Текст книги "Рубиновая омела (СИ)"

Автор книги: Волосинка на губе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Когда ты падаешь, то обязательно пачкаешься. Но, кажется, Гермиона была в грязи ещё до падения, до своего рождения, до рождения своих родителей и далее по списку. Грязная, грязная грязнокровка.

Впервые это слово она услышала в Косом переулке. Кто-то прошёл мимо неё, сильно задев плечом, выплюнув шипящее и колкое «грязнокровка».

Что мог понять ребёнок одиннадцати лет, пытаясь разобрать в голове это слово?

Грязная кровь.

У Гермионы сразу всё сложилось. Она оглянулась на своих родителей, которые стояли у магазина и беседовали с рыжим джентльменом в затёртой мантии. Поразительный контраст. Всё в этом мужчине говорило о том, что он родом отсюда, из другого мира. Он был волшебником. Девочка посмотрела на мать. Та стояла рядом с мужем, крепко держа его под руку и не скрывая свой дискомфорт. Ей было страшно узнавать о новом мире. Она, в молочном костюме от «Вивьен Вествуд», и отец, в выходной рубашке от «Прингл оф Скотланд», странно смотрелись на этой улице, среди этих людей.

Потом она узнала, что такое «маглы» и как некоторые относились к нечистой крови. Но это было после того, как тяжёлая шляпа опустилась на её макушку, прокричав «слизерин», и заставив своим решением начать шептаться целый зал. Ей было всё равно. Она гордо сидела за столом змей и слушала речь директора, абсолютно игнорируя взгляды в свою сторону. Давно в истории факультета, где ценилась чистая кровь, не было грязнокровок. Она стала бельмом на глазу для всех, кто учился там, и особенно – для одного её однокурсника.

Драко.

Он вёл себя отвратительно с первого же дня. Некоторые из его слов Гермиона услышала впервые в жизни, но точно понимала, что мужчина не должен произносить их в сторону женщины. Она списывала это на то, что сопляк ещё не знал, как нужно вести себя с противоположным полом. Она надеялась, что вскоре он угомонится, остынет и перестанет её задирать.

Но этого не происходило.

День за днём, неделя за неделей. Ежедневные разгневанные взгляды, облитые чернилами пергаменты, ужасные слова, написанные на её учебниках – конечно же, во главе всего этого стоял он.

– Ты долго будешь меня донимать, Малфой? – в который раз спросила она, поднимая с пола книгу, которая секундой ранее была выхвачена из её рук.

– До тех пор, пока не выветрится та вонь, которой ты заполняешь всю гостиную!

Они все засмеялись. Особенно хохотали два его дебильных друга, стоящие по бокам – Крэбб и Гойл. «Тимон и Пумба», – глядя на них, подумала Гермиона и прыснула в кулак, жалея о том, что они не поймут этой шутки.

– Какого Мерлина ты смеёшься надо мной, грязнокровка? – не унимался Драко.

Она отряхнула невидимую пыль с кожаной обложки и подняла взгляд. Малфой, совсем по-детски, не выдержал его. Драко был слишком предсказуем, и как бы он не ненавидел Гермиону, не мог скрыть смущения от пристального взгляда девочки.

Она уверенно шагнула вперёд, ближе к их компании. Губы растянулись в улыбке, взгляд прищуренных глаз заскользил от лица к лицу. На этот раз Малфой вздёрнул подбородок и выпрямил спину, явно пытаясь казаться выше этой наглой девчонки.

– Потому что здесь моё место! – гордо ответила она. – Придётся тебе и твоим приятелям с этим смириться!

Гермиона с торжеством наблюдала, как округлились серые глаза напротив. Сколько в них было возмущения! И будто на лице написано, что он тщательно искал ответ на это колкое замечание, готовился вылить на неё очередное ведро помоев. И как только Драко набрал в грудь побольше воздуха, как только его лицо приняло знакомое надменное выражение, как только с губ готова была сорваться первая буква излюбленного оскорбления, она развернулась и направилась в спальню.

– Как ты смеешь уходить, когда я с тобой разговариваю?

Гермиона хлопнула дверью и тут же об этом пожалела. Она не должна была так явно показывать свою слабость. Для себя она давно решила, что выдержит всё что угодно, и ничто не помешает ей добиться своих целей. В прошлом, в магловской школе, Гермиона всегда была первой, брала логикой и хитростью. Так же и здесь, в Хогвартсе – она добьётся всего. И ни один Драко Малфой ей не помешает.

***

К счастью, Гермиона нашла друзей на других факультетах и сразу же почувствовала себя полноценным членом ЗДОРОВОГО общества. Без всего этого яда от людей с зелёными галстуками жить стало гораздо легче.

Конечно, на её факультете были и те, кто, казалось, относился к ней нейтрально. Старосты и старшекурсники, которым не было дела до первогодок, почти не замечали её, но и не выказывали отвращения. А с некоторыми она даже практиковала заклинания.

– Ты очень способная, Грейнджер, – по-свойски хвалила её Тамара Вайт, пятикурсница, которая согласилась помочь с домашним заданием.

В такие минуты Гермиона светилась от счастья. Гордилась собой, что заклинание левитации далось так легко, и поднять книгу в воздух получилось с первой попытки. Звонко смеялась, когда вновь пробовала заклинание – и книга послушно раскрывалась, а листы переворачивались один за другим. Но магии пришёл конец, когда сухие пергаментные листы вдруг вспыхнули, и книга шлёпнулась на пол. Гермиона увидела перед собой Драко, который криво ухмылялся, довольный своей выходкой.

– Малфой, ты знаешь, что это заклинание для первокурсников запрещено! – начала отчитывать его Тамара.

– А ты знаешь, что змеи не водятся с крысами? – он указал палочкой в сторону Грейнджер.

– Дискриминация в школе недопустима! Минус пять очков Слизерину!

Все обернулись и увидели тёмный силуэт профессора Снегга, их декана. Он смотрел на Драко нечитаемым взглядом. Гермиона видела, как тот злился.

– Я всё расскажу отцу! – бросил он и, развернувшись на каблуках, ушёл, шипя проклятья.

И Гермиона знала, что он сдержит слово. Что Люциус Малфой точно об этом узнает. Не намеренно, но она многое слышала о его семье. Живя в одной спальне с главной поклонницей Драко, Гермиона привыкла почти каждый вечер слушать рассказы Пэнси Паркинсон. Она отчитывалась своей подруге Матильде Грин о том, сколько раз она говорила с Драко на дню, как он одолжил ей своё перо, и как в будущем они заключат брак, так как их родители давно об этом договорились. И все слова Пэнси были намеренно громкими, чтобы девочки, которые делили с ней комнату, чётко понимали границу, очерченную Паркинсон вокруг Драко Малфоя. Он принадлежал ей.

Гермиона поморщилась. Ни за что на свете, ни за какие галлеоны, она не стала бы претендовать на этого мерзавца. Он абсолютно не справлялся с тем статусом, который получил благодаря родителям. Аристократы славились своим этикетом и манерами, но у Драко Малфоя ни того, ни другого совершенно точно не наблюдалось.

Гермиона видела его родителей однажды, когда в школе проводился открытый матч по квиддичу. Они сидели на одной трибуне, пока их сын был в воздухе. Она сразу поняла, что это его отец и мать, и не только по пепельным волосам. Гермиона почувствовала их. Эту ни с чем не сравнимую, почти осязаемую, мощь, исходящую от Нарциссы и Люциуса. И дело было не в дорогой одежде, а в самом их существовании, во взгляде, который они бросали на окружающих, заставляя каждого опускать глаза в пол. Это было необъяснимо. Но мощь дома Малфоев ощущалась в воздухе, намагниченном и вязком. Ей было некомфортно сидеть на своём месте весь матч, спиной чувствовать чужой взгляд. Гермиона знала, что это был взгляд Малфоя-старшего. Он смотрел на неё, потому что Драко обещал всё рассказать отцу.

***

Первый год обучения закончился необъяснимо быстро. Гриффиндор одержал победу, получив кубок школы, а Слизерин занял второе место – с разрывом в двадцать семь очков. Дамблдор лично похвалил Гермиону за её успехи в учёбе, потому что большинство очков для факультета заработала именно она.

Гермиона хлопала себе вместе со всеми, когда невзначай посмотрела влево, ровно туда, где сидел Малфой. Он не поддерживал всеобщие аплодисменты в её честь. Драко лишь беззвучно шевелил губами, выстраивая их в привычное:

«Гряз-но-кров-ка!»

Гермиона собиралась на летние каникулы с мыслями о том, что не будет скучать по своему факультету.

***

Курс сменял другой, уроки становились всё сложнее и интереснее. Каждый раз возвращаясь в школу, Гермиона с интересом наблюдала за своими однокурсниками, как они менялись за лето. Девочки росли быстрее мальчиков, опережая их и в росте, и в форме.

На четвёртом курсе, в канун Святочного бала, суетилась вся школа. Девушки из кожи вон лезли, чтобы выглядеть лучше чем обычно и заполучить приглашение того, с кем бы они хотели пойти на бал. А парни, в свою очередь, стыдливо прятали глаза, по-мальчишески стесняясь всего этого.

Гермиона сидела в большом зале за столом Когтеврана и слушала рассказ Полумны. Что-то о заколдованной омеле, которая появляется во время Святочного бала совершенно неожиданно.

– То есть, ты хочешь сказать, что омела просто появляется? В разных местах? Даже над головами тех, кто не влюблён друг в друга?

Луна не обратила на её вопрос никакого внимания.

– Ты когда-нибудь слышала звон рубинов?

– Что? – переспросила Гермиона. Она так и не привыкла к привычке подруги часто менять темы.

– Омела, Гермиона. Я про неё, – пояснила Полумна, заметив непонимающий взгляд собеседницы. – Я полагала, что ты знаешь всё. Но, как оказалось, сердечными делами ты не особенно интересуешься?

– Я знаю историю Хогвартса от А до Я. И впервые слышу о заколдованной омеле!

– Рубиновой омеле, – Луна устремила взгляд на свечи, висящие у потолка. – Она появляется над теми, кто обречён. Судьбой, понимаешь? Говорят, её создала волшебница, которая училась на Гриффиндоре многие столетия назад, чтобы на Святочном балу поцеловать любимого. Но с удивлением обнаружила, что рубины зазвенели над её головой, когда она стояла с лучшим другом. Зная, что колдовство нельзя отменить, она поцеловала того, на кого указывала омела.

– Что было дальше? – Гермиона с интересом слушала мелодичный голос подруги.

– Это история умалчивает. Но рубиновая омела – как наша распределяющая шляпа. Определяет истинных. Направляет. Указывает будущее.

– А что будет, если не поцелуешь того, на кого укажут рубины?

– Эти двое будут прокляты.

Гермиона с гулким стуком поставила кубок на стол, пребывая в полнейшем шоке от окончания истории.

– То есть – прокляты?

– Они вечно будут сталкиваться друг с другом. Ненамеренно, случайно. Пока не поймут, что они истинны для поцелуя.

– Дурость какая! – возмутилась Гермиона.

– Вот и я говорю, в сердечных делах ты не разбираешься…

Гермиона думала о предстоящем бале с огромной неохотой. Для неё не нашлось пары. Тот, кто вызывал у неё огромную симпатию с первого курса, совершенно точно отказался бы идти с ней.

Пока Грейнджер, сидя на кровати, доделывала курсовую, которую можно было сдать и в следующем году, краем уха ловила разговор Пэнси и Матильды. Они пели всё о том же. Пэнси – о Драко, а Матильда – о Теодоре.

– Я уверена, что во время танца с Драко мы услышим звон рубинов, – она смущенно поправляла подол шикарного атласного платья цвета стали. На её оливковой коже эта ткань смотрелась идеально. Пэнси была очень красивой, трудно было этого не заметить. Она знала об этом, и успешно пользовалась своими преимуществами.

– Ты же знаешь, что это просто легенда. В прошлом году не было омелы. Может и в этом не быть.

– Ты слишком много думаешь, Матильда. Уверена, вам с Тео не нужна никакая омела, чтобы узнать, что вы истинные. А мне нужна. Я уверена в…

Пэнси не закончила предложение, но Гермиона не сомневалась, что на конце было имя, которое она ненавидела.

– Почему ты смотришь на меня, Грейнджер?

Гермиона дописала последнее слово в тетради и отодвинула её, чтобы чернила высохли. Она поднялась с кровати и приблизилась к девушкам.

– Просто засмотрелась на тебя, Пэнси. Ты выглядишь потрясающе.

Это не было ложью. Гермионе ничего не стоило сказать это. Лицо Паркинсон смягчилось от такой неприкрытой лести.

– Ты что-то задумала? – вновь собравшись с мыслями, спросила она.

– Это просто комплимент. Почему я должна что-то задумывать? – честно ответила Гермиона.

Пэнси не сказала «спасибо», это слишком дорогое слово из её уст. Она молча взяла сумочку, и они с Матильдой вышли из спальни. Гермиона расслабила плечи. Хотя бы сегодня Паркинсон не будет язвить над тем, что Грейнджер придёт одна. Она подсластила её и надеялась, что та проявит расположение хотя бы на один вечер.

Гермиона опоздала намеренно. Не хотела быть замеченной спускающейся по главной лестнице. Ей достаточно войти в зал со стороны балкона, где большинство стояли к ней спиной и наблюдали за танцующими. Праздник был в самом разгаре.

– Гермиона, глядя на тебя, я понимаю, почему шляпа распределила тебя в Слизерин, – Полумна подошла незаметно и протянула ей кубок с тыквенным соком.

И Грейнджер была согласна с ней. С её словами. Утром прилетела сова с посылкой из дома. Мама послала ей платье, которое попросила у неё дочь. Тонкий шёлк тёмно-изумрудного цвета струился по телу, ощущался словно вторая кожа. Она не чувствовала скованности из-за открытых плеч и спины. Гермиона умела носить такие наряды. Всё было на инстинктах. Слишком магловское платье. Совершенно простое, но дорогое взору.

Она чувствовала на себе восхищённые взгляды, и они были оправданы. Гермиона выглядела потрясающе. Она знала все свои плюсы и эффектно подчеркнула их, открыв тонкие ключицы и острые лопатки. Выбрав этот наряд только для единственного. Чтобы он увидел её, заметил. Гермиона хотела лишь секунду его внимания. Увидеть, как он остановится, чтобы рассмотреть. Увидеть в его взгляде заинтересованность, узнать и понять, что, возможно, у неё был шанс.

И он посмотрел на неё.

Мазнул взглядом зал, стоя в нескольких метрах от неё со своей спутницей. Он совершенен.

Сердце пропустило удар, когда его взгляд остановился на ней. Она не дышала. Смотрела в ответ еле улыбаясь, не переходя границы. И что-то внутри расцвело, когда Гермиона заметила, как он прочистил горло, на секунду нахмурился, поднял кубок и сделал глоток, не сводя с неё взгляда.

Седрик заметил её.

Вечер удался.

Гермиона кивнула в знак приветствия, совершенно не рассчитывая на взаимность, и отвернулась, чтобы перевести дыхание.

– Значит, это принц Пуффендуя? Я удивлена, Гермиона. Быть может, я поспешила сказать, что ты не интересуешься сердечными делами?

– Луна, Боже! Что мне делать? – она отчаянно потянула подругу за собой к столу с угощениями. – Мой план был только до этого момента. Я хотела, чтобы он меня заметил, но совершенно не рассчитывала на это!

– Ну, по моим наблюдениям, твой план удался. И он идёт сюда.

Гермиона замерла. Будто в неё кинули замораживающее заклинание. Её мышцы заледенели. Она почувствовала дрожь в кончиках пальцев. Она отсчитывала возможные шаги, которые оставались до неё. В голове крутились слова, которые она должна сказать.

«Привет?»

«Как проходит вечер?»

«Мэрлин, какая же я трусиха!»

– Грейнджер?

Гермиона развернулась на автомате. Настроение испортилось за секунду. Перед ней стояли Пэнси и – обоже – Малфой. А Седрик шёл не к ней, а к столу Пуффендуя, за выпивкой. Она проводила его взглядом, понимая, что дала себе ложную надежду.

– Грейнджер! – вновь позвала её Пэнси.

Она старалась смотреть только на Паркинсон. Старалась игнорировать её спутника, который стоял рядом. Она видела его, хоть и не смотрела ему в глаза. Видела, как он зол. Почти слышала все его отвратительные мысли, как он перебирал одно ругательство за другим. Но не произносил вслух. Он просто смотрел.

– Да, Пэнси, что такое? – наконец ответила ей Гермиона.

– Я думала, ты не придёшь, потому что у тебя нет пары, – улыбнулась она, легонько дёрнув руку Драко, словно ища у него одобрения за колкость. Но Драко молчал. Наверное, впервые.

– Тебе не идёт зелёный. Явно не твой цвет, – продолжала Пэнси.

Гермиона выругалась про себя – сколько не льсти ей, она не успокоится. И Грейнджер понимала причину этого поведения. Пэнси нужно было утвердиться. Показать Малфою, что она на его стороне и тоже ненавидит грязнокровок.

Малфой отпустил её руку и отошёл к столу. Взяв кубок, он вновь подошёл к Гермионе. И она знала, что будет дальше. Он готов озвучить всё, что собирался.

– Грейнджер. Я видел, что Уизли пришёл сюда один. Почему бы тебе не составить ему компанию?

Пэнси засмеялась над его словами. Она знала, почему он сказал про Рона. Малфой ненавидел бедность точно также, как и грязную кровь.

– Знаешь, что Малф…

Она замолкла. Вся компания замерла в одну секунду. Гермиона видела, как менялось лицо Пэнси, потому что это слышали все.

Рубины.

Они звенели.

Звенели прямо над головой Гермионы и Драко, который стоял рядом с ней.

Немой шок сковал её. И чтобы убедиться, она посмотрела вверх. Малфой повторил её движение и тоже запрокинул голову. Убедиться – что омела ровно над их головами.

Это конец.

Это проклятье.

Злая шутка!

– Какого чёрта, Грейнджер?

Она ожидала это услышать от Малфоя, но вскрикнула Пэнси. Слизеринец же смотрел вверх и переводил взгляд на Гермиону, чтобы понять, осознать, переварить всё произошедшее.

– Это ты подстроила, грязнокровная сука? – закричала Паркинсон, и на её громкий крик обернулись многие. И многие увидели эту нелепую картину.

– Я… я ничего не делала! – попыталась оправдаться она. Ей стало до ужаса неуютно. Вдруг всё переменилось. Она больше не чувствовала себя уверенной. Она совершенно беззащитна. Ей не чем парировать, потому что это просто невозможно.

– Вы должны поцеловаться, – раздался голос Полумны. И все, кто стоял рядом, онемели от её слов. – Иначе вас ждет проклятье омелы.

– Ты что говоришь такое, полоумная? – зашипела от злости Пэнси. Её рука уже крепко сжимала палочку, и она навела её прямо в лицо Гермионе. – Отмени омелу!

– Я ничего не делала!

– Грязная лживая сука!

Драко развернулся, чтобы уйти, он явно был не намерен как-либо комментировать происходящее. А Пэнси уже достигла точки кипения.

– Бомбарда!

Заклинание полетело вверх и попало точно в рубины. Зал затих. Музыка тоже. Никто не говорил. Директор и профессор Макгонагалл торопились в их сторону, и толпа перед ними расступалась.

– Ты что наделала? – Драко в ужасе уставился на Пэнси. – Что ты наделала?

Голос становился всё громче, он был в ярости.

На плечи Гермионы осыпалась красная пыль. На волосах Драко посверкивали рубиновые осколки, которые медленно впитывались в него. Грейнджер попыталась стряхнуть с плеч крошки, но было уже поздно. Они под кожей. Они в ней.

– Вы обречены.

Замечание Полумны – словно гром среди ясного неба.

========== Часть 2 ==========

Гермиона любила Лондон в зимнее время. Его слякоть и сырость, вечный туман и редкие дожди. Эту прохладу. Она дышала ей и чувствовала, как воздух легко тёк по горлу. Ей не хватало этой свободы в тот последний вечер в Хогвартсе.

Роковой бал превратился из веселого праздника в кошмар. Сплетни распространялись со скоростью света. И каждая из них видоизменялась и дополнялась новыми выдуманными подробностями. Последнее, что слышала Гермиона, было утверждением о том, что она сама наслала омелу на Малфоя, чтобы отбить его у Пэнси, а та, в свою очередь, уничтожила её, когда Грейнджер потянулась за поцелуем к Драко. Было ужасно слышать это в поезде. Все шептались, но Гермиона всё слышала, будто они орали на весь вагон. Луна успокаивала её, твердила о том, что, возможно, проклятье омелы не существует, и ей не стоит паниковать.

Но для опровержения или подтверждения этой теории прошло слишком мало времени. Каникулы подходили к концу, но Грейнджер не ощущала никаких новых чувств или ощущений к её врагу. Именно так она обозначила Малфоя и хотела, чтобы это оставалось неизменным.

И это подтвердилось. В первый день приезда в школу, в общежитии Слизерина, они столкнулись нос к носу.

– Отъебись, грязнокровка!

Впервые Гермиона услышала от него мат в свою сторону. Она, конечно, знала, что он любил вставлять эти отвратительные слова в свой лексикон, но Малфой никогда не обращался к ней так, с кипящей яростью. Может, для неё это было лучше. Пусть будет так, чем загадочное предназначающее проклятье омелы.

Пэнси переселилась в другую комнату вместе с Матильдой. С Грейнджер осталась одна семикурсница, и она решила, что такой исход вполне себе можно было назвать удачным. Теперь никто по вечерам не будет рассказывать о том, каковы на ощупь волосы Малфоя.

«Наверное, жёсткие… Как его чёртов характер!»

В мае началась подготовка к зачётам, и Гермиона полностью посвятила себя учёбе. Ей это искренне нравилось, а зельеварение было одним из любимых предметов.

Она удобно устроилась на полу за последним стеллажом в библиотеке, разложив перед собой учебники и тетради. Палочкой заколов волосы, она вслух заучивала ингредиенты, как вдруг краем глаза увидела стоящие рядом ботинки. Мужские. Взгляд скользнул вверх.

– Седрик? – Грейнджер резко поднялась и чуть не повалилась обратно. Мысленно ударив себя по лбу за неуклюжесть, она поправила волосы. – Привет…

Он красив. Потрясающе красив, настолько, что даже смотреть на него больно. Она не могла об этом не думать. Он стоял перед ней немного склонив голову и улыбался. Улыбался – только ей. Гермиона подумала, что в этот момент была счастлива как никогда прежде.

– Готовишься к зачёту? – он сел напротив, и Гермиона тоже опустилась обратно на своё место.

– Да. Остался месяц. Хочу закрыть табель на отлично, – сказала она и сама удивилась, как легко ей удавалось вести с ним беседу.

– Помню, как потерял балл из-за маленькой ошибки. Я ответил, что мелиссы нужно двадцать грамм, когда на самом деле нужно было двадцать один.

– Снегг очень критичен. И он прав, разница в один грамм может привести к взрыву.

– Тогда я уверен, что ты справишься, – Седрик вновь подарил ей свою улыбку, и она не могла не улыбнуться в ответ.

– Эм-м-м… Ты уже думал, что будешь делать после школы? – ей очень хотелось продолжить этот разговор, чтобы он тянулся как смола, бесконечно долго.

– Думаю, пойду по стопам отца.

– Это здорово. Я тоже думаю в будущем работать в министерстве. Только вот отрасль не выбрала.

– У тебя ещё полно времени, и… – он хотел добавить что-то ещё, но его безжалостно прервали.

– Осторожно, Седрик! – Пэнси, оперевшись плечом о книжный шкаф, смотрела на них сверху вниз. – Ты же знаешь, что про неё говорят. Она одурманивает парней колдовством. Будь внимательнее, может, она и тебе амортенцию подлила.

– Пэнси! – возмущенно оборвала её Гермиона, пытаясь как-то защитить себя.

– Я не думаю, что Гермиона такая, Пэнси, – нахмурился Седрик. Он поднялся с места и попрощался с девушками. Но Гермионе этого достаточно. Седрик был на её стороне.

А ещё Гермиона поняла, что абсолютно точно ненавидела Пэнси Паркинсон.

– Прости, что помешала тебе охмурить бедного наивного Диггори! – пропела Паркинсон самым противным голоском, на какой была способна. Грейнджер так вскипела, что не нашлась с ответом, а Пэнси, подмигнув, тут же ушла. Гермиона мысленно назвала её сукой. Впрочем, это было взаимно.

На следующий день, на первый урок зелий, Гермиона впервые опоздала. Снегг отнял у Слизерина пять очков, и однокурсники тут же ядовито зашептались. Она не посчитала нужным что-либо говорить – не она первая проспала занятия, не она последняя. Пробираясь сквозь ряды парт, Гермиона вдруг поняла, что свободное место было только рядом с Пэнси, которая работала в паре с Малфоем. Забини, сидящий неподалёку, закатил глаза, поняв, что ему придётся работать с ней.

– Сегодня варим бодроперцовое зелье, оно пойдёт в зачёт, – объявил Снегг, прервав этим все шепотки.

После его слов весь класс снова загудел. Никто не был готов к тому, что зачётное зелье будет дано сегодня. Лишь Гермиона убрала сумку в карман парты и заколола волосы палочкой. Пэнси не упустила возможности подколоть её.

– Мерлин, что за варварство? Ты палочкой ещё в ухе почеши!

– А ты так и делаешь, да? В следующий раз не суй так глубоко, а то мозг, похоже, и так уже пострадал, – привычно уколола в ответ Гермиона. Забини, на удивление, прыснул от смеха.

Гермиона раздавила ножом последний ингредиент и отправила его в котёл, совершенно не обращая внимания на то, что Блейз ни разу ей не помог. Наплевать, Гермионе нужен был зачёт. Зелье вдруг зашипело и почернело, а затем приобрело красно-перечный оттенок. Сварено на отлично. Снегг подметил это, молча кивнув, и пошёл дальше по рядам.

– В смысле… это всё? – Забини наклонился к котлу. Он был удивлён, что она сварила его всего за полчаса. – Мы сдали зачёт?

– Я сдала зачёт, – поправила она его. – За нас двоих.

В дело вступила Пэнси. Гермиона даже не удивилась.

– Уверена, тебе Седрик вчера сказал, какое зелье потребует Снегг для зачёта!

– Седрик? Грейнджер, я удивлён! – Забини вальяжно развалился на стуле. Гермиона не обратила на них внимания, продолжая прибирать за собой стол.

– Они вчера так мило шушукались, когда я нашла их в библиотеке. Блейз, как думаешь, она подлила ему амортенцию?

Гермиона спиной ощутила неуловимо знакомое чувство. Кто-то сверлил её взглядом. Это не могли быть ни Пэнси, ни Забини, потому что они разговаривали друг с другом и бросались в неё шутками. Это мог быть только один человек.

– Профессор, я могу идти? Мне нужно зайти к профессору Макгонагалл, – она не соврала. Минерва по правде попросила Гермиону помочь ей с проверкой первокурсников.

– Вы свободны, мисс Грейнджер.

Гермиона взяла сумку и повернулась, чтобы обойти парту. И как только она это сделала, снова раздался голос Паркинсон:

– Грейнджер! Ты забыла свою вонючую мантию!

В следующую секунду произошло ужасное. При помощи палочки Пэнси отправила мантию через свой стол, а Гермиона тут же поняла, что не поймает её. Не поймает, потому что Пэнси матьеё Паркинсон не позволит ей сделать этого, не упустит возможность унизить. Грейнджер сделала выпад, чтобы поймать уже летящую вниз мантию, но не рассчитала скорость, с которой устремилась вперёд. Стараясь сохранить баланс, она раскинула руки, и левая точнейшим ударом опрокинула котёл, который стоял перед Малфоем.

Гулкий удар металла о каменный пол эхом разнёсся по классу. Зелье зашипело, разбрызгавшись повсюду, где только можно было.

– Грейнджер! Малфой! Наказание! – отрывисто завопил Снегг. – Остаетесь после ужина отрабатывать!

Глаза у обоих округлились, и, не отдавая себе отчёта, они одновременно посмотрели друг на друга.

– Профессор! Я тут не при чём! – тут же попытался оправдаться Драко.

– Профессор Снегг, это просто случайность! – вторая попытка уже от Гермионы.

Бесполезно.

Не оглядываясь, она вышла из класса. Вечер обещал быть крайне чудовищным.

Гермиона намеренно медленно ела свой ужин, стараясь как можно сильнее оттянуть момент, когда ей нужно будет подняться из-за стола и направиться в кабинет зельеварения. Она подметила, что Драко не был на ужине, но зато видела, как Паркинсон сверлила её взглядом, попутно что-то шепча Матильде. Они смеялись, что больше походило на визг. Грейнджер не выдержала и решила, что больше тянуть нельзя. Нужно принять своё незаслуженное наказание и покончить с этим днём.

Кабинет окутывал приятный тускло-жёлтый свет. От чего-то Гермионе нравилась эта комната, особенно уютно выглядевшая по вечерам. Она вздрогнула, когда заметила Снегга, который сидел за своим столом и что-то писал. Его трудно было заметить сразу, профессор будто сливался с тенью.

– Вы можете приступать, мисс Грейнджер.

Ему не нужно было уточнять. Наказание от профессора зельеварения всегда было неизменным. Котлы, бесконечные, грязные котлы, которые нужно было отчистить до блеска, причём – без волшебства. Гермиона взяла один из котлов, что были выставлены у первой парты, и направилась к мойкам. В этот момент за спиной скрипнула дверь.

Он пришёл.

Грейнджер спиной ощущала его надвигающуюся фигуру. Он тоже взял котёл и встал по правую руку от неё. Вода из его крана холодными брызгами оседала на голых предплечьях девушки. Он и в правду больной, если собрался мыть котлы под ледяной водой! Но Гермиона не должна думать о такой мелочи – и всё, связанное с НИМ, не должно быть существенно. Он никто.

– С каждого по десять котлов, – сообщил Снегг и ушёл в свою комнату, оставив после себя тишину. Она разбавлялась льющейся водой и скрежетом металлических губок о шершавые стенки посудин.

«Только не это!»

На секунду она замерла. Профессор не должен был оставлять их наедине. Ничего хорошего из этого не выйдет. Но, вопреки её опасениям, больше двадцати минут они провели молча. Гермиона немного успокоилась. Может быть, всё пройдёт сносно?

– Значит, Седрик? – вдруг подал голос Малфой. Гермиона напряглась. Похоже, она поспешила с выводами.

– Я не понимаю, о чём ты, – ответила Гермиона и тут же поняла, что сглупила. Ей вообще не стоило отвечать. Но какого чёрта он спросил о том, что его совершенно не касалось?

– Хогвартская шлюха!

Она проглотила это оскорбление. Буква за буквой оно утрамбовывалось в её голове и внутренностях. Выжигалось на обратной стороне век, словно клеймо. Как отрава, слова заструились по венам. Пустота в груди медленно заполнялась жидкой лавой. Гермиона на мгновение прикрыла глаза. Драко превзошёл себя, достиг пика того, что он мог бы ей сказать.

Кончик палочки нацелился ровно в висок слизеринца. Рука девушки не дрожала, она крепко держала древко. Малфой, будто ничего не заметив, продолжал оттирать с котла сажу.

– Как ты смеешь? – ей бы ответить по-другому. Так же колко и отвратительно, как он. Но она не умела, и это было бы ниже её достоинства.

– Я не прав? – зачем-то спросил он. – Сначала я. Потом Диггори. Серьёзно, грязнокровка? Седрик Диггори?

Надоело. Ей так надоело всё это, что она просто не могла себе позволить оправдываться.

– А что такое? Мне непозволительно общаться с парнями?

Драко явно не ожидал такого. Только не дерзости. Он отбросил котёл на дно раковины и развернулся к ней, отпихнув от своего лица палочку.

– Общаться? Ты их околдовываешь! – сморщился он от отвращения.

– Что ты сейчас ляпнул? Околдовывать? Ты в своём уме? Я ничего подобного не делала!

– Ты сделала это! Сначала со мной, та проклятая омела! Как, по-твоему, она появилась над нам…

О, нет. Он не смог произнести это до конца. Даже подумать, что это слово вообще применительно к нему и Грейнджер.

– Я бы никогда не сделала этого с тобой! – повысила голос Гермиона. Сердце её застучало как сумасшедшее. – Я ненавижу тебя так сильно, что меня трясёт от одного только взгляда на тебя!

– Взаимно, Грейнджер! – с некоторой заминкой ответил он. Драко не ожидал таких слов, это было ясно как день. К нему никогда не применяли ту же технику, которой пользовался он сам. – Только вот сейчас мы находимся здесь по твоей вине!