Текст книги "Семейные традиции (СИ)"
Автор книги: Велимера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Я благодарно сжал его руку, и получил улыбку в ответ.
– Терять близких больно, – тихо сказал батя, отщелкнул окурок куда-то в клумбу, – но лучше так, чем мучиться, верно?
Я только кивнул, поджимая губы. Если не я один так считаю, значит, наверное, так и есть. Значит, так правда лучше.
Дома пришлось выкидывать запасы корма, миски, лоток, игрушки. Не хотелось оставлять на память, потому что я и так его не забуду, а болезненные напоминания ни к чему. Не стал оставлять в ведре, сразу вынес. Так будет легче.
Скатал и убрал спальник, поставил мамины контейнеры в холодильник. Выкинул кошачьи лекарства. Вроде как, уже стемнело, надо было бы сделать задания на завтра и ложиться спать. Но я просто сел на диван в темноте и тупо уставился в темный телик. Пусто как в квартире стало.
От трели звонка я аж вскочил на ноги, сердце чуть не выпрыгнуло. С трудом переведя дыхание, я сначала хотел забить, но потом все же пошел глянуть, кого принесло.
Ника. На пороге стояла смущенная и встревоженная Ника. Пошарила взглядом у меня в ногах, словно хотела увидеть Макса. И приглашающе раскрыла объятия.
Я не удержался, прижал ее к себе, уткнувшись носом в шею. Ее тепло успокаивало. Думаю, дома тоже было бы спокойнее, зря я уехал. Такое в одиночку не переживешь.
Она включила свет на кухне и усадила меня за стол, вручила молочный коктейль. Я отставил его, но она настойчиво впихнула его мне в руки.
– Не хочу, Ник, – поморщившись, я опять убрал стакан от себя подальше.
– Ну хоть немножко выпей, наверняка же целый день ничего не ел, – девушка мягко погладила меня по плечу.
– Как ты узнала? – все же сделав глоток, я отодвинул коктейль.
Безвкусный какой-то, будто жидкого картона отхлебнул.
– От знакомой, – лаконично ответила она, засовывая в микроволновку контейнер с котлетами и пюре.
Я приподнял брови, и она со вздохом скинула мне что-то. Пересланное сообщение от какой-то девчонки с текстом “Пришла на прием к ветеринару с Масей, а там этот бугай с котом на руках бегал. А потом сидел плакал, потому что кота усыпили, представляешь?” и фоткой, как я сижу на стуле, закрыв лицо и сгорбившись. Даже без лица меня можно стопроцентно узнать по рукаву, в принципе.
– Везде эти ебаные папарацци, – хмыкнул я, убрав телефон.
Прославился, бля.
Другое дело, что она здесь. Как узнала, сразу примчалась меня жалеть. Как подруга или как влюбленная – не столь важно.
Отложив себе в тарелку котлету и немного пюре, остальное она поставила передо мной. Села напротив и спокойно разломала все на кусочки, смешала их с пюре. Всегда так делает, извращенка.
От запаха любимой еды заурчал живот. Я вдруг почувствовал себя на месте Макса – и есть хочется, и возможности нет. Пусть кто-нибудь покормит меня с ложечки, гладя по голове. Я знал, что его не станет, но как теперь с этим быть?
Вздохнув, я все же взял вилку, положил в рот немного хреново погревшегося пюре. Ком подкатил к горлу, и вдруг отпустило. Я почувствовал вкус маминого пюре с подливкой и сразу захотел котлету.
И ещё одно важное дело. Если я, вроде как, люблю Нику, а Ника, вроде как, любит меня… Хуль тут ещё думать? Все мы смертны, и умереть можем в любой момент. А умереть, проебав шанс, кажется глупым.
– Прости меня за утреннее, – тихо попросил я, отламывая кусочек котлеты, – я просто считаю, что не подхожу тебе. Но люблю тебя.
– Всё-таки попробуем? – уточнила она, не поднимая взгляд.
– Если ты все ещё этого хочешь, – вздохнул я.
Может и не хотеть, потому что я повел себя как мудак и обидел ее утром. Но наверняка хочет.
Все же посмотрев на меня очень красивыми светлыми голубыми глазами, Вероника улыбнулась.
Мы молча доели, а потом просто легли спать. Я обнял ее, прижал к себе покрепче и закрыл глаза.
Как показала практика, я умею отпускать тех, кому приношу только мучения и боль. Вернее, я научился. И ее отпущу, если надо будет.
========== Часть 2 ==========
Проснуться рядом с Никой было потрясающе. И немного неловко. Ей можно было только любоваться – в утреннем свете ее светлая кожа казалась полупрозрачной, как дорогой фарфор, и такой же хрупкой. Коснулся – мягкая и гладкая, теплая такая. Я хотел тихонько выбраться из постели, чтобы не разбудить ее, и пойти покормить кота, но вспомнил, что необходимости уже нет.
Откинувшись на спину, я прикрыл глаза ладонью и вздохнул. Видимо, разбудил девушку, она перебралась поближе и положила голову мне на плечо, молча подбадривая. Это нужно будет просто пережить. Забыть постепенно старые привычки, забыть вчерашний пиздец. И останутся только хорошие воспоминания, светлые и теплые.
– Наверное, правда, мы выбрали не самое подходящее время, – шепнула Ника, поглаживая меня по груди.
– А когда было бы подходящее? – хмыкнув, я обнял ее, прижал к себе крепче и поцеловал в висок. – Наверное, я бы никогда не решился, если честно.
Нарушить ту дружбу, которая у нас сложилась, только чтобы признаться и получить от ворот поворот? Вот уж нет. Таскался бы за ней всю жизнь в качестве друга, вот и все.
– Но было бы обидно, если бы мы сказали друг другу об этом лет в пятьдесят, – приподнявшись на локте, Ника так мне улыбнулась, что ответная улыбка получилась как-то сама собой.
Скользнув ладонью по ее тонкой талии, я не поверил ощущениям и опустил взгляд. Медленно провел ниже, по плотному упругому бедру. Не может быть, чтобы я мог сейчас к ней так прикасаться. У нас была не особенно тесная в плане физических контактов дружба, ну приветственные обнимашки, как максимум. Хотя это не мешало ей таскать меня по шмоточным магазинам за собой и просить привезти прокладки. Но сейчас я поглаживаю ее бедро, так возмутительно близко к очаровательной попке, что самому себе хочется дать по морде.
Подняв взгляд, я заглянул ей в лицо. Ника смотрела на меня, едва дыша, и в ее глазах буквально читалось «поцелуй меня». Даже в самых смелых снах мне не снился такой томный зовущий взгляд. А вот целовать ее, когда только вздумается, я мечтал с тех пор, как узнал, для чего нужны поцелуи.
Поцелуй был мягким, неторопливым, а мне все казалось, что я сплю. Сплю, потому могу себе позволить подмять ее под себя, жадно и глубоко вылизывая горячий ротик.
– Жень… – выдохнула Ника, откидывая голову и подставляя мне шею и плечи. – Господи, неужели это правда?
– Сам в ужасе, – буркнул я, вжимаясь носом в сгиб ее шеи и замирая.
Она подо мной ощущалась как-то правильно, как надо, невысокая и хрупкая. Были девушки и миниатюрнее, но почему-то именно ее было страшно придавить своей без малого центнеровой тушей.
Ника притянула меня ещё целоваться, обнимая за плечи и прогибаясь, давая огладить спину, нагло облапать пониже. Трахнуть ее хотелось до полусмерти, но это казалось грубым. Ладно наши пьяно-сонные кувыркания, сейчас же все осознанно и должно быть по-другому. Некуда торопиться.
– Как-то это все очень странно, – пробормотал я, целуя ее в приподнятый уголок губ, прямо в самую улыбку.
– Ага, не верится даже, – обняв меня крепче, Ника прикрыла глаза от самых нежных, на какие я только был способен, поглаживаний по волосам, – но ведь это правда?
В качестве подтверждения реальности происходящего я мягко чмокнул ее в кончик слегка вздернутого носика, и она тихо засмеялась, проходясь ладошками по моей колючей макушке.
Пока девушка плескалась в ванной, я приготовил завтрак себе и ей. Сам-то я уже давно, с самого возвращения из армии, завтракаю только смузи с сельдереем и ещё какими-нибудь овощами или фруктами, хватает часов до двенадцати. Для Ники я сделал кофе и пару тостов с сыром, потому что на моих завтраках она до обеда не дотянет.
– С тобой не растолстеешь, – усмехнулась худышка, садясь за стол.
Пришла она ко мне вчера точно не в этой блузке. Подготовилась, значит, к ночёвке. Ну да, она так поздно уже приехала и мы так поздно закончили с ужином, что я бы и без начала этих странных отношений никуда ее не пустил, а сам бы повез вряд ли, не в том состоянии был.
– Ну так и радуйся, – прислонившись задницей к тумбе, я залпом выпил больше половины стакана, а она меня зачем-то сфоткала, – уймись, папарацци недоделанная.
Ника только хихикнула, явно что-то с этой фоткой пытаясь замутить. Социоблядь маленькая, всю свою жизнь в эту несчастную Инсту засовывает. Хотя мне это было на руку, я мог любоваться ей часами.
– А мы на чем поедем? – отложив всё-таки телефон, девушка отпила кофе, поморщилась и потянулась за сахарницей.
Глянув в окно, я лениво потянулся, проверил прогноз. Пасмурно, на вторую половину дня обещают дождь, надо оно мне?
– На машине, погода не очень, – зевнув, я допил завтрак и пополз тоже в душ.
Не хочется торопиться, не хочется напряжённого внимания к окружающим консервам. Проедусь на четырех колесах сегодня, пойдет. Батя недавно предлагал обновить машину, купил себе новую, хотел отдать мне ту, что была, как и в первый раз, но меня всё более чем устраивает, да и привык уже. Уж как заебался притираться к новому мотоциклу год назад, нахер надо ещё раз такое с машиной проворачивать.
Я что-то херово выспался, так что налил себе тоже кофе. Вроде, собрался, обулся, все нормально. Но Ника в весьма короткой юбке наклонилась застегнуть босоножки, и я залип. Длинные, красивые и стройные ноги, голубоватые венки видно под коленками, маленький синячок на левой голени. Руки потянулись сами, и я, в кои-то веки, позволил себе прикоснуться, а не приложил немалую волю, чтобы отвести взгляд.
Она тихо усмехнулась, когда я прижался со спины, положив ладони на теплые бедра, откинулась мне на грудь и подставила шею. Значит, ей тут нравится, это чувствительное место, запомню. Я всю ее выучу, запомню каждую реакцию и заласкаю до смерти.
– Слишком сексуальная юбка, – неторопливо целуя под ухом, я немного приподнял облегающую эластичную ткань, почти прилично гладя внешнюю сторону бедра.
– Хочешь запретить мне ее носить, потому что ревнуешь? – игриво промурлыкала Ника, тоже явно дорвавшаяся до воли в общении со мной.
Мы оба слишком долго ждали. Не знаю, как она, а я даже и не надеялся. Может, я впал в кому, и это просто мой сон. А если сон, зачем сдерживать грязные мерзкие желания?
– Хочу задрать ее и трахнуть тебя прямо тут, – голос заметно охрип, но я и не стремился его повышать.
Хрупкое тело ощутимо вздрогнуло, девушка вцепилась коготками мне в запястье, прогибаясь сильнее.
– Да, – облизнув губы, она немного потерлась о меня, поддразнивая, – я тоже хочу.
Прикрыв глаза, я глубоко вздохнул. Это недвусмысленное приглашение, и член на него точно так же недвусмысленно отреагировал. Ну мы же взрослые люди! Но, раз уж мы взрослые люди, надо контролировать животные порывы и думать о последствиях.
– Во-первых, у меня резинки в машине, – покачав головой, я отстранился, с трудом заставил себя отступить на шаг, – во-вторых, мы опоздаем.
– Обломщик, – меня пнули в лодыжку, а потом горячо поцеловали, – сегодня вечером.
Вот как. Какой приказной тон. Не терпится. Лестно, лестно. Дожить бы теперь до вечера.
– Сегодня вечером, – кивком подтвердил я, приобнимая ее за талию и целуя в уголок губ.
Отпускать ее от себя казалось кощунством, но пришлось, иначе правда опоздаем. Противная преподша не терпит пропусков и после начала пары никого не пускает. Две энки – и на зачёт можно не приходить, сразу на пересдачу, а у меня уже одна есть, я гонял мот на техосмотр по случаю первой тысячи в Москву.
Я подождал, пока Ника поправит распущенные волосы и накрасит губы, а заодно нашел в комоде запасные ключи. Чего уж тут, свой человек, расписание у нас слабо совпадает. Рядом с двумя резервными связками лежал упакованный кошачий ошейник от блох. Черный, потому что на Максе красиво смотрелся.
Хотелось грохнуть этим ебаным ящиком так, чтобы он развалился, но доводчик закрыл его плавно и бесшумно. Сука такая. Ладно, сегодня будет отличный день, всего две пары, заеду пообедаю где-нибудь, может, Ника даже не вечером приедет. Не четверг, а сказка.
Четверг!
– Блять! – рыкнул я, девушка аж вздрогнула. – Сегодня четверг.
– И? – она скрестила руки на груди. – По четвергам у тебя целибат?
Вроде, и без претензий, но и с упрёком.
– Я по четвергам ужинаю с родичами, – потерев ёжик в попытке пригладить волосы, я вложил Нике в ладошку ключи и подхватил рюкзак, – наверное, не получится.
Я пропустил ее в подъезд, закрыл дверь, нашел в рюкзаке свои ключи.
– А до скольки вы обычно? – пока я возился с замком, она что-то искала в телефоне.
«Обычно», ха. Если бы это было не в первый раз, я бы мог ответить.
– Думаю, часов до девяти, – пожав плечами, я вызвал лифт и привалился плечом к стене, – если хочешь, могу после заехать за тобой.
– Я тогда схожу с группой в кино, мы как раз собирались, – заправив волосы за ухо, Вероника мягко улыбнулась, – заберёшь меня?
Не удержавшись, я немного наклонился и чмокнул ее в кончик носа. Поверить не могу, что можно. И заберу откуда угодно, заберу и оставлю себе одному.
Я, вообще, довольно часто ее возил куда-то, мы даже ходили вдвоем в кино. Но одно из своих давних желаний я смог исполнить только сейчас – положил ладонь Нике на колено в машине. Сколько неприкрытого собственничества в этом жесте, и батя всегда так делает с мамой, а я мог только облизываться на круглые аккуратные коленки Вероники.
– Всегда хотела, чтобы ты так сделал, – вздохнула девушка, накрывая мою лапу своей ладошкой, – так классно.
Усмехнувшись, я только кивнул, поглаживая ее по колену и чуть выше, по бедру. Не верится, блин. И, наверное, зря она говорит, что время неудачное. Поглощённый ей, я возмутительно мало вспоминаю о Максе. Хотя, может быть, надо просто уже отпустить его, чего горевать. Жалко только, что так долго я протянул, не решаясь избавить его от мучений.
Мы дошли до универа вместе, дальше надо было расходиться на разные этажи, и я с удовольствием поцеловал ее на виду у всех. Такой вот, здоровый, грубый, соответствующий правилу «чуть красивей обезьяны», взял и поцеловал хрупкую, милую и очаровательную девушку. Потому что могу. Потому что я и таким, как оказалось, ей нравлюсь. Всю сознательную жизнь только и думал, что она немыслимо красива, а я так, говно на палочке.
Не успел я дойти до нужной аудитории, она написала мне.
Есть основания бояться, что папа тебя убьет?
Да даже мой постарается это сделать, о чем ты
Хмыкнув, я убрал телефон в карман. Батя питает какую-то своеобразную слабость к дочкам друзей. Ладно бы только Ксюша, для нее он крестный, вообще души не чает, но и остальные для него маленькие принцессы. Я в детстве получал неебических пиздюлей, если нечаянно не умеривал силу или что-то у них отбирал. Зато теперь обидеть девочку для меня почти табу.
Мы им скажем?
Я боюсь, серьезно
Ну вот и чего она боится? Ей-то точно ничего не будет, это мне шишки на голову полетят. И будет чудо, если только один день будут лететь.
При случае скажем, если соберёмся семьями
Ну или можем специально собрать, если хочешь
В ответ прилетел стикер с максимально категоричным отказом, я только посмеялся себе под нос.
Чего Ника вообще тут делает? У них разве пары ещё не кончились? На последнем курсе же должен быть укороченный семестр. Не ходил бы я в армию – тоже бы заканчивал в этом году. Но мы так с батей поговорили в одиннадцатом классе и решили, что проще будет перед вышкой отслужить уже и не париться по этому поводу. Хотя в магистратуру я тоже собираюсь, на что-нибудь не особенно далёкое от нынешнего профиля.
– Ну что, как твой котик? – с чрезвычайно ехидной рожей поинтересовался один из моих одногруппников.
От напоминания, явно нацеленного на больное место, все благодушное настроение испарилось. Знают. Из-за одной девчонки все знают, что у меня умер кот и как я это воспринял. Восхитительно. Просто превосходно. Убью суку.
– Отвали от него, – вступился староста, чем немного разрядил обстановку. Если мне память не изменяет, у него самого пару лет назад собака умерла, так что он понимает, – да, и ещё, не забудьте все курсовые привести в порядок перед нормоконтролем.
На паре было не до хиханек и хаханек, потому что старая грымза устроила неожиданный срез. Я-то все написал, но вот задание сдать могу только на следующей неделе, ох и приебется.
– Евгений, вы не выполнили работу на сегодня? – уже на полпути к выходу заметила меня, падла.
– Не выполнил по семейным обстоятельствам, – вздохнув, я остановился, сунул руки в карманы, – если можно, сдам на следующей паре.
– Это какие же у вас такие обстоятельства? – она скрестила руки на груди.
Судя по ее виду, даже единовременная смерть всех до единого родственников до пятого колена не будет уважительной причиной.
– У него котик умер, – тихонько и едва ли не хором сказали девчонки.
– Ох… – прижав ладони к щекам, старая грымза меня поразила до глубины души. – Конечно, тогда жду вашу работу на следующей неделе.
Я настолько охуел, что даже не попрощался, просто развернулся и вышел. Кто бы мог подумать, а, вот кто бы мог подумать.
Пока я обедал в кафешке, батя написал, что они меня ждут к пяти, мама ещё написала, чтобы купил булочки какие-нибудь к чаю. Осталось только придумать, чем занять себя на три часа. Поехать поиграть, что ли? Как-то не особо тянет. Покататься? Ну вот-вот дождь начнется, а на машине не то. Проваляться все это время на диване с телефоном? Или сделать все на следующую неделю? Можно вылизать текст курсовой, кстати, может, ещё пару абзацев рожу.
Домой для этого ехать было не обязательно, ноут у меня с собой, как раз на пару часов аккумулятора хватит.
Так и сидел, большую часть времени переписываясь с народом. Зато причесал все аккуратненько, а то у меня там местами разные шрифты и размеры из-за копипасты. Чтобы потянуть время, форматировал каждую страницу отдельно, заодно и перечитал, кое-что поправил, кое-что переделал, кое-какие места по пунктуации уточнил у Ники. Ей хорошо, даже не надо правила помнить, как-то по-ведьмински она расставляет это все. Хотя и у меня не все так плохо, спасибо маминым гуманитарным генам и привычке читать книги, привитой с детства.
В пятнадцать минут пятого уже, наконец, можно было выдвигаться. Время позволяло, так что я не поленился сделать крюк и заехать в мамину любимую булочную за ее любимыми пирожными, ну и нам с батей взял сладких булок. Уже когда я парковался у родительского дома, начал потихоньку накрапывать дождь.
Чтобы не создавать лишнюю суету, я прихватил из бардачка ключи. Поднялся на лифте, потому что дико влом было переться по лестнице, отомкнул дверь, потянул ее на себя и от неожиданности отшатнулся.
– Бать! – возмутился я, а этот старый пень, стоявший прямо за дверью, только пакостно захихикал.
– Мусор вынеси, как раз пришел, – мы с ним обменялись пакетами, и я потопал к мусоропроводу, недовольно бурча под нос.
Что батя, что Макс, оба обожают притаиться за углом и шугануть кого-нибудь до кирпичей. Вернее, Макс обожал.
Раздосадованно хлопнув дверцей, на обратном пути я глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Законы природы, все такое.
– Спасибо, что купил мне пирожные, – мама так светло мне улыбнулась и так обняла, что я невольно расслабился.
Вот уж кто всегда старается быть на позитиве, даже если устала или болеет. Зато батя очень воинственно защищает ее покой и довольство.
– Ну как я мог не купить, – обняв ее в ответ, хрупкую, как молоденькая девушка, я чмокнул ее в щеку.
– Руки помой, а потом уже мою жену трогай, – проворчал отец, показав мне свой дохера внушительный кулак.
Я показательно поднял раскрытые ладони, а мама тихонько засмеялась, отлипая от меня.
Пока я прямо в кухонной раковине мыл руки после улицы и мусора, батя открыл для мамы банку горошка, она убрала пока что свои пирожные в холодильник. Мамуля так их обожает, что мы с отцом к ним даже не прикасаемся, чтобы ей побольше доставалось, да и, в общем-то, оба не особо любим вишню.
– У мамы тут ещё не всё готово, пошли покурим, – предложил он, я кивнул, вытирая руки.
– Как-то я не заметила, как подзатыльники за курение сменились совместным курением, – хмыкнула мама, перемешивая салат.
– Граница была очень четкая, – усмехнулся я, похлопывая себя по набедренным карманам в поисках пачки.
– Совершеннолетие называется, – приобняв маму со спины, батя поцеловал ее в висок и пошел со мной на балкон.
Мамуля, может, и не обратила внимание, а я вот точно заметил, как это произошло. Ровно в день моего восемнадцатилетия мы с батей стояли трепались вечером на улице, и он предложил мне сигарету. Признал мое взросление молча, но очень убедительно. А на следующий день мы всей семьёй поперлись в тату-салон, потому что «будет восемнадцать, хоть весь забейся», и я эскизы выбирал очень увлеченно, даже их торкнуло. За два сеанса я набил себе молнию на шраме и рукав, правда, решил на всю руку не замахиваться, только от локтя до запястья. Батя ебанул себе здоровый и очень хитровыебанный кельтский узел на плече, не отходя от своего весьма стереотипного внешнего вида. Мама на левом запястье сделала дату моего рождения, день рождения отца без года, потому что в этот день они поженились, и ещё день, когда он сделал ей предложение, как раз в мае; на внутренней стороне правого предплечья набила какое-то соцветие чего-то тропического, с узкими венчиками и несколькими листиками, сказала, что это офигенский и уникальный цветок. На следующий день батя вернулся с работы с повязкой на левом предплечье и не снимал ее, пока вторая татуировка не зажила. А потом я первый раз за пару лет увидел, как мама плачет. До этого она плакала только когда я руку сломал и первое место по области взял, а в тот раз – потому что отец набил себе мечеклювого колибри, единственного опылителя цветка на ее руке. Тогда я себя так странно чувствовал, узнав, что довольно грубый и вообще весь из себя суровый батя способен на такую милоту.
– Вы будете отмечать годовщину предложения? – поинтересовался я, пока батя прикуривал. – Двадцать пять лет же.
Он долго молчал, потирая стриженую макушку и выдыхая затяжки через нос, я аж занервничал, потому что явно спросил что-то не то.
– Скажем так, это очень своеобразный праздник для мамы, – в конце концов выдал батя, явно избегая смотреть на меня, – а вот годовщину свадьбы будем, поедем на недельку на Мадейру, она давно хотела.
– Короче, лучше не напоминать? – уточнил я, затягиваясь.
Они не особо распространяются о своих глубоких личных тайнах, а я стараюсь и не лезть, ну его. Хватает того, что смущаюсь, как малой, когда батя маму нагло лапает или возмутительно пошло шутит.
– Типа да, – почесав небритую щеку, он широко зевнул и потянулся, – так, мама сказала спросить, что там у нас по невесткам.
Я аж дернулся. Вот чует эта женщина каким-то местом, когда я начинаю с кем-то встречаться! Каждый чертов раз!
– Ну, невестка – это сильно сказано, – усиленно рассматривая соседний дом, я вдруг даже занервничал. Ох и даст мне батя пизды за Веронику, ох и уебет… А потом ещё Влад добавит, – но постоянная девушка у меня есть, да.
– Мне б в твои годы постоянную девочку иметь, – хохотнул батя, сминая окурок в пепельнице, – ладно, может, и к лучшему. Смотри только аккуратно.
– Смотрю, смотрю, – проворчал я, торопливо докуривая.
Ишь, блин, потянуло их моим половым воспитанием заниматься на ночь глядя. Раньше я свои секретики доверял только маме, лет до десяти. В основном, все они касались Ники. Почему-то мне тогда казалось, что отец засмеет. Потом уже он сам начал проявлять инициативу и учить меня, как понять эти капризные создания и вообще видеть дозволенные рамки. С мамой на более взрослые темы говорить было стыдно, но и до сих пор я бате ни разу про Веронику не обмолвился. Стрёмно. Не засмеет – так пизды даст, чтобы не заглядывался на подругу детства. Хотя теперь уже чего…
На ужин мама приготовила запеченную курицу, салат и рагу. Особо голодному отцу она выдала ещё тарелку супа, я отказался. Пока батя эмоционально и в лицах рассказывал какую-то историю, я вдруг подумал, как охеренно они оба сохранились. Мама тянет лет на тридцать пять, батя тоже явно не на свои пятьдесят пять выглядит. Моложавые у меня родственники, и ведут себя точно не на свои годы, и понимают меня и мои увлечения. Охуительно повезло.
– Кстати, боец, – пока мама суетилась с чайником и булочками, батя положил локти на стол и покрутил головой, хрустя шеей, – раз уж поедем кататься в воскресенье утречком, давай всех ВВС соберём? А то уже скоро май кончится, а мы так шашлычный сезон и не открыли.
– Почему нет, – улыбнувшись, я ощутил ледяные мурашки по спине, но постарался вести себя естественно.
Если Ника не будет против, скажем как раз. Пиздюлей получу. Ох и получу…
– Давно все вместе не собирались, – улыбнулась мама, – сынок, ты чай или кофе?
– Чай, – я потянулся за вибрирующим телефоном.
Ника уже освободилась, сказала, что посидит с народом в кафешке, через часок будет собираться ко мне, интересовалась, я успеваю за ней или ей поехать на такси. Ну, за час, конечно, я чай допью, но не хотелось бы так срываться, всё-таки теплый семейный вечер.
– Я смотрю, у кого-то мы не последняя остановка сегодня вечером, – хмыкнул батя, – прям сейчас побежишь?
Видимо, он не против будет, если я смоюсь пораньше. Так что я написал Нике, что через час буду.
– Еще полчасика посижу, – я отклонился, чтобы маме было удобнее поставить мне кружку, – или могу ещё остаться.
– Да ладно уж, – потрепав меня по макушке, мама понимающе усмехнулась, – и так хорошо, что заехал.
Точно надо заезжать чаще, а то совсем совесть потерял. Хотя, конечно, им тут и без меня явно есть, чем заняться. Гадость какая.
Разумеется, мамуля нагрузила мне с собой еды, пользуясь тем, что я на машине. Хотела даже суп в контейнер налить, но я проявил чудеса дипломатии и отговорил. Обнял ее на прощание, получил свой чмок в щеку, пожал руку бате и поехал за Никой. Насыщенный, сука, день, и ещё даже не кончился. Куда уж тут думать о бедном Максе, казалось бы. Но нет, в моменты относительного безделья всплывали мысли о правильности принятого мной решения. Конечно, оно было правильным, но блять!..
Народ уже расходился, так что я поймал Нику у входа, даже не выходя из машины. Она немного намокла под слабым дождем, была такая веселая, воодушевленная и прекрасная, что я не стал говорить про воскресенье, чтобы не омрачать. Потом как-нибудь. Да хоть в само утро воскресенья.
Терпение все куда-то испарилось, поэтому я поцеловал её ещё в лифте. На секунду показалось, что ответом будет пощёчина и возмущенный взгляд, но нет, девушка обняла меня, приподнимаясь на носочки, хотя и так стояла на немаленьких каблуках. Ее юбка начала меня раздражать самим фактом наличия, но избавиться от нее получилось в последнюю очередь, уже в спальне. Зато в прихожей Ника лишилась блузки, содрала с меня футболку, а я вжимал ее в стену и целовал так, будто от этого зависела моя жизнь.
– Хочу тебя, – хрипло шепнул я, укладывая ее, как хрустальную, на постель, – до смерти хочу.
– Ну так и чего ты ждёшь? – едва не простонала Ника, прогибаясь и притягивая меня к себе ближе.
Хотелось расцветить ее светлую кожу засосами, оставить следы зубов и пальцев, чтобы все на свете знали – она моя. Наконец-то, блять, она моя! Но я позволял себе только мягкие поцелуи, ласковые касания. Вместо того, чтобы втрахать ее в матрас, двигался неторопливо, прислушиваясь и присматриваясь к ее ощущениям, запоминая, как ей нравится. Но в голове четко отложилось только одно, самое главное – ей нравится со мной.
========== Часть 3 ==========
Время летело, как ужаленное. Ника едва ли не в истерику впадала время от времени, и мне приходилось ее, да и себя заодно, убеждать, что ничего такого прям страшного нам не сделают. Если была возможность, я просто отвлекал ее от переживаний непосредственно тем, о чем мы собирались сказать.
Но в воскресенье утром я был совершенно сам не свой, слегка подташнивало от волнения. Основная проблема была не в реакции Влада, тут уж без вариантов, у него в печень коронный, я готов. А вот батя… То ли похвалит, то ли пиздюлей отсыпет с горкой, пятьдесят на пятьдесят.
Раздражения подкинуло и то, что пришлось вместе с ним буквально тащиться до дачи. Идеально ровная, прямая, пустая трасса с отличнейшим свежим асфальтом – под двести взять просто доктор прописал. Но нет, батя принципиально больше ста десяти не ездит ни на чём, а получать пизды ещё и за это не хотелось бы. Хотя сегодня он ехал девяносто-девяносто пять, потому что мамуля большие скорости очень недолюбливает, и я вполне его понимал. Но желание поднять передачу и втопить уже наконец, как следует, создавало такое ощущение, будто сейчас из кожи вывернусь или наизнанку, аж пальцы на сцеплении подергивались. Можно было бы доехать за десять минут! А мы ползли целых двадцать! С другой стороны, если бы у меня тоже был пассажир, я бы вряд ли больше ста пятидесяти дёрнул. А с Никой, наверное, и до сотни бы не добрался.
Целую вечность спустя мы были на месте. Чтобы подкинуть себе хоть немного адреналина, я тормозил на переднем колесе, за что получил подзатыльник от мамы прямо по шлему. Правда, пришлось немного наклониться, чтобы она достала.
Влад со своим бабским батальоном был уже здесь и возвышался над ними, как башенный кран. Спасибо генам, что Ника не в папулю ростом, а то накрылась бы моя любовь комплексами. Хотя она самая высокая, единственная доросла до отметки в сто шестьдесят пять сантиметров. И, судя по бледности, волнуется опять.
– Босс, ты как палка в цветнике, – захихикал батя, обнимая мамулю за талию, – мадам Владлен, принцессы, мое почтение.
Ксюша, Ника и Виолетта по очереди чмокнули его в щеку, помахали мне ладошками. Похожи так – друг на друга и на маму свою.
Мы подождали у ворот Семена с его выводком и все вместе вошли на территорию. Да, батя зовёт это дачей. Да, когда мне было лет десять, мама сказала, что было бы неплохо завести домик за городом и ездить туда летом на выходные. Но никто не ожидал, что батя купит гектар земли у речки и забахает там турбазу с домиками и рестораном. Вообще, в тот год ВВС подозрительно резко вложили невероятную кучу бабла в свои проекты, я потом сидел все думал, что, как и, главное, откуда. У Влада появилось два ресторана, у Семёна – классный элитный бар, у бати вот турбаза. А ещё батя перестал работать днём и теперь занимался только делами “дачи”. Так что я сделал вывод, что они продали какой-то общий бизнес и занялись другими делами. Почему – непонятно.
Все уже было готово, оставалось только пожарить мясо и рыбу, как обычно. Этим занялись батя и Семён, остальные пока растаскивали овощи и закуски по тарелкам, девчонки уже мило болтали. Мы с Никой очень ненавязчиво и будто невзначай сели рядом за длинным столом, а потом меня едва не затрясло, потому что Влад устроился как раз напротив, а мамуля – через небольшой интервал слева от него, оставляя место для бати.
