Текст книги "Астролябия (СИ)"

Автор книги: way elysium

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Горящие сердца, планы и сумки ==========

Маг сидел на подушке, скрестив руки на сильной, но престарелой груди, замотанной в тогу; вокруг него – еще десяток магов на вид помоложе. Он, коренастый и одновременно с тем далеко не низкий, навевал мысли о древнем могучем дереве, возвышающемся посреди прочих, защищаемый ими и защищающий их своим грозным видом. Ткань скрывала свет в его груди.

Акса завели двое других магов, совсем еще ростков по сравнению с главным. Яркий овальный блик на их безволосых головах напоминал факелы. Но факелов в этом здании не было испокон веков – горели то волшебные сердца, и соединялись все девять грудей в едином пульсирующем источнике света.

Шаг – шорох – шаг – шорох. Каждый шорох – натяжение связок до боли. Каждый шаг – осколок в суставе ступни. По спине стекала кровь – видно, шов все-таки разошелся. Веревки, сдирающие кожу, цеплялись за обрывки вещей – и Акс кое-как умудрялся укрываться еще и за ними, плетеными оковами.

Он бы не отказался от минуты передышки – хотя бы минуты, в которой можно было позабыть обо всем, что узнал в последние несколько дней. О том, что наделали эти твари… Акс возвел глаза на магов, и его радужки блеснули жаром.

Он рвался вовсе не сюда. Астролябия – не здесь, она в сотне километров. Его загнали сюда насильно… Они.

И что теперь? Его бросят в тюрьму? Или казнят? Его губы, обросшие морщинами и оттягиваемые к земле, едва обсохли от третьей бутылки вина. На то, чтобы держаться, уходила львиная доля сил – но алкоголь действовал на славу, откладывая обморок.

– Привет тебе, о страждущий в загородях своего пути, – высказали маги хором. – Не желал ты явиться сюда? – веял один из них, вновь тот, что сидел в центре. – Отчего страшишься ты?

Девять глаз оценивающе глядели сквозь тело Акса. Его пробирало от того, что некоторые участки кожи были доступны взгляду волшебных ублюдков.

Лампы светили жестко и тускло, так что все притаилось в полумраке. Как всегда, как постоянно до этого на протяжение всей жизни – его лишали возможности взглянуть на что-то прямо и засветло. Вокруг него всегда царила тьма – и пришлось самому в ней поселиться, чтобы выживать.

Ярко светились только красные огоньки меж механизмов, складывавшихся в его правую руку. Она необычайно отчетливо жглась, будто на морозе. Акса толкнули вперед – он пошатнулся и врезался в стену плечом. Левую руку холодила какая-то жидкость. Он тут же нервно себя одернул, отпрянул и выдохнул. Отвратительно.

Маги следили за ним, не сводя глаз ни на секунду. А может, это у Акса развилась до крайней степени паранойя, и он ждал слежки отовсюду. Сложно не вести себя настороженно и мнительно, когда провел всю жизнь в окружении головорезов и душегубов. Вот и маги виделись ему ничем не лучше таковых – только их методы расправы были куда изощреннее. Их сердца горели – но то был не огонь. Огонь пылал внутри Акса.

– Неужто вознамерился ты отплатить нам? – веял самый правый. – Избрал ты путь возмездия?

Дай кто ему сил – он набросился бы на них и покрылся кровью, сил счищать корку которой уже не осталось бы. Сапоги пришлось бы просто выбросить – они растоптали слишком много внутренностей. Кровь, кровь была бы повсюду. Ярко-оранжевая пещера, залитая кровью, стала бы очередным клеймом в сознании – и породила бы отвращение к себе. И постоянное желание очищать тело, руки и ноги, голову и туловище, от всего.

Его волосы облепили голову. Влажный, мокрый воздух заставлял дышать часто и морщиться от холода, которым пробирало горло. Легкие нисколечки не приспособились к долговременным перебежкам и постоянной ходьбе, они страдали не прекращая.

– Отчего продолжаешь ты рваться к Астролябии? – веял второй. – Отчего продолжаешь верить в то, что она тебе облегчение принесет?

«Если бы это было не так – вы бы меня не схватили», – сощурился Акс. Перед ним стекалась со стен какая-то жидкость, пока наконец не сгустилась в металлический стул. Черт! Выгибались вовнутрь его отекшие колени, хрустели при каждом шаге, а пятки – при каждом соприкосновении с полом бугорков и шишек, наросших на самих костях. Акс, не долго думая, лягнул стул – и тот полетел на пол с противным звоном. «Вот поэтому!» – он получил пинок в спину и полетел носом, грохнувшись на колени. Перед глазами все поплыло.

Сложенные друг к другу в ряд человеческие тела с выжженными и вырезанными спиралями и треугольниками. Они маячили у его ног, а стул виделся основанием высоченного шеста – Абаддона. Когда тело теряло достаточно крови или, к примеру, костей или любых других органов, оно становилось непригодным телом, не способным самостоятельно двигаться и функционировать. Когда перетирались позвонки, зажевывались в узел нервные нити или вены, сердце разрывалось пополам. Сколько еще продержится его тело, пока тьму не поглотит все окончательно? Насколько еще хватит его сил сдерживать, с одной стороны – сверху – всеядное пламя, а с другой – снизу – неисчерпаемое море.

Сидевший посередине маг приподнял брови, взмахнул рукой – и Акс ощутил, как стул сам собой приподнялся, перевернулся в воздухе и встал на ножки. Маги по бокам прикоснулись к плечам Акса – но тот пополз к стулу сам. Его затекшая от непрекращающейся ходьбы худощавая задница опустилась на ледяную седушку с облегчением. «Вот это – разрушающее желание», – он поежился и покрылся мурашками.

Волшебные ублюдки глядели на него. Он был готов поклясться, стоило им научиться жужжать – и получился бы рой пчел, облепивший матку. Стоило им пожелать – и они воспрепятствовали бы любому на Медее, скрыли бы любую правду. И все – благодаря Абаддону, адской машине, что пожирает людей в обмен на исполнение желаний.

В тот же момент грудь у всех сидевших магов преобразилась, став массивнее, выдвинулась вперед, а лица сузились… Какой глупый мозг достался Аксу. Они превратились в женщин. Что за бред…

– Хочешь представлять нас кем-то из людеподобных – пожалуйста. – веял третий. – Поможет это тебе забыть чувство вины пред ней?

Акс почесал подбородок и размял левую руку. Немного зудело правое плечо – наверное, ощущало близость к братии той сволочи, которая оторвала ее. Спина ныла от того, что приходилось сидеть. Хоть что-то можно еще было ему сделать, чтобы не нарваться на агонию? Сзади магов маячил странный символ – лента, единожды перекрученная, и потому неровная, несимметричная – а дежавю не заставило себя ждать. Хотя нет, это было не оно, дежавю – это ошибка в работе мозга, а Акс точно помнил, что видел его в другой ситуации, но, где конкретно, никакими усилиями бы не вспомнил.

Маг взмахнул рукой вновь – и перед ним, перед Аксом, появилось тело девушки. Вены на шее и лбу парня вздулись – он это почувствовал, одновременно с тем, как в уши хлынули бесперебойные ритмичные удары крови. Они громыхали от висков до середины позвоночника, а от него расходились облегающими лентами к подмышкам, солнечному сплетению, легким. Темноволосая девушка с закрытыми глазами парила в воздухе, медленно переворачиваясь. Слишком похожа на мать… И, к сожалению, лишь внешне.

– Может, желал бы ты дать ей будущее? Или не желаешь ты больше ее? – сновь начал веять четвертый.

Она появилась, словно сплетенная из тоненьких струек воды. Тут же, не пробыв и десяти секунд твердой и живой на вид, она растеклась по полу, а затем, как в перемотке, собралась в новое тело. Массивное, крепкое, намного больше знакомое.

– Или, может, дать будущее ему? – продолжал веять пятый. – Предпочтешь ли ты их своей вере?

– Уберите, – пробормотал Акс.

Подсовывают исключительный выбор под нос – лучший способ ввести в ступор человека и сбить его с толку. Человек так устроен, что его крайне выводит из себя неизбежный выбор между чем-то равнозначным, и наверняка маги знали, как хорошо это сработает на Аксе. Картинка перед глазами двоилась, то сходясь, то расходясь в разные стороны. Но и с той, и с той стороны магов он видел такими, какими представлял их мозг.

– Как сильно жаждешь ты узнать, что скрывает в себе Астролябия? – чуть громче веял седьмой. – В тебе есть эта жажда. Видна она через очи твои, полыхает пламенем.

Они подбрасывали ложных предложений, чтобы не дать зациклиться на том вопросе, чтобы не дать парню зациклиться на том, что его все-таки схватили и привели сюда, они знали, что его будет волновать. Глаз немного задергался, а руки и ноги затекли от давящего бездействия – но хотя бы не болели. А полагалось – после непрекращающейся трехчасовой безустанной работы в перманентном напряжении.

«Я хочу понять, – воскликнул в сердцах Акс. Его рука дрожала – но он не мог приказать ей перестать. С эмоциями бороться все так же тяжело. – Понять, почему. Почему вы всегда останавливаете меня… Почему не даёте житья мне?»

Теперь уже невозможно избавиться от последствий голода, соскребающего костные ткани и высасывающего костный мозг. Голод лишает свободы мысли и вселяет безумие, как и все яды, поначалу кажущиеся эликсиром бессмертия. Голод дремлет под толщей многих слоев предрассудков, верований и защитных реакций. Он не настолько насущный, чтобы наплевать на свою жизнь ради его утоление (подобно жажде), и не настолько сладостен, чтобы непомерно растягивать жизнь (подобно утолению жажды). Как давно Акс не ел? Как давно он на самом деле голодал, но подавлял оглушительный рев живота, жалобный скулёж тела? Ради знания… Он лишился свободы? Его лишили свободы, скрывая истину?

«Ты поймешь… Обязательно, – пожал плечами восьмой маг. Его голос звучал в голове, все также навевая мысли. – Но, чтобы понять, ты должен отринуть свой страх, до конца».

Голос разума в очередной раз бессилен – вся власть у подсознания. Сознание возвело белый флаг, затопило белые спасательные шлюпки; его судно идет в непроглядную тьму. Сознание всегда платит за свою лживость.

– Нет… – нет, страх смерти тут не при чем, чувствовал он. Единственное, чего он боялся – умереть в неведении. И нет, не смерть тут важнее – а именно неведение. Ложь.

Добраться до Астролябии когда-то было мечтой, пока до него не дошло, какой губительной и разъедающей глаза может быть мечта. Дело даже, быть может, в самом слове: «мечта» – от него просто тошнило. Это неправильное слово. Оно равнозначно просто самому сильному желанию человека: только одно вызвано животным голодом прямо в теле, а другое – жаждой разума наслаждаться и удовлетворяться. И воплощать такие желания особенно опасно в треклятом мире, где они и правда могут исполниться на раз-два.

Он был обречен на терзание проблесками этих заложенных природой эмоций с одной стороны и убежденностью в бессмысленности всего, к чему могло бы стремиться такое недоразумение природы, как человек, с другой. Однако он был готов умереть за свою цель – при этом проживая как можно дольше ради ее достижения.

Астролябия… Как столп, извергающий вулканические комья магмы, как звезда, посылающая волны света на миллионы лет вперед через космос, как желтая лампа в лесу, притягивающая мошек и вытесняющая темноту…

Может быть, отсюда и бралась энергия, чтобы двигаться – из мотания туда-сюда, но смысла в этом точно маловато. Энергия в колебаниях могла помочь сделать какой-то мощный рывок, так ведь? Резонанс – однажды он случался у всего, что переполнялось постоянством. И, надо сказать, Акс уже был на пределе.

– Интересно, урод, – горько продолжил бормотать Акс. – Думаете, вы меня остановите? Думаете, можете убить меня? Или, может, сломить мою волю? Дадите мне надежду?

Тьма ровно ложилась на него и все вокруг. Парень чувствовал, как она нависла над ним, напоминая о присутствии незримым и неслышимым зовом. Сердце колотилось быстрее. Он мог видеть только подсвеченные лица и головы магов, черные глубокие тени на месте глаз, их носы и губы. Все остальное затенялось, но места здесь все равно было довольно мало.

Красные огоньки выжидающе мигали. Рожденные мозгами Акса образы магов одновременно пристыли, сверкнув синевой глазных яблок, а затем веревки упали с него. «Такова твоя мечта? Та, в которую ты влюблен?» – повеяла череда слов от девятого мага. «…Тот огонь, что был в тебе, совершенно угас. Это неправильно… Тебе нужна всего лишь искра», – тогда глаза Акса самопроизвольно расфокусировались.

О, тьма, в тебе одной истина, а значит и сила! Разве не от тебя зависит исход любого сражения? Разве не обречена на победу та сторона, кто не боится смерти, а лишь лжи? Тьма – это лишь инструмент, но такой, что ему нет равных.

Но почему он по-прежнему, даже с её помощью не мог разглядеть лиц проклятых магов? Что они, раздери их, такое? «Тебе нужна всего лишь искра»?

«Тебе нужно развеять тьму светом горящего сердца!» – эта мысль не останется в голове чётким указанием, однако лёгким шлейфом потянется вслед за каждым разом, когда Акс решит обратиться ко тьме. Она будет назойлива, как несформированная, но естественно напрашивающаяся идея.

***

«Ученье – свет, а тьма?..»

Покой и отпущение. Акс убрал руку с груди, отсчитал последние «шестьдесят» и втянул носом воздух. Ему нужна была эта минута наедине с тьмой, – минута в мире, где можно привести в порядок мысли, где можно взглянуть на всё с истинной стороны, через оболочки и слои образов добраться до подноготной собственных решений.

Медея, 16:33

Гостиница насквозь пропахла бездействием. Надо полагать, затишье перед бурей, не иначе.

Сейчас, спустя полгода после «первой попытки», многое в Аксе поменялось. Его рвение разрослось до неприятно объемной чужеродной туши, поселившейся внутри тела, и постоянно то заполняло его руки, то перетекало в ноги, то набивалось в голову, как многочисленные опухоли. Это топливо, что подпитывало каждое усилие, направленное на достижение цели, и продолжает до сих пор. Точно так же был полон живот Акса, полон вкуснейшими и сочнейшими непережеванными кусками овощей и мяса, добытых Чедом. Они разделились для подготовки ко «второй попытке» проложить себе путь на север, заветный север.

Следует дать волю своему рвению, чтобы не взорваться. Чтобы от напряжения не лопнули натянутые, как тросы, нервы. В этот раз обязательно все получится, убежал себя Акс. Все топливо, вся решимость уйдёт в нужное русло!

Он схватился за лицо руками, попытавшись, наверное, закрыть рот, но только ничего не вышло. Толчок откуда-то из живота направил всю еду к горлу, и заставить его сопротивляться Акс не смог. Рвотный позыв согнул его пополам и швырнул на колени. Хорошо ещё, что он нащупал какую-то коробку в углу и успел подсунуть под себя. Хорошо, что им ни дня больше не придётся задерживаться в этой гостинице. Акс оправился, отдышался, кое-как разогнулся и вздохнул. «Не смог сдержать свой желудок. Идиот.» Огляделся, зацепив взглядом Чеда, и допустил мысль, что пора бы проведать напарника.

Гостиница вдоль и поперек, от огромного спасательного окна до дверей, по каждой доске в полу и каждой плите в стенах, провоняла его ненавистью к бездействию.

«Когда уже они придут, эти волшебные ублюдки?»

Акс догадывался, что есть, наверное, немало людей, которым мир, их окружающий, неприятен. Это не касается, однако, их домов, друзей и знакомых, семей и возлюбленных, городов и стран – подобные вещи ничуть не нарушали их равнодушия. Зато таких людей волнуют и даже выводят из себя другие вещи, как считал сам Акс, намного более глубокие и важные. Наука, магия – они объединились в одной сущности, будоражащей его ум. Астролябия словно была создана, чтобы даровать этому миру ценность.

– Ты жив еще там, Чед? – спросил он, прекратив насвистывать песню, что родилась в его голове самопроизвольно. Мелодия, своей простотой походящая на чириканье среднего размера пташек, но не дотягивающая до полноценного изящного пения.

В ответ тот только довольно крякнул, после чего продолжил затягиваться огромной сигарой. Она была похожа на длинную черную трубку, источала такой едкий дым, что глаза начинали слезиться. Акс наблюдал за тем, как Чед гробил себя день за днём этими сигарами, и не говорил ни слова. Это вопрос чести и уважения, обсуждать который к тому же было бесполезно. Уж точно не Аксу и уж точно не с Чедом.

И чего мысли наперебой и гурьбой лезли в черепную коробку, вытесняя друг друга каждую секунду, именно тогда, когда нужно уже действовать?

Сигары, выпивка – бессмысленно. Средства разложения наряду с религией. Рассуждения об этом – еще бессмысленнее, лучше уж потратить время на что-то полезное. Но так уж вышло, что что-то «полезное» казалось еще более бессмысленным именно из-за того, что им следовало заняться.

Подготовиться к тому, что произойдет через тринадцать с половиной минут? А на кой-черт? Многим это делу не поможет, а если уж Аксу суждено было умереть, то оттягивать это не было смысла. Да и праздник заранее тоже устраивать не хотелось. То, что он хочет сделать – глупо, но вся его жизнь столь же глупая, так что та глупость не будет сильно выбиваться из общего строя, зато принесет некоторое удовлетворение. «Хотя у Чеда что не день – так праздник», – уныло подметил Акс.

Разве смерть что-то изменит? Для семьи – нет. Для Чеда – и подавно. Равно как и для Циклонии, народа и Вселенной, а раз Вселенной по барабану, разве Аксу не должно быть? Ему, настолько жалкому в волочении своей сознательной тушки сквозь время одновременно и по соседству с еще миллионами точно таких же? Разве имеет какой-то вес его воля, пока она создана по правилам окружающего мира?

Ну, а раз смерть такая жалкая на фоне всего этого, то где ж с ней тягаться такой чуши, как подготовка, сигареты, праздники? Такие бессмысленные изобретения, хотя со стихами, конечно, не сравнятся – рифмованные бредни про сердечки и птичек. Стихи заслужили личную, зарождавшуюся аж в принципах и мировоззрении неприязнь Акса. Правда, сейчас эти мысли только вредили ему не менее, чем действие какого-нибудь заклинания, сводящего с ума, которые так нежно любили проститутки с хвостами – те, что в деньгах не нуждались, а насыщали свое демоническое естество страданиями. Ему расхотелось даже тянуться за собственным мечом в сумку. Единственные, кто пользовался заклинаниями постоянно – врачи, потому как ничего дельнее, чем обратиться за помощью к магам, первые медики несколько сотен лет назад не придумали. Были и есть те, кто пользуется исключительно своими руками, глазами и мозгами – но их становится меньше каждый день по сравнению с теми, кто не особо любит возиться в крови, но любит делать все по взмаху руки. Были у Акса когда-то знакомые, любившие заклинания…

«Как же эти магические твари раздражают. – Акс смерил недобрым взглядом заготовленный провиант и поблескивающий меж рюкзаков необычный кубик с гравировкой. – Как раздражает сраный магический хлам! Затарились этим дерьмом – и выбросить теперь нельзя. Теперь как будто они нас получили, а не мы их… Да и сил жаль, так что не выйдет. Да и пожить ещё хочется».

Астролябия была где-то далеко, но уже не так недосягаемо, как год назад. Тогда они с Чедом подобрались только к границе со следующей страной, после чего были жестоко выброшены из нее далеко-далеко. Еле оторвались от преследования и затем еле вытащили свои задницы из пустыней юга. Чудом избежали смерти. А теперь – повторяют то же самое, веря в успех еще больше, чем прежде. Так уж вышло, что Астролябия была единственным, что раззадоривало ум Акса. Оставалось всего восемь стран и семь границ, разделяющих их, как слои пирога, в тарелке – океане.

– Гх! Гхм-кх! А-а, вот дерьмо!

«Как можно спать в такую минуту?»

16:55

Чед зашелся яростным кашлем, ухватился крепкими руками за горло и согнулся пополам. Кашель не унимался, парень тщетно бил себя по груди и пытался успокоить легкие, вздохнуть поглубже, но в итоге свалился с кресла, красный и беспомощный. Акс закатил глаза и нехотя поплелся на помощь. Кажется, нужно было вколоть уже вторую за неделю дозу «райницы». Недолгие колебания вызвали яростный стон Чеда.

– Да молчи ты! Знал же, что так могло быть!

Акс потянулся за третьей сумочкой на боку, которая была предназначена именно для лекарств – так нежно любил их обзывать Чед. Но Акс был реалистом и про себя называл их наложницей смерти – тем, чем, собственно, «райница» и являлась. Хотя он все же не мог не отдать должное его изобретателю – этот гений определенно лелеял идею, что по-настоящему полезных вещей должно быть мало и стоить они должны дорого. Иначе люди на Медее, едва распробовав истинную ценность этого дерьма, напичкались бы ею и померли с чистой совестью, не сразу, месяца через полтора, от обезвоживания. Кому же не захочется избавиться от физической боли и попасть в мир долбаных грёз? Люди, выдававшие подобные изречения, вызывали у Акса разве что рвотные позывы. Они попадались чаще всего в барах или пабах Циклонии. Редко голову Акса посещали воспоминания и вызывали эмоции.

Эти идиоты зачастую были нищими: потерявшими работу, брошенными родителями или женой, спившимися, доживавшими последние годы жизни как люди. Оборванцы и бомжи собирались в кучки в заведениях, чем обычно портили весь вечер окружающим. Но хозяева такое явление, как патологическая общественная апатия вкупе с наглостью, поощряли, не в силах отказать себе в удовольствии заработать лишнюю пару-тройку тысяч бразов. Бразы, бразы и еще раз бразы. Эти дырявые желтые металлические кругляшки нередко подначивали Акса, гремя в его карманах и напоминая о том, что он – одного стада зверь со всеми ними. Однако он, в отличие от большинства посетителей, не уходил из паба, если там образовывалась сея опухоль общественной безнравственности, а наблюдал. Не хотел, но смотрел, чтобы в очередной раз убедиться в верности своих соображений насчет соседей по планете. Акс ждал, пока начнется этот разговор – о райнице и «лучшем мире», мрачнел, злился каждый раз как в первый и наконец выкрикивал: «Да лучше бы вы просто взяли и сдохли все разом!», после чего срывался с места и уносился прочь из бара. Накуренные и пьяные убогие, разумеется, догнать его не могли, раз уж не мог и обычный человек. Странно и таинственно было то, что из такого паба Акс вытащил Чеда – ныне его единственного друга… Хотя, технически, Акс был вытащен Чедом. Взамен тот выудил его из того дерьма, в которое он погряз давно и так глубоко, что не смог бы самостоятельно выбраться ни за что.

Акс очнулся и отточенным движением разорвал мешочек с порошком ровно по линии, отсыпал на глаз и наверняка точно нужный вес в баночку, потянулся за водой и одновременно достал из сумочки шприц. Стукнувшись дном о пол, баночка опрокинулась… Но это неважно. Поколдовав над смесью, Акс нащупал нужное место на шее Чеда и медленно проткнул кожу иглой. Хриплое дыхание начало выравниваться и стихать в тот же миг. Акс насторожился: прежде такого моментального действия ему видеть не приходилось, да и чересчур невесомыми были вдохи и выдохи. К счастью, это длилось всего миг, и Чед снова распахнул глаза и задышал полной грудью.

16:57

– Второй за неделю, Чед. Мало того, что ты потратил пять лет, так шприцов осталось раза на три… Твою ж!.. – он подпрыгнул, когда раздался лай собаки откуда-то снизу.

Тот, разумеется, ничего не видел и не слышал. Он пребывал в злосчастном «идеальном мире» у себя в голове. Поэтому Акс максимально небрежно, попутно проклиная, взвалил на плечи тяжелое коренастое тело и сбросил уже на балконе. Никого, кто мог бы их заметить.

Что-то он чересчур сильно перепугался. Его посетило отвращение, которому не следовало бы возникать от какого-то тявканья – скорее от чего-то мелкого, быстрого и с множеством лап. От чего-то, чей скелет просачивается через плоть, у кого нет крови, а есть только глаза и лапы, слизь, что обращается в всмертоносное оружие против любого ему подобного. Пробрало от мысли, как своими цепкими хрустящими и костлявыми пальцами эта гадость ловит его предплечье, карабкается через локоть, плечо, к самому суставу…

Не стоило о таком размышлять в минуты цейтнота. Не стоило бояться. Страх только парализует, мешает, обволакивает в кокон… Ну вот, опять. Так продолжаться не может – это ведь всего лишь лай, всего лишь собака, и ничего больше! Нельзя бояться собак, черт их раздери.

Акс взглянул на часы. Несколько крупных точек приближались к центру – к ним. Точка посередине всегда горела, она была началом отсчета, и от нее до края циферблата – около километра реальных шагов. Маги примчатся на крыльях своего собственного правосудия через минут шесть-семь. Он уже чертовски привык к этим наручным часикам с кожаным ремешком, сидящим на его руке как влитые. А что же до их устройства…

Можно сказать одно: быть готовым – это уже половина победы. Знать – значит быть готовым. Чуять магию за десятки километров, в зависимости от мощности источника – дивергенции, специального режима для часов. Необходимое снаряжение под стать и иллюзиям – прятаться за ними от любого; и бомбе (никто не планировал ее брать, но Акс случайно наткнулся, пока искал иллюзии), что должна активироваться по нажатию всего одной кнопки – и есть три секунды, чтобы унести ноги. Крайний случай, потому что был довольно необычен её механизм: отсылавшие к живой плоти ткани, скрепленные так, что напоминали внутреннюю поверхность кожи или брюха. Но все же им необходим запасной выход – к такому заключению пришел Чед, когда они отдышались и, в свою очередь, тоже еле спаслись, только уже от продавца.

Никогда не знаешь, что за тварь скрывается под маской, пытаясь впарить тебе втридорога свою мешанину под видом волшебного раствора. С другой стороны, и его понять тоже можно, ведь к нему заявляются такие же хмыри без лица, да и вообще живет он в городе, где большинство людей прячутся под тряпками (за исключением, пожалуй, барышень, что продают себя).

Он окинул взором прилипающий к горизонту лес и выпустил пропитанный волнением воздух, до последней капли. Влажный, безжизненный – вот что он отдает природе взамен, поддержания его жизни. Отдает лесу, каждому дереву – они меняются, насыщая друг друга всем, что требуется, до поры до времени. До того момента, пока не появляются звери, и не вмешиваются в жизни всех… Очень красивая получилась бы сказка – но далекая от правды. Единственные звери, которые вмешиваются во все на свете – люди.

Ему можно сбежать, исчезнуть во тьме в одиночку. Стоит только хорошенько собраться. Но через валежник и коряги просто так не пробраться двумя ногами, не продраться через ветки двумя руками, не углядеть просветов среди колючих стволов всего двумя глазами. Люди слабее животных по одиночке, слабее даже в толпе, если у них нет общего дела, общих намерений.

Все эти люди в ужасе леса животного и строят из него леса свои собственные, из камня и дерева, из пота и крови, из чертежей и схем, во славу страхам. Никто не хочет испытывать беспокойство дольше, чем если бы оно приносило какую-то пользу, никто не хочет бояться дольше, чем если бы это спасало их жизни. Так сознание противится своей природе: оно избавляется от всего неуютного, что приносит это естественное обитание… И помогает им в этом даже не столько выпивка или райница, сколько убеждение – в том, что их желания и потребности будут исполнены… Но и об этом не стоило сейчас думать.

Леса из строительных материалов, обработанной древесины, протягивались вдоль границе с лесом из древесины дикой. Сотни слепленных глыб на квадратный метр, восходящие к небу. Отделенные друг от друга стенками огромных коробок люди в брошках и ободранных рубахах, кулонах и протертых штанах, сережках и без сапог, посреди гнилых балясин, балюстрад и пилястров. Все в ярких огнях, бумажных и картонных фонарях, масляных лампах, хаосе цветов стекла и краски. Под каждой высоченной громадиной устроилась маленькая, но в тысячу раз более шумная и пылающая хижина, наполненная пьющими мужиками, окруженная блюющими мужиками.

В одну из таких забрели и друзья пару часов назад. Там поджидал один из ярчайших представителей местного контингента – продавец магической мелочевки, от которого несло машинной смазкой и пивом. Пожалуй, он был даже слишком ярок: пестрые штаны, пестрый плащ из лоскутков кожи, некогда белые ботинки и белая тряпка, обернутая вокруг головы. Ни Акс, ни Чед и не думали возлагать какие-то доверительные надежды на слова того, кто прячется под маской… Но, судя по его светящемуся огнями обиталищу, обвешанному красными лампами, он не больно-то намеревался скрываться. Да и длина в плечах, какой позавидовал бы бык, намекала на то, что получить все добро (а в том числе – райницу и болтушку) можно только одним и вовсе не честным способом.

16:59

Красный закат. С третьего этажа он выглядел еще более уныло, чем обычно. «Ох, красный закат – кровавый закат! Значит, прольется кровь! Какой символизм!» – ерничал он, вспоминая магов. Встреча с ними здесь, на юге, всегда вызывала колебания эмоций города, чаще всего гнева, и Акс не видел причин мыслить иначе, хотя где-то люд обожал их. «Потому что не знают», – многозначительно и почти вслух уронил он, состроив сердитую гримасу. У него были и свои причины.

Маги виделись ему существами наподобие пчёл, а вся их братия – чем-то вроде улья, только вот улей прекрасно сбалансирован, продуман. Вряд ли можно было притянуть подобные эпитеты к нынешнему Столу, он был каким-то шатким, сомнительным и неумелым подобием. Зато пчела олицетворяла мага как нельзя лучше. Акс сам придумал эту характеристику и любил называть их так. Дружные и слепые, ведомые инстинктами, послушные. Единственным, что Акс не считал скверным пережитком прошлого, были честь и достоинство мага, потерять которые означало потерять лицо и имя.

Во время встречи с ними, тем не менее, смеяться не пришлось бы. Стайки магов – поразительно опасная вещь, с которой встретиться не пожелаешь и врагу. Стократ хуже, если они уверены в своей правоте и точно знают, ради чего собрались, а именно так и было сейчас. В схеме опасностей Медеи, составленной самолично Аксом, эти надоедливые вершители правосудия занимали четвертое место после вуфов, красногривов и, наверное, термийских головорезов. Хотя, еще были пограничники, через которых им только предстояло пробиться.

Он глядел на закат – и видел лишь мертво-безразличное небо, хотя и знал, что за ним должно быть что-то. Звезды застывали снежинками на стекле, так же холодно отзываясь на любые попытки их увидеть вблизи. Что же до Люса… Он будто и вовсе не был звездой. Какой-то чересчур пустой и тёмный, хотя ослепляющий, будто не из этого мира вовсе, и извечно одинаковый пламенный диск, затмевающий все то замороженное во времени, что было у звёзд.

Две минуты. Чеду пора было ввести «болтушку», чтобы тот успел оправиться к появлению гостей. Лучше будет, если он сумеет держать в руках хотя бы пистолет, чтобы какое-то время не позволить себя убить, пока Акс расправится с остальными. Если, конечно расправится. Всё зависело от того, клюнут маги на иллюзию или нет.