Текст книги "Вспоминай меня ночью (СИ)"
Автор книги: Your Kate
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== 1. Прыгай ==========
У меня с пятнадцати лет есть одно неизменное правило – всегда иметь при себе зажигалку и пачку сигарет, хоть курить я бросила года так два назад. Но когда совсем плохо, когда хочется послать всё к чёртовой матери и удушить себя собственными руками, я достаю из кармана примятую пачку, прикуриваю одну сигарету, и вроде как легче становится. Так я пережила развод родителей, исключение из университета и даже смерть любимого деда.
Только сегодня я докуриваю уже третью, кажется, по счёту сигарету, а боль в груди всё такая же сильная, как и час, два, пять назад. Меня предали два последних человека, которым я могла доверять в этой жизни – ныне бывший жених и лучшая подруга. Это банальная история, которая, наверное, встречается в каждой сопливой мелодраме по телевизору. После этого героини обязательно находят свою любовь и счастливо живут дальше. Но это не про меня. Мне не для кого жить. Родители меня ненавидят, друзей особо верных нет, а любовь… Я в неё больше не верю. Это сказки для глупых девочек. Надоело. Устала.
Холодный ветер заставляет продрогнуть до костей, пробираясь под ткань тонкой хлопковой рубашки. Осень. А я выперлась на улицу, даже не потрудившись прихватить вещи потеплее. Не было больше сил оставаться в квартире, где было столько воспоминаний, которые в одно мгновенье рассыпались передо мной пылью.
Прохожие заинтересованно оглядываются вслед девушке, которая в столь непогожий день сидит на кованом ограждении моста и задумчиво смотрит вниз, сжимая в руках почти пустую бутылку пива и прикуренную сигарету. Неужели беспокоятся? О чём? Они ведь даже и не вспомнят обо мне через пять минут. Все люди по природе своей эгоисты и чужая жизнь дорога им, только пока приносит выгоду. От меня же явно нет пользы никому.
Мне не страшно умереть. Даже если после смерти ничего нет. Мне не страшно шагнуть в пустоту и рассыпаться на тысячи кусочков. Потому что меня ничто не держит. У меня нет целей в жизни, нет привязанностей… у меня нет ничего. Я слишком устала, чтобы пытаться собрать что-то заново. Слабачка, да… Но я не вижу в жизни того очарования, которым многие бредят. Может, я просто слишком хочу быть свободной, чтобы дорожить ею.
Река внизу выглядит такой гладкой, спокойной… будто бы ждёт, чтобы принять меня в свои объятья. Мне так хочется этого спокойствия. Не знаю, почему я до сих пор не шагнула вниз… Пожалуй, просто хочу докурить последнюю сигарету, потому что это единственное, по чему я буду скучать.
Ставлю бутылку рядом с собой и осторожно становлюсь ногами на ограждение, чуть пошатнувшись. Расставляю руки в стороны, чтобы удержать равновесие. Ветер, кажется, только усиливается, но это прибавляет адреналина. Хочу ощутить это чувство полёта, эту свободу… Сзади слышатся перепуганные возгласы прохожих, но я не обращаю на них внимания.
Закрываю глаза и делаю уверенный шаг вперёд… Но неожиданно кто-то обхватывает меня сзади за талию, стаскивая с ограждения на промокшую от недавнего дождя плитку на мосту. От неожиданности я подчиняюсь, но глаза так и не открываю.
Несколько секунд просто лежу на мосту в чьих-то сильных руках. Вокруг начинают собираться люди. Я слышу их голоса почти у себя над головой. Кто-то ругает меня, кто-то сочувствует, кто-то благодарит бога за спасение моей грешной души. А разве я просила спасать меня?
Неожиданно меня охватывает такое чувство несправедливости, что я уже никак не могу удержать его в себе. Я ведь хотела просто умереть! Открываю, наконец, глаза и оборачиваюсь в сторону своего «спасителя», кем оказывается темноволосый парень, лет на пять-шесть старше меня. Решил, значит, погеройствовать за мой счёт?! Не выйдет ничего!
– Руки убери, извращенец! – рычу, рванувшись из его хватки. Парень явно ошеломлён моей реакцией, поэтому не спорит, отпускает.
Протискиваюсь сквозь толпу, приближаясь к заграждению. Я с детства была упрямой и привыкла всегда получать своё. Даже если моё желание – собственная смерть. Едва успеваю коснуться рукой железа, как на моё предплечье снова ложится чья-то ладонь.
– Уймись ты, истеричка! – шипит тот же самый парень, притягивая меня к своей груди. Его губы в опасной близости от моего уха, что заставляет всё тело напрячься. – Иначе я лично вниз тебя скину!
– Ещё поугрожай мне! – огрызаюсь, бесполезно трепыхаясь в его руках. – Думаешь, испугаюсь? Фиг тебе! Сбрасывай. Только по статье пойдёшь тогда, Супермен мой недоделанный. За убийство. А я ещё несчастной жертвой буду выглядеть в итоге. Видишь, сколько у меня свидетелей, – хищно улыбаюсь, окидывая взглядом толпу. – Сбрасывай.
– Дура, – бросает он презрительно, до боли сжимая плечи.
Уже собираюсь обернуться, чтобы врезать по его самодовольной мордашке, но хватка неожиданно ослабевает. Его ладони мягко касаются спины, опускаясь ниже. А после следует то, чего я никак не ожидала – парень резко толкает меня вперёд, от чего я больно ударяюсь об ограждение, буквально повиснув на нём. Всё это под непрекращающиеся ахи и охи толпы. Они тут на шоу поглазеть собрались? Так будет им шоу.
– Хочешь прыгнуть – прыгай! – повышает голос шатен. Повернувшись к нему, вижу, что он стоит напротив меня, скрестив руки на груди. На лице такая решительность, какой я, наверное, не видела никогда в жизни. – Я не собираюсь тратить своё время, отговаривая пьяную дуру от самоубийства. Может, будет даже лучше, если ты умрёшь. Одной долбанутой сукой меньше.
В груди закипает такая злость, что я с рыком впиваюсь пальцами в вычурную ковку ограждения. Делаю глубокий вдох и выпрямляюсь, не сводя с парня глаз. Молча показываю ему средний палец и забираюсь обратно на ограждение, хоть мне так и хочется сделать ему как можно больнее, сделать его дальнейшую жизнь адом.
– Что, не прыгается уже? – слышу за спиной язвительный тон. Я почти вижу его мерзкую ухмылку. – Момент прошел? Солнце не так ярко светит? Прости, милая, я всё испортил.
С трудом удерживая равновесие, я снова оборачиваюсь к нему.
– Вспоминай меня ночью, – шепчу, заглядывая в потемневшие от злости глаза. – Я буду твоим самым страшным кошмаром.
Широко раскидываю руки, позволяя ветру подхватить моё тело, доверяясь свободному падению… Но когда я уже почти чувствую невесомость, стальная хватка сковывает щиколотку, после чего я снова оказываюсь на мосту, больно ударившись об плитку.
– Блять, ты реально ебанутая, – хмурится парень, в небрежном жесте набрасывая мне на плечи своё чёрное пальто, которое я тут же скидываю. Мне ничего от него не нужно.
– Оставь меня в покое, – цежу сквозь сжатые зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не плюнуть ему в лицо.
– С удовольствием, – отзывается он, присаживаясь рядом со мной. Морщусь, когда его пальцы стискивают подбородок. – Но ты же не хочешь умирать. Просто упрямая стерва с опилками вместо мозга. Дай причину суицида угадаю, – шатен делает вид, что размышляет. – С родителями поругалась? Конфетку не купили? Или несчастная любовь? Последнее, вероятнее всего. Какая жалость. Ты ведь наверняка так любила его, так доверяла ему, а он так жестоко тебя предал… с твоей лучшей подругой.
– Заткнись! Заткнись, заткнись! – ору, что есть сил, инстинктивно пытаясь отодвинуться от него подальше. Он будто бы в самую душу заглядывает. – Ты ничего не знаешь обо мне! Ничего, ясно тебе?! Ясно?
Он ждёт несколько секунд, а потом с силой встряхивает меня за плечи, заставляя успокоиться. Я обмякаю в его руках безвольной куклой, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. Слабачка.
– Видимо, тот парень не выдержал того, какая ты психичка, – едва слышно произносит шатен, склонив голову набок. – На его месте я пришел бы следом, чтобы убедиться, что ты точно расшибла себе голову об подводные камни.
– Ты ничего не знаешь, – повторяю упрямо, отворачиваясь.
– Мне и не особо интересно, куколка, – фыркает он, протягивая мне руку, что я упрямо игнорирую. – Я настолько ничтожен в твоих глазах, что и руки моей не коснёшься? Какой жестокий тиран! Не дал бедняжке спокойно лишиться жизни! Негодяй! Казните меня на месте.
– Я не просила спасать меня, – пожимаю плечами, скрещивая руки на груди. – Ты сделал только хуже.
Где-то вдалеке слышится вой сирен скорой и полиции. Вовремя они, ничего не скажешь. Парень вдруг наклоняется ко мне и обхватывает за талию, с лёгкостью закидывая себе на плечо.
– Да я вообще ещё жизнь тебе знатно подпорчу, милая, – приговаривает он, расталкивая толпу зевак. – Как ты там говорила? Я буду твоим кошмаром.
– Поставь меня! – злюсь, ударяя его кулаком по широкой спине. Его пальто так и осталось лежать на мосту, поэтому парень одет лишь в вязаный пуловер, что вряд ли согреет в такой холод. – Кто ты такой вообще?
– А ты хочешь познакомиться? – смеётся шатен, слегка подбрасывая меня, что вызывает во мне всплеск негодования. Он точно сделал это намеренно. – Меня Егор зовут, а тебя как, чайка моя бескрылая?
– Лида, – отвечаю неохотно, хоть сама не понимаю, почему с ним разговариваю.
– Так звали шлюшку, которую я трахал вчера ночью, – усмехается он, и я снова бью его по спине, когда ладонь парня ложится на мои ягодицы. – Красивое имя. Запоминается.
========== 2. Семейные разборки ==========
У меня трясутся руки. Не от холода. В кафе, куда меня принёс Егор, тепло, несмотря на пронизывающий ветер на улице. Здесь довольно уютно, пахнет кофе и корицей… тихо. Но я не замечаю ничего, кроме наглой ухмылки своего «спасителя» и чая в пузатой чашке, в которую неосознанно вцепилась двумя руками, будто бы пытаясь согреться.
Мне не хочется ничего говорить. Следовало бы, наверное, снова возмутиться поведением парня, потребовать вернуть меня обратно или просто уйти. Но я только сейчас поняла, как глупо вела себя. Я действительно слишком упряма, чтобы просто признать, что не самоубийство было моей целью. Просто хотела уйти, убежать от проблем, вырваться… Только после смерти нет свободы. Нет ничего.
– Зачем? – спрашиваю тихо, отодвигая чашку чуть в сторону.
Не знаю, сколько мы сидим в заведении, прежде чем решаюсь завести разговор. Но ничего, кроме этого короткого вопроса, выдавить из себя так и не получается. Егор, кажется, и не ждёт от меня длинных речей.
– Зачем я спас тебя? – уточняет он, на что получает ответ в виде кивка. – Не знаю, – парень пожимает плечами, помешивая кофе в чашке. – Захотелось потягаться с тобой в упрямстве, куколка. Кажется, я победил.
– Не нужно шутить, – бормочу, отводя взгляд в сторону. – Не каждый человек бросится к краю моста, чтобы спасти жизнь незнакомцу.
– Тогда я просто скажу, что… – Егор вдруг усмехается, хитро сверкнув глазами, – у тебя шикарная задница, милая. Я не мог отпустить тебя на тот свет, так и не потрогав её. Теперь выход свободен.
Он взглядом указывает на дверь, и я едва удерживаюсь от того, чтобы встать и уйти, отвесив ему хлёсткую пощёчину напоследок. Я вспыльчивая, упёртая, гордая… Я была такой, сколько себя знаю. Но сейчас я отступаю перед силой характера этого человека. Уверена, что под маской самоуверенного ублюдка скрывается нечто большее… или я просто разучилась разбираться в людях.
– Решила задержаться на десерт? – пошло ухмыляется парень, опуская взгляд к моей груди. Беру свои слова обратно. Он конченый ублюдок.
– Ещё хоть один неприличный намёк – я уйду, – рычу, демонстративно поднимаясь с места.
– Нет, ты останешься, – качает головой шатен, перехватывая мою руку за запястье и прижимая к поверхности стола. – Ты засунешь свою чёртову гордость в свою прекрасную задницу, милая, и будешь сидеть здесь, пока мне не принесут счёт.
– Пошел ты, – цежу сквозь сжатые зубы, пытаясь вырваться. – За полчаса ничего не изменилось. Я всё так же тебя ненавижу.
Наш разговор явно привлекает внимание немногочисленных посетителей. Несколько человек за соседним столиком оборачиваются в нашу сторону. Одна из официанток не выдерживает и направляется к нам.
– У вас всё в порядке? – вежливо интересуется она, поправляя бейдж с именем «Ольга».
– Всё отлично, Оленька, – лучезарно улыбается ей Егор, продолжая так же крепко удерживать мою руку. – Моя девушка просто обижена, что сегодня днём я не позволил ей сбросить с моста одну бешеную сучку. Обычные семейные разборки. Вы ведь понимаете?
– Ммм… конечно, – растерянно лепечет девушка, отступая к барной стойке. – Простите. Не буду мешать.
– Вы чудо, Оленька, – бросает вслед официантке парень, оборачиваясь ко мне. Тон его меняется на приказной. – Сядь. Если не хочешь, чтобы я силой усадил тебя к себе на колени.
Мне приходится подчиниться. Я всё ещё зла и обижена за «бешеную сучку», но ещё больше меня передёргивает от мысли, что у нас могли бы быть отношения. В здравом уме не обратила бы внимания на этого бесцеремонного морального урода.
– Отношения, – ворчу, скрещивая руки на груди. – Ничего более реального в голову не пришло?
– Меня привлекает эта мысль, – без стеснения произносит он, расслабленно откидываясь на спинку стула. – Мы были бы… экстравагантной парочкой, куколка. Каждый вечер со скандалом били бы посуду, обзывая друг друга всеми грязными словами, что только придут в голову. Потом бы я прижимал тебя к стенке и жестко трахал, пока ты умоляюще выстанываешь моё имя. А утром ты голой готовила бы мне блинчики на руинах кухни и шептала на ухо, как сильно любишь меня…
– У тебя богатая фантазия, – обрываю, вдруг ощутив, как от одних только его слов по телу проходится волна мурашек. Его голос действует, словно гипноз. – Чего ты хочешь от меня?
– Ничего, – фыркает Егор, отмахнувшись, будто бы от назойливой мухи. – Разве что ты сама не решишь отблагодарить меня за спасение как-нибудь по-особенному.
От его наглой ухмылки в груди снова закипает ярость. Ещё издалека я замечаю официантку, которая направляется к нам со счётом на подносе. Буркнув «теперь я могу уйти», встаю с места, но Егор снова хватает меня за руку, на этот раз притягивая к себе ближе.
– Тебе есть куда пойти? – уже более серьёзно спрашивает он, заглядывая мне в глаза.
– А ты Мать Тереза? – огрызаюсь, попытавшись вырваться – Даёшь приют всем «ебанутым стервам»?
– Нет, милая, ты особенная, – язвительно отзывается Егор, ослабляя хватку. – Вернись на место. Не для того я ползал по этому грёбанному мосту, чтобы ты сейчас вернулась и всё-таки сиганула вниз.
– Значит, не только из-за задницы ты спас меня, – замечаю, неторопливо усаживаясь на прежнее место. – Есть и другие причины. Какие?
Он улыбается, взлохмачивая тёмные волосы. Ведёт себя всё так же непринуждённо, но видно, что своими вопросами я застала его врасплох. Я молчу, ожидая ответа.
– Надо было дать тебе прыгнуть. Меньше вопросов, – бурчит он, вертя между пальцами чайную ложку. Я решаю не поддаваться на провокацию, а просто смиренно жду объяснений. – Чего ты на меня смотришь? – злится Егор, подкидывая ложку вверх и тут же подхватывая её, чтобы крепко зажать в кулаке. – Ждёшь слёзную историю о том, что на этом мосту я потерял первую любовь, а ты безумно на неё похожа? Прекрасный сюжет для дешевой газетёнки, но не для моей жизни. Все мои бабы были суками похлеще тебя и скорее скинули бы меня с этого моста, чем сиганули бы сами.
– Ты решил излить душу? – ехидно интересуюсь, методично разглаживая салфетку.
– Нет, я просто хочу сказать, что ничего другого ты от меня не услышишь, – хмыкает Егор, одним глотком осушая чашку с кофе. – Ты просто слишком глупа и наивна, чтобы так рано и легко умереть. Ты ещё не познала всего дерьма этой жизни, милая, чтобы утверждать, что она тебе надоела. А теперь поднимай свою пятую точку и топай за мной. У тебя рана на всю не шибко умную головёнку. Тебе, похоже, ничего, а люди таращатся.
Раз, и кто-то будто бы щелчком включает все чувства, что до этого заглушали обида и злость. Я ощущаю резкую боль в области затылка, куда спешу приложить руку, которая тут же оказывается в чём-то липком и мокром. Кровь. Как я раньше не заметила? Забавно, но, оказывается, можно не обратить внимания на дырку в собственной голове. Наверное, просто адреналин гулял по крови, притупляя боль.
– Ты голову мне разбил, – шепчу шокировано, смотря на свою окровавленную руку. Похоже, ударилась об плитку мостовой.
– Всего лишь царапина, – хмурится парень, вставая со своего места и небрежно заставляя подняться меня, ухватив под локоть.
– Царапина? – шиплю, плетясь следом за ним. В крови закипает гнев. – А если заражение?
– И эта девушка буквально только что хотела умереть, – закатывает глаза Егор, толкая железную дверь. – Хрен поймёшь этих женщин.
========== 3. Боишься? ==========
Понятия не имею, как я позволила себе так легко доверить свою жизнь Егору, но уже через несколько минут после выхода из кафе мы уезжаем на его машине. Да, у него есть машина – чёрный седан, не самой последней модели, конечно, но на вид почти новый. Я безучастно смотрю в окно со стороны пассажира, неосознанно пряча руки в рукава рубашки, хоть в салоне работает печка. Егор в это время курит сигареты одну за другой, время от времени искоса поглядывая на меня. Очевидно, думает, что не замечаю.
На улице стремительно темнеет. За окном проносятся точки горящих фонарей, а чёрный автомобиль, чей хозяин до этого дня был мне вообще не знаком, увозит меня всё дальше и дальше от родного дома, что всего за один день стал для меня самым ненавистным местом на этой планете.
Нет, я всё же не настолько сошла с ума, чтобы запросто довериться незнакомцу, мне просто… на самом деле плевать, что будет со мной дальше. Он не сделает мне больнее, чем уже сделали, он не причинит мне той боли, что я хотела бы причинить себе сама. Я не боюсь его.
Квартира Егора расположена почти на другом конце города. Мы прибываем туда поздно вечером, когда почти во всех окнах старой девятиэтажки горит свет. Парень выходит из машины первым, чтобы открыть мне дверцу и подать руку. Но я игнорирую этот жест, делая пару неуверенных шагов в сторону двери подъезда, возле которого Егор оставил машину.
– Боишься? – спрашивает парень, доставая из кармана магнитный ключ и прикладывая к замку. Слышится характерный писк, и Егор тянет за ручку, пропуская меня. – Предпочтёшь остаться здесь, с бомжами? Я, так и быть, вынесу тебе старое одеяло.
– Для маньяка ты слишком добр, – отвечаю язвительно, проходя мимо него в подъезд.
– Никто не говорил, что я не трахну тебя на этом самом одеяле, – фыркает он, закрывая дверь изнутри и направляясь к лифту.
Я игнорирую это замечание, смиренно ожидая лифта. Егор тоже молчит, вертя между пальцами очередную сигарету. В полной тишине мы поднимаемся на седьмой этаж и заходим в квартиру. Она оказывается небольшой, всего две комнаты. Но обставлена со вкусом. Плазменная панель в гостиной, мягкие белые диваны, джакузи в ванной, ноутбук последней модели, небрежно брошенный в кресло… Не знаю, кто Егор по профессии, но зарабатывает, очевидно, неплохо.
В спальне повсюду фотографии. Девушек. Обнаженных. На несколько секунд мою голову всё же посещает вполне здравая мысль, что этот парень может оказаться маньяком. Я невольно пячусь от стены назад, пока не натыкаюсь спиной на рабочий стол, где царит полнейший хаос. Скомканные листы с распечатанным текстом, наброски на листах в клетку, сделанные обычной гелевой ручкой, пятна от кофе и ещё пара десятков разбросанных фотографий, на этот раз с изображениями разной тематики. Здесь и живая природа, и чьи-то портреты и… изуродованный труп. Мне становится дурно, но я, совсем не заботясь о боязни быть застуканной, продолжаю рыться на столе.
Совершенно случайно среди всей этой кучи я нахожу примятую газету, раскрытую на статье о несчастном случае на железной дороге, приключившемся почти месяц назад. В самом низу страницы – подпись: «Автор Егор Крестовский». Так значит, он…
– Я журналист криминальной хроники, – слышится вдруг у меня над ухом, от чего я резко оборачиваюсь, едва не задев наполненную чашку в руке парня. – Мог бы неплохо заработать на твоей смерти, куколка, но, очевидно, ещё не достиг высшей степени мастерства. Недостаточно циничен.
Он протягивает мне чашку с ещё теплым чаем, в которую я тут же крепко вцепляюсь двумя руками. Теперь меня трясёт от страха. Конечно, я убедилась, что он не маньяк, но как-то жутко осознавать, что моя жизнь оказалась в руках человека, который так легко пишет о чужой смерти.
– Зато теперь тебя будут называть героем, – бормочу, неторопливо ступая к противоположной стене, увешанной фотографиями обнаженных девушек. – «Наш специальный корреспондент оказался на месте происшествия как раз вовремя, чтобы предотвратить ужасную трагедию…».
– Это никому неинтересно, – морщится парень, становясь позади меня. – Людям больше нравится драма. Вот если бы я столкнул тебя вниз, и ты переломала себе все кости об подводные камни – это была бы конфетка.
Невольно ёжусь, делая глоток из чашки с чаем. Тело заполняет приятное тепло, потихоньку возвращая мне способность мыслить более трезво. Пожалуй, он прав. Люди по природе своей на редкость циничны.
– А это… – я мягко касаюсь пальцами одной из фотографий. На ней изображена лежащая на сочной зелёной траве девушка, чей наряд составляют только пара пионов, брошенных на причинное место. Надо признать, фото довольно качественное. – Только не говори, что это коллекция снимков жертв какого-то психа-маньяка.
– Нет, это моё хобби, – улыбается Егор, и я чувствую, как его дыхание обжигает ухо. – Если хочешь, я не против запечатлеть красоту твоего обнаженного тела.
– Пожалуй, откажусь, – качаю головой, оборачиваясь к нему и протягивая наполовину пустую чашку. – Зачем ты привёз меня сюда? Похвастаться коллекцией?
– Я обещал обработать рану у тебя на голове, – напоминает он, касаясь пальцами моего затылка, от чего я невольно морщусь. Больно. – Но для начала, думаю, тебе не помешает принять душ, чтобы смыть кровь.
Согласно киваю, направляясь к выходу из комнаты. Уже тяну за ручку двери, ведущей в ванную, но меня опережает Егор… с молотком в руках. Мои глаза не успевают округлиться от удивления, парень одним точным ударом сбивает задвижку, закрывающую дверь изнутри.
– Прости, дорогуша, но вид утопленников и ванильных кур с лезвием в руке мне уже поднадоел, – пожимает плечами он в ответ на мой изумлённый взгляд. – С гораздо большим удовольствием посмотрю на твои голые сиськи, – с этими словами парень протягивает мне свою футболку и уходит, чмокнув в щёку напоследок. Может, действительно стоило бы сбежать отсюда, пока не поздно?
Пока я моюсь, Егор так ни разу и не заглядывает в ванную. Очевидно, он чуть менее извращенец, чем мне казалось. Впрочем, ему наверняка хватает женского внимания, судя по такому количеству фотографий с обнаженными девушками. Не просто так же они согласились позировать в таком виде, при чём настолько раскованно.
Оставшись наедине с собой, я снова думаю о бывшем парне, о его измене… и о том, как сильно хотела бы ему отомстить. В порядком подуставшую голову не приходит ничего лучше, чем навязчивая мысль о том, что я тоже в срочном порядке должна переспать с кем-нибудь. А поскольку в данный момент рядом нет никого, кроме Егора, выбор становится очевидным.
Из ванной я выхожу в футболке, которая с лихвой заменила бы мне платье, но совсем без нижнего белья. С ещё мокрых волос на грудь капает вода, а босые ноги неуверенно ступают по полу. Жалкое, наверное, зрелище. Но разве Егору не всё равно, с кем спать?
Хозяин квартиры быстро обнаруживается в гостиной за просмотром новостей по телевизору с бокалом виски в руке. Увидев меня, парень делает звук потише и протягивает мне ещё один бокал, стоявший рядом на тумбочке.
– Выпьешь со мной? – предлагает он, не сводя с меня изучающего взгляда.
Подхожу ближе к нему и молча принимаю ёмкость из его рук, делая пару глотков. Алкоголь обжигает горло, заставляя меня поморщиться от горечи напитка. Егор довольно улыбается.
– Так ты… осмотришь рану? – спрашиваю тихо, становясь перед ним и опираясь руками о подлокотники по обе стороны от его тела.
– Осмотрю, – кивает парень, обнимая меня за талию и усаживая к себе на колени.
Он запускает мне ладонь в волосы на затылке, перебирая пряди между пальцами. Не разрывая зрительного контакта, плавно чертит линии на подбородке, ласкает мою нижнюю губу большим пальцем… Я расслабленно прикрываю глаза, неосознанно потянувшись за его ладонью.
Вздрагиваю, испуганно уставившись на парня, когда его рука ложится мне на бедро, поднимаясь выше, задирая футболку… Пальцы мягко касаются клитора, тянутся ко входу во влагалище…
– А ты горячая, – ухмыляется Егор, медленно вводя в меня один палец.
Делаю глубокий вдох и закусываю нижнюю губу. Алкоголь неспешно обволакивает мозг, делая происходящее более расплывчатым, более… нереальным. В здравом уме я никогда бы не согласилась лечь в постель с едва знакомым парнем.
– Влажная, – продолжает он, вводя в меня ещё один палец. Чувствую, как его твёрдый член упирается мне в попу через ткань брюк. Третий палец входит уже не так легко, от чего я ощущаю лёгкую боль, – и узкая, – немного с удивлением отмечает Егор, вводя все три пальца до основания. – Очевидно, у твоего бывшего был очень маленький член, милая. Ты за это ему мстишь, или всё-таки за то, что он трахался с другой?
Он начинает неторопливо двигать пальцами, то почти вытаскивая их, то насаживая меня на них вновь. Я прикусываю нижнюю губу, сдерживая стон.
– Я никому… не мщу, – выдавливаю с трудом, опираясь ладонями о его плечи.
– Тогда, милая, – Егор тянет меня ближе, чтобы говорить у самого уха, – ты обычная шлюха, которая готова трахаться с первым встречным. А если так, ещё неизвестно, виноват ли тот парень в своей измене.
– Что? – выдыхаю, когда он резко прекращает движение, не вынимая из меня пальцев. Тело напряжено от подступающего оргазма. – Я не… Убери от меня руки.
Егор усмехается, крепче стискивая меня в объятьях свободной рукой, сжимая пальцами ягодицы. Я вцепляюсь в его плечи, инстинктивно выгибаясь навстречу его пальцам. Чёрт…
– Ты не шлюха, верно? – подсказывает парень, продолжая ритмичные движения, теперь уже более грубо. – Просто маленькая запутавшаяся девочка, которой срочно нужна разрядка. А я, знаешь, не настолько мудак, чтобы воспользоваться твоим положением.
Он нажимает на клитор, и я почти сразу кончаю, с тихим стоном утыкаясь носом парню в плечо. Но мне всё ещё противно от того, что он назвал меня дешевкой. Даже если именно такой я себя и чувствую…
– Пошел ты, – шиплю, резко вскакивая с кресла.
Ноги всё ещё дрожат, и я едва не падаю, но Егор успевает меня поймать.
– Тише, детка, – шепчет он, подхватывая меня на руки. У меня нет больше сил сопротивляться, слишком устала. – Завтра расскажешь мне, какой я ублюдок. А сегодня тебе нужно отдохнуть.
========== 4. Перегорела ==========
Утро не приносит мне ничего, кроме тошнотворного ощущения тяжести, что словно приковывает меня к постели. Я кое-как сажусь, сгорбившись и обхватив голову руками. Чувствую себя жалкой. Адская смесь из обиды, горечи, вины оседает на плечах, заставляя согнуться под этим непосильным грузом. Тело сковывает паника, и я всё крепче обхватываю себя руками, царапая кожу в бесполезной попытке успокоиться. Что же я натворила?
В голове картинками мелькает вчерашний день. Он отзывается горечью слёз во рту и жаром алкоголя в горле. Я вспоминаю, как без оглядки бежала из квартиры, что столько лет была мне родным домом, единственным местом, где я чувствовала себя в безопасности. Вспоминаю старый мост над рекой и дым сигарет. Вспоминаю вчерашний вечер и сильные руки Егора, что нёс моё обмякшее тело до кровати.
Меня охватывает отчаянье, когда думаю о хозяине этой квартиры. Не могу поверить, что была настолько легкомысленной, находя отмщение в сексе с первым встречным. Мне стыдно перед Егором. Настолько стыдно, что я никак не могу решиться показаться ему на глаза.
Я комкаю края его синей футболки, я слежу глазами за секундной стрелкой циферблата на настенных часах, я кусаю губы, что и так уже изодраны до крови. Я не могу выйти, я не могу позволить себе быть слабой, я не хочу снова чувствовать боль.
Но с каждой секундой, проведённой в изоляции, мне всё больше кажется, что стены сжимаются вокруг меня, заключая в ловушку. Я оказываюсь запертой наедине с тревожными мыслями, со своими страхами, которые вызывают желание только бежать, не оглядываясь. Невыносимо сидеть вот так взаперти.
Мне приходится собрать все оставшиеся силу и решительность, чтобы встать с постели и направиться к двери. В голове бьётся беззвучная мольба, чтобы Егор не заметил меня, чтобы не обратил внимания, чтобы его вообще не было в этой квартире.
Тихо. Я прислушиваюсь к звуку капающей на кухне воды и мягкому шелесту штор, что колышет ветер, задувающий через не затворённое окно. Тихо.
Закручиваю кран потуже и оглядываюсь вокруг в поисках каких-нибудь следов пребывания Егора в этой квартире. В мойке валяется одна-единственная чайная ложка, на разделочной доске хлебные крошки, на столе чашка с остатками недопитого кофе. Под донышком чашки белеет записка, которую я разворачиваю, не раздумывая.
«Доброе утро, милая.
Надеюсь, спалось тебе сладко. Я оставил пару бутербродов в холодильнике на случай, если проголодаешься.
Меня вызвали на работу, так что буду не скоро. Дождись меня.
Можешь приготовить что-нибудь к ужину, желательно мясное.
Целую, твой Супермен
P. S. Надумаешь прыгать в окно – оденься покрасивее. Я хочу, чтобы твой окоченевший трупик хорошо смотрелся на странице моей газеты».
Дочитав последнюю фразу, я раздраженно фыркаю. Комкаю послание и бросаю в угол кухни. Он собирается всю жизнь напоминать мне о моём неудавшемся самоубийстве?
Из груди вырывается неровный выдох, и я качаю головой в пустоту. У нас не будет «всей жизни». Я просто исчезну из его квартиры, из его мира. Уйду, пока его нет. Так будет лучше, проще. Егор даже не вспомнит обо мне на следующее утро. Наверняка я не первая девушка, что пила в его квартире виски и спала в его футболке. Правда, пожалуй, единственная, кого он снял с ограждения моста.
Надевая свои грязные джинсы, я раздумываю, где смогу пожить первое время. В кармане сто рублей и пара сигарет, которые вряд ли можно будет обменять на обед или комнату где-нибудь в захудалой общаге. Друзей у меня нет, а родители… слишком заняты своими жизнями, чтобы думать обо мне. Мне остаётся только бродить по мокрым после дождя тротуарам и надеяться на чудо. Но это, пожалуй, не самое худшее, что случалось со мной за последние несколько дней.
Быстро застёгиваю рубашку, собираю волосы в хвост, и оборачиваюсь перед выходом из кухни, поборов секундный порыв оставить Егору записку на прощание. Ему нет до меня дела. Никому в этом мире нет дела до меня, кроме меня самой.
