Текст книги "Золотой Лес (СИ)"

Автор книги: wolverene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Арвен озадаченно нахмурилась и хотела было что-то возразить, но Галадриэль неторопливо продолжала:

– Признаться, я думала сообщить тебе радостное известие нынче утром. Но потом поняла, что оно может принести тебе больше печали, чем радости: увы, наш гость торопится покинуть наши края. Я считаю, ему незачем так спешить. Однако он все же решил отправиться в путь завтра. Не так ли, Арагорн? – обратилась она к человеку; вопреки серьезному тону, глаза ее искрились от смеха.

Келеборн вдруг закашлялся, как будто поперхнулся вином. Следопыт же, разом выдернутый из мира грез, залился краской. Владычица нашла-таки время и место, чтобы поймать его на слове!

– Как?! – воскликнула Арвен с неподдельным огорчением. – Ты уходишь уже завтра? Но… ты ведь только что пришел!

– Э… хм… ну… – промямлил странник и, кое-как обретя дар речи, произнес чуть тверже: – Я был бы счастлив задержаться… погостить здесь… если приглашение Владык остается в силе.

– Я ведь говорила: ты можешь оставаться у нас, сколько пожелаешь, – молвила Галадриэль медовым голосом; Келеборн же воззрился на гостя с выражением, очень похожим на сочувствие.

Арагорн встал и поклонился. Он осознал, что Владычица лишь заставила его высказать уже принятое решение. Ясное дело, после встречи с Арвен ему начисто расхотелось покидать Лориэн: соблазн провести рядом с возлюбленной хоть несколько дней был слишком велик. И, раз Владыки не возражают против его присутствия, какая разница, зачем им это нужно?

Остаток застолья прошел спокойно. Галадриэль, как любезная хозяйка, принялась живописать красоты своей земли – окружающие Галадхэн леса и рощи, цветущие поляны и тенистые урочища, звенящие ручьи и тихие, скрытые в зарослях речки… Келеборн успевал вставить слово об охотничьих угодьях, где полно кабанов и оленей, о речных заводях и стремнинах, где на зорьке случается отличный клев – они с возлюбленной супругой иногда развлекаются рыбалкой… И с самым серьезным видом Владыка принялся восхвалять рыбацкие подвиги жены. Когда же пойманная Владычицей добыча в его описании стала больше походить на чудо-юдо морское, чем на безобидную речную рыбешку, Галадриэль рассмеялась и заявила, что возлюбленный супруг ее, пожалуй, преувеличивает. Пусть лучше расскажет, как он поднял на копье кабана, которого она, знатная охотница, не сумела пристрелить из лука… И ужин закончили за беззаботной, благодушной беседой.

После трапезы Арагорн проводил Арвен. Дева жила неподалеку, в ветвях соседнего мэллорна. Они распрощались у подножия лестницы, условившись встретиться назавтра в полдень. Следопыт отважился поцеловать ее руку, и в ответ пальцы Арвен легко сжали его ладонь… Потом она взбежала вверх по лесенке, на повороте оглянулась и, улыбнувшись, скрылась за огромным стволом. А Арагорн остался стоять под деревом, глядя ей вслед – он не мог заставить себя уйти.

Его переполняло счастье, столь огромное, что казалось сном. Но нет, это был не сон! Воин ущипнул себя – и явственно ощутил боль от щипка, да и дерево никуда не исчезло. Тихо шелестела его крона, мерцали сквозь листву золотистые, серебристые, голубоватые светильники – какой-то из них, должно быть, освещает и жилище его возлюбленной…

Вдруг вверху послышался чей-то серебристый смех, шуршание, и мгновение спустя сквозь листву с плеском обрушился поток воды. Арагорн едва успел отскочить. Ничего себе! Хорошенькие шуточки шутят здесь с гостями! Это была не Арвен, ее голос он узнал бы; и все же несостоявшееся купание отчасти отрезвило его. Быстрым, неровным шагом он пошел прочь.

Что он себе позволяет?! Как легко он нарушил свой же зарок – не давать воли чувствам! Стоило только увидеть любимую, и все его благие намерения пошли прахом, развеялись, словно дым! Не следует ли ему немедленно собраться и со всех ног броситься прочь из Лориэна? Арвен, наверное, оскорбится его поступком, и возвращение станет заказано ему навсегда… Не будет ли так лучше для них обоих?

Но, едва представив себе поспешное бегство, он содрогнулся. Нет, не способен он так обойтись с возлюбленной, хоть убейте! Да и при мысли о расставании ему самому словно нож вонзается в сердце… Неужели у него нет права хоть ненадолго продлить свое счастье?

Уже наступила ночь, но под мэллорнами не было полной темноты: ярко сияла луна, фонари эльфов помогали ей. Сверху, из крон, доносилась музыка, веселые голоса, обрывки песен… Жители Галадхэна не торопились на покой. Арагорн же вернулся к себе, скинул одежду и бросился в постель. Но сон не шел: облик любимой стоял у него перед глазами. Он вспоминал каждое ее движение, звук ее голоса, ее солнечную улыбку… точеную, гибкую фигурку – тонкое платье не скрывает, а лишь подчеркивает ее прелесть… О, если б он посмел с лаской коснуться возлюбленной… поцеловать ее… сжать в объятиях! Но разве это возможно?

Без толку было, изнемогая от желания, вертеться в постели. Воин оделся и вышел из дома. Некоторое время он бездумно бродил между деревьями, пока не понял, что ноги сами несут его к мэллорну Арвен. Он тут же свернул в сторону: не хватало еще торчать там столбом на посмешище всему Галадхэну! Он шел прямо, куда глаза глядят, пока в полумраке не замерцала смутно светлая стена; пришлось снова повернуть, и вскоре Арагорн услышал журчание и наткнулся на родник, из которого брал начало ручей.

Вода в роднике бурлила ключом, вздымая со дна песчинки, и изливалась быстрым говорливым потоком. Человек в задумчивости присел рядом. Так и страсть кипит у него в душе; чем станет она? Прозрачным ручьем? Глубоким озером? Или увязнет, расточится в болоте неуверенности и сомнений?

Он опустил руки в ледяную воду, плеснул себе в лицо и некоторое время сидел, глядя на игру струй в серебряном лунном свете. Это помогло успокоиться и обрести хоть какое-то здравомыслие. Арагорн понял, что должен свидеться с Арвен, как и обещал. И должен молчать о своей любви, как молчал раньше. Не стоит ему обольщаться радостной встречей и приветливым обхождением: наверное, он просто напомнил любимой о доме. Она ведь давно не виделась с отцом и братьями, а следопыт, как-никак, ее названный родич… И не стоит забывать, кто он и что он. Ведь со времени разговора с Владыками ничего не изменилось: он – человек, его дело – война. Сейчас он наслаждается Светом; но, так или иначе, ему придется вернуться в Тень. Будь у него еще уверенность в победе… Однако даже Владычице нечем обнадежить его. Отступить он не сможет, значит, ему суждена гибель – рано или поздно. Допустим, он признается, и Арвен не останется к его признанию равнодушной. Да, он всей душой желает этого! Но разве есть у него право связать деву узами любви и тут же обречь ее на разлуку и печаль? Нет. В этом нет никакого смысла. И значит, он должен запереть свой родник в глубине своего сердца. Пусть он станет подземной рекою, скрытой от глаз, глубокой и темной… Да будет так.

Правильное это решение ощутимой тяжестью легло на плечи Арагорна. Но ему не привыкать было носить тяжести. Поблуждав еще среди мэллорнов, он отыскал свое жилище, улегся и наконец забылся сном.

========== 3. Объяснение ==========

В те ясные, долгие летние дни Арагорн словно грезил наяву – происходящее с ним не могло быть правдой.

Он виделся с Арвен ежедневно; никто не препятствовал их встречам. Вдвоем они подолгу гуляли под сенью громадин Галадхэна или забирались на самую верхушку какого-нибудь мэллорна, и над ними раскрывалось бескрайнее синее небо с белыми барашками облаков. В другой раз они выходили за ворота, шли к реке и сидели там на берегу, наблюдая за зимородками и стрекозами, или отправлялись в недальние березняки собирать землянику. Однажды они выбрались порыбачить, и сколько смеха было, когда здоровущий голавль вырвался из рук Арвен, ускользнул от Арагорна и с брызгами плюхнулся обратно в воду! А как вкусен оказался зажаренный на костре остальной улов… Иногда они брали с собой лютню, и серебряный голос девы струился под тихие переборы и шелест листвы. А не то Арагорн вспоминал давнишние свои умения, и тогда струны звенели в плясовой или вторили задорным гондорским песенкам…

Они говорили обо всем подряд: о людях и эльфах, о Ривенделле и Гондоре, о южном море и суровых Мглистых горах, о великих деяниях былого и недавних смешных случайностях… Только когда Арвен расспрашивала Арагорна о его путешествиях, тот старался побыстрее перевести разговор: война тенью стояла у него за спиной и нет-нет, да и прорывалась в рассказах. Тогда следопыт замечал, как омрачалось лицо возлюбленной и грустнели ее глаза, и готов был прикусить свой болтливый язык, не способный вовремя остановиться.

Впрочем, пока ему удавалось главное – молчать о своей любви. Это было нелегко: к Арвен так и не вернулась свойственная ей в Ривенделле церемонная обходительность, и она держалась с гостем очень приветливо и просто. Арагорн помнил, что с братьями она вела себя точно так же. Но разве так обращаются девы с теми, к кому склоняется их сердце? Следопыту казалось, что нет, и этим соображением он укреплял свою решимость. Для Арвен он – просто старый приятель и занятный собеседник; она, наверное, только посмеется в ответ на его признание, как смеется над его байками…

Однако близость любимой все так же волновала и томила его. Он невольно задерживал ее руку в своей при прощании или сжимал ее крепче, помогая деве перебраться через ручеек или камень; тогда дыхание у него перехватывало, сердце колотилось так, что казалось, этот стук слышен издалека. И точно, в глазах Арвен мелькало странное, задумчивое выражение, нежный румянец становился чуть ярче… а следопыту приходилось нести всякую чушь, лишь бы скрыть свое смущение.

Иногда он вместе с Арвен трапезничал с Владыками. Келеборн принимал следопыта как старого знакомого – с добродушной, лишенной всякого высокомерия приветливостью, – и даже Галадриэль смягчилась и более не терзала гостя неуютными вопросами. Раз пригласив Арагорна, Владыки не отступали от своего слова и никак не торопили его, предоставив ему самому решать, сколь долго он будет пользоваться их гостеприимством.

И все же ночами он подолгу вертелся без сна, охваченный сомнениями и мечтами. Он понимал, что вечно так продолжаться не может, и, по-хорошему, ему надо бы уходить поскорее, а не длить бессмысленное искушение; он давал себе слово завтра же распрощаться с Арвен… и наутро нарушал его, малодушно позволяя себе еще день незамутненного счастья.

Считать счастливые дни не хотелось; но однажды следопыт получил приглашение на праздник под звездами, призванный отметить новолуние. Значит, он гостит в Лориэне уже две недели, вот-вот наступит летний солнцеворот… А он все никак не стронется с места! Он никогда не преуспеет в своих делах, если так и будет сидеть здесь! Надо, в конце концов, поговорить с Арвен, предупредить ее о скором расставании… Может, об этом легче будет сказать между делом, в суете и толчее праздника?

Мысль была не из лучших – Арагорн понял это, оказавшись на месте.

Праздник устроили на приречном лугу, там, где деревья расступались и открывали небо, сейчас сплошь усыпанное звездами. Возле огромного костра собрались чуть ли не все жители Галадхэна, и Владыка по обычаю объявил о начале торжества. Опрокинули чаши, заиграла музыка… Келеборн первый повел в танце блистательную Владычицу.

Очень скоро вокруг огня кружился хоровод танцующих, увлекший и Арвен. Деву встретили хором восторженных приветствий – оказывается, она редко участвовала в общих празднествах. Но сейчас она веселилась от души и – нарядная, сияющая улыбкой – была ослепительно прекрасна. А как она танцевала! Движения ее были – сама легкость, казалось, ноги ее не касаются земли, и она порхает по воздуху, точно птица. Арагорн не мог налюбоваться ею!

Обойдя круг, Арвен вернулась к следопыту, потянула его за собой – и вот уже живая мелодия как на крыльях несет их обоих, глаза девы блестят в полумраке, в них вспыхивает вдруг отражение огня, по губам блуждает улыбка… Разве время сейчас для унылых мыслей о разлуке? И Арагорн до завтра выкинул их из головы и целиком отдался волшебному полету.

Поначалу Арвен и Арагорн держались вместе; но вскоре рисунок танца сменился, пары разбились, и перед следопытом оказалась белокурая хохотушка, потом другая дева – высокая, тонкая как прутик, с вдохновенным серьезным лицом, потом еще одна, с серебристыми, как лунный свет, волосами… потом Арагорна схватили за руки и закружили в общем хороводе… Следопыт вертел головой, пытаясь отыскать Арвен, от этого спотыкался и сбивался с ритма, и наконец его со смехом выпустили из круга «отдохнуть и подкрепиться, чтобы в пляске не свалиться».

Действительно, рядом уже вовсю шел веселый пир. Водруженные на козлы простые столешницы ломились от яств, по соседству полукругом выстроились бочонки с вином и медом. Пирующие, не чинясь, подходили к столам за едой, наполняли кубки, распивали заздравные чаши… Арагорн по примеру прочих взял себе хлеба и оленины, нацедил вина и устроился на траве чуть поодаль.

Ночь была прекрасна. Мириады звезд сверкали и переливались в вышине; языки костра взмывали к ним, как будто и сами хотели стать небесными огнями. Но земному пламени не дано было соединиться со звездами, и золотые искры таяли и гасли в их мерцании. Отражением его в траве и кронах деревьев поблескивало множество крохотных фонариков – светлячки превратили земную твердь в подобие небесного чертога.

Отвернувшись от костра, Арагорн полюбовался чудесной картиной, потом снова взглянул на хоровод – музыка играла не переставая, праздничная круговерть не ослабевала. И вдруг он заметил Арвен… и еда чуть не стала у него поперек горла: та танцевала с кем-то из эльфов, и ее лицо было по-прежнему радостно и беззаботно.

Едкое чувство вдруг охватило Арагорна: острая обида пополам с завистью и злостью. Он обижался на Арвен – она бросила его и танцует с другим! – злился на эльфа и завидовал ему – как смеет тот так смотреть на его любимую, как смеет прикасаться к ней?!

Спустя мгновение следопыт опомнился. Да что же это?! Он ревнует, и кого – ту, кому он и слова не сказал о своей любви, ту, которая не связана с ним ни клятвой, ни обещанием… И даже будь по-другому – что за повод! Ведь он и сам в танце улыбался другим девам, держал их за руки… Откуда в нем эта ярость?!

Он отвел глаза, несколько раз глубоко вздохнул и кое-как подавил непотребную злобу. Но безмятежности как не бывало, и, стоило увидеть, что партнер у Арвен сменился – теперь это был Альмариль, – как следопыта вновь пронзила ревность. Проклятье! Он что, теперь так и будет подскакивать при виде всякого мужика рядом с Арвен?!

Некоторое время он боролся, пытаясь успокоить себя доводами рассудка. Отчасти это удалось, но все равно кровь клокотала в нем, приливала к щекам, да и взгляду, должно быть, сообщилась некоторая жгучесть – по крайней мере, улыбка на лице Арвен погасла, она остановилась и с беспокойством всмотрелась в полумрак вне освещенного круга. Разглядев Арагорна, она нахмурилась было, но тут же снова улыбнулась и помахала ему рукой.

Следопыт с облегчением ухватился за этот знак. Он вскочил и подошел к Арвен, надеясь, что разразившаяся в нем буря не слишком заметна снаружи – он скорее проглотил бы язык, чем сознался в недостойном чувстве. Так что он улыбнулся деве и отвесил поклон Альмарилю – тот, поджав губы, с неодобрением взирал на него. По счастью, объяснений не потребовалось: вихрь новой пляски увлек всех троих, и тут уж Арагорн постарался подхватить Арвен при смене фигуры. Он рад был бы и вовсе не выпускать ее из рук, но сообразил, что так он со всей очевидностью обнаружит свои чувства – и хорошие, и дурные. Да и не годилось портить Арвен веселье… И он покорно подчинился велениям музыки и делал как все – менялся местами с другими, подавал руку чужим девицам, поддерживал, кружил и поднимал их, как того требовал танец… Правда, он то и дело искал любимую глазами. Высмотреть ее в общей кутерьме было не так-то просто, но он замечал иногда в толпе ее ладную фигурку и прелестное, оживленное лицо. Ему самому движение под веселую музыку явно пошло на пользу: он уже мог кое-как терпеть вид танцующих с Арвен красавцев. И наконец, когда он опять оказался напротив возлюбленной, взял ее за руки, заглянул в ясные, смеющиеся глаза – остатки злости улетучились бесследно, и он снова почувствовал себя счастливым.

Хвала Единому! Это чувство удержалось, даже когда их снова разделила круговерть танца. Между Арагорном и Арвен будто установилась незримая связь; теперь он каждый миг ощущал ее присутствие, и, оглядываясь, безошибочно находил ее в пестрой толпе. На мгновение они встречались глазами… и радость, что вспыхивала в душе Арагорна, отражалась в лице Арвен веселой, чуть лукавой улыбкой.

Эта игра не приедалась… И ведь еще они время от времени встречались в танце и могли круг или два не разнимать рук, не отводить друг от друга сияющего взгляда! От этих встреч, от звона арф и пения флейт, от улыбки возлюбленной Арагорн опьянел не хуже, чем от вина; он не чуял под собою ног, музыка сама несла его, и ему казалось, что он мог бы танцевать так вечно.

Однако все когда-нибудь кончается. Погасли звезды, поблек и выцвел огонь, бессильный соперничать с утренним светом, да и уставшие музыканты не могли уже переиграть звонкий птичий хор. Собравшиеся восславили в песне вечный хоровод светил, и праздник завершился. Вереницы гуляк потянулись к воротам Галадхэна.

Арагорн и Арвен шли вместе с большой компанией, в которой еще не иссякло веселье: кто-то напевал, кто-то пританцовывал на ходу, двое под смех товарищей обменивались хлесткими шуточками… Потихоньку толпа таяла: эльфы расходились по своим деревьям. Следопыт проводил возлюбленную до ее мэллорна, с поклоном поцеловал ей руку – как обычно… К нему вдруг подступила грусть: волшебство праздника прошло, не сказанное так и осталось непроизнесенным, и день, на который он отложил прощание, уже наступил. Нет, пора наконец решиться! Удерживая ее руку, он поднял глаза и хотел было начать прямо сейчас, но Арвен заговорила первой:

– Я так устала, – зевнув, пожаловалась она. – Я и забыла, когда столько танцевала!.. Ты приходи сегодня попозже, – продолжала она беспечно, – надо выспаться как следует…

И, легко пожав руку следопыту, она сонно улыбнулась и пошла вверх по лестнице – а он так и остался стоять, проглотив все свои решительные слова.

Потом он побрел к себе. Что ж, объяснение подождет до сегодняшней встречи. А у него будет время подготовиться. Рассматривая траву под ногами, он пытался сообразить, что именно должен сказать Арвен на прощание, и ничего не замечал вокруг себя… пока краем глаза не уловил какое-то движение. Он вскинул голову – прямо перед ним стоял Альмариль, и мрачное выражение его лица странно не вязалось с яркими праздничными одеждами.

– Ты слишком много позволяешь себе, человек, – не утруждая себя предисловиями, процедил эльф.

Арагорн молча смотрел на него, ожидая продолжения. И продолжение не замедлило:

– Не кажется ли тебе, что ты загостился здесь? Не пора ли и честь знать?

– Не кажется ли тебе, что изгонять гостя – бесчестить хозяев? – спросил Арагорн. – Что-то не верится, что Владыки поручили тебе разговор, достопочтенный Альмариль.

Во взгляде эльфа что-то мелькнуло, но он только выше задрал подбородок:

– Владыки слишком снисходительны к тебе. Их мысли высоки. Они, должно быть, не ведают, что творишь ты здесь – на нашей земле, куда они из милосердия допустили тебя.

Арагорн поднял брови:

– Да что ты? А я-то думал, что меня позвали из интереса – познакомиться там, поговорить…

– Что может быть интересного в человеке?! – презрительно вопросил Альмариль.

– Наверное, что-то есть. Вот ты же пришел ко мне… поговорить.

– Наглец!.. – зло бросил эльф. – Мне одно только интересно: откуда в тебе столько гордыни?

– Ты бы полегче со словами, – предупредил Арагорн. – Я ведь, знаешь, могу гордыню-то с наглостью и не сдержать. Что-то им уже надоедает тебя слушать.

Он действительно разозлился: ни с того ни с сего эльфу вздумалось нарваться на ссору! Следопыт никак не ждал этого, да и портить отношения с хозяевами ему вовсе не улыбалось. Альмариль же, похоже, задался целью вывести гостя из себя, потому как с прежним запалом заявил:

– Я не удивлен! Ты не умеешь держать в узде свои страсти – ни наглость, ни гордыню, ни… ни похоть! Я вижу, сколь настырно ты преследуешь дочь Элронда!

Кровь бросилась Арагорну в лицо, и он невольно сделал шаг к Альмарилю.

– Что тебе за дело до Арвен и до меня? Что ты знаешь о моих страстях? – спросил он и удивился, каким хриплым стал его голос.

– Я знаю, что ты, смертный, мнишь себя равным ей… и смеешь вожделеть ее, как человеческую самку! – яростно прошипел эльф.

– Ты забываешься, Альмариль!.. – задохнувшись от гнева, с трудом выговорил Арагорн. – Ищешь ссоры и за этим оскорбляешь женщин?! Да ты себя первого пятнаешь! Молчи, пока не сказал непоправимого, ты… знаток вожделений!..

Слова эти прозвучали едко и зло, и забияка не выдержал: он с маху засветил человеку в зубы. Эльфы бьют быстро и метко, и, будь на месте напавшего Халдир, следопыт, наверное, не сумел бы увернуться. Но Альмариль не был воином, и потому Арагорн успел, чуть отпрянув, разом блокировать удар и схватить драчуна за руку, да еще и подтолкнуть его, пропуская мимо себя. Эльф пролетел вперед, захваченная рука его заломилась за спину, и он, охнув от боли, ничком повалился на траву. А Арагорн присел рядом и коленом прижал его к земле.

– Ты напрасно затеял ссору, Альмариль, – тяжело дыша, сказал он. – Не ты приглашал меня – не тебе и гнать меня прочь. Не беспокойся, я уйду – когда сочту нужным. И ты не сторож дочери Элронда. Не тебе указывать, где – и с кем – ей проводить дни.

Эльф дернулся, однако следопыт держал его крепко; тогда Альмариль уткнулся лицом в свободную руку и выдавил глухо:

– Дурак!.. Ты не понимаешь!.. И Владыки… Они, должно быть, ослепли! Уходи, пока еще не поздно… Ты… ты погубишь ее!

Арагорн узнал его отчаяние и злость – он и сам испытал нечто подобное нынче ночью. «С этого и надо было начинать», – подумал он угрюмо, вслух же повторил:

– Я уйду, не беспокойся. И я никогда не причинил бы Арвен вреда.

Отпустив Альмариля, он встал; однако эльф как будто не заметил этого и даже не попытался подняться.

– Вы, смертные… – слова как будто застревали у него в горле, – вы все… глупцы… Не видите… дальше своего носа…

Развернувшись, Арагорн пошел прочь. На Альмариля не стоило обращать внимание – вряд ли сейчас тот мог изречь что-либо вразумительное. Однако, едва следопыт отошел на несколько шагов, эльф крикнул ему вслед:

– Ты, потомок королей!.. Подумай хоть, кто ты и кто она! Подумай, на что ты обрекаешь ее!..

Следопыт прямиком направился в свое жилище и не раздеваясь рухнул на ложе. На душе у него было муторно. Треклятый эльф достал его, не кулаком, так словом! Хуже всего, что Альмариль кругом прав: он, Арагорн, смертный потомок смертных Королей, возомнил о себе слишком много. Да, он забыл, кто он и кто Арвен – забыл, что он не ровня эльфийской деве. Да, он любит и желает ее, как только может мужчина желать любимую женщину. И да, он дурак: с чего он вообще взял, что она свободна?! Она весела и прекрасна, вокруг полно эльфов… почему он решил, что все эти годы она ждала человека?! Творец, что за глупость!.. Она ничего не сказала ему – ну так он и не спрашивал… Да уж, и еще в одном белобрысый су… эльфийкин сын прав! Самое умное, что может сделать надоевший гость – взять ноги в руки и топать отсюда поскорее. И поскорее сложить голову в какой-нибудь дыре!

Со злости Арагорн жахнул кулаком по кровати – и попал по деревянному бортику. Он зашипел и скривился от боли, но в голове у него немного прояснилось. Ему на ум снова пришли горькие слова Альмариля и его скрытое за высокомерием отчаяние. Что-то не похож парень на счастливого влюбленного! Отчего он так взъярился – разгневался на недостойного, что оскорбил своим вниманием деву высокого рода? А может, просто приревновал к сопернику? Да, но если так… значит, эльфу что-то известно о чувствах Арвен? Вдруг… вдруг его ревность не беспочвенна? Ведь, если бы дева любила его, ему не о чем было бы беспокоиться! Да нет, ерунда!.. Ревнуют и на пустом месте, Арагорн знает это по себе… О, если б можно было напрямик спросить у Арвен!..

Новая неизвестность оказалась стократ хуже прежней, она жгла огнем и не давала дышать. Если бы Арагорн посмел, он бы немедленно кинулся к возлюбленной за ответом! Но остатков разума хватило, чтобы удержаться от этого. Он заставил себя раздеться, снова улегся – в полной уверенности, что не сомкнет глаз – и тут же провалился в глубокий пустой сон.

***

Настойчивый стук в дверь разбудил его. Арагорн подскочил на кровати, спросонья не соображая, где он и что происходит; и тут под окном послышался веселый голос Арвен:

– Арагорн! Ты здесь? Неужто еще спишь? Вставай скорее, мы ждем!

– А… э… Я сейчас!.. – торопливо крикнул Арагорн.

Он заметался по комнате, одеваясь. Ну и ну, он проспал свидание, время-то уже далеко за полдень!.. Стыд и позор! И кто это – «мы»? Неужели вместе с Арвен заявился и Альмариль?! Не затеет ли он снова свару? Только этого не хватало!..

Подстегнутый этой мыслью, он быстро плеснул в лицо воды, кое-как расчесался и распахнул дверь, уже готовый встретить презрительный взгляд наглеца. Готовность его пропала зря: рядом с Арвен стояли длинный, застенчивый с виду юноша и золотоволосая девица, с которой следопыту довелось танцевать на празднике. Все трое оделись в простую, удобную для долгой ходьбы одежду; у юноши через плечо были перекинуты две холщовые сумки с припасами, девица держала в руке пустую корзину. Сдержав вздох облегчения, Арагорн поклонился.

– Прошу простить меня за неподобающую встречу, – пробормотал он.

Девица хихикнула, а Арвен сказала живо:

– Оставь, тут и говорить не о чем… Познакомься, это Лайриэль и Нендил. Они зовут нас на Водопадный ручей – там, наверное, как раз расцвел сребролистник, сейчас самое время собирать его… Ты пойдешь?

– Э… да, – ответил Арагорн.

Собственно, он был уже готов: здешняя повседневная одежда, которую он впопыхах нацепил на себя, вполне подходила для долгой прогулки. Следопыт прихватил и подвесил к поясу нож, забрал у Нендила одну из сумок, и компания без дальнейших проволочек отправилась в путь.

Тропинка вела их вверх по реке, затем повернула направо вдоль небольшого притока. Нендил, напевая про себя, шагал впереди, подружки за его спиной болтали и пересмеивались. Арагорн молча шел последним. После мгновенного облегчения к нему вернулось мрачное, смятенное настроение; он вспоминал ссору с Альмарилем и собственное намерение уйти из Лориэна, терзался ревнивыми домыслами и мучился тоской при мысли о расставании с любимой. Та, наверное, чувствовала его непокой, потому что время от времени оборачивалась и бросала на следопыта серьезные, пристальные взгляды. Но объясниться при посторонних было невозможно, и Арагорн как мог беззаботно улыбался ей. Лайриэль помогала ему в его притворстве: она щебетала не умолкая, так что Арвен просто не могла улучить момент и завести разговор с человеком.

Тем временем они продвигались вверх по притоку. Мэллорны сменились обычными ясенями и буками, берега речушки поросли ольхой, в русле появились камни; ложбина, по которой они шли, становилась все глубже и превратилась в овраг с крутыми склонами. Тропка вилась вдоль воды, и путникам время от времени приходилось перебираться с берега на берег – где вброд, где по камням, а в одном месте через поток были перекинуты хлипкие мостки из нескольких тонких жердин. Нендил и Лайриэль перешли их, не замедляя шага, Арвен чуть замешкалась и ступала осторожно. Под человеком жерди трещали и прогибались; он старался не делать резких движений и почти достиг другого берега… но тут ветка под его ногой проломилась и он ухнул в ручей. Проворно обернувшись, Арвен поймала его за руку – и тяжелый следопыт попросту сдернул ее в воду. Глубины в ручье было по пояс, но оба окунулись чуть ли не с головой. Хорошо еще, Арагорн успел вскинуть вверх сумку с едой! Тут же они вскочили на ноги и, мокрые до нитки, растерянно уставились друг на друга.

Лайриэль ойкнула, Нендил воскликнул сокрушенно:

– Ох, и как я не подумал?! Надо было еще пару палок кинуть…

У Арагорна с волос текла вода, туника облепила тело, и он чувствовал себя последним дураком. Арвен же огляделась по сторонам, снова бросила взгляд на следопыта и вдруг расхохоталась, да так, что и остальные рассмеялись тоже.

– Арагорн!.. Прости, я не знала, что так получится!.. – сквозь смех выговорила она.

– Да это ты меня прости… – смущенно пробормотал тот. – Уж я-то мог бы быть и половчее…

Друзья помогли им вылезти на крутой откос. Арагорна пробирала дрожь: вода в ручье оказалась ледяной, по оврагу тянул прохладный сквознячок, и то, что было приятно во время быстрой ходьбы, вовсе не радовало человека в насквозь мокрой одежде.

– Н-нет… д-дальше н-не п-пойду… – стуча зубами, выговорила Арвен, – н-н-надо п-погреться…

По счастью, рядом нашлась крохотная полянка, куда доставали солнечные лучи. Следопыт разулся и вылил воду из сапог, за кустами отжал одежду и натянул ее обратно. Арвен тоже сбросила башмачки, сняла верхнее платье и, оставшись в тонкой льняной сорочке, расплела мокрые косы. Волосы укрыли ее плащом – к вящему облегчению Арагорна, который и взглянуть боялся в ее сторону. Тем временем Нендил и Лайриэль насобирали хвороста и запалили костерок. Арвен тут же уселась у костра; но Лайриэль осталась стоять и с нетерпением поглядывала на своего приятеля.

– Пойдем, Нендил, – сказала она наконец. – Не возвращаться же теперь! А если мы с тобой будем здесь сидеть, мы и за ночь не обернемся…

– Идите, идите, мы вас догоним, – пообещала Арвен. Она уже не дрожала, но с удовольствием протягивала руки к огню.

– Сейчас, в новолуние, в сребролистнике самая сила, – извиняющимся тоном проговорил Нендил. – В другие дни из него уже не получится такого действенного снадобья.

– Снадобья? От чего? – спросил следопыт.

– От боли, – пояснил эльф. – Целителям иногда приходится врачевать тяжелые раны – телесные… а бывает, что и душевные.

Следопыт с подозрением посмотрел на него, но тот был совершенно безмятежен. Нет, наверное, он вовсе не намекал на душевный раздрай человека… Все же ради чудодейственного лекарства стоило поторопиться, и Лайриэль с Нендилом ушли, оставив неудачникам их долю припасов.

Теперь, когда двое могли без помех начать разговор, между ними повисло молчание. У следопыта слова не шли с языка; дева сидела, охватив колени руками, смотрела в огонь и, кажется, тоже не знала, что сказать. От неловкости Арагорн подобрал с земли веточку и принялся остругивать ее; Арвен некоторое время следила за его руками, потом взглянула ему в лицо и спросила: