Текст книги "In choro, dum potes (СИ)"

Автор книги: ypink

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Старк вздыхает, переводя взгляд на мальчишку. У того искры в глазах океаном звёзд блещут, и тонкие пальцы, где на сгибах кожа полупрозрачная, где витиеватый узор вен оплетает плоть, сквозь фарфор голубеет. И видно, как каждая жила бьётся – слишком тонкий Питер, такая живая кукла. Вернее, вся его кукольность сделана его работой – балетом. Ведь будь Паркер простым дворовым парнишкой, не было бы этого эффекта странного незаконного волшебства. Тони переводит глаза в окно на несколько секунд, потом возвращает взгляд обратно на мальчишку, а потом вырубает автопилот и решает рулить самостоятельно.

Питер заторможено называет адрес, пожимает плечами, опускает голову и смотрит на белые резиновые носки своих кед. Старк почему-то думает, что мальчишке до одури нравится красный, а ещё синий. И Железный Человек ему не меньше нравится. То, что Паркер – самая великая фанючка на земле, понять совсем несложно. Чего стоит его тупая потрёпанная футболка, кажется, позапрошлого года выпуска. И мужчина вдруг думает, что ему стоит выпустить линейку одежды со своим именем на заказ в GUCCI или Prada. Ограниченная коллекция – отличная реклама. Но иногда довольно неприятно смотреть на своё лицо, растянутое на ком-нибудь толстом. В конце-то концов, он чересчур самодостаточен и слишком сильно любит себя. В принципе, просто потому что больше и некого.

– И давно ты в балете, паучок? – даёт ему вдруг странную кличку Тони. Хотя она как нельзя кстати подходит.

Питер задумчиво трёт подбородок, называет какие-то неточные цифры и глупо улыбается, обнажая жемчуг зубов. Всё, что Старк может из этого извлечь, – много, очень много. Он вообще не представляет, как что-то такое сложное может завлекать. Одно дело – отдаваться разработкам. Тут ты точно получишь как минимум финансовую отдачу, да и столько сил и здоровья это не будет отнимать. Если ты не идиот, конечно. Дело другое – скакать по сцене, истощать себя диетами и тренировками, страдать просто едва ли не каждый день. И никакой гарантии, что в ты не потеряешь с трудом проложенную дорожку и маленькую дольку успеха, стоит только чему случиться. И это не менее великий риск, чем на поле боя Мстителей.

Небо начинает понемногу темнеть, вечереет. И Паркера прошибает холодный пот. Сидение, конечно, с подогревом, настроенным на интуитивную работу, но тощего мальчишку и нарочно не прогреешь так, чтобы мурашки перестали по спине у него бегать.

– Ты чего такой? – спрашивает Тони, – боишься чего?

Питер неуверенно качает головой, трёт пальцами переносицу и отворачивается лицо в сторону улицы. Его вьющиеся волосы развеваются на ветру, бросая медные отблески от городских огней. Впереди сверкнуло что-то огненное, что немедленно привлекло внимание подростка.

– Это типа уличные фокусники? – удивлённо вскинул брови Паркер, – фаер шоу? Очуметь, давайте посмотрим! Ну хоть одним глазком.

Тони вздохнул, зная, что нельзя задерживаться попусту. Он бросил короткий взгляд на яркие оранжевые огни, сверкающие за пределами машины, и блестящие круглые глаза Питера, который скрючился, восхищенно глядя на них. Затем прямо перед лобовом стеклом возник силуэт, и мужчине пришлось экстренно тормозить, все же задев странного пешехода за одежду краем капота.

– У тебя, что, глаза на заднице? Совсем рехнулся под колёса бросаться? – возмущённо восклицает Старк и открывает блестящую дверцу кабриолета. Ярко-алого, как и странный плащ незнакомца, который – стоп, что? – парил сантиметрах в пятнадцати над землёй.

Питер нервно закусил губу, собираясь высунуться наружу, чтобы получше всё разглядеть.

– Дети сидят дома, – брякнул Тони, и ремень безопасности на мальчишке отстёгиваться отказался. Питер проворчал что-то нечленораздельное, вцепился паучьей ладошкой в подлокотник и вытянул шею, сощурившись.

Старк вальяжно-раскидистой походкой подошёл к незнакомцу, превращая тонну своей ярости в ведро колкой и задевающей иронии. И это всё нужно было доставить источнику проблемы напрямую. Портить день Тони – всё равно, что бросаться под поезд. Он отомстит за плохое настроение, потерянное время и за восхищённо-напуганного Питера, который огромными глазами смотрит на происходящее. Кажется, он что-то возмущенно покрикивает своим девчачьим голосом, но не выходит разобрать ни слова.

– Я повторять не люблю, но специально для вас: с рассудком расстался, что под машины бросаться потянуло? – саркастично бросает мужчина.

Но закончить свою оскорбительную тираду он не успевает, как яркие огни вновь разрезают совершенно светлую темноту Нью-Йорка. Полная вывесок улица озаряется странными печатями – или чем-то около того, Тони вообще не разбирается в подобном, – и сверкает ярко-ярко. Питер, глядя на всё это шоу из кабриолета, шумно вздыхает и сидит с раскрытым ртом, ловит блестящими глазами взрывы золота искр.

– Извините, может, вы не будете вмешиваться? – не менее колко спрашивает незнакомец, и его плотный алый плащ мягко очерчивает потоки воздуха, а потом опускает своего хозяина на асфальт, – засуньте своё эго туда, где ему самое место, и езжайте туда, куда и собирались.

Питер выскальзывает из-под ремня, изогнувшись в немыслимой позе, резво перепрыгивает через дверь и становится за плечом Тони,Тот вовсе не обращает на него внимания, полностью посвятив своё внимание незнакомцу. Он почти смотрел в зеркало, только видел ментальное своё отражение: чувство странного внутреннего одиночества, эгоизм и большая ответственность на плечах.

– Неприятное начало знакомства, сэр, – неуверенно влезает Питер, всё ещё прячась за плечом своего идола. Мужчина с недовольной миной оборачивается на него и сводит брови на переносице.

– Молчи, паучок, – со странной заботой в голосе на автомате перебивает его Старк и вновь отворачивается в сторону незнакомца.

Волнение за мальчишку, который явно куксится, складывает руки на груди и смешно сморщивает лоб. Его тонкие пальцы вцепляются в рукав пиджака Старка, и вдруг чувствуется, какие холодные у него руки. Питер без куртки, на нём бесформенная футболка и абсолютно новые кеды.

– Чёрт, паучок, так ты замёрз, – со вздохом произносит Тони, – вернись в машину. Вдруг ты простудишься, а тебе плясать ещё.

Питер ссутуливается, хотя от шока холода почти не чувствует. Конечно, если бы это был какой-нибудь сопливый фильм, то его бы тотчас закутали в дорогущий пиджак от Prada, который пах бы не менее дорогущим парфюмом Старка. И мальчишка бы сразу почувствовал себя защищённым, завернулся бы и уполз в кабриолет, глядя на то, как Тони сыплет колкостями на недопешехода.

– А ваш спутник куда более дружелюбный, Тони Старк, – бросает незнакомец. Паркер обнимает себя руками и смотрит уверенно, с искрой. И взгляд его блестящих темных глаз сталкивается со светло-голубыми, ясными.

Мальчишка сконфуженно опускает плечи, но глаз не отводит. И Тони чувствует спиной его напряжение, готовый в любой момент оттолкнуть Питера с линии огня. А подросток хочет обратиться к незнакомцу с каким-то явно нелепым вопросом.

– Мистер… – начинает Паркер.

– Доктор, – поправляет его мужчина.

– Мистер Доктор, – без раздумий бросает Питер. Тони перед ним громко вздыхает и морщится с одной мыслью о испанском стыде.

Назвавшийся доктором тоже корчит странную недоверчивую гримасу, будто оскорбленный юношеской ошибкой. Потом он расправляется, пожимает плечами. И Питер отмечает одно – высокий и статный.

– Доктор Стефан Стрэндж, – наконец полностью представляется незнакомец и становится относительно знакомым.

Он смотрит на мальчишку, изогнув бровь. И только получив ожидающий взгляд, подросток понимает, что ему тоже стоило бы назваться.

– Питер! Питер Паркер, – восклицает он и сводит брови на переносице, – а вы, ну, это, типа уличный фокусник? Или показываете фаер шоу?

Стрэндж оскорбленно задирает нос. Раздаётся громкий хлопок, и поднявшейся слабой-слабой взрывной волной ерошит волосы Питера, который боязливо сощуривается и втягивает голову в плечи. Доктор что-то шепчет, но никто не разбирает, а потом мальчишку неожиданно сбивает с ног что-то тёплое и пахнущее загадочно как-то, будто библиотекой и тайнами человеческого рода. Паркеру страшно открывать глаза, Тони смачно выругивается.

– Пакуйся в костюмчик, Старк, если хочешь, чтобы ты и твой спутник были целы и невредимы, – произносит Стефан. Его голос звучит полузаносчиво, но мужчина сбрасывает пиджак на капот и включает систему экипировки в полностью герметичный костюм.

Где-то позади на весу барахтается Питер, иногда пища, как новорождённый котёнок. Что-то красное и тёплое обвивает его руки и ноги, острые плечи, и только новёхонькие кеды торчат из пелены бархатистого тепла.

– Ого! Оно живое! – восклицает Паркер, высунув голову из складок плаща.

Чувство защищённости заполнило каждую клеточку подростка, и странное перепуганное удивление сменилось любопытством. Он высвободил цепкие пальцы, чтобы огладить подушечками приятный на ощупь материал. Он красный, как и новые совсем кеды, так что Питер испытывает цветовую гармонию во всех представимых смыслах. Его немного укачивает, но адреналин кипит в крови, и мальчишка озорным взглядом ловит огненные искры странных символов и кругов.

– Выглядит очуменно, Мистер Доктор! – восхищенно бормочет Паркер, всё ещё находясь в коконе большого красного плаща. В принципе, он всем абсолютно доволен. Ну, кроме того, что со своей гипергибкостью мальчишка не может влезть в драку, чтобы испугать врагов до смерти своим шпагатом и растяжкой.

Тони под железной маской недовольно изгибает бровь. Отрапортовать бы ему Питера домой, чтобы не беспокоиться о том, что тот попадёт под огонь. Возвращаться в больницу, только покинув её, вовсе не хочется. Тем более, что нежного тоненького ребёнка совсем не хочется подвергать опасности. Такие вещи для Тони совсем ненормальны. Правда, и пацан не такой, как остальные. Маленький балерун.

Плащ относит Питера в сторону парка, который растягивается на целый квартал, и находится в двух шагах от затормозившей на пустой дороге тачке Тони. Подросток вываливается на холодную траву газона, соприкасаясь с ней голой кожей. Тело тут же покрывается мурашками, а красное тёплое нечто, махнув высоким воротом, улетает в сторону своего хозяина. Паркер не был бы собой, если бы не зашагал вслед за этим странным, очевидно, зачарованным предметом.

– Питер, кыш! – кричит Тони, только заслышав его шаги и скрип подошв новых кед; динамики брони искажают металлично голос миллиардера.

Нечто дымчатое проносится сквозь тело парня, и он ошарашенно падает назад, будто притянутый к жёсткому асфальту неведомой силой.

– Боже, паучок, ты как? – ворчит Старк. Костюм разбирается, возвращая мужчине обычный вид. Ну, может, с толпой в своём дорогущем пиджаке он слиться и не сможет, но начинает выглядеть не как боевой андроид, а как вполне живой человек.

Питер неуверенно пожимает плечами, потом закашливается, и в глазах его мечется страх. Он переводит взгляд на Стренджа, который цыкает недовольно, напрягается, видимо думая о том, что существо исчезло. Потом он отвлекается на подростка, щурится недоверчиво.

– Домой пораньше к тёте ты не успеешь. Эту штуку нужно извлечь из тебя, пока это всё не повлекло за собой необратимые последствия, – произносит Стефан, корча своё узкое худое лицо в такую недовольную гримасу, что даже Старк невольно напрягает плечи, выглядит вполне воинственно. хоть и всё ещё является самым низким из них.

– Что это и почему мы должны так рисковать? – вены на лице Тони становятся рельефнее где-то на висках и, возможно, на лбу. Слишком темно, Питер просто не видит, да и вряд ли может.

– Во-первых, у нас нет времени, которое мы могли бы потратить на глупые бесполезные объяснения. Во-вторых, риск при любом другом исходе не менее велик, чем сейчас. В-третьих, я бы предпочел, чтобы вы умолкли, и просто приняли моё предложение о, между прочим, совершенно бескорыстной помощи. Хотя я бы мог и не заниматься этим, – напыщенно, по мнению оппонента, произносит Стрэндж и складывает руки на груди. Плащ за его спиной неуверенно подёргивается.

Питер обращает внимание на него: красный, яркий, а ещё такой тёплый, что от воспоминания зубы сводит, а по коже пробегаются зябкие мурашки.Почему-то подросток уверен, что эта вещь не причинит ему вреда. Он не ошибается. У этой мантии свой разум, воля, а ещё непомерная наглость, с которой тяжёлая ткань ложится на острые плечи. Мальчишка вздрагивает, нервно вздохнув, сводит колени под весом предмета на своём хрупком теле и щурится.

У Стрэнджа выражение лица нечитаемое, но такое вмиг оскорбленное.

– Думаю, нам всем стоит поспешить, – непрозрачно намекает на поздний час Стефан.

– Непременно, – фыркает Тони и кивает Питеру в сторону кабриолета.

Впереди долгие объяснения с Мэй. Очень долгие.

========== Finem ==========

Питер в обществе двух мужчин, которые готовы сию секунду перегрызть друг другу глотки, чувствует себя неуютно. Он покрывается мурашками, пока плащ мерно покачивается на его плечах, пряча молочную кожу в россыпи родинок под свои тёплые тяжёлые объятия. Бархат приятно ластится, только напряжение, повисшее в его невольной компании, нервирует. Ну, скорее, оно расширилась без его воли, но выбора как-то особо и не было. Во всяком случае, Питер чувствовал себя вполне неважно, укачанный в машине, видимо. Его и без того бледное лицо приобретало оттенок тайского мела, а румянец пропал с щёк и вовсе, будто под кожей у мальчишки капли крови, ни градуса тепла.

– Эй, паучок, – зовёт его Тони с переднего сидения, пока Паркер, обессиленный, подбирает ноги и морщится полностью прячась от прохладного дуновения ветра. Он поднимает потухшие глаза на мужчину, втягивает голову в плечи, – ты как?

Мальчишка неопределённо ведёт плечом, а плащ на его плече нервно задирает воротник, и Стрэндж оборачивается на шорох, тут же мрачнея.

– Быстрее, если мы будем так тянуть, то можем не успеть, – шипит он сквозь зубы и сводит брови к переносице.

Питера от страха прошибает холодный пот. Он съёживается, смотрит на мага с немой мольбой в круглых блестящих глазах. Тони поддаёт газу и разгоняется до двухсот километров в час. Стефан кивает удовлетворённо и не может сдержать порыва потрепать мальчишку по голове трясущимися пальцами в плотных жёлтых перчатках. И даже так мужчина чувствует мягкость его волос и тепло кожи, которое гаснет медленно, будто умирающая звезда. И это волнует зачерствевшее нутро верховного мага, которое вроде уже остыло много лет назад, укрытое россыпью эгоизма, такого острого и бесстыдного, который казался чем-то совершенным нормальным. И, в конце концов, Стрэндж понял свою ошибку только тогда, когда остался совсем один. Но исправляться не спешил, обещая себе, что сердце больше никогда не кольнёт.

Но где-то внутри Стефана теплилась нереализованная любовь, которая нежным горячим пятном была в нём, но он совершенно не мог поймать её в то время, когда она загоралась. Это происходило слишком редко, с такой частотой вообще больше ничего во Вселенной не происходило. И это знаменательное событие, когда мужчина вновь хмурился и из Верховного Чародея Земли превращается в самого обычного человека из плоти и крови, праздновал каждый его враг. Трудно было найти боевую точку того, кого хочет победить великое зло.

Питер смотрит на его лицо, острые ярко выраженные черты. У самого подростка изгиб изгибами, нежные, детские почти, потому он все время напрягает челюсть и выглядит в глазах других круглым болваном. Но, во всяком случае, это мало кого беспокоит, не считая неприятного осадка и эмоциональной измотанности, которая давит на плечи ответственностью совсем по-взрослому.

– Я в порядке, правда, все нормально, – врёт Питер, а сам и не знает, по какому это поводу. У него плохо всё, всё просто отвратно и замученно, тяжело, веско бьёт в лоб напрямую, с ног валит, и едва ли можно вынести, просто какой-то кошмар.

Тони бурчит что-то себе под нос и просит Пятницу сообщить Пеппер, что рано он не придёт. Напряжённую тишину разрезает звон допотопного телефона Паркера. Он приподнимается, хлопает себя по карманам и крутит в разные стороны головой. Ео волосы растрёпаны и похожи больше на перекати-поле, чем на некогда уложенную причёску.

– Алло..? – приглушённо отвечает Питер, прикрывает припухшие от плана на пороге театра глаза, – Ох, я, эм, должен был позвонить. Прости, пожалуйста, я вернусь сегодня поздно, меня выбрал спонсор, и он хочет провести со мной немного времени, если ты не против. – Конечно, она не не возражает, – Да, это именно то и значит: тебе не придётся устраиваться на третью работу.

Старк слышит ласковое улюлюканье в телефоне мальчишки, и тень улыбки мелькает на его лице. Потом он невольно осмысливает разговор. Третья работа?

– Сколько твоя тётя работает часов в неделю?

– Сто тридцать, иногда ещё ночные смены на выходных. Очень много затрат уходит на моё обучение и танцы, а после смерти дяди счета всё не убавляются, – тихо отвечает подросток, и высокий ворот Плаща прячет его бледные скулы. Слишком цепкий у Тони взгляд, слишком много колкости в глазах Стрэнджа. Питер просто волнуется.

Его волосы бросают медные отблески на обивку передних сидений. Его тонкие пальцы исчезают в складках красного бархата, слегка голубеют и приобретают какой-то трупный оттенок. Это ненормально, и Стефан видит, он ещё не ослеп и не отупел.

– Где тормозить? – спрашивает Тони, – что за помойка? – на его лице выражено недовольство, да так ярко, что невольно холодок пробегается по спине.

Питер даже не может оглянуться, не может посмотреть, что же там назвали помойкой. Ему искренне интересно, но сил не хватает даже на то, чтобы приподняться на локтях. Он только поднимает глаза, смотрит на бледные, едва заметные точки звёзд, щурится и громко вздыхает. На его вздох тут же оборачиваются оба мужчины, которые выглядят обеспокоенно. Стрэндж просто чувствует вину за то, что втянул ребёнка. Тони думает о том, что – впервые в жизни думает об этом, мать вашу! – иногда ради безопасности других нужно с мудрым видом помалкивать. А теперь Питер, почему-то чуть отливающий нездоровой серостью, хватается за его плечо в поисках защиты. В глазах недетский страх, и Железный Человек чувствует, как смертью что-то веет, а по спине – мороз.

– Эй-эй, – немного резко и обеспокоенно похлопывает Тони мальчишку по плечу и помогает ему выйти из машины. У Питера дрожат ноги и руки, в глазах ужас бескрайний плещется. Чувство больного ублюдка падает на обоих взрослых, и лица их приобретают выражение какое-то особенно схожее. Напуганно-усталое, нервное.

Питер неловко перебирает ногами, хмурится, и в глазах у него темнеет. От шагов похрустывает колено, на которое пришлось неудачно приземлиться после концерта. На нём синяк цветёт огромной тёмной лилией, бросает цветные пятна на нежной коже. Где-то в уголках глаз теряются побледневшие веснушки, которых на лице, впрочем, больше нигде и нет. Тонкая бледная улыбка на собственных губах пацана совсем не обнадёживает – Стрэндж смотрит на него взглядом «идиот года».

Паркер проводит в их обществе своё драгоценное время почти до полуночи. У него испарина на лбу выступает, а Стефан прячет изнуренные вздохи за зевками. Тони больше похож на мёртвого, чем на живого: лицо непривычно бледное, морщинка на лбу, сложенные в замок руки. Когда мужчины прощаются, то жмут друг другу руки, а потом Старк оттаскивает сладко уснувшего подростка в машину. Тётушке наплели с три короба, а та даже толком ничего не сказала, уверенная, что с её почти сыном всё очень даже неплохо. Впрочем, она и не ошиблась.

Питеру неловко просыпаться в незнакомой комнате в пижаме с Hello Kitty. И, судя по тому, какая она вдруг мягкая и удобная, она стоит явно дороже, чем весь гардероб Паркера. Да и вид из Старк Тауэра знакомый, такой прекрасный, аж дух захватывает. На прикроватной тумбочке записка, коробка и стаканчик с остывшим кофе. К мальчишке кто-то приходил давно, и несложно догадаться, кто же это был.

У Питера нет пропуска, поэтому он не может открыть дверь. Пятница зачитывает ему протоколы безопасности, и подросток только нервно разводит руками. Аргумент о том, что Паркер опоздает в школу, для Искусственного Интеллекта вовсе не весомый, неубедительно звучит от слова совсем. В любом случае, прозвонивший семь раз будильник, ознаменовал, что уроки уже начались. Мальчишка схватился за голову и мысленно выругался. Немного саднило горло, а в груди будто покоилась пустыня тяжёлого горячего песка.

Подросток содрогнулся, когда с металлическим щелчком отворилась дверь.

– Эй, карапуз, – довольно дружелюбно сказал Тони, видимо, находясь в хорошем расположении духа, – сегодня никакой школы, у тебя стажировка в Старк Индастриз, – мужчина хлопнул в ладоши, довольно сверкая белоснежной улыбкой.

Питер не знал, радоваться ему или грустить, потому просто уронил голову на грудь, пряча блеск слёз под растрепавшейся чёлкой. Волосы ниспадают на его чуть порозовевшее со вчерашнего дня лицо. Подросток шмыгает носом и качает ногами, сидя на краешке постели.

– Спасибо, Мистер Старк, – Тони в ответ неоднозначно пожимает плечами, и весёлые искры пробегают в его глазах.

День выходит насыщенным, и домой Питер приходит к восьми. Сначала они гоняют новый тип реакторов, как только парень решает несколько уравнений. В конце концов, может, именно в данной отрасли мальчишка не силён, он может покалечить не только себя, но и других работников башни – именно этим руководствуется Старк, когда тестирует навыки и знания Паркера буквально перед дверью в каждую из трёх сотен лабораторий. Учёные, трудящиеся в корпорации, странно и косо смотрят на того, кто вот так просто вторгся в личное пространство их непоколебимого и вполне нелюдимого (если рассматривать тесные взаимоотношения) босса. Зависть ли это, просто удивление, презрение – чёрт его знает. Питеру совсем не до этого.

От количества аппаратуры разбегаются глаза. Это удивительно, но подростку разрешают осторожно потрогать, изучить алгоритмы и поприставать к сотрудникам. Лишний раз Паркер никого не тревожит, но чисто в учебных целях старается запомнить всё, что слышит: от банального „он работает от внешнего аккумулятора” до “дыши, паучок, я знаю, что это великолепно, но дыши”. Питер от всего этого в таком диком восторге, что сердце громко ухает от каждого шага. Техника даже выглядит невероятно дорогой, так что даже страшно задуматься о реальном ценнике. Поэтому ко всему он прикасается с таким трепетом, будто трогает собственного новорождённого ребёнка. Не то чтобы у семнадцатилетки-Питера вдруг были дети, он их даже и не очень-то хотел, но почему-то именно эта ассоциация приходила к нему в голову, когда он тонкими узловатыми пальцами касался белой створки какого-то очередного очень сложного прибора.

Несмотря на всё удовольствие находиться в башне, Питер просит у Старка удалённую стажировку, из дома. Лишний раз нервировать тётушку своим частым отсутствием не хочется. Питер слишком честный, нежный и любящий лучик солнышка, потому готов жертвовать тем, что ему по вкусу, чтобы только не доставлять лишних хлопот. Слишком много геройства и всего прочего на одного несовершеннолетнего мальчишку из Куинса. Тем более, тётушка у него всего одна-единственная из вообще всех родственников. Тони не очень рад такому повороту, скрепя сердце выдаёт ему пропуск в Старк Тауэр, притом он странного голубого цвета, когда у других он песочного цвета.

Стоит только Паркеру переступить порог квартирки, он совсем слабо получает по лбу свёрнутой в кулёк газетой. По инерции тянет назад, и Питер готов потерять равновесие и свалиться с ног. Его слегка потряхивает от испуга, который вызвала эта глупость, но это скорее рефлекс, нежели страх.

– Питер! – грозно вскрикивает Мэй, сведя брови на переносице; это первый раз, когда она в таком неописуемом бешенстве.

Тётя всегда была боевой женщиной, хоть и редко показывала свою настоящую злость. Но сейчас она была такая нервная, бледная, её губы подрагивали, тонкие пальцы были сжаты в кулак, которым она, видимо, хотела хорошенько дать племянничку втык. Но тут же она приобретает спокойный, хоть и угрюмый вид. Тонкие плечи опускаются, пока она смотрит на Питера так, будто тот ест младенцев по ночам.

– Где твой телефон? Почему я не могла до тебя дозвониться? Почему мне звонит незнакомый мужчина, который заявляет, что ты в безопасности? – её голос мягкий, но вдруг такой звонкий в глухой тишина дома. На кухне в углу крошится побелка с тихим-тихим шорохом, а подросток всё равно слышит. Грёбанный паучий слух!

Питер неуверенно вздыхает, вытягивается, и в глазах его море вины. Глубокое, бездонное, такое странное и усталое. Ему действительно жаль, что он снова сваливает на других горы беспокойства из-за собственной безответственности.

– Прости, Мэй, опять я тебя с ума свожу, – он глупо пожал плечами и сощурился, пока что-то внутри трепетно сжалось, – веду себя, как тупица. Я постараюсь больше не нервировать тебя.

Женщина устало потёрла виски, пряча бледное лицо за каштановыми локонами спутанных в беспокойстве волос.

– Ты каждый раз так говоришь, Питер, я тебя знаю, как облупленного. Возвращайся домой до темноты, и мне не придётся красить свою седину. Я не готова быть бабулей в таком возрасте, – хмыкнула она, а затем лицо её вновь стало строгим, – ещё раз – привяжу к батарее. Чаша моего терпения не бездонная.

Питер кивает и отказывается от ужина. В последний раз он ел вчера утром, потому желудок будто к горлу липнет. Начинает немного подташнивать, но всё равно кусок в горло не лезет. Мальчишка заползает в кровать, кутается в одеяло и засыпает. Домашка так и остаётся невыполненной.

Паркер встаёт в пять утра, наспех делает уроки, то и дело зачёркивая неверные отметки. В полседьмого к нему приходит курьер, который затаскивает в кухню несколько коробок, даёт расписаться на какой-то бумажке и уходит. Мэй уже как полчаса на работе, а Питер себя изводит мыслью, что же это такое. Потом все встаёт на свои места: на одном бумажном пакете написано послание:

“Я решил, что тебе нужно всё это, притом незамедлительно. Удалённая стажировка требует качественной аппаратуры.

ТС.”

Мальчишка трясущимися руками распаковывает этот пакет. Внутри – телефон, причём настолько баснословно дорогой, что у подростка уши готовы закрутиться в трубочку. Что он скажет тёте? А Неду? Мишель, наверное, тоже не оценит такого контраста. Но чисто из любопытства Питер включает его, обещает себе, что ни за что не будет пользоваться такими вещами, что незамедлительно отправит это обратно Старку. Слишком дорого и слишком пафосно для маленького добросердечного Питера, который всегда снимает котят с деревьев и переводит бабушек через дорогу.

Подросток щёлкает на кнопку включения смартфон и на пару минут выпадает из реальности.

– Добрый день, мистер Паркер, – приветствует его искусственный интеллект из динамика телефона, – желаете пройти обучающий курс?

Питер готов если не сдохнуть на месте, то с ума сойти точно. Он дрожащими пальцами вцепляется в корпус аппарата, шумно сглатывает, но так ничего и не отвечает, только кивнув. Через фронтальную камеру ведётся запись, анализ поведения, через касание собираются общие жизненные показатели. Тони Старк никогда ничего не делает просто так. Он вообще редко делает что-то, а если и делает, то только с определённой целью. Возможно, в этом вся сущность всех Старков.

Мальчишка шумно сглатывает, бросает телефон в портфель, боясь, что тётя позвонить может. Нет никакого желания оправдываться, почему он опять игнорирует оповещения, молчит и пропадает чёрт знает где. Питер не нуждается в гиперопеке, ему бы родителей, ну, хоть только маму или только папу. Своих, родных, тех самых, которые бы читали сказки на ночь, ходили на собрания в школу и вместе с ним встречали Рождество. Утопично-несбыточно. Питеру себя жалко до дрожи в коленях, о, вот дерьмо-то.

Он имел жалость к себе, но не большую, чем простое «какое же ты убожество, Пит». С этого всё начиналось и заканчивалось каждый раз, когда он едва ли успевал испытать к себе хотя бы какую-то жалость. Паркер жалеть не любил ни себя, ни других, но Тони, тот самый Тони вдруг казался таким одиноким, что его чертовски хотелось утешить. Будто что-то такое внутри сидело, тянуло к его горю, к дыре огромной в его душе, такой чёрной, как в Нью-Йорке в своё время была. Старк был болен своими страхами, и было видно, что что-то с психологической точки зрения мучит его. Фальшивое счастье на его лице ничегошеньки не значило.

Питер дрожащими голосом попривествтвовал Неда, пееступив порог школы. Он совершенно не мог вспомнить, как добрался сюда, его мелко трясло, в голове всё было скрыто мутным туманом. Что-то внутри всполошилось, будто шестое чувство. Подросток потянул друга за рукав, стараясь увести подальше оттуда, где бушевала опасность. Но легче не становилось, и запиликавший старковский телефон в рюкзаке напряг ещё больше.

– А разве у тебя на звонке не стоял имперский марш? – недоверчиво косится Лидс на его рюкзак и вздыхает, – что за чёрт?

– Рингтон StarkPhone5, – перебивает его Мишель, с мудрым видом, – Тебе стоит сменить его, иначе Флэш снова начнёт поливать тебя грязью. Не хочу торчать в комнате наказаний за то, что вдарила ему за дражайшего друга по морде лица.

Девушка предельно серьёзна, и Питер бы покраснел, если бы не укатил её в самую далёкую на свете френдзону. Это хоть и было невероятно глупо, но почему-то Паркер думал, что это явно не тот человек, с которым бы он умчал в романтические дебри. Он, в принципе, был невероятно прав. Мишель не была той, кому подросток мог посвятить всю жизнь. Она была очаровательна, но шарм её был таким необыкновенный, что всякого встречного не брал. Джонс нужно было раскрывать, как распускается роза: медленно, каждый лепесток трепетно взращивая, чтобы бутон полностью себя раскрыл на пике цветения.

– Спасибо, ЭмДжей, я точно об этом позабочусь, – кивает Питер, как игрушечный болванчик.

Чтобы наконец взять трубку, Паркеру приходится запереться в кабинке туалета, забраться на унитаз с ногами.

– Паркер, где тебя черти носят? – возмущается Старк, – я заеду за тобой в два, сразу после уроков. Работёнка есть. Вернее, тебя подберёт Хэппи.

Питер почему-то думает, что никто за ним не придёт. Или не приедет – суть вовсе в том. Просто уровень сомнений возрастает до такой критической отметки, что даже расстраиваться особенно-то и не хочется. Впрочем, перемена уже подходит к концу, так что нужно поскорее вернуться в класс. Не хочется снова торчать у директора за всего лишь опоздание. Но об этом непременно позаботятся, потому что его оценки в последнее время из-за частых тренировок ухудшились: Паркер прогуливаю чересчур много даже для своей умной головы, которая, казалось, медленно тупела с каждым днём всё сильнее. Ладно, до поступления в MIT IQ Питера может уйти за отметку меньше нуля. Этого совсем бы не хотелось, но кого будут спрашивать? О, да, больше всего на свете заучка-гений Питер Паркер боялся отупеть.