Текст книги "In choro, dum potes (СИ)"

Автор книги: ypink

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Principio ==========

Питер хлопает шкафчиком, стирает написанное маркером «Пенис Паркер сосёт» и горько вздыхает. В рюкзаке лежат пуанты, бутылка воды и пара мятых тетрадей. Тренировка через полчаса, а до студии неблизко. Тётушка утром вручила пять баксов, прося перекусить и не морить себя голодом снова. Парень пожимает плечами и идёт к остановке. Каждый день по одному расписанию: пустой завтрак, совершенно не сытный, школа, тренировка, часовая попытка добраться домой и не искалечиться, поужинать салатом и лечь спать, так и не приступая к урокам.

Запачкав штанину в луже, Питер только вздыхает и ведёт плечом, забираясь в автобус. У него на футболке под плотным джемпером кислотно-желтая надпись «Iron Man», в ушах электроника, пятёрка между пальцами. Купюра исчезает в руках кондуктора, который пробивает билет и выдаёт сдачу горстью мелочи. Мальчишка даже не считает – ссыпает в карман джинс, свободной рукой хватаясь за поручень. Монетки неприятно холодят бедро и оттягивают карман вплоть до ляжки. Потому Паркер совсем не удивляется, что его джинсы регулярно подвергаются зашивке в этой области – они попросту протираются до дыр, так что у него на плотной ткани изнутри заплатки из старых платков и истёршихся тётиных юбок, которые уже никак нельзя реанимировать.

В ушах – электроника, на улице – пасмурно, но по-весеннему тепло. В автобусе жарковато. Он изнутри пахнет потными баскетболистами – танцоры в голове парня почему-то имеют сладенький естественный запах. Питер смущённо оводит глаза, наступая при выходе из автобуса на чью-то ногу в блестяще-белом кроссовке. Это не его остановка, но тут вдруг так душно и отвратительно, что даже начинает укачивать слегка. Соскочив с транспорта, Паркер позволяет себе немного времени, чтобы отдышаться. Окинув беглым взглядом окружающую обстановку, он опускает глаза на свою запачканную обувь. У него кеды жёсткие с истёршейся подошвой. Они уже износились давно, только тётушке не по карману одевать племянника излишне хорошо. Он благодарен ей за любовь и заботу, но не требует того, чего ему не могут дать.

Внутри школы немного шумно, но немноголюдно. Хлопают дверцы персональных шкафчиков, хмуро здороваются другие танцоры. Тут мало кто вообще улыбается Питеру и не воспринимает его в качестве самого опасного личного врага. Он слишкомэххорош в балете – лучший ученик – и, о, вот дерьмо, совсем не собирается сдавать позиции. Мальчишка лихорадочно мечтает о двух вещах: большой сцене и встрече с Тони Старком. И ради всего этого нужно работать так упорно, что все остальные через год-два от истощения начнут подыхать. Мечты не позволяют жить просто и прокрастинировать сутки напролет. Потому Паркер выуживает из рюкзака пуанты, из шкафчика костюм-трико и идёт в раздевалку, скорчив кислую мину. Все на него пялятся. Слишком хорош фигурой.

Питер едва не стирает ноги в кровь на сегодняшней тренировке. Они остаются целыми только за счёт пуант и усталости, которая больше не позволяет перебирать ногами, только тащить их за собой, как рыбий онемевший хвост. Паркер танцует-танцует-танцует, пренебрегая любыми перерывами и переменками. Отдых создан для тех, кто не хочет достичь своей цели в кратчайшие сроки. А Питер совсем не хочет ждать слишком долго, потому что через пять лет он уже будет не крутой и непривлекательный. В конце концов, ноги сдаются – распухают и болят до такой степени, будто кости хотят пролезть сквозь плоть, будто мышцы и кожа стёрлись о паркет в одну большую мозоль, которая нарывает даже при дыхании.

Прихрамывая, мальчишка доползает до одежды, лениво переодевается и суёт пропахшие потом и кровью пуанты в рюкзак. За окном уже стемнело, но звёзд совсем не видно. Треснувший экран телефона мигает прощально, и гаджет отключается. Мальчишка обессиленно бросает его в карман.

– Чёрт, тётя Мэй опять будет волноваться, – изнеможённо хнычет Питер и набрасывает лямку ранца на плечо.

Он сможет добраться пешком, если не свалится с ног у ближайшего поворота. Подросток страшно устал, а завтра экскурсия, на которой нельзя оплошать. Паркер едет со своим классом в Старк Тауэр завтра, едет исполнять мечту – ну, скорее, пытаться. Нужно блеснуть знаниями, харизмой, умом и всем остальным, что вообще как-то можно использовать в свою пользу. Нужно представить себя в хорошем свете, зарекомендовать. Тётя Мэй и так очень много денег тратит на балетную школу, она не может всё тянуть в одиночку. Иначе она просто угробит себя работой, а ведь ей ещё нет и сорока.

Питер дохрамывает до двери и не может с первого раза попасть ключом в замок. Дверь поддаётся стремительно, распахиваясь под слабым давлением парня настежь, и ужасно скрипя.

– Питер! – он натягивает джемпер пониже и прячет сбитые в танце пальцы в карманах джинс, – Почему ты не позвонил?! Знаешь, как волновалась? – тётушка строгая, но это скорее напускное; Паркер редко возвращается домой затемно, стараясь звонить и предупреждать об задержках.

Подросток стыдливо, будто нашкодивший котёнок, опускает глаза в пол. Женщина мягким широким шагом приближается к нему, треплет по макушке и целует в лоб. Питер выглядит каким-то бледным и тощим, осунувшимся, и она без разговоров отнимает у него рюкзак и накрывает на стол. Мальчишка в себя ни кусочка не может впихнуть, просто проглотить не может. Но под пытливым и настойчивым взглядом тёти уплетает тарелку спагетти. Они через пять же минут оказываются в унитазе, и Питер явно способствует тому, чтобы пища покинула его желудок. Он не должен поправиться ни на грамм – до дебютного концерта четыре дня.

Подросток идёт спать, тихо желает сладких снов Мэй, но ещё час не может сомкнуть глаз. Кровать кажется жёсткой, ночь светлой слишком, звуки из приоткрытого окна такие шумные, будто у него тут стереосистема на полную громкость работает, все показатели выкручены. Ровно в полночь Паркер в последний раз смотрит на часы и наконец засыпает.

Утро начинается с рассвета. Питер наблюдает этюд в алых тонах из своего небольшого, потрепанного временем окна, через щели в котором свистит ветер. Куинс – отличное место для живописного неба. Но на часах четыре утра, и стоило бы поспать ещё хоть пару часов прежде, чем так неразумно вскакивать с постели.

Подросток чувствует настолько чудовищный голод, что даже не может оторвать от подушки голову: его одновременно тошнит, но все внутри вытягивается и схлопывается, будто вакуумный пакет для мяса, и Паркера страдальчески передёргивает. Если тётушка узнает, что все её вчерашние старания благодаря ложке отправились в унитаз, она точно открутит ему голову. А вынужденная чистка желудка происходит с завидной регулярностью, потому что слишком тяжёлая пища на ночь отложится в боках или бёдрах, что совсем не приветствуется учителями и хореографами, потому что максимализм и перфекционизм Питера переходит все границы. Он скорее в лепёшку расшибётся, чем что-то сделает плохо или хуже поставленной отметки “супер-отлично”.

Желудок неприятно скручивает, но кроме питья Паркер себе ничего не может позволить. Он кое-как доползает до кухни и заглушает вой голода пол-литром холодной воды из-под крана. На миг даже сводит зубы, все остальные ощущения дискомфорта становятся приглушёнными и вскоре растворяются в совсем других. От волнения и нервозности кружится голова, и подросток сводит колени, так и не решившись плюхнуться на стул. Тётушке сегодня двойную смену отрабатывать, совсем не хочется тревожить её сон. Испустив удручённый вздох, Питер опрокидывает в себя сельдерей, даже не притрагиваясь к кексам, которые ждут его со вчерашнего утра. Они уже несколько зачерствели, но всё равно источали приятный аромат домашней выпечки. Решив лишний раз не поддаваться соблазну набить брюхо «всякой дрянью», он удаляется в свою комнату, бесшумно прикрыв холодильник и хлебницу.

Мальчишка рухнул на кровать с такой силой, что она даже негромко затрещала. Это было неприятно в какой-то мере, но главное, чтобы тётя Мэй не проснулась. У неё явно возникнут вопросы по поводу того, почему её племянник не спит в такую рань и выглядит так, будто его переехало катком или поездом. Подросток закладывает тонкие жилистые руки за голову, вытягивается и распрямляет спину. Ему явно стоит ещё поспать, только сна ни в одном глазу. Зато дрожат пальцы рук и ног, губы и пушистые ресницы. Сощурившись, Питер всё-таки засыпает тревожным сном, без конца ворочается и что-то ворчит.

Второй раз утро наступает для Паркера в четверть восьмого. Он встает, почти давится своей чудовищной спешкой, быстро принимает душ, притом ледяной, запихивает в себя кружку безвкусного тёплого чая и одевается, дважды путаясь в штанах. Рубашка, секунду назад идеально выглаженная, красно-синяя в шотландскую клетку, выглядит так, словно кто-то достал её со дна помойки. Она настолько помята, будто никогда прежде не подвергалась глажке. Питер двигается слишком много и резко, готовый в любую секунду сложиться вчетверо, если того потребуют обстоятельства, потому одежда на нём мнется почти моментально, и – о, какая жалость! – висит на его плечах, словно на вешалке. Он все худеет и худеет, не видя меры, не зная крайностей. Скорее по неосторожности, чем аккуратности и предусмотрительности. Ещё совсем немного, и Паркера будет надвое ровно сгибать ветром. Кажется, в медицине это называется «Булимия».

Он выскакивает из дома, бегло чмокнув тётю в щёчку и улыбаясь широко-широко. До школы мальчишка добирается едва ли не вприпрыжку. И его не тревожит разворошенная смердящая гниль помойка, паутина, спутавшаяся в вьющихся волосах, песок в неизменно любимых кедах. День кажется Питеру настолько хорошим, что он даже крутится на месте, как маленькая девочка, желающая раздуть свои шёлковые юбки, воображая себя принцессой из какой-нибудь сказочки.

Автобус жёлтый, такого цвета, что между лимонным и канареечным. Сегодня эта пёстрая яркость особенно бросается в глаза, заставляя сосредоточить своё внимание на такой мелочи. Внутри душно и шумно, одноклассники Питера открывают окна, опускают стекло, закидывают сумки в ноги, почти под сидения, и весело галдят. В автобусе ему уже занял место лучший друг – Нед –, который уже готовился непрерывно тараторить о том, что это шанс, что нужно поднажать и получить стажировку в Старк Индастриз. Питер закатывает глаза, только устраиваясь на сидении. Он скрещивает руки на груди, чуть морщится, но слушает с улыбкой, понимая, что это вполне достойная мотивация. Речи, конечно, Нед толкать не умел так убедительно, как, например, Капитан Америка из видеоуроков для наказанных. Но зато он отличный друг, товарищ и человек в целом.

От Манхеттена до Куинса всего час ходу на автобусе, но настолько дикие пробки, что дорога увеличивается вдвое, если не втрое. Питер фыркает устало. Они ещё не отъехали даже, только учитель заползает своим улиточным ходом на сидение, но уже накатывает такая странная, тяжёлая усталость, что Паркер обессиленно роняет голову на плечо друга и засыпает поверхностно на целых полчаса. Потом они застревают в пробке на сорок минут, и на протяжении этого времени мальчишка испытывает дикий голод, от которого лезть на стену готов. Он грызёт и без того короткие ногти, заламывает пальцы и постоянно бросает косые взгляды на дорогу за окном. Флэш, разодетый в новый пиджак от Valentino, надушенный так, будто ограбил парфюмерный бутик, все время пинает спинку сидения Питера. У него новые белоснежные Converse на ногах, их уже подран об автобус, потому что он совсем под ноги не смотрит, – вот что успевает разглядеть Питер до того, как снова получить неприятный тычок в кресло. Нед приваливается к стеклу и тихо-мирно сопит до самой башни.

Их высаживают у самого входа. Паркер шокированно задирает голову и сглатывает, передёрнув плечом. Он к такому готов не был, совсем не был. Морщинки залегают на его лбу. Нед неуверенно бормочет что-то из района «Охренеть, я сейчас побываю в пристанище самого Тони Старка». Парень со своим другом согласен полностью. Особенно, учитывая, что он с трудом передвигает трясущимися от волнения и странного удовольствия ногами. Острые коленки проглядывают сквозь истёршися до дыр в этом месте джинс.

Класс проводят на стойку регистрации и заводят карточки посетителя, вводят их данные в биометрическую систему Старк Тауэра и все прочее, что нужно. Питер разевает рот, хлопает глазами почти испуганно на ласковое приветствие Пятницы. Она у них вместо экскурсовода, видимо, будет сегодня. И почему-то совсем не хочется идти дальше журналистского холла, куда их проводят первым делом. Питер в восторге просто дичайшем, почти дышать не может, хватается обеими руками за Неда, чтобы от толпы не отбиться. Но они ковыляют где-то в конце, на каждый элемент здания выдавая восхищенный вздох. Все слова и истории Пятницы летят мимо ушей. Питер из услышанного вскользь не запомнил ни слова, не считая странной механической интонации искусственного интеллекта, над которой, судя по всему, Старк ещё работал.

Парень ткнул друга локтем, недоверчиво прошептав «Чумовой вид просто!». Нед обернулся к нему и во все глаза уставился на ряды многоэтажек и небоскрёбов Манхэттена, на которые так удачно открывался обзор с середины башни. Флэш бросил колкое:

– Что, никогда домов не видели? Ах, точно, вы же живёте на чёртовой помойке! – и это звучало вполне агрессивно.

Паркер пропустил это мимо ушей. Если уж он сносил поганую кличку «Пенис», то и пару подколок точно бы пережил.

Нэд осторожно коснулся его плеча, и парню пришлось немного обернуться к нему, чтобы смотреть в лицо.

– Ты бледный какой-то, чувак, – несколько обеспокоенно пробормотал Лидс и неуверенно покачал головой, чтобы сделать свои слова более убедительными.

Питер махнул рукой и кое-как улыбнулся, обнажая жемчужные зубы. Он скорее был похож на вампира из-за неестественной бледности и тонкости, чем на простого парня из Куинса. Одновременная грация и неуклюжесть превращают Паркера в плюшевого котёнка. Его потому и притесняют – слишком мирный, чтобы дать в морду своему противнику и раз и навсегда проучить его. Слишком мягкий котёнок, чтобы показать коготочки и пару раз куснуть даже для виду.

Пятница что-то чётко полуворчит, и Питер невольно прислушивается. Он склоняет к плечу голову, потом распрямляется, хватает за руку друга и вытягивает его в первые ряды. Высвечиваются синеватые таблицы с цифрами, которые мало кого интересуют. Искусственный интеллект просит заполнить её тех, кто может это сделать. Первым вызывается Флэш, который только задумчиво чешет шею и с трудом заполняет первый столбец. Мишель фыркает, легко подталкивая тощего парня вперёд. «Это твой шанс!» – одними губами проговаривает Нед и показывает ему большой палец.

– Представьтесь, чтобы я могла зарегистрировать ваш результат, – учтиво просит Пятница. У неё полумелодичный голос с металлическим неживым диалектом. Но если не заострять на этом внимание, то она почти идеальна. Нужно только придумать ей голографический дизайн, а то раздающийся из ниоткуда говор пугает и напрягает.

– Питер Бенджамин Паркер, – бросает нервно парень и сжимает в кулаки тонкие узловатые пальцы. «Пенис» – поправляет Томпсон с недовольным выражением лица.

Ему требуется не больше пяти минут для того, чтобы решить элементарное уравнение и ввести недостающие данные. Слишком просто для того, кто уже изучил первый курс университета. Окошко с таблицей пропадает, и Пятница сообщает:

– Спасибо за участие. Пойдёмте в кафетерий.

Флэш гадко улыбается, толкает Питера плечом и сощуривается не менее противно.

– Не волнуйся, уйдёшь голодным. Тебе не хватит и на пакетик чая, – и тихо гогочет.

Нед показывает средний палец ему в спину недовольно и ободряюще улыбается. Паркер прекрасно знает, что это значит. Но он сегодня не ест, даже чаю себе не позволит. Если только воды с лимоном, чтобы приглушить воющий голод в желудке, от которого уже подкашиваются ноги.

В кафетерии поднимается жуткий гвалт из болтовни и чавканья. Нед хрустит чипсами из автомата. Все бесплатно, и Питеру предлагают блюда ресторанного уровня. Все вокруг набивают брюхо по третьему кругу. Парень смущённо просит бутылку воды с лимоном и не соглашается даже на упаковку крекеров, которую ему вполне любезно предлагают взять в автомате. Он лишь качает головой, трёт глаза и неспешно протягивает воду, глушит голод. Стоило бы купить хотя бы леденец на палочке, что-то сладкое, потому что так недолго и в обморок грохнуться. Питер молит всех богов о том, чтобы отрубился в бессильном голоде он уже дома.

Класс проводит в кафетерии почти час. За это время Паркер получает в голову несколько жвачек, что тут же путаются в волосах полувьющихся, бумажки и коробки из-под сока в спину. Кто-то даже ссыпает ему крошки со своей тарелки за шиворот, и ему приходится отлучиться в уборную, чтобы все вытряхнуть. Питер чувствует, что страшно позорится, потому что у Тони Старка повсюду глаза и уши не только в этой башне, но, как минимум, во всем Нью-Йорке. (Во всем мире, вообще-то! – замечает воспаленное восхищением, шоком и голодом подсознание парня).

Нед тянет его куда-то за плечо, только Питер не может никак собраться весь, чтобы отодрать себя от стула. У него под и потолок ходят ходуном, меняются местами и совершают какие-то обряды против человеческого рода. Впрочем, шумно сглотнув, парень все равно встаёт на ноги неуверенно, делает пять шагов в сторону двери, куда сказала идти Пятница, и падает, угодив кому-то под ноги. В глазах неприятно рябит, а тело становится ватным. Все, что может ощутить Паркер, – голод, дикий, необузданный. У него наверняка громко урчал желудок, да так жалобно, что кто-то явно уже сложил ему пару пирожных в пакетик – Мишель, конечно же.

Пару минут Питер проводит в глухом тумане, пока не чувствует под собой диван и с трудом припоминает, что его волокли на лифте, так и держа прямо на руках. Мальчишка отдирает звенящую голову от мягкого и вполне уютного подлокотника, стараясь проморгаться, – в глазах плывет.

– Питер Бенджамин Паркер, значит, – задумчиво-грозно оглашает такой знакомый голос.

Парень задирает голову и обессиленно приподнимается, во все глаза буквально пялясь на Энтони – твою-то мать! – Старка. Паркер не особо вглядывается в его лицо, кивает как-то неуверенно на обращение к себе и спешно поднимается, становясь на трясущиеся ноги перед своим кумиром. А Железный Человек на полголовы выше.

– И давно ты мечтаешь умереть голодной смертью в Старк Тауэре? – колко и ехидно спрашивает он.

Питер глупо разевает рот, потом качает головой и делает шаг назад, глупо размахивая руками в своё оправдание.

– Я… Чт-Что вы, мистер Старк..! – почти плачущим голосом восклицает мальчишка, – я просто–

Тони лишь усмехается криво, потягивается и ведёт плечом. Питеру верить не хочется, совершенно не хочется. Он на самоубийцу не похож, хотя отношения со сверстниками у него не ахти. Только вот Питер маленький и сияющий, тонкий, как спичка и такой дико усталый совсем по-взрослому. У него нет той подростковой искры в глазах, того глупого несуразного ребячества в движениях. Питер взрослый в теле ребёнка, только наивный очень, экспрессивный, совершенно не контролирующий свои эмоции. И он такой несчастный мягкосердечный идеалист, что у Тони внутри неприятно скребётся совесть.

– Я думаю, твои родители должны знать о том, что ты только что упал в голодный обморок и приземлился в ноги Энтони Старку, – ровно проговаривает мужчина каждое слово.

Он, и впрямь, должен позвонить. Потому что в ином случае, если это чучело заморит себя голодом окончательно, с него репортёры – Пеппер тоже, к слову, этим займётся; она будет первой – снимут три шкуры и сгонят семь потов. Только Питер переводит на него свои замученные большие глаза, размыкает тонкие губы и с мольбой требует, готовый встать на колени:

– Только не тётя Мэй! Она… Она убьёт меня, укокошит. Она будет психовать! – Паркер переводит дыхание, шипит, обнажая жемчужные зубы, чтобы глотнуть больше воздуха, будто желая охладить внутренности, – А когда она психует, я психую тоже! А мн-мне совсем нельзя, мистер Старк!

У Питера слёзы в глазах, вся жизнь проносится. Если Мэй узнает, то карьере в балете придёт конец. Сплошной. Она растопчет его мечту, переедет её на поезде и выбросит на помойку. Тогда Питер умрёт: когда перестанет стирать в кровь пальцы рук и ног, надрывать спину, связки, голос, приходить домой с тренировок очень поздно. И это будет та смерть, которую называют ментальной. Паркер рассыплется бесплотным прахом, если потеряет балет. Это всё, на чём он пока держится.

– Неужели? И это всё? – Тони хмыкает, складывает руки на груди, размышляя над тем, стоит ли схватить Питера за локоть, пока он снова не протёр собой пол.

Мальчишка неуверенно распрямляется, и взгляд его вдруг становится жгуче-колючим.

– Я должен похудеть ещё на два сантиметра в обхвате талии к субботе. А сегодня уже вторник.

Питер замолкает, а Старк окидывает его недоверчивым взглядом. Он не может понять, куда ещё. У пацана есть мышцы, фигура, силуэт, но чего ещё он ищет?

– И в какой-такой конторе тебя морят голодом в короткие сроки?

Парень глотает ком, вставший в горле, гордо задирает голову и чересчур громко и звонко бросает своим девчачьим голосом.

– Балет.

Тони мало что знает об этом. По балету в его жизни Пеппер, которая сейчас так некстати уехала, чтобы отснять очередной вполне скандальный репортаж. Кто-кто, а Мисс Поттс – гроза всех тех, кому есть, что скрывать. Кроме самого Старка, который был защищён изнутри этой структуры очень долгими отношениями с ней. Она вряд ли предаст и сольёт личную информацию в прессу. А, ну, ещё Тони слишком влиятелен и опасен, так что никто просто не рискнёт катить на него бочку с претензиями.

Мужчина отвлекается от размышлений, переводит взгляд на Паркера. Он со странным испугом в глазах разглядывает его шёлковый пиджак от Prada, потом, теряя всю свою гордость и гармоничность тонкого стана, ссутуливается пристыженно. Питер готов провалиться на месте, а лететь этажей так тридцать. Он заламывает пальцы, нервно кусает узкие потрескавшиеся от авитаминоза губы. Мальчишка все ещё бледен, и Тони делает огромное усилие над собой, чтобы не вызвать ему неотложку.

Пятница, сделав достаточно анализов, просто и без прелюдий вкатывает тележку с овощным пюре и парой бутылочек йогурта. Мужчина понятия не имеет, где она успевает достать столько еды за от силы минут десять. Питер, услышав шорох, отскакивает так, будто его током ударило. Он не трусливый, это происходит инстинктивно и никакому контролю не поддаётся. Хорошо это или плохо – Старк подумает потом.

– Ешь, – совершенно ровным голосом бросает грёбанный Железный Человек семнадцатилетнему Паркеру. Тот тушуется, прячет глаза под синеватыми от сосудов веками, тонкими такими, что кожа едва ли не прозрачная, и отрицательно качает головой, – Пятница.

– Да, сэр? – спрашивает искусственный интеллект, готовый исполнять приказы.

– Вышли мне костюм. – с умешкой бросает Тони, глядя на мальчишку перед собой вполне снисходительно. Он не любитель возиться с детьми, но Питер не слишком маленький, а сам Старк не настолько молод, чтобы не думать о том, что в нем вполне достаточно странной вполне грубой нежности, которой не хватает этому… Танцору.

– Это незаконно! – протестует Паркер вполне вяло. Настолько, насколько вообще сил хватает у этого голодного истощённого ребёнка.

– Незаконно отдавать своего сына на балет. Куда вообще твой отец смотрит? – Тони скорее шутит, но думает, что в такую жестокую стезю своего собственного сына не отдал бы.

Питер замирает с открытым ртом, ещё больше ссутуливается и всё-таки не удерживается на тонких ножках-спицах, рухнув на диван. Он не знает, куда смотрит его отец и куда бы смотрел, потому что даже не помнит его лица. Старк, очевидно, ждёт ответа, и такая реакция совсем не кажется ему нормальной.

– У меня нет отца. И матери. Дядя умер полгода назад. А тётя радуется, что я ещё не спился и не сбросился с моста, так что балет все в моей семье вполне устраивает. Это не хобби, это карьера, – Паркер не знает, почему голос трясётся и ноты скачут, почему он прячет свои тонкие пальцы в карманах истёршихся джинс и сводит колени, шумно стукаясь ими.

Тони, если бы умел, недоверчиво пошевелил ушами, как ленивый кот. Но такая способность доступна всего пяти процентам людей, и он точно не в их числе.

– Ещё скажи, что еле-еле концы с концами сводите, – Мужчина полуагрессивно хмыкает. Так нельзя шутить, и если этот сопляк намерен давить на жалость – не дождётся.

Питер садится ровнее, нехотя обнимает руками урчащий живот, но к еде не притрагивается. В его тёмных блестящих глазах немой вызов плещется.

– Это не ваше дело, что и как мы с тётей сводим. Оно касается только нас, и–

– Сэр, костюм подан, – прерывает наклёвывающуюся тираду парня Пятница.

Тони задумчиво пожимает плечами, но уже не злится. Он эгоистичен, у него детская – почти – психическая травма, но взгляд Паркера и его костлявые ручонки как-то быстро сбивают спесь.

– Ну что? – снова тоном подколки, – Сам поешь, или тебя насильно накормит Железный Человек с ложечки? Может, мне весь штаб Мстителей вызвать, чтобы ты поел, а? Питер Бенджамин Паркер? Я звоню тёте… Мэй, верно? Пятница, набирай номер.

Пацан со вздохом сжимает в пальцах ложку. Сам Тони, если быть честным, в жизни бы не стал есть такую гадость. Для всякой жижи есть помойка, а желудок мультимиллиардера создан для чего-то более изысканного.

– Пятница, что это? – с явным отвращением спрашивает мужчина.

– Пюре из брокколи, сэр. Хотите попробовать? – почти с надеждой, если, конечно, искусственный интеллект может подавать какую-то надежду, спрашивает она(?).

Старку хватает того, что по настоянию своей невесты вместо крепкого кофе он пьёт противные смузи. И то, чаще всего оно выливается в раковину под перекрытием Пятницы – Пеппер завтракает на работе чаще всего. Так что такую редкостную дрянь, как эта, Тони пьёт стабильно одно воскресенье в неделю и иногда в субботу. Зато Питер ест это, будто его дома вообще кормят только помоями.

– Ты точно уверен, что твоя тётя не держит тебя дома в качестве домашней зверушки? – корчит мину, полную отвращения, мужчина. Паркер пропускает это мимо ушей, ест медленно, будто смакует какое-то там несчастное пюре, – Господи, ты так долго ешь, будто пищи никогда прежде не видел.

Мальчишка фыркает.

– Если есть медленно, чувство насыщенности приходит куда более полное и держится намного дольше, – поясняет за него Пятница, позволяя Питеру не отрываться и продолжать хоть чем-то набивать свое брюхо. Очень пустое и непрерывно урчащее к тому же.

На йогурт парень смотрит уже с таким отвращением. Он и так съел вполне предостаточно на пустой желудок. Но поднос так и не укатывался, а Пятница использовала заложенную в неё функцию сарказма – покашляла своим механическим голосом. Но в Питера просто не лезло, несчастное пюре, и то стояло поперёк горла. Тони выжидающе изогнул бровь, глядя на мальчишку устало и уже несколько раздражённо. Бледный и болезненный вид Паркера постепенно преобразился, так что мужчина просто кивнул на бутылочки и попросил взять с собой. «Я таким не питаюсь, все равно выкину». Питер нервно засунул их в ранец, думая, как он объяснит тетё, откуда у него еда и с каких пор он притаскивает что-то домой. Сразу посыплются вопросы. Например, почему Питер вдруг не поел сегодня на экскурсии. А Нед, он же не стальной, всё равно сдаст рано или поздно. Просто парень надеется завязать с этим до того, как придётся что-то рассказывать. Тётя Мэй всё-таки не железная.

Повисло неловкое молчание, которое не могла скрасить даже Пятница. Это попросту не было заложено в ней, так что Тони всерьёз задумался над тем, что его оснащение – скорее навороченный пользовательский интерфейс – нуждается в некоторого рода доработке. Вернее, в конкретных таких поправках. Искусственные интеллекты приходилось очеловечивать в какой-то степени, чтобы не испытывать дискомфорта. Во время испытаний своих первых экземпляров Старку казалось, что беседу он ведёт с микроволновкой. Хотя, это было ближе к самым тупым претензиям дешёвого кнопочного финского телефона, который проще было закатать в семь слоёв асфальта, чем полностью уничтожить.

– Спасибо за угощение, – сконфуженно пробормотал Питер, а когда мужчина покосился на него, как на кретина, так тот вообще залился краской. К слову, под цвет своих ужасных носков с Капитаном Америкой.

Тони прежде не видел чего-то более несуразного, чем этот маленький наивный мальчишка. На нем пёстрая футболка под джемпером, детские носки, почти со стёртые до последней нитки джинсы и старые заношенные кеды, которые будто доставали со дна городской мусорки. У Питера королевская осанка и глупый вид, юные глаза и взрослый взгляд. Конкуренция дала толчок. Повлияла потеря родителей в раннем возрасте, смерть дяди, насмешки обеспеченных ровесников. Этот малец очень много взвалил на себя для семнадцатилетнего подростка. Он нуждался во всем, но делал вид, что не испытывал в нынешнем положении затруднений. Несчастный ребёнок.

Старк вдруг понимает, что сам на себя не похож. Он не заботится о других, и ему было бы глубоко плевать на то, что кто-то морить себя голодом. Но большие блестящие глаза Питера, который выглядел маленьким побитым щенком на фоне своих агрессивно настроенных сверстников. Не кажется, что он слаб. Скорее, либо слишком мудр, либо слишком тих, чтобы наводить шум в довольно известной компании. Почему-то Тони очень хочется, чтобы этих малолетних говнюков кто-то поставил на место, хорошенько унизив при этом.

Молчание тянется вечностью. Питер уже начинает неловко ёрзать, иногда бросая косые взгляды на мужчину. Он испытывает такой дикий шок, что вместо какого-то хоть прощания выдаёт скомканное:

– Можно автограф?

На секунду Железный Человек вновь блистает тщеславием и высокой самооценкой, пока парень не даёт ему потрёпанную книжонку со всякими уравнениями.

– На форзаце, если можно, – сконфуженно почти хнычет мальчишка и подаёт ручку. Она настолько изгрызенная со стороны колпачка, что Старку некомфортно брать её в руки. Потому он не ленится попросить Пятницу прислать с дроном перманентный маркер. Питер не обижается – он привык. От него если не каждый первый, то точно каждый второй отскакивает, будто от прокажённого. От известнейшего мультимиллиардера он вообще ничего много и не ожидал. Пока не одарили горой презрения, то всё вполне себе в порядке.

Старк рисует какую-то закорючку, отточенным движением. Питер, просталкеривший это совершенно случайным образом, знает, что тот никогда не расписывается так же, как это делает на документах. И это стратегически верное решение. Кто знает, что можно сделать с подписью одного из богатейших людей.