Текст книги "Спасалочки (СИ)"
Автор книги: Wind-n-Rain
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
У главного входа в отель я вышла на приятно подкашивающихся ногах. Мы не прощались. Знали – встретимся снова, но не знали – когда и как. Могли пройти годы, могли пройти дни – оставалось только ждать. Ожидание заменило нам будущее. А воспоминание об этом дне – прошлое. Я чувствовала себя бабочкой-однодневкой, застрявшей в петле времени.
Глава 8
Как бы мы оценили, если б у Моны Лизы
Леонардо написал в нижней части холста:
"Девушка улыбается, потому что
она скрывает своего любовника"?
Стэнли Кубрик
Середина ноября – худшее время в году. Для зимы ещё слишком рано, и даже если на грязную Москву выпадает первый девственный снежок, радость длится недолго – тает вместе со снежком, утекая во времени мусорными ручьями. И, глядя на календарь, невольно вспоминаешь, что кое-где в Европе ещё купаются… Кто бы мог подумать, что даже в этот грязный, неприветливый месяц и даже в такой унылой северной стране, как Россия, есть уголки, где в ноябре тепло и сухо. Как жаль, что я не бывала на Ставрополье прежде… А познакомиться с этим милым провинциальным краем меня заставило настоящее несчастье.
В Пятигорске рухнуло жилое здание – новостройка, сданная года полтора назад, просто сложилась, как карточный домик, погребя под семнадцатью слоями перекрытий несколько сотен спящих людей. Руководство региона на пару с федеральными ведомствами и СМИ разных уровней пошлости уже объявили причиной случившегося взрыв бытового газа на первом этаже, где располагался знаменитый на весь район грилль-бар. Однако, несмотря на заявления официальных лиц, народ роптал и шептался по углам о теракте – то ли игиловском, то ли фээсбэшном… Компания-застройщик, сдавшая дом в эксплуатацию и технически уже не несущая за него ответственность, принадлежала нашему близкому другу (конечно, близкому другу моего отца, хотя все связи уже давно стали у нас с отцом общими). И, дабы поддержать имидж делового партнёра, мне пришлось командироваться на Ставрополье с важной миссией – посветить лицом и сгладить углы.
В приёмном отделении городской больницы царил переполох: с момента взрыва минуло уже два дня, а раненых продолжали привозить. По разговорам, подслушанным мною в коридорах, людей всё ещё доставали из-под обломков, чаще – мёртвых, реже – выживших. Спасательную операцию было решено продлить на неделю – чиновники делали всё, чтобы хоть как-то смягчить гнев общественности. А интернет делал всё, чтобы этого не случилось. Слезливые демотиваторы с фотографиями погибших репостились по соцсетям, проклятия обрушивались на головы застройщиков и управляющей компании; как ни странно, владельцев грилль-бара особо не костерили – либо потому что те своими фамилиями пополнили списки погибших, либо потому что в версию с бытовым газом действительно мало кто верил. Моя миссия заключалась в том, чтобы, обставив свой визит как секретный, оказаться узнанной. Я была молодой состоятельной женщиной, вертелась в модных и деловых кругах, водила полезные знакомства, но всё же наделять меня званием "селебрити" ещё было рановато. Моё лицо до сих пор не было широко узнаваемым – и сама я приложила к этому максимум стараний: участь "светской львицы", или, прости господи, "наследницы бизнеса" меня до сих пор миновала – я по-прежнему ездила без водителя, ходила без охраны, а на каждом шагу меня не подстерегали зеваки, нацеливающие в мою сторону свои камеры. Однако те, кому надо, непременно распознали бы в моём лице вице-президента компании "Киров и партнёры". Дабы облегчить задачу журналистам и блогерам, сновавшим между больными и медперсоналом, даже пришлось снять медицинскую маску. Не прогадала: когда меня пригласили к стойке дежурной медсестры и дали документы на заполнение, я уже заметила сбоку от своей физиономии пару вспышек, а ухом уловила пару характерных звуков, как у затвора старинного фотоаппарата (ох, уж эти ретро-примочки на современных гаджетах!). Притворившись слепоглухонемой, я проследовала за сестрой в процедурную, где помимо меня уже отдыхали несколько человек. Уселась в единственное пустующее кресло, вытянула ноги и зажмурилась – иголок боюсь с детства, но на что не пойдёшь ради папочкиного счастья? Кровь понеслась из меня стремительным потоком – по крайней мере, так мне чудилось. Слишком быстро прозрачная полость катетерной трубки окрашивалась в вишнёвый, и вместе с кровью силы покидали меня… Медики заверили, что возьмут не больше четырёхсот миллилитров, но уже спустя минуту с начала процедуры, казалось, меня выдоили досуха. Чтобы хоть как-то отвлечься от панических настроений, я принялась вертеть головой. В открытую дверь то и дело заглядывали любопытные – в основном такие же добровольцы, как и я, что явились на зов властей сдать кровь для пострадавших и ныне ждали своей очереди в коридоре. Щелчки затвора время от времени доносились до моих ушей – я могла быть спокойна: моя физия вместе с распластавшимся по креслу телом и торчащей из вены кровавой трубкой очень скоро засветятся в интернете. Папа будет доволен. Устав пялиться в дверной проём, я осмотрела кабинет. Белые стены и единственная медсестра, снующая от кресла к креслу – ничего примечательного. Стараясь особо не таращиться, я оглядела своих коллег по добровольному порыву…
Он был там – на соседнем кресле, заметить его прежде мешала суетящаяся у моего изголовья медсестра. Он был в маске, но она не скрывала глаз – их я узнала сразу. Как и они меня. Его зрачки расширялись в режиме реального времени, рискуя заполонить собой не только светло-карюю радужку, но и уставший, с розовыми прожилками белок. Он усмехнулся в маску. Я невольно перевела взгляд на его руку – сильная и натренированная, сейчас она безвольно лежала на дерматиновом подлокотнике, делясь своей силой с пластиковым вакуумным мешочком на другом конце катетерного провода. Отчего-то сцеживаемая кровь напомнила мне кровавый фонтан с выставки в "Цехе" – от неуместности этих ассоциаций передёрнуло. Тогда, чуть более года назад, мы все утопали в фальшивой крови, а здесь, в больнице, кровь чётко дозировалась, но её настоящесть, её происхождение делали её в глазах гемофоба самым истинным кошмаром. Я не гемофоб. Но и не гемофил. Я просто отвернулась.
Из больницы вышла одна, чему была несказанно рада. Он встретил меня за углом – там, где уже не было любопытных глаз и щелчков затворов. Там, где мы были чужаками в южном городе, обескровленными и почти не удивлёнными своей очередной встречей.
– Даже не буду спрашивать, зачем ты здесь. – Я улыбнулась и побрела прочь. Знала – он последует за мной. И он последовал, не отставая. – Спецзадание тестя: срубить немного общественного одобрения на чужой беде? Понимаю-понимаю…
Он долго не отвечал.
– Тесть не знает, что я здесь. – И прокашлявшись, добавил: – Никто не знает.
Вот, значит, как… Неужели мой эпизодический любовник, что за давностью нашего знакомства успел стать постоянным, так и не перестав при этом быть эпизодическим, прилетел сюда по зову души… Я решила не допытываться. Пришла моя очередь ощутить себя фальшивкой.
Мы немного прогулялись по малолюдным улочкам – в Пятигорске они узкие и извилистые: порубленные ступенями и побитые резкими спусками, волнообразным лабиринтом они прошивают старую часть города подобно кровеносной системе. Пройдя с пару километров, я наконец поняла, как устала. Вместе с кровью меня покинула воля, и когда по ходу следования перед нами возникла необходимость карабкаться в гору по сточенным каменным порожкам, я сдалась.
– Давай поедим где-нибудь. Мне кажется, я сейчас упаду. – Я уселась на ближайшую лавочку и вытянула ноги. Наслаждения не почувствовала, как и ног. – Или у тебя другие планы…
– Хорошо, хоть на этот раз ты без каблуков. – Он уселся рядом и подмигнул моим белым кедам. Я почти засмущалась: свой наряд на сегодня я подбирала так, чтобы хорошо смотреться в кадре. Белые кеды, светлое платье с юбкой-воланом по колено и узкая кожанка на заклёпках – в таком аутфите я выглядела нежной, но дерзкой, а чувствовала себя свежо по-подростковому, но если так подумать – уже шагнувшая в четвёртый десяток, я, должно быть, выглядела нелепо. – У меня нет никаких планов. Как я и сказал – никто не знает, что я здесь. Самолёт завтра из Минвод.
Как ни был велик соблазн завернуть в ближайшую армянскую забегаловку и наесться от души хаша и долмы, наученные буклетами из больницы, мы сделали свой выбор в пользу более лёгкой и здоровой пищи. Съев овощной салат с творогом в ресторане, почему-то называющемся итальянским, хотя из итальянского там был только диск Тото Кутуньо в стереосистеме, я почувствовала себя куда лучше, а стакан гранатового сока и чашечка крепкого американо поставили меня на ноги в прямом и переносном смысле слова. Олег тоже не налегал на еду – он налегал на меня. Пока только взглядом.
Пообедав, мы вновь оказались на улице. Бродить по чужому городу, взявшись за руки, как самые обычные люди, будто у нас свидание… Я никогда прежде так не делала. И вдруг поняла, что никогда прежде не считала себя самым обычным человеком. Я всегда была особенной – меня воспитали в такой уверенности. А здесь, в глуши, мы были такими, как все – не боясь оказаться узнанными, неторопливо шагали по незнакомым проулкам, не ведя счёт ни словам, ни прикосновениям. Внутри меня вызревало ожидание, предчувствие…
– Почти свидание, – вторил Олег моим мыслям. – Не хватает цветов…
– Фу, не люблю цветы. И драгоценности. И…
Он ухмыльнулся.
– Подожди здесь. Я знаю, что ты любишь.
Подмигнув мне, он отбежал за поворот. Я осталась ждать там, где он меня оставил – посередине очередного старого двора, со всех сторон обнесённого камнем стен и гор. Вдалеке бегала рыжая собака. Из трубы на крыше ближайшего дома валил пар. Подошвы утопали в хрустящих листьях. Я глубоко вдохнула: этот день пах не так, как все прочие. Этот день был особенным, я лишь пыталась понять, что делало его таким – город, мой спутник или я сама?
Неудивительно, что находясь в таком расхлябанном расположении духа, я не заметила, как рядом притормозила Приора цвета баклажан. Из неё выскочили трое. Их я тоже не сразу заметила – поначалу они казались мне лишь деталью антуража, их голоса – одной из партий городского многоголосья, и только когда до меня стал долетать их смысл, я поняла, что попала.
– Эй, детка, не нас ждёшь?
– Садись, прокатим.
– Тебе лет-то сколько? Где твой муж?
За тяжёлым кавказским акцентом угадывались однозначные намерения. Я попятилась, озираясь в поисках пути к отступлению. Тщетно: двор, ещё минуту назад казавшийся мне таким надёжным, ныне сжал в тиски и захлопнулся, как мышеловка, в которой мышку ждали четыре голодных кота.
– Чего вы с ней разговаривайте – тащите сюда, да поехали! – раздалось из-за опущенного стекла у водительского сидения.
Подельники восприняли этот возглас как сигнал к действию: двое схватили меня под руки и поволокли к машине, другой подбадривал их вербально:
– Да ты не брыкайся – юбка-то вон какая, нихрена не прикрывает. Небось специально напялила, чтобы парня найти. Ну, вот и нашла, да не одного, а сразу четверых – чего тебе не нравится-то?
В голове зрели мысли: нужно предложить им денег. Или пригрозить знакомствами. Или просто козырнуть именем отца. Но в глубине души я понимала: здесь, в провинции, живущей по своим законам, ни мои связи, ни отец, ни даже деньги не имели веса… Тогда я истошно завизжала, за что сразу же получила по лицу – губы загорелись, зубы зазвенели, из глаз хлынули непрошенные слёзы.
– Заткни рот, шалава! – Передо мной распахнулась дверь салона. Изнутри пахнуло куревом и потом. Затошнило.
В следующий момент я оказалась на земле. А всё оттого, что те, что тащили меня под руки, вдруг перестали это делать – отвлеклись на дело поважнее. Пока я соскребала себя с листвы, рядом приземлилось мороженое – два сливочных в вафельном рожке с шоколадной крошкой. Олег помнил, что я любила. И нашёл… Он нашёл меня. Вовремя.
Я отковыляла на безопасное расстояние. Не смотрела на драку – боялась увидеть, как пластырь, зажимающий проколотую венку под локтевым сгибом, разойдётся, и рукав олеговой рубашки окрасится алым. Я боялась, что его убьют. А я так и не смогу его спасти на этот раз, ведь сейчас… Не моя очередь. Я закрыла глаза и зашевелила губами, будто бы в молитве. Игнорируя лживость внутренних интонаций, я уговаривала себя, что всё будет хорошо.
Когда до моего слуха донёсся звук выстрела, я поняла: хорошо уже не будет. Никогда. И приготовилась принять следующую пулю на себя. Следующая пуля, однако, настигла кого-то другого. И тогда, уже устав от неизвестности, я раскрыла глаза… Передо мной на земле распластались два трупа. А может, и не трупа – идея подползти, проверить пульс меня так и не посетила. Третий убегал через двор, а Олег целился ему в спину. Очередная пуля настигла свою цель в мгновение ока. Я разинула рот – и от удивления, и от ужаса. Даже не успела понять, чего испугалась сильнее: тел на земле или кровавого пятна на рукаве олеговой рубашки. Послышался звук заводимого мотора. Но Олег снова оказался быстрее: настигнув машину, он отправил ещё одну пулю в открытое окно. Водитель рухнул на руль лбом, и вакуум сонного двора заполнило резким пронзительным гудком.
– Бежать сможешь? – Услышала я наконец.
Я не ответила – просто побежала. А Олег, как всегда, следом.
Мы остановились, лишь когда силы вновь покинули нас. Мы оказались где-то на краю лесопарковой зоны – пустынной и холодеющей к вечеру. Рядом закруглялись трамвайные пути – конечная остановка, наверное. Поодаль синели сосны. Между соснами угадывались дорожки, лавочки и памятник. Мы понятия не имели, где находились. Пока я оттирала со взмокшего лба пот вместе с хлопьями пудры, Олег переложил пистолет из кармана пиджака за пояс джинсов. Его рукав уже почти весь окрасился в алый. По мере того, как возвращалась способность дышать, мысли приходили в смятение.
– Зачем… ты… носишь с собой оружие? Зачем ты… их убил? Они бы и так отстали, это ж обычные гопники!
Я опустилась на холодный камень – ближайшая лавочка была слишком далеко.
– Привычка далёкой юности, – он провёл пальцем по рукоятке ствола, отвернув полу. Рукава лёгкого летнего пиджачка были закатаны выше локтя, отчего весь ужас кровящей руки предстал моему взору. – Если начинаешь на подхвате у бандюка, то даже когда этот бандюк переквалифицируется в уважаемого бизнесмена, привычки останутся прежними… А что до них, – он кивнул куда-то в даль, – то даже отстав от тебя, они сегодня же нашли бы другую – ту, за которую некому заступиться. Свиней надо отстреливать на месте. Хотя вряд ли я их убил. Целился по суставам – чтоб навсегда запомнили…
Ночь мы провели в моём номере в частном гостевом доме. Я даже не стала спрашивать, где он остановился – документы и бумажник были при нём. Не стала даже спрашивать, как он собрался улетать со стволом за поясом – не моё это дело. Уж наверняка, денег на частный борт у него хватало. Когда он уснул, сон всё не шёл мне в голову. Пребывая в смятенном расположении духа, я пыталась разобраться в собственных чувствах… Уснула лишь под утро. А проснулась, как всегда, одна.
Глава 9
Но конец лжи ещё не означает начала правды.
Фредерик Бегбедер
И жизненный опыт, и прогноз погоды, и сводки новостей, и предостережения знающих людей, даже начавшиеся так невпопад под утро месячные – всё твердило мне о том, что поездка в торговый центр накануне Нового Года – не самая лучшая затея. Но я, слишком гордящаяся, что разум мой с детства был чист от всяческих суеверий и бытовых предрассудков, наступила на горло тревожным предчувствиям, по-быстренькому собралась и в обед тридцатого декабря поехала в «Метрополис». Хотя корпоратив уже отгремел, впереди оставалось и семейное торжество в Новогоднюю ночь – отец созвал всю родню, что ещё была жива и имела хоть какое-то желание якшаться с нами, и Рождество, которое я планировала встретить как можно более благоразумно – в ночном клубе или на жарком курорте. Требовались новые платья. И духи. И подарки для родни. Да мало ли… Конечно, в наши дни что угодно можно заказать онлайн, но как избежать соблазна насладиться целительным духом надвигающегося праздника через брожение по людному моллу, источающему из всех углов запахи сладостей, мандаринов и живых ёлок, режущих по глазам золотисто-гирляндовым мигающим убранством?
То, что иногда к чужим советам и собственным предчувствиям лучше прислушиваться, я поняла ещё на трассе: запруженная донельзя, Ленинградка топила машины в своих стоячих водах – я еле плыла в общем потоке, периодически матерясь в губу и сигналя впереди едущим – просто так, за компанию. В итоге к "Метрополису" добралась уже в сумерки. Снаружи свободных мест не было, и я рванула на подземную парковку, где, сама не заметив как, оказалась в ловушке. Очередь желающих припарковаться и поскорее отправиться за покупками тянулась сколько хватало обзора и почти не двигалась. Изредка освобождались места, и их тут же занимали первые в очереди (или самые пронырливые). Остальным же оставалось ждать своей череды – пути назад были отрезаны: развернуться на сто восемьдесят в переполненных кишках односторонних выездов, со всех сторон зажатых в бетонные тиски, было физически невозможно. Очередь худо-бедно двигалась, и в итоге я очутилась в центре своеобразного перекрёстка: передо мной вдоль перекрытия нижнего уровня еле ползла полоса автомобилей, которую сбоку от меня пересекала другая – та, что двигалась на верхний уровень, ожидая своей очереди вскарабкаться по подъёму. От скуки и раздражения врубила радио, чтобы тут же выключить: здесь, в подвале, магнитола не ловила. Звуковым сопровождением моим страданиям служила какофония из гудков машин, возгласов людей и лязганья тележек об отбойники. От нечего делать я заозиралась по сторонам.
Передо мной стояла чёрная Гранта – старенькая уже, года пятнадцатого, зато с затемнённым задним стеклом. Позади замер Х5 ядовито-салатового цвета. Гранта источала спокойствие, тогда как "бэха" – угрозу. Лишь бы не врезался в зад моей Инфиничке, подумалось мне. Только разборок с гибэдэдэшниками и страховщиками под Новый Год и не хватало… Изучив как следует своё окружение спереди и сзади, я повернула голову направо – там была глухая бетонная стена, за которой ютилась будка охранников. Затем налево – чуть спереди, на уровне Гранты, начинался подъём на второй уровень. Желающих свернуть на него из нашей линии не было, все они ждали своей очереди где-то позади. На подъёмнике замер, поставленный на ручник, один-единственный автомобиль – тяжеловесный корейский минивэн с разукрашенными логотипами какой-то строительной компании бортами. Скучно. Подумала было я, как вдруг минивэн пришёл в движение. И не вперёд, а назад – он неминуемо скатывался к подножию подъёма, а прямо на пути его следования стояла щуплая, почти невесомая на его фоне Гранта, за которой была стена. Мне хватило и доли секунды, чтобы представить, что станет с Грантой, когда её зажмёт, покорёжит, расплющит между микроавтобусом и бетонной стеной. А что станет с её пассажиром? Ещё одной доли хватило, чтобы догадаться, кем был тот самый пассажир… Судьба давно перестала баловать меня разнообразием случайностей – все мои случайности уже лет шесть как сводились к одному имени. Но ведь чудеса под Новый Год – это так естественно! Пришла моя очередь водить в игре в спасалочки, поняла я, и газанула со всей дури.
Колёса взвизгнули, моя Инфинити сорвалась с места, и в следующую секунду я со всей дури втесалась Гранте в зад. Её отшвырнуло, она потеснила впереди стоящую машину, а та – следующую: весь ряд съехался гармошкой. И только я продолжала стоять, наблюдая в боковое стекло, как тот самый микроавтобус, явно не собиравшийся тормозить, катился со спуска уже на меня, норовя раздавить о бетонную стену. Я дёрнула за рычаг и сдала назад. И снова весь ряд сошёлся гармошкой – на этот раз, с обратной стороны. В момент, когда я поняла, что серьёзно подпортила не только свой зад, но и салатовый бампер Икс Пятого, минивэн пронёсся перед моими глазами и с громким железным хрустом врезался в стену. Его задние дверцы смяло, как листочки бумаги. Тут же мне в спину засигналил салатовый. А я не придумала ничего лучшего, кроме как выскочить из машины и, проехавшись на каблуках по влажному от нанесённого колёсами снега напольному покрытию, кинуться к Гранте…
Я думала, Олег спасёт меня от владельца салатового – тот тоже выскочил, жирный, бородатый и не очень чистый на язык… Но Олега в Гранте не оказалось. За рулём сидела молодая девушка – стеклянными от ужаса глазами она озиралась на минивэн со вплющенной в стену задницей, наверное представляя себя на том месте. На заднем сидении орал младенец. Пожилая женщина, сидящая рядом, достала его из автолюльки и пыталась утешить. В растерянности я бросилась обратно к своей машине, заскочила за руль и захлопнула дверь прямо перед носом у бородатого. Тот продолжал стучать ладонями по стеклу, требуя суку (то есть меня) выйти, когда я круто взяла влево, срулив на расчистившийся подъём, забралась на второй уровень и ринулась прочь с места происшествия через выезд на противоположном конце молла.
Всю дорогу меня не покидало ощущение преследования, будто салатовый гнался за мной, как жаба за светлячком, тянул ко мне свой грязный язык, и лишь оказавшись дома, за надёжными дверьми своей крохотной квартирки, я смогла относительно спокойно выдохнуть.
Ни тебе платьев, ни родственничкам подарков – обойдутся. Хотя, всегда можно попросить папину ассистентку взять на себя решение этой проблемы, раз уж собственным ассистентом, даже дослужившись до статуса вице-президента, я так и не обзавелась. Вооружившись бокалом вина и смартфоном, я залезла с ногами на кровать, не переодевшись – как была, в потёртых джинсах и оранжевом вязаном свитере, давно мне маленьком, но самом любимом – его подарила мне мама на пятнадцатилетие. Тогда она сказала, что на вырост – так и вышло. Первые глотки вина спустили мысли с поводка. Подумать только – а ведь я ни капли не сомневалась, что в Гранте окажется именно Олег. Конечно, машина не по его статусу, но для камуфляжа самое то – он же любит анонимные вылазки? Я ошиблась. И, не успев расстроиться (пусть мы расстались совсем недавно – полтора месяца назад, и встречи с ним так скоро я не предвидела, но в глубине души всё равно ждала), обрадовалось: случившееся показало, что я способна была на хорошие поступки не только ради себя, Олега или папы… Фактически, я спасла тех женщин и их малютку. Бросило в дрожь – осознание этого отозвалось во мне смесью страха и восторга. И от злющего салатового я удрала – конечно, оставался шанс, что меня вычислят по номерам, но это будет уже не моя забота: в компании хватит юристов, чтобы научить уму-разуму бородатого идиота, не наигравшегося в детстве в машинки.
Вскоре пришлось идти за вторым бокалом, а чтобы не бегать за третьим, я захватила из холодильника сразу всю бутылку, а чтобы не бегать за второй, и вторую тоже захватила. Ночь предстояла сумбурная – обычно после стресса я плохо засыпаю. Но слишком напиваться не стоило – уже на завтра мне предстояло пережить семейный ужин, и моя физиономия не должна была выглядеть в глазах суровой родни слишком помятой.
Стоило открыть с фейковой страницы ленту новостей Вконтакте, как меня буквально засыпало постами о последних происшествиях. Из постов я узнала о случившемся на подземной парковке "Метрополиса", виновниками чего стал микроавтобус строительной конторы и неизвестная Инфинити – её засекли на записях с камер видеонаблюдения. К сожалению (к их сожалению) ракурс не позволил разглядеть номер машины. В интернете даже мелькали фотки – по полусапожкам на толстом каблуке, адидасовский парке и торчащему оранжевому воротнику свитера вряд ли кто смог распознать в незнакомке вице-президента компании "Киров и партнёры", а по совместительству – одну из самых завидных невест Москвы (это не моё суждение, а светских хроникёров). Зато водителя минивэна долго вычислять не пришлось – он сам вышел к людям. Он… оказался Олегом. В своём пояснительном заявлении он сказал, что приехал в тот вечер в молл по делам компании своего тестя, из-за технической неполадки у казённой машины, одолженной у кого-то из прорабов, отказали ручник и тормоза, и дело неминуемо приняло бы трагический оборот, если бы не сообразительность беглянки, которая, возможно, кого-то спасла от смерти, а его самого – от тюрьмы. В свою очередь он взял на себя обязательства по ремонту всех пострадавших в этой канители автомобилей, включая, конечно же, салатовый Х5. Сообщения рябили отзывами: кто-то задавался целью вычислить беглянку, кто-то воспевал Олега – вот, оказывается, не перевелись ещё хорошие люди и среди капиталистов-эксплуататоров. И только я понимала, что своим щедрым жестом он преумножил акции тестя в деле формирования общественного мнения.
Когда вторая бутылка подходила к концу, я набралась сил раздеться и доползти до душа. Скукожившись под прохладными струями, я развозила тушь по мокрому лицу и всё думала – встретимся ли мы вновь, и при каких обстоятельствах? А что если отныне наша игра в спасалочки перейдёт на заочный уровень? Ведь это не впервые нам довелось спасать друг друга, минуя личную встречу… Что если сперва мы окончательно перейдём на "удалёнку", а после, как это обычно и бывает, потеряем связь… Без касаний, разговоров и поцелуев она не сможет существовать вечно. Рано или поздно мы вновь осознаем себя чужаками – теми, кем были мы до того, как встретились в жёлтом кругу фонаря на безлюдном тротуаре у делового центра. Отчего-то стало очень страшно. Терять Олега было страшно. Незаметно и для меня, и для себя самого, он стал самым важным человеком в моей жизни – тот, кого я едва знала, и всё же знала лучше, чем кто-либо (так мне казалось). Наша встреча была неслучайной. Но зачем она была? Зачем? Всё это казалось игрой без победителей – игрой, не имевшей смысла. Игрой, в которой мы были… не игроками. Игрушками.
Вернувшись в постель, уже голая, я залезла под одеяло и разложила мокрые волосы по подушке. Часы показывали начало третьего. В смс-блоке мобильного светился сигнал об одном непрочитанном сообщении.
"Ангел-Спаситель, ты ли это?" – пришло с неопределённого номера. Я впопыхах ткнула на кнопку "Ответить", но обнаружила её неактивной.
