Текст книги "Послушание (СИ)"
Автор книги: Велимера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Она ещё что-то там пыталась мурлыкать, но я уже вернулся к разговору с мелким о работе в его медовый месяц, и вскоре лишняя тяжесть перестала давить на мои колени.
– Преступное равнодушие, – порядком поднакидавшийся уже босс пьяно блестел глазами и едва попадал сигаретой в рот.
– Думаю, ты тоже вряд ли бы соблазнился, – с усмешкой затянувшись, я жестом подозвал официантку, чтобы принесла нам ещё бутылку.
Какой бы падлой босс ни был, у него твердая нелюбовь к изменам. Он мог бы сейчас жить с мадам Владлен номер раз и трахать мадам Владлен номер два. Мог бы и наоборот. И подключить ещё парочку баб. Но нет, упертый в этом плане. И это одна из немногих его положительных черт.
Она позвонила, сказала, что в районе семи приедет. Я уже успел хорошо выспаться, похмелиться таблетками и пожевать оставленные мне вкусности. Солнце топило просто дико, к вечеру жара не спала толком, всего на пару градусов. Так что на автовокзале я припарковался по максимуму в теньке и оставил движок работать, чтобы кондер делал мне приятно. Постукивая пальцами по рулю и поглядывая на телефон, я все прикидывал, каково было Катерине таскаться с рюкзаком по такой жаре. Как по мне, лучше в походы ходить в сентябре. Земля ещё теплая, днем уже не жарко, по ночам ещё не холодрыга.
Пыльный и выглядящий замученным автобус приехал в двадцать минут восьмого. Я вышел встречать загоревшую и довольную на вид девочку, забрал у нее значительно полегчавший без воды и консервов рюкзак.
– Чего хромаешь? – хмуро поинтересовался я по пути к машине.
– Да уже под конец пути немного вывих начал болеть, – смущённо потерев кончик носа, она прикусила губу, – я полежу и все пройдет, честно.
– Не сомневаюсь, – вздохнув, я закинул грязный баул в багажник и повез свое противоречивое чудо домой.
Трахать. А что ещё с ней делать дома? Тем более, субботу она прогуляла.
Дома она сразу же полезла в душ, вышла оттуда в полотенце. Мокрая, распаренная, загоревшие части кожи немного покраснели от горячей воды. И нос очевидно сгорел, красноватый.
Девочка стояла у зеркала в спальне, расчесывала мокрые волосы. Ошейник уже на месте, отлично. Неторопливо приблизившись со спины, я положил ладони ей на плечи, наклонился, целуя в шею. Мне не хватало ее ночью и утром, когда хотелось по привычке прижать сонную малявку к себе, зарыться лицом ей в плечо, в щекочущие волосы.
– Открой рот, – шепнул я, проходясь пальцами вокруг ошейника. Она подчинилась, моментально уловив настроение и сразу превратившись в нижнюю, покорную и послушную, – шире, ну же, – губы разошлись чуть больше, я ласково обвел их кончиками пальцев, отодвинул, когда она дернулась вперёд, – двигаться будешь на кровати, – жадно глядя в зеркало, я медленно провел указательным и средним по ее языку, насколько хватило длины, почти в горло. Она не шевельнулась, не сжала их губами, сдержала глотательное движение, – моя талантливая девочка, так быстро учишься, – я не стеснялся показывать ей возбуждение во взгляде, в хриплости голоса. Знаю, ей нравится.
Медленно имея пальцами приоткрытый рот, я смотрел ей в глаза. Катя кайфовала, бесстыдно и открыто, зрачки уже по самое не могу. Вытащив влажные пальцы, я сделал вид, что сейчас отстранюсь, заметил тень разочарования на ее лице и усмехнулся, загоняя их обратно. Глухой гортанный стон был мне наградой.
В дверь позвонили, мы оба дернулись, погруженные в собственный маленький интимный мирок.
– Ты ничего не слышишь, – тихо скомандовал я, – кроме моего голоса, – не нарушая приказ не двигаться, она тихо угукнула, ее ресницы затрепетали, когда я надавил пальцами на язык, кусая за ухо и зализывая тут же проявившийся след. Ещё один звонок, но похуй, я занят игрой. Отпустив ее, я устроился полусидя на кровати, зная, что она следит за мной через зеркало, – иди сюда, станцуй для папочки.
Катя встала на четвереньки на краю кровати, медленно подползла ко мне, склонилась над пряжкой. Высвобождая член, не удержалась и лизнула его, я зарылся пальцами ей в волосы и насадил на всю длину. Ствол сухой, поэтому ей было немного неудобно, но с этим она справилась. Так любит минет, просто обожает. И всегда, всегда умудряется бросить на меня взгляд. Когда-нибудь я запрещу это делать, но не сейчас, потому что эта довольная и лукавая мордашка лучше самого минета. Катерина еле заметно вздрогнула от ещё одного звонка, но послушно постаралась не обращать внимания.
Потянув за волосы, я снял ее бездонную глотку с члена. Помня, за чем позвали, она устроилась на мне верхом, мокрая, с шальным пьяным взглядом. Я потянул блядское полотенце, сбросил его на пол, чтобы было лучше видно, как она садится на член, как поджимается ее живот и напрягаются бедра. И уж точно от меня не укрылось, что она аж голову повернула, когда на тумбочке зазвонил телефон. Точно выверенная пощечина заставила ее почти всем телом повернуться в другую сторону.
– Я сказал слышать только меня! – прорычал я, крепко хватая ее за бока и грубо насаживая на себя.
– Да, хозяин, – простонала Катя, упираясь ладонями мне в живот.
Вот так, да. Меня надо слушаться. Умница девочка. Мельком глянув на экран и увидев фамилию бывшей, я уж точно решил забить. Сколько бы они со мной ни пытались мириться, я на грабли дважды не наступаю. Тем более, я уже принадлежу своей нижней, как и нижняя мне.
========== Часть 17 ==========
Мне с самого утра было как-то не по себе. Неудивительно, конечно. Сегодня мне исполняется тридцатник, это значимое событие. А ещё я сегодня женюсь. Катерина ходила бледная и напряжённая, как струна.
– Слушай, может, не надо? – жалобно проскулила она за завтраком.
– Меня уже тоже посещали такие мысли, – криво усмехнувшись, я потер чрезвычайно тщательно выбритый подбородок, – не потому, что не хочу, – пришлось спешно добавить, когда на ее лице появилось непередаваемое выражение «прости, родной, но я тебе сейчас вмажу», – а потому что… Стрёмно как-то. Для меня же это впервые.
– Я буду нежной, обещаю, – рассеянно пошутила девочка, улыбнулась, когда я засмеялся.
– Слушай, – потянувшись через маленький стол, я взял ее за холодную лапку, – я люблю тебя.
– И я тебя, – пробормотала Катя, пряча взгляд.
– А разве не поэтому люди женятся? – когда появилась возможность заглянуть ей в глаза, я подбадривающе улыбнулся. – Все будет хорошо, детка.
Убеждая ее, я немного отвлекался от того, что сам нихуево так нервничаю. Казалось бы, просто прийти и поставить закорючку, ни свидетелей, ни дурацкой рубашки, все просто. Но ссыкотно.
Сидеть дома и ждать было совсем невыносимо, так что мы поехали прошвырнуться. На два у нас назначена регистрация, в четыре уже надо быть на турбазе, где состоится празднование моего юбилея. Встали мы поздно, но все равно ожидание получалось порядочное, три часа. Прогуливаясь в торговом центре и по-детски держась за ручки, мы спокойно пиздели ни о чем, Катя хоть краски приобрела, а то была вообще как полотно.
– О, хочу такие! – остановившись у одной из витрин, я даже тыкнул пальцем. Катерина посмотрела на обтягивающие штаны камуфляжной расцветки, напяленные на манекен, и с о-о-очень скептическим выражением мордашки повернулась ко мне. – Тебе хочу, не себе же.
Прыснув, она захохотала, едва не согнувшись пополам. Видимо, реально подумала, что я в педики решил записаться. Фыркнув, я с улыбкой потащил ее в этот магазин.
От нервов я всегда голодный, как акула, без перерывов, так что после покупки и переодевания в новую шмотку пришлось идти в скопище фаст-фудных ларьков. Есть девочка отказалась, но зато выхлебала почти литр колы в одну моську.
Разглядывая ее, я жевал шаурму и представлял себе лицо тетки, которая будет нас регистрировать. Я ради праздника решил попариться в летних берцах, натянул любимые штаны мультикамовской расцветки и черную футболку. Катерина в черных кроссовках, фальшивом камуфляже и черной майке была мне под стать, если не считать разницу в росте почти тридцать сантиметров и в весе – пятьдесят килограмм. Наверное, на вид мы та ещё парочка. Самое то пожениться, ха.
Погладив недавно подстриженный ежик, я вздохнул. Шаурма исчезла слишком быстро, но наесться на весь день вперёд и вечером сидеть за столом без нихуя не хотелось. Да и, в принципе, уже можно ехать в, мать его, ЗАГС.
– Не волнуйся, – у входа я крепко сжал ее хрупкую кисть, – а то вся белая, подумают ещё, что заставил тебя.
Катерина бледно улыбнулась и вцепилась в мою ладонь, как в последнюю опору. Я плохо запомнил то, что даже церемонией не назовешь, помнил, как чуть не поставил подпись не в том месте, как постыдно трясущимися руками надевал кольцо на тонкий палец, с которого она не захотела снимать кольцо с аквамаринами.
Жмурясь на солнце, я остановился посреди тротуара на полпути к машине. Посмотрел на гладкий серебряный ободок, непривычно оттягивающий правую руку. Судя по блуждающему взгляду, моя девочка точно в такой же степени охуевания.
– Типа все? – сипло от волнения спросил я. – А где гром и молнии, вся хуйня?
– У меня в голове, – ошалело улыбнулась Катя, рассматривая свои два кольца.
Я много думал об этом, много обсуждал это с невестой, а теперь она моя жена, и меня будто мешком по башке ебнули.
– Я сегодня точно напьюсь нахуй, – потерев лоб, я обнял ее за плечи и повел к машине, – ты со мной?
Конечно, Катерина покачала головой. Выбившаяся из хвоста прядка упала ей на лоб, она убрала ее за ухо и неверяще рассматривала безымянный палец на правой руке ещё пару минут, в машину садилась почти вслепую.
Назначено было на четыре, но, конечно, вовремя приехал только мелкий. Немногословно поздравил меня, вручил бутылку коллекционного коньяка. Его девочка, недавно ставшая женой, такая улыбчивая всегда и сияющая, сегодня светилась ещё ярче. Кажется, кто-то скоро станет батей… Нехорошо, конечно, дети они ещё, ну да и хуй с ним, у Семена башка на плечах есть, все вывезет. Или я тупо сделал неправильные выводы.
Позже, беседуя с боссом, я выяснил, что сам скоро стану батей. Крестным батей. Запланировали они, видите ли.
– Ты клялся и божился, что дашь ей доучиться, – с укором проворчал я, закусывая огурцом.
– Доучится, – махнул рукой этот эгоистичный заносчивый ублюдок, – потом как-нибудь.
Принимая поздравления и буквально традиционные редкие и коллекционные пузыри, я улыбался и пожимал руки. Дома у меня их целый шкаф, и расходую я дорогую спиртягу без жалости. Зато все знают, что мне дарить, а я не парюсь по поводу дебильных подарков не в тему.
Все окончательно собрались только в половину шестого. Получив от окружающего мира несколько намеков, я как-то слишком серьезно задумался о понятии «батя». Учитывая частоту ебли, это вполне вероятный исход.
Взгляд зацепился за беременную фигуру на входе снятого мной участка. Не припомню, чтобы кто-то уже успел свою мадам обрюхатить, да и не меньше полугода назад. Разглядев ее лицо, я почувствовал, как по спине пробежались колючие ледяные мурашки. Он чуть не испортил мне восьмое марта и решил испортить этот двойной праздник?
Все же поднявшись со своего места рядом с Катериной, я пошел встречать последних гостей.
– Я пришел с миром, – улыбнулся Русик, – и с вискарем.
Взяв коробку «Дэниэлса», я сдержанно ответил на объятия, а вот хорошенькую мадам Руслан, о беременности которой, вроде как, был в курсе, обнял уже искреннее.
– С днём рождения, – улыбнулась она, положив ладонь на живот.
– А где моя племяшка? – поинтересовался я, провожая их к свободным местам.
– Простыла немножко, так что осталась с бабушкой, – при упоминании матери меня передернуло.
Хорошо хоть, что эта грымза не приперлась. Точно бы похерила все веселье, она никогда не сдерживала свои скандальные порывы в присутствии посторонних. Как-то так у нас с Катей получилось, что мы оба не горим желанием видеть родню.
Вернувшись на свое место, я подлил себе виски, встал и прочистил горло.
– Минутку внимания! – народу дохрена, почти полсотни человек, столов много, хуй докричишься. Но стало проще, когда все затихли. – Все вы знаете, зачем мы тут собрались, конечно же, чтобы как следует в честь моего приближения к старческому маразму прибухнуть, – дождавшись, пока смешки стихнут, я продолжил: – наверное, я к нему ближе, чем сам думаю, потому что сегодня случилось ещё кое-что, кроме моего рождения тридцать лет назад. Я и сам сомневался, что такое вообще в моей жизни произойдет, но в мае решил, что была не была, так что сегодня женился на вот этой вот чудесной девочке, – Катя встала, когда я поманил ее, и прижалась к моему боку, позволяя обнять себя за плечи.
Некоторое время стояла тишина. Действительно, для меня это был сверх меры нетипичный поступок. Я не заметил, кто первый засвистел, но вскоре нам хором кричали «горько». И было что-то особенное и приятное в том, чтобы доказать всем ее статус глубоким неторопливым поцелуем.
Катерина сидела слева, как обычно, жевала печёные овощи и грудку. Я вдруг только сейчас заметил, что вилку она держит левой рукой, а правой обнимает мой локоть.
– Если тебе неудобно, давай отодвинусь, – тихо предложил я, касаясь носом ее виска.
– Нет, нормально, – пожав плечами, девочка довольно уверенно наколола на вилку кусочек кабачка. Припомнив наши совместные приемы пищи, я обнаружил, что она всегда ела левой, но пишет точно правой, нет сомнений, – мама была левшой, так что отец приучал меня тоже ей быть, но получилось только за столом.
Судя по тому, как она замялась перед уточнением, воспоминания не из приятных.
– Ну как тебе удобнее, – вздохнув, я глотнул отборнейшего вискаря и прикрыл глаза.
Мой батя был, без преувеличения, охуенным батей. Я его обожал, да и характером в него пошел, только гадливость от матери взял. Единственное, чего я себе никогда не позволял – допускать бабу в дела и лебезить перед ней. Мать вечно ноги о него вытирала и творила, что хотела. Но мужиком он был классным, да. Возил нас с Русиком на рыбалку, ходил с нами в зоопарк, вечером мог полежать с нами и почитать сказку, если не был на стрелке.
Ближе к полуночи, когда веселье ещё только находилось на своем пике, Катя в очередной раз зевнула, да так, что аж челюсть щёлкнула. Я без всяких отправил ее спать в снятый на ночь домик, да и хули ей делать среди пьяных мужиков. Другое дело, что пьяный мужик припрется к ней в койку и потребует свой подарок на днюху.
В районе часа пришлось отпустить официанток, у которых кончилась смена, они начали убирать со столов. Гости начали рассасываться, а меня уже нехило так штормило, но голова оставалась почти ясной.
Зато, когда я завалился в спальню, в ушах зашумело от возбуждения при виде новоиспеченной жёнушки, мирно спящей спиной ко мне в моей футболке. Первая брачная ночь должна быть фееричной, разве нет?
Кое-как, с трудом распустив шнурки берцев, я забрался к ней и почти ласково тяпнул за шею, за плечо, за протянувшиеся ко мне руки. Жаркий, глубокий поцелуй только раззадорил. В принципе, сегодня не только у меня праздник, можно и побаловать. А то уж сильно редко я это делаю.
Задрав на ней футболку и стянув абсолютно не нужные трусы, я сполз пониже и с удовольствием вылизал ее. Катя, как и всегда, текла и стонала, как порнозвезда, слабо цепляясь за мои руки на своей груди. От бешеных ударов сердца и выпитого стало жарко и душно, я стянул футболку, торопливо расстегнул штаны. Тесно прижимаясь к девочке, раскрасневшейся и напряженной, я мягко вставил, поцеловал ее, поймав стон. В такие моменты, когда она от безвыходной страсти царапает мою спину, мне кажется, что я могу горы свернуть, если она попросит.
Уже утром, маясь похмельем, я буду смутно вспоминать, что было и как. Сейчас для меня есть только она. К ошейнику и браслету прибавились ещё знаки принадлежности, гладкие, серебряные, почти скромные. Но такие, чтобы все знали. Моя девочка будет мне принадлежать всегда, вместе со своими стонами и охуенной глоткой.
