Текст книги "Золотой Лес (СИ)"

Автор книги: wolverene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Как-то раз принес

Я для лапушки обновки:

Платье из парчи

Да с подковками сапожки…

Жаль, что подошли

Оба лишь для левой ножки!»

Дева прыснула; воодушевленный, следопыт пел дальше:

«Жарким летним днем

Из ручья черпнул водицы,

Чтобы нам вдвоем

С ней напиться и умыться.

Только почему

Нам ни капли не досталось?

Вовсе не пойму —

Лучшим решетом черпал я!»

Как кстати пришлась простенькая людская песенка! Куплетов в ней было много, ведь незадачливый влюбленный то и дело доставлял своей подружке неприятности: то стряхивал на нее яблоки с яблони, то опрокидывал из саней в сугроб, то ронял прямо в большую лужу… Неудивительно, что бедная девица порывалась сбежать от него! Зато к концу песни Арвен уже смеялась, и последний куплет – повтор первого – они пропели вместе.

Под песенку они успели выйти за ворота и дойти до поляны на берегу реки. Ветви расступились, и полное звезд небо открылось над ними. Тут же влюбленные нашли себе новую забаву – привычный рисунок созвездий менялся под их взглядами: Серп обрастал лапами и хвостом и превращался в невиданного зверя, а за ним бежал его детеныш; Мотылек становился танцующей девицей, Орел – лучником, Лебедь – кораблем… Стоило присмотреться – и вот уже видно, где в небе лиса гонится за зайцем, а где танцуют свой танец журавли. Звезды охотно складывались в руны; Арагорну не составило труда написать «я тебя люблю», и, казалось, слова в самом деле замерцали в вышине.

За этим занятием горечь неизбежной разлуки потихоньку притупилась, а потом и вовсе растворилась в серебристом звездном свете. В небо вскарабкался новорожденный месяц с тоненькими острыми рожками. Пора было возвращаться, ведь назавтра их ждет неблизкий путь… И все же они еще долго в обнимку сидели на поляне, любуясь древним, как мир, и вечно юным рисунком небесных огней.

***

Рассвет выдался туманным и зябким, и Арагорн порадовался, что прихватил с собой плащ. Оказывается, он хорошо освоился в Галадхэне – несмотря на туман, ноги сами донесли его до мэллорна Арвен. Но, едва сквозь молочную муть забрезжила тень дерева, Арагорн остановился: до него донеслись приглушенные голоса. Он не мог ошибиться – это были Арвен и Альмариль. Они говорили тихо – слов не разобрать, – но слышен был настойчивый тон Альмариля и краткие, твердые ответы Арвен. «Оставь, – донеслось до Арагорна, когда дева чуть повысила голос, – прости, но не тебе судить об этом».

Проклятье! Неужто белобрысый приставала отравит им последний день?! Арагорн со свистом втянул в себя воздух и нарочито громко прочистил горло. Если Альмариль не уберется, пусть пеняет на себя! Тот понял намек – когда следопыт быстрым шагом подошел к дереву, Арвен, хмурая и сердитая, стояла у подножия лестницы одна.

– Что он сказал тебе? – вместо приветствия воскликнул следопыт. – Он обидел тебя?!

– Нет, – удивленно ответила Арвен, – как Альмариль мог меня обидеть? Но… он ничего не понимает. Оставь, это все неважно, – закончила она решительно.

Арагорн покачал головой. У него кулаки чесались по-мужски поговорить с Альмарилем, да только это будет совсем уж нелепо. И едва ли отвадит советника от привычки лезть с непрошеными советами. И тут следопыт вдруг задумался: каково придется его возлюбленной, когда он сам уйдет из Лориэна?

Но Арвен, похоже, не сильно беспокоилась об этом. Морщинка между бровей у нее разгладилась; улыбнувшись, она взяла руку Арагорна в свои – тот, оказывается, со всей силы стиснул кулак.

– Оставь, – повторила она, разгибая его пальцы, – он не враг, он не причинит мне зла. Тебе не на что сердиться.

Конечно! Да только неизвестно, что за добро при случае может причинить Альмариль…

Впрочем, довольно! Арагорн тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли. Не хватало еще провести этот день в размышлениях о заносчивом дориатце! Нет, лучше довериться улыбке и спокойствию Арвен… Склонившись, он поцеловал ей руку. В ответ дева вручила ему сумку с припасами, и они вдвоем пошли к воротам.

Поначалу они направились знакомой тропой вверх по реке. Арагорн никак не мог отойти от несостоявшейся встречи с Альмарилем и то и дело оборачивался и прислушивался. Понятно, это было глупо: человек не увидит и не услышит эльфа в лесу, если тот захочет остаться незамеченным. Потом он вспомнил, что сегодня – Праздник Солнцеворота, и советник Владык наверняка будет участвовать в торжестве. Эта мысль успокаивала, и Арагорн наконец-то выкинул гордеца из головы.

Арвен молча шла впереди. Молчать с нею оказалось так же просто, как и разговаривать, так что Арагорн ровно шагал следом – как тогда, когда его вели в Лориэн. Но сейчас, вопреки всем тягостным раздумьям, чувство покоя и счастья охватило его. В полупрозрачной, подсвеченной низким солнцем кисее тумана лес казался таинственным и волшебно-прекрасным; Арвен ступала легко и неслышно, будто скользила по облакам, и походка ее пленяла Арагорна не менее самого искусного танца. Каждый шаг, каждое мгновение путешествия наполняли его душу блаженством, выше которого он, наверное, не испытал бы и в Валиноре. Да, он помнил о скорой разлуке и о грядущих испытаниях; но тем явственнее, тем острее ощущал он радость этого необыкновенного дня.

Они миновали знакомый приток, перейдя его по мостику, и еще какое-то время шли вдоль реки; потом тропа взяла правее и повела их вверх пологими склонами холмов. Туман волновался, свивался прядями и таял в ясных лучах солнца; на разные голоса звенели, щебетали, трелями заливались птицы, деревья блистали всеми оттенками нежной зелени, золота и серебра – Лес праздновал и славил лето, и самый воздух в нем будто наполнился светом и чистым весельем.

Ближе к полудню Арвен и Арагорн вышли на широкий луг у подножия большого холма. Трудно было сказать, сколь он велик – на вершине его росли огромные, почти как в Галадхэне, мэллорны, окруженные кольцом стройных деревьев с белоснежными стволами и очень светлой мелкой листвой.

– Это Холм Амрота, – сказала Арвен. – Пойдем, поднимемся на талан – оттуда видно далеко… видны другие земли…

Арагорн вдруг заметил, что она не разделяет его благостное настроение – ее словно томила тоска или смутная тревога. Она нетерпеливо потянула следопыта за собой, но, вместо того, чтобы подчиниться, он обнял и поцеловал ее. О, если бы он мог развеять ее печаль поцелуем!

– Ты знаешь, кто такой Амрот? – не размыкая объятий, пробормотала Арвен и продолжала, не дожидаясь ответа: – Говорят, он жил здесь, на этом холме. Он правил в здешних землях, еще до Владык… И полюбил деву из нандор, ее звали Нимродель… Ради нее Амрот оставил свой народ: он повел возлюбленную в гавань Белфаласа, чтобы вместе уплыть на Запад. Но в пути они потеряли друг друга… Амрот много дней ждал ее на корабле. Однажды в страшную бурю корабль сорвало с якоря и унесло прочь от берега. Тогда Амрот в отчаянии бросился в море… и погиб в волнах.

Вздрогнув, она теснее прижалась к Арагорну. Он осторожно погладил ее по волосам. Да, он слышал эту историю среди прочих сказок и легенд. Но для Арвен это – живая быль… Уж не примеряет ли она на себя судьбу Амрота? Ведь ей предстоит долгое, долгое ожидание и неизвестность… Сердце у Арагорна дрогнуло, блаженство в душе угасло. Напрасно они пришли сюда, на место, отмеченное чужой бедою! Что он должен сказать, чтобы укрепить в любимой надежду – если надежда едва теплится в нем самом?

– Жизнь моя, не бойся, – ласково прошептал он наконец. – Нам не грозит их участь. Они выбрали свой путь, мы выбираем свой. Вряд ли мы след в след пройдем их тропою…

Арвен молчала. Тогда он добавил:

– Во всяком случае, я теперь предупрежден: где бы нам ни случилось путешествовать вместе, я не отпущу тебя от себя ни на миг!

– Но мне-то придется отпустить тебя, – еле слышно возразила Арвен.

Арагорн вздохнул. Этому горю он помочь не мог. Кажется, возлюбленная наконец поняла, с кем связалась. Что ж, еще не поздно передумать… При этой мысли он невольно крепче сжал объятья, но, опомнившись, разомкнул руки и с улыбкой предложил:

– Пойдем. Может, сверху мы лучше разглядим нашу дорогу?

Взявшись за руки, они пошли вверх по склону холма. Как по драгоценному ковру, они ступали по изумрудной мягкой траве, пестревшей желтыми и белыми цветами. Небо над холмом синевой могло поспорить с глазами Галадриэли; воздух наполняло тонкое благоухание, словно вобравшее в себя самые нежные ароматы зелени и цветов. И даже мэллорны в ограде белоствольных деревьев серебрились как-то по-особенному, будто и впрямь были отлиты из мифрила.

Добравшись до вершины холма, Арагорн и Арвен долго еще поднимались по лестнице, обвивавшей ствол древнего мэллорна-исполина. На самой верхушке его несколько ветвей поддерживали небольшой белый талан; легкая беседка на нем скорее сама сплелась из зеленой поросли, чем была выстроена чьими-то руками.

Арагорн первым вступил на нагретые солнцем светлые доски и помог взойти Арвен. Стоя рядом, рука в руке, они огляделись.

Под ними раскинулось волнующееся море зелени; на юге в отдалении вздымалась громадина Карас-Галадхэна – сердце здешнего края, средоточие его волшебства и силы. С запада и севера окоем закрывала синевато-сизая стена гор; даже на таком расстоянии заметен был блеск снегов на их вершинах, а внезапный порыв ветра донес острый, свежий запах ледника. Следопыт бросил взгляд на восток – и застыл: там, далеко, за золотисто-зеленой мозаикой волшебного леса, за мерцающей лентой Андуина клубился мрак. Он не смел нарушить границы зачарованной страны, но беспрепятственно растекался по восточным землям. Пелена застилала небо, и оно тускнело до грязного буровато-серого цвета. Тень туманила и пачкала дальние леса, так что даже сейчас, в зените лета, они казались по-осеннему унылыми и пустыми. И было место, где мгла сгущалась, становилось плотной и осязаемо тяжелой, колыхалась непроницаемой завесой, скрывавшей… гору? исполинский замок? черный провал в ничто? Наверное, там-то и прячется Дол-Гулдур… В сгустке Тьмы чудилась холодная, злая мощь, враждебная свету, теплу и радости, враждебная самой жизни. Арагорн узнал ее – та же сила довлела в Мордоре.

Следопыт безотчетно прижал к себе Арвен, как будто хотел оградить ее, закрыть собою – и тут же понял всю меру своего бессилия. Что может сделать он – или все люди, или пусть даже все воинство эльфов – против этой не-жизни, этой мутной, леденящей душу, ползучей скверны? Не похожа ли их борьба на попытки мечами сдержать морской прилив? Что, если… если всеобщая гибель… неизбежна?

– Арвен, – прошептал он онемевшими губами, – любовь моя… Прошу, выслушай меня. Выслушай сейчас, прежде чем мы вернемся в Галадхэн… и я уйду.

Он развернул Арвен к себе лицом и начал, стараясь говорить спокойно и ясно:

– Любимая! Прости меня за то, что я скажу… – он запнулся, но, собравшись с силами, продолжал: – Молю: подумай еще. Взгляни на восток. Ты видишь, сколь могуч враг? Мы сдерживаем его изо всех сил… но… где пределы его мощи? Что, если она неодолима? Что, если война закончится не нашей, а его победой?

Арвен протестующе покачала головой, но Арагорн не дал ей вставить слово и с напряжением выговорил:

– Звезда моя, пойми: тогда люди будут обречены на смерть или на рабство. Но твой народ… вам не надо делить с нами гибель, вам открыт путь за Море, в Благие Земли, неподвластные злу…

– И ты говоришь мне это? – с возмущением перебила его Арвен; глаза ее полыхнули гневом. – Ты прямо как Альмариль! Можно подумать, что вы братья!

Она рванулась из рук человека, но тот не выпустил ее. Тогда она продолжала чеканно, звенящим голосом, не сводя с лица Арагорна пылающего взгляда:

– Ты хочешь, чтобы я оставила эту землю? Чтобы я сменила ее на иную, блаженную, без боли и страха? Но я принесу туда свою боль и свой страх. Как я смогу жить там, зная, что ты обречен? Мой отец и мои братья тоже будут сражаться до последнего – ты хочешь, чтобы я рассталась и с ними?!

– Сражаться проще, если знаешь, что тот, кто дорог тебе, в безопасности, – не желая сдаваться, пробормотал Арагорн.

– Если я окажусь там, я больше никогда не увижу тебя, чем бы ни кончилась война, – сказала Арвен с горечью. – Так что не блаженство будет моим уделом, но бесконечная тоска. Ты желаешь мне этого?

Арагорн молчал, только крепче сжал ее в объятиях. Что за участь он уготовил возлюбленной? Он сам привязал ее к смертным землям, которые вот-вот затопит Тьма…

– Ты помнишь, как тебя звали в детстве? – спросила вдруг Арвен; вспышка гнева у нее прошла, она снова говорила негромко и мягко.

– Конечно, – удивленно отвечал Арагорн. – Эстель… Смешное имя, – он и впрямь улыбнулся. – Разве можно звать человека – надеждой?

– Ты – Эстель, – сказала Арвен утвердительно, глядя ему в глаза. – И я верю: ты будешь среди тех, чья доблесть разрушит Тьму – сколь бы могучей ни казалась она.

Арагорн снова посмотрел на восток. То, что поднималось там, отторгало всякую надежду; и, однако, отныне он не вправе забыть свое прежнее имя. Права на отчаяние у него больше нет.

– Мне не дано провидеть нашу победу, – медленно произнес он. – От меня скрыто, как это может сбыться. Но я буду надеяться твоей надеждой, любимая. Я отвергаю Тень и никогда не склонюсь перед нею.

Он впился взглядом в лицо Арвен. До конца ли осознает она, что он сказал и что еще будет сказано? Ведь сейчас им как никогда нужна полная ясность!

– Любовь моя… Но и звездный свет твоего народа не для меня, – говорил он, чувствуя, что бросается в бездонную пропасть. – Я – смертный, я принадлежу миру людей. Если ты соединишься со мной, не придется ли тебе… оставить родных… и навечно отринуть Сумерки?

Долго Арвен стояла молча, глядя через плечо следопыта на запад, на туманно-синий горный хребет. Далеко-далеко за ним, за холмами и равнинами простиралось безбрежное Море, ограждающее Валинор – недоступную смертным, вечно юную отчизну эльдар… Сердце бешено колотилось в груди Арагорна, но он не торопил любимую. Слишком уж трудное ей предстояло решение, и он сам не знал, какого ее выбора больше желает и страшится. Наконец, подняв на него свои прекрасные, лучистые, сияющие глаза, она сказала спокойно и твердо:

– Там – мой дом и Дом моего народа. Но разве ты не услышал? Я смогу покинуть его – ради тебя. Если так будет суждено, я отрину Сумерки.

Арагорн опустился на колени и прижал руки Арвен к горящему лицу. Ему бы возражать, спорить, снова и снова уговаривать любимую не губить себя ради непутевого смертного… Нет, он не мог. Слишком уж важным для него было ее решение. Сейчас ему казалось, что, ответь она по-другому, жизнь его тут же и закончилась бы, пусть даже он все еще ходил, разговаривал и сражался. Ведь человек не может жить, если сердце в нем мертво…

Но его сердце жило, билось и полнилось восторгом и нежностью, от которых он едва мог дышать. Вскинув голову, во взгляде Арвен он прочел ответ на следующий свой вопрос… и все же воскликнул, как только голос вернулся к нему:

– Арвен! Ты – мой свет, моя жизнь, моя надежда. Я дышу, потому что люблю тебя, и буду любить до последнего вздоха. Эру свидетель, ничего не желаю я так, как назвать тебя своей женою! Примешь ли ты руку мою и сердце? Будешь ли ждать меня – ведь я не могу остаться с тобой, пока Враг не повержен, а земля наша не свободна от Тени?

– Да, – не колеблясь ответила Арвен.

Она подняла следопыта с колен и, глядя на него снизу вверх, проговорила ясно и звонко:

– В какую бы даль ты ни ушел, сколь бы долго ни странствовал – я буду ждать тебя. Куда бы ты ни позвал меня – я пойду за тобою. И ничего я так не желаю, как назвать тебя своим мужем, Арагорн, сын Араторна. Да будут мне свидетелями Манвэ и Пресветлая Элберет, и Единый да будет мне в том порукой.

Не успела она договорить, как вдруг сильный вихрь вздыбил листву, растрепал им волосы, толкнул Арвен и бросил ее в объятья Арагорну… Неужели их обет и вправду услышан?! Значит, он исполнится? О, если бы!.. Но беды точно не будет, если скорее скрепить его поцелуем!

Ветер быстро стих. Радостное смятение в душе человека тоже потихоньку улеглось, и из-под него проступило удивительное, прозрачное как родник спокойствие. В мире ничего не изменилось: так же синели горы и золотились рощи Лориэна, и так же вздымалась грязная мгла на востоке. Но Тень больше не ужасала Арагорна – он действительно обрел надежду, высшую, нежели все расчеты и прикидки разума. К нему как будто вернулась юность Эстеля – того, кто ждал от жизни счастья, кому заботы не затмевали радости бытия, для кого не было невосполнимых потерь и неодолимых трудностей… Да, наверное, победить Врага можно лишь чудом; но ведь чудеса случаются! Арвен любит его и согласна стать его женою – это ли не чудо?

Чтобы удержать это чудо, не дать ему развеяться вместе с ветром и солнечными лучами, он снял с пальца кольцо Барахира и надел его на тонкий пальчик Арвен.

– Любовь моя, прошу, прими его. В нем сплелись судьбы твоего и моего народа, в нем моя судьба… Я вверяю ее тебе – хранителя надежнее я не знаю.

– Я принимаю твою судьбу, – произнесла Арвен раздельно… и волшебное кольцо сжалось, охватило ее палец, как будто было отковано как раз для неё!

Арагорн был невероятно, непозволительно счастлив. Еще чуть-чуть – и он взлетит, как на крыльях! И он знал: как бы ни грозилась издали бессильная здесь Тьма, что бы ни ждало его в будущем – этот миг пребудет с ним вечно. Никто и ничто уже не отнимет его, не заставит забыть, не сделает не-бывшим!

Долго, долго влюбленные, прильнув друг к другу, стояли на талане – словно вдвоем парили над миром в блистающей синеве, в потоках благоуханного ветра. День уже повернулся к вечеру, когда они вспомнили о земной своей жизни. Они спустились с мэллорна, подобрали сумку и плащи, оставленные у подножия лестницы. Нежная, шелковистая травка манила; и Арвен скинула башмачки и со смехом побежала с холма вниз. Арагорн замешкался, чтобы тоже разуться, и нелегко ему пришлось, прежде чем он догнал легконогую деву у опушки леса! Запыхавшись, Арвен обернула к нему раскрасневшееся, веселое лицо – разве можно было не поцеловать ее? И они задержались еще, даром, что пора было пускаться в обратный путь…

Они и дальше не торопились – нога за ногу брели по прохладному ковру под пронизанной светом лиственной сенью, пока не наткнулись на пробившийся у корней дерева родничок. Лучше места для трапезы не сыщешь, а ведь они с утра еще не ели… Арагорн расстелил плащ, Арвен, усевшись на него, разложила на траве припасы. Следопыт устроился рядом, налил в одну чашу вина… и вдруг дева, вскинув на него глаза, прикрыла вторую чашу ладонью.

Арагорна бросило в жар, сердце у него заколотилось, как тогда, на вершине холма, когда он ждал ответа любимой. Что она делает? Неужели… Он и мечтать о таком не смел!..

Глаза у Арвен блестели, все лицо ее словно осветилось изнутри. Она пригубила чашу и передала ее Арагорну – тот тоже сделал глоток, – потом преломила хлеб… Да, влюбленные завершали обет по древнему, полузабытому обычаю. Отныне они – муж и жена точно так же, как если бы во всеуслышание объявили об этом на свадебном пиру, и гости потратили бы полдня на приветственные и хвалебные речи…

У Арагорна голова шла кругом, пламя, которое он сдерживал в себе столько дней, казалось, вот-вот сожжет его дотла. Их души уже соединились – их плоть тоже жаждала единства. Наконец они могут дать друг другу последнее – самое истинное – доказательство любви!

Арагорн порывисто обнял возлюбленную – и она прильнула к нему, нашла губами его губы, провела пальцами по шее, по плечу… это было все равно что маслом тушить пожар… руки Арвен скользнули ему под рубаху… И остатки разума у него улетучились.

Они ли были это или какие-то другие, неведомые существа? Одежды мешали им – и скоро оказались брошенными на траву, как ненужные оболочки. Тела их были неопытны и неумелы – пусть! Горячими, торопливыми ласками они направляли друг друга. Казалось, плоть их плавится, будто воск в огне; они не были больше разделены – две половинки срастались, становились целым. Две пряди сплетались в неразрывную нить, два родника сливались в мощный, бурливый поток, два огонька объединялись в пламя куда ярче, чем мог бы вспыхнуть каждый… И когда это случилось – когда двое на миг стали новой, единой сущностью! – небывалая радость молнией пронзила все естество человека.

Потом они обнявшись лежали в сладостной истоме – голова Арвен на плече Арагорна – под высоким пологом из ветвей и листьев, сквозь который прорывался золотой предвечерний свет. Разнежившись, Арагорн задремал… но вдруг очнулся от взгляда – завернувшись в плащ, Арвен сидела рядом и пристально смотрела на него.

– Что ты?.. – сонно пробормотал следопыт.

Она, не отвечая, провела рукой по его телу: тонкие пальцы коснулись старого рубца под ключицей, тронули отметину от стрелы между ребер, скользнули по длинному шраму поперек живота…

– Тебе достается, – сказала она тихо.

– Не больше, чем другим…

И тут он заметил в глазах любимой слезы и, окончательно проснувшись, сказал торопливо:

– Брось, не бери в голову! Это все ерунда, царапины… Ты же видишь – я жив-здоров! Не тревожься – я везучий…

Не отнимая руки, Арвен покачала головой; и тогда Арагорн притянул ее к себе и поцелуями осушил слезы, и ласками заставил забыть о неважном и далеком. Вскоре они расстанутся – так стоит ли тратить мгновения любви на дурные воспоминания и страх?

Увы, мгновения те пробежали слишком быстро. День Солнцеворота, как ни был он долог, вплотную подвинулся к вечеру, и откладывать возвращение в Галадхэн стало совсем некуда. Половинкам пришлось разделиться. Они оделись, допили вино и доели хлеб… И вот уже тропа снова послушно ложится под ноги, пробуют голоса ночные птицы, и вечерний туман поднимается между стволами, зыбкой завесой отделяя их от места чудесного преображения.

Смеркалось. Арвен шла впереди следопыта скорым, легким шагом; светлое платье ее мерцало в тенях леса; казалось, всю ее окутывает слабое сияние – словно отсвет далекой звезды. Такой же отсвет лежал на душе Арагорна. Счастье переполняло его, и он рад был бы поделиться им со всем миром. Но…

В нем шевельнулось сомнение. Прежде всего, следует известить мать и Владыку Элронда. Разделят ли они радость влюбленных? Матушка, наверное, да; а вот Элронд – едва ли: как бы любовь к человеку не отняла у него дочь до конца времен! Да и здесь, в Лориэне, не все будут в восторге от выбора Арвен. По крайней мере, один… хм… советник… вряд ли смолчит и здорово отравит ей жизнь своими сокрушениями и порицаниями!

Все же Арагорн спросил, нагнав Арвен там, где тропа была пошире:

– Любовь моя, когда мы скажем о нас другим?

Та, не останавливаясь, пожала плечами:

– Не знаю… А зачем?

– Но Владыки… И твой отец – он должен знать, – пробормотал следопыт озабоченно.

Впрочем, он был уверен, что Галадриэли и Келеборну нет нужды в их признаниях – они догадаются, едва увидят на руке Арвен кольцо Барахира; но таиться от Элронда равносильно лжи, а лгать ему Арагорн не мог и не хотел.

Арвен подтвердила его мысли:

– Владыкам не потребуются объяснения, – молвила она безмятежно, – а отец… – тут она запнулась и замедлила шаг. – Да, ему надо рассказать… Он поймет… Ты ведь скажешь ему? А я напишу письмо… О, если бы я могла быть там, перед ним, вместе с тобою!

Арагорн сдержал тяжелый вздох. Разговор с Элрондом наверняка будет непростым. Владыка мудр и сдержан, но тут-то речь пойдет о его дочери и о воспитаннике, который пренебрег его прямым советом… Что ж, следопыт готов был отвечать за содеянное и отстаивать их с Арвен решение. Не прятаться же, в самом деле, за ее юбкой! Но худо выйдет, если он первым делом поссорится с отцом возлюбленной – с тем, кто в свое время заменил отца и ему…

Ладно. Что толку беспокоиться об этом сейчас? Он ведь пока не добрался до Ривенделла. Они и в Галадхэн-то еще не вернулись – ну не получается у них торопиться навстречу расставанию… Между тем в лесу густели нежные синеватые сумерки; все ближе подступала ночь – короткая ночь Солнцеворота. Когда она минует, Арагорн покинет Золотой Лес. Удивительно, но мысль о разлуке уже не так терзала его – как будто неразрывный, нерушимый обет, что связал его с Арвен, дарил и твердую надежду на новую встречу. Как будто расстояния и опасности – вопреки очевидности – больше не имели над любящими власти…

Уже давно стемнело, когда двое подошли наконец к лесной столице. Праздник, однако, был в самом разгаре – в кронах мэллорнов сверкало множество огней, со всех сторон доносились музыка и песни, и между деревьями прорывались иногда отблески костра на приречном лугу. Едва путники подошли к воротам, как наткнулись на веселую компанию, в которой Арагорн узнал Нендила, Лайриэль и еще несколько подруг Арвен. Уж конечно, те не дали влюбленным ускользнуть! Под хор приветствий, мешавшихся с шутливыми упреками в забывчивости и пренебрежении торжеством, у них отобрали сумку и плащи и увлекли к месту пира. И Арагорн сразу заметил Владык, восседающих на увитом зеленью возвышении, коронованных венками из цветов и трав, величественных и прекрасных.

Не без трепета человек склонился перед ними. Но в ясном взгляде Владычицы не было осуждения, а Келеборн, как при первой встрече, спокойно кивнул и еле заметно улыбнулся ему.

– Мы приветствуем тебя на Празднике Солнцеворота, Арагорн, сын Араторна, – торжественно произнес он. – Не переменил ли ты своего намерения? Выбрал ли свой путь?

– Да, – во всеуслышание отвечал следопыт. – Мне пришла пора покинуть Лориэн – с вашего позволения, о Владыки. Дорога призывает меня. Увы! Мне не достает слов, чтобы как следует выразить благодарность за гостеприимство – ибо в вашей стране узнал я, что такое счастье, и обрел сокровище превыше всех благ земных. Отныне сияние Золотого Леса не угаснет для меня, но будет вечно жить в моем сердце!

Прижав руку к груди, он преклонил колено перед Владыками. Эльфы вокруг одобрительно зашумели – краткая речь человека пришлась им по вкусу!

– Значит, ты не жалеешь более, что откликнулся на наше приглашение, – с лукавой улыбкой заметила Галадриэль. – Не жалей и о том, что приходится прощаться, ведь прощание – лишь шаг к новой встрече. Пусть же дорога твоя будет легкой, и да охранят тебя Благие Стихии, да приведут к благополучному завершению пути!

И, ласково взглянув на Арвен, Владычица добавила:

– Час расставания близок, но он еще не наступил: ведь не иссякло еще время радости и веселья. Идите же, дети – разделите с нами торжество лета!

После этих слов раздались рукоплескания, примолкшая было музыка грянула с новой силой, и не успел Арагорн оглянуться, как их с Арвен захватил, закружил, унес с собою праздничный хоровод. Следопыт не чувствовал усталости, о нет! Откуда ей было взяться в день, когда самая смелая мечта его стала явью, самое страстное желание исполнилось? Легкий как ветер, он летел в танце вместе с любимой, и она, сияя, улыбалась ему. В эту ночь никто не пытался разбить их пару; не разнимая рук, они танцевали и смеялись, и пели, и пили рубиновое, искрящееся в свете костра вино, и снова танцевали… пока Арвен не начала спотыкаться и, хохоча, не выбралась из круга, потянув за собой Арагорна.

– Хватит, довольно!.. – задыхаясь, воскликнула она. – Меня уж ноги не держат… Пойдем, а не то я свалюсь прямо тут!

Арагорн спустился с небес на землю. Да уж, он совсем потерял голову от любви, вина и всеобщего веселья! Забыл, что Арвен – не двужильный мужик-следопыт! Конечно, она устала: после такого дня – еще и танцы!

– Прости, милая, – пробормотал он с раскаянием. – Хочешь, я понесу тебя?

Рассмеявшись, Арвен покачала головой, но веселье ее быстро угасло.

– Тебе самому надо бы отдохнуть. Ведь… – она умолкла на полуслове.

Арагорн вдруг вспомнил, что они вот-вот расстанутся и надолго. Нет, зря он думал, что привык к этой мысли!.. И правильно, что он объявил о своем уходе прилюдно: теперь ему придется сдержать слово. Иначе он не устоял бы – отдохнул бы денек после пира… а потом еще денек… и еще…

Он тряхнул головой, отгоняя искушение, и сказал, стараясь удержать легкий, веселый тон:

– И правда, недалеко я уйду, если буду на ходу клевать носом!

Арвен молча кивнула; вдвоем они двинулись сквозь праздничную толчею. У пиршественных столов их окликнули, предлагая задержаться, присоединиться к трапезе и возлияниям. Арвен остановилась, отнекиваясь и прощаясь с приятелями и подругами. Арагорн прошел чуть вперед и вдруг заметил на траве их плащи и сумку. Он наклонился, чтобы поднять вещи… а выпрямившись, оказался нос к носу с Альмарилем. Тот разительно переменился с прошлой встречи: взгляд его помутнел, на лице горели красные пятна, роскошное платье пришло в беспорядок… Похоже, советник весьма усердно топил в вине свою досаду! Однако он не слишком преуспел в этом, потому как просипел перехваченным, злым голосом:

– Что, добился своего?!

Что на это можно было ответить? Но Альмарилю и не нужен был ответ.

– Она любит тебя!.. – выдавил он. – А ты!.. ты уходишь, бросаешь ее! Ты… человек!

– Хочешь ударить меня? – спросил Арагорн сочувственно.

Сейчас он не столько злился на Альмариля, сколько жалел его: у дориатца на глазах стряслось несчастье, которое он пытался и не сумел предотвратить… Проклятье, и ведь он снова прав!

Альмариль судорожно стиснул кулаки, но не двинулся с места.

– Дур-рак! – хрипло выговорил он. – Я теперь даже смерти… твоей… пожелать не могу!

Некоторое время он, тяжело дыша, стоял перед человеком, потом резко развернулся и нетвердым шагом двинулся прочь.

– Прощай! – сказал Арагорн ему в спину.

– Обойдешься… без моего прощения, – обернувшись, раздельно процедил Альмариль и, не разбирая дороги, побрел сквозь толпу. Перед ним расступались.

«Вот и поговорили», – мрачно подумал следопыт. Н-да, будет теперь о чем судачить местным сплетникам – шила в мешке не утаишь…

Его тронули за локоть, он оглянулся – оказывается, Арвен стояла рядом. Вид у нее был озадаченный.

– Бедняга. А я и не знала, – задумчиво проговорила она. – Ну ничего… он оправится… наверное.

Арагорн пожал плечами. Говорят, эльфы любят только раз. Тогда Альмариля и правда остается только пожалеть. Уж не для таких ли готовит Нендил снадобье из сребролистника?

– Пойдем, – тихо попросила Арвен, – нам пора…

Эльфы вокруг вернулись к пиру, танцам и песням. Никто больше не задерживал влюбленных; на них вообще не обращали особого внимания, и они беспрепятственно добрались до ворот Галадхэна, а там и до мэллорна Арвен.

У подножия лестницы Арагорн отдал ей плащ и скрепя сердце приготовился прощаться, но она вдруг поманила его за собой. Они поднялись по витой лесенке через несколько древесных ярусов и оказались на небольшом талане с домиком, почти полностью скрытом густыми ветвями. Арвен отворила дверь, они вошли…