Текст книги "Точка невозврата (СИ)"
Автор книги: WinY
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Ты на что намекаешь? – буквально зашипев, Алекс была готова испепелить её взглядом.
– Не притворяйся, – прохихикав, она продолжила. – Говорят, гены передаются лучше от отца к дочери. Интересно… – закусив губу, предвкушая момент, староста сказала. – А преступные наклонности это у вас семейное? Ну, знаешь, ограбление магазина было только началом, ну вы и пошли дальше… – если не сейчас, то никогда, он знал Николь как облупленную, потому что такие девочки другими и не бывают – они избалованные и потерявшие голову от собственной власти.
– Николь, прекрати! – договорить ей не дали. Она похлопала глазами и стала осматривать толпу в поисках того, кто посмел прервать её победную речь. Нашла. Уокер вышел из толпы. – Это не наше дело, что происходит у неё в семье, – Алекс схватила сумку и прижала к себе. Она молчала и изумленно смотрела на всё это со стороны. – В кого ты превратилась?
– Ха-ха! – Николь начала смеяться нарочито громко и фальшиво. – И это мне говорит неудачник, которого собственный отец теперь стесняется!
– Знаю, в змею, которая жалит всех, – девушка теперь переключилась на него. Скрестив руки на груди, она перебила его:
– Не надо мне тут читать морали, когда ты сам далеко не ангел, – он похлопал глазами в непонимании. – Ты думал, я ничего не знаю про то, что тебе нравилась Эвелин даже после вашего расставания? Полшколы про это говорило, а я все слушала и не верила, потом сама убедилась. То как ты на неё смотришь, как говоришь о ней… – её голос сорвался на писк. – И ты думал, что я не знаю про тот случай на вечеринке в доме у Ренсов?
– Эвелин была другой, она бы никогда такого не сделала. За это я её уважал и ценил, а ты так и останешься в этом болоте со стадом твоих слушателей, – он указал на толпу учеников. Те стали возмущаться, некоторые даже выкрикивали какие-то слова в свою защиту. – Поздравляю, ты стала королевой в своем маленьком придуманном мирке.
Николь рассмеялась еще громче и театрально стала вытирать слезы с глаз.
Парень стоял и молчал, хотя внутри все взрывалось от переполняемого страха и злости. Руки машинально сжались в кулаки.
– Вот, что я тебе скажу: сколько бы ты тут не распинался по поводу того, что делаю я – неудачник ты. А мне не нужны неудачники вроде тебя. Никому они не нужны. Ты опустился на самое дно, Уокер – настала тишина. Липкая, давящая на уши и отвратительная тишина. Взгляды учеников, словно сотни гиен, были устремлены на трех человек, стоявших вокруг стола. И эту тишину нарушил резкий звонок на урок.
***
20:23 вечера.
Встав у порога одноэтажного дома, Алекс стала рыться в сумке в поисках ключей.
В голове крутилось очень много мыслей, особенно этот инцидент сегодня в школе не давал ей покоя. Тут за дверью раздались звуки бьющегося стекла и работающего телевизора.
Отец дома.
Она сжимает кулаки сильнее; так, чтобы ключ остался клеймом на правой ладони.
Толкнув дверь, которая была не заперта, девушка наткнулась на пустые бутылки из-под спиртного, которые были разбросаны по всему полу. Маленькая гостиная встретила её тусклым светом. Маленький телевизор работал, кресло было разобрано, журнальный столик был весь завален пепельницами и окурками. На пожелтевших стенах висели тусклые старые фотографии еще полной семьи. В нос сразу ударил стойкий запах сигарет вперемешку со спиртом. Она поморщилась.
– Алекс, это ты? – из ванной комнаты раздался мужской голос.
– Да, пап, – положив сумку на стул, она засучила рукава и включила кран. Дверь сзади хлопнула и послышались неспешные шаги.
– Чего так поздно? – опираясь на косяк и немного пошатываясь, он посмотрел с ног до головы на дочку. Николас Норман был высоким мужчиной коренастого телосложения, в прошлом военный, сейчас в отставке.
– Да в школе на дополнительные занятия задержали, – краем глаза она заметила множество бумаг на кухонном столе, но не стала отвлекаться от мытья посуды. – А что, у нас были гости?
– Были, так называемые, “гости”, – он отодвинул стул и присел за стол. – Эти гости – полиция, – она удивилась, расширив глаза, но не показала виду. Взяв полотенце, она развернулась лицом к отцу и стала вытирать последнюю тарелку.
– Чего они приходили? – делая вид, что никакого опроса в школе не было.
– Опрашивали, у вас в школе вроде двое ребят пропали, брат и сестра Ренсы, так вот, – он отпил немного пива из новой открытой банки. – Понимаешь, когда они спросили, ничего ли мы не утаиваем, я ответил, что нет, конечно, я честен перед ними. Но знаешь, каково было мое удивление, когда я случайно обнаружил вот это, – он положил перед девушкой небольшую железную коробку с надписью «Видео Архива Полиции», отец загнал её в тупик. Норман сглотнула, но продолжила молчать. Мужчина заметил, что его дочь напряглась, и продолжил. – Ты же знаешь, что полиции дай только повод зайти, а в наш дом особенно! – он стал повышать голос.
– На этой видеозаписи… – только она хотела оправдаться.
– Я видел, уже смотрел. Там якобы я, а вернее, человек в моей куртке. Выношу большой черный мешок из машины, – тон сменился. – Но полиции даже не надо рассказывать, что это не я, они меня сразу засадят, а мне сейчас туда никак нельзя, – он встал из-за стола и стал подходить к ней ближе. – Хотела меня защитить, выкрав и спрятав запись в нашем доме? – девушка только кивнула, сказать ей было нечего. Внутри все напряглось, будто в предчувствии чего-то нехорошего. – Знаешь, Алекс, после того, как я обокрал магазин, полиция за мной пристально следит, а теперь я еще и замешан в ограблении участка. Так что твоя псевдозащита тут бесполезна, – она только успела моргнуть, как её ударили по лицу. Щеку обожгло, словно к ней прижали раскаленные угли. В груди разрасталось чувство горечи, будто шипы терновника, которые кололи внутренние органы.
– Ты, видимо, не понимаешь, что если меня снова посадят, то ты попадешь на улицу, а все деньги, которые мать оставила тебе, отдадут государству, – полотенце из её рук выпало. – Если не понимаешь, то я буду вбивать в тебя это, – последовал новый удар. Она пыталась прикрываться руками, но все тщетно. Девушка медленно оседала на пол, уронив тарелку. Та вдребезги разбилась, порезав ей руки. Она оскалилась от боли. – Ты все больше и больше похожа на свою мать – все так же падаешь на дно, прям как она. Только ей хватило мозгов – она от нас ушла, – отпираться не было сил. Норман молилась всем известным богам, чтобы слёзы полились не сейчас. – А запись я заберу, – от последующих ударов её спас громкий звон телефона. Отец вышел из кухни, из соседней комнаты послышались громкая ругань и брань.
Взяв сумку со стула, она тихо пошла вперед, сворачивая в свою комнату. Алекс уже привыкла к темноте, мешающей дышать. Заперла дверь на ключ. Распустив темные волосы, она зашла в ванную. Над губой теперь красовалась маленькая ранка, которая кровоточила. Под глазом будет синяк.
За такое не прощают.
Переодевшись в пижаму, Алекс зашла обратно в комнату. На комоде стояло много доказательств того, что она раньше была другой. Проводит пальцами по улыбающимся лицам, оставленным в прошлом. Она должна, наверное, зарыдать и начать проклинать весь мир. Человек на фотографии – мать, давно ее покинула.
Она только очертания помнит, да и те уже совсем забыла.
Она ушла от них именно в тот момент, когда отец начал много пить. Но Алекс её не винит, она была хорошей женщиной со светлой улыбкой. Обычно такие люди долго не живут, вот и тут так произошло – болезнь в считанные месяцы унесла жизнь человека, который давал ей надежду.
Алекс не включает свет; Алекс лишь кутается посильнее в старое одеяло. Она чувствует странную обжигающую обиду и неконтролируемую злость. Просто она понимает, что, не смотря ни на что, любит своего отца; любит настолько, что внутри неё взрывается все.
Она снова прощает его.
Зарываясь в подушки, девушка плачет и пытается уснуть, надеясь, что следующий день будет лучше и принесет хоть что-нибудь хорошее в её жизнь. На самом деле, становится только хуже.
Потому что Алекс слишком многого хочет.
***
24 мая
10:34 утра
“Срочный выпуск утренних новостей!”
«Полиция вместе с отрядом волонтеров, обнаружили в окрестностях заброшенной хижины два трупа! Только сегодня было обнаружено второе тело, предположительно оно принадлежит Эвелин Ренс. Тело её брата – Джека Ренса, по неофициальной информации, нашли два дня назад», – журналистка показала панораму леса и коронеров, которые выносили из леса к машине на носилках тело. «И вот теперь резонно задать вопрос полиции…» , – нахмурившись, она продолжила. «Как долго они собираются еще скрывать все от граждан? И кто за этим всем стоит? Когда наш город перестанут терроризировать?» – показали вставки с именами и фотографиями пропавших детей. «Мы будем вести прямой репортаж сегодня вечером с места события. С Вами была Кети Холт, дорогие телезрители, и мы только за правду и справедливость!».
========== Клетка ==========
Комментарий к Клетка
«Посвящаю эту главу светлому, важному для меня человеку, который очень много для меня значил и который так рано ушёл из этого мира. Помнить буду всегда».
В тексте использованы слова из песни: Nirvana – Come as You Are
Бог полюбил птиц и создал деревья. Человек полюбил птиц и создал для них клетки.
Жак Деваль.
25 мая
13:23 дня. Морг.
Помыв руки, Джерри посмотрел в очередной раз на тело девушки и устало выдохнул.
– Кошмар какой, – сняв перчатки, мужчина взял нетолстую папку с бумагами.
– Через некоторое время приедут родители на опознание, мне нужно будет перед ними отчитываться, – патологоанатом кивнул.
– Смерть Эвелин Ренс наступила в результате асфиксии, – он показал пальцами на фиолетовые кровоподтеки вокруг шеи и подбородка. – Результаты вскрытия показали: она умерла где-то между четырьмя и пятью часами утра, трупное окоченение проявилось, и можно с уверенностью сказать, что её убили пять дней назад, – он зачитывал медленно, но на последней строчке остановился, прокашлялся и продолжил. – Так же посмертно из ротовой полости был удалён язык, который так и не был найден ни на месте преступления, ни на месте обнаружения тела, – Лукас удивился. Он подумал, что написанное последней строчкой в распечатке ему показалось, однако это оказалось правдой. – И самое нехорошее: язык не был удалён, как голова того парня – хирургическими инструментами, он был буквально вырван. Об этом свидетельствует часть оставшегося во рту корня.
– В общем, можно сказать, что преступник сделал так, чтобы даже после смерти они не могли ничего сказать, – его догадки подтверждались. – Больной ублюдок, – буквально прошипел детектив и сжал распечатку.
«Да еще и это ограбление в полицейском участке висит до сих пор. Черная полоса какая-то» – тут Лукас вспомнил допрос бывшей подруги Эвелин – Алекс.
«– Приглядитесь к некоторым, тут все не так чисто, как вам рассказывают, и не так хорошо, как могло бы казаться» – именно эта фраза до сих пор не давала мужчине покоя, потому что она била точно в цель. Девочка произнесла вслух то, что он сам подозревал уже давно.
«Что ж, признаюсь честно, меня это дело завлекает все больше и больше. Надо будет еще порасспрашивать тех ребят. Я просто уверен, они знают куда больше» – он сжал в кармане темного пиджака маленький листочек с обведенными именами самых важных учеников старшей школы. Наступила тишина.
Окинув еще раз взглядом тело девушки, Смит отвернулся. Нахмурившись, Джерри ничего не ответил и прикрыл тело белой простыней.
– Надо привести в порядок тела детей, боюсь даже представить, что почувствуют родители, – закатив обратно в морозильник труп, патологоанатом пошёл к раковине мыть руки. В большом помещении стало холодно, серые стены незримо давили на каждого присутствующего, будто другое измерение.
– В моей работе это самое неприятное – сообщать родственникам погибших. Надо отключить все эмоции и чувства, чтобы самому ненароком не переступить черту, – инспектор молча кивнул.
***
Несколько часов спустя.
Сделав пару взмахов кисточкой, Джерри прищурился и посмотрел, не заметно ли шрама на шее у парня. Розовый рубец отделенной головы не было теперь так отчетливо видно из-за того, что мужчина покрыл его специальными средствами, ведь зрелище это не для слабонервных. Темно-синий рот, опухшие и выкатившиеся наружу глаза, белое лицо.
– Кому ж вы так не угодили, детки? – выдыхая, проговорил мужчина и прикрыл его простыней. Тут за дверью морга послышались множественные шаги и голоса – женский и мужские.
– Детектив, – дрожащий голос женщины отозвался эхом от стен. – Мои детки, мои хорошие…
– Я даю вам слово, мисс Ренс, что я лично найду этих подонков, – прозвучала дежурная фраза от инспектора. Они распахнули двери мертвецкой, которая встретила их серостью и запахом сырости. Держась за мужа, мисс Ренс поднесла белый платок к носу и зажмурилась. Она вся тряслась, как осиновый лист. Глава семьи тут же встал на месте, как вкопанный, увидев два тела на каталке под простыней.
Поправив маленькие очки на переносице, судмедэксперт взял в руки полный отчет о проведенном вскрытии и стал медленно зачитывать родителям.
Детектив Лукас стоял позади всех около дверей. Отец учил его, что все детективы – сильные личности, способные справляться с внутренними страхами и побеждающие все эмоции в голове. Но ему кажется это отвратительным. Не испытывать настоящие чувства, а лишь вогнать их поглубже и забыть – именно это ему казалось отвратительным. Саму мысль об этом он считал мерзкой.
Когда Палмер поднял белый чехол и показал родителям, что было под ним, мисс Ренс схватилась за сердце, и помещение наполнил протяжный вой, будто из женщины через голосовые связки выходили все страдания. Детектив словно почувствовал, как крики матери, потерявшей самое дорогое в жизни – детей, пробираются чёрными змеями через уши в мозг.
– Мои хорошие… – через рыдания матери слышались некоторые слова, которые можно было разобрать. Глава семьи Ренсов так и стоял, застыв на месте, казалось он окаменел от увиденного. – Дорогой… – Роуз встала с коленей. Мужчина посмотрел на неё. Растрепанная прическа, из которой выбилось несколько прядей, по лицу растерлась тушь и яркая помада. Он ничего не ответил, лишь скрестил руки на груди и нахмурился. – Дорогой! – тонкие руки сжались в кулаки, она попыталась ударить мужчину в грудь, но вышло слабо. Она выговаривала каждое слово с непосильной горечью, словно осевшей на её языке. – Это же твои дети! – еще удар. – Тебе всегда было на них все равно! Ты даже не пытался их иска… – мистер Ренс остановил костлявую руку в воздухе и сжал её.
– Закрой свой рот, – женщина расширила глаза, ни один мускул на лице её мужа не дрожал. – Инспектор Лукас, найдите виновных и как можно быстрее. Моя жена сейчас пребывает в состоянии шока и может говорить все что угодно, но примите к сведению – любая помощь в нахождении преступника с моей стороны будет оказана полиции.
– Да, конечно, – взяв под локоть женщину, Хэнк вышел вместе с детективом из морга. Лукас не мог отойти от своих мыслей: догадок было много, подозреваемых тоже, но одно теперь он знал точно – в его списке подозреваемых появится еще одно имя.
«– И мы продолжаем вести прямой репортаж прямо около морга, куда по последним данным прибыли родители пропавших Эвелин и Джека Ренсов. Надеюсь, нам удастся расспросить их…» – из раздвижных дверей вышли супруги. Их сразу окружила толпа репортеров с камерами и операторами. Поднеся микрофон к женщине, телеведущая продолжила говорить.«– Вот и вы!» – мужчина злобно посмотрел на журналистку. «– Мистер и миссис Ренсы, расскажите нам и нашим телезрителям, какова причина вашего прихода в это поистине страшное место? Это как-то связано с недавно обнаруженным телом?» – затараторила девушка. Роуз боязливо посмотрела на мужа. Глава семьи разозлился и прямо рукой отодвинул наставленную на него камеру.
– У нас трагедия, а вы все со своими вопросами лезете! – рявкнул тот, отталкивая назойливого оператора с камерой.
– Старший инспектор Лукас Смит, – показав свое удостоверение журналистке, он быстро убрал его в карман. Девушка надула губы. – Вы нарушаете закон о неприкосновенности частной жизни, уберите ваши камеры немедленно, – Кети нахмурилась и опустила микрофон.
– Джон, сворачиваемся! – махнув рукой своей коллеге, она выключила микрофон. Супруги Роуз и Хэнк быстро проследовали к своей машине и уехали, не сказав ни слова. Подойдя к своему фургону с оборудованием, журналистка достала пачку сигарет и жадно закурила одну. – Такой бы материал получился, эх! – оператор молча кивнул, рассматривая только что отснятую пленку.
– За чем вы гонитесь? У людей и так горе, а вы еще и масла в огонь со своими расспросами подливаете, – Холт медленно перевела глаза на детектива.
– Вот у нас с вами приблизительно одинаковые профессии, только каждый по-разному добывает информацию. Уж, думаю, вы получше меня можете её получать, – она еще раз затянулась. – Тем более в нашем маленьком городке такое происходит не часто, работы нет, а тут так много материала неизведанного сразу. И все, естественно, как коршуны, слетаются на лакомый кусочек.
– Я не согласен, мы, детективы, на стороне закона, – телеведущая закурила новую сигарету. – Вы же, журналисты, копаетесь в грязном белье, выставляя его на всеобщее обозрение, – девушка ухмыльнулась, выпуская облако дыма.
– Хах, опять дежурные фразы, – тонкие губы расползлись в улыбке. – Ну, разве у вас не вызывает интерес это происшествие? Нет азарта поимки преступника в этом деле? – он не любит таких, как она – добирающихся до самой сути любыми путями. – Мне чутье подсказывает, что тут все не так уже и просто, – он расширил глаза. Она повторила точь в точь его слова в голове по поводу сегодняшнего инцидента. – Все намного, намного запутаннее, чем может казаться, – он оставил все её высказывания висеть в воздухе. Ненужные ответы Лукас никогда не любил. Журналистка задала настолько риторический и очевидный для него вопрос, что о нём можно забыть. Но он этого никогда не признает.
– Я выписываю вам штраф. Если ещё раз приблизитесь к семье Ренсов – арестую на двое суток за нарушение закона, – девушка закатила глаза, а оператор все так же отсматривал на своём компьютере снятый материал.
***
4 дня спустя нахождения обоих тел.
29 мая.
Особняк Ренсов.
13:23
На небе скапливались темные, почти черные тучи, раскаты грома будто угрожали перейти в настоящий шторм. В старинное поместье прибывало все больше и больше черных машин. Люди приходили толпами и поодиночке, неся в руках разнообразные букеты ярких цветов.
– Мои дети – были словно свет в этой непроглядной тьме. Эвелин и Джек, невинные и добрые, освещали мне мир и все вокруг. С ними я могла чувствовать себя спокойно, не окунаясь в повседневный мир, полный разочарования и хаоса. И, как всем известно, их любил каждый из здесь присутствующих, – хозяйка поместья – Роуз Ренс, одетая в черное облегающее платье с вязаной накидкой, медленно произносила речь в большой гостиной, украшенной фотопортретами своих детей и множеством цветов. С правой стороны сидели все знакомые умерших вне учебы, с левой школьные друзья и товарищи.
– Конечно, их все любили… – Джон сидел на самом заднем ряду, скрестив руки на груди. Синяк под глазом немного побаливал, и он невольно поднес руку к лицу. – Особенно Эвелин, но Джека все боялись, – продолжил он шепотом. Гарри промолчал, поправил очки в толстой зеленой оправе и посмотрел на товарища. Тут впереди сидящая Николь развернулась к ним.
– Можешь сделать одолжение – заткнись, – её лицо исказилось в гримасе. Поправив длинные волосы, она вернулась в прежнее положение. Ей, как старосте, на похоронах нужно было присутствовать от лица школы. Но внутри она вся кипела от множества разговоров и сплетен про неё и её бывшего парня. Она никогда не была главной темой слухов – она их распространяла.
– Кстати, где наш Ромео, любивший покойную? – староста боялась этого вопроса. Закусила губу, чувствуя, как по подбородку стекает кровь. – Не ты ли у нас председатель школы, которая следит за всеми? М? – он поддел девушку. Николь занервничала, ведь, когда давят на больное, грудная клетка сдавливается, а эмоции начинают лезть наружу.
– Д-да мне откуда знать, – дрожь в голосе выдала её с головой. Джон улыбнулся, видя такой эффект от своих вопросов. – Я с ним больше не общаюсь, – она сдержала себя в руках и продолжила попытки поддеть одноклассника. – Ты бы хотя бы синяк замазал, а то похож на бомжа с улицы в таком виде, – Джон облокотился на спинку стула и пробубнил ей в ответ что-то невнятное. Тут двери сзади открылись: на пороге стояла Норман, облаченная в черный длинный плащ, и держала в руках букет белых лилий. Сзади в черной толстовке и куртке подошел Николас Норман.
– Явилась семейка, – презрительно фыркнула Николь, смотря на одноклассницу, севшую на ряд перед ней. – Им вообще можно тут появляться? Это не считается преступлением? – продолжила злорадствовать староста.
– Так вроде мистер Ренс и отец Алекс давние компаньоны по работе. Невзирая на вражду их детей, они остались друзьями, думаю, их пригласили, – Джон проследил за тем, как мужчины пожали друг другу руки и, перекинувшись парой фраз, направились на второй этаж большого особняка. Гарри, сидевший рядом с Джоном, боязливо покосился в сторону только что вошедшей Алекс и её отца. Сжав руки в кулак, он не подал виду, что напуган, а лишь продолжал сидеть молчаливо и спокойно.
Алекс, не обращая никакого внимания на недоуменные взгляды одноклассников, сняла плащ и, не проронив ни слова, прошла прямиком к открытому гробу.
– От меня подарок… – прошептала она и положила в сладко пахнущий букет ярких цветов маленькую кассету с надписью “Nirvana для Эвелин”. Глаза заслонила пелена слез, и она подняла глаза к потолку. Защипало. Никто не должен знать, насколько сильно она отчаялась. Нахмурив брови, девушка пошла обратно к своему месту.
Закончив говорить со своей знакомой, мисс Ренс быстро подсела к Алекс.
– Как я вижу, вы пребываете во здравии и не изменились ничуть, – даже не повернув головы, сказала Норман. – Поздоровались бы хотя бы, ради приличия.
– А ты все такая же грубиянка, – Роуз покосилась на девицу. Ей не нравилось, что её муж дружит с уголовником, а её дочка-аристократка водится с дочкой вора. Она старалась никому об этом не говорить – стыдилась, вот и сейчас миссис Ренс делала вид, что принимает соболезнования от очередного гостя. – Не понимаю, как с моей дочерью вы могли подружиться, – снимая длинные бархатные перчатки, женщина вытащила из своей крохотной сумочки длинную цепочку.
– А я не понимаю, как можно было держать Эвелин в этой золотой клетке, – сделала вид, что не услышала подколки со стороны девушки.
– Говорят, что Роуз Ренс просто на дух не переносит её семейку. Интересно, что же сейчас будет… – хмыкнул Джон, наблюдая из-за спин одноклассниц.
– Незадолго до своей смерти Эвелин хотела тебе это вернуть, – в ладони посверкивал в лучах ламп небольшой кулон в виде цветка. – Хоть ты не нравилась ни мне, ни моему сыну, с Эвелин вы дружили и были очень близки, поэтому храни его, как память о моей девочке. – Алекс расширила глаза. В сердце что-то екнуло и оно сразу же упало вниз. Она просто кивнула, так как слова не выходили из горла, застревали.
Кулон был знаком их дружбы, символом того, что они найдут друг друга, даже если все будет очень плохо. Своеобразный оберег от всех невзгод. У неё была луна, у Эвелин цветок. Дрожащей рукой Норман приняла из рук женщины кулон.
– А где Гарри? – вертясь, спросил Джон, не обнаружив своего одноклассника на месте. Николь молча пожала плечами.
– Желаю всего наилучшего, – с невозмутимым видом хозяйка поместья встала и направилась к гостям. Норман спрятала драгоценность в карман джинсов и тоже поднялась со своего места.
Девушка медленно направилась к массивной лестнице, ведущей на второй этаж.
«– Ну где же ты? Догоняй!» – в голову начали просачиваться детские воспоминания, радостный смех – сожжённое когда-то давно прошлое. Сердце предательски заболело, будто его сжали сильные руки, не давая нормально циркулировать крови, пробираясь к каждому уголку и спрятанной частице чего-то важного.
«– Надеюсь, наша дружба будет долгой, и мы никогда не умрем!»
«– Я тебе помогу, даже если все будет очень плохо, я на твоей стороне, Алекс» – это ржавой скрепкой впилось в её сознание, потому что вырванное воспоминание описывало всё слишком хорошо и больно. Оказавшись наверху, Норман пошла вглубь коридора. Вторая дверь направо. Она помнит.
«– Не отворачивайся от меня» – каждый уголок в её светлой комнате напоминает об Эвелин. Она закрывает дверь и сползает вниз по ней.
Алекс мычит, пытаясь спрятать лицо в коленях, и чувствует тупую боль в подреберье. Её грудная клетка сожжена, уничтожена, разорвана изнутри на сотни маленьких частей.
***
– Ты не понимаешь?! – грозный мужской голос раздался из-за двери. – Своей болтовней ты мог подставить не то что меня, но и всю нашу компанию! – мощный удар по столу, послышался хруст сломанного дерева.
– У меня не было другого выбора, обстоятельства так сложились. Про эту Эвелин так много слухов ходило, я думал, что это останется незамеченным, – жалкие оправдания вызвали у мужчины только смех. – То, что эта девчонка переспала с кем-то на той вечеринке в вашем доме ни для кого не новость. Школа и даже после смерти Джека контролируется вами.
– Приди в себя, пацан, в ту ночь у нас произошел самый крупный заказ, и нам совершенно не надо, чтобы этот детектив сейчас начал копать под нас, нашу фирму. Именно под этим предлогом Джек устроил тут разнос и хаос, чтобы скрыть все следы доставки. Да и твоя дочь, Николас, тоже по собственной глупости оказалась замешана, – глава поместья указал на отца Алекс. Тот, оперевшись на дверной косяк, смотрел в окно.
– Она начала догадываться о наших совместных делах еще давно, но я её вразумил. Я отобрал у неё ту запись, копы не узнают, – доставая из кармана смятую пачку, он нервно закурил. – Однако они уже были в нашем доме. Я все подчистил, но они могут вернуться.
– Что будем делать с полицией, Хэнк? Вы с Гарри так постарались в тот раз, что теперь они так просто не отстанут – обшарят каждый метр леса в поисках улик, – женщина средних лет в длинном черном платье грозно посмотрела на парня, тот вжался от испуга в кресло. – Еще эта журналистка назойливая, – она села в кресло и закинула ногу на ногу.
– Не волнуйся, Мери, если мы смогли убрать предателей, то с полицией разберемся однозначно.
***
На улице начало смеркаться. Майк долго мялся у ворот старинного особняка. Уж больно воспоминаний много, связанных с этим местом: хороших, плохих, мерзких и прекрасных. Поправив галстук, он уверенно последовал к главному входу. В голове неустанно крутилось множество мыслей об отце, который отказался с ним вместе появляться на людях. О Николь, которая набросится, как ядовитая змея, на него при любой удобной возможности. О Джоне, который теперь даже в его сторону не посмотрит. Об Эвелин, которую уже не вернуть.
Синяк под глазом заболел. Хоть тот его и замазал, он давал о себе знать.
– Во-от это да-а, – присвистнул Джон, закидывая руки за голову. Николь ехидно улыбнулась, смотря на своего бывшего. Повернулись не только эти двое, но и все его приятели. По залу пополз шепот, а удивленные взгляды все были устремлены на Уокера. Воздуха не хватало, лёгкие судорожно сжимались, у него словно что-то внутри надломилось и закрыло путь для кислорода. Его радушно встретили горькая боль и острое неверие. Майк прошел мимо них, не останавливаясь.
– Ни манер, ни даже приветствия, – донеслось ему в след. Оказавшись в стеклянной галерее, он вышел на большую открытую заднюю террасу, усеянную множеством разнообразных редких цветов. Выстриженные кусты образовывали красивые фигуры, белоснежная плитка дорожек, казалось, светилась в полумраке, ночные фонари только что включили. Вдыхая прохладный вечерний воздух, он огляделся.
Come as you are, as you were
As I want you to be
As a friend, as a friend
As an known enemy
Из-за угла негромко доносились слова знакомой песни, хриплый голос он сразу узнал и улыбнулся. Он часто слышал её по радио, хотелось подпевать. Пройдя немного вглубь сада, завернул за угол. И тут он увидел Алекс, сидящую одной на скамейке. Девушка закрыла глаза и наслаждалась песней, играющей в наушниках.
Take your time, hurry up
The choice is yours, don’t be late
Take a rest as a friend
As an old
Почувствовав чье-то присутствие за спиной, она поставила на паузу плеер и обернулась к внезапному гостю. Его одноклассница кивнула в знак приветствия.
– Тоже от этих змей прячешься? – сел рядом. Норман привыкла к такому отношению со стороны людей, так что для неё это обыденно. Девушка улыбнулась краешками губ и кивнула. Отдав ей свой пиджак и поправив рубашку, он открыл пачку сигарет. Из знакомства с Николь он вынес только одну хорошую вещь – ментоловые сигареты, которые отдавали странным привкусом апельсина во рту.
Алекс видела, что парню тяжело, и знала, что лишние слова о том, что все будет хорошо и что все еще впереди ни к чему, и просто молчала. – Ты ведь с ней близко дружила? – Уокер с каким-то внутренним усердием всматривался в её серые глаза: в них легко читалась пустота, словно выступавшая из расширенных зрачков.
– Да, – от него так же не укрылись тщательно замазанные синяки на лице одноклассницы. Она отвечает и, будто пряча от него лицо, поднимает ворот пиджака. – Все так быстро прошло, что даже не верится. Все эти разговоры о том, что я на неё плохо влияю, распускал её старший братец, – последние слова она буквально выплюнула.
– Знаю. Все знали. Но никто не хотел признавать, – стряхнув пепел, он продолжил. – Так резко все изменилось, будто кто-то пальцами щелкнул и вот, что произошло, – ухмыльнувшись, Майк почесал затылок, вспоминая крики отца о том, что он позор семьи, и множество ругательств в его адрес. Уокер чувствовал, как где-то под ребрами разрываются все чувства от понимания нынешней ситуации.
– А ты любил её? – сердце в грудной клетке начало царапаться изнутри: оно словно хотело выбраться из личной клетки, клетки с золотой надписью Эвелин Ренс. Почему-то ему показалось, что прятаться от правды – самое глупое, что он может сделать, и поэтому, глубоко вздохнув, он сипло произносит.
– Да, – пытается улыбнуться, но боль во рту не дает сделать этого. Алекс морщится: старая ранка на нижней губе в очередной раз открылась и теперь кровоточила.
– Добро пожаловать в клуб неудачников, – горько усмехнулась Норман, а Уокер широко улыбнулся, откидываясь на спинку каменной скамьи.
