Текст книги "Ересь Робаута: Гвардия Ворона (ЛП)"

Автор книги: Zahariel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Часть 1 ==========

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Агенты Инквизиции, будьте осторожны. В данном документе описан, пожалуй, самый гнусный из всех легионов предателей. Если ваше сердце недостаточно сильно, чтобы выдержать его ужас, ваша душа может быть изувечена, и ваши руководители приговорят вас к смерти. Обсуждайте данные из этого зловещего документа, только если ваша вера в Императора сильна и ваша душа чиста в Его глазах.

Вы были предупреждены

Индекс Астартес – Гвардия Ворона: Чистокровки и Отродья

Ни один легион не пал дальше от света, чем Гвардия Ворона. Они присягнули самым жутким порождениям Варпа, и овладели силами, которые страшат даже других последователей Губительных Сил. Извратив свой генокод, сыны Повелителя Воронов сделались могущественными и превосходят численностью прочие легионы – что лояльные Императору, что предавшие Его.

Но за изобилие постчеловеческой плоти пришлось дорого заплатить – и эта цена была ничуть не менее страшна того, что должно было свершиться позже. Ибо легион Коракса стал сворой чудовищ из кошмаров человечества, воплощённых в извращённой плоти и безумных рассудках, одержимых сущностями, которым теперь принадлежат их души. И теперь лишь немногие уцелевшие чистокровные воины девятнадцатого легиона властвуют над своими мутировавшими собратьями, в то время как их демонический владыка обитает в погружённом в тени владении, угрюмо размышляя над застарелой, беспокоящей злобой и упиваясь страданиями своих древних мучителей. Хищники или рабы, Гвардейцы Ворона верны завету своего прародителя: заставь страдать других или страдай сам.

Происхождение: из глубин мучений

Знание – сила, но некоторые знания слишком опасны, чтобы позволить им свободно распространяться. Эта истина – один из принципов, на котором основана Инквизиция – организация, хранящее человечество во тьме, скрывая правду о множестве угроз, которые рассеяны между звёздами. Но даже среди членов Священных Ордосов правда о Девятнадцатом Легионе хранится под слоями секретов, ибо знание о наследии Корвуса Коракса может привести человека к безумию и падению. Для большинства подданных Императора, которым позволено узнать о легионах предателей, Гвардейцы Ворона являются ордой клонированных уродцев, мерзких пародий на творение Императора, и подобны Чёрному Легиону Фабия Байла. Инквизиция намерена делать всё, чтобы эти ошибочные представления сохранялись – ибо правда гораздо, гораздо хуже.

Любой рассказ о Гвардии Ворона начинается с описания их трижды проклятого примарха – Корвуса Коракса, Владыки Воронов. Ни один примарх не имел роскоши безмятежного детства, но Девятнадцатому пришлось хуже всех. Расположенный в Сегментум Темпестус мир-фабрика Киавар и его луна Ликей были домом для богатой, но тиранической цивилизации, где несколько групп, известных как Гильдии Фабрикаторов, обладали адамантиевой властью над населением. Жители что планеты, что её луны были рабами техновладык и работали в загрязнённой окружающей среде, чтобы выполнить рабочие нормы. Условия работы приводили к болезням и мутациям организма, но правящую элиту это волновало, только когда это влияло на производительность труда. Они искали различные способы, чтобы повысить работоспособность населения и его устойчивость к заболеваниям. На протяжении десятилетий это было безуспешно – до тех пор, пока творение гораздо более искусных учёных не попало им в руки.

Ребёнок, что стал позднее известен как Корвус Коракс, прибыл на Киавар в огненном дожде, после того, как его вместе с братьями похитили Губительные Силы из лаборатории на Луне. Его капсула, возможно, повреждённая в Варпе, рухнула на поверхность планеты. Исследовательские команды прибыли на место падения через несколько минут. Когда они обнаружили среди останков капсулы ребёнка, который каким-то чудом не пострадал, то тут же проинформировали своё руководство об этом. Пищевая паста и очищенная вода, которые они дали ребёнку, одеяло, в которое они укрыли его – всё это было единственным проявлением доброты, которое он познал на мире-фабрике.

Ребёнка заключили в исследовательский комплекс, где его изучили, взяли образцы крови и тканей, чтобы проверить, не несёт ли этот чудной пришелец какой-то смертоносной заразы в своём теле. Анализ, однако, показал противоположные результаты. Ребёнок, выглядевший как пятилетний мальчик, был чем-то иным. Его ДНК была непохожим на то, что биологи на Киаваре когда-либо видели – это была модель идеального человека, воплощённая жизнь неизвестным, возможно, даже божественным генинженером. Как следствие, правители планеты решили, что в теле этого мальчика спрятаны секреты генетической чистоты, которые они искали столь долго.

Имя мальчика было неизвестно техновладыкам, но это их не слишком заботило. Ребёнку так и не было дано имени – его называли по числу, выгравированному на поверхности капсулы, принёсшей его на Киавар – Девятнадцатый. И отношение к нему было настолько бездушным, насколько можно ожидать от людей, называющих неизвестного ребёнка номером.

Эта книга была единственной вещью, которую он когда-либо видел, которая не имела утилитарного назначения, и она заворожила его. Она была принесена человеком, который имел плоть, как и он, на лице, а вовсе не металл, хотя она была более розовой на свет, чем его. Он был единственным человеком. кто трогал его, не причиняя боль, и забинтовывал ему раны, когда его уносили с операционного стола в комнату.

В книге содержалась история о маленьком животном с оперениями, столь же чёрными, сколь его волосы. Животное это называлось «ворон», и оно могло летать там, где ему хотелось, где оно могло выбрать. Ему книга понравилась, и он мечтал о том, что одним днём сможет летать за пределами стен его комнаты, тёмных коридоров и стола.

Но зазвонила сирена, и мужчина тепло улыбнулся ребёнку, после чего махнул рукой в знак прощания и ушёл прочь, в мир за пределы этой комнаты.

После того, как двери закрылись за ним, ребёнок взглянул на стеклянные панели сверху. За ними были тёмные фигуры, всегда следящие за ним. Но в этот раз что-то изменилось в их расположении, их движениях. Он знал, что было похоже на то, что фигуры за стеклом были недовольны. И он знал с полной уверенностью, что он не увидит доброго человека больше.

Первые годы мальчик провёл в лабораториях, где изучали выносливость его тела к физическим воздействиям и пытались воспроизвести её. Его подвергали радиационному облучению способному убить взрослого человека за секунды, топили в концентрированных химикатах, отравляли искусственно созданными вирусами, способными переписать его генокод. Юный примарх не знал ничего от своих тюремщиков, кроме жестоких и безразличных к его судьбе экспериментов, только то, что есть жизнь за пределами стерильных помещений и острых ножей, и что вещи не могут так обстоять. Из-за непрерывных бесчеловечных экспериментов и заборов образцов на анализ, он вырос в худого юношу, чья бледная, не знавшая света солнца кожа обтягивала кости. Когда его рост завершился, он стал больше и сильней любого смертного, но его тело всё равно несло на себе следы жестокого обращения.

Несмотря на это, примарх не единожды пытался сбежать прочь. Даже неокрепший, он не раз вырывался из оков и оставлял кровавый след из вставших на его пути слуг техновладык. Будучи в меньшинстве посреди территории противников, он обучился прятаться в тенях и наносить оттуда удары, развив сверхъестественные способности к маскировке. Согласно различным историям, юноша мог стать абсолютно незаметным не за счёт реальной невидимости, но делая своё присутствие ненаблюдаемым для рассудков окружающих.

Но ни одна попытка не увенчалась успехом, и пойманного сверхчеловека оттаскивали снова в его камеру, где наказанием за побег были ещё более жестокие эксперименты. Но также с каждой попыткой он приближался всё ближе к внешнему миру и свободе, которую он жаждал каждой струной души. Юноша освоил терпение и стал разрабатывать замысловатые планы, зачастую сбегая для того, чтобы изучить комплекс, в котором его удерживали, и эксперименты, которые здесь проводили. Разграбив банки данных, допрашивая других заключённых, даже один раз пожрав мозг одного из своих мучителей, примарх овладел знаниями, которым он позже найдёт страшное применение. Ходят слухи, что ему даже удалось один раз сбежать наружу – но он оказался на планете один в сердце укреплений своего врага, голодный и окровавленный, и его вскоре вновь поймали.

Его раны кровоточили, но он давно привык к боли, а потому продолжал двигаться вперёд. Он был сейчас близок, как никогда прежде. Планы строения, которые он узнал из мозга прислужника его поработителей три попытки назад, светились в его уме, указывая ему путь к ближайшему выходу. В этот раз, они его не поймают и не затащат в камеру. В этот раз он станет свободным.

Дверь появилась в его взгляде. когда он повернул за угол, прижимаясь к потолку, нежели чем шагая по полу. Его охраняли два массивных автоматона, покрытых бронёй и вооруженных разнообразными средствами убийства – последние разработки охотников-ловчих, созданных местными владыками. Ему потребовалось четырнадцать секунд, чтобы сломать их, после чего он наконец добрался до дверей. Что-то тёплое ощутила кожа его лица – то был солнечный свет сверху. Ослеплённый на мгновение впервые увиденным Солнцем, он поднял голову вверх, чтобы увидеть покрытое облаками киаварское небо. Оно было грязным, и сам воздух пропах химикатами и токсичными компонентами, но это всё равно было самое красивое зрелище в его жизни.

А потом он опустил свой взгляд вниз и увидел десяток автоматонов, собравшихся вокруг двери, их орудия были наведены на него, а ему было негде укрыться. Он понял, что зашёл прямо в ловушку, и все его попытки ничего не стоили. Он закричал в гневе и нежелании смиряться и набросился на машины, думая, что в этот раз он вынудит их убить его и покончить с этим кошмаром раз и навсегда.

Но удача обманула его, и он очнулся через несколько часов прикованным к операционному столу вновь, острые и вращающиеся инструменты гудели над его обнажённым туловищем.

Несмотря на большие затраты, необходимые для удерживания сверхчеловека в комплексе, техновладыки добились заметных результатов в ходе изучения его тела. На основе его крови была создана сыворотка, которая предотвращала мутации даже в людях, работающих в самых грязных местах, и распространили её среди киаварского населения, чтобы поднять его работоспособность. Но у сыворотки оказался недостаток – принимавшие её постепенно начинали сходить с ума, страдая от галлюцинаций, в которых их пытали. Хотя знания о физиологии примархов неизвестны современному Империуму, существуют истории, в которых легионеры видели на протяжении тысяч лет воспоминания своего примогенитора, которые им были незнакомы. Похоже, что эта особенность примарха привела к тому, что воспоминания киаварского пленника оказались распространены среди прислужников техновладык.

После нескольких восстаний пролетариата техновладыки прекратили производство сыворотки и вернулись к исследованиям. Примарх был превращён обратно из живого банка крови в подопытного субъекта, и его мучители, вдохновлённые первичным успехом, были очень настроены найти новые способы улучшить свою рабсилу без побочных эффектов. В ходе второй фазы исследований, когда прошло уже более ста лет с начала Великого Крестового Похода, имперские звездолёты наконец-то достигли Киавара. Император прибыл в планетарную систему вместе с Гором Луперкалем, возглавляя огромный космофлот. Он ощущал присутствие Своего сына на планете, но разведка показала, что, в отличие от прочих случаев, когда примарха находили, этой планетой не управлял полубог.

Киаварские техновладыки между тем поняли, что они не могут справиться с таким космофлотом, который прибыл на их территорию. Но когда Император связался с ними и потребовал вернуть сына, то их хитрые и жестокие умы увидели в этом для себя выгоду. Они заключили договор с Владыкой Человечества. Взамен на передачу сына на космофлот планете будет позволено стать частью Империума без изменений в политическом устройстве и сохранить частично независимость.

Красная пелена боли заволокла его чувства. Время текло странно – дни проносились за одно мигание, а каждая секунда под ножом длилась вечность. С тех пор, как они перестали пользоваться им как источником крови и вернули его на операционный стол, он не пытался уже сбегать. Было слишком много боли, слишком много различных веществ в его крови, чтобы пытаться что-то сделать. Кошмарные видения преследовали его, когда он то входил в горячечный бред, то выходил из него. Он видел жуткие вещи в лихорадочных видениях – чаны, заполненные светящейся жидкостью, производственные линии, протянувшиеся в бесконечность, всё под шум громких приказов и приступов агонии.

Фигуры двигались по краям его восприятия. Большую часть из них он знал слишком хорошо, но одна из них была одновременно и отлична, и крайне знакома ему. В отличие от силуэтов теней, которые мучили его столь долго, эта фигура испускала золотой свет, который напоминал ему о единственном, мимолётном солнечном луче, и его раны заныли.

Сквозь боль и дурманящие вещества он услышал обмен словами:

– Вот оно. Забирайте его с собой, как мы и договорились.

Золотая фигура приблизилась, нависла над ним и осмотрела его, как бы оценивая. Затем её слова прозвучали ещё более удалённым и размытыми, чем слова его мучителей:

– Девятнадцатый… Я искал его уже давно.

– Оно, ммм, несколько пострадало. Мы не знаем о его важности для ваших планов. Надеемся, это приемлемое состояние?

– Да. Оно находится в состоянии, в котором исполнит своё предназначение.

Вспышка ярости возбудила пленника, когда он услышал холодное, безразличное обращение к себе, и он поклялся, что настанет день, когда носитель ложного света расплатится за такие слова о нём – равно как и его мучители.

Озлобление и украденные секреты

Несмотря на попытки сдержаться, Гор Луперкаль источал ярость, стоя в покоях Отца на борту «Буцефала». Он только что вернулся из апокатериона, где его меньший брат оказался в руках десятков лучших медиков Галактики. Гор видел свежие раны и старые шрамы на его истощённом теле. Впервые он видел одного из своих братьев уязвимым, испытывал тоже самое чувство, которое он видел в глазах хтонийских налётчиков, когда их родственникам причинили зло. Он жаждал поквитаться с теми, кто был виновен в мучениях брата. Но Отец не позволял ему это сделать.

– От чего? – спросил он. – Почему ты согласился с их требованиями?

– Они торговали жизнью твоего брата, – ответил Он, – даже если у них не было храбрости сказать это открыто. Спусти я твой легион на планету, они убили бы его.

– Теперь у них его нет.

– Но я дал им слово.

Первый Примарх лишь оскалился, услышав это. Он знал, что означает слово Императора, данное тиранам да чудовищам. Он видел руины городов на Терре, чьи правители думали, что могут торговаться с Повелителем Человечества.

– Они пытаются навязать Тебе условия, которые выгодны им. Если даже не считать того, что они сделали с братом, Ты разве…

– Планета заминирована, а на Ликее находятся термоядерные ракеты, – ответил Император, оборвав Гора. Тот умолк.

– Техновладыки намекнули, что если я пойду против них, то они сожгут свою планету, чтобы не оставить её мне. В нашем космофлоте нет сейчас оперативников, способных всё обезвредить так, чтобы никто не заметил. Возможно, если бы с нами были агенты Малкадора, то всё было бы иначе, но их сейчас здесь нет. Рискнёшь ли ты уничтожением планеты, чтобы принести воздаяние за своего брата?

– Да! – ответил Гор. Он знал, что Отец одобрял в примархах глобальное восприятие мира и мог видеть сквозь их ложь. – Я бы это сделал. Я бы приложил все усилия, чтобы планета не была бы сожжена, но пошёл бы на риск. Эти уроды не заслуживают жить и уж тем более править какой-либо частью Империума.

Император не стал упрекать его за недальновидность. Взамен, маска контроля и царственности, которую Он носил на себе всегда, соскользнула с его лица, обнажив старого, уставшего человека за ней. Старик – которого Гор считал своим настоящим отцом – улыбнулся. Это была улыбка человека, который сделал много компромиссов и знал об этом, но не имел выбор, кроме как идти вперёд, потому что последствия от разворота назад были неприемлемы. Это была улыбка человека, который заключал договоры с чудовищами, которых хотел уничтожить, используя всю свою власть. Это была улыбка человека, который боялся, что в конце, когда он достигнет своих целей, от него самого ничего останется.

– Хорошо. Держись за свою любовь к братьям, – ответил Император голосом, более подходящим его возрасту. – Ведь это то, что тебя делает человеком, несмотря ни на что.

Чтобы восстановиться, Кораксу потребовалось несколько месяцев терапии, и даже после этого на его теле остались следы его мучительной юности на всю жизнь. Когда лечение завершилось, примарх начал обучаться тем навыкам, которые должны были позволить ему взять на себя командование Девятнадцатым Легионом. Тех самых учителей, которые когда-то обучали Гора, доставили на борт «Буцефала», да и сам Первый Примарх обучал своего брата современной военной науке.

В течение этого Император сделал так, чтобы никто не знал, как именно спасли Девятнадцатого Примарха, обеспечивая вуаль секретности через суровые клятвы молчания, взятые с тех, кто его лечил и обучал. Почему это было сделано, неизвестно: одни считают, что Повелителю Человечества было стыдно, что Его сын не смог стать правителем планеты, другие – что Он хотел освободить Коракса от прошлого, чтобы тот мог занять подходящее себе место в Империуме. Так или иначе, Коракса скрывали от всего остального Империума до тех пор, пока он не был готов принять на себя командование легионом космодесанта.

Первые воины Девятнадцатого Легиона были набраны из Ксерических племён техноварваров на территории, которую когда-то называли Азией. Их первой задачей было сделать так, чтобы их народ подчинялся принципам Имперского закона, что они сделали с безжалостной эффективностью, не заботясь о родственных узах. Император счёл это успешным, хотя, возможно, Он мог видеть это как знак того, кем они станут.

В ходе Объединительных Войн они проявили себя как талантливые лазутчики и диверсанты. Зачастую их применяли в следующей роли: имперский посол приходил на землю вождя техноварваров и предлагал ему краткий ультиматум: преклонить колено перед Императором или умереть. Если вождь отказывался – а большинство из них именно так и поступали, ибо были столь же гордыми, насколько безумными, то у него внезапно за спиной появлялся легионер с болтером, после чего посол снова произносил предложение. Если техноварвар до сих пор цеплялся за свою гордость, которая часто подкреплялась какой-то запретной археотехнологией, то Девятнадцатый Легион наносил одновременные удары по его племени, убивая его заместителей и непосредственных подчинённых. После этого войско вождя, лишённое офицеров и деморализованное, оказывалось беззащитным перед Астартес.

Девятнадцатый Легион продолжил прибегать к подобным методам на протяжении Великого Крестового похода и получил за это славу лишенного намёка на милосердия гнева Императора. Без примарха, который мог бы возглавить их, воины Девятнадцатого были раздроблены на малые группы, выполнявшие боевые задачи с нечеловеческой эффективностью. Многие планеты, отказывающиеся принять Согласие, сдавались после того, как их правящая верхушка на глазах публики вырезалась легионерами. Если же люди были порабощены ксеносами, то Легион последних истреблял, не заботясь о сопутствующем ущербе – как, например, во время зачистки планетоида Лисифея. Тогда погибли все люди, жившие на нём, но и легионеры понесли большие потери. Даже Астартес, столкнувшиеся с необычными ксеносами-воеводами, были отмечены опытом того, с чем имели дело, и несли с тех пор внутри себя темноту, которая не отпустит их никогда. Таким был Легион, который перешёл под командование Коракса – покрытый тёмными слухами и раненный во множестве битв, но так и не сломленный.

Мы не знаем, почему Коракс решил назвать своё воинство Гвардией Ворона. Прежде легионеры Девятнадцатого имели разные прозвища – например, «Бледные Странники» и «Пепельные Когти». Многие указывают на то, что ворон в древней Терранской мифологии был герольдом судьбы, приносящим рок и смерть на своих крыльях тем, к кому он прилетал. Эта легенда вполне соответствовала методам Девятнадцатого Легиона и тому, чем он в итоге станет. Позднее вороны из-за предательства Гвардейцев были едва не истреблены на многих мирах – они сохранились в живых, так как большинство граждан Империума с трудом отличали воронов от ворон. В любом случае, несмотря на то, что многие имперцы недолюбливают воронов, никакой связи между этими птицами и Гвардией Ворона не обнаружено.

Когда Коракс возглавил легион, число воинов под его началом не было таким же большим, как у других примархов. Так как легионеры без примарха имели большие сложности в вербовке новых Астартес, и из-за особенностей ведения боевых действий Девятнадцатый Легион понёс заметные потери, в нём в это время было менее десяти тысяч воинов. Хотя это было большее число, чем в таких легионах, как Дети Императора или Тысячи Сынов, до их встречи с примархами, ситуацию нельзя было назвать хорошей, и Коракс намеревался её решить. Владыка Воронов, как его называли легионеры, узнал очень много о своей природе из бесчеловечных экспериментов на Киаваре.

Он перебирался из тени в тень, пройдя мимо стражников в золотой броне, которые его так и не заметили. Настроенные на генокод замки сработали, когда он прикоснулся к ним рукой – его ДНК была достаточно схожа с создателем, чтобы даже продвинутые устройства не заметили отличия. Символы, нанесённые на стены и не позволяющие порождениям Варпа проникнуть в это помещение, не замедлили его ни на секунду.

Коракс стоял в лаборатории существа, называвшего себя его отцом, которая была расположена на борту «Буцефала». Прямо сейчас так называемый Император был занят очередным завоеванием вместе с этим несчастным дураком Гором. Мысли о брате послали волну мурашек по коже Коракса. Был бы он точно таким же, если бы Император нашёл его,

когда он был ребёнком? Стал бы он ничем иным, как верной марионеткой, продолжением его воли? Но Гор его любил. Он был уверен в этом. Луперкаль мог быть слеп к лжи Императора, но он точно любил своего брата Коракса. А потому Владыка Воронов поклялся, что освободит своего брата в один день из рабства – каким-либо способом. Возможно, он найдёт такой способ здесь.

На стенах лаборатории висели схемы, которые Коракс с трудом понимал, но запомнил на всякий случай. Массивные когитаторы работали с мерным шумом, потоки данных текли по их экранам. В специальных ёмкостях плавали органы.

Коракс подошёл к одному из когитаторов и, используя имеющиеся у него знания, стал пробираться сквозь секреты. Знания о создании ему подобных, содержавшиеся здесь, были весьма интересными, но он пришёл сюда вовсе не поэтому, рискуя быть пойманным. Он хотел знать, что произошло со Вторым и Одиннадцатым примархами.

У Гвардии Ворона не было родной планеты, и этот факт вызывал насмешки среди других Легионов, которые считали Коракса примархом, не сумевшим подчинить себе планету. Даже Рогал Дорн, которому пришлось сжечь Инвит, чтобы его не захватила орда орков, считал себя более успешным, чем Коракс, ибо он не только завоевал Инвит, но и объединил под своей властью целый Инвитский кластер.

Отсутствие своей планеты привело к тому, что у Гвардии Ворона не было возможности постоянно откуда-то набирать новых легионеров, и потому Коракс нашёл альтернативный путь: клонирование. Владыка Воронов взял под контроль и засекретил представлявшие малый интерес места на территории Империума и построил здесь лаборатории, где должны были создавать новых Астартес. Взамен того, чтобы набирать массово мальчиков и имплантировать в них искусственные органы, выращенные из ДНК примарха, в этих лабораториях предстояло клонировать Астартес из комбинаций ДНК существующих легионеров. Эти воины и так доказали, что их генетика совместима с имплантатами, и потому они были лучшим источником образцов для нового поколения.

Выращивание клонов ускорялось за счёт применения гормональных стимуляторов, их умы создавались за счёт гипнообработки и загрузки памяти, их плоть объединялась с кровью Коракса с первого мига существования. Вырастая за несколько месяцев, они слабо отличались от других Астартес – да, им не хватало индивидуальности и личных качеств, но это было с трудом незаметно для обычных людей. Хотя большинство Легионов относились к подобной практике со страхом, было много техножрецов и общественных деятелей Империума, которые считали Гвардию Ворона пионерами в применении клонирования и верили, что другие Легионы Космодесанта тоже к этому перейдут. Для большинство гражданских, все Астартес выглядели одинаково, и им был ближе отход от рекрутирования детей и переход к применению научных достижений.

Но у Императора были свои причины не применять клонирование в ходе создания Легионов Космодесанта. Разработанные в Тёмную Эру Технологий секреты клонирования были не приспособлены для постчеловеческой физилогии Астартес, и даже гений Коракса и добытые им знания не облегчали решение стоявших проблем. Владыка Воронов был осторожен в сокрытии цены, заплаченной за прогресс, но истории всё равно гуляли между легионами и даже вне них – истории о ужасных отродьях, которых создавало клонирование. Ходили слухи о имперских агентах, которых отправили расследовать источники слухов, и они как в воду канули. Никаких свидетельств, указывавших на проступки, не было найдено, и Гвардия Ворона продолжала заниматься своими делами.

Тварь, лежавшая на столе, разительно отличалась от Астартес, чьи генокоды были использованы для её создания. Это был не более чем кусок плоти, покрытый бледной кожей, из которого вырастали несколько атрофированных конечностей, бессильно трепыхавшихся в воздухе, а также почти человеческая голова с пустыми глазницами. Без полноценных лёгких отродье могло лишь негромко стенать, даже не кричать, в то время как его идеально сформированный мозг бессильно пытался контролировать тело.

С разочарованным вздохом Коракс свернул твари шею, оборвав её жалкие стоны. Он изучил всё, что мог об отродье, с помощью образцов крови и сканирования ауспексом. Его мозг работал над внедрением модификаций в процесс, чтобы устранить эти дефекты клонов и не нарушить корректировки, уже внедрённые на предыдущих итерациях. Сколько бы времени ни заняло, он преодолеет все препятствия на пути этого проекта.

Возможно, причинами этого провала были повреждения генома, оставшиеся после войны его бойцов с лисифейскими ксеносами? Мог быть процесс отброшен назад минутными различиями, созданными в их ДНК? Он найдёт, от чего возникает брак, сколько бы уродов не потребовалось произвести. Он покажет себя лучшим генинженером, чем самопровозглашённый «Повелитель Человечества».

Попустительство по отношению к Девятнадцатому Легиону поощрялось за счёт эффективности его действий. Когда клонирование было доработано, Гвардия Ворона быстро выросла в численности и стала завоёвывать целые полосы в Галактике. Ни заблуждающиеся человеческие королевства, отказывавшие принять согласие, ни ксеноимперии не могли противостоять комбинации безжалостного наступления клонов и диверсионных навыков старых бойцов Легиона.

Одновременно с этим многие командиры Гвардии Ворона продолжали старую практику вербовки новых Астартес, забирая мальчиков с присоединённых Легионом планет и преобразовывая их по облику примарха. Эти легионеры, именовавшиеся «чистокровками», обучались старым методам войны Легиона, становясь наследниками ксерийских лазутчиков.

Разница между клонами и чистокровками росла – последние занимали любые влиятельные посты в Легионе, а первые были простым пушечным мясом, созданным, чтобы умирать по приказу командиров.

Приложение: о репликантах.

Для историков, изучающих эти архивы и знакомых с современными Астартес и их гордостью, может показаться странным, что репликанты позволяли так обращаться с ними без пререканий. Ответ на это лежит в технологии клонирования, пришедшей из ТЭТ, которую Коракс адаптировал для своих нужд.

Не то из-за неотъемлемых особенностей технологии, не то из-за ошибок техно-мастера прежних времён никогда не могли массово производить искусственных людей с, из-за нехватки подходящего термина, настоящей души. Индивидуальное создание возможно – некоторые эксцентричные техножрецы прибегают к этому, чтобы создать своих детей. Но когда тот же самый генокод распределяется среди нескольких индивидуалов, то наблюдается ослабление душевной эссенции, как если бы она была общей для всех клонов.

Экклезиархия считает клонирование плевком в лицо Богу-Императору, намекая на пример Гвардии Ворона, но Адептус Механикус всё равно пользуется этой технологией. Сколько бы преступников не переделывали в сервиторов, Империуму нужно их гораздо больше ежегодно, и большинство биологических компонентов потому изготавливается путём клонирования.

Помимо душевной слабости, Астартес-репликанты также более восприимчивы к гипнопрограммированию, внедряющему лояльность примарху. Это настолько сильная обработка. что именно она считается причиной того, что столь много воинов последовали за своими примогениторами в ходе Ереси Робаута, и Коракс усилил эту черту у клонов в разы. Соблюдение иерархии – черта, необходимая для функционирования легионов – была доведена до крайностей в Десантниках-Репликантах, и большинство из них никогда не проявляли сомнений в данных им приказах. Не более чем биомашины, закованные в броню из керамита, они отличались также тем, что одним своим присутствием нервировали псайкеров, которые могли заметить внутри них лишь слабую искру душевного огня.

Из такой слабой воли неудивительно, что клоны не смогли пойти против уз крови, связывавших их с Кораксом. Более того, многие члены Ордосов верят, что существует кровяная связь между всеми другими созданиями Девятнадцатого Легиона, подчиняющая их воле Владыки Воронов.

Коракс был хитрым лидером, хотя и страдал от припадков паранойи, вынуждавших его разрабатывать планы внутри планов и принимать меры безопасности даже от самых маловероятных событий – скорее всего, это было вызвано его прошлым на Киаваре. Он прибегал к мерам дипломатии, когда его Легион обнаруживал человеческие миры, но был настороженно настроен к технократиям. Вообще, отношения Гвардии Ворона и Механикумов были крайне напряжёнными – Владыка Воронов не доверял машинопоклонникам и неоднократно выступал за подавление культа Омнисии и насильственной интеграции их территории в Империум. Это привело к тому, что Девятнадцатому Легиону приходилось полагаться на свои ресурсы, и несколько миров, где согласие было установлено мирными методами, заключили договоры защиты с Кораксом, обеспечивая его воинов экипировкой, оружием и военной техникой. Когда техножрецам было не позволено посещать эти планеты, едва не началась самая настоящая гражданская война между повелителями Марса и Гвардией Ворона, которую остановили дипломатические усилия Малкадора и других имперских государственных деятелей.