Текст книги "Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2"

Автор книги: Вилма Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Прежде всего я хочу понять, что происходит в Египте, – сказал Ной. – Есть ли смысл в том, о чем говорит Таисмет?

Задавая Кагемни вопросы, Ной старался, прежде всего, понять, неужели этот умудренный опытом старик отважится на бунт.

– Сколько тебя не было в Египте?

– Три года.

– Долгий срок. Все это время народ внимал ереси жрецов Амона, предавался разврату, пьянствовал и воровал! Ты заметил, как изменились Фивы?

– Да, появилось много богатых людей, – Ной взял из большой вазы, стоящей на маленьком столе, большую гроздь винограда.

– Это были прекрасные годы для тех, чей успех в жизни зависит от хаоса и неразберихи. Знаешь, почему много богатых? Потому что стало еще больше бедных, – у Кагемни сбилось дыхание, и он со свистом втянул в себя воздух. – Когда ломаются устои, люди превращаются в шакалов. Царские амбары разворованы. Зерно распродается втридорога или вывозится в Ливию. Поля засеяны ячменем, из которого делают пиво, и этим пивом спаивают простой народ, чтобы он не роптал. Фивы уже давно превратились в огромную столицу смерти. Детей рождается все меньше и меньше, мало кто доживает до пяти лет. Город забит голодранцами с северных и южных окраин Египта, из неведомых просторов Азии. Кого тут только нет: ливийские наемники, которым уже год не платят жалование, торговцы из Библа и Финикии, непонятные люди – потомки какого-то Иосифа, который служил великому Сети, проходимцы с берегов Библа. Не город, а проходной двор! Люди озлоблены от тесноты, шума, крика, воровства и драк. Скоро красивой женщине нельзя будет появиться на улице. Везде Азия! Сплошная Азия! Нет больше египтян!

– Бог покидает страну, в которой плохой правитель, – заметил Ной.

– Да, от Сиамуна нет никакого толка. Сидит себе на севере, в Танисе[26]26
  Танис – номинальная столица Египта в дельте Нила.


[Закрыть], и плевать ему на все, что южнее Мемфиса. Номовая знать совершенно отбилась от рук. Повсюду на Ниле появляются цари-самозванцы. Богов тоже разобрали по номам, каждый из них покровительствует своему клочку земли.

– Так было и раньше.

– Много чего было раньше. Но еще никогда поклонение разным богам не создавало разных египтян, – Кагемни тяжело вздохнул. – На границах номов жители забрасывают грязью статуи чужих богов, а наемники закидывают их камнями из пращей. Для них египетское вообще не свято.

– Значит, всему пришел конец?

Кагемни снова вздохнул.

– Я знаю одно: знать, предавшая государство, и народ, потерявший интерес к жизни, – вместе окончат свой путь в помойной яме.

– Может, не все еще потеряно? – вяло возразил Ной. – Поругание иногда укрепляет душу. Вспомни то время, когда в Египте хозяйничали гиксосы. Они издевались над народом, но в конце концов были изгнаны.

– Ты говоришь о внешних врагах. С ними справиться не так сложно. Сейчас Египет разрушают сами египтяне. А это куда страшнее. Страна разваливается изнутри. Жрецы и номовая знать, вся эта свора трусливых псов, мечтает только об одном – лишить страну всякой власти, чтобы воровать без страха.

– Тебе не кажется, что ты слишком идеализируешь прошлое. Когда оно было настоящим, то обладало той же пустотой.

– Может быть. Чем старше я становлюсь, тем больше печали приходит. Но одно я знаю наверняка: надо возвратиться к тем временам, когда Египет поворачивался к остальному миру спиной, и заняться своими делами.

– А что первый жрец?

– Первый? О-о, когда кто-то тонет, что-то всплывает. По-моему, им овладело безумие. Он уже надел доспехи из тайных знаков и присвоил себе кучу новых титулов: «Сын Амона», распорядитель житниц, правитель Куша, глава войск, «казначей бога» и в довершение всего он взял себе тронное имя Тит-Хеперу-Ра.

– Знаю!

– Этому сукиному сыну нужна власть, но не во славу Египта, а на потребу низменным инстинктам. Правда, он пытается подражать Менхеперре[27]27
  Первосвященник Фив, объявивший себя царем Верхнего Египта за 50 лет до описываемых событий.


[Закрыть]. Но ему до него далеко. Редкая сволочь! После Менхеперры никто из великих жрецов не пытался надеть на голову царскую корону.

– Я тоже думал, что великие жрецы забыли дорогу на светский престол. Но нет. У Титуса – как мы его зовем – большие планы. Он считает, что лучше быть первым в Фивах, чем вторым в Танисе. Дело лишь за божественным откровением. Он сам его напишет, произнесет, истолкует и огласит. Ладно, хватит о нем.

– Кто у него чати[28]28
  Чати – должность, несущая ответственность за распределение богатств по приказу царя.


[Закрыть]?

– Некто Буль Бур, пришедший откуда-то с Севера.

Кагемни сморщился от боли и вынул из стоящего перед ним сосуда несколько устриц. Открыв беззубый рот, он положил прохладные устрицы на воспаленные десна. Ной понял, что ему трудно говорить.

Некоторое время они молчали.

– Буль Бур управляет Белым домом[29]29
  Белый дом – административное здание, а белый цвет – символ Верхнего Египта.


[Закрыть], – наконец прошамкал Кагемни.– Он собирает Совет, пишет указы от имени Титуса. Пытается всех убедить, что правление Титуса предрешено самими богами. За это ему присвоили высший жреческий сан, хотя он не одухотворен ни Ху, ни Сиа[30]30
  …ни божественным словом, ни божественным разумом.


[Закрыть]. Теперь он не просто Буль Бур, а Ур Буль Бур[31]31
  Ур – высокий, возвышенный.


[Закрыть], – Кагемни громко высморкался. – Эта мразь берет мзду даже за принесение жертвы богам. Но ничего! Есть еще Высшая Справедливость. Его дела будут взвешены на весах времени, и грозный судия Атму[32]32
  Взвешиватель душ.


[Закрыть] превратит его душу в то животное, которому он уподобился своими пороками при жизни.

– Как им удается управлять Фивами?

– Их сила в ста глазах. Город наводнен доносчиками.

– Я видел толпы голодных.

– Да, я говорил с Титусом и сказал ему, что велик тот владыка, чье богатство заключается в счастливых людях. Знаешь, что он мне ответил? Он ответил мне, что беднота дает представление о широте жизни. Как было бы тесно, если бы страна состояла только из богатых людей! Представь, он так и сказал! Что я мог на это ему ответить? Недаром древние говорили, что чем больше живот, тем шире взгляд на жизнь. Мой живот в три раза меньше, чем у Титуса, и нечего мне было лезть к нему с разговорами.

Кагемни встал, подошел к окну и выплюнул устрицы наружу.

– Но самое ужасное в том, что начали торговать землей. Это конец всему. Захват земли оправдывается знамениями бога в пользу совершенно конкретных лиц. Оракулы записывают знамения на папирус. А ты прекрасно знаешь – то, что написано на папирусе, не исчезает даже в огне. Я видел сотни бумаг на землю. Правая рука Буль Бура, некто Хувхор, которому Титус присвоил звание «почтенный хранитель тайн», провел опись царских земель и тайно приписал храму тысячу арур земли.

– Теперь понятно, откуда в центре Фив богатый жреческий квартал, – Ной высыпал косточки винограда, скопившиеся в руке, на тарелку.

– Да, – согласился Кагемни. – Людьми движет не воля богов, а алчность. Когда я думаю об этом, то впадаю в ересь. Какая разница, кто будет править Египтом. Главное – сохранить собственность и привилегии.

– При гиксосах египтянам тоже жилось несладко.

– Так было только в Дельте, – Кагемни устало растягивал слова. – А номовую знать Юга гиксосы вполне устраивали. Даже больше, чем власть царя. Вспомни, что написано в школьных папирусах. Когда царь Камос призывал вельмож южных номов присоединиться к нему, чтобы изгнать врагов, что они ему ответили? Что им присутствие гиксосов в стране не мешает, – Кагемни прикрыл глаза и процитировал: «Нам спокойно в нашей части Египта. Крепки Фивы и Суана вплоть до страны Куш[33]33
  Египетская крепость Суану, расположена у первого порога Нила – современный Асуан.  Куш, или Нубия, страна за четвертым порогом Нила.


[Закрыть]. Возделываются лучшие земли. Быки наши пасутся в зарослях. Полба доставляется нашим свиньям. Мы владеем землей! Вот когда придет тот, кто станет действовать во вред нам, вот тогда мы и выступим против него». Видишь, я, старик, помню эти слова наизусть!

– Так, что ты предлагаешь?

– Пока ничего конкретного, – Кагемни совсем сник. – Чтобы поднять народ на борьбу, его надо обмануть. Но как? Не знаю. Надо ждать. Я послал двух человек в Танис. Одного с моим письмом к Сиамуну. Второй должен узнать, что происходит в Танисе, и рассказать нам. Тогда и примем решение, – Кагемни порылся в своих одеждах. – Вот мое письмо в Танис.

Ной быстро пробежал письмо глазами:

«Некогда прославлявший тебя народ теперь проклинает тебя. Трепетавшие некогда перед тобой соседи засылают в страну своих людей для разжигания смут и готовят войска для вторжения. Некогда богатая казна пуста. Некогда славные города наполнены мерзким развратом. Еще никогда истина не освещала пустыню. Похоть и воровство – вот удел народа. Разрушаются семьи. Жизнь опустошает душу. Люди ищут решение своих проблем через подкуп, разврат, ханжество, лицемерие и предательство. За реками вина не видно богов. Лишь немногие хотят услышать истину. И во всем этом повинен ты. Ты царь, который променял благословение и мудрость на грехи этого мира. Остановись у последней черты, за которой вечная смерть. Заклинаю тебя».

– Сильно!

– Мне нечего терять. Я уже на пути к Осирису. Правда, не думаю, что мне удастся упокоиться с честью. Народ требует отмены погребальных привилегий, – у Кагемни на глазах навернулись слезы.

Погруженный в размышления, Ной поедал виноград, отрывая ягоды одну за другой и не замечая его вкуса.

– Ты мне не рассказал, что происходит в Куше? – встрепенулся Кагемни.

– Война с нубийцами – только вопрос времени, – Ной кинул в рот последнюю виноградину. – Между четвертым и шестым порогом Великой реки начинается объединение племен. Как только слухи о наших распрях достигнут Нубии, они ринутся на Север. И нам их не сдержать. После ухода моего корпуса южная граница осталась неприкрытой. У третьих порогов какие-то банды перерезали весь скот египтян. В крепости Бухен[34]34
  Территория египетской Нубии.


[Закрыть] нет никого. Нубийцы легко дойдут до Головы Юга[35]35
  Область в районе острова Элефантина, где проходила древняя граница Египта, египетское название «Абу» – «слоновый».


[Закрыть].

– А что будет с египтянами, которые живут в Куше?

– Народ погибнет. А о египетских жрецах в храмах Амона можно не беспокоиться. Они тоже хотят независимости Нубии от Египта. Зачем им Фивы? Я видел кушитскую царицу Анатере в головном уборе Исиды. Они там все уже поклоняются нашим богам, – Ной щелкнул пальцами. – Ох, и красивая же баба! Египетские жрецы ползают перед ней на брюхе.

– Да, нет больше египтян, – повторил Кагемни.

Ной понял, что пора заканчивать разговор. Но ему хотелось еще кое-что узнать.

– По дороге сюда мой корпус голодал. Нас пытались разместить в каких-то сараях, но мы вернули свои казармы.

– Знаю. Ты поссорился с самим Буль Буром.

– Ур Буль Буром!

– Кстати, мне донесли, что он готов обвинить тебя в воровстве военной добычи в Нубии. Что там у тебя произошло?

Ной грустно улыбнулся:

– Я выгрузил почти весь свой груз в Семне и принял на борт беженцев. Им еле хватило места. Если Буль Бур выдвинет против меня обвинение, я буду требовать суда в Танисе, поскольку формально я обворовал самого царя. Придется ехать в Танис. Меня там ждут не дождутся.

– Будь осторожен.

Нефер уплатил двумя золотыми кольцами за платье и новый парик, чтобы явиться к первосвященнику в приличном виде.

Титхеперура сидел в роскошном кресле. Его массивное тело было словно отлито из бронзы, а гладкая кожа, обтягивавшая крепкие мускулы, тускло отливала медью. Голову с высоким лбом охватывала диадема, посредине которой красовался золотой Урей с короной Верхнего Египта. Широкое ожерелье-воротник из драгоценных камней покрывало половину груди, а нижняя часть была обернута широкой повязкой. Обнаженные руки украшали золотые обручи.

– Я предлагаю тебе должность писца и хранителя тайн некоторых моих дел. Но боюсь ошибиться, – низкий голос первосвященника рождался где-то в глубине его широкой груди.

– Мои дарования скромны, но службой у вас я смогу прославить богов, давших нам письменность, – ответил Нефер.

Титхеперура кивнул головой:

– Вот и прославишь. Кто твои родители?

– Я ничего о них не знаю. Говорят, что они погибли, когда орды нубийцев напали на Верхний Кемт.

– Было такое. А где ты учился?

– Меня отдали в жреческую школу в Оне, вы знаете, она лучшая в Кемте. Но я не захотел становиться жрецом и пошел учиться на скульптора и писца. Много работал. Но до сих пор не имею звания писца, получившего дощечку.

– Это поправимо. Завтра же ты все получишь, если справишься с сегодняшним заданием.

– Справлюсь, – Нефер повернул руку, чтобы были видны иероглифы у него на запястье. – Мне помогут эти иероглифы.

– Что они значат.

– Это оберегающий знак. Меня обвиняют в кощунстве.

– Почему?

– Меня не любят. Всем другим скрибам очень дорого обошлось учение. Их учили рисовать священные письмена поркой. По сто ударов в день камышовыми прутьями. Все молодые скрибы – ослы, которых бьют. Потом они остаются ослами на всю жизнь. А меня никто никогда не бил.

– Ты действительно отличаешься от других скрибов. Теперь я понял, почему. Мне говорили о твоих блестящих способностях и упорстве. Но главное – у тебя нет ни родственников, ни друзей. Это меня устраивает, ты понял? – Титхеперура передвинул свитки папируса, лежащие на столе, и с деланым равнодушием спросил: – Говорят, что ты знаешь какую-то тайну иероглифического письма.

– Никакой тайны нет. Иероглифы появились в те времена, когда боги создавали этот мир.

– Ладно. Ты будешь служить только мне, и я позабочусь о твоем будущем. Малейшая провинность будет стоить тебе головы. А теперь – за работу! Надеюсь, ты знаешь, что за неправильные записи в официальных документах закон предписывает отсекать руку? Да? И что я делаю с теми, кто не держит язык за зубами, тоже знаешь.

Нефер сел на пол и разложил перед собой письменные принадлежности: сухие краски и чернила, миниатюрную каменную ступу с пестиком для растирания красок, кисточки маленький сосуд с водой. Потом скрестил ноги и положил на колени развернутую часть папируса. Поддерживая его левой рукой, он смочил кисточку и стал ждать.

На низком столе лежал запечатанный свиток папируса. Это было послание фараона. Но сначала Титхеперура просмотрел обычные письма. Нефер записывал его краткие замечания, чтобы по ним подготовить ответ.

Первосвященник быстро устал, и последний папирус Нефер зачитал вслух:

«Я – свободная женщина Египта. Я вырастила восемь детей и обеспечила их всем необходимым для начала их взрослой жизни. Но теперь я постарела и созерцаю, что мои дети не заботятся обо мне больше. Поэтому я передам мою собственность тем, кто позаботился обо мне, и не дам ничего тем, кто пренебрег мной. Половину того, что я имею, завещаю храму Амона и надеюсь, что его слуги защитят меня от мести моих детей».

– Ответь ей самыми проникновенными словами благодарности, какие только знаешь, и заверь ее в нашем почтении.

Наконец первосвященник сломал восковую печать и развернул свиток с посланием фараона.

Краем глаза Нефер увидел, как Титхеперура пожал плечами, встал со стула и, прислонившись спиной к колонне, погрузился в глубокое раздумье. Время от времени он прихлебывал из кружки. Свиток лежал на столе. Нефер судорожно пытался прочесть текст, перевернутый вверх ногами. Ему удалось прочитать несколько строк.

 «…Мой дорогой сын несравненной сестры моей младшей Алчет, первый пророк храма Амона в Фивах, вице-король Нубии. Обращаюсь к тебе с просьбой, хотя могу приказать. Побежденные, но подлые народы моря нарушили мир и дружбу, которые его предки заключили с нашими предками. Они забыли власть наших богов. Они высадились на ливийских землях и стоят лагерем около Термы. Да соизволит первый пророк Амона, вице-король Нубии, главнокомандующий армиями Юга, прислать часть воинов Фиванского и Нубийских корпусов для защиты Таниса. Если ты промедлишь, мы погибли…»

Чем дольше Титхеперура думал, тем спокойнее становилось его лицо. «Это письмо слабого правителя, способного только гонять по постели своих многочисленных жен», – пробормотал он про себя, но губы его шевелились, и Нефер все понял.

Подойдя к столу, первосвященник сел и еще раз прочел послание, ерзая по обивке стула пухлыми ягодицами. Потом стал диктовать ответ:

«Царь мой и мой повелитель, солнце мое, достопочтимый Нетжер-Хепер-Ра, Сиамон. единственный владелец всего Египта, земли, недр, воды, людей и животных, который царствует безраздельно. Да узнают все народы, живущие окрест, как велика наша мощь, как беззакатна наша слава! Да стекутся все народы к ногам нашим, как песчинки, гонимые ветром пустыни! Мы поразим ливийцев до западного угла неба…»

Тут Титхеперура остановился. Что писать дальше он не знал. Пусть эти дармоеды в Танисе справляются сами! Он не даст им ничего. Фиванский корпус нужен ему самому. А Нубийский корпус надо распустить: он потерпел поражение и поэтому опасен. Первосвященник погрузился в глубокие размышления. Будет еще хуже, если дать Нубийскому корпусу возможность насладиться победой над оборванцами ливийских пустынь. По дороге домой корпус сметет все на своем пути и провозгласит царем своего командира. Этого самонадеянного выскочку Ноя. Говорят, его жена царских кровей. Зачем подвергать себя опасности из-за проблем на Севере…

Нефер не умел читать чужие мысли, но по выражению лица первосвященника понял все или почти все.

На губах Титхеперуры промелькнула чуть заметная усмешка, и он кинул послание фараона Неферу.

– Я видел, что ты подглядывал, и тебе известно содержание этого письма. Что бы ты ответил?

Нефер ответил не сразу.

– Я бы сказал, что Нубийский корпус распущен. А наемникам Фиванского корпуса нечем платить жалование, и теперь они бесчинствуют на дорогах.

– Значит, ты хочешь написать правду.

– Нет, только часть правды. Это сильнее, чем ложь.

Первосвященник снова надолго задумался. За окном начало темнеть. Нефер от нечего делать вывел на ладони еще один оберегающий знак. Когда он поднял голову, первосвященник смотрел на него в упор.

– Что обо мне говорят в народе?

– Много чего. Вас не любят.

– Любят, не любят… Прибереги свою любовь для уличных девок! – первосвященник вцепился руками в подлокотники, его глаза недобро сверкнули. – Я должен внушать не любовь, а страх. Без устрашения народ не будет вести праведную жизнь. Несколько царей пытались освободить народ от страха, но это кончилось всеобщей неразберихой, – он ударил по подлокотнику кулаком. – А ты? Ты меня любишь?

У Нефера от страха на миг перехватило дыхание.

– Я люблю рисовать, и еще я люблю девушек.

Первосвященник стал заразительно смеяться:

– Смотри, при помощи своей дощечки для письма ты когда-нибудь сможешь достичь стоп фараона.

– Ваших стоп?

– Ты обвиняешь меня в том, что я хочу присвоить корону Верхнего Египта?

– Почему я? Об этом теперь судачат на каждом углу.

– А если и так, какое право ты имеешь распускать язык в священных покоях Амона?!

– Я не распускаю язык, – Нефер понимал, что сильно рискует. – Я просто хочу сказать, что нет смысла менять беспредельную власть над духом на ограниченную власть в мирских делах.

– Разве царь не имеет безграничную власть? – первосвященник удивленно поднял брови и тяжело опустился на стул.

– Нет, он должен подчиняться законам, которые ниспослали нам боги.

– С богами я как-нибудь разберусь.

Нефер пожал плечами:

– Но у Египта уже есть царь.

Титхеперура презрительно махнул рукой.

– Та-Кемт – это глыба, которую невозможно сдвинуть, не расколов ее на две части. Две земли, две короны, два царя.

– Великий и могучий Верхний Египет? – Нефер уже не мог остановиться и потому постарался придать лицу самое простодушное выражение. – А почему только Верхний и Нижний Египет? В стране десятки номов, и в каждом свой бог, а может быть, и свой царь. Почему не дать каждому местному царьку столько власти над своим народом, сколько он способен поднять?

– Ты смеешься надо мной!? – первосвященник сделал несколько нервных шагов по комнате. – Номовая знать просто вонючее дерьмо! Если бы я не знал, что ты выучился в хижине отшельника, а не в этих школах, где учат ереси, я бы отправил тебя в каменоломни. Но ты мне нужен.

Первосвященник подошел к столу, взял бронзовый шарик и бросил его в серебряную чашу. Раздался звон. В комнату вбежали слуги.

– Подготовьте палаты кебех[36]36
  Палаты для совершения омовения.


[Закрыть]. А ты, – первосвященник повернулся к Неферу, – иди в зал. Я буду говорить, а ты записывать. Это будет моя первая тронная речь.

– Речь царя? – сболтнул Нефер.

– Вон отсюда! – рявкнул первосвященник и надменно вышел из комнаты, неся впереди свой огромный живот.

Зал был набит битком. Ближе всех к креслу первосвященника стоял визирь Буль Бур, высокий худой человек с бритым, выпуклым черепом. Его серые глаза пристально смотрели в зал, время от времени в них появлялся холодный блеск. С другой стороны стоял смотритель палат Аменемхеб. Он превратил храмовые палаты в место непотребных оргий и зарабатывал на этом неплохие деньги. Рядом с ним переминался с ноги на ногу старейшина врат Фалех, торговавший из-под полы ливанским кедром, привезенным для ремонта храмов. Позади всех стоял еще один скриб и что-то записывал в свиток папируса.

Титхеперура плотнее запахнул на себе плащ и медленно поднял взгляд. Всех присутствующих охватил непреодолимый суеверный страх.

– Там, за этими стенами, думают только о жизни, – голос первосвященника подхватило эхо, – и видят лишь сегодняшний день. А боги и я видим день завтрашний.

Первосвященник вперил свой взгляд в потолок и произнес хриплым голосом:

– Да, я разрушаю. Но я и строю. Невозможно сразу заменить старое новым, ибо тогда страна останется без закона и обычая, обратясь в сборище одичалых негодяев. Я начну с Фив, превращу их в город, открытый всему миру, связывающий народы Внутреннего моря и Великой Зелени с глубинами Африки. Я расширю границы познаваемого мира далеко на Юг. Я сохраню в золотых саркофагах мумии всех царей Египта, которые сейчас свалены в кучу в одной из пещер Долины царей, – Титхеперура медленно обвел взглядом зал. – Храмы Луксора и Корнака станут самыми величественными в мире. Я восстановлю храм великой царицы Хатшепсут, и это место станет угодно богам. Я создам хранилище рукописей. Я уже отдал приказ переписать самые древние папирусы. У меня целая армия скрибов.

Голос первосвященника достиг пророческой высоты.

Нефер атаковал папирус точными быстрыми мазками, стараясь записать каждое слово.

– Боги предназначили меня для великих дел, – прорычал Титхеперура. – Пора! Я слышу зов богов. Нельзя ждать. Наше промедление задерживает воды Нила! Фивам нужна сильная власть. Завтра же приступаю к сооружению джеда[37]37
  Колонна, часть ритуала коронации.


[Закрыть]. – Над толпой жрецов и чиновников повис одобрительный гул. – Ты, – первосвященник повернулся к хранителю врат, – распишешь все ритуальные действия. Вся символика должна быть соблюдена. А ты, – он повернулся к Буль Буру, – организуешь народу праздник. Все вино и пиво должно быть выпито. А мои враги… Я подумаю о них позже. Женщина не в силах остановить волю богов. Если кошку нельзя убить, опасаясь возмездия, то можно хотя бы натравить на нее собаку.

Титхеперура разразился хохотом от своей шутки, и все остальные тоже начали гоготать.