экзамены. И даже ее друзья не будут знать, что настоящая жизнь Гермионы, затаившись в подземельях, терпеливо ждет ее.

Не знаю, сможет ли Гермиона добиться еще хоть одного поцелуя. Может быть. Но уж точно не в школьных коридорах.

Поцелуи будут позже – когда она будет носить на пальце кольцо, а он поймет, что нет ничего неприличного в том, чтобы смеяться на публике.

***

И снова здравствуйте!

Вы спрашивали, будет ли у этой истории продолжение, а я отвечала «нет». В общем… я ошибалась :)

Я не могла оставить Гермиону и Северуса в нынешнем положении, так что немного поиграла с кое-какими идеями, и они неожиданно вылились в историю значительно длиннее, чем «Поцелуй для незерфей». Она называется «Награда от темноцветов».

***

От переводчика:

Совру, если скажу, что перевод дался мне легко. Жонглирование тремя языками – то еще развлечение)) Почему тремя? Родной у автора немецкий, и она, к моему счастью, перевела на него фанфик, изначально написанный по-английски. Почему к счастью? А-а-аллилуйя, я избавлен от проклятия всех англо-русских переводчиков, выбора между «ты» и «вы»! В немецком языке они существуют! Так что здесь маневрирование героев с «ты» на «вы» и обратно полностью авторское. И еще в кое-каких моментах нелишним было сверяться по второму оригиналу.

Еще больше я соврал бы, заявив, что история целиком попадает в мой хедканон. Порой прищемлял себе пальцы дверью духовки, чтобы не перекраивать отдельные эпизоды и реплики на свой вкус. Но такое желание – уже само по себе знак неравнодушия к истории)) Где-то я полностью солидарен с автором, где-то мои Северус и Гермиона поступили бы по-другому. И все же от прочтения остались приятные впечатления, осталось чему удивляться и с чем поспорить. Надеюсь, все это я сумел передать читателям.

Продолжение, честно признаться, нравится мне даже больше, чем эта мелочь. Так что переводу быть!) Согласие автора получено, работа начата.

========== Награда от темноцветов. 1. Происшествие ==========

Комментарий к Награда от темноцветов. 1. Происшествие

Встречайте сиквел))

Пятничные вечера в Хогвартсе обычно проходили спокойно, по крайней мере у сотрудников. Большинство учителей старались не назначать на это время отработки, делая поблажки не столько студентам, сколько самим себе. Кому не хочется накануне выходных позабыть о рабочих проблемах, отправиться в Хогсмид и выпить с коллегами стакан-другой за партией в плюй-камни и обсуждением свежих сплетен?

Северусу Снейпу не хотелось. Этот пятничный вечер, как и другие, профессор зелий намеревался провести в приятном уединении, заказав ужин в свои комнаты. Он принял душ и уже заканчивал одеваться, когда в комнату влетела серебристая овчарка – Патронус школьной медсестры.

– Северус, ты мне нужен! Скорее в больничное крыло! – отрывисто произнес голос Поппи Помфри. – Драка между студентами. Гриффиндор-Слизерин. Ваш ранен. Минерва на собрании совета. Кто-то должен разобраться в инциденте.

Передав сообщение, собака растворилась в воздухе. Северус быстро надел жилет и сюртук, заклинанием застегнул пуговицы и направился в больничное крыло.

Категорически отказавшись от восстановления в директорской должности, он все же уступил уговорам Минервы стать ее заместителем: никого другого она не хотела видеть на этом посту. Да никто и не смог бы так, как Снейп, раз за разом ставить министерских бюрократов на место и противостоять их упорным попыткам совать нос в дела Хогвартса. Однако сегодняшнее заседание попечительского совета было посвящено будничным вопросам и не требовало присутствия Северуса.

Взволнованный, он ворвался в развевающейся мантии в школьный лазарет. Слова «Гриффиндор-Слизерин» в сообщении Поппи вернули его к тяжелым воспоминаниям двухлетней давности, когда один его крестник чуть не убил другого заклятием, которое изобрел сам Снейп.

Он уже представлял, как снова увидит одного мальчика лежащим в луже крови, а другого – стоящим рядом в смятении. Снова почувствует тот же страх за Драко и ту же холодную ненависть к Гарри Поттеру, бесстыже лгущему ему в глаза.

Но вместо всего этого Северус обнаружил в больничном крыле первокурсника-слизеринца в обмороке и… молча сидящую на другой койке Гермиону Грейнджер. Сердце пропустило удар.

– В коридоре, ведущем к библиотеке, в мальчика запустили Оглушающим, – доложила мадам Помфри, не отвлекаясь от хлопот над ребенком. – Заклинание впечатало его в стену. – Увидев результат диагностического заклятия, она нахмурилась. – Похоже, сотрясение. Нужно разбудить его и убедиться. Северус, пойдите, пожалуйста, к мисс Грейнджер, а я закончу с МакГрегором.

Снейп коротко взглянул на девушку, съежившуюся на больничной кровати.

– Она тоже пострадала? – деловито спросил он, благословляя свое умение сохранять невозмутимый вид, даже когда сердце пытается выскочить из груди. Никаких ран у Гермионы он не заметил. Возможно, она была на месте нападения и оказала первую помощь?

– Нет, – ответила Поппи. – По всей видимости, это она запустила Оглушающее.

Взгляд Северуса снова метнулся, на этот раз в изумлении, к гриффиндорке, которая уже пару недель не выходила у него из головы. Все старания избавиться от мыслей об их встрече были напрасны. Вот она стоит напротив него, лицом к лицу, и яростно защищает свою точку зрения; вот оплакивает его кончину; вот улыбается с невыразимой нежностью – все эти картины накрепко впечатались в сетчатку. А некоторые воспоминания приходили во снах. Мягкое податливое тело в его объятиях, нежные губы, целующие его… Северус уже привык каждое утро начинать с запирания этих образов за глухими стенами окклюменции.

Но сейчас ничто в Гермионе не напоминало ту решительную взрослую девушку, которая перевернула все в душе Снейпа вверх дном. Перед ним сидел, низко опустив голову и обхватив руками поджатые колени, несчастный пристыженный ребенок.

– Вы запустили заклятием в другого ученика? – недоверчиво спросил Северус. – Почему, Мерлина ради?

Гермиона не шелохнулась, и Северус не понял, боялась ли она встретиться с ним взглядом или же просто-напросто не услышала.

– Мисс Грейнджер! – требовательно окликнул он, возможно, более резко, чем стоило. Приказной тон подействовал: Гермиона подняла к профессору мертвенно-бледное лицо. Глаза были полны слез, готовых вот-вот хлынуть по щекам.

– Простите! – всхлипнула она, выпуская колени из хватки. Тут же ее руки обвились вокруг плеч, и Грейнджер принялась раскачиваться взад-вперед. – Я не хотела! Он напугал меня, я подняла палочку… Я просто защищалась!

– От первоклашки?! Что же он такое сделал, что вы приложили его головой о стену?

– Да ничего он не делал! – Гермиона все-таки разразилась слезами. – Просто выскочил из-за гобелена. Я подумала, это…

– Егерь, – закончил за нее Северус. У него начало появляться некоторое понимание происходящего.