Текст книги "Время и стекло (СИ)"

Автор книги: Yoon Hannie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Снег все так же блестел под лучами солнца, плывущего в чистом небе.

Таня понимала, что сейчас совершила большую глупость. Она позволила своим чувствам открыться. На руках все ещё оставался этот невидимый, тёплый след от рук тренера…

========== Глава 11 ==========

Комментарий к Глава 11

Читатели, любимые мои, простите за такую задержку) за этот месяц столько всего случилось, и мне было не до творчества) я вернулась!

Я очень надеюсь, что эта глава вас порадует) с праздником вас!

Белые прожекторы пронзали полосами воздух и время от времени скользили по Останкинской телебашне.

Угли перестали гореть. Кожа постепенно остывает. Юрия, что ехал на машине домой, окончательно опутало одиночество.

***

Пресс-конференция всегда утомляла Таню. Фотоаппараты безотрывно щелкают, и в глазах уже темные пятнышки. Микрофоны, бутылочки воды, если пересохнет горло. Все соответствует стандартам мероприятия.

Несмотря на атмосферу, девушка отстреливалась ответами, которые будто знала заранее и уже подготовила ответы.

Плисецкий сидел рядом, что помогало почувствовать поддержку. Как в тот раз, когда он обнял её…

Журналистка задала очередной вопрос:

– Татьяна, скажите, насколько сложна ваша произвольная программа? В чем ее главная особенность?

Таня спокойно ответила. С места поднялась ещё одна гостья.

– Я давно наблюдаю за вашими выступлениями, но меня, как и всех, интересует один и тот же вопрос…

В этот момент Таня напряглась, не отводя взгляда от девушки.

– Так вот… Правда ли, что вы гордитесь тем, что вы именно Никифорова? Если бы вы не были его дочерью, могли бы пробиться на такие серьёзные соревнования? И конечно же… Ваш отец так и не нашёлся?

Даже Юрий от таких вопросов возмутился, а внутри возникло сильнейшее желание ответить этой бестактной даме. Касаемо пресс-конференций Таня была прозорлива, хоть и волновалась не меньше школьника, выступающего на сцене. Поерзав на стуле, она с серьёзным видом поправила микрофон.

– Ну… сам себя не похвалишь, что я дочь Никифорова, поэтому я благодарю, что вы это сделали за меня. – В этот момент Таня улыбнулась. – Я горжусь этим. Я родилась Никифоровой и буду ей всегда, а любое “если бы” бессмысленно, ведь это уже всё случилось со мной. На последний вопрос не смогу ответить.

Таню оставили в покое, но внутри еще пульсировало от волнения.

– А теперь вы можете задать несколько вопросов самому тренеру – Юрию Плисецкому!

Вот здесь внимания было куда больше.

– Юрий, какие трудности возникают во время работы с учениками? Можете ли вы сказать, что ваша методика работает согласно вашим ожиданиям? Насколько вы оцениваете эффективность подхода?

Плисецкий прочистил горло, приближая губы к микрофону.

– Особого секрета здесь нет. Я не могу похвастаться методикой. Здесь все слишком прозаично. Скорее, я выделю желание моих учеников трудиться и работать над своими ошибками, чем методику. Самое главное в нашем – не завышать себя и постоянно совершенствоваться. Мы учимся всему всю жизнь. Трудности возникают всегда – они вполне типичные, и в них я ничего сложного не вижу.

– Вы планируете посвятить себя ученикам или спустя какое-то время вернуться к спорту?

– Я ничего никогда не планирую. В дальнейшем мне, возможно, предстоит стать тренером сборной России, и вот уж тогда давления и нагрузок прибавится в разы.

Но последующее стало большой неожиданностью.

– Вы не подумывали над тем, чтобы тренировать фигуристов, занимающихся парным катанием?

Юрий принял этот вопрос, осмыслил, причем достаточно быстро, и вскоре из колонок полился усиленный динамиками голос, от которого таяли преданные воздыхательницы:

– Чтобы танцевать на льду, двое должны чувствовать. А так не всегда бывает. Они по большей части играют. А на деле должны проживать эти минуты. Они должны быть по-настоящему вдвоем. Они должны жить на льду, а не существовать. Я никогда не занимался парным катанием и потому этих самых чувств не испытывал. Было бы интересно самому уйти в парное. Но чтобы чему-то научить, это нужно хорошо знать. Поэтому вряд ли буду тренировать парных фигуристов.

Он опустил взгляд, как будто был чем-то удручён.

***

Ветер ласково трепал каштановые пряди, рябил образовавшуюся после дождя лужицу.

Таня вспоминала то, что было неделю надад.

Тогда по трибунам пронесся гимн Германии. Флаги поползли вверх, самым главным оказался черно-красно-желтый. Но это не было столь важно…

Все как один говорили о внезапном подъёме Татьяны Никифоровой на второе место, а внимание прессы было как нельзя сильным.

Таня сама была удивлена, что смогла превзойти саму себя. Она всё ещё вспоминала эту пресс-конференцию, где ей задали очень колкие вопросы.

Внезапно молодой незнакомец в пиджачном костюме приветливо улыбнулся Никифоровой. Его скулы были обтянуты гладкой, слегка смуглой кожей, а темно-русые волосы блестели под лучами солнца.

– С выигрышем вас поздравить будет как-то поздновато, правда? Да и наверное вы очень расстроены, что не смогли получить золото?

Таня настороженно посмотрела на парня.

– Не всегда же быть первой. Когда-то нужно и уступать.

– Но не зависит ли это от тренера?

Таня ещё больше напряглась.

Молодой человек продолжал, только с нажимом:

– Юрий как тренер хромает на обе ноги. Признайтесь, он вообще вас не мотивирует, а просто делает вид, что он отличный тренер.

– Откуда вы…

– Я знаю его. Это вы не знаете.

– Да кто вы вообще такой? К чему вы это клоните?

Парень перешёл на агрессию.

– Я тот человек, который может поднять вас в рейтинге! Во всяком случае, мое отношение к ученикам более снисходительное.

В груди вспыхнуло от возмущения, чуть ли не заставило задохнуться.

Собирая остатки терпения, Таня в недоумении спросила:

– Почему я должна вам верить?

– Этому придурку вообще нельзя верить.

Это был голос Плисецкого.

К горлу девушки подскочило.

Обернувшись, фигуристка столкнулась с зеленым взглядом, буквально распаляющим. Там полыхало пламя.

– Юрий… Вы все слышали?

– Вслушивался и делал выводы.

Только сейчас Юрий смотрел не на девушку, а на прицепившегося к ней шатена.

– Нехорошо бросать камни в чужой огород. Вместо этого послушай и хорошенько вникни. Для тебя я, может, и ужасный тренер, ужасный фигурист, но я сам знаю, как их тренировать. Мне лестно, что ты так отзываешься обо мне.

Шатен, поправляя пиджак, вымолвил:

– Эта девушка такой талант… Она бы могла получить золотую медаль! А в итоге на втором месте! Она заслуживает большего. Я могу ей этого дать.

– Хм, звучит неубедительно. Так ты ее хочешь переманить?

– Я…

– Таня, у нас тренировка, пошли.

Девушка молча последовала за Плисецким, но с тех пор не могла забыть этого странного парня. Он был слишком непонятный. Зачем он хотел переманить её?

***

Нежно-розовый закат смягчал, расслаблял натянутые нервы. По кронам выдохнул пробежавший ветер.

Идущие бок о бок и обступающие лужи, тренер и фигуристка возвращались по домам. Сегодня они решили пройтись пешком и поговорить.

Все ушло под асфальт, источавший запах воды. Потерянность, страх и волнение исчезли. Поглядывая в сторону мужчины, Таня чувствовала себя спокойно.

– Вы выручили меня.

– Не благодари. Этот тип всегда и везде сует свой нос. С ним быстро наживешь врагов.

– А кто он?

– Лучше тебе не знать об этом…

Затем Юрий бросил взгляд на заходящее солнце и снял с себя куртку, накинув на плечи девушки.

Пальцы, касающиеся девичьих плеч, застыли. Остывшие, как и кровь, текущая внутри.

– Юрий… – глубоко вдыхая, девушка позвала его. И, как от безысходности, повернулась и уткнулась лбом в грудь, чем вызвала у Плисецкого удивление. – Пожалуйста, не уходите… Мне тяжело. Очень тяжело… Всё это происходит сейчас со мной… Я так больше не могу.

– Что? Что случилось?

Плисецкий приобнял девушку. Только внутри, как ни странно, росла паника. Ее порождали колючие мысли, как терновник, скользящий по коже.

Таня выдохнула.

– У меня уже нет сил.

Да и румянец на ее коже выдавал многое. Полный тревоги взгляд.

Глядя на что-то пытающуюся выдавить из себя девушку, Юрий чувствовал… Боль.

Неотвязную, рвущую, безбрежную… совсем необычную для себя. Поверх его кожи, состоящей из холодных плоти и крови, прошлась дрожь.

Ветер спустился на землю. Светлые прямые пряди взлетали и опускались, поблескивая золотом в закатных лучах.

Он внезапно увидел прошлого себя, который также в юности говорил, что у него нет сил. И всё, что с ним происходило, вынуждало сдаться.

Теперь Таня говорит то же, что и он когда-то. Сейчас она на пределе.

Тревога, некогда закравшаяся в грудь, уже не имела власти над парнем. Юрий стал увереннее и лишь крепче прижал к себе ученицу.

Тогда тишина сомкнулась вокруг.

Ветер взметнулся, поднимая волосы вверх, развевая их, путая. Темные пряди девушки вновь соприкоснулись с пшеничными прядями Плисецкого.

***

К казаху моментально подбежал напарник, наклонившись к экрану ноутбука.

– Отабек, что случилось?

– Виктор нашёлся.

========== Глава 12 ==========

Ручка царапает бумагу, отражает звук в пустоте. Пространство заполнено и другими звуками, которые пропускались мимо ушей.

Текст, по мнению Плисецкого, был вообще никакой. Как обычно, скомканная бумажка метко капитулирует в урну. Сколько же там стихов, сколько чувств, смятых и растоптанных.

Сегодня Юрий не был похож на себя. Это было не так заметно, но если присмотреться…

Солнечные лучи лились из окна, но волнение, прогрессирующее неделю, заслонила его сердце от спокойствия.

В руках – музыкальный инструмент. Фигурист натягивал не только струны «подруги», но и нервов. На них играть было проще и, конечно же, больней.

Пальцы не слушались – не хотели брать даже элементарные аккорды, которые фигурист знал как дважды два. Прекрасно зная, что Плисецкий с гитарой практически неделимые с шестнадцати лет, можно было сразу бить тревогу.

Затем ему по видеосвязи позвонил дедушка, Николай Плисецкий.

– Ты какой-то задумчивый в последнее время. Разлад с учениками?

– Разве? Я просто устаю, что тут странного? Все нормально, дед, не переживай.

– Давай, рассказывай, я тебя насквозь вижу.

– Ну, раз уж решил разобраться… Тебе что именно: то, как я вчера профигачил телефон или то, что мой ученик Макар в очередной раз пропустил тренировки?

– Когда твои ученики не слушались тебя, ты всегда рвал и метал. Ты был как порох, что взрывался от огня. А сейчас хмурый, задумчивый, не похоже, что это тебя так сильно волнует… Это не похоже на тебя. Только и делаешь, что говоришь о дочке Никифорова. Юра…

Когда дед произнес его имя, узел напряжения затянулся сильнее.

– Может… ты полюбил ее?

Пораженный взгляд встретился с лицом Николая в экране.

Юрий лишь нервно усмехнулся.

– Ах, нет, дед… Это слишком смешно звучит.

***

Опираясь руками о бортик и глядя на каток, Юрий состроил сосредоточенное лицо, которого не может коснуться ни одна позитивная эмоция. К этому притворству он настолько привык, что порой не замечал его.

Но Таня, как и остальные фигуристы в команде, давно привыкли к этому.

– Не за горами новый сезон, нам нужно продумать программу. У меня есть несколько идей. Но ты можешь что-то изменить или создать свое.

Таня хотела спросить, но на ее невысказанный вопрос тренер перебил:

– На самом деле, я позвал тебя не из-за этого. Мне нужно научить тебя кое-чему. Научить тому, что поможет тебе не упасть. А ещё кое-что рассказать.

Сейчас девушка была как никогда спокойна. Теперь она доверяла тренеру, как близкому другу, но он всё ещё закрыт для неё. Таня заглянула в его глаза, сверкающие изумрудным огнем.

Заглянула… в глаза воина.

– Когда мне было двадцать, я получил травму, из-за чего потерял полгода соревнований. И все потому, что не мог отпустить что-то из прошлого, и это подвело меня. В тот момент мне протянул руку Никифоров. Он научил меня избавляться от груза, который мешает нам взлетать и приземляться без последствий. Он научил меня жить на льду двумя жизнями. И играть, и жить. Когда начинается самая сложная часть программы, все сковывается. Значит, дело внутри нас. Нам что-то мешает. Это как отпустить. Отпустить страх и неуверенность.

Таня не спускала с него глаз. Впитывала эти слова. А сердце билось ещё сильнее.

Юрий перевел кислород.

– Просто живи и играй. В двух словах собрано все, что ты делаешь на протяжении многих лет. А программа – это маленькая история. Но постарайся не разочаровать зрителя. Может, он смотрит фигурное катание только ради тебя.

Эти слова придали девушке сил, как бы подтолкнули, и она выговорила:

– Спасибо вам, Юрий…

Сейчас они вновь были одни. И вновь доверяли друг другу.

***

Вечером к Тане приехал следователь Отабек.

– Рад встрече с вами, Татьяна.

Ей было страшно. Этот человек – единственный, кто может дать ответ, куда пропал Виктор. А что будет сейчас, что скажет Отабек – даже не хотела представлять.

– Мы три месяца ведем дело, связанное с вашей семьей. На днях нам с моим напарником открылись все карты. Я могу с большей долей уверенности сообщить… Татьяна, ваш отец скрывается за границей.

Секунда, и в тишину, пустую, накаляющуюся, врывается звук бьющегося сердца.

– К-как это…?

– Вы только дышите ровно, – просил Отабек. – Не поднимайте эмоции. Он не в России. Мы точно знаем. Все источники и данные свели к тому, что он пересек границу.

Никифорова продолжала молчать. Не потому что не находилось ответа.

========== Глава 13 ==========

Комментарий к Глава 13

Глава написалась нереально быстро) сама от себя не ожидала) если найдете опечатки или же фактические ошибки, спасибо, что поможете подправить текст)

надеюсь, вам понравится)

Таня сидела на пустых трибунах, сжимая в руках телефон. Ее молчание прервал возникший из коридора Плисецкий.

– Тренировки будут через час. Ты кого ждешь?

Таня воздела на него глаза:

– Папа нашёлся.

Глаза Плисецкого тут же расширились.

***

Авиарейс был назначен на десять часов утра. Минув иммиграционную службу, таможенный допрос и положив чемодан на багажную ленту, Таня разместилась в зале ожидания.

Так волнительно еще никогда не было. Даже выступления перед тысячами зрителями показались мелочью.

Отабек сообщил очень интересную новость. Оказывается, Виктор улетел в Японию. Можно было предположить, что он отправился навестить Кацуки, но здравый смысл продиктовал бы, что надо бы всех предупредить. Что самое странное, даже само семейство Кацуки не знает, где находится Виктор.

И чтобы это узнать, Отабек вместе с напарником направились в Японию первыми.

Теперь и её черёд оказаться там.

Обернувшись, Никифорова поймала приближающийся к ней мужской силуэт.

За спиной Плисецкого – большой гитарный чехол с соответствующим грузом. Со стороны молодой мужчина напоминал путешественника, который исколесил полмира вместе с верной шестиструнной спутницей, не давшей ни на секунду заскучать.

– Я слегка припозднился, – застыл около девушки Юрий. – Прости, что заставил ждать.

– Всё хорошо, – чуть улыбнулась Таня. – Пойдём.

***

Внизу тянулась взлетная полоса. Через несколько минут самолёт спустил шасси, ощутимо соприкасаясь с асфальтом.

По рядам пронеслись аплодисменты и монотонно тянущийся комментарий стюардессы.

Скоро Таня ступила на трап. Напористый поток воздуха взметнул, растрепал ее волосы. Лицо было под прикрытием солнечных очков.

Выйдя из недр самолета, Юрий осмотрел пространство и задержал взгляд на лице девушки.

– Вот мы и прибыли… Добро пожаловать в Японию.

Ощущая, насколько разительна атмосфера этой страны от ее родной, Таня вдохнула кислород, пропитанный чем-то особенным… чем-то японским.

– Надо же… Как давно я здесь не была…

Для нее эта страна была и вправду изумительной. Впрочем, как и для Плисецкого.

Когда оба покинули здание аэропорта, с главного входа их поджидал сюрприз, весьма знакомый и непредсказуемый.

– Господи Боже мой… – с долей раздражения сказал Плисецкий. – Кацудон уже здесь.

Кацу… что?

Неужели это…?

И тогда сердце Тани дернулось. Взгляд наткнулся на мужчину типичной азиатской внешности, но брюнетка безошибочно угадала его.

– Дядя Кацуки…

Это был действительно он – Юри Кацуки. Знаменитый японский фигурист, олимпийский чемпион и, по совместительству, самый близкий друг семьи Никифоровых.

Его тёмные волосы, обычно аккуратно заведённые назад, растрепались, потому что японец, запыхавшийся и вспотевший, радостно бежал к ним навстречу, точно ребёнок стремится к родителям.

– Таня! Юри! Привет!

Что, несомненно, приковало к нему лишние взгляды.

Никифорова с тренером следили за его приближением, как оцепеневшие.

Счастье настолько притупило внимание японца, что он наступил на развязавшиеся шнурки и шмякнулся лицом об асфальт.

Зафиксировав это ни с чем не сравнимое падение, Плисецкий покачал головой и прижал ладонь к лицу.

Даже спустя десять лет русский не переставал поражаться своему знакомому. Катастрофа на коньках, а не Кацуки.

Как ни в чем ни бывало, японский фигурист поднял голову, опираясь ладонями об асфальт, широко улыбаясь и жмуря раскосые глаза.

– Я так рад видеть вас!

========== Глава 14 ==========

Комментарий к Глава 14

Это глава, которой вы все так долго ждали. Не буду спойлерить. Просто читайте)

П.С. Автор-сан пошел готовиться к сессии, так что новая глава, скорее всего, выйдет в начале июля.

Всем любви и удачи!)

– Юри! – пожилая женщина, Хироко Кацуки, засуетившись, убавила температуру плиты и переметнулась к столу, молниеносно строгая овощи, кусочки которых чуть ли не разлетались в стороны. – Как так можно было! Предупредил бы, что у нас гости! У меня ничего не готово!

– Sumimasen… – почесал затылок сын, расплывшись в улыбке. – Я ж сюрприз хотел сделать… видимо, не получилось.

– Да нет, получилось. Но больше не делай так. Мне перед гостями очень неудобно, – вздохнула японка, сгребая овощи с разделочной доски в кастрюлю.

Стоило Юри перешагнуть через порог с русскими фигуристами, как по Ю-топии Акацуки пронесся шум недоумений, досады и, конечно же, восхищения.

– Ну и ну, Юри, – смеясь, покачал головой отец, когда услышал возгласы супруги. – Ты без России и русских и дня не можешь прожить. Мне кажется, я скоро начну понимать их язык.

Плисецкий вместе с ученицей, прибывшие сюда, все это время скромно стояли у выхода и, держа в руках сумки, осматривали дом, примыкающий к горячим источникам.

Типичный японский дом без какого-либо намека на вычурность. Его атмосфера, как прежде, была окутана теплом и уютом.

Сувениры из северной страны – русские матрешки, от мала до велика выстроенные в ряд, внесли в эту атмосферу экзотичности, но для Тани они были напоминанием о доме.

Закончив с готовкой супа, Хироко засеменила к прибывшим. Она была такая низенькая по сравнению с фигуристами, все такая же миловидная и хрупкая, хотя возраст давно переваливал за пятьдесят.

Женщина поклонилась.

– Добро пожаловать в Ю-топию! Простите, что заранее не смогли подготовиться к приезду.

Юри перевел ее речь на английский, чтобы фигуристы поняли, о чем идет речь.

– Ясно… – Плисецкий поставил сумку. – Скажи ей, что извиняться не за что. Все в порядке.

Вслушиваясь в диалог, смакуя слова, переводя в голове их значение, Таня постепенно привыкала к ауре, витающей в этом воздухе. Семья Кацуки всегда излучала доброту.

– Мы вас не будем долго стеснять. Это всего лишь на несколько дней, пока будут проходить поиски Виктора.

***

Под ступнями – вымощенные булыжником тропинки, а в углублениях – термальные воды.

Мужчины разных возрастов парились в саунах, расположенных возле источников, дурманящих, как опиум, оборудованных в живописном месте.

Легкие наполнялись этим жарким воздухом. Некогда обернутое вокруг бедер полотенце падает к ногам, выставляя упругие мужские ягодицы. Позже вода скрыла нижнюю часть тела.

Юрий свел руки вместе и пронзил зеркальную поверхность, сопротивляясь плотности воды. Нырнул на несколько секунд, после чего послышался плеск воды, когда русский выплыл.

Пшеничные пряди прилипли к мокрому лицу, обвились вокруг шеи. Вобрав побольше воздуха в себя, Юрий обернулся и словил на себе взгляд появившегося около бассейна японца.

Склонил голову набок.

– Решил составить компанию, свинка?

– Хватит обзываться, – оскорбился Кацуки, посматривая на отдыхающего сверху вниз.

– Я ж любя, котлета, – спокойно сказал Плисецкий. – За десять лет так и не привык?

Ответом послужило молчание. Плисецкий лишь пожал плечами и вернулся к процедурам.

Он периодически черпал воду пригоршнями, как можно тщательнее вымывая прилипшую к коже пыль. Горячие струи заливали его лицо, шею, стекали по широкой и блестящей от воды спине.

– Ты лучше поделись информацией… – наконец сказал Плисецкий. – Ты был в курсе, что Виктор был в Японии все эти три месяца?

Поправив сумку, сползающую с плеча, Кацуки опустил глаза за очками.

– Я не знал этого. Я сам хочу его найти.

Плисецкий, полностью обнаженный, купающийся в источниках, лишь вздохнул. Он понимал, что Таня сейчас переживает больше их всех. И ей больше всего тяжелее.

Грудь парня вздымалась и опадала. Лицо было потным и слегка порозовевшим.

Воздух на территории Акацуки дышал паром, а оранжевый закат пылал.

– О чем задумались, Юри-кун? – наконец отважился японец.

Спортсмен медленно запрокинул голову набок.

– Ни о чем. Просто наслаждаюсь источниками. Твоей семье надо отдать должное – такое лекарство для тела…

Кацуки опустился на корточки, разряжая обстановку:

– Я очень рад, что вы тренируете Таню. Она очень милая и трудолюбивая.

– Я знаю… – вздохнул Юрий.

***

Время, отведенное для расследования, протекало медленно и просто-напросто впустую. Ничего толкового разузнать не удалось.

Отабек глубоко жалел, что отправился в Японию раньше.

Это слишком вязкая яма. Ее вырыли, докопались, а вылезти с так и не найденным кладом – как? Вот как?

Как раз в это же время в кабинет заявился Данил, который за полгода уже привык ходить за казахом, как нить за иголкой. Да и в принципе ему так спокойнее, чем заниматься чем-то самому.

– Ну чего там?

– Ничего положительного, – палец бездумно водил по тачпаду, а стрелка на экране без дела перемещалась туда-сюда. – Бесполезно… Сколько бы усилий мы не предпринимали, все одно… С нами просто играют.

Мозг выхватывал отдельные фразы, картинки, символы, но их не хватало, чтобы понять главное.

Был какой-то тупик.

– Хотя… постой.

***

Солнце ласкало лепестки пионов, растущих в саду. Таня вбирала в себя аромат, тонула в нем, забывая о прошлом. Она всегда питала слабость к весне, а с семьей ежегодно гостила у Кацуки, точно так же купаясь в горячих водах, посещая храмы и отдыхая в этом саду.

Девушка без спешки выхаживала между посаженных растений. Ей нравился этот маленький мир.

Так бы продолжалось еще час, если бы спокойствие не нарушило то, что на глаза попались сидящие на скамейке Юко и Плисецкий. Он сидел с гитарой в руках.

Говорящие не успели заметить девушку – та вмиг затаилась за огромным камнем, расположенным рядом со скамьей.

– Таня-тян очень целеустремленная… – говорила Юко, положив руки на колени. – Сколько ее знаю, всегда стремилась к победам, и не сдавалась при проигрышах. Мне нравится эта черта в людях.

– Мне тоже, – поддержал ее Юрий, любуясь закатом. – Моим ученикам я не позволяю почивать на лаврах. Раньше я не понимал, почему тренеры такие строгие и жесткие. Но когда я стал одним из них, вопрос закрылся сам собой. Быть мягким – значит смягчить тренировки и вообще дать ученикам лишний отдых, а не накапливание навыков.

Потом наступила тишина. Прижимаясь к стене, Таня не знала, уходить или нет. Ее как будто магнитом притянуло сюда и не выпускало.

Юко, опустив взгляд, рассматривала свои руки, но спустя время со слабой тенью кокетства продолжила:

– Сколько же мы не виделись, Юри… Время изменило мир и нас. Ты стал таким серьезным и мужественным…

В этот же момент фигуристка скрепя сердце выглянула из-за стены.

Верхние пуговицы мужской рубашки были расстегнуты. Под одеждой угадывались очертания стройного распаляющего тела.

– Да и ты сама похорошела, Юко. – Плисецкий уперся руками и подбородком о гриф гитары. – Рассказывай, как ты сама?

– Да чего рассказывать? Все как обычно.

В это же время Юрий поставил на колени гитару.

– Я тут сочинил кое-что… Заценишь?

Юко улыбчиво кивнула ему.

Таня напрягла похолодевшие руки, продолжая так же осторожно выглядывать.

Перед тем, как начать, Юрий с нежностью посмотрел на японку, до предела сгущая мысли в словах:

– Она очень личная…

И тут же порхнул пальцами по гитаре. С секунду на свет пролилась мелодия, как ручей и расплескалась. В нее понемногу вплетались слова.

Забытый временем набросок наконец-таки стал стихотворением, наложенным на музыку.

Весь мир застыл вокруг, будто бы тоже собравшись послушать.

Слова медленно, но ритмично нанизывались одно на другое. Пальцы передвигались по струнам, выщипывая из гитары звуки. Их разносил легкий ветер.

Плисецкий не отводил глаза от гитары, следил за движением пальцев. Ласкал стихами воздух… В унисон со струнными переборами.

И все опять опустело вокруг.

Песня закончилась, но ее мелодия так и не растаяла.

Юко приблизила лицо к русскому, глядящему в розовый горизонт:

– Кому ты ее посвятил?

– Посвятил?.. – Плисецкий поднес указательный палец к бабочке, летающей прямо перед ним. Та приняла приглашение и опустилась на его кончик, медленно двигая крыльями. – Я посвятил ее хаосу… – Улыбка раздвинула губы. – Прекрасному хаосу внутри меня.

И это окончательно разбило Таню. Ее всю.

Хаос. Как точно было сказано. Этот хаос тоже бушует внутри нее.

***

Ночь спустилась на землю черным шелком, но Таня, смотрящая в окно, чувствовала, что ее совсем не тянет в сон. Луна проникала в полутьму комнаты, а мысли не давали сомкнуть глаз.

Пустой взгляд изучал межзвездные пространства в открытом небе.

Халат прикрывал тело, расслабленное горячей водой, а волосы, уже высохшие, слегка завились на концах. Фигуристка представляла, что находится в полном одиночестве, точно бы заточенная в неприступной башне.

Но продолжалось это недолго.

Дверь с шорохом отодвинулась. Кто-то перешагнул через порог. Таня знала, что на нее смотрят.

– Еще не ложилась?

Плисецкому показалось, что он зря зашел сюда.

– Хорошего тебе сна. Завтра мы встретимся со следователями.

Но он не успел задвинуть дверцу.

– Юрий, – слабым движением губ. – Подожди. Побудь со мной немного.

Теперь они делили между собой два молчания: ее – осторожное, и его – напряженное.

Делили темноту, разбавленную лунным светом.

Таня первая нарушила устой тишины:

– Почему все изменилось?

Плисецкий удивленно взглянул не нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Цели… Я помню, сколько стремилась к победам, забывая о самом главном – о себе, о семье, о том, что чувствую по-настоящему.

Никифорова уткнулась лбом в грудь тренера и провела кончиком носа по выступающим ключицам, выдыхая в них шепотом:

– А когда исчез папа, я всё ещё думала о тренировках. Я пыталась отвлечь себя от тревоги, когда его искала полиция. Я хотела доказать самой себе, что не сломаюсь, даже если в жизни что-то пойдёт не так. Я всё ещё двигалась к своей мечте.

Таня обнимала Плисецкого. Когда он слушал её, то казалось, что к нему вернулась прежняя теплота.

Никифорова выговаривала слова сквозь комок, сжигающий горло. В этом огне, как свернувшаяся бумага, исчезали окончания.

– Мне кажется, я уже окончательно потерялась. Я боюсь за отца, боюсь за маму… И боюсь за себя.

Это было выше ее сил. Настолько выше, что она бы и не дотянулась сама.

Разомкнув руки, Таня сделала шаг назад, пересекая границу тени и света. Как вдруг… тренер осторожно притянул ее за плечи.

Прядь светлых волос коснулась ее щеки. Между губами – застывший сантиметр. Девушка больше не могла отдалиться, а Юрий с легкостью читал недосказанное в глазах.

– Помни, что ты не одна.

Он медленно, мягко прильнул к её губам, и девушка вздрогнула. Их плечи и руки соприкоснулись. Таня, не в силах отойти, растворилась в этой темноте. А Юрий – не совладав, увлек девушку в это забытье.

И все, что на них давило, вытеснялось само собой.

– Юра… – прошептал ослабший голос.

Теряясь в чувствах, Таня услышала звук нежного дыхания, коснувшегося ее лица.

Захватывая ее губы, обжигая, Юрий вливал свои чувства и срывал выдохи. Руки влюбившихся соприкоснулись, нежно провели пальцами и, как в манер цветка, сомкнулись.

В тишине были слышны два учащенных, прерывистых дыхания.

========== Глава 15 ==========

Комментарий к Глава 15

Вот я и вернулась, ребят) все, теперь у меня уйма свободного времени для творчества)

Вам желаю приятного чтения) если будут опечатки или ошибки, буду рада, что исправите)

Звонок раздался тогда, когда за окном поднимающееся солнце выпивало остатки предутренней дымки и пускало по краю неба прозрачно-мглистое зарево.

Лежащий в кровати заворочался под шелест одеяла.

Рука нащупала в волнах постели мобильный.

– Ты так и не выведал, где дочь Никифорова? – послышался монотонный вопрос.

Осознав, кто позвонил ему, проснувшийся зевнул и спокойно, чуть сонно ответил:

– Я ищу ее до сих пор. Мне пока не очень везет.

– Значит, плохо ищешь. Оглянись вокруг.

– Я найду её, непременно.

– Время не терпит. Она нужна нам срочно. Иначе этот Виктор не вылезет из своей норы. Ориентируйся и ищи. Как только найдешь, я назову свое местонахождение.

Солнце карабкалось по розоватому горизонту. Проснувшийся опять улегся в постель, но только сна не было. Глаза смотрели на потолок. В голове – лишь одни планы, раздумья…

***

По коридору уже начал кто-то проходить. В Ю-топии всегда привыкли вставать ни свет ни заря.

Вставшим с утра пораньше оказался Юри, знавший, что русским фигуристам нужно вылетать. Пробравшись к комнате, японец отодвинул сёдзи.

Шепот Кацуки, заглянувшего в комнату, разорвал тишину.

– Таня-тян… А-а! – Мужчина уже готов был закричать, потому что увиденное он не ожидал никогда. – Юри-кун?! Что вы тут делаете?..

Русский лежал на боку, подперев голову рукой. Все так же была обнажена мужская грудь с рельефно очерченными мышцами на руках и животе.

Но самое неожиданное… что он находился рядом со спящей Таней на одном футоне. Она не была раздета, но была вместе… с Плисецким.

Плисецкий, завидев, что их покой нарушен, прищурил глаза и процедил сквозь зубы, будто пес, почуявший присутствие чужака:

– Тс! И чтобы ни слова не проронил.

Возражать Кацуки не собирался, лишь бросил растерянный взгляд, прежде чем задвинуть сёдзи.

Юрий вздохнул, проведя рукой по волосам и откинув их назад. Взгляд опять прикован к девушке, объятой безмятежным сном.

Подумать только. То, что произошло вчера… Они оба позволили этому случиться.

Юрий водил пальцами по ее лицу и волосам.

В теле оставалась легкость, а грудь вбирала утренний воздух.

Юрий почувствовал движение, но пальцев не убрал.

Таня проснулась. Когда она ощутила приятное касание к лицу, увидела тренера.