Текст книги "Побег в Академию (СИ)"

Автор книги: wayerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Не свалится, у него иммунитет на меня, – не смутилась Таня.

– Харе! Спускайся, давай! – крикнул Глеб.

Константин кивнул, посмотрел вниз на ближайшую ветку и ослабил лапы. Громко заскрежетал когтями, так что прижались уши. Ветка неприятно качнулась под Константином, но не хрустнула. На следующую ветвь он спрыгнул. Ткнулся передними лапами, вонзил когти, притормозил и тут же перескочил на следующую. Вниз прыгать было гораздо проще чем вверх. Но вскоре ветви кончились, а до земли ещё было высоковато. Пришлось спускаться точно также, как и подниматься – переставлять лапы, вонзая когти. Следить, чтобы всегда оставалось минимум три точки опоры, чтобы центр тяжести не выходил за ширину задних лап, чтобы не отклоняться назад – иначе пальцы лап начинали болезненно ныть.

Наконец можно было прыгать – Константин оттолкнулся передними лапами, развернулся через спину и лишь тогда отцепил задние. Приземлился он чётко и надеялся, что красиво.

– Подыматься проще – сообщил Костя, разглядывая зрителей.

Среди них стояла и Катерина Григорьева. Видно, пришла незаметно, пока он лазил. Запыхавшаяся и усталая она явно бежала от самой Академии.

– Это, Катерина Мещёрко, наш представитель в Лушинке, – кивнул Ментор на Катерину. – Никто не против?

Григорий и Семён, похоже, только сейчас заметили, что вереков стало больше. А вот Глеб, видать, заметил её сразу.

– Не против. Волки для меня все на одну морду, – ответил Григорий Николаевич. Обратился к Катерине. – Разве что зовут тебя так-же как мою дочь.

– Это не совпадение, – ответила Катерина.

Григорий Николаевич наклонил голову и задумчиво сплёл пальцы:

– Не могу я вот так вот взять и поверить, будто моя дочь решилась на такое. Поймите меня правильно.

Катерина хитро ухмыльнулась:

– Хорошо. В начале июля, когда я гостила у тебя, я сказала: “у меня командировка на пару месяцев, там телефон не ловит, так что не волнуйся”. Или вот, год назад: “папа, прекрати сжигать траву, ну не хочешь мульчировать, хоть компостную кучу сделай”.

Лицо Григория Николаевича не изменилось, только его пальцы чуть побелели.

– Та-а-ак, доченька. Давай отойдем, у меня есть разговор.

Катерина согласно кивнула и потопала по старой лесовозке, Григорий Николаевич пошёл следом. Они ушли не далеко – иногда Григорий повышал голос, тогда до остальных долетали обрывки фраз.

Константин, конечно, мог всё разобрать, благо уши позволяли, но, чтобы не искушать себя, решил отвлечься.

– Ментор, ты это специально? – поинтересовался он.

– Нет, для меня это тоже неожиданность. Она тут родилась и знает и места и жителей, потому сразу согласилась, когда я описал ей проблему. Кто знал, что тут будет её отец. Я предупредил её на пути сюда, но она решила не скрывать себя под псевдонимом, а сразу всё выложить. Думаю, это и правильно.

Разговор в чаще закончился, на поляну вышел нахмуренный Григорий Николаевич и его развесёлая дочка, которая разве что хвостом не виляла.

– Простите старика, товарищи. Не сдержался, не ожидал таких шуток от дочки. Она согласна принять человеческий облик, чтоб в поселке не смущать народ, но говорит, что требуется твое разрешение, дух. Так?

Ментор, кажется улыбнулся.

– При приеме в академию ученики принимают правило: до окончаний обучения оставаться в таком виде. Стоит заметить, что обучение ещё длится. Однако, ваша дочь уже успешно изучила всю нашу программу, потому я объявляю ее выпускницей. С этого момента на ней нет никаких обязательств, – важно изрек Ментор.

– Надеюсь, Катерина Мещерко, вы посодействуете посредничеству между Академией и местными жителями? – продолжил Ментор.

– Конечно, – ответила Катерина. – У меня в планах есть малюсенький проект поселеньица. И посредничество между людьми и вереками ему никак не мешает. Даже наоборот!

– Полагаю переговоры завершенными? – сказал Ментор.

– Хотелось бы еще немного с вереками пообщаться, – ответил Глеб.

– Да, с переговорами, вроде все, – отозвался Григорий. – Мы тогда пойдем?

Ментор кивнул. Попрощались и ушли Григорий Николаевич с Катериной, Семён отправился следом. Глеб подождал, пока они скроются из виду.

– Вереки, все вегетарианцы? – спросил он.

– Еще чего – начала Татьяна. – Бедняг, что падают в обморок от мертвого мяса трупов дохлых животных, среди нас меньшинство. Мы, конечно, можем есть всё, что съедобно или горит, но вкус чувствуем. И мясо для нас вкуснее фруктов. Изначально, потом вкус, всё же, может изменяться. С момента создания Академии, у нас есть местечко, где разводят специальных кроликов. Это как бы основной наш паек. Некоторые вот идут подальше, ищут дичь покрупнее, да себе на хвост приключений повеселее, как мы.

– А с чего ты взял, что волки и вдруг вегетарианцы? – поинтересовался Константин.

– Да был тут у меня разговор с тем самым, что коров резал. Народу я не стал всё говорить, сами понимаете. Занятный такой, этот ваш верек. Вот как это было. Когда я услышал, что волк повадился резать скот, то не поверил поначалу. В лесу сейчас полно еды, да и волков у нас рядом нет. Ну, думаю, может это пришлый? Посмотрел следы, по форме всё-таки больше волчьи, но не в цепочкой, а как у собаки, вразнобой, и самое странное: когтей нет. Устроил я, значит, засаду, где обычно в лесу скот пасется и стал ждать. Смотрю, идёт самый натуральный волк, только неправильно как-то, вразвалочку, будто по своему двору гуляет. Не крадется, не принюхивается, просто шагает, изредка посматривая по сторонам. Я даже обалдел от такой наглости. Стал подкрадываться, думаю, коль выдам себя, то убежит, может больше не будет ходить. Связываться то не охота. А он вообще меня не замечает, высматривает корову, какую резать. Подкрался я к нему с подветренной стороны, несколько метров оставалось, а он будто контуженый, не замечает меня. Я ствол навел, но странно всё это. Ну я и цыкнул. На всякий случай, реакцию глянуть. А он ушами дёрнул, медленно повернулся, сел и сидит, смотрит на меня. Я аж опешил. Смотрит он как-то странно, удивлённо вроде. А у меня привычка со зверем разговаривать, я и говорю: “что же ты скотину режешь, да не ешь?” Он глянул на меня, открыл пасть, и тут: “я же мясо не ем” – говорит. Тут я уже совсем озадачился. Думаю, что за хрень такая? А сам продолжаю: “а зачем тогда режешь?” Он и отвечает: “так скот лес портит, лесных животных еды лишает”. Тут бы хорошо было и в обморок шлепнуться от всего этого бреда, да я наконец вспомнил, что след у него странный и, что таких по телевизору показывали. Понятно кто это. Разговорились. Бедняга видно помешался на спасении леса от злых коров, отпустил я его, а что делать не знаю. Да только запало мне его это: “еды лишают”. Ходил, смотрел. Ну да, деревья с весны обглоданы. Поросль съедена. Растет только всякая фигня вроде коровяка, и мелкие деревья загибаются. И дичи тут уже делать нечего. Но так ведь уже давно. Все привыкли. Пришел я в поселок и сказал, мол не буду ловить, это не волк. Да и волков я обычно не трогаю. Еще отец мой рассказывал. Давно это было. Однажды, председатель решил волков извести. Отговаривали его, да он себе на уме. Собрал промысловиков зимой, перебили они серых, да и уехали по домам. А через год расплодился кабан, да заяц и пожрали они весь урожай в поселке. Несколько лет потом народ, что только не пытался делать, да поздно уже метаться. Так и мучились, пока волки не вернулись.

– След, значит, ещё и не правильный, – задумчиво повторил Константин. – А можешь ты научить меня следы читать?

– Нафига тебе это, у тебя вон нос есть.

– Ну не буду же я всю жизнь с этим носом ходить. Да и так неплохо бы уметь на глазок отличать, что за скотина наследила. Наверняка и в охоте это полезно будет.

– Ну хорошо. Хотя, честно, мне и самому интересно глянуть каков верек на охоте, – согласился Глеб.

Некоторое время они обсуждали, где и как встретятся, потом Глеб попрощался и пошел домой. В лесу смеркалось, солнце тоже покидало его, остались лишь два верека, да призрачный зеленоватый контур Ментора.

Мост

В Академию Константин с Татьяной вернулись поздно ночью уставшие и вымотанные. Серов сразу и завалился спать, даже не обращая внимания на копошащихся насекомых уборщиков. С рассветом какие-то вереки пытались добудиться его. Он отчаянно сопротивлялся, но в итоге сдался и вышел.

Сонной его морде предстало собрание вереков. Они что-то от него хотели, какой-то мост. Константин слушал сбивчивое их бормотание, объяснения и мельтешение по берегу ручья.

Потом он оказался в машине незнакомого начальника на переднем сиденье в вольем виде. Глупо пялился в раскрытое окно, раскрыв ветру пасть. Машина выехала на бетонный серый мост, ещё не покрытый асфальтом. Начальник распахнул дверь и за шкирку вытащил Серова на бетон. Тут же стал полуматом объяснять, что такая работа никуда не годится. Мол, мост должен быть живым, растущим и гибким, а бетон это технология каменного века. Тут мост затрясся, начал заваливаться и боком рухнул в воду. Константина смыло волной и закрутило. Он насилу вынырнул и увидел, как начальник поплыл прочь по собачьи. Затем на четвереньках, обрастая серой шерстью, выбрался на берег. Там мокрый и взлохмаченный начальник запрыгнул на обрыв и, глядя на барахтающегося Константина, сказал: “ну что я говорила?” – кажется женским голосом и по радио.

Константин окончательно проснулся. Он был в ручье. На обрыве, в лучах солнца ехидно возвышалась Татьяна.

“Ты меня утопить хотела?”

“Нет, конечно, мы тут замутили самодеятельный кружок. У меня роль Герасима, а у тебя – Муму. А вообще, ты очень прикольно залипал на ходу, пока тебе пытались рассказать, что переправу смыло. Вот я и придумала, как и тебя взбодрить и переправу показать поближе.”

“Очень смешно. Зачем поспать не дали?”

“Народ хочет мост.”

“Чёрт, я надеялся мне это снится.”

“Могу ущипнуть.” – Татьяна клацнула зубами. – “За какой бочок тебя будить?”

“Хватит! Объясните нормально, что тут происходит.”

“Помнишь тут ребята мутили брод? Вот, недавняя гроза его смыла. Но народ успел привыкнуть к хорошему, так что тут нужен мост анженерной работы из хрувсталя, не иначе.”

Серов выбрался из воды, запрыгнул на обрыв и внимательно осмотрел берег. Плохой берег, неустойчивый. Прошёл дальше – здесь скала выходит в русло. Константин перебрался на другой и стал расхаживать там, поглядывая то под лапы, то на другую сторону.

“Ты там что, землю утаптываешь перед заливкой фундамента?” – не унималась Татьяна.

“Угу”, – задумчиво пробурчал Серов. – “Есть идеи?”

“Ну можно повалить вон то дерево, и по нему переходить. Мы так сразу и хотели сделать, но валить деревья Алекс не советовал”, – произнес один из тех, кто строил смытый брод.

“Чтобы свалить дерево нужен топор или пила. Ну ладно, можно как-то разрушить волокна посредством ЭМКА. Но дерево еще надо направить, иначе оно может упасть не так как нам нужно. Нет, это действительно слишком сложно для нас. Дайте время подумать до вечера”, – сказал Константин.

Вечером Татьяна наблюдала, как Костя ходил с берега на берег, что-то делал на краю. Пару раз даже залезал на деревья, это собирало порядочно зевак. Неужели никому из них и в голову не приходило, что можно лазить по деревьям?

Утром на берегу Татьяна обнаружила по две новых поросли на каждом берегу. Каждая – ствол высотой метр, к ручью от его верха и низа сползало по длинной плети, в обратную сторону плеть шла только с верхушки и укоренялась на некотором расстоянии. Напротив, через ручей появилось такое же растение. Искушенные в ботанике вереки опознали листву плюща.

В русле уже вышагивал Костя, поглядывая на сползшие плети. Наконец, он схватил зубами одну из них.

“Таня, подтащи такую же с противоположного берега”, – попросил он.

Татьяна сообразила, спрыгнула вниз. Схватила одну плеть. Хм идёт от верха.

“Нижнюю, бери”, – подсказал Костя.

Таня кивнула, укусила нужный побег. Подтащила и уткнула его в побег, точащий из Костиной пасти. Костя смешно скосил глаз на место соприкосновения. Таня почуяла, как побег зашевелился. Он стал оплетать другой, тот отвечал взаимностью.

Тане вспомнилась та ночь с Костей, когда во время грозы они лежали под камнем.

“Бросай уже”, – вывел её из задумчивости Костин голос.

Она разжала пасть. Побеги остались висеть соединённые. Костя сосредоточенно глядел на них, а они чуть извивались и натягивались.

Татьяна с Костей проделали фокус еще несколько раз и получили четыре натянутых каната, два в низу и два над ними. Это уже напоминало подвесной мост. Нижние канаты начали выпускать поперечные побеги, те наклонно росли вверх, в сторону соседнего каната. Потом под своим весом побеги опускались на соседний канат и обвивались вокруг него. У моста вырастал настил. С верхних канатов на нижние опустились стебли – ограждение. Мост шевелился и переливался листвой растущих ветвей. Стволы по краям моста тоже росли. Иногда мост провисал, тогда канаты самостоятельно натягивались.

Татьяна сидела на берегу с группой вереков и наблюдала, пока всё это время Костя ходил вокруг моста и явно что-то настраивал в процессе роста.

К вечеру, когда стволы достигли высоты метра в три, мост наконец замер. Тогда Костя зашёл на середину моста. Потом начал прыгать, ровно вверх, отталкиваясь всеми четырьмя лапами. Мост в ответ лишь еле заметно качался.

Утомившись, Костя подошёл к Тане:

“Не получилось”, – заявил он сожалением.

“Что, мост?” – испуганно спросил кто-то из вереков.

Таня усмехнулась.

“Да нет”, – ответил Костя, – “в резонанс вогнать не получилось. Колебания сильно затухают, материал такой. Но это даже хорошо, можно маршировать. Хотя нет, не стоит. В общем, мост готов, можно пользоваться.”

Охота

Серов крался к Глебу. Тот дремал, облокотившись на ствол могучего бука и опустив голову на грудь. Ружье лежало под ладонями на коленях, по вороненому стволу ползла большая ярко зеленая гусеница. Константин силился расслышать, глубоко дышит Глеб или нет? Может притворяется? Дневной лес был полон шума листвы, птичьей суеты – дыхание человека даже с волчьими ушами было не разобрать. Константин подходил всё ближе и ближе, уже подкрался вплотную к дремлющему охотнику:

– Здорово! – громко сказал Константин.

– Здорово и тебе, хвостатый, – невозмутимо ответил Глеб, все еще притворяясь спящим. – Не огорчайся, листва шуршит под лапами, и ты ничего с этим не поделаешь.

С первых дней совместной охоты у Константина с Глебом, сама собой завелась игра: верек пытался неожиданно подобраться к охотнику. Однако, пока ни разу это не удавалось.

– Как там дела в Лушинке? – спросил Константин.

– Катерина решила поселение в лесу организовать.

– Дак, это же в лесу, а не в Лушинке, – проворчал Серов.

– Так она же в Лушинке живет, там же и агитирует народ перебираться в лес. И что странно, у нее даже есть последователи.

– А что за поселение?

– Да не разберешь толком, говорит будто там все будет выращено из растений, все будут колдовать. Знаешь, похоже на вашу Академию, только для людей.

У Серова возникла мысль, что Академия, в общем то, тоже для людей, но он лишь задумчиво пробормотал:

– Занятно, надо будет заглянуть к ней.

– Ага, но сначала охота.

Они двинулись в лес. Глеб шел позади и рассматривал лесную подстилку, Константин обнюхивал тропу. Через некоторое время он обнаружил свежий след самца косули.

Увлёкшись выслеживанием добычи, Серов изрядно ушёл вперёд. Когда на пути попалось толстое поваленное бревно, Константин одним прыжком перемахнул его, но не нашёл за ним запах. Да и в том месте куда должна была приземлиться косуля не было следов. Константин вскочил на бревно обнюхал всё там. Подошедший Глеб загадочно улыбался.

– Что, нос подвел?

– Нет, косуля улетела, – ответил Константин. Он спрыгнул с бревна, вернулся к последнему следу, и стал внимательно рассматривать его.

– Улетела она вправо, хорошим таким прыжком, – продолжил он.

Серов двинулся вдоль бревна, нашел там взрыхлённую копытцами землю, внимательно осмотрел след. Перемахнул через бревно аккурат к тому месту где и косуля наследила.

– Ага, – только и сказал Серов.

– Ага, научился, таки, – заметил Глеб.

– Интересно, как волки все это разбирают, неужто моделируют траекторию прыжка?

– А ты и спроси их. Следы у тебя уже ложатся как положено – цепочкой, когтей вот все еще не видно, но авось примут за своего.

– А если не за своего? Или за волка, но встретят враждебно? Придется мне тогда на дерево лезть, тут то они точно почуют не ладное.

– Ага, примут тебя за кота, – съязвил Глеб.

– Надо потренироваться мяукать… – Константин замер. Ветер принёс запах косули. Значит добыча рядом.

– Косуля впереди… – прошептал Константин и указал телом направление. Прислушался, и добавил – ест, кажется.

Крадучись они двинулись дальше, но вскоре замерли. В паре десятков метров от охотников мордой к ним трапезничала косуля. Животное самозабвенно облегчало ветки куста от непосильного бремени листвы, и никого не замечало.

– Ну, давай! – прошептал Глеб.

Серов кивнул и, пригнувшись, начал обходить добычу по широкой дуге. Ветер дул в спину косуле, это задача. Спереди – увидит, сзади почует. Константин стал красться медленнее, еще медленнее. Ему уже казалось, что он плывет будто призрак, проходя через листву. И даже листва вроде перестала шуметь под лапами. Косуля всё же насторожилась – перестала есть и подняла голову. Но Серов был уже на расстоянии броска. Он присел, сгруппировался и оттолкнулся. Рассмотрел испуганный глаз животного и раскрыл пасть.

Удар, и вот Серов держит в пасти шею трепыхающейся добычи. Уши ловят какой-то далёкий звук, но не от Глеба, тот вот бежит, а в другой стороне, с которой ветер дует.

Подошедший Глеб достал нож, присел и ловким движением успокоил добычу.

– Тс-с, ничего не говори. Там кто-то есть – прошептал Константин, наконец, освободив пасть.

На лице Глеба возникло удивление. Он выпрямился, прислушался. Нахмурившись, тихо снял ружье и прицелился куда-то в чащу. Серов из-за роста не мог видеть, куда целится Глеб. Запах крови пока перебивал всё, было не разобрать, что приносит ветер. Встать на задние лапы? Но ведь Глеба что-то обеспокоило? Что это вообще могло бы быть? Опять медведь?

Константин стал тихо пробираться в том направлении. Если что, всегда можно забраться на дерево. С той стороны приближался хруст ломаемых веток.

Над ухом громыхнул выстрел. Константин оглох от звука. Прогремел второй выстрел. В ушах стоял звон.

– Бежим! – будто бы издалека послышался крик Глеба.

Через кусты, отчего-то бесшумно ломая ветви, летел огромный вепрь. На его рыле краснела рана от выстрела. Слегка пригнув голову, он целился в Глеба, что стоял где-то позади. Константин прыгнул наперерез, надеясь хоть как-то затормозить кабана.

Коснувшись вепря, он ударил его симбиотом. Тяжёлый огромный зверь лишь мотнул головой – Констанин оказался смят и отброшен. Он чувствовал, как под его телом всё также беззвучно ломались ветки. Кажется, он пытался заскулить, когда врезался в дерево и окончательно потерял сознание.

Боль. Невыносимый звон. Жар. Серов через силу открыл глаза. К мукам теперь добавился свет. Только свет – весь мир был как мутное грязное стекло. Константин попытался открыть пасть полную крови, но боль прострелила голову, так что он чуть снова не потерял сознание.

Кто-то был рядом. Это ощущалось симбиотом. Глеб, конечно.

“Я жив, не трогай меня минут пять, пожалуйста”, – передал ему Константин.

– Хорошо, отдыхай, – почему-то издали ответил Глеб.

Серов закрыл глаза и замер. Муки отступали. Вернулся слух. Остался только жар. Подумалось, что это побочный эффект регенерации. Константин плавал на границе сознания и слушал пение птиц, иногда звуки леса заглушало неясное бормотание и шорох. Наконец прошел и жар. Пришла усталость.

– Глеб, ты как? – прохрипел Константин, сглатывая слизь во рту.

– Я цел. После встречи с тобой кабану, кажется, поплохело, он летел прямо и увяз в зарослях. Ты лучше скажи как ты. Весь в крови. У тебя ребра торчали странно, лапа вывернута была и черт знает что еще.