Текст книги "Эльфийские сказки (СИ)"

Автор книги: Villano

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Сегодня ты будешь вылизывать мне пах и сосать мой член всю ночь, светлый мерзавец, – говорил Энарис, опуская Таркаэля на колени у своих ног.

– Как скажешь, мой Темный Принц, – покорно склонял белоснежную голову Таро.

Добирался до смуглой кожи губами и языком и заставлял Энариса терять разум от наслаждения. Опускал на траву, раздевал, ласкал, зацеловывал, не рискуя подниматься выше второго кубика на стальном прессе, доводил до изнеможения и добивался своего:

– Поцелуй меня в губы, Таро…

И он целовал. Запутывал пальцы в иссиня-черных длинных прядях, накрывал обоих серебряным покрывалом своих волос, качался на стальных бедрах и отдавал Темному принцу сердце, получая взамен лишь слабое эхо тщательно скрываемой нежности. Ничего больше. Это и было самой страшной пыткой, о которой Энарисадариэль даже не подозревал.

Властная рука забралась в волосы Таркаэля, возвращая его на грешную землю. Последняя ночь. Сожалел ли он о встрече с Темным Принцем? Нет. Боялся ли смерти? Нет. Лишь грустил о том, что провел с жестоким любимым так мало времени и не успел научить его любить и прощать.

– Твои волосы… почему они такие? – спросил Энарисадариэль, расплетая сложную косу и отпуская серебряную реку на свободу, чтобы утром заплести ее обратно.

Зачем он делал это? День за днем! Неизвестно.

– Темные на моих глазах убили мою мать. Я поседел за пару секунд.

– Почему ты не спас ее или, на худой конец, не умер вместе с ней? – повернул его к себе лицом темный.

Заглянул в голубые озера, проследил за игрой золотых искр в них, провел пальцем по острому уху, пересчитывая серьги. Зачем он делал это? По нескольку раз на дню! Непонятно.

– Мне было двадцать лет, – грустно улыбнулся светлый, прикусывая свою чертову губу, в безнадежной попытке удержать довольный вздох. – Что я мог сделать? Я плакал и молил пощадить нас, но меня откинули сапогом в кусты, переломав все ребра, и оставили умирать.

– Теперь я понимаю, почему слово «гордость» к тебе не имеет никакого отношения, – усмехнулся Энарис, скидывая с эльфа камзол и рубашку.

Развязывая тесемки на штанах, обнажая полностью… сжимая челюсти до зубовного скрежета и прикрывая глаза от нестерпимого блеска неправильной, неидеальной, но такой необходимой красоты. Мужской. Светлой. Юной. Хрупкой. Люби… Нет! Нет, черт возьми!!! Никогда! Смерть бастарда вернет все на свои места.

– Зато имеет отношение к тебе, – улыбнулся Таркаэль и решил больше не притворяться. Зачем? Жить ему осталось всего ничего. – Любимый мой принц.

Запустил пальцы в черные волосы, распуская косу, притянул к себе растерявшегося темного и поцеловал его в губы. Сердцем.

– Хочешь спасти свою шкуру? – оторвался от светлого Энарис.

Помог стянуть с себя одежду и прижал его к себе снова, чувствуя, как обвиваются вокруг талии ноги, а легкие кусачие поцелуи прокладывают дорожку по плечу к уху, сводя с ума и заставляя мечтать о невозможном. Порочном. Сладком. Необходимом!

– Ты убьешь меня на рассвете, Темный Принц, – прошептал в острое ухо Таркаэль, наслаждаясь сильными руками на своих ягодицах и жаркими поцелуями на шее, – что бы я тебе ни говорил.

– Я так предсказуем? – уронил его в высокую траву Энарисадариэль.

Спустился губами по нежному впалому животу, пощекотал языком влажную от желания головку члена, поиграл пальцами в розовом колечке мышц и забрался в него как всегда: резко и до самого конца, кусая неправильную губу, слизывая кровь, залечивая, погружаясь в Таро языком и членом в едином ритме. Слушая его тяжелое дыхание и мечтая еще хоть раз услышать свое имя. Неправильное. Желанное. Сокровенное.

– Да, Рисс. Ты Карающий Клинок Темных эльфов и будущий Владыка Черных Чертогов. Этим все сказано.

– Почему ты не стонешь? Я же вижу, как тяжело тебе сдерживать себя, – спросил Энарисадариэль, лаская языком острое ухо, а пальцами горошину розового соска, запоминая каждый вздох и движение своего хрупкого светлого эльфенка душой.

– Я слушаю тебя, любимый, – выдохнул Таркаэль.

Перекатился, укладывая своего сказочного принца спиной на траву, повел бедрами, поцеловал в губы и унес в другие миры следом за собой. Там – не здесь. Там они превращались в единое существо: счастливое, открытое вселенским потокам жизни, самодостаточное и абсолютно правильное.

…

Первый луч солнца коснулся покрытой росой травы, укутывая спящего светлого эльфа в свои теплые объятия. Энарисадариэль застегнул последнюю пряжку на камзоле и медленно вытащил катану из заплечных ножен.

– Таркаэль.

– Мммм? – сонно отозвался светлый, выпрямился на примятой траве во весь рост, потер лицо ладошками и потянулся – всем своим изящным, хрупким, белоснежным телом. Сладко. Порочно. Невыносимо!

– Таро… – охрип Энарисадариэль, судорожно стискивая рукоять Карающего Клинка повлажневшими пальцами.

– Да, я… – открыл глаза Таркаэль. Увидел занесенный меч, страшные провалы черных глаз на прекрасном лице, поднялся на ноги и закончил фразу совсем не так, как планировал. – Я люблю тебя, Рисс.

Клинок рассек воздух неслышно. Кровь брызнула по траве. Светлый эльф упал в траву ничком. Темный эльф вскинул голову к небу и завыл зверем.

– Тааароооо…

Эхо унесло крик вдаль, ветер высушил слезы, а поднявшееся над горизонтом солнце выжгло сердце Темного Принца Энарисадариэля дотла, оставляя вместо него лишь пепел – серебро волос любимого эльфа, отданного на растерзание собственной гордости.

Часть 2 Темный Принц

Полная луна уходила за горизонт светлеющего звездного неба, придавая своим светом всему вокруг нереальный и сказочный вид. Темный Принц Энарисадариэль стоял у окна, в глубокой задумчивости рисуя на окне замысловатые завитушки. Легкий ветерок овевал его совершенную обнаженную фигуру, черные тени вечной Тьмы тяжелой печалью туманили прекрасное лицо, а левая рука судорожно сжимала катану. Тонкий луч солнца прорвался сквозь буйную листву древних деревьев Великого Леса, коснулся Дворца Владыки Черных Чертогов, спустился до затейливой вязи на окне в покоях Темного Принца, стирая слово и превращая замершего по другую сторону стекла дроу в каменную статую.

Таркаэль

Мгновение спустя имя окончательно исчезло, а Энарисадариэль со всего маху вогнал клинок в широкий, усыпанный шрамами деревянный подоконник.

– Я помню о тебе. Прости меня, Таро. Я не мог поступить иначе. Тогда – не мог.

Беззвучный шепот растворился в солнечных лучах, Темный Принц глубоко вздохнул, возвращая величие, спокойствие и отрешенность. Еще один день. Надо прожить еще один день. Энарисадариэль выдернул катану из подоконника и убрал в ножны, отправляясь вглубь покоев. Сотни лет одно и то же, день за днем, минимум движений – максимум результата: надеть черный с серебром костюм, натянуть на ноги тонкие башмаки…

– Муж мой, ты не забыл, что сегодня особенный день?

Темноволосая эльфийка слетела с широкой постели, делая все возможное, чтобы показать себя мужу во всей красоте. Добралась до кресла, в котором он сидел, попыталась поцеловать в губы, в тысячный раз промахнулась, привычно нахмурилась, получила грустно-насмешливый взгляд черных, как сама Тьма, глаз в ответ и принялась за его длинные распущенные волосы.

– Забыл. А какой сегодня день?

– Двести пятьдесят лет назад в этот день мы поженились, дорогой, – проворковала эльфийка, лаская языком кончик острого уха Энарисадариэля.

– И что ты хочешь в подарок? – спросил принц, привычно растягивая губы в улыбке и делая вид, что намек жены на то, что было бы неплохо заняться утренним сексом, им не замечен. Как долго еще он сможет притворяться и ждать?

– Мы никогда не были в гостях у Светлого Владыки Мирадэля, а неделю назад он прислал нам официальное приглашение.

– Я в курсе, – поморщился Энарисадариэль, – но к Светлым поедет мой отец. Нам там делать нечего, Лиакаэль.

– Дорогой, нам есть, что там делать. Ты же не хочешь, чтобы люди забыли о том эльфе, который приструнил их двести лет назад? У Светлого Владыки соберутся все до единого человеческие короли.

– Ты предлагаешь их перебить? Вряд ли Владыки позволят мне это сделать.

– Я хочу в подарок на наш юбилей голову короля Мирослава! – капризным голосом сказала Лиакаэль. – Год назад в его владениях люди посмели напасть на нашего сына.

– Все никак не успокоишься? Мы в отместку за двух пострадавших охранников Ликадариэля превратили в живые деревья больше тысячи человек. Даже на мой взгляд этого более чем достаточно.

– Этот наглый человечишко посмел смотреть на меня со страстью в глазах, муж мой. Он практически раздел меня взглядом! Такое оскорбление смывается только кровью.

– Хорошо, как пожелаешь, дорогая, – согласился Энарисадариэль. – Езжай вместе с моим отцом, а я задержусь здесь, чтобы все подготовить. Встретимся у Светлого Владыки. Думаю, к тебе я приеду уже с подарком.

В любой другой день он бы даже слушать свою жену не стал, но сегодня она была странно настойчива, весьма определенна в желаниях и, как ни крути, заслуживала подарок. Да и просила Лиакаэль всего лишь голову человеческого короля, а не поцелуй в губы или признание в любви, которое Энарисадариэль так ни разу и не смог из себя выдавить. Триста лет прошло с того страшного дня, когда юный светлый эльф упал в траву с перерезанным горлом, а толку?

Темный Принц провел рукой по волосам, отгоняя воспоминания, проверяя правильность исполнения любимого плетения (жена часто забывала вплести неположенный второй ряд), поцеловал Лиакаэль в щеку и отправился в центральную часть Дворца работать. Владыка Черных Чертогов не любил заниматься военными и торговыми делами, оставляя ежедневную рутину сыну.

– Пап! Привет! Я уж думал, ты опоздаешь, – встретил его на пороге кабинета звонкий голос младшего сына Таркадариэля.

– Я же не мог подвести тебя, малыш, – заулыбался Энарисадариэль, не в силах скрывать свою любовь к темноволосому остроухому ангелу, сидящему на подлокотнике большого кресла взъерошенной любопытной птицей.

– Я не малыш! – нахмурился эльфенок. – Мне уже сто шестьдесят два года, между прочим! И ты обещал меня больше так не называть.

– Прости, Таркадэль, – покаялся Энарисадариэль, усаживаясь в кресло и утопая в крепких объятиях сына.

– Пап, а скажи, почему мы с тобой любим друг друга и маму, а она любит только Ликадариэля?

– Так бывает, – потрепал сына за острое ухо принц, – не переживай, я люблю тебя за двоих.

– Я знаю, но мне все равно обидно. Ладно, не важно. Займемся делами?

– Да. Пора. Судя по всему, совсем скоро ни на войну, ни на торговлю у меня времени не останется.

– А на что останется?

– На интриги, мальчик мой. Нам с тобой придется нелегко, но мы справимся.

– Ух ты! Как интересно! Пап, а что ты хочешь получить в итоге?

– Свободу и любимого эльфа, – после долгого молчания ответил Энарисадариэль, пристально наблюдая за сыном.

Тот даже ухом не повел, услышав такое ужасное заявление, только нос почесал.

– Я так и знал, что ты любишь не Лиакаэль, а кого-то другого!

– И тебя не волнует, что это мужчина?

– Нет, – улыбнулся Таркадариэль. – Он наверняка очень особенный, раз его полюбил ты, Карающий Клинок, самый безжалостный и бессердечный эльф за всю историю нашего народа. Мне не терпится с ним познакомиться.

– Хорошо, – улыбнулся Энарисадариэль, – как скажешь. Но для начала нам надо будет его найти.

– А это сложно? Мы же все друг друга знаем. Ну, почти все, – удивился эльфенок. – Кто он? Как его зовут?

– Он – светлый эльф, принц Таркаэль.

– А…. оооо… ты назвал меня в честь него?! Класс! А почему я о нем никогда не слышал?

– Таркаэль – бастард Владыки Мирадэля. Светлые не любят о нем вспоминать.

– Ну надо же! А какой он? Красивый? Умный? Сильный? Или он настоящий светлый эльф? – принялся пытать отца Таркадариэль.

Тот в ответ заулыбался так, что эльфенок прищурился от нестерпимого блеска безукоризненной красоты.

– Он неправильный эльф, и этим все сказано, – попытался стереть улыбку с лица Энарисадариэль. Ему это не удалось. – Ты поймешь все сам, когда увидишь его и поговоришь с ним. Пяти минут тебе хватит точно.

– Класс! А он тебя любит?

– Любил, – погрустнел Энарисадариэль, – но я был с ним очень жесток, так что мне придется завоевывать его заново.

– У тебя все получится. Перед тобой невозможно устоять. Кроме того, я же тебе помогу! Вдвоем мы сила.

– Да, мальчик мой. Так оно и есть.

…

Не успела закрыться за Энарисадариэлем дверь, как Лиакаэль изменилась до неузнаваемости. Где послушная, капризная и недалекая жена? Нет ее.

– Ликадариэль! Живо иди сюда, – холодным голосом Северного моря позвала она, сжимая в руке амулет.

Не прошло и пары минут, как на пороге двери, ведущей в одну из дальних комнат, возник молодой эльф. Лиакаэль в который раз поджала губы. Если бы Ликадариэль был хоть чуточку похож на Темного Принца! Господи, как прекрасна была бы жизнь. Но с каждым годом правда становилась все очевиднее, не оставляя принцессе выбора. Как только Энарисадариэль поймет, что Наследник вовсе не его сын, они оба умрут.

– Мать, зачем ты позвала меня так рано? – недовольно спросил Ликадариэль, прокручивая перстни на пальцах. Он любил золото и драгоценности, а потому старался носить их по максимуму. – Мне пришлось бросить любовницу, а она, между прочим, из благородных светлых эльфиек и вряд ли простит меня за это.

– Другую найдешь, – отмахнулась от него Лиакаэль. – Как только станешь Владыкой, все девицы будут у твоих ног.

– Время пришло? – подобрался Ликадариэль.

– Ты убьешь Темного Владыку в Белых Чертогах. Мы обсуждали это так много раз, что не сделать все как полагается просто невозможно.

– А что будем делать с отцом? То есть с Темным Принцем? – спросил эльф, прижимая острые уши к голове в приступе страшного невроза. – Ты все время меняешь общий план!

– Я решила, что Энарисадариэля убьет твой настоящий отец. Все там же, в Белых Чертогах. Отличное место для грязи и крови.

– А Малыш?

– Таркадариэль? Он наверняка будет с обожаемым папочкой, а значит, погибнет в бою вместе с ним, и мы с тобой тут будем ни при чем. Малыша погубит неистребимое любопытство и любовь к отцу.

Лиакадариэль посмотрел в горящие фанатизмом глаза матери и проглотил все, что хотел сказать. Своя жизнь дороже жизни брата, как ни крути.

…

Небольшая таверна в заснеженном городишке посреди Великих Гор была полна народу, но, несмотря на это, обычного дыма коромыслом в ней сегодня не было. Мало того, почти половину собравшихся составляли женщины, а уж любопытную детвору, прятавшуюся по щелям и закутках и вовсе никто не считал.

– Говорят, своими песнями великий Тарорис может вернуть к жизни даже засохшие деревья.

– Брешут поди.

– Ниче не брешут! Говорят он полукровка. Наполовину эльф, сечешь?

– Ну ты и трепло! У эльфов не бывает полукровок. Они слишком красивы и горды для того, чтобы спать с нашими женщинами. Это даже куриные яйца знают!

– Мужики говорят, что у него уши острые.

– Это у тебя уши острые, осел доверчивый!

Разговоры смолкли, едва на лестнице, ведущей в комнаты, появился невысокий хрупкий мужчина. Скорее парень, чем мужчина. Серый балахон, седые короткие волосы и невозмутимое лицо мигом успокоило сплетников. Этот симпатичный парень не был эльфом ни при каком раскладе.

– Рад вас видеть, друзья мои, – улыбнулся собравшимся Тарорис, устраиваясь на стуле поудобнее. Провел тонкими пальцами по струнам гитары. – Давно я не был в ваших краях.

Сорвались с облака два ангела вниз,

Встретились на белом мосту.

Закружила их листва белая,

Да вдвоем замерзли к утру.

Голос барда завораживал. Сила и нежность, полутона любви, страсти и боли, магия голоса и музыки погрузили собравшихся в другой мир. Туда, где жили драконы и рыцари, где верно любили и ждали, где страдали и теряли, где жили по-настоящему и уходили навсегда.

Над болотом туман,

Волчий вой заметает следы…

Я бы думал, что пьян,

Так испил лишь студеной воды

Из кувшина, что ты мне подала,

Провожая в дорогу,

Из которой я никогда не вернусь.

Жди не жди – никогда не вернусь…

Тарорис обвел взглядом зал. Слезы в глазах даже самых суровых мужчин едва не заставили его улыбнуться. Вот она – магия слова и голоса в действии. Он так давно ничего не чувствовал сам, что эмоции этих людей были для него как глоток воды в пустыне. Чем сильнее эмоции – тем лучше становилось ему. Только это и давало силы жить дальше.

Между мной и тобой остается ветер,

Между мной и тобой только слово: «Где ты?»

Но съедает нас моя дорога. Тревога.

Расстоянье в жизнь – это так много. Долго.

Между мной и тобой остается ветер,

Между мной и тобой только слово: «Где ты?»

«Где ты?» – я скажу, может, кто ответит?

Между мной и тобой остается ветер.

Женщины рыдали, дети размазывали сопли, мужики делали вид, что соринка в глаз попала. Отлично! Тарорис закончил играть замысловатый долгий проигрыш и замер на стуле памятником мировой скорби, наслаждаясь витающими в воздухе чувствами, как самый настоящий вампир. Первым полез обниматься трактирщик, а следом за ним ринулись остальные. Дверь на улицу приоткрылась всего на пару секунд, запуская внутрь незаметного серо-черного парня, но барду этого оказалось вполне достаточно для того чтобы понять, что все дела сделаны, и теперь можно переходить к получению удовольствий несколько иного рода. Тарорис выбрался из очередных горячих объятий, пожелал всем спокойной ночи и отправился в свою комнату.

– Господин, – склонился перед ним в поклоне невысокий очень красивый парень, – все сделано так, как вы велели. Мы выезжаем завтра, я все подготовил. В Медине нас с нетерпением ждут герцог Совье и маркиза де Мизе.

– Отлично, я устал от гостиниц и хочу комфорта и уюта. Замок герцога мне вполне подойдет, – усмехнулся Тарорис, скидывая балахон и морок.

Парень вздрогнул и расплылся в восхищенной улыбке, не в силах хранить невозмутимость перед прекрасным ликом светлого эльфа: любимого, единственного, того, ради которого и стоило жить. Тарорис протянул руку и прижал юношу к себе, купаясь в его бесконечной вере, любви и безмерном обожании по самые кончики острых ушей.

– Ты молодец, Томми.

– Что будем делать дальше, Тарорис? – спросил парень, проводя носом по тонкому шраму на шее эльфа.

Обхватил изящное стальное тело руками, прошелся губами по линиям удивительно красивого лица, отчаянно мечтая хоть раз в жизни поцеловать своего бога и господина в губы.

– А дальше мы примем ванну и займемся с тобой сексом, мой дорогой мальчик.

Томми понял все правильно и раздел обоих за минуту. Положил руки на узкие бедра эльфа, потянулся за поцелуем, опять забывая обо всем на свете, но получил лишь объятие и тихий смешок в ухо.

– Лапа моя, я не целуюсь в губы. Когда же ты это запомнишь?

– Почему, мой господин? Это же так здорово!

– Я знаю, что это здорово, – улыбнулся Тарорис, целуя изгиб шеи и ключицу юноши. – И поэтому я хочу целоваться только с тем, кому подарю свое сердце.

– Но у вас нет сердца! Иначе вы просто не смогли бы петь такие грустные песни, господин, – простонал Томми, теряя голову от изощренных ласк своего бога, который забрался вместе с ним в большую медную ванну, поставил его на колени и принялся играть пальцами с жаждущим ласк кольцом мышц в покорно подставленных ягодицах.

– Не забивай голову, – рассмеялся ему в шею Тарорис, вошел в него до самого конца и заставил громко стонать от счастья парой хорошо рассчитанных и отработанных годами движений.

…

Томми проснулся, как всегда за последние пять лет, резко и… незаметно. День за днем, где бы они ни были, что бы ни происходило, ранним утром бог и господин делал одно и то же. Вот и сегодня, едва предрассветный сумрак комнаты прорезал первый луч солнца, Тарорис соскользнул с постели и подошел к окну. Тонкая, почти прозрачная рука поднялась к стеклу, замерла на мгновение… а затем, следом за пальцем, на нем начала появляться завораживающей красоты древнеэльфийская вязь длинного слова. Томми продал бы душу дьяволу, лишь бы узнать, что оно значит.

Энарисадариэль

Последняя завитушка заняла положенное ей место, солнце взошло, развеивая слово в пыль, а сказочно красивый светлый эльф рухнул на колени, сжимая руками горло.

– Я помню о тебе, мой Темный Принц. Найди меня. Верни!

Мгновение тишины – и волшебный, сломанный, но не сломленный бог расправил плечи, поднял голову к потолку, касаясь серебром волос спины. Поднялся с колен, рассеивая боль и печаль в солнечных лучах, поглощая свет и становясь ослепительно-прекрасным. Томми стиснул кулаки, сдерживая дикое желание слететь с постели и прикоснуться к нему. Почему этот невероятный, добрый и совершенно неправильный эльф выбрал его, обычного человека, себе в любовники? Мало того, держит рядом вот уже пять лет! Тарорис повернулся к нему лицом, и он забыл все, о чем хотел спросить, бросаясь к нему со всех ног.

– Лапа? Проснулся?

– Я люблю вас, мой господин, – выдохнул Томми, обнимая сияющее солнечное чудо обеими руками. – Я сделаю все, чтобы вы были счастливы!

– Я знаю, – улыбнулся Тарорис, укладывая парня на постель.

Выпивая бурлящие эмоции до дна и даря себе еще один день жизни. Заполняя дыру в груди чужими чувствами в надежде, что однажды все изменится.

…

Посланник короля Мирослава был неумолим. В основном, потому что за его спиной стоял отряд из десяти стражников, настроенных весьма решительно. День близился к концу, на горизонте собиралась мрачная туча, грозящая если и не ураганом, то жуткой грозой-то точно, а великий бард Тарорис и его подручный вели себя, как последние ослы, и отказывались от своего шанса обрести бессмертие. Две серые мыши, привыкшие ползать в пыли и больше ни на что не годные. Тьфу! Почему король решил взять к эльфам известного своей непокорностью Тарориса, было совершенно непонятно, но спорить с монархом не посмел никто. Инициатива наказуема, это все знают.

– Господин Тарорис, вам оказана великая честь сопровождать короля Мирослава во дворец Светлого Владыки эльфов Мирадэля. Вы обязаны проследовать с нами немедленно.

– Я не его подданный, так что ничем ему не обязан.

Тарорис стоял на пороге таверны и мучительно соображал, что же ему делать дальше. В Белых Чертогах он не был больше двухсот пятидесяти лет, никто его там не ждал и видеть не хотел. Кроме того, эльфы – не люди, и обмануть их крайне сложно. Человеческий морок, что он носил все это время, не стоит и ломаного гроша, так что для того чтобы остаться человеком, ему придется как следует над ним потрудиться. А надо ли? Какой смысл стараться?

– Вы находитесь в землях Королевства Медина, и если хотите покинуть их в целости и сохранности, вам придется научиться вежливости и уважению.

– Не смей мне угрожать! – прищурился Тарорис.

Черт бы побрал этих людей! За триста лет он понял одно: они не остановятся ни перед чем, лишь бы добиться своего. Тарорис задумался еще сильнее. Однажды ему пришлось умереть, ради того чтобы его оставили в покое. Повторять подобное не было никакого желания. Посланник поежился под пристальным взглядом барда и сменил тактику.

– Господин Тарорис, ну что вы, в самом деле? У Светлого Владыки соберется весь цвет нашей земли. Говорят, там будет даже Карающий Клинок! А вы бард. Разве можно упустить шанс увидеть вживую самое красивое существо в мире?

– Темный Принц будет на свадьбе Светлой принцессы Ринакаэль? – растерялся Тарорис. – Куда катится мир?!

– Вот там вы это и выясните, – обрадовался посланник, понимая, что поймал упрямого барда на крючок любопытства. – Едем, господин Тарорис. У нас мало времени. Мы искали вас слишком долго, а потому перехватим короля Мирослава по дороге к Светлому Владыке.

Тарорис прикусил нижнюю губу, потрепал себя за правое ухо и согласился. Он не видел Энарисадариэля слишком давно, и упускать шанс полюбоваться на него, оставаясь в тени, было глупо. Он повернулся к своему верному оруженосцу.

– Томми, лапа моя, ты со мной не поедешь.

– Но… – страшно побледнел парень.

Тарорис глубоко вздохнул и прижал его к себе, проводя пальцами по черным волосам, стирая память, навевая другие сны и накладывая тонкие паутинки удачи и счастья.

– Все у тебя будет хорошо, мой самый лучший помощник.

Томми обнял своего бога и господина изо всех сил… и забыл о нем раз и навсегда. Пыль от копыт лошадей давно осела, туча навалилась на город, а он все стоял на пороге таверны и никак не мог вспомнить, как здесь очутился: один, с приличной суммой денег в кармане, в добротных вещах и без единой мысли в голове.

– Парень, что с тобой?

Низкий завораживающий голос заставил Томми посторониться, но мужчине этого оказалось недостаточно, и на плечо парня легла тяжелая рука.

– Ты слышишь меня?

– Да, суда… – начал говорить Томми, поднял голову и наткнулся на ласковый взгляд карих глаз щегольски одетого парня. – Да, господин.

– Ты, кажется, потерялся?

– Есть немного, – смутился от его откровенного взгляда Томми. Рука незнакомца прошлась по плечу, спине и остановилась на его ягодицах.

– Я начинающий маг, и мне нужен напарник… – парень на секунду замолчал. Сжал ягодицу Томми, заставляя его неровно дышать от хлынувших по коже мурашек, – и партнер.

– Я согласен, – ответил за растерявшегося от такой наглости Томми его рот.

Маг заискрился так, что сомнения в душе бывшего слуги барда Тарориса развеялись, как дым, унося прошлое в далекие нереальные дали и оставляя на память лишь редкие сказочные сны о прекрасном светлом эльфе, который занимался с Томми любовью, но так ни разу и не позволил поцеловать себя в губы.

…

Сказать, что Энарисадариэль извелся, значит, не сказать ничего. Триста лет – немалый срок, а Таркаэль провел его, скрываясь среди людей. Темный навернул круг по большой, заросшей травой поляне. Ревность и ярость снова расправили крылья в его душе, загоняя нежность и любовь на самое дно. Он бы закрыл глаза на любовников Таро, если бы не одно но: все они были людьми. Санидариэль, верный помощник и правая рука Темного Принца вот уже сто пятьдесят лет, принес ему эту новость неделю назад, а он все никак не мог успокоиться. Если бы Таркаэль попался ему на глаза в день, когда Энарисадариэль об этом узнал, беды было бы не миновать. Впрочем, принц не был уверен в том, что сможет удержать себя в руках и не разорвет свое маленькое светлое чудовище в клочья.

– Чертов бастард! Все у тебя не так, как положено! Ни гордости, ни чести, ни самоуважения, ни вкуса. Не эльф, а хрен знает что! Люди отвратительны, как можно с ними спать? – ворчал Энарисадариэль себе под нос, не в силах сдержать раздражение. – Ну, ты у меня получишь, маленький поганец.

– Мой принц! Они едут.

Шепот Санидариэля привел кипящего негодованием дроу в чувство. Он глубоко вздохнул, кинул последний взгляд на вроде бы пустую поляну, на самом деле полную спрятавшихся темных, и отступил в тень ближайшего дерева, сливаясь с ним и ненадолго становясь его частью. Итак, время для главной интриги Темного Принца Энарисадариэля пришло. Месть – это блюдо, которое подают холодным, не так ли? Четверть тысячелетия – достаточно долгий срок, чтобы просчитать все до мелочей.

Темный Принц мысленно усмехнулся. Лиакаэль хотела разделаться его руками со своим давним рабом королем Мирославом, покрывающим грязные делишки Лиакадириэля, но с некоторых пор обнаглевшим и почти вышедшим из-под контроля? Не вопрос. Чего не сделаешь для жены! А точнее, для своего народа. Репутация Темных эльфов должна оставаться на высоте, что бы ни вытворяли отдельные их представители. Свидетели преступлений долго не живут, как бы высоко не сидели. Кроме того, заставить короля Мирослава включить в свою свиту великого барда Тарориса не составило для Санидариэля никакого труда. Как и отправить кортеж монарха во владения Светлого Владыки эльфов нужной дорогой.

Лес – не место для людей. Лес – это дом эльфов, а потому у короля Мирослава и его свиты не было ни единого шанса на спасение. Пятьдесят человек против десяти дроу. О чем говорить? Эльфам хватило десяти минут, чтобы стереть их с лица земли, убивая или превращая в деревья. Темный Принц в сражении участия не принимал: стащил с лошади незаметно-серого парня, который оказался великим бардом Тарорисом, и исчез в неизвестном направлении, оставляя командовать парадом задумчивого Санидариэля, который о многом догадывался, кое-что знал и, в общем и целом, со всем смирился. Темный Принц заслужил счастье, каким бы странным и неправильным оно ни было.

…

– Отпусти меня!

Таркаэль отчаянно извивался на широком плече Темного Принца и мечтал сгореть от стыда, не сходя с места. Как нелепо все получилось! Триста лет в бегах – и вот результат: заклинание спеленало его до того, как он успел открыть рот. Позор!

– Заткнись и не беси меня.

– Чего тебе надо, дроу? – не сдавался Таркаэль. Морок, что он наложил на себя, был сделан на славу, так что можно было попробовать включить дурака. – Я всего лишь человеческий бард. Чего ты хочешь от меня?

– Чего я хочу? – зашипел в ответ Энарисадариэль, сжимая упругую задницу парня на своем плече все сильнее. Разум стремительно покидал голову, теряя контроль над телом и выпуская наружу самые низменные желания. – Я тебе сейчас покажу, чего я хочу!

Огромная древняя ель попалась на глаза темного очень вовремя. Он шагнул под нее, заставляя пушистые ветви опускаться за своей спиной куполом, и скинул парня на землю. Тот приземлился на ноги и встал перед ним, скрещивая руки на груди. Ветви окончательно сомкнулись с землей за их спинами, оставляя один на один в небольшой, отрезанной от всего мира зеленой комнате. Энарисадариэль смотрел на серые тряпки и уродливый лик Таркаэля, теряя последние крохи терпения. Триста лет ожидания сведут с ума кого угодно, и играть в долгие игры он не собирался. А собирался надрать светлому поганцу задницу членом и зацеловать насмерть в неправильные губы, стирая из его памяти всех любовников до единого.

– Так чего ты хочешь, дроу? – спросил Таркаэль, поддерживая человеческий облик из последних сил.

Энарисадариэль смотрел слишком пристально и явно хотел вывести его из равновесия.

– Не чего, а кого, – ответил Темный Принц, с удовлетворением наблюдая, как начинает расползаться от его слов человеческий морок. – Тебя. Я хочу тебя.

– Я человек, эльф! Ты сошел с ума? – охрип Таркаэль, отступая назад и упираясь спиной в могучий ствол дерева.

– Нет. С ума сошел ты! – прошипел Энарисадариэль, делая несколько шагов вперед и впечатывая светлого эльфа в дерево всем телом.

Последние капли морока испарились, открывая его взору… все те же голубые с золотом глаза, едва заметную горбинку на носу, неправильную губу… и обрезанные в хлам серебряные волосы. Бешенство накатило на темного с такой силой, что он забыл про все свои планы, расчеты и желания.

– Да как ты посмел, мелкий поганец! – зашипел Энарисадариэль, хватая Таркаэля за жалкие остатки волос с такой силой, что тот вскрикнул. – Как ты посмел обрезать свои волосы?! Я убью тебя за это!