Текст книги "Книжная лавка (СИ)"
Автор книги: яблочный принц
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Она поставила мне условие, что отдаст «пособие», если мы устроим ее побег, – пожала плечами Эрин. – Почему нет?
– Потому что нам отрубят головы, – застонал я. – Но раз мы в это ввязались…
Эрин посмотрела на меня взглядом, говорившим: «Девчонка к утру запросится домой, к семье и привычной жизни. Постараемся же не увезти ее слишком далеко», и я проникся к ней еще большей симпатией, чем раньше. Все равно провожать девочку не мне – так и правда, почему нет?..
Венди сама вспомнила про книгу и отдала ее мне без всяких церемоний. И ее посадили на лошадь перед заботливой Эрин, и, едва мы тронулись в путь, миледи уже спала. Неудивительно: нанервничалась, намерзлась, да и вряд ли успела поужинать. Наука вам, господа: сбегайте из дома только после сытного ужина…
Во сне она выглядела старше, чем мне показалось на первый взгляд. Черты лица почти взрослые, уже без следов пухлощекого детства, и я дал бы ей на несколько лет больше, чем когда только услышал ее голос.
Теперь понятно, почему ее так взволновал теоретический жених – это ведь только в детстве срабатывают мамины истории про замки из воздушного зефира.
Судя по взгляду Эрин, она была погружена в мысли отнюдь не столь сентиментальные, какими грешил я.
– Я скажу заказчику, что книга устранена и больше не появится на обозримых горизонтах. Есть способ спрятать ее от магического поиска? – спросила она по некотором размышлении.
– Должен быть, наверное. Спрошу у Эрика, как приедем.
– Тебе придется успеть прежде, чем я доберусь до него, Габриель.
Я деловито кивал, понимая, на сколь многое идет эта смелая женщина из каких-то своих внутренних принципов и, немного, из-за меня.
– Мне будет несложно тебя найти.
– Я знаю.
И мы ехали по темной дороге, с мирно спящей девушкой и выполненным заказом. Звезды не мерцали, луна не серебрила мир своим волшебным сиянием, феи не танцевали в сизой дымке, и я не прозрел вдруг и не стал сильнее (разве что за сегодня немного попрактиковался в перелезании заборов). Но на грани слышимости, где-то очень-очень далеко, в ночи отчетливо пела незамысловатая старинная дудочка какой-то свой диковинный, изящный мотив.
И было хорошо; и было так, как должно быть.
Утром мы расстались – Венди и вправду попросилась обратно, со стыдом в глазах, но твердо. И Эрин, конечно, вызвалась ее отвезти. Их лошадь ушла по дороге обратно, и я, признаться, взглядом в спины их не провожал.
========== 5 ==========
*
Я въехал в город, как только открыли ворота, и направился прямиком к храму, даже не заботясь об усталости коня. Черт ведь знает, сколько времени понадобится монахам на то, чтобы скрыть книгу от всех остальных заинтересованных, и я выбрал немного поспешить сейчас, чем сбегать в другое королевство в еще большей спешке – потом.
И, как ни странно, Эрика я нашел в том же месте и в той же позе: рассевшегося на крылечке, разомлевшего на солнце и донельзя довольного жизнью – впрочем, удовлетворение настоящим является одной из его досадных черт, так что…
– Доброго утра. Слушай, Габриель, ты не голоден? У меня припасено немного ветчины и драников с грибами, что скажешь?
На то, чтобы смотаться до настоятеля и обратно, всучить ему книгу и настоять на том, чтобы ее очертили от остального мира нерушимой чертой, потребовалось около минуты.
Я вернулся, и…
– Так что, драников с грибами тебе, да? – Эрик ухмыльнулся, показывая зубы.
И знаете что? Я был готов немедленно броситься к нему в объятия и пищать от радости, потому что осознал только при этих его словах, как же дьявольски я голоден. А он разве что дружелюбно фыркнул себе под нос, поднялся и принес миску и жестяную храмовую кружку с водой уже через минуту, уселся рядом и стал лениво наблюдать, как я ем, жадно впиваясь зубами в эти драники, и продолжал щуриться на свое любимое солнце.
Я доел и поблагодарил монаха, он похлопал меня по плечу и потребовал историю – особенно про спальню хорошенькой девушки. Я смеялся, но рассказывал, и он вздыхал, что я такой невезучий и неазартный – а я тем временем про себя очень удивился, признаться, но впервые за многие годы почувствовал себя вернувшимся домой.
Господин настоятель прямо-таки захвалил меня этим же вечером. Наговорил мне сладких приятных вещей, вычеркнул одну книгу из списка и предложил мне устроить себе выходной. И я, такой довольный и гордый собой и проделанной работой, через две минуты уже был на узенькой винтовой лесенке – и впервые вылез на крышу храма, почти в самые облака. Было свежо и очень свободно, и я видел солнце, для обитателей улиц уже севшее за горизонт, и только ползущее к краю неба для меня. Еще выше, чем на галерее, выше, чем я когда-либо забирался в своей жизни – и высоко-высоко над городом.
За моей спиной уверенности мне придавала отдающее дневное тепло крыша тонкого шпиля, и окно вроде мансардного, из которого я вылез, шаг за шагом оставалось все дальше.
Таким легким и живым я давно себя не чувствовал, и как изумительно, о боги, было смотреть вокруг, пожирать глазами этот мир, запоминая, выбивая в памяти эти картинки.
Здесь было тихо, и отчетливо слышался каждый звук с уровня улиц – и, наверное, поэтому я не услышал шагов…
Кто-то навалился мне на спину и опасно прижал мою шею рукой! Я зашипел, но не смел и дернуться лишний раз – одно неловкое движение, и даже бесам неведомо, сколько метров нам лететь вниз.
– Какого черта?! – прохрипел я, уже не пытаясь сопротивляться.
Напавший молча вел меня не к открытому окошку, через которое я недавно вылез на крышу, а дальше по коньку, куда-то к центру храма.
И едва под ногами вместо тонкого уступа оказался более менее приемлемый карниз, меня придушили еще немного, и я, безнадежно попытавшись заехать локтем в грудь незнакомому знакомцу, начал терять сознание.
Вы бы знали, как мне надоели наемные убийцы!..
Я последним обреченным усилием выхватил из-за пазухи черный томик и, не думая уже, с размаху зарядил наугад себе за спину. Раздался характерный звонкий звук удара по чьей-то несчастной черепушке, хватка на моей шее ослабла – и убийца-неудачник стал заваливаться назад!
Черт возьми, я что, вырубил его?! Книгой?!
Он уже почти упал, когда я с противным «мааамааааа!» успел отпихнуть его в ложбинку между двумя скатами от параллельных коньков, чтобы он не рухнул на мостовую. Не знаю, зачем вообще это сделал… А, хотя нет, знаю! Его бренные остатки размазались бы аккурат перед нашим крыльцом, и отмывать парня с камней пришлось бы мне.
Его бессознательное тело кучкой рук-ног и орудий убийства валялось в укромном уголке крыши, и я присел рядом, полупридушенный и до глубины души изумленный. Может, начинать писать летопись своих славных деяний?.. О том, как я вырубил наемного убийцу чернокнижьим пособием на крыше храма…
Ой! Храма!
Следом за осознанием что-то сверкнуло в воздухе, и в нас обоих прилетело по синей карающей молнии, куда сильнее, чем в первый раз. Я даже позавидовал отключенному парню – ему-то все равно не чувствуется, а мне страдать!..
Я застонал от несправедливости и влез в мансардное окно.
– Давненько у меня не было такого дурацкого дня…
О, если бы я знал, насколько дурацкий день ждет меня завтра, то молчал бы, ох, молчал, глупый Габриель!..
*
Днем позже жара, кажется, стала невыносимой. Я старался не терять присутствия духа. Но когда макнул перо в чернильницу и вынул его сухим, с обреченностью застонал, заподозрив перспективу выйти в самое пекло. Эрик сочувственно покачал головой, повязал мне на лоб смоченную в ледяном священном источнике повязку, да вытолкал на крыльцо и даже помахал на прощание.
– Предатель! – кинул я и натянул капюшон, чтобы совсем не спечься.
Итак, я шел за новой баночкой чернил, и преодолел уже почти половину пути, когда меня за руку вдруг поймал нищий, казалось, дремавший в теньке.
– Денег нет, самому впору побираться! – выпалил я привычно.
И тот на удивление ехидно хмыкнул, показывая ровные белые зубы:
– Не больно то и хотелось, мальчишка. Тебя приглашают в гости, вот что. Впору быть повежливее, – он заступил мне дорогу, глядя на меня сверху вниз.
Я шагнул влево.
Он тоже.
Шаг вправо – он торопливо встает передо мной.
– Понял? – спрашивает.
– Понял, – буркнул я, и нищий подмигнул мне, отступая за угол.
Я остался в тихом бешенстве от «мальчишки» и этих маневров – но ровно до тех пор, пока не осознал кое-что поважнее. В гости!.. Это приехал Лу и таким специфическим способом посылает мне приглашение «на чашечку чая». О! О «мальчишке» и очень даже по-настоящему грязных руках ненастоящего нищего я уже и думать забыл. Зная Лу, стоило бросить все и бежать сразу же, что я и сделал, упорно гоня от себя тревожные мысли.
Благо, знал, куда идти – обычно этого типа стоило искать через улицу от моей лавки, удачно недалеко.
У дверей меня встретил обманчиво сонный взгляд местного громилы. Поставлен он здесь скорее в качестве мебели, антуража ради: я не видел еще ни одного человека-гору, сражавшегося лучше невысоких ловких бойцов моего приятеля. А вот для непосвященных он выглядел вполне себе: его рука с рельефом каменной мышцы будет потолще, чем моя нога в обхвате, и…
Я засмотрелся на громилу и абсолютно идиотски не заметил порожек.
Запнувшись, с жалобным мяуканьем рухнул на пол, зацепился за что-то коленом, и на меня со звоном посыпалось что-то неопределенно напоминающее оставленное при входе оружие. Кто-то коротко хохотнул, я мяукнул еще раз, придавленный, и тут встретивший меня громила выдал страшное:
– Ой!..
И меня по голове ударило что-то тяжелое, стало больно, а уже через полсекунды – темно. Последним, что я слышал, было:
– Ой, меня босс убьет!..
И меня всем многообразием оттенков разом накрыла темнота и тишина.
Привели меня в себя поистине варварским способом – окатив не меньше чем ведром воды, и, когда я открыл полные невинного изумления глаза, в меня бросили что-то вроде полотенца. Ну спасибо!
Я старательно вытирался, даже не пытаясь ничего понять: рисковал тут же сломать себе остатки мозга, а они дороги мне из сентиментальных соображений. Поэтому мне оставалось просто сидеть на полу, выжимать насквозь мокрую рубашку и тупо пялиться перед собой в ожидании лучшего.
Где-то хлопнула дверь, и по полу протанцевали чьи-то легкие шаги.
– Ну и где он? О!.. Черт возьми, парни, я же велел обращаться с ним помягче! Почему вы вечно меня не слушаете, а?! – говоривший вздохнул, заходя в комнату. И, уже радостно, окликнул меня: – Габриель!
Как всегда, в хорошем расположении духа, неизменно спокойный, опасный до ужаса – Лу присел передо мной на корточки и заботливо отер воду с моего лба манжетой своей рубашки.
– Ты как, можешь встать?
Я схватился за протянутую руку и поднялся, тут же бОльшую часть веса перенеся на друга.
– Ты был слишком неубедителен, когда приказывал обращаться со мной помягче.
– Прости, – он искренне расстроился, по крайней мере, это звучало абсолютно честно. – Я думаю как-нибудь разобраться с тем, почему мои люди систематически кладут свои (невыдающиеся совершенно, к слову сказать!) болты на мои приказы. Если хочешь, пришлю пригласительную открытку на развязку, м?
Я хихикнул, как мог, все еще истерзанным от неудачного придушения горлом, и тут же закашлялся. Упасть бы мне на землю, если бы не поддержка Лу – ну и жалко же это выглядело, наверное!
– А то передавать тебе приглашение с курьером у меня, кажется, не получилось.
Кто-то за моей спиной постарался сдержать чих, но у него ничего не вышло, и Лу недовольно дернул головой, призывая этого кого-то заткнуться.
– Я большой фанат открыток и писем, – промямлил я. – А что ты хотел, дружище?
Лу заботливо усадил меня в принесенное кем-то из подчиненных кресло, в точно такое же, напротив меня, уселся сам, и жестом отослал всех присутствующих. На подлокотнике уже стоял запотевший от холодного напитка бокал.
Интересно.
– Слухи ходят, – он откинулся в кресле и подмигнул мне, – что ты должен был мне бутылку вина из Империи, а я и запамятовал совсем.
Итак, Габриель, у него хорошее настроение. И ты, кажется, все еще ему симпатичен – шансы выжить растут, стремительно растут! Давай, книжный червь, покажи, на что ты способен!..
Я вскинул бровь.
– Как ты мог забыть, Лу, это ведь мог бы быть такой серьезный подарок!
– О, конечно. Но теперь мною движет чистое любопытство, хочешь верь, хочешь нет. Однако я удивлен, как долго тебе удалось продержаться, будучи разыскиваемым гильдией убийц. Ты мастер, Габ, разреши засвидетельствовать мое к тебе уважение.
Мы чокнулись.
– Мне самому понравилось оставаться живым, – скромно вставил я.
Лу улыбнулся мне и качнул бокалом в мою сторону.
– А что насчет сделки?
– Ты в них непревзойденный король. А в чем ее суть?
– Благодарю, ты так мил. Эксперимент.
– Надеюсь, не надо мной?
Он смотрел на меня поверх бокала, пока делал долгий глоток и прислушивался ко вкусу какого-то пряного напитка. Ну понятно.
– Надеюсь, оно того стоит? – исправился я.
Лу рассмеялся:
– Не знаю, честное королевское! Но давай я сам подарю тебе бутылку лучшего вина, имперского, конечно, а ты продолжишь виртуозно выживать после встреч с моим человеком? Это звучит чертовски увлекательно, хих, по крайней мере для меня.
– А для меня-то как! – съехидничал я.
Лу хихикнул и оживился.
– Так что, по рукам? Давай…
– Нет, нет, нет, нет, нееет, стоп! Подожди! Я ведь книжник, Лу, я люблю посидеть с каким-нибудь скучным свитком, у меня пальцы в чернилах, а в карманах одна бумага, даже денег-то особо нет. Как мне выкручиваться?!
– Не имею понятия. Но это ведь твои проблемы, так?
– Твои!
– Почему?
Я сощурился на него, выдерживая почти театральную паузу.
– Потому что тебе будет скучно, если меня убьют быстро. А меня убьют быстро, я тебя уверяю!
Новая пауза. Он щурится на меня в ответ, чуть наклонив голову, и я даже не могу всерьез на него злиться: слишком много по-настоящему славных дней встает перед глазами.
– Раскусил. Раз так, я тебе помогу немного. Есть одна штучка…
Лу пошарил по карманам, сначала сидя, потом подняв филейную часть с кресла и замерев в неудобной позе, потом – стоя. И наконец просиял, обнаружив «штучку», и протянул мне на раскрытой ладони жемчужинку, переливающуюся перламутром и большую, больше крупной горошины. Если я что-то знаю о жемчуге, то весьма дорогую.
Такие блестящие шарики, подарки моря, добывают на Островах, что лежат от Эдорина на юго-востоке. Один из трех Великих Островов даже называется Жемчужным, и там самые прекрасные жемчужины и самые вкусные устрицы в мире.
Я хотел было взять подарок, но Лу в последний момент сжал кулак и снова чуть на рассмеялся.
– Это не просто жемчужина, мой добрый друг. Она выполняет функцию магического амулета, хранит хозяина от сглаза, запора, дурных мыслей… Ну то есть, вообще-то, она должна спасать жизнь, – посерьезнел вдруг парень. И закончил виновато: – но я не уверен, что она работает.
– На сколько не уверен? – решил уточнить я. – По десятибалльной шкале.
– Мм… На семь где-то. Прости.
Мы встретились взглядами, и я увидел в его глазах себя. Боги!.. Чем дольше говоришь с ним, тем больше видишь занятного в сделке, которую он предложил. Как это действует?!
– Лу!..
– Однако так лучше, чем совсем ничего, верно? – он снова лукаво мне подмигнул и мягко рассмеялся, разжимая кулак.
Потом я сотню раз обозвал себя идиотом, но если совсем искренне, то в глубине души ни о чем не жалею. Я протянул руку и взял жемчужинку, и Лу лыбился еще шире, а я зачем-то улыбался ему в ответ.
Во вновь смоченной в воде повязке, я, святая наивность, шагал по улицам, спускающимся в порт. Книжки прижаты к груди, на лице то наивно-невинное выражение, на которое до определенного предела покупаются тетушки-торговки и угощают лишним крендельком.
Порт уже близко – соль прямо-таки ощущается на языке, воздух свежее, и даже сюда долетают особенно громкие выкрики боцманов с пришвартованных кораблей или ребят из доков, а то и тех и других сразу. Пожалуй, даже по-настоящему хорошо. Я соскучился по порту, по брызгам воды, по возможности быть придавленным бочкой или плечом огромного матроса, по покровительственным смешкам знакомых капитанов, по песням в таверне – а монахам и их друзьям нечасто приходится бывать у воды.
Когда у меня за спиной характерно щелкнул затвор арбалета, внутри все словно оборвалось. Я успел только представить искренний интерес на лице Лу, и, впрочем, как и он, не слишком-то верил в возможности его амулета. Вернее, уже моего амулета – и от этого только хуже становится.
Черт!
Я дернулся в сторону за мгновение до того, как услышал звук летящего болта, и кто-то сильный оттолкнул меня к стене, да так, что перехватило дыхание.
С тошнотворным звуком меня в бедро клюнул легкий болт, вошел вскользь, на мое счастье – и еще секунду я гадал с упавшим сердцем: разрывной, не разрывной? Разрывной? Нет?
И он не разлетелся в сторону спустя один, два, три удара сердца, и я издал мученический стон облегчения: нога по крайней мере останется при мне.
А оттолкнувший меня парень рванул за угол, чьи-то торопливые шаги прошуршали по крыше, тень взлетела на высокий конек – сверху чавкнуло, хлюпнуло, и какое-то раскроенное почти надвое тело рухнуло на камни передо мной, теряя внутренности и брызгаясь кровью.
Ой, жемчужинка не сработала! Какой сюрприз…
Повисла пауза. Нарушил ее только отдаленный звук выворачиваемого наизнанку желудка, разбавленный в промежутках между тошнотой отборнейшей руганью и поминанием богов.
Я, сползая по стене, поднял потяжелевшую голову, присмотрелся к просвету между домами…
– Эрик?! Ты?!
Монах, полностью поглощенный придерживанием рясы и плаща, тяжелого от забитых всякой дребеденью внутренних карманов, повернул ко мне позеленевшее лицо, страдальчески кивнул и подарил взгляд, в котором ясно читалось проклятие за само то, что я однажды появился на свет. Тут его снова скрутило, он согнулся вдвое, хватаясь за живот.
– Прости, дружище, – примирительно крикнул я слабым от раскаяния и жгучей боли в ноге голосом, – мой день сегодня полон неожиданностей, но встреча с тобой – лучшая из них.
Судя по стону и остальным звукам, издаваемым Эриком, для него эта встреча оказалась худшим, что сегодня случилось.
Я мысленно еще раз извинился перед парнем и прислонил гудящую голову к стене, из последних сил не закрывая глаза. Его хотя бы просто вывернуло из-за этого горе-стрелка, а у меня все еще болит горло от неудавшегося удушения, меня завалило мечами, ударило по голове, обливали водой, а теперь еще и ногу проткнули арбалетным болтом. А я бы поменялся с ним, честное слово!
Ехидный внутренний голос предлагал дождаться, пока Эрик придет в себя, и рассказать ему, что со мной приключилось, еще и продемонстрировать рану – но чувство самосохранения протестовало, да и монах выше меня на целую голову, как бы не убил в сердцах…
Я все-таки закрыл глаза, чтобы улица не так шаталась и вращалась, и так бы и остался там полулежать-полусидеть, но кто-то звал меня по имени, настойчиво тормошил за плечо и, так и не дождавшись ответа (я хотел ответить, честно! Но было так тяжело что-нибудь еще сказать…), аккуратно поднял в воздух. Я застонал, чтобы хотя бы выразить свое небезразличие к данному предприятию. В ответ услышал жизнерадостные возгласы Лу, знакомый голос громилы при входе (ааа, это который ойкал там), убаюкивающе сдержанные глумления над неудачником-стрелком, вкупе с мерным покачиванием в воздухе сработавшие вроде колыбельной… Связался снова с ночным народом, доигрался!.. Зарекался ведь, что больше никогда!
Понятия не имею, куда меня теперь несут, но я держал в голове, что у моего друга сегодня хорошее настроение, а валяться на улице всяко хуже, чем где-нибудь еще. Да и у них есть холодная водичка – судя по тому, как меня обливали утром, пусть и со смехом. Прислушиваться к разговорам у меня никак не получалось, мысли путались, все плыло, и я все равно не смог бы ничего изменить – так что осталось только поддаться и постараться получить от этого все возможное.
Я расслышал только слова «целитель», «вино» и смешки Лу, без которых он был бы не он…
Габриель, ты на редкость неугомонный книжник. Но хотя бы живучий, раз до сих пор не потерял веру в себя и, приятным бонусом, остался жив. Вроде бы.
И на этой жизнеутверждающей ноте я, кажется, снова отключился, измотанный и полностью обессиленный прошедшим днем.
========== 6 ==========
*
Я очнулся на привычной уже жесткой постели. Надо мной был свод нашего храма, утопленный в приглушенном свете и тишине. А пахло… вином, да, вином. Видимо, Эрик притащил меня сюда – и заскучал в ожидании моего пробуждения.
– Дружище, – произнес его голос прямо над моим ухом, и я понял, что был прав. Голос был почти трезв.
– Надеюсь, ты не обиделся на меня за это небольшое недоразумения? Честное слово, и боги мне свидетели – я был изумлен не меньше тебя.
– Не обиделся. Хотя стоило бы. Тебя прикрывают эти парни – ночная армия, да? А я и не знал! Одни секреты, Габриель, одни секреты!
Я даже почувствовал себя виноватым – на какое-то время. И помолчал, прежде чем ответить.
– Я привык жить с теми, кто предпочитает не рассказывать о себе.
Эрик только покачал головой и прислонился к мраморной ножке какой-то хорошенькой богини, делая новый глоток.
Дождавшись, пока мир вокруг перестанет кружиться и обретет четкие формы, я сел. Бедро болело, боль пульсировала и заставляла сжимать зубы покрепче, когда я хоть немного шевелился, но несмотря на это я чувствовал себя довольным. С Лу я побеседовал довольно мило, потом мы провели эксперимент, сработает ли подаренная им жемчужинка. Она, конечно, не сработала. Но я как-то ухитрился выжить! А простуженный убийца, который носится за мной по городу, не явится в храм убивать меня, ибо вторжение в дом богов со злым умыслом и уготовленным оружием считается ужасным преступлением и карается всеми, кто только может карать. Я в безопасности, пока сижу в нашем храме, и, благодаря раненному бедру, выбора у меня нет. О, иногда гораздо проще жить, когда обстоятельства сильнее тебя!..
Не имея возможности свободно передвигаться, я решил пока заняться тем, чем занимался обычно до всей этой заварушки. Книгами. И больше других меня волновала моя черная книга из схорона, о чем я тут же сообщил Эрику.
– Опять ты с ней, а. В прошлый раз тебя мало карой богов ударило? – добродушно проворчал монах, когда я выложил ее перед ним.
– Более чем достаточно. Тот случай сделал меня несравнимо умнее – теперь нарываться будешь ты, а не я!
Эрик, справедливости ради стоит заметить, даже бровью не повел. На его лице читалось что-то вроде «я предвидел это еще тогда, когда пустил за порог храма в первый раз», и, как я мог полагать, не без основания.
Он невозмутимо вытащил из складок своего безграничного плаща ворох мятых бумажек, обломок мелка, шарик с навершия меча, подозрительно подходящий на первый (как и на второй) взгляд к строму мечу настоятеля с отсутствующим украшением, висящему возле лестницы на стене в качестве декора. В новом мече у него уже был камень, но речь не об этом…
Эрик, особо не заморачиваясь, размашистыми движениями чертил прямо на полу какие-то линии. Средней аккуратности линии. Надеюсь, это не слишком принципиально!
Когда рисунок стал отдаленно напоминать странноватого вида пентакль, монах плюхнулся в центр и еще ладонью рядом похлопал, приглашая и меня сесть. Я сел.
Линии должны были защитить нас от цензуры, навязанной свыше, как бы отгородив нас от пространства храма, не пропуская ничего изнутри, однако не препятствуя проникновению благословения в обратную сторону. Хитро, ничего не скажешь – и продуманно как, а!
– Доставай книгу, чернокнижник, будем загадки разгадывать.
– Объективно говоря, ты прав только наполовину, дружище, – книга уже лежала перед нами. Загадками прямо мне в лицо.
Мы открыли ее и перелистали первую главу. Книга как книга, разве что взгляд автора отличается от угодного нашим начальникам – а так ничего особенного. И несмотря на это Эрик рассматривал ее все же с искренним интересом.
– Никогда не видел такое так близко, – сознался он. – Любопытно.
– Что, видать, не я здесь главный чернокнижник. В оппозицию подашься, э?
Монах собирался было ответить мне колкостью, видно, даже рот открыл – но тут воздух словно сгустился. На мгновение сперло дыхание, хотя, впрочем, тут же отпустило. Пол показался мне неестественно холодным, и холод его вдруг стал проникать сквозь мой плотный плащ, словно сквозь бумажный лист. Неужели боги так машут нам своей божественной рукой?
– Ну уж это вряд ли, – одними губами произнес мой друг, не рискуя шевелиться.
Однако прошла минута, другая, и все оставалось по-прежнему. Тогда я, повинуясь какому-то неясному порыву, взял книгу и перелистал ее всю, придерживая страницы рукой.
И в следующее мгновение словно водопад обрушился на нас, или словно небеса разом упали вниз. А еще секундой позже воздух вдруг стал таким, к какому мы привыкли, неестественный холод пропал, а линии пентакля словно утекли в мраморный пол, оставив после себя только крошки мела на плитах.
– Боги, старые и новые! – выдохнул монах, пораженный.
Мы откинулись на спины, повалившись прямо на пол. Усталость нахлынула нещадной волной, и ощущалось это, словно я несколько дней и ночей провел за тяжелой работой. Заслуженный отдых – коту под хвост, и рана моя заныла, запульсировала, растревоженная этой огромной силой, а мне оставалось только шипеть и терпеть, терпеть…
Эрик же вдруг встрепенулся:
– Книга! Габриель!
Я и не подумал пошевелиться.
– Ага. Я тебе больше скажу – книжник!
Тогда монах просто ткнул мне пальцем в черный томик, я поневоле перевел на него взгляд. По всему периметру обложки вились, сползая на корешок, руны, темнеющие даже на фоне черного. Древние, еще старше колдовского языка, не напоминающие мне ничего из того, что я когда-нибудь видел, они все же совершенно точно складывались в чужой, незнакомый язык, старый и забытый, как и забытые народы, на них писавшие.
Я восхищенно вздохнул, рассматривая руническую вязь ни много ни мало как с трепетным благоговением. Интересно, чем их нанесли на книгу – не иначе как колдовством…
– Эй, парень, они бледнеют!
И правда – бледнели. Опомнившись, я принялся запоминать каждую черточку, в слабой надежде восстановить их по памяти и – вдруг!.. – понять хоть что-нибудь. Потом я протянул руку и тронул линию пальцем, сам не знаю, зачем.
И тогда произошло странное, то, что никак не должно было произойти, и этим в точности выполняло план таинственного создателя магической книги.
Там, где я касался их, руны стерлись, а остальные, повинуясь неясной нам воле, стали покрываться сетью трещиной и растворяться следом за ними – и так за считанные мгновения от рунной вязи, изящной и затертой самим временем, не осталось и следа.
Едва исчезли последние линии, что-то случилось: что именно, я так и не понял. Просто нечто, как будто за секунду мир немного изменился. Хлоп. И передо мной лежал том вдвое больше того черного, толще и тяжелее, и гораздо, гораздо старше. Я почувствовал себя младенцем по сравнению с ним. Да что там я, целый город!.. Казалось, все наше королевство было юно и молодо по сравнению с этим фолиантом. Как только он пролежал, прожил столько?
– Вот это да, – выдохнул мой товарищ, моргая, будто только что проснулся. – Я ожидал колдовства, но чтобы вот так…
– Эта книга уже стоила бы того, чтобы устранить из-за нее не одного книжника.
– Холодок по спине от твоих слов, Эрик, – буркнул я.
– А ты думаешь, только у тебя?!
Открывать книгу в храме не хотелось, говорить, впрочем, тоже и дальше мы сидели молча, прислушиваясь к ощущениям и приглядываясь к древней древности. И просидели бы так еще долго, до затекших ног и отмороженных на холодном камне филейных частей, но глухо хлопнула храмовая дверь – кто-то почти святилище богов своим присутствием. Что скажет случайный набожный посетитель на пентакль и черную книгу на полу?
И прежде, чем человек вышел под своды храма, мы запихнули ее в одну из десятков замаскированных ниш вдоль стен и укрыли каким-то пристроенным там же хламом. (Ну и барахольщики эти монахи! Чего там только нет.)
– Да будет добрым ваш день, святые отцы, – с едва уловимой насмешкой и лукавинкой сказал вошедший, не удосуживаясь склонить головы.
Перед нами стоял давешний маг – только теперь выглядел он еще и солидно, хотя, вроде бы, ничего не изменилось. Та же идеально прямая спина, те же вышитые на манжетах вышитые звезды… Кажется, это ему Эрин пообещала уничтожить книгу, которая теперь у нашего дорогого настоятеля – моими стараниями.
Неужели все-таки проболталась?!
Пока я лихорадочно перебирал ворох вероятностей в своей голове, Эрик отреагировал куда
– И твой день пусть будет не хуже, прохожий человек, – в тон ему ответил монах. – Что привело тебя сюда?
Маг усмехнулся и пожал плечами.
Маг. В храме. Увидеть такое – все равно что отыскать несуществующую цивилизацию Древних!
Мои внутренние инстинкты – по крайней мере то, что от них осталось – били в набат и приказывали бежать, бросив все, пока не поздно спасти свою шкуру. Но бежать мне отсюда особо некуда, да и нездоровое любопытство…
В общем, я секунду за секундой игнорировал требования разума, уже отлично понимая, что пожалею об этом.
– Наша сделка была плодотворной, господин маг. Вы пришли заключить еще одну?
Он пожал плечами.
– А почему бы и нет?
– Значит, в качестве симметричного ответа…
– Именно! Так, о чем бы договориться на этот раз?
Краем глаза я видел, как Эрик вытаращился на нас, переводя взгляд с одного на другого. Привыкай, старина! Книжники и маги, как говорят, полны сюрпризов.
И вместо того, чтобы успокоить монаха, я выпалил, теряя последние крохи здравомыслия:
– Может, пойдем ва-банк? Вскроем карты оба и посмотрим, чем можем обменяться? – оба мы понимали, что этому не бывать.
Маг рассмеялся, кажется, оценил шутку.
– А душу тебе не продать?
– А зачем она мне?
– Один-ноль, парень, в твою пользу, – хмыкнул.
И тут Эрик сделал как раз то, что так зацепило меня в нашу первую встречу. Вернее, тогда я этого еще не осознавал, но, может быть, оно и к лучшему…
– Мне причитается доля от каждой проданной души в этом храме, – вставил он. – Чего стоять на пороге? Проходи, гость дома богов, будь и сам как дома.
Я не завизжал только потому, что книжникам, людям образованным, визжать не полагается.
Это было здорово. Вопреки всем неурядицам, вопреки подчеркнутой наглости, сдвинутым бровям отца-настоятеля (я их так и представил, честное слово!). И потому получилось так саркастично, что маг глянул на нас с уважением – впервые – и отвесил легкий, шутовской только наполовину, поклон. Это стоило многого.
