Текст книги "Вспоминай меня ночью (СИ)"
Автор книги: Your Kate
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Ближе к шести на кухню подтягивается Егор. Он выглядит достаточно бодрым, несмотря на то, что вчера лёг спать не раньше трёх часов ночи. Я видела полоску света под дверью его спальни, когда просыпалась.
– Плесни мне тоже этой жижи, солнце, – требует Егор, усаживаясь за стол с планшетом в руках. Где «доброе утро», где «пожалуйста»? А, ладно.
– Есть ещё какие-то новости? – спрашиваю, ненароком заглядывая ему через плечо.
На экране в крупном масштабе красуется фото вчерашнего трупа, которое Егор рассматривает во всех подробностях, попивая кофе из смешной чашки со свинкой и закусывая его сэндвичем из пластиковой коробки. Я едва сдерживаю рвотный позыв. Думаю, я вряд ли достигла бы успехов в криминальной журналистике.
– Нужно к Васильевичу заехать за результатами, – отвечает парень, не отвлекаясь от своего занятия. – Поедешь со мной.
– Нет, спасибо, – качаю головой, потупив взгляд на поверхность деревянной столешницы. – Я здесь подожду. Ужин приготовлю.
– Это не вопрос, детка, – фыркает Егор, одарив меня снисходительным взглядом. Да он издевается. – Говорю, со мной поедешь. Может, понадобятся ещё фотографии. Я побеседую с экспертами, а ты пока поработаешь с камерой.
Я ведь на фотографа не училась. У меня даже журналистику не преподавали в университете. Меня выгнали со второго курса педагогического, ведь ещё в первый месяц поняла, что вряд ли смогу потратить половину жизни на скучный предмет и ленивых детишек. На этом моя попытка построить карьеру закончилась.
– Я тут подумала… – начинаю робко, невольно цепляясь пальцами за мягкую ткань халата, – может, мне на нормальную работу устроиться? Официанткой или продавцом. Накоплю немного денег, верну тебе за квартиру и съеду куда-нибудь в коммуналку.
– Тебя никуда не возьмут, – хмыкает парень, откладывая планшет в сторону. Он встаёт и спокойно выливает остатки кофе в раковину.
– Почему это? – хмурюсь, переминаясь с ноги на ногу.
Я чувствую себя неловко, когда речь заходит о зарабатывании средств на своё жалкое существование. В этом я не сильна. Меня выгнали с работы официантки, потому что я разбила чашку… об голову постоянного клиента, с должности продавца, потому что в первый же день с прилавка украли дорогие часы… Даже промоутером я была недолго. Но можно ведь попытаться ещё раз.
– Я напишу статью о том, что ты… пыталась сбросить с моста одну наивную дуру, – усмехается он, возвращаясь за стол. – Тебя сочтут неуравновешенной и не допустят к работе. У нашей газеты большой тираж.
– Ты не посмеешь, – злюсь, скрещивая руки на груди. Что он себе позволяет? – Я не обязана от тебя зависеть.
– Собирайся, детка, – распоряжается Егор, поворачивая ко мне планшет и вновь демонстрируя жуткое фото. – Лариса Алиева, 1993-го года рождения, ждёт нас.
Еле сдерживаю порыв послать его к чёрту и уйти, гордо хлопнув дверью. Но в очередной раз вспоминаю, что идти мне некуда. Поразмыслив пару минут, ухожу в свою комнату, чтобы переодеться.
Упрямством я ничего не добьюсь. Егор всё равно найдёт способ надавить на меня, и станет только хуже. В конце концов, я ведь хотела, чтобы убийца той девушки был наказан. Самое время этому поспособствовать.
Спустя час мы с Егором заходим в помещение морга. Я сразу ёжусь от холода и невольно завидую парню, который чувствует себя свободно, словно бы просто зашел в гости к старому другу. Он здоровается с Васильевичем, который стоит прямо над телом девушки, в ярком свете флуоресцентных ламп выглядящим ещё жутче.
Егор молча пихает мне в руки фотоаппарат, пока они с мужчиной обсуждают какие-то документы. Я склоняюсь над телом, и мысленно благодарю бога, что ещё не успела позавтракать. Давай же, Лида, соберись…
Дрожащими руками цепляюсь за фотоаппарат и невольно прислушиваюсь к разговору.
– Результаты вскрытия подтверждают результаты предварительной экспертизы, – говорит Васильевич, бросая снятые резиновые перчатки на металлический поднос. – Её изнасиловали, а потом убили. Как и Тину.
– То есть, делу дадут ход? – я не могу разобрать, звучит ли в голосе Егора радость или разочарование.
– Уже. Но есть одна проблема… – мужчина умолкает на секунду, и я слышу щелчок зажигалки. Он курить здесь собрался? Может, ещё и устроит фуршет на столе рядом с трупом?
С трупом… Глубоко вдыхаю и делаю очередное фото. Я почти привыкла к виду её синюшной кожи, тошнотворному запаху медикаментов и ещё чего-то сладковатого, с примесью вони протухших морепродуктов, но никак не могу принять сам факт смерти как чего-то неизбежного. Совсем недавно эта девушка улыбалась, радовалась жизни, ходила по этой земле… а сегодня она уже лежит на этом столе под тонкой белой простынкой. Неужели всё так… просто?
– Нужно эксгумировать тело Тины, – продолжает Васильевич, говоря это так холодно, словно в этом нет ничего ненормального. – Потребуются кое-какие дополнительные сведенья.
– Я понимаю, – в тон ему отзывается Егор, тоже прикуривая. И он туда же? Но разве это не варварство? Беспокоить душу усопшей? Она ведь была его женой. – Где подписать?
– Документы у следователя, у Гаврилова, ты его знаешь, – мужчина говорит это парню, будто бы тот его старый приятель. – Только… сперва позвонили не тебе, а её родителям. Думали, сговорчивее будут. Все ведь знают, как ты над памятью Тины трясёшься. Но они затеяли огромный скандал, ни в какую не соглашаются на повторное вскрытие.
– Я поговорю с ними, – обещает парень, потянув меня за рукав куртки. – Идём, здесь пока всё.
========== 14. Пустота ==========
Мы выходим из морга и молча идём по слабо освещённому коридору. У Егора в руках какая-то тонкая папка, подшитая чёрными нитями. Он уверенно идёт впереди меня, по пути здороваясь с несколькими мужчинами в полицейской форме. Похоже, здесь все его знают.
Поднимаемся на второй этаж и останавливаемся у потрёпанной временем деревянной двери. Егор тактично стучится, но потом, не дождавшись разрешения, открывает дверь и заходит в кабинет.
За столом сидит ещё достаточно молодой парень, не по форме одетый в серый вязаный свитер и чёрные брюки. Он не сразу замечает Егора, уткнувшись в папку с какими-то документами. Напротив него на старом кожаном диванчике рыдает незнакомая мне немолодая женщина, которую ласково поглаживает по плечам хмурый мужчина, кажущийся мне совсем старым из-за полностью седых бороды и волос.
– А вот и муж, – парень за столом устало откидывается на спинку стула, слишком громко обратившись к паре на диване. – Надеюсь, вы не начнёте наседать на меня всей толпой? Повторяю в сотый раз: если вы не подпишете документы, нам придется добиваться разрешения на экспертизу через суд. Это будет дольше, дело зависнет, но в конечном итоге эксгумация тела всё равно состоится. Давайте не будем тратить мои и ваши нервы, у меня рабочий день только начался. Так что…
– Где подписать? – перебивает его Егор, бесцеремонно усаживаясь на край стола.
– Вот это дело, – воодушевляется следователь, протягивая парню раскрытую папку и ручку.
– Егорушка, как же это… как же это можно? – женщина, которая только было затихла в руках мужа, вновь пускается в слёзы. – Тиночку беспокоить? Она же там… там… Господи, прости!
Я смотрю, как она торопливо крестится дрожащей рукой, и чувствую, как сердце в груди едва ли не разрывается на части от вида безутешной матери. Есть ли бог на свете, если матери вынуждены хоронить своих детей, если невинные девушки погибают от рук безжалостных садистов, если люди так спокойно смотрят на чужую смерть… Неужели мы были кем-то созданы для того, чтобы истреблять друг друга, как какие-то монстры, повинующиеся лишь слепым инстинктам?
– Я костьми лягу, но не дам Тиночку тревожить. Грех это, – продолжает женщина, вырываясь из рук супруга. Ему ничего не остаётся, кроме как отпустить её. Я вижу, как он измучен, хоть пытается держаться более стойко, чем его жена. – Как ты можешь этому потакать? – с этими словами она замирает прямо перед Егором. – Тина ведь так любила тебя!
– Вера Павловна, давайте выйдем и спокойно поговорим, – Егор цепляет её под руку и тянет слабо сопротивляющуюся женщину в коридор.
Супруг убитой горем матери смиренно идёт за ними. Мне ничего не остаётся, кроме как выйти тоже, хоть я не уверена, что моё присутствие уместно.
– Вера Павловна, как вы думаете, душа Тины спокойна, пока её убийца на свободе? – спрашивает Егор, когда мы останавливаемся возле окна между первым и вторым этажом. Женщина замирает, недоверчиво поглядывая на него.
– Нет, но… – она вздыхает, комкая в руках мокрый от слёз платок. – Разве можно так, Егорушка? Она и так неспокойна, а теперь…
– Обещаю, как только убийцу поймают, мы похороним Тину ещё раз, – уверяет парень, удерживая женщину за плечи. Он говорит так убедительно, что даже я невольно начинаю ему верить. – По всем обычаям. Тогда она навсегда будет спокойна, и ничто её не потревожит.
Вера Павловна вновь замирает, будто бы обдумывая что-то. Её муж держится поодаль, рядом со мной. Вблизи я понимаю, что он ещё не так стар, как я подумала. Я бы сказала, что ему не больше пятидесяти. Неужели от горя поседел?
– Хорошо, – соглашается в конце концов женщина, опустив голову. – Я дам своё благословение. Но это последний раз, когда мою девочку смеют потревожить.
– Конечно, – кивает Егор, мягко касаясь её дрожащей руки. – Я позабочусь об этом.
Когда мы выходим из здания, я ещё какое-то время вспоминаю об этой женщине, о её слезах, словах… И неожиданно задумываюсь о том, оплакивала ли бы меня моя мама после моей смерти, как Вера Павловна оплакивает свою дочь. Я не хочу об этом думать, но мысли так и лезут в голову. Мы никогда не были дружны или близки, она заботилась обо мне только потому, что этого хотел дедушка. Может, если бы меня не стало, она вздохнула бы с облегчением.
– Не знала, что ты так почитаешь церковные обычаи, – говорю Егору, чтобы хоть как-то отогнать мрачные мысли.
– С религиозными фанатиками приходится говорить на их языке, – хмыкает парень, доставая из кармана куртки сигареты и прикуривая одну. – Тина во все эти глупости не верила. Но её мать просто помешана на боге, на вере… Пришлось воспользоваться этим, чтобы убедить её эксгумировать тело.
– Тебя… тебя совсем не беспокоит, что её… покой будет нарушен, – спрашиваю тихо, чувствуя, как по телу проходится нервная дрожь.
– Меня беспокоит только то, что её убийца до сих пор на свободе, – фыркает парень, натягивая воротник куртки повыше. Ветер вдруг слишком разбушевался. – Меньше всего Тина хотела бы гнить в деревянном ящике, пока какой-то урод живёт себе припеваючи.
Больше мы к этому разговору не возвращаемся. Егор продолжает работать в газете, пропадать вечерами и искать зацепки по делу, которому, наконец, снова дали ход. Я сижу дома, готовлю завтраки-обеды-ужины и забочусь о чистоте квартиры. Чувствую себя домработницей частного детектива, но уйти так и не решаюсь.
Так происходит до тех пор, пока однажды вечером у Егора не звонит мобильный телефон, и он по привычке уходит в другую комнату, захватив папку с материалами по делу, с которой не расстаётся ни на секунду.
Возвращается он через пару минут. Поднимаю взгляд и вижу, как стремительно бледнеет его лицо и как дрожит рука, сжимающая телефон.
– Что случилось? – мой голос хрипнет, когда я задаю вопрос.
– Результаты эксгумации показали, что в гробу была совсем не Тина, – севшим голосом отвечает парень, прислоняясь к стене, – а другая девушка.
– Что? Как так получилось? – пугаюсь, пытаясь в его глазах найти подсказки. Тщетно. Они словно бы потухли.
– Тело было изуродовано. Я опознал её по кольцу и шраму на запястье, – словно бы машинально говорит Егор, запуская пальцы в волосы. – Сейчас же они подняли её медицинскую карту, в частности снимки зубов и всех переломов. Провели генетическую экспертизу. Это не Тина.
Но как… как такое возможно? Я всё равно не понимаю. Похоже на сцену из дурацкого кино.
– Что всё это значит? – шепчу, глядя как Егор медленно сползает вниз по стенке. Боже…
– Это значит, что женщина, которую я оплакивал все эти годы на самом деле жива, – выдыхает он сквозь сжатые зубы, глядя на меня горящими гневом глазами. – Всё, чем я жил эти годы… просто не имело смысла.
========== 15. Жизнь за жизнь ==========
Егор словно бы угасает, тает у меня на глазах… Мне хочется помочь ему, но я совсем не знаю как. Что говорят в тех случаях, когда цель, ради которой ты жил долгие годы, вдруг теряет всякий смысл? Должно быть это больно, больно настолько, что само существование на этой земле вдруг превращается в муку. Я всерьёз опасаюсь, что однажды зайду в квартиру, и как в глупых мелодрамах, обнаружу на полу безжизненное тело Егора.
На долгие дни Егор запирается в своей спальне, покидая её так редко, что иногда мне кажется, я начала забывать, как он выглядит. Я решаюсь заглянуть к нему единожды, и сразу же об этом жалею. Моему взору открывается ужасная картина. На полу разбросаны обрывки фотографий, клочки газет и осколки бутылок из-под крепкого алкоголя. Егор сидит в самом дальнем углу спальни, сжимая в руках очередную бутылку виски. Его затуманенный взгляд блуждает по комнате и слишком неожиданно останавливается на моём испуганном лице. Глаза тут же загораются огоньком ярости, он замахивается, и с рыком «Сгинь!» швыряет бутылку в мою сторону. Я едва успеваю захлопнуть дверь.
Мне кажется, я уже давно сбежала бы отсюда, если бы Глеб так отчаянно не уговаривал меня остаться, говоря о том, что в одиночку ему просто не справиться. Он заходит сюда почти каждый день, и я вижу, как медленно угасает надежда в его глазах, когда день изо дня он застаёт брата всё в том же одурманенном состоянии.
Я знаю, что в прошлый раз Егор провёл в добровольном заточении долгие месяцы, но тогда у него хотя бы оставалась цель, ради которой следовало жить. Теперь же этой цели нет… или ему только кажется, что нет. На самом деле целей предостаточно, но Егор слишком поглощён горем, чтобы их заметить. Как минимум ему следовало бы жить ради младшего брата, который так искренне обеспокоен его судьбой, что будто бы умирает вместе с ним.
Ровно на тридцатый день затворничества Егора я всё же не выдерживаю. Когда Глеб снова выходит из квартиры, безнадёжно опустив глаза, я бегу к двери хозяйской спальни и широко распахиваю её, наплевав на то, что очередная бутылка может запросто разбить мне голову. Но Егор спит, съёжившись на краю своей постели.
Я медленно иду к нему и усаживаюсь рядом, касаясь пальцами его грязных волос. Глаза парня тут же открываются, и я едва не падаю от неожиданности, но пытаюсь держать себя в руках.
– Зачем ты пришла? – хриплым голосом спрашивает он, обратив на меня бесцветный взгляд уставших глаз.
Чувствую, как дрожит рука, которой касаюсь кожи парня, но не спешу убирать её. Мягко провожу пальцами по его щеке и отвожу взгляд. Я не знаю, что сказать ему. Просто устала смотреть, как из сильного и уверенного в себе мужчины он превращается в ничто.
– Не могу больше смотреть, как ты убиваешь себя, – признаюсь, так и не решившись взглянуть на него. Мне больно видеть, каким Егор стал за это время.
– А ради чего жить? – хмурится Егор, резко усаживаясь на постели. Я вздрагиваю от неожиданности.
Он опускает руку вниз и ощупывает пол возле кровати. Наверняка ищет очередную бутылку. Я замечаю одну полупустую ёмкость возле себя, но спешно отодвигаю её ногой, молясь, чтобы Егор ничего не заметил. Хватит с него.
– Ради себя, – пожимаю плечами, но понимаю, как глуп мой ответ, когда замечаю раздражение в его глазах. Ради себя он жить как раз и не хочет. – Ради брата, ради… ради того, чтобы взглянуть в глаза той, что обрекла тебя на такие душевные муки.
В глазах Егора загорается знакомый огонёк. Он замирает с очередной пустой бутылкой в руке и внимательно смотрит на меня. Неужели я сумела вызвать у него интерес?
– Если она не мертва, то значит просто сбежала, – продолжаю вдохновенно, пытаясь, чтобы голос мой звучал достаточно равнодушно. Егор смотрит на меня. – Разве ты не хочешь взглянуть на неё, спросить, зачем она сделала это? Ты ведь любил её, а она…
– Зачем ты мне всё это говоришь? – обрывает парень, поглядывая на меня с явным недоверием. Я теряюсь в словах, нервно заламывая руки.
– Потому что ты спас мне жизнь, – отвечаю, долго не раздумывая. Он усмехается. – Теперь я хочу спасти твою. Жизнь за жизнь.
– Считай, что долг давно прощён, – качает головой Егор с той же ядовитой ухмылкой. Нет, так не пойдёт. – Можешь быть свободна.
Он жестом указывает в сторону двери, но я остаюсь на месте. Я здесь не только из-за долга… и не только из-за жалости. Я здесь на самом деле потому, что Егор остаётся одним из немногих людей, кому не было на меня плевать в своё время. А мне теперь не плевать на него.
– Я никуда не пойду, – заявляю твёрдо, неосознанно сжимая руки в кулаки. Голос мой звучит так решительно, что я сама ему поражаюсь. – Я не выйду из этой комнаты без тебя.
– Долго ждать придётся, – ехидно замечает парень, но мне отчего-то кажется, что голос его звучит мягче, чем прежде. Как же мне хотелось бы достучаться до него.
– А я никуда не спешу, – хмыкаю, демонстративно притягивая к себе потемневшую от грязи подушку и укладываясь на краю постели.
– Ты явно ебанутая, – бормочет Егор, но неожиданно ложится рядом со мной. Я чувствую его горячее дыхание возле уха, но не спешу поворачиваться.
Некоторое время мы лежим в тишине. Из-за плотно задёрнутых штор не видно, какое сейчас время суток. День или ночь… Не важно. Важно, что я впервые решила сделать что-то правильное. Я решила… спасти чужую жизнь.
Постепенно дыхание Егора выравнивается, становится тише и сменяется мерным сопением. Я сворачиваюсь в клубочек и сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Во сне чувствую, как тяжелая рука парня ложится мне на талию.
Утром просыпаюсь от яркого солнечного света. В полусне думаю, что вчера легла, не задёрнув шторы, но потом вдруг вспоминаю, что уснула в комнате Егора, и сон как рукой снимает.
Открываю глаза и усаживаюсь на постели, оглядываясь в поисках хозяина квартиры, но его рядом нет. Выхожу из комнаты и с удивлением обнаруживаю Егора в кухне с чашкой горячего кофе в руках. С его мокрых волос капает вода, а на плечах лежит душевое полотенце. Кажется, я всё ещё сплю.
– Доброе утро, солнце, – усмехается парень, отставляя чашку в сторону. Что с ним происходит? – У тебя есть полчаса на сборы, прежде чем мы отправимся в путь.
– Куда? – я несколько раз удивлённо моргаю, прежде чем понимаю, что всё это действительно мне не бредится. Чудо, не иначе.
– На мост, – отзывается он невозмутимо, пододвигая к себе свой планшет. – Думаю, мы должны отправиться туда, откуда всё началось. Иначе как ещё мы разыщем мою сбежавшую невесту?
========== 16. Ледяные объятья прошлого ==========
Я кутаюсь в куртку и накидываю капюшон, чтобы скрыться от пронзительного ветра. Но он всё равно пробирается под рубашку, бьёт по щекам, треплет волосы… Словно бы кто-то… или что-то злится, что мы снова посмели потревожить это место. Разве на его долю выпало недостаточно людских страданий?
Но Егор, похоже, не отличается верой в сверхъестественное. Он с третьего раза прикуривает и переступает через разбросанные ветром ветки, чтобы добраться до того самого места, где совсем недавно обнаружили труп несчастной девушки.
Мне кажется, если я закрою глаза, то снова увижу на этом месте её изувеченное тело. Раскинутые в стороны руки и широко распахнутые глаза… Ёжусь и застёгиваю куртку по самую шею, прячась от ледяных пальцев ветра.
– Что от меня требуется? – спрашиваю у Егора, делая над собой усилие и подбираясь ближе. К горлу подступает тошнота. – Снова фотографии?
Как бы я не радовалась тому, что Егор снова в полной боевой готовности и, кажется, пока не собирается себя убивать, специфика его работы, да и стиль жизни в целом, всё ещё несколько напрягают меня. Я не понимаю, как можно так спокойно сидеть на том месте, где ещё совсем недавно лежал чей-то труп.
– Нет, ты неплохо потрудилась в прошлый раз. Фотографий достаточно, – отвечает Егор, делая очередную затяжку. Я хмурюсь. Тогда зачем он притащил меня сюда? – Просто хотел, чтобы… ты была рядом, пока я здесь. Мне нужно кое-что обдумать.
– Ты думаешь, атмосфера места преступления способствует размышлениям? – фыркаю, опускаясь на поваленную ветку. Искренне надеюсь, что ею никого не убили.
– Мне просто нужно было вернуться туда, откуда всё началось… – задумчиво бормочет Егор, осматриваясь вокруг. Кажется, я читала о таком приёмчике в детективных романах. Возможно, он и действенный, но несколько жуткий.
Неожиданно он встаёт и идёт куда-то в направлении лесопосадки. Мне ничего не остаётся, кроме как последовать за ним, мысленно молясь, чтобы он не заходил слишком далеко. Мало ли, кто водится в этом лесу. Медведи, волки… маньяки.
Но Егор вдруг останавливается, и я облегчённо выдыхаю. Надеюсь, на этом месте мы и останемся.
– В день, когда нашли Тину, рядом с её телом видели воровку в капюшоне, – заговаривает он, доставая из пачки ещё одну сигарету. Ещё немного, и он окончательно прокурит лёгкие. – Никто не знает, как она пробралась через оцепление… Видно, пришла из леса. Ребята особо не парились по поводу той стороны, поэтому за ней почти не приглядывали. Я лично не видел, но мне рассказывали, что девчонка пыталась снять с трупа обручальное кольцо. Один из ребят погнался за ней, но она скрылась в лесу… – на этом месте Егор умолкает и поворачивается ко мне. Я замираю, ожидая продолжения. – Тогда я не придал этому происшествию особого значения, я был подавлен… Но что если… девчонка пыталась не снять кольцо, а надеть?
– Ты думаешь, Тина… разыграла собственную смерть? – шепчу, пораженно приложив ладонь к дрожащим губам. Сколько же хладнокровия было в жене Егора?
– Тело было сильно изувечено. Единственной приметой, по которой я смог опознать свою жену, было кольцо с гравировкой и шрам, – продолжает парень, словно бы не услышав меня. Я хмурюсь. – В остальном они были лишь отдалённо похожи. Светлые волосы, средний рост, серые глаза… В том месиве было сложно опознать живого человека. Отличный повод, чтобы исчезнуть бесследно.
– Но зачем ей это? – удивляюсь, кусая внутреннюю сторону щеки от нервов. Егор, судя по всему, любил её до безумия. Разве от такой любви сбегают?
Егор молчит некоторое время, докуривая очередную сигарету. Я не решаюсь нагло лезть со своими вопросами, боясь, что это может спровоцировать новый срыв. Он ведь только недавно мешком лежал на своей кровати и литрами глушил алкоголь.
– В последнее время… у нас не всё ладилось, – отвечает Егор, нарушая затянувшееся молчание. Я недоверчиво смотрю на него. – Мы часто ругались. Тина обвиняла меня в излишней увлечённости работой, я ревновал её к каждому столбу… Она собиралась подавать на развод, а потом… вдруг просто исчезла. В ту ночь, когда, как считалось, её убили, я нашел в ванной использованный тест на беременность с двумя полосками. Я решил, что она беременна от меня, что этот ребёнок всё исправит… Но потом, всё рассыпалось в пыль, и я представить не мог, как себя склеить.
– Разве при вскрытии нельзя было узнать, что никакого ребёнка не было? – тихо интересуюсь я, легко коснувшись пальцами его плеча. Егор вздрагивает. – Или… вскрытие тоже не проводилось?
– Проводилось. Это стандартная процедура, проводимая с жертвами сексуального насилия и лицами, умершими насильственной смертью, – бормочет Егор, опускаясь прямо на холодную землю. Я усаживаюсь рядом с ним, подтянув колени к груди. – Но тогда я решил, что это просто тест показал ошибку. Хоть немного выдохнул спокойно, решив, что хотя бы наш ребёнок не пострадал. Я и подумать не мог, что моя жена решит от меня сбежать.
– Не кори себя, – шепчу, уткнувшись носом ему в плечо. Он сейчас кажется мне таким… уязвимым. Я так хочу его поддержать. – Мы обязательно её найдём.
Некоторое время мы молчим. Я смотрю на пугающе спокойную реку и невольно ощущаю тревогу. Скольких ещё людей она забрала в свои ледяные объятья? Может, даже против собственной воли, но жертву она приняла…
– Когда воровка убегала, у неё из кармана выпал листок с адресом, – вспоминает вдруг Егор, резко вскакивая. Я встаю, отряхивая джинсы от пыли. – Ребята пробили его, но это оказался какой-то отель. Ничего подозрительного. Тупик… Но если на минуту представить, что этой девчонкой была Тина… Может, это даст нам какую-то зацепку.
– У тебя сохранился адрес? – спрашиваю нетерпеливо, посмотрев на Егора. Всё, что угодно, лишь бы убраться отсюда поскорее. – Мы могли бы съездить туда… вдруг сохранились какие-то архивы…
– Я переписал его себе. Настоящий журналист должен учитывать каждую мелочь даже в состоянии полной бессознательности, – вымученно улыбается Егор, вновь доставая из кармана сигареты. Но я забираю у него пачку.
– Думаю, достаточно на сегодня, – замечаю мягко, убирая сигареты в карман куртки. Егор одаряет меня хмурым взглядом. Но я лишь фыркаю. – Ты нужен мне живым. Разве я отыщу твою жену в одиночку?
К машине мы идём молча. Но я чувствую, будто бы что-то изменилось между нами. Я больше не несчастная жертва дурацких обстоятельств, а Егор не самовлюблённый парень, пользующийся своим доминирующим положением. Мы стали кем-то больше. Может быть, с большой натяжкой нас можно назвать друзьями.
– Спасибо… что ты со мной, – выдыхает вдруг парень, открывая передо мной дверцу машины. Я улыбаюсь.
– Разве не ради этого ты меня приютил? – усмехаюсь, усаживаясь на сиденье. Настроение у меня на удивление приподнятое. – Неужели такой проницательный журналист не мог предвидеть, что в скором времени ему понадобится горничная, фотограф и личный психолог в одном лице?
========== 17. Тонкая нить ==========
Рано утром Егор будит меня, чтобы вместе отправиться в гостиницу, ради адреса которой он вчера перерыл всю квартиру. Гостиница “Уют” находится довольно далеко отсюда, на другом конце города.
Я лениво потягиваюсь и выползаю из постели, манимая восхитительным ароматом кофе из кухни. Когда я захожу туда, Егор молча протягивает мне мою порцию горячего напитка и пару бутербродов, и мы завтракаем в тишине.
Честно, я так и не поняла, зачем понадобилась ему в этой поездке. Не думаю, что снова потребуются фотографии. Но я так и не решаюсь спросить. Где-то глубоко в душе лелею слабую надежду, что ему понадобилась моя поддержка. Это бы означало, что лёд между нами тает.
Ближе к десяти мы уже стоим возле трёхэтажного кирпичного здания, стены которого выкрашены унылой серой краской. Больше похоже на госучреждение, чем на гостиницу.
Солнце сегодня светит ярче обычного, хоть совсем не греет. Я подставляю лицо его лучам и невольно улыбаюсь. В этот момент мне почему-то кажется, что всё будет хорошо, и мы обязательно отыщем здесь нужную информацию. Но как только мы заходим в здание, эта уверенность тускнеет.
– Добрый день. Приветствую вас в гостинице “Уют”, – заученно улыбается девушка за стойкой администратора, оглядывая нас оценивающим взглядом. Егор улыбается в ответ. – Желаете снять номер?
– Почти, – отвечает Егор, склонившись над стойкой. Он бросает мимолётный взгляд на её бейдж и продолжает: – Мне нужна кое-какая информация об одной из ваших постоялиц. Взамен я готов щедро вознаградить вас, Мария.
– Вы из полиции? – настораживается администратор, оглядываясь по сторонам. Егор фыркает.
– Разве я похож на полицейского? – хмыкает парень, снова лучезарно улыбаясь. Мария медленно качает головой. – Вот видите. На самом деле я простой журналист, а это моя помощница. Мы ищем сведения об одной без вести пропавшей девушке. За её нахождение обещается вознаграждение.
Мария заметно расслабляется, услышав слова “журналист” и “вознаграждение”. К тому же, кажется, Егор вызывает у неё симпатию. Надо заметить, он умеет располагать к себе людей.
– Ааа… Как романтично. Я тоже когда-то хотела стать журналисткой, – сообщает она доверительно, одаряя Егора кокетливой улыбкой. Как мило. – Так что вас интересует?
– Я хотел бы посмотреть ваши архивы, – говорит Егор, переходя к более деловому тону. Но голос его всё равно тянется, словно мёд. – Мне нужны записи о постояльцах за октябрь 2014.
– Я посмотрю, что могу для вас сделать, – обещает Мария, многозначительно взглянув на Егора. Он выкладывает на стойку сто долларов, которые тут же исчезают в руках у брюнетки. – Давайте лучше спустимся в архив, мы храним там все записи. Саша, подмени меня!
Архив оказывается небольшим пыльным помещением, заставленным деревянными полками, на которых громоздятся старые потрёпанные книги. Девушка уверенно проходится взглядом по рядам корешков и достаёт с одной из полок тёмно-коричневую книгу с надписью: “Октябрь. 2014” на обложке.
– Вам повезло, что хозяйка так трепетно относится к записям, – выдыхает Мария, протягивая книгу Егору. Он сдувает с обложки пыль и открывает её. – Только я должна предупредить вас, что мы не всегда записываем настоящие имя и фамилию клиента. За отдельную плату, разумеется. Некоторые постояльцы желают сохранить анонимность.
– Ничего, разберёмся, – отмахивается Егор, перелистывая страницы. Поддавшись любопытству, я заглядываю ему через плечо. Его взгляд вдруг задерживается на имени “Кристина Олейникова”. – Вы храните записи об особых пожеланиях клиентов?
– Да, но всего три года, – предупреждает девушка, вновь поворачиваясь к полкам. Она внимательно осматривает корешки. – Сейчас.
Пока она ищет нужную книгу, Егор перелистывает ещё несколько страниц, но возвращается к записи о неизвестной мне Кристине Олейниковой. Его взгляд становится как никогда задумчивым.
– Почему именно она? – шепчу, привлекая его внимание. Разве жена Егора не должна носить его фамилию?
– Потом объясню, – обещает парень, потирая переносицу. Видно, что он от всего этого устал.
– Это здесь, – прерывает разговор Мария, протягивая Егору книгу. Она сразу открывает её на нужной странице. – Номер 35А. Среди особых заказов только… тест на беременность.
– Спасибо, – отзывается Егор, чей взгляд ещё больше мрачнеет. Мне безумно хочется поддержать его, но я не знаю как. – Вы нам очень помогли, Мария.
Когда мы выходим на улицу, Егор первым делом закуривает. У меня в голове тысяча вопросов, но я терпеливо жду, пока он соизволит ответить хотя бы на один. Я невольно засматриваюсь на то, как красиво он выглядит в лучах осеннего солнца. Растрёпанные волосы и сигарета между губ делают его образ по-особенному романтичным.
– Олейников – фамилия лучшего друга моей жены, – нарушает тишину Егор, выбрасывая окурок в ближайшую урну. Я поднимаю на него удивлённый взгляд. Тина сбежала со своим лучшим другом? – А “Кристина” – её имя от рождения. Она сменила его после нашей свадьбы. Считала, что “Кристина Крестовская” – совсем не звучит. Это может быть совпадением, но я думаю, стоит наведаться к этому парню. Не даром он мне никогда не нравился.
