Текст книги "Вспоминай меня ночью (СИ)"
Автор книги: Your Kate
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– Это не то, что вы подумали, – спешу уверить его я, завязывая полотенце в узел на боку. – Это… это долгая история.
– У меня куча времени, – улыбается он, усаживаясь на один из свободных стульев. – Тем более, как я понял, Егора всё равно здесь нет.
Делаю глубокий вдох и честно рассказываю ему обо всём, что произошло за последние пару дней. О моём бывшем парне, о неудачном самоубийстве и о том, как Егор предложил мне работу в обмен на проживание.
– Звучит… безумно, – признаётся парень, когда я заканчиваю повествование. Последние пару минут я пытаюсь найти в его внешности какие-либо сходства с Егором, но не нахожу их. Егор высокий и широкоплечий, у него тёмные волосы и серые глаза. Его брат же среднего роста и обычного телосложения, глаза у него глубокого карего цвета, а волосы светлые и немного вьются. – Но в это, честно говоря, намного проще поверить, чем в то, что Егор мог привести сюда одну из своих любовниц.
– Почему? – удивляюсь я, радуясь, что всё же не стала представляться пассией хозяина квартиры.
– Он не водит сюда женщин, – пожимает плечами мой новый знакомый, потупив взгляд на поверхность стола. – С тех пор, как погибла его жена…
– Егор был женат? – переспрашиваю шокировано, ведь в моей голове образ парня, которого я знаю, совсем не состыкуется с образом убитого горем вдовца.
Парень морщится, словно сказал какую-то глупость. Ему явно становится неловко, и он даже немного краснеет. Да в чём дело-то?
– Кажется, я слишком много говорю, – виновато бормочет он, отводя взгляд в сторону. – Но ещё до сих пор не представился. Меня зовут Глеб, – говоря это, парень протягивает мне руку. Понимаю, что он пытается меня заболтать, но укорить его в этом мне неудобно.
– Лида, – улыбаюсь в ответ, слегка касаясь пальцами его руки.
– Хорошая девочка Лида… А чем же она хороша? – Глеб с усмешкой цитирует известный стих, который я слышу всю свою жизнь почти от каждого нового знакомца.
Не успеваю ответить, как слышится звук ключа, царапающего замочную скважину.
– Спросите об этом мальчишку, что в этой квартире живёт, – продолжаю на свой лад, уже представляя, в каком состоянии вернулся Егор. – Он с именем этим бухает, он имя это клянёт.
– Неси тазик и полотенце, – распоряжается Глеб, вставая со стула и закатывая рукава. – Пора встречать клиента.
========== 9. Мне страшно ==========
Когда я открываю дверь, Егор едва ли не вваливается в квартиру, зацепившись носком ботинка за порожек на входе. Глеб тут же оказывается рядом, подхватывая брата под руку и затаскивая в прихожую.
Я только и могу, что ойкать, спеша за ними к дивану с полотенцем наперевес, которое даже не знаю, куда приткнуть. Глеб не особо бережно, но предельно точно «роняет» Егора на диван и усаживается в кресло напротив, пока невменяемый хозяин квартиры что-то бессвязно бормочет, пытаясь подняться с дивана, но каждый раз терпя поражение.
Ставлю тазик на пол и присаживаюсь на подлокотник кресла рядом с Глебом, прислушиваясь к бреду Егора. Постепенно в словах начинает угадываться какой-то смысл.
– Она… не пришла, – вдруг вполне чётко произносит Егор, откидываясь на спинку дивана. – Я… ждал её… Она не пришла. Я должен… найти её.
Егор снова пытается встать, но Глеб мягко усаживает его обратно. В его глазах тоска и плохо скрываемая жалость.
– Она не придёт, – тихо произносит он, похлопав брата по плечу. – Смирись, наконец. Она больше не придёт.
– Я знаю, – соглашается шатен, и его замутнённый взгляд на несколько секунд проясняется. – Но… блять, хотя бы сегодня я могу поверить в чудо?
– Тебе нужно поспать, – качает головой блондин, поправляя диванную подушку. – Это был тяжелый день.
Глядя на то, с какой заботой Глеб укладывает Егора на диван, я невольно снова поражаюсь тому, как два настолько разных человека могут состоять в кровном родстве. Словно чёрное и белое.
– Ты не понимаешь, – шепчет Егор, прикрывая голову руками. – Я… чувствую её. Я должен ей. Она неспокойна.
– Завтра ты протрезвеешь и обязательно ей поможешь, – обещает Глеб, укутывая брата пледом. – Или перестанешь ловить белочку, – добавляет уже тише, поворачиваясь ко мне. – Идём. Ему нужен покой, – с этими словами парень приобнимает меня за спину и увлекает в сторону кухни.
– Ты не понимаешь, – раздаётся за спиной едва слышное, от чего у меня сжимается сердце. – Ты не понимаешь… Никто не понимает.
Едва Глеб закрывает за нами дверь, как я бессильно опускаюсь на стул, прижимая к груди полотенце – всё ещё единственную вещь, надетую на мне поверх нижнего белья.
Из головы не выходят слова Егора, его отрывистый шепот, полные боли глаза… Я вдыхаю и выдыхаю, но снова вижу тот образ, и мне становится не по себе. Смотрю на Глеба и вижу в его глазах нерешительность, пока он безмолвно сидит напротив меня, постукивая пальцами по поверхности стола.
– Пожалуй, я должен это объяснить, – говорит он, наконец, поднимая на меня взгляд карих глаз.
– Хотелось бы, – лепечу я, хоть уверена, что история меня ожидает совсем не сказочная. – Я всё-таки живу с ним… Мне страшно.
Парень шумно выдыхает, почёсывая затылок. Он размышляет ещё несколько секунд, а потом пускается в повествование.
– Жена Егора умерла три года назад, – начинает Глеб, смотря куда-то сквозь меня. – Они были вместе со школы, сидели за одной партой… Егор обожал её… Он ведь раньше совсем другим был, – он чуть улыбается, углубляясь в воспоминания. – Простым парнем с кучей планов, даже занудой немного. Вечно всех грузил своим энтузиазмом… А потом… её не стало, – взгляд парня мрачнеет, а голос становится тише. – Какой-то ублюдок изнасиловал её и сбросил с моста. Его так и не нашли. Егора словно подменили. Первое время он почти не спал, пытался любой ценой отыскать убийцу, проводил кучу независимых расследований, но всё без толку… Потом он заперся в квартире и два месяца пил, не просыхая… А когда вышел оттуда, словно закостенел. Это был не тот Егор, которого мы знали. Циничный ублюдок, не знающий боли, страха… границ морали. Мы смирились. Раз ему так легче выжить – пожалуйста. Только раз в год, в день её смерти, он вновь вспоминает о ней и приходит на место её гибели, будто бы ждёт, что она вернётся…
Когда он умолкает, я на пару минут замираю, едва дыша. Осмысление только что услышанного даётся с трудом. Давай ещё раз, Лида. У Егора была жена. Причина для изумления номер один. Егор был жизнерадостным. Два. Он страдает. Три. Я ничего не понимаю…
– Ты, верно, шутишь, – срывается с моего языка, наконец, и я спешно закрываю лицо руками.
– Я сам в это не верю, – он вдруг усмехается, приглаживая светлые волосы. – Тот парень за стенкой – мой родной брат… В голове не укладывается.
– Вы, правда, родные? – уточняю зачем-то, невольно отмечая, что даже волосы они укладывают по-разному. На голове Егора обычно царит творческий беспорядок.
– По матери, – отвечает Глеб, помедлив. – Отец Егора умер, когда ему было три. Мама вышла замуж во второй раз, и от этого брака родился я.
Я чуть улыбаюсь, выдыхая даже немного с облегчением. Теперь всё становится на свои места. Уж от разных отцов могли появиться такие непохожие друг на друга дети. Впрочем, если верить Глебу, пусть не внешне, но когда-то они были похожи.
– Прости, что загрузил тебя, – виновато бормочет парень, устало потирая переносицу. – Просто, раз уж он впустил тебя… поразительно… Может, ты присмотришь за ним? Я, знаешь, иногда волнуюсь…
– Я… – открываю было рот, но за дверью слышится грохот, и мы почти одновременно вскакиваем на ноги. – Я посмотрю, – вызываюсь, первой оказавшись возле двери. Глеб хочет возразить, но я вижу, как он морально вымотан. – Отдохни немного. Я думаю, там ничего серьёзного.
Оказавшись в гостиной, которая служит мне временной спальней, я замечаю Егора, застывшего посреди комнаты спиной к двери. На полу осколки вазы, ранее пылившейся на тумбочке. Осторожно подхожу ближе к парню и нерешительно касаюсь его плеча. Он тут же оборачивается.
– Тебе следует лежать, – напоминаю, кусая губы от неловкости.
Мне ранее не приходилось иметь дела с пьяными. Дедушка завязал с алкоголем ещё до моего рождения, у папы аллергия на спиртные напитки, а бывший парень слишком заботился о здоровье, чтобы губить печень. Даже я с бутылкой пива в его глазах выглядела алкоголичкой.
– Какое право ты имеешь мне указывать? – ухмыляется Егор, чей взгляд тем временем скользит к моей груди. – Кто ты здесь?
– Я… – не нахожусь, что ответить. Мне обидно и одновременно неуютно. Я слишком не люблю, когда мне указывают на моё место, но в то же время в душе соглашаюсь с ним, что я здесь никто. – Я пойду, наверное. Позову Глеба.
Только разворачиваюсь к двери, как Егор хватает меня за руку и грубо тянет к себе. От такого рывка полотенце на груди разматывается и падает к моим ногам. Шиплю от боли, но парень не спешит отпускать, похотливым взглядом изучая моё тело.
– Ты так непохожа на неё, – выдыхает шатен, и на губах его играет полупьяная усмешка. Он проводит пальцами по моим губам, щеке, тянется к груди. – Такая… грязная. Хочу тебя попробовать…
Невольно подаюсь назад, но парень крепко удерживает меня за руку. В груди нарастает паника. Собираюсь было позвать на помощь, но Егор выбивает меня из равновесия, рывком заваливая на диван и наваливаясь сверху.
– Глеб! – последнее, что успеваю выкрикнуть я, прежде чем мой рот затыкают грубым поцелуем.
========== 10. Не сломать ==========
Егор крепко прижимает меня к дивану. Губы грубо терзают мои, язык скользит в рот, хоть я отчаянно сжимаю зубы. Чувствую, как он пробирается свободной рукой под бюстгальтер, и жалею, что не успела переодеться во что-то более приличное. От Егора несёт алкоголем, сигаретами и потом, что вызывает тошноту и головокружение.
Мне кажется, проходит целая вечность, прежде чем в комнату врывается Глеб и бесцеремонно оттаскивает от меня своего старшего брата, ухватившись за шиворот пиджака. Комната расплывается перед глазами от скопившихся в уголках глаз слёз и первые секунды я сижу неподвижно, чувствуя пульсацию в висках и бешеный стук сердца в груди. Всё словно в замедленной съёмке, к тому же, без звука. Глеб что-то кричит Егору, но тот лишь смеётся, смотря на него горящими шальным блеском глазами. Он не в себе.
Закрываю глаза и прикрываю уши руками, пытаясь хоть немного совладать с собой. Когда всё же решаюсь посмотреть, замечаю, что Егор неподвижно лежит на полу, а Глеб стоит над ним, вытирая кровь с разбитой губы. Он убил его?
– Что ты… – шепчу охрипшим голосом, когда парень поднимает на меня взгляд.
– Он в порядке. Просто вырубил его, – отвечает, вновь подхватывая брата под руки и затаскивая на диван. Очевидно, в моих глазах отражается плохо скрываемое сомнение, потому что Глеб добавляет: – Я занимаюсь карате с девяти лет. Егор посоветовал. Говорил, пригодится… Пригодилось. Помоги, пожалуйста, – просит, кивая на Егора.
Я слегка смущаюсь, но поднимаюсь и беру шатена за ноги, чтобы помочь Глебу закинуть его на диван. Мне неприятно прикасаться к Егору. Хоть в голове я уже ищу оправдания его поведению, объясняя это тем, что ему просто было больно, хотелось забыться… как мне в ту ночь… Но за что он со мной так? Я ведь не дешевая проститутка, чтобы мчаться к нему по первому зову. У меня есть чувства… Мне больно.
– Ты в порядке? – спрашивает Глеб, с прежней заботливостью укутывая брата пледом. Как он может быть таким… хорошим?
– Переволновалась, – отвечаю тихо, поднимая с пола полотенце и спешно закрываясь им. – А вот тебе, похоже, не помешает помощь.
– Ерунда, – отмахивается блондин, зажимая рану большим пальцем. – На память от старшего брата.
– Подожди минутку, – прошу, направляясь в прихожую, где ещё стоит половина моих вещей. Очевидно, мне не суждено распаковать их. – Я накину халат и обработаю рану. Не хватало, чтобы пошло заражение…
Спустя несколько минут мы сидим в тишине на кухне, и я с предельной осторожностью прижимаю смоченную спиртом ватку к ране на губе Глеба. Он морщится, но терпит, позволяя мне провести все необходимые процедуры. Не представляю, что было бы со мной, если бы он не пришел.
– Что будешь делать? – нарушает молчание парень, когда я закрываю аптечку. – В смысле… ты останешься здесь или как?
– Не знаю, – пожимаю плечами, отводя взгляд. – Я просто… не знаю, – с губ срывается нервный смешок, и мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Я знала, что Егор аморальный ублюдок, но настолько… Прости, он ведь твой брат.
– Ничего. Мне часто это говорят, – он улыбается, пытаясь отшутиться. – Можешь называть его, как вздумается, только… останься.
От неожиданности я чуть вздрагиваю и поднимаю на него широко открытые глаза. Он просит меня остаться здесь? Зачем? По-моему, Егору хорошо и без меня. Никто не будет портить его идеальную жизнь, полную алкоголя и доступных девушек. Я лишняя в этой картинке. Мне всё же следовало бы выбрать бесцельные скитания.
– Знаю, он напугал тебя, – начинает Глеб, запинаясь, чтобы подобрать слова. – Но я никогда не видел, чтобы Егор по-настоящему впустил кого-то в свою жизнь. Ты зацепила его.
– Он не впустил меня, – качаю головой, вставая со своего стула и направляясь к холодильнику. От нервов у меня просыпается аппетит. – Он приоткрыл мне дверь как бродячей собаке. А теперь считает, что я должна быть его рабыней. Прислуживать ему, быть его горничной, кухаркой… шлюхой… Мне противно, понимаешь? Мне жаль, что эта девушка умерла, но я… не виновата в этом.
Чувствую, как к глазам снова подступают слёзы и быстро отворачиваюсь, смахивая их рукавом халата. Где-то в глубине души мне действительно хотелось бы верить, что я смогу изменить Егора в лучшую сторону. Но сейчас я понимаю, что это всего лишь иллюзия. Я никто для него.
Когда оборачиваюсь, Глеб стоит прямо передо мной. Он подходит чуть ближе и смотрит в глаза.
– Он тебя не тронет, обещаю, – клянётся парень, внимательно наблюдая за мной. – Остальные дни в году он совершенно нормален… Ну, насколько это возможно для нынешнего Егора. Но… ты ведь терпела его эти несколько дней, а он был к тебе относительно благосклонен. Так что…
– Не знаю… – выдыхаю, запуская пальцы в растрёпанные волосы. – Если тебе кажется, что я делаю его лучше, то это не так. Он такой же циник и эгоист, каким привык быть. К тому же, ты сам говорил, что так ему легче выжить.
– Верно, – кивает Глеб, мягко положив мне руки на плечи. – Но я всё ещё не оставляю надежды вернуть своего брата, каким он был три года назад. Поэтому прошу помочь мне. Тебе ведь ничего не придётся делать. Просто будь собой и не оставляй его.
– Боюсь, миссия невыполнима, – усмехаюсь, стряхивая его руки и отворачиваясь. – Твоего брата не так легко вытерпеть.
В моём голосе слышится сомнение. Это ожидаемо, ведь, наверное, у каждой женщины где-то инстинктивно заложено, что она может изменить мир к лучшему. Я не исключение. Вот и сейчас мне начинает казаться, что не всё потеряно, и даже такого, как Егор, ещё не поздно исправить. Идиотка я, верно.
– Подумай, – шепчет мне на ухо парень, после чего я слышу шаги за спиной и хлопок двери. Мне остаётся лишь стоять посреди кухни наедине со своими мыслями и недоделанным бутербродом…
Этой ночью я остаюсь ночевать на кровати Егора, в то время как Глеб устраивается на раскладном кресле в гостиной. Всю ночь я не могу уснуть. Думаю, думаю, думаю… Вспоминаю своё прошлое, анализирую настоящее и пытаюсь спрогнозировать будущее, просчитывая варианты каким оно будет с Егором и без. Оба развития событий весьма неутешительны. Я либо замёрзну на улице, либо… сломаюсь и стану игрушкой в руках ненавистного мне парня. Не об этом я мечтала… Наверное, лучше бы переступила гордость и осталась со Стасом. Он хотя бы делал вид, что я ему небезразлична. Ох, дедушка, почему ты оставил меня так рано? Ты единственный, кому было до меня дело… Дай же мне сил выжить, прошу.
В конце концов, я засыпаю под утро, крепко прижимая к груди подушку. Мне так и не удаётся принять решение, но зато я точно знаю одно: что бы ни случилось, я не сломаюсь. Не ради себя, не ради будущего… ради того, кем хотел бы меня видеть самый близкий мне человек…
========== 11. Ты нужна мне ==========
Я никогда не была хорошей. Я плохо училась в школе, много лгала, часто ругалась с родителями и слишком рано повзрослела. В десятом классе я увела парня у лучшей подруги и потратила на него почти четыре года своей бессмысленной жизни. Не удивительно, что потом другая подруга с такой же лёгкостью смогла увести его у меня.
Три месяца назад меня отчислили из университета – за те же прогулы – и всё это время я жила, перебиваясь подработками, потому что родители отвернулись от меня, аргументировав это тем, что устали от моей неблагодарности. Я всегда считала их плохими – за частые скандалы, за постоянный контроль и запреты, за пристрастие отца к азартным играм, а матери к непорядочным мужчинам… Но я и сама никогда не была идеальной. Я делала ошибку за ошибкой и винила во всём обстоятельства. На деле же все эти обстоятельства я создавала сама. Единственным человеком, кто пытался достучаться до меня, понять, был мой дедушка. Только для него я пыталась стать лучше… Когда его не стало, мой мир рухнул, и я окончательно потерялась в дихотомии правильно/неправильно.
Мне кажется, всё, что происходит со мной сейчас – расплата за глупость, за всю боль, которую я причинила людям вокруг меня. Рано или поздно это должно было случиться, и теперь я должна мужественно принять происходящее и попытаться бороться… или погибнуть. Но если я сдамся, то останусь той глупой девочкой, которая так и не научилась жить.
Когда я просыпаюсь, нахожу на подушке записку от Глеба с сообщением о том, что ему пришлось срочно уйти, ведь его вызвали рано утром на работу. Он надеется, что я сама справлюсь с Егором и в случае неприятностей позвоню по номеру, указанному в записке. Просто прекрасно. Он оставил меня одну.
Делаю глубокий вдох и выбираюсь из постели. На часах половина восьмого. Егор храпит на диване, на котором мы оставили его вчера вечером, а рядом с ним на полу разрывается его мобильный. На дисплее контакт «Начальник», и я почти уверена, что если он не ответит, у него будут проблемы.
– Вставай, – неуверенно произношу, осторожно трогая парня за плечо. – Тебе звонят. Вставай, Егор! – повышаю голос, толкнув его в грудь. Никакой реакции.
Осматриваюсь вокруг, и тут же нахожу наиболее подходящее, как мне кажется, решение. Беру с тумбочки стакан с водой, предусмотрительно оставленный Глебом, и выливаю его содержимое прямо на лицо спящему парню. Он тут же широко распахивает глаза и садится на диване, хватаясь за голову.
– Ты охренела, милая? – рычит он, увидев меня с пустым стаканом в руке. – Я контрастный душ в постель не заказывал!
– Звонят, – бормочу, кивая на телефон, не умолкающий ни на секунду.
Взгляд Егора явно не предвещает ничего хорошего, но парень всё же поднимает с пола мобильник и отвечает на звонок.
– Да, Лёх, – бросает в трубку, стряхивая воду с волос. – Срочное что-то? – он некоторое время молчит, а потом заметно напрягается. – Когда? Ты уверен? Ладно, я буду через сорок минут. Да, оставь эту новость за мной. Давай, – закончив разговор, Егор бросает телефон обратно на пол и откидывается на подушки.
Некоторое время он молчит, а потом вдруг резко садится и переводит взгляд на меня. Я всё это время сижу в кресле напротив и не решаюсь заговорить или сделать что-нибудь. Всё ещё не знаю, стал ли он таким, как прежде, и хочу ли я вообще иметь с ним дело.
– Значит так, куколка, приготовь мне свой отвратный кофе, две таблетки аспирина, сэндвич с сыром и найди чистую футболку, – распоряжается он по пути в ванную. – Потом надень свои лучшие трусики и наведи марафет. Поедешь со мной. Мне понадобится помощник.
– Вообще-то я собираюсь съехать отсюда, – голос хрипнет, и мне приходится сделать усилие, чтобы закончить фразу.
– А что случилось? – искренне удивляется парень, оборачиваясь. – Ты подружилась с местными бомжами, и они предложили тебе уютное местечко на ближайшей помойке?
Теперь я на все сто процентов уверена, что передо мной тот самый Егор, каким я знала его до этого дня. Мне снова хочется ему врезать.
– Ты пытался изнасиловать меня, – напоминаю, нервно сглатывая.
В его глазах ни капли удивления. Конечно, чего я ожидала? Что он почувствует себя виноватым и начнёт извиняться? Наивная.
– Когда это было, – отмахивается Егор, нагло ухмыляясь. – Ты тоже пыталась изнасиловать меня в первую ночь. Я же не убегаю с криками «Маньячка!». Давай, детка, поднимай свою задницу и топай за мной.
– Мне было больно, – шепчу, опуская взгляд, словно хочу получше рассмотреть свои пальцы.
– Но ты ведь получила моральное удовлетворение, когда мой рыцарь-братишка вырубил меня, – усмехается он, потирая щёку, где виднеется заживающая царапина. – Считай, мы в расчёте.
– То есть, ты считаешь нормальным заваливаться среди ночи, называть меня шлюхой, причинять мне боль, а потом… – я запинаюсь, делая глубокий вдох. – Потом просыпаться утром и делать вид, что ничего не произошло… Тебя ведь тоже ударили, всё отлично… А если бы Глеб не пришел? А если бы…
Он молчит. Не перебивает меня, не пытается оправдаться, а просто смотрит на меня всё с тем же непроницаемым выражением лица. Всё ясно. Через эту стену не пробиться. Глеб был прав – он словно закостенел, и мне не вытащить его из этой оболочки.
– Я не называл тебя шлюхой, – произносит, наконец, парень, переводя взгляд на стену. Хочу было возразить, но он продолжает: – Я, чёрт возьми, имею право хоть раз в году нормально напиться?! Не думать, что я говорю и делаю? Тупо потому, что мне херово. Неужели с тобой такого никогда не было, милая?
Егор смотрит на меня, и мне приходится в неловкости отвести взгляд. Я снова вспоминаю свою первую ночь в этой квартире. Мне не хочется оправдывать его, но все мы иногда хотим забыться…
– А Глеб… он всё равно пришел бы, – добавляет он и, очевидно, в моих глазах читается вполне логичный вопрос, на который Егор спешит ответить: – Я сам попросил его зайти. Правда, забыл сказать, что тут ждёт небольшой сюрприз…
– Ты пригласил его? – удивляюсь, вспоминая нашу встречу с Глебом.
Честно говоря, я думала, он зашел, потому что знает, каким неадекватным его брат бывает в такие дни.
– О, детка, не смотри на меня так! – морщится Егор, закатив глаза. – Я тоже иногда бываю хорошим. Но предпочитаю не увлекаться. А теперь, раз всё разрешилось, не трать моё время и собирайся. Ты нужна мне.
– Я? Зачем? – спрашиваю, немного растерявшись от его просящего тона. Не думала, что он бывает таким… милым.
– Нашли труп девушки под мостом, где мы познакомились, – сухо отвечает он, и я чувствую, как по коже проходится холодок. – Есть подозрения, что в деле замешан тот же ублюдок, который убил мою жену…
========== 12. Кошмарный сон ==========
На улице холодно и сыро. С серого неба то и дело срываются капли дождя, попадая на открытые участки лица и рук. Природа словно знает, какое ужасное событие произошло в этот хмурый день, ветром и дождём она доносит до нас, как скорбно ей лицезреть дело рук собственных творений… Она плачет вместе с нами.
Мы с Егором стоим на берегу реки, откуда всего час назад спасатели вытащили труп совсем молодой девушки. Меня начинает подташнивать, когда я вижу её истерзанное тело, широко открытые глаза и раскинутые под неестественным углом руки. Её кожа посинела, а некогда светлые волосы спутались и испачкались в речном иле. Боюсь, её образ до конца жизни будет преследовать меня в кошмарах.
Егор по-приятельски здоровается с полицейскими, приехавшими на осмотр трупа, и направляется прямо к судмедэксперту, по пути откусывая от только что купленного хот-дога. Его цинизму позавидовал бы серийный убийца. Даже они порой сочувствуют своим жертвам и не могут спокойно смотреть на их трупы.
– Что тут, Васильевич? – спрашивает парень, пожав руку невысокому пожилому мужчине, который только что закончил осмотр и начал складывать свои вещи в небольшой чемоданчик. – Убийство?
– Точный ответ будет известен после вскрытия, – с прежней невозмутимостью отвечает судмедэксперт, захлопывая чемоданчик и выпрямляясь. – Но уже сейчас почти с полной уверенностью могу заметить, что характер переломов не свойственен для самоубийц. Другой угол падения. К тому же, у неё борозда на шее, словно бы перед смертью её душили. Прямо как…
– Прямо как у Тины три года назад… – с печальным выдохом заканчивает за него Егор, с отвращением взглянув на оставшийся в руке кусочек хот-дога.
Тина… очевидно, так звали его жену. Ни Егор, ни Глеб ещё ни разу не упоминали её имени, словно бы оно было запретным. Но, похоже, Егор действительно очень сильно хотел отыскать убийцу своей жены, раз даже спустя три года полиция помнит о ней.
– Если мои догадки подтвердятся, дело переквалифицируют в серийное преступление, – продолжает Васильевич, и на секунду в его глазах мелькает сочувствие. – Там шансов на раскрытие больше… Но мой тебе совет, Егор, забудь о ней и начни жить дальше. Три года прошло, а ты никак не угомонишься.
– Обязательно забуду, Васильевич, – обещает парень, нахмурившись. – Только найду этого ублюдка, сразу в отпуск. Лет пять не был.
Мужчина неодобрительно качает головой, но всё же кивает парню на прощание и направляется к полицейской машине, оставленной неподалёку. Мы остаёмся стоять на берегу, рядом с трупом несчастной девушки, раскинувшейся на холодной земле.
– Детка, займись пока фотографиями, а я поговорю с ребятами, – с этими словами Егор протягивает мне фотоаппарат и уходит, оставляя меня одну в этом жутком месте.
У меня дрожат руки, когда я беру фотоаппарат и пытаюсь сделать хотя бы несколько снимков, которые сперва получаются смазанными. Я думаю о том, что эта девушка наверняка была красива, у неё были планы, мечты, у неё была семья… А потом всё в один момент разбилось об камни на дне реки…
Страшно подумать, что на её месте могла быть я. Безжизненное искорёженное тело, над коим бы с беспристрастным выражением лица возвышался судмедэксперт, а вокруг сновали бы пронырливые журналисты, для которых чужая смерть – просто очередная сенсация. Как люди могут быть настолько чёрствыми?
Делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Возможно, эти люди циничны не потому, что это проявление жестокости. Нужно сохранять хладнокровие, чтобы делать свою работу, не поддаваясь эмоциям, и делать её качественно. Порой сочувствие только мешает.
Мне уже ничем не помочь этой девушке, не вернуть её к жизни, не забрать боль её родных и близких… Но хорошие фотографии могут помочь в расследовании. Если будет найден убийца, душа этой девушки успокоится, и от его рук больше никто не пострадает. Поэтому я должна помочь.
Беру в руки фотоаппарат и уверенно делаю ещё несколько фотографий, пытаясь запечатлеть малейшие детали. Полиция наверняка уже делала снимки с места преступления, но, возможно, Егор заметит что-то такое, что поможет расследованию гораздо больше. Для него поиск убийцы – не служебный долг, регламентированный правовыми документами, это… вся его жизнь.
Когда я заканчиваю, Егор отправляет меня сделать ещё несколько снимков прилегающей местности, имеющих значение для расследования. Он всё это время то и дело проходит мимо меня с блокнотиком, задавая вопросы полиции и нескольким приглашенным гражданским.
– Материал собран, можем ехать, – объявляет Егор, когда тело начинают грузить в специальный мешок, чтобы отправить в морг. – Завтра заедем за результатами вскрытия.
– Я в морг не поеду, – бормочу, поёжившись. Всегда боялась покойников. – Откуда у тебя вообще такой доступ к материалам расследования? Разве они не должны оставаться конфиденциальными?
– У нас с ребятами взаимовыгодное сотрудничество, – фыркает Егор, усмехнувшись. – Мне очень часто удаётся раздобыть информацию, до которой им не добраться, а они взамен посвящают меня в некоторые детали расследований. Особенно это касается дела об убийстве моей жены.
– Не удивительно, что в нашей стране такая плохая раскрываемость преступлений, – ворчу, направляясь за ним к машине. – Если даже журналистам важные сведенья становятся известны раньше полиции…
Дома я первым делом снимаю с себя промокшую одежду, в которой была на месте происшествия, переодеваюсь в чистую футболку и укутываюсь в плед, расположившись на своём диване с чашкой горячего шоколада. Включаю какую-то передачу про животных и пытаюсь забыть обо всех событиях, произошедших за сегодняшний день. Это был просто кошмарный сон… Интересно, как долго я теперь не смогу смотреть ужастики?
Егор запирается в своём кабинете вместе с фотоаппаратом и полученными сведениями. Пару часов я, не стесняясь, передвигаюсь по квартире только в трусах и любимой футболке, потому что от парня не слышно и шороха. Но ближе к вечеру я начинаю беспокоиться о нём. Вдруг расследование снова зашло в тупик, и на этот раз он сделал что-нибудь с собой, не выдержав провала.
К счастью, как только успеваю подумать об этом, парень заходит в гостиную. Его волосы привычно потрёпаны, а некогда свежая футболка теперь смята, но в целом он выглядит воодушевлённым.
– Как продвигается расследование? – спрашиваю робко, отставляя в сторону тарелку из-под мороженого. – Есть успехи?
– Рано об этом говорить, – хмыкает он, взлохмачивая волосы. – Но в целом… есть прогресс… У тебя вышли неплохие снимки. Ты где-то училась?
– Нет, – качаю головой, сама удивившись результату своих трудов. – Но твою благодарность я принимаю.
– Ты хорошо держалась. Думал, тебя стошнит прямо на эту несчастную, – Егор усмехается, и я устало улыбаюсь в ответ. – Что ж, добро пожаловать в мир журналистики, детка. Считай, ты прошла посвящение…
========== 13. Жизнь и смерть ==========
Ночью я не могу уснуть. Едва закрываю глаза, меня преследуют образы из ночных кошмаров. Ночь, бушующая река, безжизненное тело, идущее на дно, раскинув руки под неестественным углом.
Я просыпаюсь с криком, когда истерзанный, искореженный труп вдруг оживает, смотря на меня большими серыми глазами… Моими глазами. В мёртвой девушке я неожиданно вижу себя, тонущую в грязной речной воде. Господи…
На часах всего лишь пять утра, а мне так и не удаётся снова сомкнуть глаз. В конце концов, я вылезаю из постели, укутавшись в любимый халат, и бреду на кухню, чтобы заварить себе чашку фирменного отвратного кофе. Это уж точно отгонит отголоски ночного кошмара.
По дороге в кухню кормлю хомяка. Как он тут ещё не умер, бедный, от голода. Кажется, я не вспоминала о нём весь вчерашний день. Наверное, я ужасная хозяйка, ничем не лучше своего бывшего парня.
