Текст книги "Старый добрый новый мир (СИ)"
Автор книги: Велимера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Маленькая, теплая, ласковая Вера. Ревнивая, невинная, любимая девочка, бормочущая во сне латинские названия. Стеснительная, красивая, нежная, открытая. Сколько времени я был без сознания? Ее хоть кто-нибудь похоронил?
Свернувшись в позу эмбриона, я раскачивался и тихо подвывал, горчило в глотке. Убить бы их. Всех. Но есть ли смысл? Мою Веру это уже не вернет, а без нее у меня нет сил. Нет сил даже себя с пола поднять. Она мое маленькое все.
По максимуму расслабив плечи, я резко повернул голову к потолку. Хрустнуло, заболело, но шея цела. Плохо. Откусить себе язык и подавиться им тоже не выйдет – сил не хватит.
Приподнявшись, я нашарил на столе вилку. Изо всех сил воткнул ее себе в левое запястье – дырки остались, но кровь выступила лениво, мало, будто уже свернувшаяся.
За спиной снова заскрипело. Убить хотя бы одного и нарваться на расстрел было бы неплохо.
Перед моим лицом на колени опустилась женщина. Я безучастно поднял взгляд. Немудрено и с ума сойти, но почему из всех глюков именно тот, от которого больнее всего колет в груди?
– Прости меня, – просипел я, – позволил этим ублюдкам убить тебя.
– Все хорошо, – шепнуло видение, отбирая у меня треснувшую вилку, – никто меня не убил.
Я следил, как вилка откладывается на стол. Либо я совсем крышей поехал, либо причина жить дальше все же есть.
Осторожно, самыми кончиками пальцев я коснулся обтянутого джинсами колена. Вроде бы, настоящее. Но я ведь слышал выстрел, слышал, как она упала!
– Ты здесь? – жалобно спросил я, прижимая ладонь к теплому бедру.
Голова кружилась, чуть тошнило. Так хочется верить, что моя маленькая, моя хорошая…
– Да, – ее пальчики нежно коснулись моей скулы, потеребили кончик носа, – я живая, настоящая, я здесь.
– Правда?
Дождавшись уверенного кивка, я улыбнулся и прикрыл глаза, ластясь к ласковой ладони.
Стрельнула болью рука, скрипнула дверь. Рывком распахнув глаза, я увидел перед собой лишь занесшего руку для удара палача. Я заснул! Заснул! Но такой прекрасный сон – будто я уже не наемник, моя женщина со мной рядом, чудом воскресшая, такая красивая…
– Лева, Лева! – сфокусировав взгляд, я увидел ее. – Ты слышишь меня?
– Я ничего не знаю, – рефлекторно вытолкнули губы.
– Как тебя зовут? – меня потянули за плечо, посадили, привалив к чему-то спиной.
– Я не знаю! – зажмурившись, я ждал удара приподнявшихся рук.
– Посмотри на меня, – мягко попросил высокий голос, не менее мягкие ладони прижались к щекам. Я торопливо разлепил веки, чтобы не получить еще больше мучений за непослушание, – как меня зовут?
– Я ничего не… – мелко тряхнув головой, я прекратил делать три мелких вдоха за две секунды и вздохнул глубоко, полной грудью, глядя в ее встревоженные глаза. – Вера. Вера Николаевна Виктор. Иди ко мне.
Нервно-радостно улыбнувшись, девушка доверчиво забралась ко мне на колени и уткнулась носиком в плечо.
Прижимая ее к себе здоровой рукой, я терся скулой о ее висок, вдыхая запах волос, запах Веры, и старательно дышал. Никогда меня так не накрывало, и уж тем более я не хотел, чтобы моя жена это видела. Испугалась за меня. Нужно сказать что-нибудь, разрядить обстановку, и срочно.
– Я теперь не смогу обнимать тебя двумя руками, – вздохнул я, – это хуже смерти.
Помогло. Она чуть слышно фыркнула, поерзала.
– А что с левой? – коснувшись синеватой кожи, девушка тут же отдернула руку. – Выглядит как синяк.
– Как труп, – с усмешкой поправил я, разглядывая непередаваемый синюшный оттенок.
Ладно, я уж точно проснулся, осознал себя и время, в котором нахожусь. Теперь осталось понять, что за хуйня и кому за нее набить рожу.
========== Часть 18 ==========
Лева пребывал в пограничном состоянии – то ли в ярости, то ли в истерике. Да, я тоже не совсем понимала методы этих людей – джип разбили, чтобы нас остановить; меня “убили”, чтобы проверить реакцию Левы и его привязанность ко мне. И ничего не требовали – просто сказали “живите с нами, как хотите”, вот и все. Якобы мы будем работать на благо этой укрепленной военной части и этого достаточно. Им было плевать, что мой муж заражен, отпустить нас отказывались. По периметру стояли наблюдательные вышки, на каждой по автоматчику и снайперу.
– Один бы я, может, и выбрался, а толку, – пробормотал брюнет, когда нас оставили наедине в небольшой комнатке.
Грубо сляпанные из гипсокартона перегородки давали ощущение некоторой обособленности, но на деле это простая разбитая на ячейки казарма.
– Может, пусть так и будет? – я ласково погладила его по опущенной голове.
Хотелось, конечно, последние дни побыть вдвоем только, без всяких там работ на благо всяких там людей, но, если уж выбора нет…
– А я так хотел показать тебе Ливорно, – невесело усмехнулся мужчина, взял меня за руку, – эти уебки все испортили.
У него в животе заурчало, он непонимающе нахмурился, как-то дернулся, зло глянул на безжизненно висящую конечность– видимо, хотел что-то ей сделать.
– Я схожу возьму что-нибудь поесть, – торопливо поднявшись, я хотела было сделать шаг, но вдруг осознала, что Лева все еще держит меня за запястье.
– Можно мне с тобой? – судя по выражению его лица, он и сам понимал, что это глупо – хотели бы со мной что-нибудь сделать, так давно бы сделали. – Пожалуйста? – я как можно мягче высвободилась, покачав головой. Ему бы двигаться поменьше, чтобы вирус медленнее распространялся. – Только поскорее, ладно?
Я кивнула, открывая хлипкую дверь. Ладно, надо кого-нибудь найти и спросить, где можно взять что-то на перекус. Основные приемы пищи тут в столовой происходят, в одно время для всех, но не ждать же до вечера нам, да?
Мне показали, как пройти к столовой, так что я быстрым шагом направилась туда. Главного в этой “крепости”, как сами они это называли, я еще не видела, да и видеть не особенно хотела – суку вторую такую еще поискать надо. Это уж точно не то место, где я хотела бы провести остаток жизни.
– Кто не работает, тот не ест, – объявил мне завхоз или как его там.
Опешив, я не сразу даже нашла слова для ответа.
– Но мы же тут первый день! – возмущенно взмахнув руками, я чуть не задела какую-то полку.
– Еду получают только те, кто выполняет работу, – терпеливо, как маленькой, повторил седоватый мужчина, – вы оба еще нихрена не сделали, а ты просишь еду, да еще и не во время обеда или ужина.
– И что же, нам голодными сидеть до завтрашнего обеда, что ли? – я сжала свои бесполезные кулачки. – Пока работу нам не дадут?
– Такой порядок, – флегматично пожал плечами мужчина.
Не в силах сказать хоть слово, я пожалела, что у меня нет способов убеждения, как у мужа. Ладно, если нечем заплатить, можно же взять в кредит? Обед пропустить не очень хочется, учитывая, скорее всего, отсутствие завтрака, а вот ложиться спать голодной вполне привычно.
– Тогда дайте мне порцию с моего завтрашнего ужина, – я скрестила руки на груди.
– А что тебе еще дать? – нахмурился завхоз.
– Вы дадите мне ту порцию, которую я получила бы завтра на ужин, сейчас, а не завтра вечером, – я нетерпеливо притопнула, – просто авансом.
В принципе, дело к вечеру, сейчас с Левой перекусим и до обеда вполне доживем. Как же жалко, что все наши запасы из джипа наверняка этому козлу передали!
– Ну ладно, – задумчиво протянул он, вышел из комнатушки, заваленной бумагами и папками.
Когда он вернулся, я молча, без всяких благодарностей забрала банку кукурузы, две картофелины в мундире и булочку размером с кулак. Что-то небогатый ужин, мне-то хватит, а вот будет ли наедаться Лева?
На обратном пути я немного поплутала, с трудом нашла именно нашу комнату, но, видимо, отсутствовала слишком долго.
Лева забился в угол, сжался в дрожащий комок и закрыл голову рукой, когда я вошла.
– Я не спал, не спал, пожалуйста! – хрипло скулил он, пытаясь стать как можно меньше.
Оставив еду на тумбочке, я аккуратно подошла и присела рядом на колени.
– Лева? – тихонько позвала я.
– Я ничего не знаю! – отчаянно взвыл брюнет, попытался отшатнуться. – Ничего не знаю, ничего!
– Эй, тише, это же я, – нежно коснувшись напряженного плеча, я прошлась кончиками пальцев по горячей шее, – я здесь.
– Вера? – моментально изменившимся тоном спросил Лев, медленно поднял голову. – Спасибо, что приходишь, – ластясь к моей ладони, он прикрыл глаза, – прости, я дал этим ублюдкам убить тебя, я не должен был…
– Нет, меня никто не убил, – заверила я, стараясь улыбаться и улыбаться естественно, хотя больше всего хотелось плакать.
Теперь так постоянно будет? Он теперь будет проваливаться в воспоминания о плене и пытках, потом вспоминать, что меня убили, а затем осознавать, что я жива? Долго ли так выдержит его психика?
– Не убили? – на меня смотрел замученный человек, сломленный, с потускневшими глазами, полными боли. – Но я же сам слышал… Прости, – взгляд прояснился, мужчина глубоко вдохнул, – прости, иди ко мне, – он вытянул ноги, и я с облегченным выдохом села на теплые бедра, чувствуя, как он обнимает меня и трется носом о висок, – эта гребаная рука как триггер, просто тогда у меня она была прострелена, так же висела, плюс эти дурацкие темные комнаты… Вот уж не думал, что мою дохуя устойчивую психику сломают инопланетяне.
– Все будет хорошо, – самой не верится, что сказала такую дурацкую фразу в такой момент. Да и звучало больше как просьба, – все будет хорошо.
– Пока мы вместе – будет, – уверенно заявил Лева.
– Они тут такие ебанутые, – пожаловалась я, уткнувшись носом ему в шею.
– Охо, ничего себе, – негромко засмеялся он, крепче прижимая меня к себе, – если уж ты материшься, то наверняка. Хотя знаешь, что? – я подняла голову и заглянула ему в глаза. – Убью их всех.
– Но организаторы…
– Да похуй! – взмахнув ладонью правой руки, брюнет снова опустил ее мне на плечо. – И так хрен его знает, сколько мне осталось, а мы хоть вдвоем побудем. Надо только мне денек-другой понаблюдать за ними, а дальше дело техники.
– Как хочешь, – улыбнувшись, я опять прижалась щекой к его ключице.
Хотелось, конечно, спросить, сможет ли он сделать это одной рукой, но к чему такие глупости. А если его убьют – что ж, он попадет в Вальхаллу… Мне такое вряд ли светит, я же буду самоубийцей, но не страшно. Вот бы спросить у инопланетяшек, знают ли они, что там, после смерти.
– Знаешь, если бы… – я замерла, услышав тихий и очень серьезный голос. – Если бы мне предложили вернуться в старый мир… Ну, до первой игры, я бы отказался.
– Почему? – прикрыв глаза, я прикинула, вернулась ли бы я.
До первой игры – это без него. Нет, наверное, я бы так не хотела. К хорошему быстро привыкаешь.
– Там не было бы тебя, – легко улыбнувшись, я вздохнула, – да, все было бы нормально, Света, работа, джип… Но без тебя не хочу. Люблю тебя.
– И я тебя, – чуть потянув за плечо, Лева отстранил меня.
Я приподняла голову и обняла его за шею, запустила пальцы в волосы, отвечая на нежный, бережный поцелуй.
Все будет хорошо. Лева всех убьет.
Утром я боялась повторения этих трех стадий, но нет, Лев был привычным собой. За нами пришел тот мужчина, который руководил нашим захватом – теперь-то я знаю, что его зовут Семен. И, кажется, он самый адекватный из всех, кого я в этой крепости знаю.
– Начальство решило, что Вера будет врачу в санчасти помогать, – спокойно говорил он, пока мы шли за ним по узкому коридору между комнатушками, – а Лев остаток жизни будет снайпером на вышке.
Я возмущенно поджала губы. Нельзя было более либерально сформулировать?
– Да, снайпер я сейчас отличный, – саркастично усмехнулся муж.
– Винтовка на сошках, – невозмутимо ответил Семен, – и так ты будешь под присмотром.
Мы вышли на улицу, я прищурилась после полумрака. Но не Лева. Он как шел, так и продолжал идти с широко открытыми глазами. Присмотревшись, я увидела, что его зрачок так и остался расширенным на половину от возможного максимума. Прекрасно. Просто чудесно.
– Ого, Ка-52? – с неприкрытым восторгом вдруг спросил Лева, глядя куда-то влево.
– Шаришь в этом? – тут же среагировал Семен.
– Ну, летал на Ка-50, суть одна, – пожал плечами брюнет.
– Тогда займись им, – скомандовал, как я поняла, непосредственный глава местной маленькой армии, – часть была мотострелковая, но техника почти вся в городе на улицах заблокирована, вертолет тут вообще непонятно откуда.
– За руководством прилетел, – мы все еще стояли, смотрели на красавец-“Аллигатор”.
Ох и не прошли мне даром годы с Левой…
– Инструменты у завхоза возьми, если понадобятся, в обед жду отчет, – поманив меня, Семен пошел дальше.
Единственный на всю “крепость” доктор оказался травматологом, что чертовски удачно в условиях апокалипсиса. Но, не успел он объяснить мне, где что лежит, прибежал мальчишка лет десяти, запыхавшийся и чрезвычайно гордый тем, что ему доверили важное послание:
– Веру срочно зовут к вертолету перед зданием штаба!
Я бежать не могла, но и быстрый шаг разбередил мою несчастную простреленную икру. Причина, по которой меня позвали, была проста – Лева находился во второй стадии. Едва не всхлипывал, повторяя что-то обо мне, любимой, обожаемой и зверски убитой.
– Эй, – присев рядом, я уже без страха и сомнений обняла его, прижала темноволосую голову к груди, чмокнула в макушку, – все хорошо, я здесь.
Лев затих, мелко дрожа, медленно и несмело поднял руку, коснулся моего локтя.
– Правда? – тихо и с душещипательной надеждой спросил он, не открывая глаз. – Правда здесь?
– Правда, – подтвердила я, – посмотри, я тут, живая и здоровая. Посмотри на меня.
– Я не верю глазам, – чуть поморщился брюнет, но просьбу мою выполнил, – я вообще не могу себе теперь верить.
– Тогда верь мне, – мягко улыбнувшись, я поцеловала его в кончик носа.
– Спасибо, – снова смежив веки, Лева ткнулся лбом мне в плечо, – спасибо, что не бросаешь меня.
– Это все чрезвычайно трогательно, – я вздрогнула, резко обернулась к ранее незамеченному мной мужчине, – но нужно возвращаться к работе.
– Ты ведь помнишь, где меня найти? – погладив Леву по щеке, я хотела встать, но его рука обхватила мою талию до боли.
– Нет! – с неподдельной паникой выдохнул он, глядя на меня совершенно безумно. – Я снова забуду, что ты жива! Не уходи!
– Лев, послушай…
– Не пущу! – уже рычал муж, стискивая меня еще сильнее.
– Пока останься здесь, – я скосила взгляд на то ли надсмотрщика, то ли помощника, – я спрошу у Семена, что делать с его паническими атаками.
Лева тут же расслабился, безвольно опустил руку.
– Прости, я что-то совсем расклеился, – прошептал он, потираясь носом о мою шею, – но ты не бросай меня, ладно?
– Не брошу, конечно, глупый, – гладя его по плечу, я думала, что, похоже, стоит мне оказаться вне поля его зрения, начинается это. Но почему не стадия “я ничего не знаю”? Наверное, все дело в открытой местности, никакой темной комнаты… – никогда не брошу.
Мне разрешили остаться с Левой, потому что раненый в санчасти был только один, да и вертолет начальство интересовал. Лев забрался в кабину, уселся в кресло пилота, пощелкал тумблерами, похмурился, побормотал себе под нос, глядя на светящиеся экранчики и приборы.
– Движок, – резюмировал он, спрыгивая на асфальт. Мужчина, который был рядом с ним, когда я пришла, приподнял брови, – там ничего не было разобрано?
– Только дверца поднята была, – он указал на панель, – мы закрыли, чтобы дождем не намочило, больше ничего не трогали.
– Ну, значит, будем смотреть, – прижав пальцы к бедру, Лев до щелчка отогнул их в неестественную сторону, разминая, и направился к указанной панели.
Он до гудка, обозначающего обед, возился во внутренностях боевой машины. Периодически доносился приглушенный мат, в основном, адресованный нерабочей руке.
В столовой была куча народу, человек пятьдесят, а то и больше. Мы спокойно встали в очередь перед раздачей. Я отметила, что женщинам давали еды чуть меньше, чем мужчинам. В принципе, это и правильно – мужики всегда больше едят.
Леве выдали ополовиненную полукилограммовую банку тушенки, картофелину в мундире, большой ломоть хлеба и яблоко. Он только хмыкнул, но, видимо, решил, что ему хватит.
– Как вчера у тебя не прокатит, – объявил руководящий выдачей завхоз, – уходи, не задерживай людей.
У меня аж челюсть отвисла.
– Это, то есть, как так? – пробормотала я, не понимая, почему мне опять не хотят давать еду.
– В чем дело? – нахмурился Лева.
– Кто не работает, тот не ест, – скрестил руки на груди завхоз.
– Ты че, ебанулся? – моментально завелся мой муж. – Тебе тут что, совок, что ли?
– Такой порядок, – ответил отделенный от нас стойкой мужчина в унисон с подошедшей женщиной.
– И ты, девочка, не должна жертвовать собой ради этого неблагодарного мужика! – продолжила она уже одна. – Он тебя просто использует, а как надоешь – выбросит и не вспомнит, так уж в апокалипсисе заведено.
– Тебя не спрашивали, дамочка, – огрызнулся Лев, – если тебя выбросил какой-то мужик, это не значит, что я выброшу свою жену, – она вздрогнула. Видимо, он попал точно в цель, – и твой гипертрофированный феминизм тут ни к чему, пока я не разберусь, какого хуя моя жена должна ходить голодная в этой ебаной крепости. Не можете кормить всех – отпустите нас и не занимайтесь этой ебаной благотворительностью, расхуячивая чужие джипы!
– Лев, Лев, эй… – я ухватила его за локоть, стараясь успокоить. Ишь, разошелся… – Не буянь, все сейчас спокойно решим.
– Я не дамочка, – сцепив руки за спиной, шатенка покачнулась с пятки на носок, – я – глава этой крепости.
– Вот и скажи ему дать поесть моей жене! – Лева все еще был зол, но немного сбавил обороты, потому что я крепко вцепилась ему в руку.
– Но она не работала, – приподняла брови командирша, – она с самого утра прохлаждалась рядом с тобой.
– И всем похуй, что она поддерживала меня в работоспособном состоянии, – закатив глаза, брюнет ухватил поднос, – убью вас всех ко всем ебаным хуям, дегенераты.
Усевшись за свободный стол, он всучил мне картофелину, яблоко и половину ломтя хлеба.
Наверное, не стоило говорить при всех, что хочет убить, но… Они заслужили. Дебильная система – сами же разрешили мне не работать, а теперь ерундой страдают. Видимо, с главнючкой так еще никто не разговаривал – до сих пор стоит и смотрит на нас с нечитаемым выражением лица.
========== Часть 19 ==========
После ужина, который мне опять не дали, мы сидели в выделенной нам комнатке на кровати. Лева любил так сидеть, когда у нас еще были спокойные вечера с фильмами и котлетами. Никогда не подумала бы, что мужчина вроде Левы будет готов продать душу за вполне обычные котлетки с пюре и каким-нибудь салатом. Домашненький такой.
– Чего улыбаешься? – целуя мои руки, он лукаво глянул на меня исподлобья.
– Вспоминаю просто, – взъерошив немного отросшие темные волосы мужа, я наклонилась и поцеловала его в кончик носа.
Это потом я узнала, что поцелуи в позе, в которой мы сейчас сидим, называются эскимосскими. А когда он в то самое утро после первой игры вот так меня усадил между своих колен и закинул мои ноги себе на бедра, я чуть не сгорела со стыда. А Лева все шептал, целуя меня в шею, что счастлив, счастлив, счастлив возможности быть со мной. В тот же день поволок меня подавать заявление и покупать кольцо, познакомил со Светой, которую Олег отказывался отпускать от себя хоть на метр.
– И где сейчас наша безоблачная жизнь, – вздохнул Лева, уткнувшись лбом мне в плечо. И вдруг тихо, еле слышно прибавил: – я не хочу умирать, – такой тон и такие слова я слышала от него впервые, поэтому замерла. Не хочется смущать его взглядами. Пусть выговорится, если нужно, ему очень досталось в последние дни, – смерть всегда представлялась мне чем-то единовременным, непредвиденным, я часто ее избегал. Даже не боюсь ее. А сейчас она какая-то неотвратимая, я ничего не могу сделать, – обняв меня за талию, он притянул меня чуть ближе. Одной рукой я мягко погладила его по шее, пытаясь поддержать. Если я что-нибудь скажу, атмосфера будет нарушена, нельзя так с ним. И так будет, наверное, стесняться своей минутной слабости, – но больше всего меня пугает не она. Хрен со мной, я заслужил. Тебя жалко, – прикрыв глаза, я прижалась скулой к его плечу, сопя в шею, – ты молодая, хорошая, тебе бы еще жить и жить. Если бы был Олег или Шурка, я бы не колебался, застрелился бы сразу, оставил тебя им. Так жалко, что твоя жизнь вот так кончится, так жалко все, что еще с нами было бы впереди, жалко время, которое у нас отняли, все счастье отобрали, и я ничего не могу, совсем ничего…
– Я бы всю жизнь променяла на один день с тобой, – прошептала я. Брюнет вздрогнул и на секунду сжал меня крепче, – и мне ничего не жалко, даже того, что могло бы быть с нами. Пока ты рядом, я ни о чем не жалею.
Лева отстранился ровно настолько, сколько нужно было, чтобы поцеловать меня. Этот поцелуй напомнил мне наш первый настоящий – мы оба не могли поверить, что есть друг у друга.
– Я… Знаешь, я первое время думал, что в раю, – чуть дрожащим голосом усмехнулся он, – что убили меня в первой игре, и я попал в, мать его, гребаный рай. У меня было все, о чем я только мог мечтать, у меня была ты, была Света, я имя ребенку нашему выбирал, планировал, когда ему появиться, я был счастлив до небес. Мой маленький ангелочек, я совсем не заслужил тебя, совсем, я такой ублюдок, я женщин пытал, убивал детей, а все за деньги. Деньги-деньги-деньги… – я сглотнула, но он, к счастью, прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза, в которые я сейчас не хотела смотреть. Я давно приняла его сущность, но… Наверное, я правда слишком наивная для любого мира, хоть старого, хоть нового. – Я лежал по ночам рядом с тобой, смотрел на тебя и думал, где и когда я смог сделать что-то хорошее, чтобы заслужить тебя. Как могла ты достаться такому ублюдку как я. Думал, что было бы, если бы не игра. Если бы я встретил тебя так, просто, без всяких зомби. Наверное, следил бы за тобой, обклеил всю квартиру твоими фотками и спивался, потому что ты никогда бы не полюбила меня, если бы не игра…
– Ты умеешь быть добрым, когда тебе надо, – я улыбнулась, когда он все же посмотрел на меня полным боли взглядом, – уверена, ты бы хорошо себя вел, и я бы все равно тебя полюбила. Мне даже трудно поверить в твои рассказы, несмотря на то, что ты убиваешь чуть ли не у меня на глазах, потому что первым впечатлением была твоя доброта. Может быть, ты добрый только со мной, не спорю. Но я тебя другим не знаю.
– Может быть, те войны правда были на благо человечества, – пробормотал Лева, мягко касаясь губами моего носа, щек, подбородка, – или кармы не существует, и ты досталась мне просто так.
Улыбнувшись, я обхватила ладонями лицо человека, терзаемого болью и запоздалым раскаянием, ласково погладила большими пальцами резче проступившие за недели нервного состояния скулы и поцеловала его. Потому что, каким бы он ни был беспринципным и жестоким, со мной он всегда мой милый, домашний, ласковый кот.
С грохотом, от которого мы оба подпрыгнули, а Лев крепче прижал меня к себе, дверь распахнулась. Хотя я запирала хлипкий замок…
– Мужчине и женщине запрещено жить в одной комнате! – объявила явившаяся в сопровождении двоих бойцов “глава крепости”.
– Пошла отсюда, – тихо и относительно спокойно сказал муж, но я-то знала, что ничего хорошего это сосредоточенное выражение лица не сулит.
– Или вы будете соблюдать установленный порядок, или будете уничтожены, – явно наслаждаясь собственной властью, шатенка уперла руки в боки.
– Какой ебанат доверил руководство бабе, – закатил глаза Лева, пересадив меня на кровать и сев нормально, – а выгнать нас за стены не сойдет за уничтожение?
Я сидела тихонько и не рыпалась, потому что такие ситуации все же мужику разруливать. Но порядки тут этак командирша навела очень странные.
– За уничтожение сойдет только пуля в лоб, особенно всяким инфицированным, – один из парней поднял оружие по ее знаку, прижал прикладом к плечу.
– Что за дискриминация по вирусному признаку? – медленно, без резких движений поднявшись на ноги, брюнет поправил левую руку, засунутую в карман толстовки, чтобы не мешалась. – Короче, давай не будем друг другу создавать проблемы – мы тихонько уйдем, а ты тут муштруй народ дальше, ага?
– Все мозги в тестостерон превратились? – нахмурилась женщина. Кажется, пора бы сбавить обороты…
– Ну просто иначе с таким отношением к нам вы все сдохнете, – я не видела лица Левы, но он наверняка улыбнулся, ебанутенький мой дурачок.
Только что говорил, что не хочет умирать, а тут буквально на амбразуру сам лезет, ну что за человек…
– Вяжите его, достал, – скомандовала она.
Ну все, допрыгался…
– Ну зачем же так? – сокрушался брюнет, которому один парень заломил за спину здоровую руку, а второй держал на прицеле.
– Пойдем, тебе выделят другу комнату, – поманила меня начальница.
– Но я не хочу, – пробормотала я, неосознанно отклонившись назад, к стене.
– Я говорю, пойдем, тебя может защитить не только он, – она ухватила меня за руку и дернула, буквально сорвав с кровати.
– Пусти! – вскрикнула я одновременно с тем, как Лева прорычал это слово.
– Ты не должна зависеть от мужчины, – несмотря на мои попытки упереться ногами в пол и вырвать руку из ее хватки, меня вытащили в коридор.
– Оставь ее! – рявкнул за спиной муж, его тут же одернул другой голос:
– Не рыпайся, завтра утром увидитесь!
– Ты самостоятельная личность, я помогу тебе это понять, – продолжала сумасшедшая.
– Нет, пожалуйста, пусти, я нужна ему! – все мои усилия оставались безуспешными. – Пусти меня!
Лева же сейчас в первую стадию перейдет, за ночь с ума сойдет от страха, мне срочно надо к нему…
Почти половина коридора была пройдена, когда сзади донесся одинокий глухой выстрел. Я застыла, понимая, что с одной рукой он никак не сможет… И как я теперь? Что мне делать?
– А его просили не рыпаться, – невесело усмехнулась шатенка, дергая меня сильнее, – мужикам туда и дорога. Не горюй, ты поймешь, что это только к лучшему.
– К лучшему значит, блядина? – тихо прорычал за спиной до ужаса родной разъяренный голос.
Только мы обе начали поворачиваться, Лев ухватил ее за волосы и рванул голову на себя. Тошнотворно хрустнули позвонки, я отшатнулась, чувствуя, как расслабляются и соскальзывают с моего запястья еще теплые пальцы. Брюнет аккуратно уложил уже бездыханное тело на пол и приложил указательный палец к губам, потом указал на стоящие неподалеку наши с ним кроссовки.
Присев на корточки, мы обувались. Я старалась не смотреть на труп, но и не поворачивалась к нему спиной. Такое дурацкое чувство, что это я виновата в ее смерти, да и те двое, наверняка, тоже уже вышли из игры. Во всех смыслах.
– Вся общага сейчас должна думать, что меня пристрелили, – прошептал мужчина, ухватив меня за руку прямо там, где держала она, – думаю, никому не хочется поглядеть на мои мозги, раскиданные по комнате, так что ближайшие пару минут будет тихо, – мы вышли на улицу, и он заговорил чуть громче, а я только в этот момент заметила у него на плече автомат того парня, – ночью никто ничего не патрулирует, потому что они боятся только мертвяков. А мы с тобой и доблестным инженером Михеевым съебываем отсюда, мне надоело.
– Но ты же сказал, что-то с двигателем, – я спотыкалась в темноте, ориентируясь только по темной громаде штаба, стоящей в некотором отдалении от всех остальных зданий.
– Конечно, я им сказал так, – захлопнув какую-то дверцу, ведущую к внутренней технике, он запрыгнул в пилотный отсек, – потому что это идеальный способ свалить, и негоже им было об этом знать. В принципе, километров триста пятьдесят пролетим, а там посмотрим. Лишь бы ничего зенитного у этих долбоебов не нашлось, – в кабине загорелись приборы, винт начал медленно раскручиваться. Лева подал мне руку, помогая забраться, усадил в кресло, нахлобучил мне на голову наушники и, стараясь быть громче уже гудящих лопастей, прокричал: – товарищ оператор вооружения Вера, все будет хорошо!
Я нервно улыбнулась и вцепилась в ремни, которыми он меня пристегнул. Допустим, я не особенно боюсь высоты, допустим… Но лететь с одноруким пилотом в, как оказалось, исправном вертолете – это страшновато!
Надев правильно наушники, я заметила, что шум стал намного тише. В штабе загорелось несколько окон, в казарме тоже, но спустя несколько секунд это отошло на второй план, потому что в животе появилось не самое приятное чувство невесомости.
– Я знаю, родной, что так не делается, но ты уж лети, ага? – пробормотал Лева, пока вертолет тяжело отрывался от земли. – Давай, хорошая птичка… Вер, посмотри вокруг, что-нибудь типа карты есть?
Пришлось отмерзнуть и вместо внушающего ужас своим медленным уползанием вниз здания штаба смотреть на тускло подсвеченный пол.
Я потратила почти десять минут, но найти ничего не смогла, а полет тем временем стал ровным, невесомость исчезла.
– Нет ничего такого, только документы, – сообщила я, выпрямляясь и разминая плечи, в которые от долгого нахождения в наклоненном состоянии больно врезались ремни.
– Мне и не нужно, – мягко усмехнулся Лев, – я и так карту примерно помню. Просто хотел тебя отвлечь немного.
– Вот спасибо, – улыбнувшись, я откинула голову на подлокотник.
В лунном свете муж разглядел что-то вроде поселка городского типа и решил садиться там, потому что топлива оставалось километров на пятьдесят. Я немного привыкла и смотрела на приземистые домишки и несколько пятиэтажек вполне спокойно, пока они не начали довольно шустро приближаться. Закрыв глаза, я слушала гудение, бормотание любимого голоса и собственное колотящееся сердце.
От резкого толчка я дернулась и едва не прикусила себе язык.
– Жестковато, – резюмировал Лева, а я все боялась открыть глаза, жадно вслушиваясь в стихающий гул, – эй, уже все, – с меня сняли наушники, и рев винта одновременно оглушил и отрезвил, – уже все, моя хорошая, прилетели.
Открыв глаза и увидев наклонившегося ко мне брюнета, я закрыла лицо ладонями:
– Я больше никогда не буду летать, никогда!
Лева хотел оставить меня в найденной пустой квартире на первом этаже ближайшего дома, но я уговорила его взять меня с собой. Мы вместе взяли еды на неделю в, кажется, единственном на весь поселок магазине. Больше нам и не надо, в принципе, вряд ли дольше протянем. Зато вдвоем.
– Тут недалеко озеро есть, можно будет как-нибудь ночью сходить, – улыбнулся он, такой спокойный и снова домашний.
– Да, конечно, чтобы какое-нибудь тело всплыло у меня перед носом и до инфаркта довело? – фыркнула я, держась за его здоровую руку.
– Как хочешь, – заверил мужчина, хихикая.
Мы хорошенько выспались. Решетки позволяли не бояться ковыляющих не слишком часто мимо окна мертвецов. Позавтракав, легли читать найденные здесь же книги. И я снова была безгранично счастлива рядом со своим мужчиной, пусть умирающим, пусть не слишком здоровым психически, пусть убийцей. Главное – любящим и любимым.
