Текст книги "Фраппе с мятой (СИ)"

Автор книги: Волосинка на губе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== 1 ==========

Выйдя из Министерства Магии, Гермиона с легкой улыбкой подняла голову к небу, позволяя тяжелым каплям скользить по ее лицу. Она не боялась размазать тушь или испортить прическу. Стараться было не для кого. В руках была все та же легкая маленькая сумочка гранатового цвета, расшитая бисером. Та, которая скрывала в себе много секретов.

Она поспешила в кофейню напротив. «Saint Espresso» располагался уже в магловском мире. Она любила это сочетание. Министерство магии и кофейня прямо в центре Лондона. Они были словно бельмо на глазу для знающих людей. Замаскированное под обычное офисное старое здание, где работают великие умы волшебного мира, и лавочка с ароматными кофейными напитками в стране, где принято пить чай.

Заняв свое любимое место у окна, стряхнув с волос остатки капель и убедившись, что в ее сторону никто не смотрит, она достала из маленькой сумочки большую книгу по истории возникновения убеждений об использовании труда у эльфов. Тема, которая не отпускала ее еще со школы. Бывшая гриффиндорка улыбнулась самой себе, ведь со времен Хогвартса она добилась в этом деле немалого успеха. После войны она возглавила Гражданскую Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов и гордо носила значок Г.А.В.Н.Э.

После победы над Волан-де-Мортом прошло уже пять лет. Девушке до сих пор больно вспоминать те времена. Тех людей, которых больше нет. Упущенного беззаботного времени, которое выпало на такой юный возраст троих друзей и всех, кто был рядом. Война отобрала многое. Вернувшись на последний курс в Хогвартс, друзья немного расслабились, но от постоянных преследований репортеров не было отбоя. В родных стенах школы им было легче справиться со всем и начать жить с чистого листа. Гарри с Джинни вскоре обручились, а вот у нее с Роном сложилось все иначе. Война убила и их отношения, которые не успели толком начаться. Сейчас Рон Уизли – капитан команды “Пушки Педдл” и застать его дома очень сложно. От бывшего парня у Гермионы уже накопилось немало открыток с разных чемпионатов с автографами всей сборной. Она была очень рада, что дружба между ними осталась прежней.

– Добрый день, мисс, что будете пить? – звонкий голос официанта отвлек Гермиону от воспоминаний.

Улыбнувшись в ответ молодому человеку в белом фартуке, она заказала фраппе. Холодный кофе с мятой был её любимым напитком в этой кофейне. Утолявший жажду и оставлявший после себя приятное послевкусие мятной жвачки.

Наслаждаясь напитком и уткнувшись в книгу, она мысленно готовила речь, с которой на следующей неделе ей предстоит выступать в каждом магическом доме, имеющем домашних маленьких рабов. Гермиона добилась того, чтобы невольные эльфы могли получать за свой труд заработную плату в размере пяти галлеонов в месяц. Также она должна была выявлять у эльфов следы возможных побоев. Теперь за это взимался штраф с хозяев дома. Задумавшись об этом, ее верхняя губа поползла вверх в отвращении. Она не могла дать вольную маленьким эльфам, но она сделает все, чтобы к ним относились лучше.

– Мерлин тебя побери! – выругавшись себе под нос, гриффиндорка резко поднялась с места и начала стряхивать с юбки пролитый кофе, мысленно поблагодарив себя за выбор именно холодного напитка.

Оставив вещи на столе, она направилась в уборную, чтобы никто не увидел, как юная девушка достает волшебную палочку и с помощью нее убирает пятно с юбки. Разобравшись со своей проблемой и вернувшись к столику, она обнаружила поверх своей сумочки сложенную вдвое записку. Обернувшись по сторонам, она не заметила никого, кто бы мог её подложить. Бармен рассчитывал пожилую даму, парочка, сидевшая в другом конце кофейни, увлеченно разговаривали друг с другом.

«С мокрыми волосами ты выглядишь еще красивее.»

Уголки губ сами собой поползли вверх, румянец залил щеки. Гермиона не привыкла получать комплименты и к ним она не была готова. Ее личная жизнь осталась в стенах Хогвартса.

Расплатившись и оставив чаевые, девушка быстро собралась, положив записку между страниц книги, и выбежала на улицу, стараясь как можно быстрее добраться до противоположного здания.

И вновь ее захлестнула работа, заставив забыть о приятном окончании обеда. Только вечером, вернувшись домой, открыв книгу, девушка вспомнила о незнакомце.

«Может, это был официант?» – гадала она.

Он довольно мил. Возможно, завтра она встретит его опять и он каким-то образом даст ей понять, что это был он? Ей очень льстило это спонтанное внимание. Отношений она не допускала, и ее единственной любовью была работа. Она не старалась выглядеть красиво, как многие ее коллеги в Министерстве. Девушки и женщины старались одна лучше другой. Макияж, шикарные костюмы, тонкие каблуки и соблазнительные походки. А Гермиона могла похвастаться только своей искусно расшитой бисером сумочкой.

Уже чистя зубы перед сном, она невольно осматривала себя в зеркале. Тонкая шея, острые ключицы, узкая талия. Представив на себе красивый приталенный костюм она даже застыла с щеткой во рту – настолько ей не понравилась эта картина. У нее просто нет времени. На себя. На внешность. На волосы. На костюмы. Гриффиндорке было жалко времени на себя, но не жалко для тех, кому нужна была ее помощь. Львиный факультет до мозга костей. Пообещав своему отражению надеть завтра приличный костюм, она отправилась спать.

***

Утро оказалось пасмурным. В кофейню зашла девушка в узкой синей юбке-карандаш до колена и такого же оттенка блузке. Ее невысокие каблуки звонко колотили по светлому кафелю. Бармен, который сонно протирал стол, вдруг резко проснулся, наблюдая за посетительницей. Гермиона была довольна произведенным эффектом. Устроившись поудобней, она стала ждать официанта, который уже спешил к ней.

– Доброе утро, мисс, – скромно улыбнувшись ей, он смутился от пристального взгляда посетительницы. – Вам как всегда?

– Да, – она посмотрела на его бейджик, – Коллин, фраппе, пожалуйста.

И одарив его самой очаровательной улыбкой, на которую была способна, стала ждать его реакции. Но юноша, развернувшись на каблуках, пошел к барной стойке отдавать заказ.

«Мерлин, что я делаю?» – в который раз за утро отчитывала себя Гермиона.

Во-первых, она встала спозаранку. И первая мысль, посетившая её голову – она должна найти время для своей личной жизни. Во-вторых, уложила волосы в тугой пучок, оставив косую челку. Нашла в гардеробе единственный приличный костюм, в котором ее награждали после войны – тёмно-синий, в тонкую белую полоску. Приталив его при помощи палочки и отыскав чуть ли не единственные удобные туфли на невысоких каблуках, Грейнджер несколько минут уговаривала себя переодеться. Но она была бы не гриффиндоркой, если бы в тот момент не взяла себя в руки и не нашла бы в себе храбрость попробовать себя в такой новой роли. В роли кого? Симпатичной девушки? Да и реакция Коллина ей показалась не понятной. Он улыбался ей, но улыбка была скорее вежливой, чем влюбленной.

– Ваш фраппе, пожалуйста, – поставив перед ней напиток, он неловко начал бубнить. – И ещё тут. Вам оставили кое-что.

Вручив ей записку, он ретировался в обратном направлении к бару. Записка была такой же, что и вчера. Плотная бумага, десять на десять сантиметров. В кофейне было много народу и беглый осмотр в поисках незнакомца вновь оказался провальным. На волшебницу никто не смотрел, все сонно пили свои бодрящие напитки.

«Предполагаю, сегодняшний твой облик был рассчитан на меня? Я впечатлен.»

Злость. Вот, что сейчас чувствовала Гермиона. Нахальное послание в записке вывело ее из себя. Утро не задалось с самого начала. Не стоило ей перестраивать свои приоритеты ради какого-то неизвестного мужчины, который трусливо шлет ей эти записки. Как будто делая одолжение для нее. Смяв записку в руке она направилась к бару.

– Впечатлен?! – зашипела она. – Прошу прощения. Вы шлете мне это?! – положив перед официантом белую бумагу, она стала ждать реакции.

– Нет, мисс. Это передал мужчина. Вчера и сегод… – но не дав ему закончить, она перебила его.

– В таком случае, я прошу меня простить и передать ему послание, если он вдруг опять вздумает что-то вам оставить для меня: пусть больше не старается!

– Моя смена сейчас заканчивается, боюсь я не смогу вам помочь, – обиженно ответил ей Коллин.

– У вас есть, чем записать? – заметив ручку в нагрудном кармане у официанта и не дождавшись ответа, она выхватила ее и гневно, продавливая мятую бумажку, написала:

«Прошу прекратить эти нелепые письма. Я не общаюсь с мужчинами, которые трусливо передают записки, как в школе.»

Расплатившись, забрав вещи, она выскочила из «Saint Espresso», вбивая каблуки в темный от дождя асфальт, выпуская пар.

Рухнув в кресло в своем кабинете и положив забитую мыслями голову на руки, она простонала:

– Я никогда не найду мужчину…

Гермиона прокляла себя уже сотню раз, пока преодолевала расстояние от кофейни до Министерства и от лифта до ее кабинета. У нее отличная логика, и вскоре гриффиндорка поняла, как же она сглупила сгоряча написав эту ерунду. Эти мысли душили ее. Выводили из себя. Вся эта борьба разрывала её изнутри. Пока ей приносили документы, пока она проводила совещания, пока раздавала указы – все это время она думала о нем. О том незнакомце, который заметил ее и, возможно, она понравилась ему в своем обычном облике Гермионы Грейнджер. Заучки. С копной волос, торчащей во все стороны. С книгой в руках. Даже такой ее вид побудил прислать ей эту записку. Она погорячилась. Ведь она его даже не знает. Не стоило ей обижаться на незнакомца – скорее всего, он просто флиртовал.

Чем ближе время приближалось к обеду, тем сильнее она хотела остаться в Министерстве и не идти по традиции в кафе. Она струсила. Решив забежать после работы за своей порцией фраппе, она осталась в кабинете, погружённая в свою любимую работу.

Перечитывая свою готовую речь на пергаменте, она скупо выругалась на нехватку света. Распрямившись в кресле, она опешила – на улице было темно. Разминая затекшую шею, девушка решила отправиться домой, ведь на часах уже было полдевятого вечера. Не впервой Гермионе быть увлеченной делом и потерять ход времени.

Набравшись смелости, она переступила порог кофейни, которая оказалась, на удивление, пустой. Грейнджер решила, что если встретит Коллина, то обязательно извинится перед ним. Но его там не оказалось. Бармен беседовал с официанткой, столики были пусты. Гермиона направилась на свое излюбленное место и увидев то, что лежало на столе – оцепенела.

Розовые бутоны пионов приковывали взгляд девушки. Ошибки быть не должно, они предназначались ей. Под ними лежала сморщенная записка, на которой Гермиона гневно выводила строки шариковой ручкой. Дрожащей рукой она потянулась за кусочком бумаги, чтобы прочитать ответ незнакомца.

Комментарий к 1

Всем привет. Я специально не стала ставить помимо Гермионы еще одного героя в описание. Пускай он пока будет незнакомцем для вас, как и для нее)

А вообще будет интересно услышать ваши предположения.

Всем приятного чтения.

========== 2 ==========

«Не хотел тебя обидеть. Прости. Трусость здесь ни при чем. Могу я попросить твой номер телефона?»

Фраппе давно выпит. Гермиона не знала, сколько здесь просидела. Но впервые она столкнулась с тем, что не знает как поступить. С одной стороны, она жаловалась втихую самой себе на то, что пора бы ей найти кого-то, но, с другой стороны, решиться на отношения с маглом она боялась. Еще в кабинете она гадала: магл это или волшебник, и, прочитав записку, отмела второго. «Номер телефона».

Нет, она не брезговала отношениями с маглами. Она боялась последствий. Как потом рассказать ему кем ты работаешь? Кто ты есть? Как рассказать ему, почему ты с собой носишь деревянную палочку? Как рассказать ему, что метла у нее в доме с автографами отнюдь не для уборки. Вопросы копились и копились. Страх рос.

С каких пор героиня войны, помогавшая знаменитому Гарри Поттеру убить самого темного волшебника, будет бояться отношений? С каких пор девушка, которая целый год скрывалась от Пожирателей смерти и приспешников Темного Лорда в поисках крестражей и ограбившая самый защищаемый банк, будет бояться отношений? Она летала на драконе и на гиппогрифе, она, в конце концов, была на волоске от смерти! Гриффиндорцы не трусы, а уж Гермиона – тем более. Она не будет бояться.

Достав чистый лист, оторвав от него небольшой клочок, девушка аккуратными цифрами вывела номер домашнего телефона. Отдав ручку бармену и передав ему записку, она распрощалась и ушла домой. Это был первый случай, когда она зашла в кофейню за любимым напитком и вышла из нее с цветами и счастливой улыбкой.

На следующий день в любимом кафе ее ждал только кофе. Без записок. Без пионов. Без незнакомца. Немного расстроившись, Гермиона направилась на работу: сегодня был первый день проверки. Она главный инспектор в этом рейде. Поспешив на свой этаж, зайдя в лифт, кованные дверцы резко остановила чья-то рука.

– А ведь день только начался… – прошептала она себе под нос, на что сразу получила ответный взгляд, полный ненависти и холода.

– Грейнджер? – поприветствовал он.

– Малфой, – ответила кивком с толикой ненависти.

И без того узкий лифт оказался еще меньше. Слишком маленький для двоих. Слишком тесный. Слишком душный. Слишком было всё.

Она встречала Драко Малфоя после войны несколько раз. Его семью оправдали. Люциуса понизили в должности, но зато его сын возглавил отдел темных тайн. Последний курс в школе он был незаметной тенью в школьных каменных коридорах. Держался в стороне. Отвечал только по делу. Он изменился. Но неизменным остался его взгляд. Презрительный, надменный, полный отвращения к таким как она. В Хогвартсе он был старостой школы от мальчиков, она была от девочек. Их совместное патрулирование выпадало на один день. Пятница. Она ненавидела вечера пятницы. За весь год он перекинулся с ней всего парой фраз. Но это было хуже, если бы он, как обычно, высказывал ей все в лицо. Об ее принадлежности, об ее грязноте крови. Но он молчал. И это выводило из себя. Гермиона не знала что у него на уме. Часто она шла позади него и наблюдала. Осанка аристократа, вздернутый подбородок и пепельно светящиеся в темноте от факелов волосы. Картина завораживала своей неординарностью. За красивой внешностью Малфоя скрывалась прогнившая душа. И сейчас она будто очутилась на патрулировании школы. Только вместо темных коридоров – лифт. Она стоит позади слизеринца и вновь смотрит в его спину. Он изменился опять. Стал выше, вырос в плечах. Но таким же неизменным оставалась его осанка и пронзительный взгляд полный отвращения. Она чувствовала это даже когда Малфой стоял спиной к ней. Удивившись своей храбрости, набрав в легкие воздух, она сказала:

– Малфой? – он все так же остался стоять к ней спиной, только немного повернув голову к ней. – На следующей неделе я прибуду в твой дом с проверкой. Пожалуйста, приготовь бумаги по всем своим эльфам и подготовь дом, чтобы моя комиссия смогла аппарировать.

Он ничего ей не ответил, лишь кивнул и вышел на своем этаже. Когда закрылась дверь лифта, Грейнджер облокотилась на стенку и громко выдохнула, и с удивлением поняла, что не помнит его голоса, а ее фамилия, сорвавшаяся с его губ, едва ли была слышна.

Обед Гермиона с радостью пропустила, ведь в это время инспекция во главе с ней отправилась в первый дом. Она решила, что первые рейды должны пройти под ее началом, чтобы указать своим сотрудникам на что нужно обращать внимание, как правильно разговаривать с домовиками и, как ни странно, с их хозяевами. Не все были довольны новым законом по защите домовиков. Грейнджер вкрадчиво объясняла маленьким пугливым человечкам, которые смотрели то на нее, то на своих хозяев с маслеными от слез глазами, что они имеют право получать за свою работу деньги, что побои – это неправильно, и они могут жаловаться на это в ее инспекцию. Это было словно гром среди ясного неба. Столько слез она не видела ни разу в жизни. Она предполагала, что будет не просто, но оказалось все еще хуже. Успокаивая сначала домовиков, затем внося их в реестр, где строго черным по белому выводилась их заработная плата, которая должна была поступать каждый месяц начиная с этого дня и отражаться на заколдованной бумаге. Потратив больше четырех часов только на один дом, она поняла, что рабочее время закончилось. Утешив себя, что работа в следующий раз пойдет намного быстрее, ведь в первый раз всегда сложно. С опытом все наладится.

Желание зайти в кофейню совершенно не было. Гермиона очень проголодалась и аппарировала сразу в свою квартиру. Стряхнув неудобные каблуки, понежившись на удобном диване, она направилась на кухню. Кормить себя и рыжего приставалу, который терся об ее ноги, оставляя на брюках рыжую шерсть.

– Глотик! Отстань! – поставив перед ним миску, Гермиона начала доставать продукты из холодильника, чтобы приготовить ужин на одну персону.

Поставив легкую музыку, налив себе бокал вина и стоя перед плитой, раскачивая бедрами в такт мелодии, Гермиона помешивала болоньезе, как вдруг раздался телефонный звонок. Девушка поняла, что звонит мама или отец, так как они давно не общались из-за ее плотного рабочего графика; она с удовольствием сняла трубку.

– Алло? Привет, я ждала, что ты позвонишь! – радостно ответила Грейнджер, переступая через кудрявый провод старого телефона.

– Вот как?

Она опешила. Остановилась как вкопанная по середине кухни. Это был он!

– Мне очень приятно, если это действительно так, – она заметила, что у него красивый голос. – Бармен сказал, что ты улыбалась, когда писала свой номер.

Гермиона благодарила Бога, что через телефон не видно, что она краснеет.

– Вот черт! – прокричала Грейнджер, подлетев к плите, на которой уже начал подгорать соус. И хлопнула себя по лбу, поняв какую глупость сморозила.

– Как ты узнала моё имя? – послышался смех из трубки.

– Прости, у меня соус подгорел, – начав оправдываться и сильнее краснеть, девушка пыталась усмирить свое сердце, которое стучало пробивая дыру в ребрах.

– Любишь готовить?

Она услышала, что он сделал глоток и поняла, что в его бокале есть лед.

– А ты пьешь виски со льдом?

За секунду Гермиона поняла, что отвечает вопросом на вопрос. Ей стало не по себе. Она даже с Роном не чувствовала эту эйфорию от простого разговора даже по телефону, не зная с кем общается.

– Тяжелый день? Ты не пришла сегодня на обед, – голос с хрипотцой еще больше вывел ее из строя.

– Да, на работе просто какая-то чертовщина, – отчитавшись, засмеялась. – Сегодня я первый день проводила инспекцию по защите прав эль… Животных. А у тебя? Как прошел день на работе? – поспешила перевести тему.

Она проклинала себя за эту оговорку. Незнакомец точно магл и наверняка решит, что она свихнулась, услышав об упоминаниях эльфов.

– Интересная работа у тебя. Хотел бы я увидеть, как ты проводишь эту… инспекцию, – он посмеялся. – У меня тоже завал…

Их разговор тянулся с легкостью. Гермиона успела поужинать, красивый голос желал ей приятного аппетита. Они часто смеялись, как будто знали друг друга очень давно, такой легкой была их беседа. Девушка заняла свое любимое место на диване, вытянув ноги и смотря перед собой на журнальный столик, где стояли потрясающе красивые пионы.

– Спасибо за цветы, они бесподобны!

– Они растут у меня в саду. Если открыть окна, то комнаты зальет неописуемый запах этих цветов.

Грейнджер расцвела. Как его цветы в саду. Как бутон пиона у нее в вазе. Она была счастлива в этот миг. Говорить ни о чем и обо всем с незнакомцем.

– Я-я не знаю твоего имени, – вдруг резко села на диване и начала угадывать его про себя.

– А… Амадей…

Она не услышала, как его речь запнулась, отвечая ей. Она пыталась представить его внешность с помощью воображения, которое ей ни капельки не помогало. Ее будоражил красивый низкий голос.

– А сколько тебе лет? – ее понесло. Она желала заполнить пробелы. Ведь он ее видел. А она ничего не знала о нем. И это ничего хотелось стереть и нарисовать полноценную картину.

– Мне двадцать четыре.

«Как мне» – с облегчением выдохнула Гермиона.

– Знаешь, я ведь только видел тебя, а имени тоже не знаю.

– Гермиона…

– Расскажи о своем детстве, может быть о школе? – его вопрос поставил ее в тупик.

Замешкавшись, но через секунду она придумала, что рассказать.

– Я училась в частной школе. Там было четыре факультета. Школьная жизнь была скучной, – солгала она.

– Прямо так? Никаких интриг? Воин между факультетами?

– Еще каких воин! – весело рассмеявшись, продолжила. – Наш факультет ненавидел, скажем так, мы их называли змеями.

– Змеями?

– О да! Очень изворотливые, подстраивающиеся только под то, что выгодно им. Идущие по головам. Особенно Малфой!

– Малфой?

Она сжала трубку сильнее, поняв, что упоминать этого хорька не стоило. Но Амадей оказался таким приятным собеседником, что ему хотелось поведать все свои тайны, в пределах допустимого. А Малфой считался допустимым. Рассказ о плохих парнях еще не предел секретов.

– Да. Драко Малфой. Богатый, заносчивый папенькин сынок, самовлюбленный и с отвратительным характером! Хотелось придушить его зеленым галстуком.

В трубке послышался раскат смеха. Он оказался таким заразительным, что Гермиона не поняла, как сама начала смеяться.

– Не могу поверить, что такая хрупкая и красивая девушка может задушить кого-то галстуком.

После слов «красивая», поперхнувшись, смущенно начала мять край своей домашней футболки.

– Зеленым галстуком? – успокоившись спросил он.

– У наших факультетов были разные цвета. Я училась на… львином. У нас были красно-золотые цвета, у барсуков – желтый, у орлов – синий, а у этих змей – зеленый, – не заметив, как при упоминании у нее сорвался голос. – И знаешь, что самое смешное? Все эти школьные года, о Боже, ты сейчас будешь смеяться надо мной.

– Обещаю, не буду!

– Все эти года моим тайным желанием было примерить зеленый галстук.

Хохот. Вот что она услышала в трубку. В данный момент Гермиона была самой счастливой девушкой на свете. Сидеть на своем любимом диване, гладить толстого Живоглота и смеяться до слез с парнем по телефону над ее секретами.

– Поверить не могу, – его голос ласкал слух. – Знаешь, я завтра не смогу присоединиться к тебе в кафе. У меня важная встреча. Но я могу тебе еще раз позвонить вечером?

– Да! – слишком резко и слишком громко ответила Грейнджер. Не веря своему счастью.

– Тогда спокойной ночи, Гермиона…

– Спокойной ночи, Амадей…

Прежде чем повесить трубку, она могла поклясться, что услышала звук клавиш пианино.

========== 3 ==========

Утро для рыжего низлла началось голодным. Встав со своего любимого места, которое он занимал у окна по причине прохлады, он потянулся выпуская когти на изрядно потрепанные обои. Живот у Живоглота был пустым и жутко урчащим. Прыгнув на хозяйку, спящую глубоким сном и улыбающуюся от прекрасного сновидения, он протяжно мяукнул и начал мурлыкать в лицо, побуждая ее проснуться.

– Глотик! Перестань! – отпихнув от себя морду, которая щекотала ее своими усами, она резко поднялась с постели. – Мерлин! Который час?

Посмотрев на заколдованные песочные часы, девушка несколько секунд соображала, почему они показывают половину десятого. Сердце у Гермионы начало биться чаще от осознания того, что она проспала впервые в жизни.

– Не может быть! Почему не сработал будильник? – ругала она себя, впопыхах собираясь на работу. Скорости сборов позавидовали бы курсанты аврората. Грифиндорка собралась почти за пять минут. Почистив зубы, не позавтракав и полностью забыв причесаться. Выбор одежды пал на черные джинсы и такого же цвета тонкую водолазку. Просыпав мимо миски корм любимому приставале, которого она благодарила, что его голодный живот заставил ее разбудить, а не проспать еще дальше, она аппарировала.

Ровно в десять сорок две Гермиона Грейнджер была у себя в кабинете, в котором ее ждал гость.

– Гарри! – немного покраснев от своего опоздания, обняла лучшего друга.

– Герм, вот никогда бы не подумал, что ты умеешь опаздывать, – посмеявшись и получив тычок в бок, он отступил, давая подруге пройти на свое место. – Нас вызывают к Министру.

Бросив сумку на стол, приземлившись в старое кожаное кресло, девушка еще секунду фильтровала информацию, с которой пришел Гарри.

– Зачем? Что-то случилось? Если он будет говорить об очередном бале в честь победы над Томом Реддлом, то я не пойду.

Каждый раз такие балы заканчивались восхвалением золотой троицы, вспышками фотоаппаратов и отвратительно пошлыми и лживыми статьями на следующее утро в «Ежедневном пророке», сватавший ее с любым мужчиной, который пожимал ей руку на случайной колдофотографии.

– Боюсь тебя огорчать, но ты права, – ответил друг, рассматривая свои ботинки. – Но в этом году они хотят сделать благотворительный вечер в поддержку детей, которые потеряли своих родителей во время войны.

Гермиона прикусила язык за слова, которые сказала недавно. Ей стало стыдно от того, что она могла бы не прийти на этот бал. Кто как не она знала с чем столкнулись волшебники во время войны. Сколько смертей она принесла. Сколько семей оставила без родных.

– Почему Кингсли собирает нас? Ведь раньше были обычные пригласительные?

– Он решил собрать всех сегодня, кто участвовал в битве за Хогвартс. Сказал, что это важно, – протянув ей пергамент, Гарри сел напротив стола хозяйки кабинета.

«Гермиона Грейнджер, прошу сегодня вас посетить мой кабинет в одиннадцать часов для важного собрания.

Кингсли Бруствер. Министр магии Великобритании»

Оставшееся время, которое друзья провели по дороге в кабинет министра, потратили на дружескую болтовню. Гарри рассказывал ей как дела у его детей, о том, как Джинни уговаривает мужа взять отпуск и отправиться в путешествие. Рассказывал ей, как Рон в очередной раз влюблялся в свою поклонницу, а на следующий день, протрезвев, смущенно ретировался.

Они зашли в просторный кабинет, который был больше похож на музей с редкими артефактами и увидели, что уже многие собрались. Гермионе было приятно вновь встретить Невилла, который сейчас работал в Хогвартсе, помогая профессору Стебель, Полумну, с которой они крепко обнялись, на что она сказала гриффиндорке, что от нее пахнет любовью, с Симусом, Парвати, Ханной, Дином, Падмой. Джорджа, который одаривал всех своими новыми изобретениями. Все радостно приветствовали друг друга, усаживаясь за круглый стол, который проецировал карту министерства.

Гермиона, повернув голову направо, с ужасом поняла, что лучше бы потратила еще пару минут дома, для укладки, так как ее волосы сейчас больше походили на воронье гнездо. Убедившись, что все заняты разговорами за столом, покраснев, она достала палочку и прошептала заклинание, которое вмиг сделало ее положение на голове в разы лучше. Вздохнув и улыбнувшись своему отражению в зеркале, она собралась сделать шаг в сторону стола, как вдруг открылась дверь и в кабинет, чеканя шаги, зашел Малфой. В комнате разом стало тихо. Послышалось недовольное цоканье и перешептывание. Никто не спрашивал, что он здесь делает, прекрасно понимая, что Драко был участником этой битвы точно так же, как и любой здесь находящийся в кабинете. Гордо подняв голову, никого не поприветствовав он занял место и начал увлеченно рассматривать свои аккуратно подстриженные ногти на длинных изящных пальцах.

Гермиона так и осталась стоять на месте, застыв и наблюдая за блондином, поймав себя на мысли, что когда он проходил мимо нее, она уловила приятный аромат, который не могла вспомнить, где еще его чувствовала.

– Рад, что вы все собрались!

Тишину прервал виновник встречи ветеранов войны. Кингсли промчался мимо всех в фиолетовой мантии, которая шуршала от каждого его шага. Заняв место во главе стола, он обратился:

– Гермиона, прошу, присаживайтесь! В ногах правды нет.

Все головы, кроме платиновой, повернулись в ее сторону. И девушка со страхом поняла, что свободное место осталось рядом с Малфоем. Выругавшись, она присела на край стула, лишь бы быть дальше от слизеринца, который был одет с иголочки. Черный костюм и черная водолазка под горло идеально сочетались с его бледной кожей и белыми как бумага волосами. Она на секунду отругала себя, что проспала и не подготовилась как следует, виня свой неряшливый внешний вид. Она рядом с Драко была оборванкой с растрепанными волосами. Удивительно, как одинаковый цвет одежды и фасон может по-разному сидеть на каждом человеке. Ее собственная черная водолазка вдруг начала душить ее.

– Через три недели состоится благотворительный бал, – начал министр. – Прошу передать всем, кто не смог присутствовать на этом собрании. Что явка обязательна. Нам нужны ВЫ ВСЕ. На празднике будут состоятельные люди, которые готовы расстаться с немалыми суммами ради благого дела, если все участники будут присутствовать и рассказывать правду, которую слышали все. Я понимаю, что вы не хотите этого, но прошу вас ради тех, кто потерял многое в той войне. Многим стыдно попросить о помощи. И я хочу дать ее им, и вы в этом поможете.

Еще несколько минут Кингсли рассказывал всем о месте проведения этого бала, о речи, с которой должен выступить Гарри Поттер. И все это время гриффиндорка вертелась на стуле. Ей было жарко. Ее левая нога почти касалась ноги Малфоя, она почти чувствовала исходящее от нее тепло. Краем глаза она видела, что он смотрит прямо перед собой, скрестив руки на груди, делая вид, что ему это не интересно. За все собрание он так и не произнес ни слова. Даже не смотрел ни на кого, кто задавал вопрос о его присутствии. Он был не здесь, в себе, далеко. Ее начало это выводить из себя, ее логический ум не давал ей покоя, она хотела анализировать Драко Малфоя, краснея от этого еще больше. Почему он держался в стороне? Тот, кто вечно тянулся к лучам славы и внимания, тот, кто язвил по любому поводу, тот, кто готов был идти по головам, вдруг после войны стал самым неинтересным человеком во всем волшебном мире. Он стал для нее пустым. Будто змей потерял в той битве нечто больше, чем достоинство и уважение. Он потерял смысл жизни. И все его существование похоже на автоматические действия. Она не видела его на вечеринках, которые Гермиона сама посещала очень редко. Она не встречала его на встрече выпускников, даже Пэнси и Блейз потеряли с ним связь. Он отменил помолвку с Асторией. Он съехал из Менора. О нем не писали в газетах, сначала она предполагала, что он откупился от них, заплатив немалую сумму, чтобы его не доставали, но именно сейчас, сидя рядом с ним, она поняла, что дело не в докучающих репортерах. Дело намного серьезнее.

«Что с тобой, Малфой? Кто ты? Что с тобою сталось?» – кричали мысли в ее голове.