Текст книги "Охватить всё книга-2 (СИ)"

Автор книги: Виктор-Яросвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Внизу нос к носу с соседкой столкнулся, что жила под ними, вдова, его возраста и жили дружно. Увидев её, Елисей улыбался во весь рот.

– Елисей!.. – расплылась улыбкой и соседка, – ты чё, сияешь весь?.. такой красавец, как на свидание собрался, а не на работу.

– Вы чё все о красоте-то, договорились что ли?..

– Правда, Елисей, ты сегодня необычный!..

Улыбнулся Елисей, приблизился вплотную, наклонился к уху:

– На свидание иду, – посмотрел заговорщицки, – только ты никому не говори.

– Не скажу, – Татьяна засмеялась и тоже тихо: – а меня-то когда на свидание пригласишь?

– Ты хочешь?.. чтобы пригласил…

Не ответила Татьяна, пошла домой, только обернулась и рукой махнула. Пожал плечами Елисей, с Татьяной они были хорошими друзьями, но не больше, как ему казалось. Что-то иное вдруг увидел в её взгляде, ведь она не может только другом быть, она и женщина ещё, красивая и милая!.. Не стал задумываться дальше, мысль углублять, поспешил на остановку, через пять минут автобус.

 –

Василиса волновалась, как девчонка, сегодня Елисей придёт!.. Что будет говорить, что делать?.. Понимала, что надо было сразу всё остановить, сейчас их может понести, столько общего у них – интересы, мечты и грёзы. Романтиком остался в сорок лет, это удивительно!.. но ведь и она не чувствует себя на сорок пять, напротив, будто восемнадцать ей всего… И почему не встретила его или такого же лет дцать тому?.. Всеми силами она сдерживала свои чувства. Более того, понимала, что надо найти силы в себе, всё разрешить сегодня.

Решила, что по ходу что-нибудь придумает себе. Возникла мысль шальная и грезилось, как он начнёт к ней приставать, добиваться!.. Она, конечно же, обидится ужасно и!.. что и?.. сможет ли противостоять ему?.. он такой!.. такой!..

Села Василиса, сердце билось сильно, она вспомнила, как Елисей и на другой день после того, как почитал её стихи, сам не свой ходил, будто ёжик в тумане. Она предложила ему в субботу не встречаться, только предложила-а, он через часик стихотворенье сочинил…

«Я ветер!..

Наверное, для ветра нету суши…

пора бы это в сорок лет понять,

лишь для болота лес дремучий

прекрасная, земная благодать.

Для ветра небо – дом родной и милый,

предназначенье – буре помогать,

в лесу дремучем он предельно хилый,

ему милее с неба звёзды доставать!

Жизнь моя – болото, ты небо!.. пусти меня к себе погреться»?

Пугало то, что Елисей становится уверенным, открытым, даже немного наглым, хоть и в меру. Но, опять же, если наглеет, значит!.. подумала, как бы она поступила на его месте?... но так ничего и не придумала, понимала чётко, что если не остановятся сейчас, потом уже не смогут, он не как все, он!.. так и не нашла определения…

Посмотрела на часы, скоро десять, вот-вот появится!.. а может, он передумал сам?.. но мысль такая огорчила. Она, действительно, хотела, что б он пришёл. Ладно, чего думать, надо просто сразу дать понять, что этот визит не значит ничего, кроме разговора. Да и придумала она себе, поделится проблемами своими и всё, к ней по другому поводу не обращались.

Подошла к окну и посмотрела вдаль. Жила она на пятом этаже с видом на прекрасный пруд. На берегу много всякой зелени росло, правда, сейчас ещё не распустились листья, но чувствовалось приближение весны. Весна!.. пора любви, цветов и красок всех цветов, пора пробуждения природы, цветения и жажда жизни, продолженья рода. Восхитилась вдруг, это же весна!.. Как же она раньше-то не поняла?.. забыла, ведь просто всё!..

Весной душа нараспашку!..

Взлететь хочу, объять весь мир,

Собрать друзей, родных, знакомых,

Устроить грандиозный пир!..

А разве у него не так?.. может, ищет он друзей, чтобы устроить пир душе своей?.. Ещё больше Василиса испугалась, вот-вот паника начнётся, поняла, что всё, что происходит, уже необратимо. Они оба чувствуют, но что?.. пробуждение души!.. как мотылёк, проснувшись по весне, летит куда?.. летит искать себе подругу, и эта пара должна быть для души его вида… Для Елисея, видимо пришло время пробуждения души!.. А для неё?.. Она ещё не поняла, поняла лишь то, что созвучие стихов её очаровало. Это где-то глубоко!.. вырваться пытается наружу, но она душе не позволяет просто.

Поняв, как не странно, успокоилась, ведь он просто ищет «самку» своего вида и в ней увидел сходство и признаки душевного единства. Чётко поняла, что делать, поняла и то, что будет делать Елисей, зачем придёт. Даже, если они с ним вида одного, не значит, что что-то должно быть, кроме связи интересов. Да и единство душ, не значит непреложность связи, ведь есть же единство интересов, и у них, по-видимому, так и есть. Определилась, стало как-то легко, чувствовала Василиса, что сама переполнена и требует душа освобождения. Вот Елисей и появился со своими стихами… только стихами!.. Она решила!..

 –

Как гром с небес, вдруг зазвонил звонок!.. стрелой пронзил ей сердце и улетел в неведомую даль. Вмиг твёрдость испарилась, а сердце выпрыгнуть готово из груди. Выдохнула воздух Василиса, встала обречённо и открывать пошла. Шла она, не торопясь, цену сама себе набить пыталась!.. но плохо это получалось, хоть и успокоилась немного.

Открыла дверь!.. Что это?.. дверь не открылась, распахнулась, и в дверях не Елисей стоял, а солнышко огнём пылало, даже глаза закрыть хотела от его присутствия. Он улыбался во весь рот, не скрывая радости своей. Василиса отступила чуть, тихо сказала:

– Заходи!.. и сразу в комнату прямо проходи. – Вот ведь как, растерялась, и поздороваться забыла, – здравствуй Елисей!

Елисей и так весь огнём горел, а белая курточка только подчёркивала этот свет. Улетучились все замыслы её, все мысли, душа, будто крылья обрела и не хотела слушать, а ей хотелось кинуться в объятия к свету, ведь она свет сама!..

Что-то Елисей хотел сказать, может поздороваться хотел, но Василиса опять его опередила и выдохнула, будто из себя:

– Ты такой красивый!.. сияющий!.. родной!.. – немного покраснела, как девчонка, но не важно, она в его сиянии купалась!

Перестал улыбаться Елисей, подумал: – что происходит?.. будто все кругом договорились говорить комплименты ему, когда он должен вроде комплименты дамам говорить?.. Посмотрел внимательно на Василису, вроде не лукавит… Когда от остановки шёл, на лавочке две женщины сидели и так же почему-то восхитились красотой?.. Ладно, пусть, смущало только то, что растерялся он, все слова улетучились куда-то. Просто, молча снимал туфли и так же молча в комнату пошёл.

Василиса всё больше загоралась сияньем Елисея, но не суетилась, стала уверенной, простой и просто женщиной домашней. Вдруг чётко осознала, что влеченье к Елисею, а у него к ней, так женщина она, а он мужчина!.. это естественно и определено природой и ничего здесь нет плохого.

«Душа хочет петь песни прекрасные, хочет жить и любить и творить»!..

– У тебя стихи звучат?.. – спросил Василису Елисей, чтобы что-нибудь сказать.

Василиса села на соседний стул, посмотрела томным взглядом на него:

– Звучат!..

– И у меня звучат.

– И что же делать будем?

– А что-то надо делать?.. ты рядом и всё понятно, всё ясно, и кажется, что нет ничего, всё говорят твои глаза, разве не так?

– Так. И у тебя – вдруг замолчала, погрустнела, вспомнила, что происходит, – Елисей, ты можешь ничего не говорить, я всё прекрасно вижу, всё написано в твоих глазах, но не надо нам с ума сходить… и ты это понимаешь.

– Понимаю!.. только чуть иначе. Понимаю то, что я с ума сошёл давно, ещё двенадцать лет тому назад, и болезнь моя в самой активной фазе. Если не обратить внимания сейчас, то останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. – Помолчал немного, – хотя-а, возможно уже поздно.

Василиса промолчала, не поддержала исповедь его, она сама двадцать лет была больная и разом всё решила, но советовать ему просто не имела права, так считала.

– Расскажи лучше, какие интересы в жизни, кроме стихов, резьбы, работы?..

– А этого мало?

– Нет, наверное, но, думаю, не замкнут этим.

– Не замкнут. Читаю много… хотя скажу стихами:

Умел он всё, не взять, не дать,

парень был предельно хваткий,

топор в руках умел держать,

строить всё и рисовать,

и землю он умел пахать,

траву косить и в стог собрать,

всё разбирать и собирать,

умел людей он понимать,

слушать, любить и говорить,

мечтать любил, стихи писать,

и на работе без труда

сумел работу он понять,

любил историю, любил читать,

и математику дерзать… и так далее, короче диапазон интересов неограничен.

– А ты хвастун.

– Чё это, хвастун, ты спросила, я ответил.

– Ладно, ладно, не сердись, зато интересно с тобой поговорить, наверное, будет.

Что-то мешало Елисею, а что, понять не мог, уловил взгляд Василисы, посмотрел на руки… в руке цветок и шоколадка, забыл… смутился и Василисе протянул:

– Вот, забыл.

Улыбнулась Василиса:

– Спасибо, Елисей, я уж думала, что это не мене.

 Елисей оглянулся, осмотрел комнату:

– Кто-то есть, кроме тебя?

– Нет, сын к дочерям ушёл.

– Тогда тебе – улыбнулся Елисей.

Душой Василиса тянулась к Елисею, её хотелось, чтоб он заключил её в свои объятия, или хотя бы просто прикасался, даже просто говорил о чём-нибудь. Любой взгляд, звук волной проходил где-то глубоко внутри, возбуждая почти неуловимыми вибрациями электрических разрядов где-то в голове, как импульс, и этот импульс волною распространялся по всему телу. Но эти внутренние касания расслабляли, тушили осторожность и другие качества рефлексов и инстинктов.

Она понимала. Что нельзя, нельзя ей расслабляться, но он, как маг, будто не замечал её, а своими состояниями будоражил сердце. Надо было хоть как-то начинать сопротивляться:

– Ты пишешь стихи и математика, как это сочетается?

– Прекрасно, одно другое дополняет, я учился на мат-мехе в универе, и это не мешало мне стихи девушкам писать, если надо было.

– Только девушкам?

– Василиса, я ведь молодой был, а кому же в молодости пишутся стихи?

Подумала немного Василиса:

– Ну, мало ли кому?.. просто писать…

– Это пусть просто поэты пишут, а я не поэт, скорее, любитель, да и ты, как понимаю. Хочешь о математике, о физике, о химии, об истории, о литературе со мной поговорить, – улыбнулся Елисей, – это запросто, конечно, я прекрасно ориентируюсь во всём. Мне интересно не то, что я знаю или умею, что знаешь и умеешь ты, мне интересно то, чего не знаю.

– Зачем?

– Что, зачем?

– Знать хочешь?

– Как зачем?.. как же я буду говорить, о чём?.. если не знаю твоих интересов.

– А кроме всего этого нет, о чём поговорить?

– Есть, но мало этого, считаю, надо быть ещё и интересным, чтобы нравилось тебе. Или будешь слушать глупость и терпеть?

– Наверное, буду, ты просто говори, не важно, что-о…

Понял Елисей, что Василисе нужен любой контакт, просто через звук. В таких случаях общение проходит на каком-то глубинном уровне в виде состояний восприятия. У него так же бывает, особенно по отношению к ней. Он пододвинулся к ней ближе, вместе со стулом, посмотрел в глаза:

– Это чудо, Василиса!

– Что? – не поняла она, хоть и сама тонула в его взгляде.

– Детский взгляд, взгляд девчонки!.. как ты сохранила непосредственность в себе? – он вспомнил Люсю…

– Это моя защита, разве не видишь?

– Вижу. Только как ты сможешь защититься, если я не шёл к тебе, не ехал, а летел на крыльях?

– Зачем?

– Не спрашивай, потому что сам не знаю. Когда ты рядом, я будто плаваю в озере хрустальной чистоты.

– И я!.. ой!.. нет, нет, я оговорилась. – Василиса поняла, что надо следить о том, что говорит, но как?.. – Елисей, а ты хитрый.

– С чего это вдруг?

– Ты говоришь и будто не договариваешь мысль, а я-а… мне вроде, как хочется закончить.

– Что и происходит, – засмеялся Елисей.

И смеялся он, как-то естественно и откровенно, что хочется прыгать от радости. Обычно всегда дежурные улыбки и смех искусственный какой-то, а у него…

Встал Елисей, встала и Василиса.

– Может чаю?

– Может – он взял её за плечи, заглянул в глаза, в них увидел и страх, и желание, и радость, но, самое главное, почувствовал трепет тела, он был так глубок, что передавался и ему. – Это невероятно, сохранить трепет юности…

– Что? – тихо переспросила Василиса.

Он наклонился чуть, поцеловал, не отстранилась Василиса, только вздрогнула, тихонечко высвободилась от его рук, пошла на кухню. На кухне включила газ, поставила чайник и, задумавшись, просто стояла. Что делать?.. что делать?.. его напор её пугал, всё слишком быстро происходит для неё, но разве может быть иначе? Поняла, что она ищет оправдание своим поступкам, и это было с самого начала. Елисей будто в себе открыл для неё такое, что не притягивает даже, а растворяет. Воспоминания всплывают всполохами света и яркими картинами какой-то очень далёкой жизни. Ей хотелось доказать, что было всё не с ней, а с кем-то. Он не только пишет стихи в полном созвучии, но и тело его, его губы – это аналог полный. Они не грубые, как у других мужчин, они нежные и мягкие, как у неё.

Это родство пугало, надо собраться. Вот чай попьют и отправит Елисея, придумает, что ей необходимо срочно уходить. Знала, понимала, что сделать надо так… только бы сил хватило. Почувствовала вдруг, что сзади Елисей тихо подошёл, тихо обнял. Василиса вздрогнула и напряглась.

– Как долго я тебя искал!.. как долго!

Повернулась Василиса, встретились глазами. Они у Елисея были грустные, даже печальные безмерно и проникали в её душу. Она просто стояла и смотрела, и вдруг увидела знакомые черты лица, взгляд, бородка, мимика, движения его, как он это делает и почему… Всё это она видела уже давно и много, много раз, знакома каждая морщинка на лице, каждая родинка, где бы она не находилась.

– Зачем?.. чтобы убить?

– Чтоб вознести на небеса! – закрыл ей губы пальцем, – молчи, не возражай, небо твой дом, это ты сама, ты та, кто создала небо для меня, ты мадонна!

  – Интересный ты!.. но понимаю я тебя. Это удивительно!

– Будем пить чай, – перебил Василису Елисей, – вон и чайник закипел.

Он отпустил её и сел на табуретку. Василиса какое-то время стояла неподвижно, осваивая его прикосновение, повернулась и стала собирать на стол.

– Ты не понимаешь, Елисей, и я не понимаю.

– Пусть будет, Василиса, мы ведь не маленькие дети, разберёмся.

– Прежде понять необходимо, что происходит, – возразила Василиса.

– Не надо, я же говорю, пусть будет, будем думать много, ещё больше запутаемся.

Они сидели, пили чай, оба молчали. Василиса понимала, что Елисей не остановится, если она его не остановит, понимала и то, что ситуация может полностью из-под контроля выйти, а это разрушение всех принципов, морали и того же здравого смысла.

– Как считаешь, любовь – это здравый смысл или безумие? – спросил вдруг Елисей, будто прочитал её мысли. Посмотрел внимательно, – спрашиваю, как творческого человека, чего отрицать не надо. Для меня это очевидно.

– Не здравый, точно!.. – машинально ответила она, – но и не безумие. Хотя, я не знаю даже, любила ли я когда-нибудь.

– Я любил или мне так казалось, да и люблю! Как жить без любви?

– Не знаю. А дети?..

– Я не об этом, дети только следствие любви, и как следствие, разумеется, прекрасно, я о причине.

– А ты считаешь, что причина-а?

– Не считаю, уверен, на все сто процентов.

– И кто же она для тебя?

– Женщина!.. просто женщина. Женщину боготворю, пишу стихи, а там, как получится, я всегда ищу ту, которая… – Елисей замолк.

– Которая что? – не выдержала паузы, спросила Василиса.

– Не знаю, но. Наверное, которая удовлетворяет моему идеалу.

– И что за идеал?

– Ищу.

– И долго собираешься искать?..

Улыбнулся Елисей:

– Я же говорил тебе уже.

Василиса покраснела чуть, но этот румянец украшал её, делал похожей на девчонку. Они оба были похожи сейчас на двух юнцов, у которых появились какие-то влечения друг к другу, но ещё не оформились в большое чувство. В таких случаях, прежде всего, появляется какое-то смущение, даже стыд, будто обнажается что-то такое скрытое, внутреннее, открывая эту наготу друг другу.

– Всё, пошли, спасибо Василиса, – посмотрел с вопросом на неё, – тебе помочь убрать?

– Нет, я сама. Ты иди, пока книжки посмотри.

– Хорошо, – и Елисей ушёл.

Он, действительно, хотел уйти, чтобы понять и напряженье снять. Нет, не совсем уйти, а в комнату и там настроиться на прежний ритм, одеться, подумал он.

Василиса убирала со стола и понимала, что вот сейчас, как только она в комнату войдёт!.. Она входила обречённо, но и с какой-то внутренней радостью, чего даже себе боялась показать, не имея возможности сопротивляться. Елисей книгу какую-то смотрел, поднял голову, и она увидела его невозмутимость, предугадать замысел его просто стало невозможно.

– Хорошие книги читаешь.

– Да, люблю читать, – механически ответила она.

Елисей видел состояние Василисы, у самого такое же. Понял, что он ей не безразличен и этого было достаточно на первый раз, так решил. В своих чувствах разбираться не хотел, он просто знал, что если влюбляется, если так случается, то всегда на всю оставшуюся жизнь. Это он потом подумает, что произошло, а сейчас не пытался даже сдерживать порыв.

Идея вдруг возникла, которая могла мгновенно снять напряжение с обоих, подумал только, что оказывается, нравственность значение имеет, и для него и для неё, понял, что нельзя в прекрасные отношения творческого вдохновения входить грязными ногами, надо непорочностью войти, а там всё само разовьётся.

– Погода прекрасная сегодня!

– Да-а – опять механически ответила она.

– Не хочешь прогуляться?

– Прогуляться-а?.. – чего-то не понимала Василиса, она от него ждала другого, собрала все силы, чтобы всё решить сейчас и, казалось, что она готова, а он?..  погуля-ять.

– Да, по берегу пруда, там прекрасная аллея, правда нет зелени пока, но есть солнышко и оно греет.

– Ты серьёзно?

– Да, – не понял Елисей, – мне зачем шутить.

Василиса встала, засуетилась вдруг:

– Я только за. Я и зимой люблю на лыжах, а летом-то, летом!.. столько зелени. А ты любишь ходить за ягодами? – переключилась Василиса.

– Я в тайге родился, Василиса, – улыбнулся Елисей, заражаясь её раскрепощением.

– А-а, тогда любишь, – сделала заключение, смеясь.

Напряжение спадало прямо на глазах.

– Прямо сейчас пойдём?.. можно в парк сходить. Ты был в парке?

– Был, конечно, был, – он встал, Василису остановил, взял за плечи и опять увидел этот взгляд, взгляд юности самой, – можно, я тебя поцелую?

Вот!.. он хитрый, он специально предложил, чтобы воли её лишить, поняла вдруг Василиса, понимая и то, что-о… Елисей просто наклонился и, не дожидаясь ответа от неё, нежно, нежно поцеловал её глаза, которые пришлось закрыть. Его поцелуи лишили её воли окончательно, почувствовала себя в клетке, из которой выхода не существует. Она ничего не имела против близости, не молодая девица была, но в случае с Елисеем, не хотелось начинать, именно, с таких отношений. Не понимала, почему, но не хотелось. Казалось, что что-то будет разрушено, то, что ещё родиться не успело.

– Ты хитрый. – прошептала тихо.

Елисей же понимал, что Василиса в его власти, но как же?.. Он отстранился, отпустил её:

– Твои глаза!.. они прекрасны, Василиса, я не мог их не поцеловать, не насладиться юностью забытой, – пошёл в прихожую и начал одеваться. Решил, что не надо торопиться, чтобы потом не стало мерзко, они ведь люди. Любовь, как цветок, должен созреть, нельзя раньше времени срывать. Надо ему и ей подумать, слишком много камней преткновения, а чувства очевидны. Захочет, будет поливать зерно, не захочет, пусть у него растёт, как чувство к идеалу.

 –

Шли по аллее рядом, навстречу люди попадались. Кто-то шёл домой, кто-то так же гуляли, как они, встречались и знакомые, разговаривали просто. Василиса испытывала гордость от того, что не одна идёт с мужчиной. Интересное и прекрасное состояние, отметила она, она улыбалась и сияла так, что обращала на себя внимание.

– Можно, я тебя за руку возьму?.. – спросила Елисея.

– Даже нужно, Василиса, – ответил Елисей.

Погода, действительно, была прекрасная, казалось, солнце светит только им двоим, и всё сияет светом, даже снег на пруду и в зарослях местами, что кое-где ещё остался, сверкал тысячами искорок огня, наполняя атмосферу свежестью и радостью солнечных лучей. Ивняк, который рос с двух сторон аллеи, аркой зарослей своих создавал видимость арочной тропинки, идущей в небо или не в небо, а куда-то вдаль, в сказку, и там, в конце пути, всё прекрасно будет, потому что в сказке всегда всё кончается прекрасно.

Василиса взяла Елисея за руку, и гордость увеличилась сразу в разы.

– И опять у меня только один вопрос, что происходит, Елисей?..

– Ничего. Кроме того, что происходит, – ответил мгновенно Елисей.

Василиса весело расхохоталась:

– Довольно обоснованный ответ, не возразишь.

– Я же говорю, что пусть будет. Завтра всё иначе осознаваться будет, а сегодня только кажется, что что-то происходит.

Да!.. конечно же, она сегодня вечером напишет стихотворение и завтра или послезавтра в цехе ему отдаст. Так легче будет всё определить. Это потом, дома, она тихонечко поплачет, но не узнает он. Как было бы прекрасно, если б он был не женат.

– Почему, почему, почему?.. – задала она вопрос кому-то.

– Не знаю, Василиса, – ответил Елисей, будто уловил мысли её, – наверное, есть причина, о которой мы забыли.

– Ты такой красивый, Елисей!.. – и он, действительно, казался ей самым лучшим, самым красивым, самым, самым.

– Василиса, – смутился Елисей, – чего в краску вводишь?

Василиса посмотрела на него:

– И правда покраснел!.. – засмеялась Василиса.

Елисей ещё больше покраснел:

– Ну, хватит. Это ты красавица, просто княгиня!

– Почему княгиня? – отметила, что ей приятно.

– Просто воспринимаю тебя иногда, как барышню девятнадцатого века, этакую даму танцующую вальс со мной.

И разговор полился простой и откровенный, сама тема их очаровала. Они вспоминали всех поэтов, учёных и писателей девятнадцатого века. Казалось, знали лично многих. За разговором, время летело быстро. Сходили в парк, посидели на скамеечке и отправились домой.

Василиса опять стала напрягаться, и Елисей почувствовал её.

– Ты чего напряглась опять?

– Нет, нет, совсем не напряглась, – попыталась улыбнуться Василиса.

Она чувствовала себя неловко не от того, что может что-то произойти, а больше от того, что чувствует себя, как девчонка. Работа мастером научило её быть волевой и строгой, а не маленькой, незащищённой, которая нуждается в обыкновенном внимании. А так, так женщина она и в жизни столько испытала, что многим и за десяток жизней не осилить, а перед ним чувствует себя как-то не так, стесняется, краснеет. Что может произойти?.. всё нормально, он ей приятен и даже больше, она сама его желает, но ведь она не куртизанка. И что же делать?.. где мужиков найти?.. итог всё равно, понятен, так хоть одно мгновение поймать, как мотылёк прекрасный, будет в душе её летать. Решила твёрдо, что пусть будет, как будет.

– Я всё думаю, могли ли мы когда-нибудь встречаться?

– Наверное, встречались!.. наверное, не в этой жизни, только, – ответил Елисей.

– Да, конечно же, не в этой жизни!.. как же я раньше-то не догадалась!

Василиса расслабилась опять, стало спокойно и свободно. Елисей развеселился тоже, он шутил, заключал её в свои объятия, преждевременно, оглядываясь по сторонам, но скорее символически, и заговорщицки ей говорил:

– Пока никто не видит!

Она в ответ весело смеялась. Подходили уже к дому Василисы, вдруг, будто вспомнил Елисей:

– Сегодня утром видел, как утром рано, рано заря за солнышком гонялась, или солнышко за ней и так разыгрались, что зажгли пространство всё тысячами красок всех цветов радужных. Я как раз к тебе собирался ехать и понял их танец, как благословение, как напутствие, как необходимость нашей встречи.

– Ты не обманываешь?

– Нет. Я другого опасаюсь, когда рассказываю о таких вещах, что не поймут, на смех поднимут.

– Я понимаю, даже вижу, о чём ты говоришь.

– Вот это и невероятно, я с детства никому не рассказывал о подобных вещах.

– А я вижу, и тоже никогда не рассказывала… – Василиса полностью освободилась от всех сомнений, она даже жаждала сейчас завершения дня, она хотела стать любовницей, именно, любовницей для Елисея. Пусть день один, неделя, месяц, но с ним… решила твёрдо. Понимала, что, скорее всего, всего один день, но он разворошил ей сердце, – я тоже хочу увидеть, как рассвет с зарёй танцуют вальс, – опять засмеялась Василиса.

– Ладно, увидишь. – заверил Елисей.

– У нас на запад окна, так что, если при закате только, но там по-другому всё равно.

 – Да уж, закат – не рассвет, закат – древний дед, а рассвет с зарёю маленькие дети.

– Да-а!.. – вздохнула Василиса.

– Я покажу тебе.

– Когда?..

– Я пока и сам не знаю, но то, что покажу, знаю.

Елисей упивался общением с Василисой, Здесь она совсем другая, не как в цехе. Он ей говорил о вещах, несовместимых с суждениями людей, и она так прекрасно понимает!.. это разговор не слов и не словами, а чувствами и состояниями душ.

– Как это прекрасно, Василиса!

– Да-а!.. – как эхо, отвечала Василиса, наверное, завтра мы опять станем другими?..

– Станем!.. но пусть не кончается сегодня, пусть в сердце останется на веки.

– Вечно!..

– Вечно.

Подходили к дому, Елисей становился всё печальней, и Василиса чувствовала это:

– Что-то не так?

– Всё не так, кроме нашей встречи…

Он думал, надо ли к ней заходить. Если зайдёт, то встреча закончится как-то иначе, но надо ли торопить события?.. решил, что пусть подумает она, кем хочет быть по отношению к нему. Подошли к подъезду, он остановился:

– Давай, я не буду заходить сегодня?.. если не против, то как-нибудь ещё зайду.

Остановилась Василиса. Всё заканчивается рано или поздно, вечно летать просто невозможно, будни жизни разрушают всё. Да и всё придумала она себе, как и он, и это очевидно.

– Не придумала, милая моя, но пусть наша первая встреча будет чистой, непорочной, как в юности.

– Ты так говоришь, будто всё от самой юности хочешь повторить…

– Вот именно, всё повторить, – загорелся Елисей, он понял, что уже включился в очередную битву с жизнью.

– Вот только будет ли вторая встреча?..

– Будет!.. обязательно будет и это, считаю, уже необратимо.

Василиса посмотрела на него с печалью:

– Ладно, иди и лучше будет, если больше не придёшь. Всем лучше, Елисей.

Елисей не уходил, растерянно топтался.

– Иди же, наконец!.. – но, так и не дождавшись, повернулась и в подъезде скрылась.

Елисей ещё стоял пару минут, слышал, как открылся лифт, ушёл наверх, слышал, как остановился где-то там, на пятом этаже и всё умолкло, повернулся и медленно пошёл на остановку. Ноги не слушались, но он упорно шёл. Вдруг тучи накатились и закрыли солнце, стало холодно, и он ускорил шаг.

 –

Глава – 4

     Человек наполнен противоречиями и живёт чаще только внешними импульсами, не вдумываясь в причины этих импульсов. Даже редко или почти никогда, не задумывается о чём-то внутреннем, которое незаметно только потому, что на него не обращают внимания. Иногда эта внутренняя жизнь прорывается наружу через большое чувство, но начинает гаситься необратимо, хоть и является причиной всех импульсов и внешних, в том числе.

Так внутреннее или внешнее?.. чему человек отдаёт предпочтение, зависит только от него. Порою в течение короткого промежутка времени предпочтения меняются на диаметрально противоположные, особенно у творческих личностей.

Где же причина?.. почему так происходит?.. – думала Василиса, расставшись с Елисеем. Она буквально пять, десять минут назад готова была без сомнений стать ему любовницей, не имея сил, как ей казалось, ему сопротивляться, его напору. Вдруг поняла, что это не неимение сил, сил достаточно, а её желание не противостоять ему, отдаться полностью и без остатка. Она хотела, жаждала с ним встречи, она хотела всегда быть с ним рядом и только мораль мешала. Даже готова уже была перешагнуть через мораль!.. хоть пять минут, всего одно мгновение, а он?.. просто ушёл.

– Так нельзя – чуть не плакала она, ведь сейчас она кажется себе такой нехорошей, будто он силой её раздел и ушёл, забрав одежду.

Сидела Василиса в комнате, в окно смотрела, просто смотрела, как садится солнце, но не радовало солнце, не блистало. Вскоре тучи скрыли его вовсе. Как не странно, это стало успокаивать её. Что она думает, ведь всё прекрасно, всё так, как она хотела изначально, завтра или послезавтра она его порыв погасит и всё, как прежде, станет. Что-то внутри ей говорило, что не станет, ведь она ему в чём-то себя открыла, а он такой коварный и, конечно же, попытается воспользоваться этим. Поняла ещё одну деталь, что общение по интересам не получится у них, он просто не захочет, да и она.

Так и сидела, может час, а может два. Сын пришёл, покормила, успокоилась совсем, забот хватало и без Елисея, он и может что, так только их добавить. Решила спать идти, поняв, что, действительно, успокоилась, более того, решила, что всё придумала себе и даже посмеялась – такая дурочка, прям, как девчонка, а то и… она и девчонкой такого не придумывала никогда, а тут!.. чуть было не пошла в разнос. В голове уже стихи звучали, как она ему ответит, чтобы раз и навсегда!.. Ведь в любом случае, будущего нет у них, а она хочет только одного, хоть немного счастья, хоть чуть-чуть, но нормального человеческого счастья.

Лежала Василиса и в окно смотрела, которое было тёмное, будто дорога в неизвестность. Хотелось просто встать, шагнуть в ту самую таинственную неизвестность, пусть даже и во тьму. И вдруг где-то за окном увидела огромные глаза, они заполняли всё и!.. это его глаза!.. Глаза сверкали искорками света и будто проникали в сердце. Нет, это даже глазами назвать трудно – это просто взгляд, который шёл из-за горизонта, хоть и рядом был, она видела и даже могла описать эти глаза в подробностях мельчайших.

«Это он!.. это он!.. это его вторая жизнь, ведь он же говорил, что что-то ей покажет».

Взгляд становился всё пронзительнее, и у Василисы страх возник, который выходил откуда-то из глубины, и этот страх вот-вот в панику перерастёт. Она только сейчас поняла, кто Елисей или придумала себе, да это и не важно, он, наверное, какой-нибудь колдун.

Не успела так подумать, как всё пространство вспыхнуло огнём серебряного цвета. Это был даже не огонь, это океан бушующего пламени, в котором всё сгорает без следа. Ах!.. огонь вдруг охватил её со всех сторон, проникая всюду,  прожигая саму душу. Хотела встать, уйти от этих глаз, но не хватило сил, так и лежала в пламени, огнём пылая. Постепенно всё стало успокаиваться, она почувствовала облегчение, только всё внутри горело, и сама, как солнце стала, будто прошла сквозь доменную печь.

Лежала без движенья Василиса, ещё не отдышалась, как повторилось вновь, и она опять боролась с этим, но сгорали мысли… и так она устала, что выбилась из сил совсем. Потом вдруг поняла, что у неё температура, заболела, видимо, и эта температура к таким видениям приводит, но даже встать, чтобы измерить температуру, сил не осталось. Что бы в сознанье не возникло, всё сгорало в этом пламени вселенском.