Текст книги "Вуаль эрилиона (СИ)"

Автор книги: Yozhikus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Невидящим взглядом Тарлин уставился на висящий на стене гобелен – он оказался прав, неслучайно возникли эти чувства и так же неслучайно им предстоит в какой-то момент исчезнуть. Как правильно будет теперь вести себя с Гилором, если хочется постоянно быть рядом, нежить его, обещать вечную любовь и счастье рядом с собой, но этой вечности суждено продлиться лишь месяц? Нельзя, нельзя давать понять ему, как глубоко он сейчас небезразличен Тарлину, но еще более нельзя рассказывать о прочитанном. Пусть всё случится так, как должно, но он не имеет права ни словом, ни делом разочаровать Гилора.‏

Когда Тарлин вышел к завтраку, никто не смог бы и заподозрить, какие борьба и тревога изводят его душу. Приветственно кивнув собравшимся, он внимательно посмотрел на супруга, но тот ответил ему, лишь слегка удивленно приподняв бровь. У дроу сложилось впечатление, что даже после вчерашней ночи Гилор не ждал изменившегося к нему отношения, тем более что проснулся он в одиночестве. И не сказать, что Тарлину стало легче от этой мысли, скорее вновь неприятно кольнуло разочарование в себе, и еще сильнее – то, что супруг так и не дал понять, значила ли эта ночь что-то для него самого.‏

После завтрака у ворот дворца отряд уже ожидали оседланные лошади – настало время возвращаться домой. Помня о произошедшем на Свободной полосе, эльфийский Император приказал трем искусным гвардейцам сопровождать их вплоть до границы с королевством дроу – слишком большой отряд привлек бы к себе ненужное внимание, к тому же каждый из них мог бы заменить собой не один десяток обычных бойцов.‏

Снова начались ночевки в полях, на полянах лесов и безликих комнатах трактиров, и неизменно Гилор устраивался рядом с Тарлином, прижимаясь как можно теснее. Он не делал попыток соблазнить принца или хотя бы намекнуть на это и только обнимал его, молча и как-то отчаянно. Тарлину же стоило огромных усилий сдержать себя, не повалить лежащего рядом юношу на спину, не накрыть своим телом, сминая в горячем поцелуе его губы, не заласкать до тихих сладких стонов. Он дал себе слово не привязывать Гилора к себе еще ближе и старался честно сдержать его. Воины лишь иногда с интересом поглядывали на них, располагаясь как можно дальше, чтобы не смущать супругов в их возможном стремлении познать друг друга.‏

Подъезжая к свободной полосе, Тарлин никак не мог унять тревогу, ледяной ладонью сжимающую сердце и заставляющую его беспокойно трепыхаться в груди. Поглядывая на Гилора, он замечал, как крепко тот сжимал губы и постоянно оглядывался по сторонам, словно перенял от него волнение. Сделав отряду знак остановиться, Тарлин спешился и подошел к супругу, осторожно стягивая его на землю. Он молча обнял Гилора, бережно, но вместе с тем крепко, надежно прижимая к себе, гладя по плечам, спине и рукам, пытаясь хоть немного расслабить его напряженные мышцы и успокоиться самому. Не обращая внимания на удивленных подобным проявлением чувств воинов, он приподнял лицо супруга за подбородок и поцеловал – сильно, глубоко, буквально клеймя своими губами и черпая в нем уверенность.

Напряжение, достигшее своего апогея, когда отряд пересекал границу, даже не думало отпускать Тарлина. Сощурившись, он внимательно вглядывался вдаль, но даже это не спасло их. Вдруг возникший слева дроу, облаченный в ритуальный черный балахон, вскинул руки, разламывая ярко светящийся артефакт, и отряд накрыло сферой разряженного воздуха, заставляя всех, находившихся внутри него, потерять сознание, неловко съезжая с еще двигающихся по инерции лошадей на землю.

***

Первым открыв глаза, Тарлин сразу понял: Гилора среди них нет. Магия эрилиона, напитавшая его тело, как будто горела, призывая вскочить и, оставив все дела, броситься на поиски своего хозяина. Поднявшись, Тарлин, потрясывая воинов за плечи, пытался привести их в чувство, но попытки были тщетными, оставалось только ждать, когда они придут в себя сами. Обхватив себя руками, будто пытаясь успокоить беснующуюся внутри магию, он ощущал себя осиротевшим без привычной молчаливой поддержки Гилора, без его постоянного присутствия рядом. Тарлин пытался разобраться, были ли это его собственные чувства или снова выверты магии, но в любом случае следовало как можно скорее отыскать Гилора и молиться богам, чтоб успеть до того, как ему сильно навредят.

Как бы ему ни хотелось отправиться на поиски эрилиона прямо сейчас, Тарлин прекрасно понимал, что сами они это сделать будут не в состоянии. Необходимо добраться до земель дроу, отправить послание отцу – он искренне жалел, что никто в их отряде не владеет ментальной магией и не может сделать это прямо сейчас, – сообщить эрилионскому правителю, в конце концов. Будучи принцем, Тарлин понимал, что ситуация с похищением Гилора может вылиться не только в его личную трагедию, но и в политический скандал.‏

Очнувшиеся воины моментально оценили произошедшее и, видя, что принц находится одновременно в ярости и практически отчаянии, не докучали вопросами и уточнениями. Эльфы же приняли решение вопреки приказу сопровождать дроу на всем пути до дворца и участвовать в спасательной операции наравне со всеми.‏

Коней гнали во всю прыть, лишь немногим не загоняя их – выносливые самцы королевского табуна почти хрипели, неся седоков практически на пределе своих возможностей. В трактире остановились лишь на несколько минут – отправить послание во дворец. Было решено при первой же возможности сменить коней, но кто сменит самих дроу и эльфов, буквально соскальзывающих с седел от усталости? ‏

На привал было решено остановиться на небольшой поляне, путники едва успели вскипятить воды на костре да нехитро поужинать – сухари, вяленое мясо и фрукты, – как тут же уснули, не забыв, правда, выставить охранные заклинания.

На следующий день всё повторилось: бешеная скачка, капли воды вместо чая, крохи черствого хлеба вместо обеда. Но никому и в голову не пришло жаловаться – воины сильно переживали о том, что свою роль охранников они выполнили из рук вон плохо и не уберегли эрилиона. Тарлин же просто сходил с ума от беспокойства за Гилора, и ему было не до подобных мелочей.

К ночи второго дня отряд, наконец, прибыл в замок. Отправив остальных ужинать и отсыпаться, принц, даже не смыв дорожной пыли, направился к отцу – ему самому ночь предстояла бессонная.

Как Тарлин и надеялся, его величество Кронимар получил весть и уже вовсю разрабатывал поисковую операцию вместе с лучшими аналитиками королевства, начальниками стражи и вообще всеми дроу, кто хоть чем-то мог ему помочь. Старший магистр Ковена магов горячо уверял принца, что они ищут Гилора своими силами и беспрестанно изучают древние фолианты, надеясь прочитать о еще неизвестных им способах поиска.

Дело затруднялось тем, что никто не мог понять мотивов похитителя – Гилли не был наследным принцем, не был магическим супругом Тарлина, да и вряд ли кто-то имел с ним личные счеты – слишком добрым существом он был. Были перебраны все варианты, принц даже рассказал о легенде эрилионов, думая, не мог ли кто-нибудь прознать о ней и попытаться помешать принцу достичь своей цели и тем самым навсегда запереть Гилора в отталкивающем теле. Кто-то высказал мнение, что похищен он был ради выкупа, но прошло уже довольно много времени, а условия его возвращения никто не заявлял. Другой же считал, что эрилиона мог похитить какой-нибудь сумасшедший ученый для изучения практически никому не известной толком расы, и эта мысль заставляла скрипеть зубами от злости и отчаяния. Не забыли и о возможных политических причинах – кто-то вполне мог хотеть таким образом разрушить и без того хрупкое сотрудничество с Хертоном.

Переговорив с советниками, Тарлин, едва успев принять ванну, тоже отправился в библиотеку и зарылся в старинные фолианты, пытаясь отыскать возможность помочь Гилору – бездействовать он сейчас никак не мог. Слуги принесли ему поздний ужин, чтобы он смог, наконец, нормально поесть, пусть и не отрываясь от книг. Когда спустя час они вернулись, чтобы забрать посуду, оказалось, что принц заснул, до последнего не оставляя чтение и положив голову на согнутый локоть.

***

Тарлин спал и видел во сне себя сидящим на троне, а рядом – сияющего Гилора, невообразимо красивого, глядящего ему в глаза и нежно держащего за руку. У их ног на большой вышитой подушке сидел остроухий мальчик, обнимавший плюшевую игрушку. Он был похож одновременно на них обоих, серые глаза пытливо взирали на мир, кажется, всё понимая и по-своему оценивая. Принц с умилением следил за малышом, ласково перебирая пальчики держащей его руки, и чувствовал себя бесконечно счастливым.

Чуть позже сон неуловимо изменился, и Тарлин увидел себя обнажённого в постели рядом с таким же нагим Гилором. Эрилион был по-прежнему прекрасен, он тихо постанывал в ответ на ласки и зажмуривал глаза, пытаясь справиться с накрывающим его наслаждением. Тарлин исступлённо целовал его грудь, живот, гладил стройные ноги, почти сходя с ума от ощущения нежной горячей кожи, такой гладкой, как не бывает ни у одного мужчины. А после, мерно вбиваясь в распростертое под ним тело и прижимая ладонью аккуратный член, он тонул в глазах цвета расплавленного серебра и пил сладкие вскрики с зацелованных губ.

Перед глазами вдруг начало темнеть, сильнее и сильнее, до тех пор, пока Тарлин не оказался в кромешной тьме, где не было ни единого звука или запаха. Через какое-то время он смог расслышать тихий шепот, тот становился всё громче, пока не стал практически оглушающим. От крика звенело в ушах, и он лишь с огромным трудом смог расслышать в нем просьбу о помощи.

***

Принц резко проснулся и сначала даже не смог определить, где находится – крик всё еще стоял в ушах, заставляя сердце, как бешеное, колотиться в груди. Он тяжело дышал, пытаясь привести мысли и ощущения в порядок, взять себя в руки – не было никаких сомнений, что голос, звучавший в его сне, принадлежал Гилору. Жажда действовать, прежде чуть притупленная сильной усталостью, снова гнала его делать хоть что-нибудь прямо сейчас.

Тарлин вновь зарылся в древние книги, коря себя за то, что заснул и потерял бесценное время, и старался не задумываться о картинах, привидевшихся ему во сне и явно рисовавших их с Гилором счастливое будущее. Принц отчетливо понимал, что у них впереди не будет ничего – ни хорошего, ни плохого, – если он хоть немного опоздает.

Страницы текстов на полузабытом языке предков мелькали перед его глазами, когда в библиотеку, практически неслышно ступая, вошел Старший магистр.

– Доброй ночи, ваше высочество, – проговорил он, прижимая к груди какую-то книгу в кожаном переплете и почему-то не глядя Тарлину в глаза. – Я кое-что нашел, но, всё же, перед тем, как идти с этим к его величеству, решил уточнить у вас. Возможно, моя находка не стоит и мелкого зерна, но вдруг… Это очень деликатный вопрос, и я заранее прошу за него прощения у вас, ваше высочество.

– Я слушаю, – ответил Тарлин, недоумевая, что же такое обнаружил магистр, раз это заставляет его так стесняться.

Тот глубоко вздохнул, собираясь с духом, и быстро, но отчетливо выдал:

– Вступали ли вы в интимную связь с принцем Гилором без использования заклинания чехла, и если да, то как давно это было?

– Вступал, – медленно ответил Тарлин, вспоминая детали того вечера. – Как раз накануне похищения. Это может помочь?

– Должно сработать, – облегченно выдохнул магистр, опускаясь на стоящий рядом стул и даже не спрашивая на это дозволения.

– Хорошо, – сказал Тарлин – сил на какие-либо эмоции уже не осталось. – В таком случае следует начать ритуал поиска прямо сейчас, если только он не требует долгой подготовки.

– Не требует, – объяснил магистр по дороге в ритуальный зал. – Он основан на том, что внутри тела принца Гилора сохранилась частица вашего, и именно она будет отвечать на наш призыв. Так же, как он связан с этой частицей, мы свяжем вашу кровь с его волосом. Вы, возможно, не знаете, но по приказу его величества горничные сохраняют все волосы, найденные при уборке, в том числе и на такой случай.

Тарлин лишь кивнул в ответ и восхитился дальновидностью своего отца, которая сейчас должна будет помочь найти и спасти его любимого эрилиона.

Судя по тому, что в ритуальном зале уже было всё подготовлено, и даже сам его величество Кронимар присутствовал, расположившись в кресле в самом дальнем углу, Старший еще из библиотеки ментально связался с кем-то и отдал соответствующие распоряжения.

В центре комнаты на каменном алтаре лежало огромное прямоугольное зеркало, в котором Тарлин, присмотревшись, с удивлением узнал свое собственное. На небольшой тумбе чуть поодаль находились серебряная чаша, несколько колб и серебряный же стилет.‏

– Не будем терять время, господа, – проговорил Старший магистр. – Прошу магов Ковена принять максимально возможное участие в ритуале. Начнем.

Десять магов – почти все, кто входил в королевский Ковен, – подошли к алтарю, положив подушечки пальцев на края зеркала. Старший же, откупорив одну из колб, вылил из нее в чашу прозрачную жидкость, больше всего похожую на родниковую воду.‏

– Ваше высочество, ваш черед, – сказал он, протягивая принцу стилет.

Тарлин, не раздумывая, полоснул себя по раскрытой левой ладони и сложил ее лодочкой, чтобы кровь не пролилась раньше времени. По знаку магистра и под его шепот он вылил ее в чашу, где та растворилась с тихим шипением. Затем Старший раскрыл меньшую колбу, вынул оттуда светлый волос Гилора и также опустил в чашу. Дождавшись, когда тот полностью растворится, магистр резким движением выплеснул содержимое чаши на зеркало.‏

Сначала оно подернулось рябью, затем дымкой, будто испаряя с себя всю влагу, а после поверхность его потемнела и несколько долгих десятков секунд не показывала ничего. Очевидно, на место, где держали Гилора, были наложены очень сильные чары, или же в его теле не осталось следа семени Тарлина, но собравшимся уже показалось, что ритуал окажется бесполезен. Однако силами большинства магов Ковена защитные чары были взломаны, и на поверхности зеркала медленно проступило изображение эрилиона в прочных металлических наручниках, лежащего без движения на полу камеры. Затем оно начало отдаляться, показывая полностью здание, становилось всё мельче и мельче, и уже больше напоминало карту, где желтой точкой пульсировало местонахождение Гилора.‏

Несколько минут Тарлин внимательно всматривался в зеркало, силясь понять, что ему напоминает эта картинка, затем резко поднял голову, встретившись глазами с отцом, бросил: «Я знаю, где это», – и, больше ни на кого не глядя, быстрым шагом покинул комнату.

========== Глава 8 ==========

Первое, что, очнувшись, почувствовал Гилор – Тарлина нет рядом. Эрилион уже давно ощущал его, даже несмотря на почти исчезнувшую магию, как продолжение себя, и оттого ярче сейчас было ощущение потери. Воспоминания о произошедшем возвращались медленно и неохотно: неожиданное нападение, Тарлин, вскинувший меч, воины, рубящие клинками и натягивающие тетиву; дальше в памяти была лишь чернота.

Не открывая глаз, Гилор прижал ладони к полу, надеясь, что оставшейся магии хватит на короткий толчок, чтобы хотя бы определить, где он находится, но земля не откликнулась – ни малейшей вибрации, ни шороха прорастающих трав. Значит, одно из двух: или нападение еще сильнее ослабило его, или рядом с ним нет ни единого клочка земли. Эрилион распахнул глаза и внутренне простонал – его опасения подтвердились, он был заперт в настоящем каменном мешке. Ему было абсолютно бессмысленно рассчитывать на помощь магии – ни связаться с Тарлином, ни попытаться защититься он не сможет. Конечно, Гилор умел обращаться с мечом, и довольно неплохо, но… для этого мечом нужно было завладеть.

Гилор понимал, что его похитители не могли оставить достаточно следов, чтобы их можно было обнаружить, и потому не ждал помощи Тарлина. Очень хотелось надеяться и верить, но эрилион, загнав эти бесполезные сейчас чувства поглубже в душу, готовился встретить свою судьбу с гордостью и дерзостью, как и подобает ему, принцу по рождению и по браку. Единственное, чего он отчаянно желал – чтобы Тарлин и остальные ребята не пострадали во время похищения.

Спустя какое-то время внизу одной из стен вдруг появилась ниша, в которую впихнули краюху хлеба и маленькую жестяную кружку с водой. Голод, ранее не замеченный Гилором из-за беспокойства, развернулся в полную силу, и эрилион задался вопросом, сколько же он провел без сознания, если сейчас так сильно хочется есть.

Тускло блеснули в свете маленькой лампы под самым потолком плотные металлические браслеты, сковывающие его запястья и соединенные недлинной цепью. Откусив от принесенного хлеба маленький кусочек и отпив еще меньший глоток, Гилор решил припрятать остальное – неизвестно, сколько его намереваются здесь держать и как часто кормить.

Удивительно, но холодно не было, несмотря на то, что эти самые браслеты были его единственной одеждой. Какой смысл был его раздевать, Гилор не знал, но, возможно, похитители опасались, что он может удавиться на собственной одежде или применить ее против них. Собственная нагота сильно смущала, он не привык видеть свое тело обнаженным, не спрятанным в привычный панцирь свободной одежды, но приходилось терпеть.

Присев в углу камеры, эрилион закрыл глаза, но спасительный в его ситуации сон не шел, только неотступно преследовали мысли о Тарлине. Хотелось хоть на мгновение почувствовать касание его магии, чтобы быть уверенным – жив. Та ночь во дворце светлых, что они провели, нежа друг друга во взаимных ласках, стала самым дорогим его воспоминанием за всё время вне родных земель.

Гилор не знал, сколько прошло дней с тех пор, как он очнулся – в камере не было окон, а внутренний хронометр катастрофически сбился. Было слишком страшно чего-то ждать, о чем-то думать, и потому он старался держать себя в состоянии, близком к медитативному самосозерцанию.

В какой-то момент из этого состояния его вывело яркое мерцание стены, которое прекратилось через минуту, но создало в стене довольно низкую и узкую каменную дверь без ручки – понятно, что она не была рассчитана открываться изнутри. Дверь плавно распахнулась, явив пленнику дроу аристократического происхождения и двух огромных охранников, облаченных в доспехи так, если бы они сию секунду были готовы принять бой. Впрочем, возможно, это так и было – никто из них и понятия не имел, чего можно ждать от эрилиона, даже ослабленного.

Подхватив за скованные руки, эти двое выволокли Гилора из камеры и потащили коридорами. Он судорожно вздохнул, но, наряду с ощущением, как заполошно колотится сердце, чувствовал и облегчение – скоро всё решится. Гилор был изумлен, когда понял, куда его так рьяно тащили – в ритуальный зал, самое сокровенное место любого дома. Здесь всё явно было уже готово к какому-то ритуалу: магический свет погашен, оставлены только свечи, на горелке, испуская пряный запах, плавился красный воск. Но более всего юношу встревожили прочные металлические обручи, прикрепленные к алтарю – такие использовались только во время жертвоприношения. Гадая, что же от него, лишенного магии, может быть нужно, Гилор настороженно следил взглядом за, очевидно, хозяином этого места. Воины, небрежно скинув его на пол, отошли к стене, почти полностью сливаясь с ней и не отвлекая на себя ничье внимание – профессионалы.

– Располагайся, будь моим гостем, – радушно произнес хозяин довольно приятным голосом. Он и внешностью был вполне привлекателен, впрочем, так же как и большинство дроу, и, судя по всему, не собирался скрывать от пленника свое лицо. – У нас есть немного времени до того, как придет мой брат, и мы сможем закончить последние приготовления.

Дроу заложил руки за спину и принялся прохаживаться от одной стены до другой, напоминая этим Гилору его бывшего наставника. Вот только этот, похоже, одними наставлениями да поучениями не обойдется.

– Наверняка ты задаешься вопросом, – между тем продолжил тот, – кто я, где мы и для чего. Что ж, я отвечу на них по порядку. Меня зовут Ниир Таккендар, и находимся мы в моем имении. А вот что здесь делаешь ты… Знаешь, раса эрилионов – настоящая загадка для всех, которую каждый хотел бы разгадать. И я в том числе. С ними связано много сказок, поверий… Сейчас за давностью лет их уже почти никто не помнит, а зря, ой, зря. С детства мы с братом были увлечены сказаниями об этой таинственной расе, хотелось хоть одним глазком когда-нибудь поглядеть… И что я выясняю? Эрилион собственной персоной приезжает в нашу столицу! Увы, первым протянул свои лапы к тебе наш принц, но теперь-то ты мой. Не думай, лично мне ты не нужен, – он помолчал. – Мне нужна сила, которую ты можешь дать.

Замерев, Гилор вслушивался в слова Ниира, пытаясь не поддаться панике и понять, что же от него хотят. Дроу же, подойдя чуть ближе, неожиданно ласково посмотрел на него, хотя глаза горели фанатичным огнем, и снова заговорил, но теперь уже вкрадчиво и с нежной улыбкой:

– Видишь ли, мальчик… Существует один ритуал, после которого сила, заключенная в эрилионе и умноженная в десять раз, перейдет к тому, кто пожертвует на ритуал свою кровь. Сила же – это власть. И мне несказанно повезло, что мой обожаемый младший братик состоит в Ковене магов. Я знаю о тебе всё… Так что от тебя будет требоваться лишь расслабиться и позволить нам сделать свое дело.

Гилор прикрыл глаза, скрывая мелькнувшую усмешку: всё, что говорил этот дроу – лишь его фанатичный бред, не более. Будучи эрилионом, он знал, что его магия, не измененная собственной волей, не приемлет тело иной расы – оно не подойдет даже по своему физическому устройству. Даже если дроу и нашел где-то в книгах подобный ритуал, он мог бы сработать только при передаче магии другому эрилиону, и то сила бы не смогла увеличиться в десять раз – это против всех существующих законов. Но сейчас эти знания ничего не стоили, и переубедить Ниира и его брата не представлялось возможным.

– Всё, что нужно для ритуала, – тихо и еще более проникновенно сказал дроу, – принести в жертву эрилиона. Беременного эрилиона, мальчик.

Вот и всё, теперь были раскрыты все карты. Тихо звякнула цепь браслетов, когда Гилор инстинктивным движением закрыл ладонью живот, будто защищая свое нутро от посягательств посторонних. Что ж… Первый раз его брали практически по любви, второй и последний же… Гилор не обманывал себя, понимая, что именно будет предшествовать ритуалу. Весть о скором изнасиловании буквально заморозила юношу, сейчас лишь жалевшего, что ему не суждено просто умереть на алтаре. Это после придет ужас, боль, отвращение, стыд, и Гилор был благодарен своему телу за такую отсрочку.

– Так вот, – продолжил вещать Ниир, снова начиная ходить из угла в угол. – Мы дождемся моего братца-мага, он мне приготовит настоечку, чтобы встало всё, что нужно, и потом мы с тобой… м-м-м… сольемся телами. Затем часа четыре подождем, чтобы семя усвоилось, – этого времени будет достаточно, о вашей физиологии я тоже читал в книгах – и начнем наш маленький ритуал, который позволит мне, наконец, свергнуть Кронимара и занять его место.

Самым лучшим для Гилора было бы снова погрузиться в медитацию, как он постоянно делал в своей камере, но голос дроу ввинчивался в уши, не давая сосредоточиться на собственном дыхании, и учащал сердцебиение. Ниир нес что-то еще, но главное о своей участи эрилион уже услышал и сейчас возносил молитву всем богам, которых знал, чтобы помогли ему встретить боль и унижение достойно и снисходительно даровали скорое беспамятство. Горячо поблагодарив их за мгновения радости рядом с Тарлином, Гилор вновь попытался воззвать к своей магии – вдруг бы получилось хоть как-нибудь защитить себя. Она, чуть подросшая за это время, заметалась в теле эрилиона, не находя выхода, – в ритуальном зале пол также был выстлан толстым камнем, пусть и гладко отполированным, чтобы радовать глаз.

Оставив это бесполезное занятие, Гилор прикрыл глаза и попытался отрешиться от всего, что сейчас его окружало, вспоминая глаза смеющегося Тарлина. Жаль, что даже коротких пяти лет он не сможет быть рядом, лишь одно успокаивало – теперь принц будет вправе найти себе супруга по сердцу, а не по слову отца. Тарлин… Его непонятный супруг иной раз так непредсказуемо поступал – то целоваться лез, то как с другом разговаривал; то любовника из постели прогонял, то снова становился равнодушен. Хотя теперь Гилор ему очень благодарен был – не лишился невинности в трактире каком-то с посторонним мужчиной, как сельский мальчишка-крестьянин, а по любви и с законным супругом.

Неожиданно по полу потянуло волной прохлады – открылась дверь зала, и на пороге появился мужчина, очень похожий на Ниира, не было никаких сомнений, что это его брат. Он прошел к алтарю, на ходу приветственно кивая дроу и, как ни странно, Гилору, и вынул из-за пазухи небольшой фиал темного стекла. Маг, судя по всему, в отличие от своего брата многословностью не отличался, и тот взялся объяснять эрилиону, что происходит.

– Итак, моего брата мы дождались. Теперь, эрилион, он приготовит, точнее, закончит готовить возбуждающий состав для меня, и мы приступим к главному пункту подготовки к ритуалу – осеменению твоего чрева.

У Гилора складывалось впечатление, что этому дроу доставляет удовольствие постоянно напоминать ему о том унижении, что вскоре придется пройти. Вполне возможно, что он сам, будучи, судя по всему, сумасшедшим фанатиком, унижением этот процесс не считал и видел в нем лишь способ получить недостающий ингредиент.

Тем временем маг, имя которого ему так и не назвали, подошел к Гилору, держа в одной руке принесенный фиал, а в другой – нечто, больше всего похожее на спицу. Взяв почти не сопротивляющегося эрилиона за локоть и подтащив, он довольно глубоко воткнул спицу куда-то в плечо, так, что кровь тут же потекла по ней, оказавшейся внутри полой, прямо в фиал – маг едва успел отщелкнуть крышечку.

Гилор знал, что это далеко не самая сильная боль, что ему предстоит вытерпеть, но слезы, не слушая доводов разума, сами наворачивались на глаза, будто бы этот неожиданный укол сумел разбить стену отстраненности, которую эрилион старательно выстраивал в душе. Несмотря на то, что он был дважды принцем, на самом деле Гилор оставался даже не молодым мужчиной – еще мальчишкой, которому сейчас было больно и отчаянно страшно.

Маг же, не теряя времени, вновь закупорил фиал и принялся интенсивно его встряхивать. Ниир терпеливо ждал, пока афродизиак не будет готов, и, прищурившись, разглядывал эрилиона.

– Почистишь его? – обратился он к брату.

Гилора просьба не удивила – после нескольких дней, проведенных вдали от возможности хоть как-то омыться, и вынужденный справлять требования тела в небольшом углублении внутри камеры, он был уверен, что пахнет отнюдь не полевыми цветами, и разделять ложе с ним будет категорически неприятно.

Маг кивнул, всё так же не говоря ни слова, отставил фиал на столик и, как-то по особенному прищелкнув пальцами, провел ладонью вдоль его тела. Вслед за рукой прокатилась волна едва терпимого жара, очищая его снаружи и даже внутри.

Недоуменно моргнув, маг подошел к Гилору ближе и, вновь выбросив ладонь вперед, будто омыл эрилиона струей направленной магии, явственно ощупывая ею всё тело. Закончив, он слегка пожал плечами и обронил:

– Нет нужды, он в положении.

Гилор резко втянул в себя воздух, практически всхлипнув, – значит, всё-таки та ночь с Тарлином не прошла без последствий, и в нем зреет новая жизнь – маленький полудроу. Едва осознав, что в жертву будет принесен не только он, но и его не рожденное дитя, захотелось тут же свернуться клубком, закрывая руками живот, защищая его от жестоких безумств фанатиков.

Погруженный в свои чувства, Гилор не услышал голоса Ниира, скомандовавшего начало ритуала. Воины в четыре крепких руки подняли его с пола и свалили на алтарь, пристегивая лодыжки и запястья. До ужаса хотелось вырваться, но что мог сделать против двух сильных мужчин беззащитный юноша, тем более ослабленный после столь скудной кормежки, едва поддерживающей в нем жизнь?

Закончив свое дело, воины-охранники снова отошли к дальней стене, позвякивая доспехами, а маг тем временем начал свои приготовления. Вызвав на ладони небольшой огонек, он зажег от него длинную тонкую свечу белого воска, а от нее – все остальные, что были расставлены вокруг алтаря. Пламя, повинуясь шепоту мага, поднималось всё выше и выше, рисуя на стенах причудливые фигуры теней.

После маг снова двинулся к эрилиону, и тот закрыл глаза, чтобы не видеть его действий. Как никогда хотелось жить, теперь не только ради себя, но и ради будущего дитя, и он страстно возносил молитву всем богам, чтобы случилось чудо и его спасли. Надежда, яркая, отчаянная, внезапно загорелась в душе, та самая, которой Гилор всё это время не позволял вырваться на свет. Захотелось сильно-сильно зажмурить глаза, а раскрыв их, оказаться в надежных руках Тарлина или хотя бы в родных стенах собственной спальни.

Взяв небольшую миску с носиком, где уже давно бурлил расплавленный воск, маг принялся разливать его тонкой струйкой на живот Гилора, рисуя древний символ – секстаграмму. К счастью, капли воска начинали свой путь достаточно высоко и не обжигали, падая на обнаженную кожу эрилиона. Закончив, он вновь затянул монотонную песню заклинания, зачерпывая кисточкой какие-то смеси, больше всего напоминающие мазь, и рисуя на запястьях, щиколотках и над сердцем еще какие-то знаки.

Пение становилось всё громче и яростней, и в сосуд с настойкой редких трав пролилась кровь Ниира, а после маг залил получившийся эликсир в рот эрилиона, заставляя проглотить всё до капли.

Гилору казалось, что внутри него разгорается солнце, маленькое, но очень горячее, и когда жар его лучей дошел от макушки до самых пяток, его накрыла, наконец, блаженная темнота.

========== Глава 9 ==========

Чем ближе отряд подъезжал к месту, где держали Гилора, тем мрачнее становился Старший магистр. Теперь у него уже не было сомнений по поводу того, почему глаза его собрата по Ковену Тайро Таккендара последнее время горели предвкушением, а сам он отсутствовал на ритуале поиска. Поместье, спрятанное вдалеке от города и совершенно отчетливо сейчас фонившее переплетением заклятий – умеренность никогда не была благодетелью этого мага, – принадлежала именно его роду.

Короткий взгляд, брошенный Старшим на Тарлина, ясно давал понять, что принц не остановится ни перед чем в стремлении спасти своего супруга. Ему оставалось лишь гадать, чем же столь сильно зацепил этот неприглядной внешности мальчик более чем ветреного и разборчивого дроу.