Текст книги "Эта странная жизнь (СИ)"

Автор книги: ZANUDA999

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Господи! – Она в ужасе прикрыла рот ладонью. – Аарон, чем ты думал? Он мог тебя убить!

– Вот и фэбээровцы удивились – почему не убил?

– ФБР?

– Самые настоящие агенты. Интересно, в ФБР есть отдел анализа поведения? Они ведут себя и вопросы задают прямо как парни в моих снах. – В боку кольнуло, но сразу прошло.

– Не делай так больше, Аарон, – взмолилась Алана. – Не рискуй собой. Сделай это ради меня.

– Для тебя – всё, что угодно…

========== 6 ==========

И он простил её. Нет, правда, простил. Он жалел лишь о том, что не в силах по совету Патрика разбить нос Дагу Спайси. Пока не мог. И успокаивал себя мыслью, что как только его детка найдёт другую работу, непременно сделает это. Его грело понимание, что, несмотря на измену, Алана любит своего непутёвого подкаблучника со всеми его тараканами. Это было для него самым главным.

Узнав об их примирении, Патрик обозвал друга слабаком и размазнёй. Аарон с ним согласился, и они уселись смотреть, как один из братьев Винчестеров проигрывает в покер свою и без того недолгую жизнь.

И вроде всё устаканилось. Федералы его не донимали. Голосов он больше не слышал. Даже боль в правом боку сделалась какой-то ненавязчивой. И вообще его не покидало ощущение, будто всё идёт как надо. В последние полгода он чувствовал какое-то странное смятение из-за снов про своего двойника-агента. Точно не мог определить – бабочка он или философ? Но теперь картина его жизни становилась чётче с каждым днём. А сны меж тем делались красочнее и подробнее с каждой ночью и здорово на него влияли. Как-то ему приснилось, что на того Хотчнера напал тот самый маньяк, который позже убил его жену. Весь следующий день у него болел живот, словно это его несколько раз пырнули ножом. К счастью, и у него, и Аланы был выходной, и они до вечера провалялись в постели.

– Слушай, а что если тебе сходить к медиуму? – внезапно предложила она. – Я серьёзно, Аарон! – возмутилась Алана, когда он расхохотался. – Уж больно подозрительны эти твои сны. Я где-то читала, что у каждого человека есть близнец.

– Тогда зачем мне медиум, детка? – вновь рассмеялся он. – Давай я в следующий раз просто спрошу у федералов: нет ли у них в Бюро похожего на меня мужика? – Он приоткрыл окно и закурил. – Я ведь всё о нём знаю! Помню имена его подчинённых. Даже в курсе, что его мальчишка увлекается футболом и рисованием.

– Но он не обязательно живёт одновременно с тобой, – возразила она. – Вернее, он может быть старше тебя и уже на пенсии или младше и только учится. Где их там на агентов учат?

– В том-то и дело, что нет. Если припомнить сны и расставить их в правильном порядке, то сначала он пользовался мобильной «раскладушкой», а после перешёл на смартфон. Это как будто… не знаю, параллельная вселенная!

– Вот об этом я и твержу. Почему бы не сходить к медиуму? – Она торжествующе хлопнула в ладоши, а он сообразил, что оговорился и попался. – Давай сходим, Аарон. Может, и боли твои разъяснятся, – веско прибавила Алана, и тут уж он не нашёлся, что ей возразить.

У всякой уважающей себя суеверной женщины обязательно водится в кругу знакомых прорицатель, или гадалка, или колдун. Имелся такой и у Аланы. Молодцеватый бойкий выходец с Гаити весьма гордился оливково-чёрной кожей и предками, которые, по его словам, через одного числились в шаманах Вуду или поклонялись Орише. И хотя Эва Тэлус не шаманил и не занимался «кормлением священных камней», что-то в нём всё-таки было, что заставляло знакомых прислушиваться к его советам. Денег Эва принципиально не брал, поскольку любил повторять, что контактов с демонами не имеет, да и ориша никогда на него не сходила, а значит, ничего сверхъестественного он не делает и сил особых не прикладывает – стало быть, и платить не за что. Хотя от бутылки хорошего гаитянского рома ещё ни разу не отказался. Как и от забористой травки. Вообще, Эва был добряк с вечной улыбкой блаженного, и быстрее всего его можно было найти в парке, где он с друзьями, но чаще один играл на маленьких барабанах.

– Здорово, растаман. – Алана присела на скамеечку рядом с бойко отбивающим ритм Эвой.

– Сколько раз я должен повторить тебе, женщина, что я не верю в Джа? У меня даже дредов нет. – Эва выразительно погладил лысую, как колено, голову.

– Зато все в курсе, как сильно ты любишь забить косячок, – вставил Аарон.

– Ты вдыхаешь никотин. Я – траву. У каждого свой способ отвлечься от реальности. Например, сон. – философски проронил Эва. – Бывает, спишь и спишь, а как проснуться, не знаешь. Или не хочешь. Но реальность вокруг тебя никуда не исчезает, и однажды ты всё равно просыпаешься. Вопрос лишь: просыпаешься ли ты в той реальности, в которой заснул?

Пространный монолог сбил Аарона с толку и запутал. Слова Эвы оказались слишком сложными для понимания, и Аарон счёл за благо промолчать.

– Эва, нужен твой совет. – Алана наскоро пересказала историю со снами. – Как думаешь, что происходит? Я беспокоюсь за Аарона.

Эва задумался, автоматически отбивая ритм и напевая что-то на родном наречии. Проходившая мимо парочка остановилась, послушала, поснимала на смартфоны необычного музыканта, а затем мужчина опустил в стоявшую у ног Эвы коробку пятьдесят долларов. Гаитянец благодарно улыбнулся.

– Эва!

– Я часто думаю, что такое бытие, женщина. И что есть реальность. Вот на этой бумажке написано «пятьдесят долларов» и она реальна для нас троих, но если я сделаю так, – с этими словами он убрал купюру в карман, – для вас она перестанет быть реальностью. Теперь она реальна лишь для меня, и вы двое не сможете доказать обратного.

– А если попроще? – попросил Аарон.

– Перед тобой две очевидных реальности. Лучше спроси себя: кто ты на самом деле?

– Но я знаю, кто я! – возразил ему донельзя изумлённый Аарон.

– Тогда ты мудрейший из мудрых, – немедленно последовал ответ. – И мой совет тебе без надобности.

– Эва, будь человеком, подскажи, как Аарону избавиться от этих снов! – взмолилась Алана. – Они его доконают!

– Я не знаю, что привело их, так же, как твой мужчина не знает, что происходит в той реальности, женщина…

– А что, если он, ну, который вымышленный Хотчнер из моих снов, прямо сейчас умирает? – припомнив голоса, крики про скорую и просьбы к Хотчнеру держаться, осторожно спросил Аарон. – Ведь тогда останется только моя реальность. Если он умрёт.

– И мы вернулись к началу. Что есть реальность? – безмятежно играя на барабанах и улыбаясь, ответил Эва.

Философский разговор с любителем марихуаны завёл Аарона в тупик. Он с трудом понял половину сказанного, и заниматься разгадыванием сложных загадок ему, право слово, не хотелось. И без них проблем хватало.

И всё-таки, даже несмотря на сны, жизнь потихонечку выравнивалась. Алана радостно сообщила, что нашла новое место. В кафе заглянула незнакомая прежде посетительница, а после смены перехватила её, похвалила за волшебные панкейки и предложила перейти на работу к ней. Денег посулила больше, а поскольку она и являлась владелицей маленького кафе-кондитерской в центре города, Алана могла более не опасаться домогательств.

Новость порадовала их обоих. Они любили друг друга и дорожили своим взаимным чувством, которое делало светлым их жизнь. О большем они не просили.

От федералов и Мартинса по-прежнему ничего не было слышно, однако в новостях не торопились трубить о поимке серийного преступника, лишившего жизни трёх скромных домохозяек и оставившего семьи без жён и матерей. На дежурстве или за кружкой пива Патрик едко проходился по умственным способностям правоохранителей, а Аарон всё больше отмалчивался. Его по-прежнему интересовало, кому убийца адресовал призыв «Очнись», но в голову ничего путного не приходило. Зато он, незаметно для себя, нарисовал в воображении довольно подробную картину совершения преступления. Преступник, несомненно, следил за всеми жертвами, тщательно всё планировал, а после нападал. Дыры в ограде заброшенной больницы регулярно латали, но сделать новые по силам даже подросткам. Однако теперь маньяку мешали участившиеся обходы охранников. Однажды Аарон уже спугнул его. Может, потому и убийства прекратились? Убийца нашёл новое, спокойное место, где его никто не потревожит. Звучало здраво, но он отчего-то не верил в такой расклад. Когда он думал о надписи, в размышления настойчиво протискивалось слово «демонстрация», но не в смысле шествия толпы. Убийце нужны были зрители, и его поведение и преступления были демонстративными. По крайней мере, когда ему снились схожие по сюжету сны, вымышленный Хотчнер использовал именно это слово – «демонстрация». И если преступнику нужны признание и слава, он никогда не остановится, пока его не поймают. Однако шла уже третья неделя с той ночи, когда Аарон спугнул маньяка, а убийств больше не было.

– Радоваться надо, Хотчнер, – выслушав его мысли, наставительно заявил Патрик, вытаскивая из рюкзака диск. – А ты кислый, как лимон. Как ни крути, а мы первые подозреваемые.

– Те агенты не показались мне дураками. – задумчиво возразил Аарон. – Они знают, что убийца один. Мы вне подозрений. Что у тебя там?

– От всех этих мертвяков сказок захотелось, Хотчнер. Будем смотреть про короля Артура и Мерлина.

Он только вздохнул и потёр бок.

Боль вернулась вчера, но, к счастью, была несильной и почти не мешала. Разве что немного раздражала. Так он и сказал утром Алане, провожая её на новую работу. Его красавица уже дольше недели не вспоминала прежнюю забегаловку. Поначалу Даг категорически не желал отпускать сотрудницу из опасения потерять не только удобную любовницу, но и постоянных клиентов, которые уйдут за ней в другое место. Алана расстраивалась до слёз, и Аарон пообещал разобраться. Возможно, он был только охранником и звёзд с неба не хватал, но ему было не занимать сил и гордости, чтобы защитить любимую женщину. Улучив момент, он подкараулил Дага на парковке и пообещал, что если тот не оставит Алану в покое, следующий их разговор пройдёт не так мирно. Даг не поверил и вскоре пришёл на работу со здоровенным синяком под глазом, а Алана получила все бумаги, попрощалась с поварами и больше в кафе не объявлялась.

Следить за историей юного мага было довольно скучно. Простенький и незамысловатый сюжет больше подходил для идеального вечера с детьми, нежели для бессонной ночи двух мужчин. Зевнув, Аарон сбегал покурить, и приятели отправились на очередной обход. Поскольку убийца оставался на свободе, Бэйкер не торопился отменять приказ о сокращении времени между обходами. Делать нечего, приходилось ходить. Правда, последние недели он и Патрик развлекались тем, что ловили и выпроваживали из больницы журналистов. От комментариев оба отказывались и на крики о первой поправке не реагировали. Просто выставляли репортёров за ограду, и дело с концом.

Он неторопливо шагал по унылым коридорам правого крыла, чутко прислушиваясь к звукам, но в этой части здания стояла относительная тишина. Сейчас для разнообразия он думал об Алане и том, что пора прекращать валять дурака и уже сделать ей предложение. На шикарную свадьбу денег у него, конечно, не было, но кто сказал, что торжество состоится завтра? Если немного подождать и подкопить… Он догадывался, что она ждёт от него решительного шага, так почему не пойти ей навстречу? И он решил в ближайший выходной пройтись по ювелирным магазинам, чтобы прицениться к обручальным кольцам. А заодно придумать оригинальный способ вручить его.

Обойдя всё крыло и никого не встретив, он спустился в комнатушку для охраны, никого там не застал и вызвал Патрика по рации.

– Поймал кого?

Рация ответила потрескиванием радиопомех.

– Патрик, ты там живой? – с тревожным нетерпением переспросил он.

– Ты где сейчас?

– На посту. – Он нахмурился.

– Оставайся там. Я вызвал копов.

– Ещё одна? А почему мне не сообщил? – Это было очень странно, и голос Патрика звучал странно.

– Оставайся на месте и дождись копов, – бухнул приятель и выключил рацию.

Нет, всё это определённо было весьма странно и непонятно.

Он бегом добрался до второго этажа в левом крыле. Заметил отблески фонаря и шагнул туда, как вдруг из бывшей палаты вышел Патрик. Увидел напарника и перегородил ему дорогу.

– Не ходи туда, Хотчнер. – Выражение лица его было угрюмым и обречённо тоскливым.

– Почему?

– Просто не ходи. Не надо, Хотчнер, – с мольбой в голосе попросил Патрик.

Аарон всмотрелся в его лицо, но приятель прятал взгляд и топтался на пороге, не давая пройти внутрь.

– Что там? – Его начало потряхивать от напряжения неизвестности и смутного предчувствия чего-то очень плохого и страшного. – Скажи мне, Патрик. Что там?! Не молчи!

– Мне жаль, Хотчнер…

Отпихнув его в сторону, Аарон ворвался в комнату, и его парализовало от увиденного. Кровавое «Очнись!» во всю стену, и безжизненное тело на полу – тонкие руки, стеклянный взгляд серых глаз, испачканные, слипшиеся от крови пряди роскошных чёрных волос…

– Сочувствую, – раздался за спиной голос Патрика.

– Нет, это не она, – не в силах перестать смотреть, прошептал он. – Алана сейчас дома. Она дома, Патрик. Это не она. Не она!

Суини выволок его – несопротивляющегося, оглушённого – в коридор, а он всё повторял:

– Это не она. Не может быть она. Это не Алана.

И Патрику Суини, который в жизни никого и ничего не боялся, стало страшно от сбивчивого, надрывного его шепота, отрицающего очевидное и непоправимое.

========== 7 ==========

Когда раздался стук в дверь, он даже не пошевелился. Сигарета в пальцах медленно дотлела, и он бросил её в кружку с давно и безнадёжно остывшим кофе. Алана всегда ругала эту его мерзкую привычку, и, чтобы не расстраивать её, он следил за собой и тушил окурки в пепельнице, как поступают все нормальные люди. Но Аланы больше нет. Она уже никогда не заворчит, что от кислого запаха никотина кружку невозможно отмыть. Хотя это, конечно, не было правдой. Кружки прекрасно отмывались и едва заметно пахли хвоей средства для мытья посуды. Он бы всё отдал, лишь бы вновь услышать её негодующее: «Аарон, сколько раз тебя просить!» – и угрозу вылить содержимое ему на голову. Если бы он только мог… Или если бы кто-нибудь, неважно кто, просто намекнул, что он может поменяться с ней местами, он бы согласился, не задумываясь о последствиях. Даже если бы этот намёк нёс в себе обещание вечных мук. Какая ему разница теперь? Его уже терзали чувство вины, беспомощности и собственного бессилия что-либо изменить и исправить. И он прекрасно понимал отчаянную боль Хотчнера из своих снов, но с ним хотя бы оставался его сын, как светлая память об утрате, а его жизнь, жизнь реального Аарона Хотчнера, опустела. В один миг рухнула в бездну слепой тоски, пустоты и чёрного одиночества.

В дверь снова постучали. Правый бок стрельнул злой болью. Он закурил новую сигарету и не сдвинулся с места.

– Хотчнер, я знаю, что ты дома! – громыхнул из коридора голос Патрика. – Открывай!

Он промолчал. Последнее, что он сказал Алане, вернее, спросил: «Ты испечёшь мне блинчиков на завтрак?» – и она солнечно рассмеялась. В гулкой тишине осиротевшей квартиры он словно бы услышал её хрустальный смех, и ему показалось, что его щеки коснулись её тёплые губы. Внезапно он понял, что вряд ли когда-нибудь снова захочет блинов.

– Хотчнер, открывай! Я высажу чёртову дверь! – рявкнул Патрик и в доказательство грохнул кулаком по хлипкому дереву.

Совершив усилие, Аарон заставил себя встать и повернуть ключ в замке.

– Чего тебе? – Вопрос прозвучал тускло и безжизненно.

– Пришёл проверить, как ты. Тебе нельзя сейчас быть одному.

Патрик оттёр его плечом, что было вовсе не сложно, и вошёл. В бумажном пакете, который он сжимал в руке, красноречиво звякнуло.

– Стряс с Бэйкера отгул. Ребята меня поддержали. – Патрик залез в холодильник. – Хотчнер, ты когда в последний раз ел? У тебя шаром покати.

Он не ответил.

– Надежда лишь на себя – преимущество жизни холостяка. Встряхнись, Хотчнер! Будь мужиком, возьми себя в руки и наведи порядок в этом бардаке, – Патрик ткнул пальцем в гостиную. – Сгоняю в магазин. Ты как знаешь, а я вот не привык пить на голодный желудок.

Вновь оставшись в одиночестве, Аарон обвёл комнату невидящим взглядом. И правда, бардак. Если бы Алана увидела, во что он превратил их гостиную, непременно устроила бы скандал. Она любит чистоту и порядок. Любила… Их квартира была маленькой, однако уютной и опрятной, а сейчас выглядела оскорблением её заботливой хозяйке, которая никогда сюда не вернётся. Никогда не вернётся… Он попытался осознать эту мысль, но не смог. И на смену тоске пришла ярость. Он взъярился на себя, на весь этот грёбаный равнодушный мир, которому не было никакого дела, что красавица Алана Мюррей больше не украшает собой его убогую серость. Она была центром его ничтожной вселенной, где вместо звезды отныне зияла чёрная дыра, потому что он, долбаный неудачник, не защитил своё сокровище!

Мысль об этом привела его в ещё большую ярость. Полыхая от ненависти ко всему свету и в первую очередь к самому себе, он со злобным остервенением принялся за уборку. Должно быть, вспышка агрессии придала ему сил, потому что когда приятель вернулся, то аж присвистнул от удивления – и гостиная, и кухня сияли чистотой. Однако злость вспыхнула и перегорела, и теперь ему хотелось, чтобы его оставили в покое, но Патрик так не думал. Здоровяка Суини тревожила апатичная вялость друга. Он не верил, что, поддавшись безотчётной тоске, Хотчнер может попытаться наложить на себя руки, но и рисковать не планировал. Игнорируя тихие просьбы Аарона уйти и дать ему побыть в одиночестве, Патрик соорудил нечто, очень отдалённо напоминающее вок, насильно накормил друга и только после этого скрутил пробку с бутылки джина.

– Меня копы вызывали, – разлив пахший терпким можжевельником алкоголь в два стакана, сообщил он. – И тебя, между прочим, тоже. Этот, как его, Смит всё спрашивал, какого хрена ты не берёшь трубку. Я ему доходчиво объяснил, что не стоить тебя мурыжить. Ты же ничего не видел. Алану нашёл я. Только они, ублюдки, естественно, не отвяжутся.

– Почему он убил мою Алану, Патрик? Она не домохозяйка и моложе остальных жертв, – бесцветно, путая прошлое и настоящее, спросил он. – Так почему он убил её? И почему не добил меня? Лучше бы добил…

– Завязывай, Хотчнер! Выпей. Станет легче.

– Для кого легче?..

Удивительно, но после четвёртой порции джина его немного отпустило. И он рассказал Патрику, как познакомился с Аланой:

– И вот наелся я тех блинчиков и твёрдо сказал официантке, что не уйду, пока не увижу, кто их сотворил. Громко сказал, – говорил он заплетающимся языком. – И тут выходит она. Наверное, услышала мой голос. Боже, такая красивая!.. И спрашивает: «Какие претензии? Пусть в лицо мне скажет». А я, честное слово, Патрик, дар речи потерял. Смотрел на неё и улыбался, как конченый идиот.

– Это ты умеешь, – поддакнул приятель и икнул.

– Ума не приложу, как я тогда набрался смелости и решился предложить подвезти её домой.

– Ты что, весь день у кафе проторчал? Я всегда знал, что ты с приветом.

– Ради неё я готов был на всё. – В груди заныло с такой силой, что в глазах потемнело. – Почему же я не защитил её?

– Откуда тебе было знать? – Патрик налил ещё по одной. – Не вини себя, Хотчнер. Хуже сделаешь. Нет здесь твоей вины. Если кто и виноват, так тот ублюдок, кто убил её, да копы с федералами, которые ни хрена не делают…

Остатки допивали в молчании, и вскоре оба благополучно вырубились. Он заснул впервые за два дня, но сон не принёс облегчения, а утро встретило похмельем и пульсирующей болью в боку. Когда же он вышел в кухню, чтобы сварить кофе, словно наяву увидел светлую тень Аланы у плиты, и на него вновь навалилась удушливая тоска. Усилия Патрика оказались напрасны. Он не мог перестать винить себя в её смерти, особенно после того, как до него дошло, почему маньяк взял такой длинный перерыв между убийствами. Всё до омерзения просто: убийца следил за Аланой, но его детка сменила работу, и выродку пришлось начать всё сначала. Почему он раньше до этого не додумался? Будь он хоть капельку умнее, тогда сумел бы убедить федералов помочь ему, и Алана, его Алана осталась бы жива. Он обязан был защитить её и теперь сходил с ума от собственного бессилия.

Боль в боку медленно наливалась злобой. Не удержавшись на ногах, он тяжело опустился на пол, закрыл глаза, и внезапно его накрыло понимание того, что к нему кто-то прикасается. Это казалось совершенным безумием, но он отчётливо ощутил, как чьи-то сильные пальцы деловито скользнули по пульсирующей боли, вызвав новый спазм.

– Передай, чтобы готовили операционную! – крикнул этот невидимый кто-то и спросил: – Сэр, вы слышите меня? Не отключайтесь!

И он увидел хмурое ночное небо и какие-то тени. Всё кругом было серым, зыбким и расплывчатым, словно он смотрел сквозь толщу мутной воды.

– Что происходит? – едва дыша от боли, выдавил он.

– Сэр, не пытайтесь разговаривать…

– Хотчнер! Мать твою, Хотчнер, ты жив?! – громыхнул над ухом обеспокоенный голос Патрика.

Медленно, будто нехотя, перед глазами нарисовались потолок и перекошенное тревогой лицо приятеля. Не стало ни неба, ни теней, ни людей, ни прикосновений.

– Ну и напугал же ты меня! – Патрик сел на пол рядом с ним. – Я думал кофе попить, выхожу в кухню, а ты трупом валяешься.

– У тебя когда-нибудь было чувство, будто ты живёшь не своей жизнью? – Боль потихоньку откатывалась, и он снова мог дышать.

– Каждый раз, как я прихожу на чёртову работу. А что? Опять что приснилось?

– Я запутался, Патрик, – прошептал он, продолжая сверлить взглядом потолок. – Или с ума сошёл. Хотя, если я спятил, то не могу утверждать наверняка, так это или нет.

– Ты из-за снов? – Патрик встал и принялся варить кофе. – Если заявишься на смену при галстуке, я сразу вызову неотложку.

– Но я ведь знаю, что реально, а что – нет. – Прозвучало не слишком-то уверенно. – Я помню, как познакомился с Аланой. Как мы с тобой познакомились. Не может же вся моя жизнь быть вымыслом!

– Тебя после приступа на философию пробило? – хмыкнул Патрик. – Не будь идиотом, Хотчнер. Сходи к доктору. Но сначала в участок загляни. Настоящий ты или нет, но федералы тебя любого с того света вытащат, если ты им понадобишься. А судя по их нетерпению, у них руки чешутся тебя допросить. Ты в курсе, что им известно об измене Аланы? Хреновые твои дела, Хотчнер. Садись кофе пить, а потом в душ, ноги в руки и к ним, пока они свои теории на тебя не повесили…

Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Тем более куда-то ехать. Однако количество пропущенных звонков с незнакомых номеров по-плохому впечатлило. Странно, что, не сумев дозвониться, полиция не пришла по его душу к нему домой. Впрочем, может, кто и был. Двое суток утонули в вязком тумане, и он их попросту не помнил. Он даже не помнил, как вообще оказался дома. Просто в какой-то момент у него закончились сигареты, и он с удивлением обнаружил, что сидит в полумраке на диване в их с Аланой гостиной и часы показывают начало десятого вечера. Он ещё собирался окликнуть её и окликнул, и лишь после вспомнил, что звать её бесполезно. Его красавицы больше нет с ним. Зови, не зови – никто не откликнется.

От детектива Мартинса ему достались дежурные и совершенно неискренние соболезнования. Агент Смит оказался более предупредительным, а агент Джексон, как обычно, глубокомысленно промолчал.

– Поверьте, мистер Хотчнер, мне самому неприятно, что приходится вас беспокоить… – начал было Смит.

– Когда я смогу забрать её? – прервал он агента.

– Лаборатория ещё не закончила. Мы обязательно известим вас, когда вы сможете забрать тело мисс Мюррей, а пока мы бы хотели задать вам несколько вопросов, мистер Хотчнер. Насколько серьёзными были ваши отношения с мисс Мюррей? – В голосе Смита слышалось мягкое участие, но взгляд был холоден и строг.

– Я собирался сделать Алане предложение. Я любил её, и она любила меня.

– Однако это не мешало ей изменять тебе, – встрял Мартинс.

– Я простил её!

– Ножом в живот? Вот, полюбуйся. – Мартинс положил перед ним снимок, и Аарона замутило от увиденного. Он побледнел и спешно отвернулся.

– Детектив Мартинс, – осадил полицейского Смит. – Будьте добры, не вмешивайтесь в допрос. Мистер Хотчнер, может, воды?

– Просто уберите фотографию. Пожалуйста…

Смит покладисто сунул снимок обратно в папку и присел на край стола рядом с убитым горем Аароном.

– Я вам сейчас всё объясню, мистер Хотчнер. Видите ли, у нас есть все основания и доказательства, что эти убийства – дело рук одного человека. Вот только убийство мисс Мюррей, как бы это сказать, мистер Хотчнер… не совсем вписывается в общую картину преступлений.

– Я тоже думал об этом, – ответил он. – У Аланы нет ничего общего с теми тремя женщинами, – и поделился своими мыслями о причине столь долгого перерыва между третьим нападением и четвёртым, жертвой которого стала его девушка.

– Похвально. Что скажете, агент Джексон? – Джексон предсказуемо молчал. – Вы умный человек, мистер Хотчнер. И я вам верю. Да, я верю, что вы любили мисс Мюррей. Хотя бы потому, что не побоялись вступиться за неё и сделали всё так, что мистеру Спайси, очевидно, было стыдно идти в полицию. Однако вот в чём штука, мистер Хотчнер, мисс Мюррей действительно не похожа на предыдущие жертвы. Как я говорил, не все экспертизы проведены. Но если эксперты найдут хоть какие-то отличия от предыдущих случаев, ваше положение станет весьма шатким. Мы с агентом Джексоном, к примеру, уже нашли кое-что. Вот, взгляните. Не волнуйтесь. Это просто снимки.

Он нехотя посмотрел на фотографии. Криминальный фотограф снял стену с кровавой надписью – большое размашистое «Очнись!»

– А вот снимок с предыдущего места преступления. Та же надпись, но меньше и аккуратнее. И вот ещё что, мистер Хотчнер. – Смит наклонился к нему. – Надпись на месте убийства мисс Мюррей сделал человек в перчатках, а до того субъект не утруждался скрывать свои отпечатки.

– Вы… Вы что, думаете, это я убил мою Алану?! – Он даже не почувствовал, как пальцы сжались в кулаки от гнева. Как им такое в головы пришло? Он боготворил свою женщину и в жизни не посмел бы и пальцем её тронуть, не говоря уже о том зверстве, что проделал убийца.

– Я этого не утверждаю, мистер Хотчнер, хотя детектив Мартинс верно подметил, что у вас есть мотив, и мотив серьёзный…

– Говорю же: я простил её! Алана не виновата в том, что её бывший босс – ублюдок, каких поискать. Почему бы вам с ним не поговорить? Сексуальные домогательства тоже преступление! – зло рявкнул он.

– Уже, мистер Хотчнер. У мистера Спайси очень хорошее алиби на время совершения преступления, – невозмутимым тоном возразил Смит. – Он ругался с соседом. Оба так шумели, что ещё несколько человек вышли из квартир и пригрозили спорщикам полицией. А вот у вас алиби нет. По словам мистера Суини, вы выходили покурить. За временем он не следил и, как долго вы отсутствовали, сказать, увы для вас, мистер Хотчнер, не может.

Потрясённый заявлением агента, Аарон обвёл присутствующих беспомощным взглядом. В блеклых глазах Мартинса он без труда прочёл мстительное торжество. Смит казался спокойным и был омерзительно логичен в своих простых выводах, а агент Джексон смотрел на Аарона со странной грустью.

– Я ни в чём вас не обвиняю, мистер Хотчнер. По крайней мере, пока. Попытайтесь меня понять, – продолжил Смит. – В моей практике такое случалось и не единожды, когда один преступник маскирует убийство, подражая другому преступнику. Однако идеальных копий не бывает…

– А родные и близкие всегда первые на подозрении. – тускло закончил он. – И мои слова о том, как много Алана значила для меня, только мои слова, а агенты ФБР никому не верят на слово.

– Вы определённо нравитесь мне, мистер Хотчнер! – Смит холодно улыбнулся. – Я готов вам поверить, если припомните кого-нибудь ещё, с кем у мисс Мюррей мог быть конфликт.

Он задумался и внезапно понял, что не в силах ответить на вопрос федерала. Кроме философа-растамана Эвы, как ни бился, он не мог вспомнить хоть кого-то из близкого окружения Аланы. Разве что коллеги по прошлой работе, но ни с кем из них его детка не водила дружеских знакомств. Не может ведь так быть, чтобы у столь красивой женщины был такой узкий круг общения. Должны же быть подружки… Однако он не помнил ни одной! И это казалось ему неправильным. Каким-то нереальным. Не затворники же они, в конце концов!

– Я не знаю ни одного, – когда молчать дальше стало уже невозможным, пробормотал он и ошарашено уставился на выжидательно поглядывающего в его сторону Смита. – Как такое возможно? У нас не было друг от друга тайн…

– Не считая её измен, – желчно вставил Мартинс.

– Поступим так, мистер Хотчнер. Формально у меня нет причин задерживать вас, и я не стану их изобретать, – вдумчиво произнёс Смит, к великому огорчению полицейского детектива, которому не терпелось надеть на раздражавшего его охранника наручники. – Пусть эксперты делают свою работу, а вы можете быть свободны. Не уезжайте из города, мистер Хотчнер. Мы с вами свяжемся. И заставьте память работать. Это в ваших же интересах. – Он подписал и протянул Аарону пропуск. – Вы же умный человек, мистер Хотчнер. Докажите это.

========== 8 ==========

Уже завтра ему предстояло вернуться на работу, чему он, признаться, был рад. Стены пустой квартиры давили на плечи и психику. Слишком много в ней Аланы. Слишком много воспоминаний… Он не мог заставить себя прикоснуться к её вещам и повсюду натыкался на них, вновь и вновь раздирая сердце и терзаясь удушающим чувством вины. Однако сегодня, после визита в полицию и оставшегося от разговора с агентами неприятного осадка, он, так ничего и не надумав, взялся за поиски. Старательно обшарил квартиру в поисках хоть каких-то намёков на друзей или родственников Аланы – открытки, письма, фотографии, хоть что-то! И ничего не нашёл. Тогда он решил поговорить с Эва, прекрасно понимая, что поступок сей странен во всех смыслах. Не могла же Алана доверять несостоявшемуся колдуну сильнее, чем своему любовнику? Впрочем, теперь он уже ни в чём не был уверен.

Небо хмурилось, обещая дождь, когда он присел на лавочку рядом с Эвой, беспечно играющим на своих маленьких, будто игрушечных, барабанах. Сегодня около Эвы пристроилась смуглая девушка. Её длинные дреды бились по узким плечам в такт ритму, что она отбивала на дарбуке. Звуки, древние, как мир, сливались и гипнотизировали, понуждая сердце следовать за ними, и неожиданно успокаивали расстроенные нервы.

– Мне жаль твою женщину. – глядя в пустоту, сказал Эва. – Потеря любой красоты невосполнима, и утрата её невыносима.

Аарон закурил и не ответил.

– Что с твоими снами? – поинтересовался Эва.