Текст книги "Холодная кровь (СИ)"
Автор книги: Велимера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Alex ist in Оrdnung? – спросила я, кажется, все напутав, и решила уточнить: – Alexander fon Mаtterstain?
Медсестра сунула мне под нос записку. Почерк было трудно не узнать.
“Веди себя хорошо, я жив.”
Выдохнув, я поудобнее устроилась полусидя и подставила руку, чтобы все необходимое прицепили и воткнули как положено. Ох уж этот мне пергидрольный, хорошо меня знает…
Опрос проходил на английском, и то с помощью Гугла Всемогущего, но, кажется, доктор остался доволен. Как оказалось, у меня открытый перелом лучевой кости и подозрение на сотрясение, хотя рентген костей черепа показал, что все цело. Нужна еще диагностика.
Мне пообещали, что после перекуса на несколько минут дадут увидеться с Алексом, так что я смирно лежала и ждала.
Что же там от моего жениха осталось? Если даже мне руку наизнанку вывернуло, его расплющить должно было вообще. Но он в сознании, это очень хорошо. Конечно, раны от титана будут теперь заживать как будто заново, но, если верить той таблице, мелкие кости у чистокровных срастаются за сутки, более крупные – до четырех дней. Фантастические показатели, но все равно страшно. У него же, наверное, поджелудочная в машине осталась вместе с печенью!
На самом деле, я была даже рада жиденькой овсянке и питьевому йогурту. Когда я ела в последний раз? Вчера вечером. Я представила себе свое недовольство, если бы попался только что поужинавший труп на стол, и усмехнулась. Хотя вскрывали бы меня вообще?
Медсестра помогла мне перебраться в настоящую инвалидную коляску и повезла в коридор. Кошмар, у меня же только сотрясение, надо было просто за руку подержать… Тем более, если место назначения в соседней палате!
– Мне же сказали, что у тебя только рука сломана, – бледно улыбнулся Алекс, что в его состоянии было буквально героизмом.
Наверное, он обколот обезболивающими, но улыбаться, когда вся левая половина тела в гипсе – не первая необходимость и даже не то, что хочется делать.
– Так и есть, – девушка оставила нас наедине, так что я аккуратненько встала и пересела на краешек постели, – а тебя, как я вижу, собирали по частям.
– У меня были открытые переломы даже пальцев, – закатил глаза вампир, – но органы не пострадали, к счастью. Я даже сознание не потерял.
– Наверное, больно было очень, – погладив чуть колючую щеку мужчины, я вздохнула.
– Наверное, – повторил он, заставив меня приподнять брови, – у меня при многочисленных повреждениях наступает шоковое состояние, я ничего не чувствовал, – ну, наверное, только потому он и дожил до этого момента с его-то работой, да? – позвонил в службу спасения и, пока они ехали, рыдал и просил тебя не умирать.
– Рыдал? – усмехнулась я.
– Ну-у… Пару раз всхлипнул, – даже в таком состоянии он нагло ухмыляться может, вот же живучий засранец…
– Как хорошо, что ты… – вздохнув, я прикусила губу изнутри. – Даже не знаю, что делала бы, если бы ты умер.
– Ну, согласно моему завещанию, в клинике по искусственному оплодотворению забеременела бы от меня, родила ребенка, – я перевела взгляд на слишком уж довольного для умирающего блондина, – если бы девочка – через три года еще раз. И воспитывала бы их в поместье до двадцати одного года.
Так спокойно сказал, как по своей гребаной бумажечке зачитал… С трудом вернув челюсть на место, я только и смогла выдавить:
– Ты распорядился моей жизнью?!
– Ну ты же, кажется, хотела от меня ребенка, – чуть приподняв брови, он прикрыл глаза и попытался пожать плечами, тут же сморщив нос.
– Я тебя когда-нибудь убью! – возмущенно пообещала я, потому что противиться таким планам как-то глупо. Строили их при его жизни – так почему бы не воплотить после смерти, да? – Нет, побью!
– Сейчас самый подходящий момент, – мягко и откровенно провоцирующе улыбнулся он.
– Нет, иначе “побью” превратится в “убью”, – прошептала я, наклоняясь так, чтобы не давить на, наверняка, расплющенную грудную клетку, и поцеловала эти бессовестно улыбающиеся губы.
– Я подобрал лучшую клинику в Европе, – доверительно прошептал воодушевленный маньяк с пунктиком продолжения своего аристократического рода.
– И когда я там окажусь? – закатив глаза, я выпрямилась.
– Через месяц после свадьбы, – а улыбается как объевшийся молочного супа…
– Лимончик дать? – я с удовольствием проследила, как довольная моська стала удивленной. – Так говорят неприлично счастливым.
– А-а, я понял, – усмехнувшись, Алекс с явным трудом приподнял правую руку, просто перебинтованную, и нежно коснулся моего локтя, – и я очень счастлив, потому что ты в порядке.
– Если это можно назвать порядком, – чуть наклонив голову к плечу, я едва не рухнула на пол, внезапно утратив ощущение верха и низа.
Поморгав и придя в себя, я аккуратно попыталась отцепить от предплечья конвульсивно сжавшиеся пальцы жениха, не давшего мне познакомиться с кафелем поближе.
– Ты как? – встревоженно спросил он, игнорируя появившиеся на повязке длинные кровавые полосы.
– Уже нормально, правда, – я накрыла его ладонь своей, – просто голова закружилась, вот и все.
– Точно? – по едва ли не панике в серых глазах я поняла, что упоминание о рыданиях вполне могла быть не совсем преувеличением.
– Совершенно точно, – я как можно более успокаивающе улыбнулась.
Пересаживаясь в коляску, я умоляла саму себя не навернуться, иначе он ведь встанет!
Лежа на своей койке, я слушала тихие всплески падающих капель лекарства и думала. Думала, что было бы со мной, если бы это я была в сознании и без возможности помочь находилась рядом с переломанным окровавленным Алексом. Наверное, с ума бы сошла, пока врачи добирались бы. Я со своей горячей кровью, скорее всего, вряд ли бы столкновение пережила, если бы все всегда продумывающий наперед вампир не развернул машину. Наверное, потому и развернул. Но я ему все же люлей всыплю, когда на ноги встанет, потому что нечего так своей жизнью рисковать! Тоже мне, герой! Можно подумать, ему хочется умереть! Ох и отлуплю!
– Алекс, я тебе сейчас еще что-нибудь сломаю! – возмутилась я, когда он, довольный и улыбающийся, сообщил мне о нашей выписке.
– Разве ты не хочешь домой? – лукаво прищурился вампир, одетый вполне повседневно и опирающийся на трость.
– Но не через неделю же после аварии! – я вцепилась целой рукой в простыню, чтобы меня не уволокли силой, хотя поможет это вряд ли.
– Мы бы еще пару дней назад уехали, я ждал, когда все с твоим сотрясением решится, – заоправдывался полицай.
– А с тобой? С тобой, типа, уже все нормально? – я смерила его взглядом.
Стоит, конечно, твердо, но трость в правой руке намекает, что не все так радужно, как он пытается мне внушить.
– Какая разница, на какой кровати лежать, – пожал плечами мужчина, – никаких чрезвычайных ситуаций уже не будет.
Поджав губы, я сверлила его взглядом. Я, конечно, не врач, но кое-какие представления о медицине все же имею, он это точно знает?
Вздохнув, я закатила глаза и откинула простыню. Мне-то точно без разницы, в спальне лежать или в палате. Хотя, зато буду лежать с ним рядом. И контролировать, точно ли он лежит!
Кажется, трость была чисто символической опорой. По крайней мере, Алекс усиленно создавал видимость ее символичности. Но по тому, как тяжело он садился на заднее сиденье машины, было видно, что дырки все еще на месте.
Я сидела слева от него и немного жалела об этом. Мне чудесно были видны бледные шрамики от царапин на его щеке и шее, которые скоро пропадут совсем. И розовые рубцы на пальцах – действительно были открытые переломы. Чудо, что правая часть тела не пострадала, за исключением поцарапавших и воткнувшихся осколков в предплечье и бедре. А ведет себя так, будто это норма!
– Эй, – я вздрогнула, когда рука, которую я рассматривала, шевельнулась, – я в порядке, – мягко положив ладонь мне на бедро, Алекс улыбнулся, – правда. Переломы – это мелочь. Уже все кости целые.
– Я просто… – сглотнув, я придвинулась поближе, когда он поманил меня. – Думаю, что нам очень повезло с тобой.
– Это верно, – ласково гладя меня по волосам, блондин поцеловал меня в висок, – но мы живы – и это главное. Да?
Мелко несколько раз кивнув, я прикрыла глаза, щекой ощущая тепло его плеча. Крепкого, надежного плеча, которое всегда будет мне опорой, я уверена.
========== Часть 16 ==========
Утром мы спокойно валялись, лениво поворачиваясь с боку на бок, тихонько переговаривались. Когда на тумбочке подал голос телефон, я потянулась к нему и вдруг поняла, что раньше надоедливый бывший регулярно пытался пожелать доброго утра или что-нибудь в этом роде выкидывал.
– Странно, Матвей давно не пишет… – задумчиво пробормотала я, удаляя сообщение с рекламной рассылкой. – Видимо, успокоился.
– Упокоился, – буркнул Алекс, потягиваясь и мучительно жмурясь от напряжения поврежденных мышц.
– Что? – я повернула к нему голову, очень надеясь, что ослышалась.
– Что? – совершенно невинно переспросил вампир, наивно хлопая своими серыми глазищами. – Я ничего не говорил, – я открыла было рот, чтобы уличить его в явной лжи, но он заохал: – ой, время, время, мне же витамины нужно выпить!
Глядя вслед чистокровному, я только вздохнула. Витамины, как же… То не запихаешь их в него, то сам поскакал за ними. Белобрысая наглая арийская морда! Ладно, плевать. Не жалко ублюдка, ссориться из-за него с женихом я точно не буду.
Вспомнив эту умильную моську, словно говорящую “а я что? Я ничего”, я фыркнула. Ну как можно не любить этого маньяка?
Когда я спустилась к завтраку, Алекс и не подумал виновато прятать взгляд или что-либо в этом роде. Спокоен, расслаблен и явно считает, что полностью в своем праве…
– Что это? – рядом с моей тарелкой лежали несколько соединенных скрепкой листов с текстом на немецком.
– Ну а вдруг тебе встретится на жизненном пути мужчина, которого ты сочтешь более подходящим, чем я, – хитро улыбнулся немец, принимаясь за свою яичницу.
– Ага, и он будет верхом на единороге, – рассеянно прибавила я, проглядывая остальные листы и пытаясь хоть примерно уловить смысл. Два листа мелкого шрифта на языке великих мужей с фамилиями на букву “Г”, потом столько же на английском и, наконец, на русском. Подозреваю, содержание везде одно – брачный контракт, – без этого, я так понимаю, никак.
– Ну, да, – чуть замялся он, вздохнул, – в принципе, вполне стандартно все, твои права не ущемлены. Я просто хотел, чтобы ты ознакомилась заранее, можем обговорить коррективы, если ты захочешь их внести.
– Ознакомлюсь, – пообещала я, откладывая бумаги в сторонку, – только не прямо сейчас.
– У тебя будет время, пока я в отъезде, – улыбнулся Алекс и по моему прищуру, видимо, понял, что сказал совершенно не то, что я хотела услышать, – Мария, послушай…
– У тебя совсем инстинкта сохранения нет? – как можно спокойнее поинтересовалась я, прокручивая в пальцах столовый нож.
– Ну, у меня с ним проблемы, – напряженно следя за стальным предметом в моей руке, блондин предупредил: – с еще одной дыркой в теле у меня шансов будет еще меньше, чем сейчас.
И так еле ходит, а еще тут мне геройствовать собрался!
– Почему только с одной? – ласково улыбнулась я. – Ты никуда не поедешь, пока не заживет все.
– Мария…
– Алекс! – не люблю повышать голос, но от злости просто взорвусь сейчас! – Ты же не бессмертный! К черту эту твою работу, ты не должен себя так гробить!
– Я должен тебя защитить, – тихо вздохнул мужчина, опустив голову, – они не успокоятся, а я не могу… Я умру, умру без их помощи, если снова потеряю всех любимых, я не выдержу.
– А я выдержу, если потеряю тебя? – возмущенно взмахнув руками, я откинулась на спинку стула. – Ты же еле ходишь, куда тебе еще там с кем-то воевать?
– Я должен это прекратить, пока не коснулось тебя, – упрямо пробурчал он, сильно сжимая зубы и, кажется, убеждая самого себя. Я потянулась коснуться его плеча, но Алекс резко встал, оставив на столе салфетку, – вернусь через два дня вечерним поездом из Берлина или можешь больше не ждать.
Остолбенев от формулировки, я смотрела в стену, не видя ничего. Неосознанно взяв смятый его рукой кусочек светлой ткани, я разглядывала его, не понимая, как я могу его остановить, что могу сделать, чтобы помочь.
Вскочив так, что стул едва не опрокинулся, я пошла за ним, но успела только увидеть в холле широкую спину, обтянутую кожанкой, и, что самое страшное, ту сумку, которую он всегда брал с собой на работу, а затем лишь закрывшуюся дверь.
Несколько торопливых шагов были слишком медленными – когда я добралась до выхода, он уже сидел за рулем внедорожника. С нечитаемым выражением лица посмотрев на меня, он надел темные очки и уехал. Мелькнула глупая мысль помахать ему этой гребаной салфеткой, как платочком, но вместо этого я только села на корточки, обняв коленки, и расплакалась, как маленькая девочка, которая ничего, ничего, совсем ничего не может изменить.
Двадцать третье февраля, 2014
Уезжать было тяжело, просто мучительно. Но необходимо как можно скорее избавиться от угрозы, необходимо, иначе это игривое предупреждение с грузовиком может перерасти во что-нибудь более серьезное. Если у меня отнимут моего последнего любимого человека, я совсем свихнусь. Радует, что Мария не моя обращенная, даже если я не переживу задуманную наглую выходку, она будет жить. Мой род будет продолжаться. Я буду жить в ее сердце, как мама, отец, Алисия живут в моем. Это и есть жизнь после смерти, никакого рая, ада, никаких этих глупостей. Я буду жить, пока меня помнят. С другой стороны, я буду жить еще очень и очень долго – вампиры нескоро забудут того, кто без сомнений вырывал глотки собратьям. Конечно, я делал это не просто так, не первому попавшемуся, но…
Собрать доказательства было непросто, но они мне и не были нужны – как минимум, последние десять лет меня периодически использовали в “политических” целях. Я убивал невинных. Это ничем не оправдать, я радовался возможности хоть так эфемерно отомстить, наслаждался их смертями, мои руки в крови. В крови невинных. Сколько их было? Не меньше сотни. Они кричали, просили, умоляли, доказывали, а я не слушал. Считал это жалкими попытками хоть немного отсрочить справедливую кару. Но это уже не так важно.
Самое важное – сын главы Старейшин. Свихнувшийся лет двадцать назад ублюдок, которого всегда убирали от меня подальше и подсовывали других, а я слепо убивал, не пытаясь задумываться об очевидных нестыковках. Но я нашел его. Нашел – и убью. Это будет последний вампир, которого я убью, не защищаясь.
Завтра вечером я должен вернуться домой. Должен. Нужно постараться. Я очень хочу еще хоть один раз обнять Марию.
Двадцать четвертое февраля, 2014
Дерек скулил, жалко, униженно скулил, умоляя пощадить, клялся, что навсегда откажется от убийств, но я не слушал, не пытался его заткнуть. Нужно было лучше охранять маленького избалованного ублюдка, я достал его слишком легко. Выстрел в руку доказал ему, что пули титановые, и заставил быть послушным. Капая кровью на светлый мраморный пол, он плелся впереди, хныкая и всхлипывая, как девчонка. Ничтожество…
– Не помешаю? – поинтересовался я, вталкивая его вперед себя в немаленькую аудиторию, где перед ежегодным собранием знатных семей восседали десять Старейшин.
– Дерек! – вскрикнул председатель, вскакивая со своего резного кресла.
– Я даже не удивлен, что не приглашен на это мероприятие, – оскалился я, пинком заставляя дрожащего парня встать на колени, – но почему же ваш драгоценный сынок дома сидел? Я решил это исправить, господин председатель.
– Немедленно прекрати! – крикнул трехсотпятидесятилетний интриган, сжимая кулаки.
– Ну что вы, не нужно сердиться! – учтиво попросил я, вжимая дуло в затылок Дерека так, что ему пришлось низко наклонить голову. – Вы, господин председатель, так много для него сделали. Двадцать лет защищали эту бешеную псину от меня, подсовывая тех, кто даже живого человека не убивал ни разу.
– Да как ты смеешь! – возмутился Старейшина, пока остальные возбужденно шептались.
Другие старейшины, что удивительно, молчали. Потому что они в курсе.
– А еще я по вашей наводке убивал неугодных, – продолжил я, – ваш сын, госпожа Гримальди, Бартоломью не был убийцей, – претендентка на пост Старейшины тихо вскрикнула, – но он узнал о развлечениях самих мудрых старцев. Вы использовали меня, а когда я начал догадываться – дважды послали к тем, кто ждал меня. Господин Цзы, – я перевел взгляд на желтокожего Старейшину, – ваши люди оставили неизгладимый след в моей памяти и на моей спине, благодарю.
– Замолчи немедленно! – потребовал председатель.
– А то что? – мстительно улыбнулся я. – Опять расплющите мою машину грузовиком? Как видите, не работает такая стратегия. Я вот что пришел сказать всем вам, – глубоко вздохнув, я продолжил: – с этого момента меня не касаются ваши разборки. Я ухожу. Сами решайте вопросы с охотниками, с оборотнями, между собой. Но если я хоть кого-нибудь увижу рядом со своим домом – я буду защищаться.
– Как жаль, что твоей невесте не понравится твое решение, – усмехнулся председатель, но тут же умоляюще вскинул руки, когда я взвел курок.
– Скорее всего, – невозмутимо кивнул я, – но вы забыли, что случается со мной, если я остаюсь один. Я не остановлюсь, пока не вырежу всех вампиров, всех до единого. Быть может, я умру раньше, согласен, – прищурившись, я внимательно смерил взглядом бледное лицо предателя, – но вы этого уже не увидите, потому что будете в первой десятке, господин председатель. Ваш подарок, да? – вытащив из набедренной кобуры именной титановый охотничий нож, я повернул его гравировкой к себе. – “Верному орудию справедливости”, чудная формулировка, вот только вы сами от нее отошли.
Лезвие легко вошло чуть над ключицей Дерека, под углом, чтобы наверняка задеть трахею. Ему очень повезет, если удастся выжить. Только, кажется, никто не торопится вызвать ему доктора.
Но я уже через час буду дома. От напряжения я половину своей речи сглатывал кровь, идущую горлом, во время ожидания поезда чуть не подох на вокзале, теперь же все хорошо. Мария, конечно, будет меня ругать, будет опять плакать. Но теперь больше никаких убийств по чужой указке. Я буду дома. С семьей.
Целых двое суток я металась по особняку и пыталась не сойти с ума. Успокоительные и снотворные не помогали, я только напряженно следила за временем и состоянием слуг. Когда по расписанию поезд уже должен был отойти от берлинского вокзала, а они все еще были живы и здоровы, я смогла немного угомониться. Но все же не выдержала и приехала в Саарбрюкен встречать его на час раньше, чем нужно было. И одному богу известно, как же я была счастлива увидеть его. Хромающего на обе ноги, бледного до синевы, но живого!
– Зачем, зачем это было нужно? – всхлипнув, я прижалась к нему, не в силах проигнорировать раскрытые для меня объятия.
– Ну, я уволился, – тихо усмехнулся мужчина, притискивая меня поближе и утыкаясь носом в макушку, – теперь только ты и я, обещаю.
– Господи, какой же ты ебанутый… – прохныкала я, жадно вдыхая запах его одеколона, смешанный с железным ароматом крови.
========== Часть 17 ==========
Алекс со своими устройствами почти вернулся к тому состоянию, в котором приехал ко мне домой после работы в Китае – ходил, придерживаясь за стенку, то и дело начинал шипеть от боли, даже один раз попытался отключиться, когда разошелся шов под ребрами на спине.
– Потому что нечего наклоняться, – бухтела я, протирая спиртом и так стерильную иглу, – чувствую себя папой Карло.
– Почему? – сидя на стуле и чуть наклоняясь вперед, чтобы мне было удобно, блондин упирался локтями в бедра и сильно сжимал пальцы в замок, аж до побеления, явно пытаясь подготовиться к процедуре.
– Потому что ты как непослушный Буратино, – озадаченное молчание было сигналом, что он все же не так хорошо знает нашу культуру, – короче, Пиноккио. Все лезешь в очаг и таскаешь крысу за хвост, – мужчина тихо прыснул, и я не замедлила ткнуть его тупой стороной иглы в выступающий позвонок, – скоро разучусь трупы зашивать, тебя одного только зашиваю. И вообще, шов – временная мера, дорогой мой.
– Я сегодня вызову доктора, только хватит мучить меня ожиданием, уважаемый судмедэксперт! – взмолился Алекс и тихо зашипел, когда я вняла его просьбе и взялась за дело.
– Какая заботливая у тебя невеста, – усмехнулся на русском вошедший в гостиную мужчина.
– Амадей! – вампир вскочил, но не до конца, скривился и сел обратно, потому что я-то кетгут не отпустила. Не хуже упряжки сработало… – Рад вас видеть.
– И ты даже знаешь, что меня сюда привело, – усмехнулся гость, подвинув стул и усевшись напротив снова чуть наклонившегося раненого, – я горжусь тобой.
Мельком глянув из-за плеча жениха на Амадея, я с удивлением отметила, что у него ярко-желтые глаза. Вот уж как-то не думала, что Алекс водит дружбу с оборотнями…
– Тут нечем гордиться, – опустил голову вампир, потом приподнял ее и хлопнул в ладоши. Через секунд пять на пороге комнаты появилась горничная, – к обеду три прибора, – отдал приказ аристократ, потом опомнился и повторил на немецком, – благодарю за уважение к происхождению моей невесты.
– Не стоит, Мария храбрая и благородная девушка, – бросив взгляд на тезку Моцарта, я неожиданно для себя посмотрела прямо ему в глаза.
– Вовсе нет, да и откуда вам знать, – проворчала я, снова опуская голову, чтобы сделать последние стежки.
– Мария… – вздохнул Алекс, больше чем уверена, он закатил глаза.
Я намеренно затянула нить чуть туже, чем надо, заставив его вздрогнуть. Нечего мне тут…
– Твой отец не одобрил бы твой выбор спутницы жизни, – усмехнулся Амадей, – он выбрал бы тебе строгую и приличную до зубного скрежета аристократку, с которой ты бы взвыл от тоски по буйной молодости уже через год, – я стиснула зубы и затянула последний узелок, аккуратно обрезав нитку. Это ведь правда, чего злиться? – к счастью, тебе повезло избежать этой участи, мальчик мой, – встав, я взяла уже почти высохшую спиртовую салфетку, чтобы стереть кровь с пальцев, и мельком глянула на оборотня, расслабленно закинувшего ногу на ногу, – с тобой верная и милая женщина, которая подарит этому дому веселье и счастье, стряхнет эту застарелую чопорность, как уже стряхнула с тебя.
– Я не особенно сопротивлялся, – улыбнулся Алекс, взяв меня за руку и поцеловав пахнущие спиртом пальцы.
Да, конечно, продолжайте говорить, будто меня тут и нет!
– Я не смогу остаться на обед, прости, – Амадей встал, – но я хотел лично, без посредничества телефона сообщить тебе содержание своего видения. Мои поздравления будущей фрау фон Маттерштейн, – чуть склонив голову, оборотень ушел.
– Видения? – переспросила я, усаживаясь к любимому на колени и надеясь, все же, больше никогда не увидеть это желтоглазое создание.
– Некоторые оборотни имеют пророческий дар, – улыбнулся Алекс, обнимая меня одной рукой за талию, – и только такие старые, как Амадей, могут верно расшифровывать знаки благодаря опыту.
– Так, ладно, мой атеизм давно летит в тартарары, так что я не буду ужасаться и впадать в истерику, – закатив глаза, я поерзала, устраиваясь удобнее, – но кто он тебе вообще?
– Дядя, – пожал плечами мужчина. Поджав губы, я начала мысленно перебирать всех известных мне его родственников, но дяди я там не помнила, – биологический, – подсказал блондин, – он брат моего биологического отца, его в детстве обратили, так что ему немного за сто сейчас. Ты вряд ли еще когда-нибудь его увидишь, он иногда приглядывает за мной.
– Я и забыла про твою троицу родителей, – пробормотала я, и тут снизошло озарение, – так, эй, стой, я надеюсь, у нас никаких твоих перемещений не будет?
– Нет, конечно, – возмущенно фыркнул Алекс, – я же сказал, что подобрал хорошую клинику. Ты думаешь, кто финансировал все исследования по искусственной репродукции?
Действительно, кто же еще не может нормально размножаться и владеет львиной долей финансов в мире? А то я уже испугалась, что будет мой на тот момент уже муж в чужом теле ко мне приставать. И как я раньше об этом не думала…
– Хитрые саблезубики, – пробормотала под нос я.
– Ты сама этого хочешь? – вдруг спросил он.
Из-за мыслей я несколько утратила нить разговора и решила уточнить в надежде, что он не про домогательства в чужом теле спрашивает:
– Чего хочу?
– Ребенка, – терпеливо пояснил жених, – я понимаю, что это стресс, тяжелый труд даже при участии хоть сотни помощниц, а ты еще молода, – я задумчиво рассматривала поразительно понимающего белобрысика, – у нас впереди столько времени, торопиться некуда.
– Так, давай сперва поженимся, а потом уже будем думать о потомстве, ладно? – поднявшись, я протянула Алексу его футболку.
Может быть, я и правда не готова пока. С таким ветром в голове и детством в копчике смогу ли я стать хорошей матерью?
– Я и сам не чувствую себя достаточно зрелым, – пробормотал мужчина, тяжело поднимаясь и с мучением на лице поводя плечами, – да и лучше бы подождать, пока утрясется эта ситуация с моим увольнением.
– Вот и отлично, – усмехнулась я, потягиваясь.
Обняв меня со спины, вампир уткнулся носом мне в шею, устроив ладони на моем животе.
– Так хорошо дома, – шепнул он, мягко поцеловав меня под ухом, – когда кто-то любит и ждет.
Я аккуратно повернулась в его руках, чтобы не ткнуть локтем в живот, обняла за шею, стараясь не зацепить оголенное мясо на лопатках, но нас прервал его телефон. Я даже немного расстроилась, что пропал такой атмосферный поцелуй.
После довольно эмоционального разговора Алекс как-то потерянно протер экран смартфона, потоптался на месте и тихо сообщил:
– Ты не можешь претендовать на двойное гражданство, пока в России в розыске.
========== Часть 18 ==========
Номера родителей, которые у меня были, перестали действовать, так что нам с Алексом пришлось собираться и на первом же самолете лететь в Москву. Правда, этот самый первый же самолет стартовал аж через неделю после звонка из посольства. Конечно, скорее всего, можно было с ними и созвониться, но он решил сделать все по-человечески и познакомиться перед свадьбой. Глупый наивный полицайчик…
Я знакомства отчаянно не хотела, но не сопротивлялась. Пусть. Если не поверил мне, когда я сказала, что это самая ебанутая семья в мире – пускай убедится сам.
Титан потихоньку выводился из поврежденных тканей, так что заживление пошло более быстрыми темпами, раны зарубцевались буквально за два дня. Внутренняя их часть будет регенерировать дольше, но, по крайней мере, теперь не будет кровотечений и лишних надрывов. Алекс попытался было приставать ко мне, но закашлялся и мирно улегся спать, даже не потребовалось его одергивать и ругать за безответственное отношение к собственному здоровью.
Да, разумеется, вернуться домой довольно приятно, но все настроение портила перспектива встречи с родственниками. Участковый не согласился убирать меня из списка разыскиваемых только потому, что я к нему пришла, он хотел, чтобы родители сами забрали заявление и подтвердили, что я нашлась. Я не собиралась ехать к ним домой и тем более звать к себе, встречу назначили в участке, где они подавали заявление. Хорошо хоть, что живут они от меня довольно далеко, иначе бы попали к участковому в моем бывшем месте работы.
Мы с женихом сидели рядышком в кабинете участкового, я заранее стыдилась того, что ему и бедному полицейскому придется лицезреть. Но вампир ободряюще поглаживал меня по предплечью, так что приходилось держать себя в руках.
Первая за долгое время встреча началась не вовремя, потому что родители опоздали на десять минут. Педантичный немец изумленно поглядывал на часы и поджимал губы. Ну что поделать, правила хорошего тона не в чести…
– Маша! – с порога воскликнула мама. – Как ты могла так внезапно пропасть, мы обзвонили все морги и больницы!
Она встала рядом со мной, приглашающе раскрыв объятия, но я и не подумала встать, только закатила глаза и поинтересовалась:
– А мне вы почему не позвонили?
Помрачнев, мама села напротив, отец молча и хмуро разглядывал Алекса, не позволяющего себе ответить таким же прямым взглядом.
– Где ты была все это время? – поставив сумку на колени, эта женщина поправила волосы. – Мы узнали у тебя на работе, что ты уволилась и куда-то умотала с мужиком.
– Вы довольны? – я повернулась к участковому. – Они подтвердили, что я нашлась, я из-за этого заявления гражданство получить не могу.
– Всегда знал, что ты вырастешь прошмандовкой, – процедил сквозь зубы папа, – лишь бы хвостом вертеть! Когда и этот тебя вышвырнет, опять прибежишь плакаться, что изнасиловали?
Пораженно застыв, я смотрела на них. Как я любила свою семью в детстве. Как доверяла им. И до сих пор не понимаю, что могла сделать не так, чем заслужила такое отношение, ведь миллион раз объясняла, что я не виновата, я не хотела, ничего не могла сделать…
Протянув руку через узкий стол, Алекс с невозмутимым лицом обхватил ладонью заднюю часть шеи отца и резко потянул на себя. Отвратительно хрустнул нос от удара о поцарапанную столешницу. Словно оглушенная, я послушно встала, когда жених потянул меня за руку, едва не упала, споткнувшись о свою же ногу. Он выволок меня в коридор и звучно захлопнул дверь.
– Не слушай его, – тихо попросил мужчина, крепко меня обнимая. Спрятав лицо на широкой груди, я зажмурилась изо всех сил, в кровь прикусывая губу. Они опять так со мной поступили. Опять обвинили во всем меня. Мама ни разу за меня не вступилась, даже поддерживала эти ужасные слова, – он не понимает и не пытается понять. Я не позволю больше тебя обижать, ни за что не позволю, обещаю, любимая.
– Как ты посмела вообще явиться сюда, проститутка! – крикнула мама, вылетая из кабинета как ураган. – Еще и хахаля своего привела! Мы тебя растили, любили, а ты выросла неблагодарной дрянью, только и можешь, что ноги раздвигать!
Она замахнулась сумкой, а у меня не было сил даже в ответ что-нибудь сказать. Алекс вместе со мной сделал шаг в сторону, чтобы не попасть под удар.
– Вы отвратительны, – вежливо сообщил он, подхватывая меня на руки и быстрым шагом удаляясь.
Вслед нам неслись проклятия и обвинения. Страшные слова, которые я слышала каждый раз, когда виделась с родителями после изнасилования, каждый раз. Пока не переехала от них – каждый день слушала, какая я омерзительная тварь и шлюха. Да, когда-то они меня любили. Папа катал на спине, называл конфеткой, всегда защищал, если мама ругалась. И в один вечер возненавидел меня.
– Почему они не верят мне? – всхлипнула я, вытирая слезы рукавом.
– Неважно, – шепнул блондин, усаживая меня в свою машину, – неважно, не слушай их, пожалуйста. Все будет хорошо, понимаешь?
Кивнув, я снова предприняла бесплодную попытку вытереть щеки. Как, ну как можно было подумать, что я пытаюсь скрыть добровольную потерю девственности, если я пришла домой с фингалом, синяками от пальцев на шее, вся в грязи? Этот гребаный насильник мне бедро вскрыл до кости, чтобы кровь вместо смазки использовать, неужели я бы стала так себя увечить сама? Я ведь едва не умерла от кровопотери, ну почему нельзя было мне поверить? Даже если и потеряла я девственность – ну что такого? Мне было девятнадцать! Двадцать первый век! Неужели можно было отказаться от меня из-за этой сраной плевы?
